Как пережить что мужа посадили в тюрьму

Мужа посадили в тюрьму, не знаю, как жить дальше, пустота внутри. Мне 26 лет

Пишу ему письма, ответа ещё не было. Со мной сейчас живёт брат, я работаю. Но все равно тяжело очень

По удо нет варианта выйти.

А мне не нужен другой, я своего мужа люблю, только не знаю как теперь жить.

Но в душе волки воют. Знаю, что он вернётся все наладиться, но как прожить это время без него, не представляю. Все думают, что я сильная, справлюсь. А я боюсь очень боюсь

Пока ещё общаюсь, но в основном по делу, про свидание передачи и письма ему. Я знаю, она в этом винит и меня тоже. Потому что Саша (муж), из своего города переехал ко мне в город. И здесь это и случилось. У нас с ней давно небольшой конфликт на эту тему. Она хотела, что бы мы переехали к ним в город якобы наш город плохой а вот их хороший, я не хотела переезжать, Саша без меня тоже не поехал. Она даже его хотела уговорить развестись со мной. Но он её поставил на место, сказал что бы она в нашу семью не лезла. Что мы взрослые и сами решим где и как будем жить. А вот в день суда она мне, когда Саша ушёл, поставила ультиматум или я соглашаюсь на переезд или подаю на развод. Жить она нам не даст. Поэтому я как то не очень хочу с ней общаться.. После разговоров с ней и свекром только хуже становиться.
А вот поплакаться как следует мне не кому. Подруг у меня не много, общаемся редко, все в разных городах. Пишу по ночам, пока все спят, ему письма и плачу одна

Меня сейчас больше его друг с работы поддерживает, помогает мне. Я этому очень удивлена т. к. они друзьями хорошими и не были, работали вместе, редко по выходным встречались разговаривали. А тут такая поддержка с его стороны и не только словом, но и делом, адвоката нового нашёл (но шансов очень мало) часть денег оплатил, на передачки Саше денег добавил. Не понимаю только зачем ему это нужно. Может конечно из-за того что он тоже побывал там. Но я ему очень благодарна

А тут такая поддержка с его стороны и не только словом, но и делом, адвоката нового нашёл (но шансов очень мало) часть денег оплатил, на передачки Саше денег добавил. Не понимаю только зачем ему это нужно. Может конечно из-за того что он тоже побывал там. Но я ему очень благодарна

Светлана, хорошо что у вас есть человек, который помогает вам и поддерживает вас. Это очень важно!
Есть ли возможность общаться с друзьями, хоть они и в других городах? Получить какую-то поддержку от них?

Вы меня еще раз извините за эти вопросы, мне они видятся важными. Но вы можете не отвечать на них, если не захотите. Это ваше право.

И женщина та и не такое способна. Она наверно у нас в городе самая скандальная. И всегда идёт до конца.

Ещё в самом начале нам сказали, что она денег хотела. Ждала, что мы ей сами предложим, и она заберет заявление. Но мы этого не сделали.

Сейчас мне нашли другого адвоката, так он сказал там в принципе нет оснований и доказательств его вины, только показания этой девочки. И нарушений очень много допущено у следователя юридического характера.

Ну, значит у вас есть много шансов выиграть, раз дело шито белыми нитками. Пробуйте бороться, не сдавайтесь.

Светлана, как вы сегодня себя чувствуете? Как настроение?

Источник

Мужа посадили в тюрьму, не могу прийти в себя

Когда рушится мир

Тюрьма грабит человека и его душу. Она отбирает мечты, надежды, покой, энергию молодости, невозвратное время.

За тюремной стеной, на воле, заключённого забывают близкие, предают друзья. Только мать ждёт, поэтому её образ для арестанта свят. Но порой она уходит в иной мир, не дождавшись беспутного сына или дочери. Есть ли ещё что-то святое для преступившего законы человека? Порой нет и соломинки, за которую можно ухватиться, погружаясь с бездонное болото ненависти и отчаяния.

Видео

Христос меняет будущее

Однажды в колонию пришёл пожилой священник. Зеки уважительно здоровались с ним, но доверять не торопились. Считали, что у “бати” под рясой погоны. Но потом разведали, что тот много лет служит в церкви неподалёку и никакого отношения к полиции не имеет.

