Казанская история о чем
Казанская история (комментарии)
КАЗАНСКАЯ ИСТОРИЯ
Подготовка текста и перевод Т. Ф. Волковой, комментарии Т. Ф. Волковой и И. А. Лобаковой
«Казанская история» — беллетризованный рассказ о трехсотлетней истории русско-ордынских отношений со времени нашествия на Русь хана Батыя (1237) и образования Золотой Орды (нач. 40-х гг. XIII в.) до завоевания Иваном Грозным в 1552 г. Казанского ханства — «осколка» Золотой Орды, образовавшегося на территории Волжско-Камской Болгарии в середине XV в.
«Казанской истории», согласно данным, содержащимся в тексте произведения, русский по происхождению, двадцать лет (с 1532 по 1551 г.) прожил в Казани как пленник, принявший мусульманство, и лишь во время взятия Казани вышел из города и поступил на службу к Ивану Грозному. Длительное пребывание автора повести в Казани (он не воспользовался возможностью покинуть город вместе с другими русскими пленниками задолго до взятия Казани), возможно, объясняется особым тайным заданием, которое он выполнял в Казани: «находясь при царском дворе, он мог оказывать услуги и русскому правительству» (Моисеева Г. Н. Автор «Казанской истории» // ТОДРЛ, т. IX. М.; Л., 1953, с. 279).
(собор Василия Блаженного), о победе рассказывают разные по жанру и идеологическим установкам историко-публицистические сочинения второй половины XVI в.: «Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича» (1553 г.) и «Повесть о взятии Казани», созданная в стенах Троице-Сергиева монастыря (1553 г.), «Книга степенная царского родословия» (1560—1563) и «История о великом князе московском» А. М. Курбского (1573).
«Казанская история», созданная в 1564—1565 гг., выделяется своим художественным своеобразием. В ней использованы достижения едва ли не всех известных на Руси к XVI в. литературных жанров, причудливо переплетаются различные стили повествования. Однако весь этот пестрый в жанровом и стилистическом отношении материал объединен единым художественным замыслом — показать победу над Казанью как закономерный итог многовековой борьбы русского народа с его поработителями — золотоордынскими ханами и их преемниками — казанскими царями. При этом первостепенная роль в исторической победе отводится автором главе Русского государства — царю Ивану Грозному, возглавлявшему русское войско в казанском походе.
«Казанская история» — произведение остропублицистическое. Написанное в годы обостренных отношений Грозного с феодальной знатью, оно отразило — в трактовке исторических событий — политическую борьбу 60-х гг. XVI в., в которой автор последовательно стоит на стороне Ивана Грозного. Это привело к намеренному искажению в «Казанской истории» целого ряда исторических фактов (что будет особо отмечено в последующем комментарии). Однако в произведении присутствует не только публицистический, но и чисто художественный вымысел. Автор «Казанской истории» постоянно стремится заинтересовать читателя, связать отдельные исторические события в единый сюжет (см.: Волкова Т. Ф. Работа автора «Казанской истории» над сюжетом повествования об осаде и взятии Казани // ТОДРЛ. Л., 1985, т. 39, с. 308—322). Это приводит к свободному обращению автора с многочисленными историческими (прежде всего летописными) источниками. Большой круг их выявили исследования Г. 3. Кунцевича («История о Казанском царстве, или Казанский летописец. Опыт историко-литературного исследования». СПб., 1905) и Г. Н. Моисеевой («”Казанская история” — новый этап в развитии исторического повествования Древней Руси». Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Л., 1951). «Баснословие» «Казанской истории» было отмечено уже первыми ее исследователями — историками XIX в. (С. М. Соловьевым, В. В. Вельяминовым-Зерновым, С. М. Шпилевским и др.), которые обращались к «Казанской йстории» прежде всего как к историческому источнику по истории Казанского ханства.