Алексей скептически смотрел на заключённых, которые беседовали с батюшкой и участвовали в молебнах. Считал, что эти парни лицемерят – надеются, что священник даст рекомендацию, способствующую досрочному освобождению. Поговорить с духовным лицом он решил из любопытства. Сам был начитанным человеком и скучал без интересных собеседников. О религии знал мало, поскольку был из семьи советских атеистов, но допускал существование высшей силы. Правда, теперь считал, что эта высшая сила к нему несправедлива. Он не маньяк, не убийца, а выброшен на обочину жизни.

В начале беседы со священником Алексей язвил и сомневался во всём. Но тот отвечал доброжелательно, и зеку стало неловко за свою манеру общения. Как ни отказывался Алексей, собеседник в рясе оставил ему две книги о православной вере.

Философия смирения и прощения диссонировала с окружающей обстановкой. Но Алексей пришёл к выводу, что прощать и смиряться в условиях тюрьмы может только сильный человек. Не идти на поводу у эмоций, честно признавать свои ошибки.

Изучая книги, Алексей сделал вывод: Бог справедлив. Теперь зек увидел свою вину не с точки зрения Уголовного кодекса, а с точки зрения Божьего закона, которому тысячи лет.

И было у него грехов не счесть, кроме пары-тройки, признанных людским судом. Презрение, ненависть, стяжательство, самолюбие, злопамятность. Так вот он какой на самом деле – эгоист, служивший своим страстишкам. Стало стыдно. Новые беседы со священником медленно, но верно вели Алексея к покаянию. Порой он противился переменам, происходящим в душе, но понимал, что прежним не станет. А священник приносил ему новые книги, более сложные, открывающие мир христианства. И настал день, когда зек впервые произнёс молитву и задумался о крещении.

Но признание своей вины не избавляло от страха перед будущим. Понадобилось ещё несколько бесед со священником, чтобы Алексей понял – только злость и гордыня мешали ему видеть другие пути, другое будущее – без разборок и перестрелок. Просто он в своём ожесточении не видел альтернативы.

Например, он не обращал внимания на предложение друга поработать у него в автомастерской после освобождения. Игнорировал знакомую, с которой переписывался много лет и которая приглашала к себе. Не гендиректора Алису, а простую учительницу.

В конце концов, он оставался последней надеждой старой матери. И можно было, проявив настойчивость, прописаться в родительской квартире, мирно договорившись с вдовой брата.

Что же касается мести… Здравый смысл подсказывал: он сам виноват в своих бедах и получил по заслугам. Признать это было сложно, но он перестал считать себя невинным страдальцем.

Настало время перемен. Теперь Алексей продумывал другие планы – как будет работать, осваиваться в изменившемся мире. Он восстановил связь с друзьями – не бывшими подельниками, а обычными хорошими людьми. Стал чаще общаться с родственниками. Тьма впереди рассеялась, это произошло благодаря священнику и его книгам. Поэтому, когда в колонии начали строить храм, Алексей одним из первых стал участвовать в строительстве.

Мало дать человеку свободу, прежде надо вывести из темницы его душу.

Муж в тюрьме, как жить дальше?

И пусть народная мудрость гласит, что от тюрьмы и сумы не зарекаются, мир по ту сторону колючей проволоки кажется недопустимым для нормального человека и ужасно нереальным. Пока он не коснулся вашей семьи…

Поверьте, не все заключенные – явные преступники. Среди жителей тюрем есть и абсолютно нормальные люди: превысившие самооборону, волей случая создавшие ДТП и просто оказавшиеся в неудачное время в ненужном месте. Не будем говорить о правосудии и о том, как за решетку попадают слишком жестоко наказанные либо совершенно невинные граждане. Тема этой статьи более глубокая и выстраданная – как жить дальше, если любимый муж, которого вы не считаете преступником, пополнил ряды арестантов?

Как помочь мужу?

Раз Богом вам посланы такие серьезные испытания, вы должны пройти их с гордо поднятой головой, не утратив веру в светлое будущее. Причем такую же уверенность вы должны внушить своему супругу, ибо в тюрьме он особенно остро нуждается в поддержке. Не скупитесь на теплые слова и уверения в том, что не вините мужа в случившемся.

Поверьте, если в произошедшем есть его вина (конечно же, если речь не идет о насилии, преднамеренном убийстве и других, не подлежащих оправданию преступлений), за решеткой он сам осознает свои грехи. Так не нужно добивать его еще и вашими упреками. Ему там итак не сладко, ведь порядочный мужчина стыдится того, что опозорил вашу семью, и упрекает себя за то, что оставил вас одну (или вообще с детьми) на годы своего заключения, лишив материальной и моральной поддержки.

В общем, как бы сильно не скребли на душе кошки, приходя на свидание к мужу, не плачьтесь и не сыпьте упреками. Не жальтесь, что на борьбу больше нет сил. Наоборот, подбадривайте его тем, что разделите напополам «тюремные» трудности и что жизнь на этом не заканчивается. Многих заключенных пугает мысль, что на воле они не найдут себе работу и не смогут достойно обеспечивать семью. Приводите для примера счастливые истории и постоянно демонстрируйте, что не разделяете данную проблему и уверены в успешном трудоустройстве. Это поможет мужу не упасть духом в тюрьме и потом быстро адаптироваться на свободе, ведь вера в человека – это лучший стимул к его действиям и достижениям.

Как жить вам?

Безрадостное существование за колючей проволокой даже и жизнью назвать сложно, но жизнь по обратную сторону решетки тоже не мед. Женам заключенных, волей судьбы разделяющих неволю супруга, приходится заодно с ним отбывать его срок. Только им одним известно, сколько пролито слез и как тяжело каждой клеточкой израненной души ощущать крушение надежды и понимать, что время никак не лечит, а просто приучает жить с болью.

Все это, конечно же, тяжело, но взять себя в руки – в ваших же интересах. Перестаньте оплакивать свою судьбу. Да, она сыграла с вашей семьей злую шутку, но образ жертвы только усугубит эмоциональное состояние. Не можете смириться с ситуацией, взгляните на нее с другой стороны. К примеру, что такое годы разлуки по сравнению со смертью близкого человека? Время летит быстро, и ваша семья рано или поздно воссоединится. И уж поверьте, что несчастные вдовы предпочли бы оказаться на вашем месте, ведь куда лучше ездить к родному человеку в тюрьму, нежели на его могилу.

Не ставьте свою жизнь на паузу, ведь она продолжается, пусть и в другом русле. Не устраивайте себе заключение из солидарности к супругу. Живите нормальной жизнью, радуйтесь успехам ребенка, встречайтесь с подругами, ходите в кино, найдите занятия по душе. Никто не говорит о предательстве, но ведь быть верной женой можно не только в четырех стенах.

Поймите, что просиживая свою жизнь взаперти, за годы разлуки любовь к супругу сменится ненавистью за вашу «тюрьму». И если муж считает, что вы обязаны ждать его дома, не позволяя себе хотя бы маленькие радости, не идите у него на поводу, а лучше убедите в том, что его ревность беспочвенна.

Что говорить окружающим?

Скрыть длительное отсутствие мужа дома практически нереально. И если близкая родня, как правило, осведомлена об истинном местонахождении главы семейства, то дальние родственники, знакомые, сотрудники и обычные соседки со двора рано или поздно начнут задавать вопросы, куда же делся ваш муж. Как вариант, сказать всем правду, но только если сможете сделать это с гордо поднятой головой. Опущенные от стыда глаза тут же вызовут осуждение людей, что только усугубит ваше моральное состояние. Помните, люди будут относиться к вашей ситуации зеркально, то есть так же, как вы сами ее видите.

В общем, если хотите избежать «перемывания костей», лучше придумайте какую-то сказку для окружающих. Беспроигрышный вариант – супруг уехал на заработки в другую страну, при этом отсутствие мобильной связи можно объяснить дорогостоящим роумингом. В такую историю могут поверить ваши знакомые и коллеги по работе. Скрыть же заключение от приятелей мужа вряд ли получится, ведь рано или поздно они все же захотят с ним пообщаться хотя бы в интернете, а в тюрьме такой роскошью не балуют.

Можно просто поведать историю о том, что папа один раз ошибся и за это ему придется пожить в другом городе. О наказании упоминайте вскользь, главное, внушить ребенку, что папа временно живет отдельно, но он вас любит и обязательно вернется. Можно, конечно же, сочинить небылицу про капитана дальнего плавания, но правда, неожиданно поведанная вашему ребенку злыми осведомленными соседками, может спровоцировать его замкнутость.

Итак, если ваш самый близкий и родной человек попал в тюрьму, значит пришло время разделить с ним его беду (как вы и обещали в ЗАГСе). Смиритесь сами и не падайте духом, поддерживайте супруга и подпитывайте его веру в себя, и, главное, не вините и не упрекайте в сложившейся ситуации. Ведь когда настоящая крепкая семья сталкивается с проблемой, в ней не говорят: «это все из-за тебя», а говорят: «я с тобой!».

Елена, жена Василия Куксова, фигуранта дела «Сети»

Иллюстрация: Анастасия Викулова для ОВД-Инфо

Источник

Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить

Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить

Сообщение Kisulya » 18 авг 2017, 10:14

Re: Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить

Сообщение Ol_2011 » 18 авг 2017, 12:45

Re: Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить

Сообщение Kisulya » 18 авг 2017, 13:25

Re: Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить

Сообщение Ol_2011 » 18 авг 2017, 15:57

Re: Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить

Сообщение Kisulya » 18 авг 2017, 18:17

Re: Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить

Сообщение Swetushka » 19 авг 2017, 08:29

Re: Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить

Сообщение Ленинградка » 19 авг 2017, 08:30

Источник

«Ты бежишь марафон»: как жить, когда твой любимый человек в тюрьме

Ксения Сонная

Заключение тяжело дается не только самому обвиняемому, но и его близким. Любимые, семья, друзья — все они несут потери, иногда довольно значительные. ОВД-Инфо поговорил с тремя людьми о том, что с ними происходило, когда их любимых изолировали от общества.

6 мая 2012 года, накануне инаугурации Владимира Путина на третий президентский срок, в Москве прошел «Марш миллионов» — согласованное протестное шествие, закончившееся столкновениями между участниками и полицией. Вскоре Следственный комитет возбудил уголовные дела, к ответственности по которым привлекли более 30 человек. Журналисты и правозащитники указывали на политическую мотивированность дела. Относительно многих обвиняемых следствие предъявило скудные и противоречивые доказательства, что не мешало судам отправлять людей в заключение на сроки от двух с половиной до четырех с половиной лет.

Когда узнала об обыске, я была у друга. Сползла по стенке, у меня начался припадок, истерика. Друг меня успокоительными откачал. Когда у тебя в такой ситуации нет возможности что-то сделать, это просто ад. Не понимаешь, куда бежать.

Адвокатами занимались родители. Я налаживала его быт. С вечера покупала продукты на передачу, потом ночь сидела, упаковывала продукты в СИЗО: разворачивала фантики от конфет до посинения, пересыпала что-то в пакетики, бутылки, что-то к чему-то пришивала. В 12 ночи приезжала в СИЗО и записывалась в список на передачку, потом часам к семи утра туда ехала, потом с девяти утра до десяти вечера работала, потом ехала домой. Потом ночью он звонил из СИЗО, поговорить. Поначалу я вообще не спала до пяти утра и ждала. Не важно, звонок мог быть раз в неделю, но я каждый день ждала.

В какой-то момент думаешь: твою мать, лучше бы меня посадили, я бы просто поспала. Ты практически завидуешь человеку, который сидит, который все это говно не тянет. У меня были недели, когда я спала по четыре часа. СИЗО — работа — институт, и так по кругу. Безумное колесо, на котором ты несешься в пропасть. Потом лежишь с нервным срывом, потом опять в это колесо и побежала. Сейчас я понимаю, что как я делала — делать нельзя. Институт в итоге бросила на четвертом курсе.

Важно говорить, что тебе тут тяжело. Бывает в некоторых парах, что один думает, будто он там страдает в неволе, а ты тут на свободе зажигаешь, но это не так. Есть люди, которые умеют грамотно это пережить, но если ты в первый раз с этим столкнулся и не знаешь, что ходить к психологу — это нормально, то поломаешься. Я сейчас какие-то тяжелые ситуации, которые тогда происходили, не помню. Полтора года жизни не помню, вообще ничего. Я даже не могу осознать, насколько это жестко было.

Ты бежишь марафон. Когда ты его бежишь, ты обязательно пьешь воду. Если ты этого не делаешь, это огромный вред для твоего организма. Ты можешь это сделать максимально нетравматично. А не так, что ты бежишь, у тебя колени сломаны, и ты просто с солнечным ударом сваливаешься, не добежав до финиша.

Самое сложное было разойтись. Это то, что я только в этом году более-менее приняла. Расставание очень ухудшило ситуацию с психическим здоровьем. Я считала, что больше ничего в жизни хорошего не заслужила, потому что бросила человека в сложной ситуации. Есть человек, который страдает в заключении, а на то, как ты страдаешь, всем поебать. Ты должна сидеть с грустным ебалом и ждать, когда твой принц откинется с зоны.

Я помню, как узнала, что его выпустят по УДО. Шла на работу, встала посреди улицы и начала плакать. Целый день ревела, не могла поверить в это. В день освобождения было тяжко. Мы обнялись, и вроде все нормально, но назад мы ехали на разных машинах. Меня подруга везла, а его отец заказал микроавтобус, и они ехали в нем. И я до сих пор помню, что я еду к себе домой и подруга его выкладывает фотку, где все друзья сидят у него, а меня там нет. А я не могу поехать в дом, где меня ненавидят, в дом его родителей. Ты как бы всё, не существуешь больше. Я чувствовала себя мусором, оберткой от конфетки. Ты добегаешь марафон до конца, а на финише тебе дают под дых.

Сейчас у нас хорошие, близкие, дружеские отношения. Мне жалко, что я потеряла его в итоге. Я чувствую себя обворованной немного. Мы долго не рассказывали, что разошлись, потому что для меня это очень сложно было, у меня все рухнуло. У меня психоз до сих пор, как я об этом думаю.

Вокруг меня много фантастических людей. Которые с тобой были, все это пережили. Мне кажется, что я и половины им не отдала, чего они мне дали. Мои друзья — это моя семья.

Я поняла, какой я сильный человек. Если бы не эта ситуация, я, наверное, этого бы не узнала. И на многие вещи тебе не просто раскрывают глаза, а вставляют в них спички, и ты не можешь их закрыть. Ты не можешь уже быть равнодушным. И важно, что я, пережив это, могу рассказать другим женщинам, как пережить это с меньшими потерями.

Елена, жена Василия Куксова, фигуранта дела «Сети»

Мы вместе десять лет, долго шли к свадьбе. Я еще была школьницей, когда мы познакомились. Переехали вместе в Пензу, он работал, я училась — сначала на бакалавра по журналистике, потом в магистратуре на психолога два года. Я получила диплом, он сделал мне предложение.

Вася такой человек — «домашний». Если он где-то задерживается, я обязательно об этом знаю. 18 октября я пришла домой поздно с работы. Когда зашла в дверь, почувствовала что-то неладное. Его сумки с работы, с которой он возвращается, не было. Сумки, с которой он ходит в спортзал, тоже. Я запаниковала, стала ему звонить. Один раз позвонила, два — не берет, три. Друзьям позвонила, но никто не знает, где он.

Появился. Где-то ближе к десяти — резкий звонок и сильный стук в дверь. Я на цыпочках к двери, посмотрела в глазок, там 8–10 человек. Глазок пытается закрыть человек в черном, в маске. Я увидела, что Вася мой в капюшоне, еле стоит на ногах, его держат за шею к стене лицом. Я даже подумать не могла, что это сотрудники, потому что, ну, как правило, они представиться должны как-то : «Откройте дверь, это сотрудники ФСБ». Я очень испугалась, подумала, что может это бандиты. Позвонила в полицию, дура.

Я под дверью села, слышу, они ему там: «Кричи ей в проем, пусть открывает». И услышала: «ФСБ». Открыла, завели. Вася выглядел растерянным, будто сам не понимал, что происходит. Джинсы, свитер были в крови, все было грязное, из куртки повылазил наполнитель. Я ему говорю: «Тебя кто так?» Он улыбнулся, посмотрел на меня: «На тренировке». Полицейские приехали, когда уже был обыск в квартире.

Васю погрузили в белую «газель». Я стала у следователя спрашивать: «А куда, а что, а как, а где мне его найти?» Мне дали номер следователя, Токарева. Он, правда, трубку не брал.

Одна я не осталась, со мной была девочка, коллега и подруга. Мы жили с ней вместе полгода. Я не могла ни спать, ни есть, мне нужен был человек рядом, иначе бы я ревела, не прекращая, смотрела бы в потолок.

Когда мы в первый раз были в суде, нам дали момент чуть-чуть пообщаться. Он мне шепнул: «Лена, таких беспредельщиков ты в жизни не встречала. Меняй квартиру и будь осторожна, никуда не ходи одна, ни с кем не общайся». Он был очень напуган и советовал мне бдительной и осторожной быть всегда. Сначала, когда его задержали, на него психологически давили. Ему не раз говорили: мы таким же составом навестим твою жену, пусть ждет. Но на меня лично никак не давили.

Передачки передаются раз в 10 дней. Мы с родителями меняемся. Надо встать рано, часов в пять утра. Летом было терпимо, а зимой — ад. Один раз было настолько холодно, а я приехала за два часа до открытия магазина (при СИЗО — ОВД-Инфо ). Машины у меня нет. Хорошо тем, у кого машина, — люди идут, занимают очередь, потом садятся в машину и ждут там открытия магазина. А ты приезжаешь, отпускаешь такси и стоишь там. Как ни кутайся, на морозе два часа все равно тяжело.

Самое сложное — осознавать, что твой человек, родной и любимый, находится в таких условиях непонятно за что, непонятно на сколько. Поначалу мы никому ничего не говорили. Потом уже постепенно все стали спрашивать, почему все время одна. И страх был, что люди начнут не понимать, говорить: «Дыма без огня не бывает». Нет, ни один человек мне такого не сказал, ни один друг не усомнился, что дело фальсифицируют.

Силы я черпаю в любви. Я тоже человек и тоже срываюсь, плачу, и руки опускаются: почему я, почему так вышло, почему такая судьба? Пока есть силы и возможность — будем бороться. И еще сил придает, что мы не одни в этой ситуации. Таких, как мы, много оказалось по всей стране. Мы сейчас общаемся с другими родными фигурантов дела и поддерживаем друг друга. Так просто мы ребят им не отдадим, и так просто посадить невиновных людей у них не получится.

Павел Гафаров, менеджер, молодой человек Али Феруза

Мы с Али были недолго знакомы, отношения были на этапе становления. Когда его задержали, это было похоже на кошмарный сон. Али делал короткое включение из машины, когда его везла полиция. Я был на работе, только вернулся с обеда. Сразу поехал в ОВД «Басманный», туда нужно было привезти из нашего дома документы. Я их привез, потом оставался в ОВД до того, как его повезли на суд. Дальше у суда ждал решения, внутрь мне попасть не удалось. Потом мы его видели только издалека, как заводили в микроавтобус, который повезли в ЦВСИГ.

Несколько дней было очень страшно, потому что Али могли выдворить, а уверенности, что удастся через ЕСПЧ это остановить, — не было. Более или менее спокойное состояние наступило, когда Европейский суд запретил выдворение. С этого момента стало возможно жить, а до этого… Я уже даже не все помню, но помню, что в какие-то моменты я садился на землю и рыдал. Я еще не представлял, что ему может грозить. Помню, тогда вышел материал в «Новой газете» о людях, которые попадают в похожие ситуации, когда Узбекистан требует их возвращения. Они возвращаются, попадают в тюрьмы, попадают надолго, человека может просто никто не увидеть.

Можно сказать, что моей обычной жизни практически не осталось с того момента. Вся моя жизнь была вокруг этого. Мы собирали передачи, я, насколько мог, участвовал в пикетах. С самого начала мы организовали чат поддержки, в котором около 100 человек было. Есть люди, которые Али поддерживают и которые всегда за него, без этого мы не справились бы. Но должен был быть человек, который на связи с его родственниками, с журналистами, общается с «Новой газетой», с другими людьми, которые готовы тоже впрячься. Я стал этим человеком. Даже с точки зрения работы, меня, к счастью, поддержали, и возможно было работать с ноутбука по дороге в ЦВСИГ. А когда у Али появилась возможность разговаривать по телефону больше, то я просто с ним разговаривал всегда. Ездил на такси по городу, а не в метро, просто чтобы связь не прерывалась. Удалось увидеться только один раз. Даже когда была оформлена бумага, что я буду его представителем по административному делу, не разрешили встречу. Получилось под Новый год, когда я приехал с мамой Али, Зоей Васильевной.

Были срывы, конечно, эмоционально было очень сложно. Ну и в том числе, потому что ты находишься в постоянном разговоре с человеком, у которого практически не осталось надежды. Ощущения, что все будет хорошо, уверенности в этом не было. Для Али это все еще история, которая с ним, ему нужно с ней работать. Сейчас я вспоминаю это время, как будто это было не со мной. Меня очень поддерживало, что я был влюблен все это время, и до сих пор. Я в какой-то степени старался ради себя, вкладывался в свое будущее. Очень помогала семья. Мне кажется, моя мама не меньше моего думала о том, как Али там сейчас, что будет дальше, что нужно отправить очередную передачу. У меня такое ощущение, что я думал об этом как минимум каждую минуту все то время, пока Али был в тюрьме, это было всегда в центре моего внимания, и для моей мамы это было примерно так же.

Насчет гомофобии — думаю, можно разделить, в первую очередь, как Али с этим сталкивался, и как я. Знаю, что он много сталкивался с разными видами дискриминации. Когда я познакомился с Али, я себя почувствовал человеком привилегированным, которому гораздо легче жить в России, потому что я похож на других. Я давно уже сделал каминг-аут друзьям и семье. Меня очень хорошо все приняли и поддержали. Если брать какую-то широкую публичность, это произошло, уже когда мы познакомились с Али, — было публичное признание в любви. И я вспоминаю, как на работе те люди, с которыми я не был близок, они даже поддерживали, подходили, что-то тёплое говорили. И семья очень поддержала — и мама, и папа, и мои братья. Это был момент, когда все вокруг собрались стеной фактически.

Что мы в феврале смогли все-таки улететь — я до последнего момента не верил. И когда это все-таки произошло — это было счастье, и просто невозможно было прийти в себя некоторое время. Даже когда мы приземлились во Франкфурте, оставалась тревога, что не может быть все так хорошо. Я когда летаю между Россией и Германией, каждый раз немножко не верю, что я вырвался. Каждый раз переживаю, что-то пойдет не так.

Али долго говорил, что он был как контуженный, плохо понимал, что он делает, в первые месяцы после отъезда в Германию. Я тоже был в не очень осознанном состоянии. Очень помогло, что нас встретили друзья и провели практически за руку через все первые шаги, которые связаны с документами, получением медицинской помощи, жильем. Нас плотно окружили заботой, и с точки зрения начала новой жизни было легко. Поначалу не было каких-то ясных перспектив, как будет с работой у Али здесь, где мы будем жить, чем я буду заниматься. Сейчас есть план на жизнь, которому мы следуем, общий проект, над которым мы работаем. Гораздо легче, когда мы вдвоем. Сложность в наших отношениях была в том, что мы половину времени проводили врозь. Когда мы получили возможность быть вместе уже постоянно — так гораздо спокойнее, потому что мы друг друга поддерживаем. Конечно, в первую очередь это работа с собой, но мы друг другу помогаем. И у меня, и у Али есть психотерапия, через которую мы проходим, и я думаю, что мне было бы очень сложно, если бы не было этой работы с собой. Спасибо моему психотерапевту большое. Али тоже возобновил терапию и прорабатывает этот опыт.

Источник