«Казанской истории» осложняют ее комментирование. Практически каждая глава, описывая какое-то реальное историческое событие, художественно его трансформирует, зачастую компилируя фактические сведения разных источников, полный круг которых до конца еще не выявлен. Прокомментировать все эти расхождения в данном издании не представляется возможным, поэтому мы ограничиваемся указанием лишь на наиболее существенные. В комментариях использованы помимо указанных работ Г. 3. Кунцевича и Г. Н. Моисеевой, следующие исследования по истории русско-ордынских отношений: Вельяминов-Зернов В. В. Исследования о Касимовских царях и царевичах. СПб., 1863, ч. I; Худяков М. Г. Очерки по истории Казанского ханства. Казань, 1923; Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Золотая Орда и ее падение. М.; Л., 1950; История Татарской АССР, т. I. Казань, 1955; Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV — начало XVII в. М., 1955 и др.
«Казанская история» дошла до нас в большом количестве списков (более 200), однако значительная их часть передает текст позднейшей переработки повести, произведенной после 1592 г., когда вся вторая ее часть, наиболее тенденциозная (последние пятьдесят глав, рассказывающие о походе 1552 г.), была заменена компиляцией из «Степенной книги» и ряда летописных источников. Древнейшая редакция повести сохранилась лишь в восьми известных в настоящее время списках. Три из них (РНБ, Соловецкое собр., № 1501/42, сер. XVII в.; собр. Ф. И. Буслаева, Q. XVII, сер. XVII в. и БАН, собр. И. И. Срезневского, 24.5.9, перв. четв. XVII в.) были опубликованы Г. 3. Кунцевичем (ПСРЛ, т. XIX. СПб., 1903); четвертый — древнейший (конца XVI в.) — Г. Н. Моисеевой (Казанская история. М.; Л., 1954). Мы публикуем текст «Казанской истории» по списку: РНБ, F. IV. 578 (60-х гг. XVII в.), л. 133—286. Это наиболее полный список первоначальной редакции, сохранивший несколько глав в начале «Истории» и полный текст завершающей ее похвалы Ивану Грозному, отсутствующие в других списках. Исправления вносятся по древнейшему списку: ИРЛИ, собр. В. Н. Перетца, № 98, л. 2—265.
Казанская история / История о Казанском царстве
«Казанская история» — беллетризованный рассказ о трехсотлетней истории русско-ордынских отношений со времени нашествия на Русь хана Батыя (1237) и образования Золотой Орды (нач. 40-х гг. XIII в.) до завоевания Иваном Грозным в 1552 г. Казанского ханства — «осколка» Золотой Орды, образовавшегося на территории Волжско-Камской Болгарии в середине XV в.
Неизвестный автор «Казанской истории», согласно данным, содержащимся в тексте произведения, русский по происхождению, двадцать лет (с 1532 по 1551 г.) прожил в Казани как пленник, принявший мусульманство, и лишь во время взятия Казани вышел из города и поступил на службу к Ивану Грозному. Длительное пребывание автора повести в Казани (он не воспользовался возможностью покинуть город вместе с другими русскими пленниками задолго до взятия Казани), возможно, объясняется особым тайным заданием, которое он выполнял в Казани: «находясь при царском дворе, он мог оказывать услуги и русскому правительству» (Моисеева Г. Н. Автор «Казанской истории» // ТОДРЛ, т. IX. М.; Л., 1953, с. 279).
Победоносное завершение похода 1552 г. на Казань было крупнейшим успехом внешней политики правительства Ивана Грозного. В честь Казанской победы в Москве на Красной площади возводится храм Покрова на рву (собор Василия Блаженного), о победе рассказывают разные по жанру и идеологическим установкам историко-публицистические сочинения второй половины XVI в.: «Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича» (1553 г.) и «Повесть о взятии Казани», созданная в стенах Троице-Сергиева монастыря (1553 г.), «Книга степенная царского родословия» (1560—1563) и «История о великом князе московском» А. М. Курбского (1573).
«Казанская история», созданная в 1564—1565 гг., выделяется своим художественным своеобразием. В ней использованы достижения едва ли не всех известных на Руси к XVI в. литературных жанров, причудливо переплетаются различные стили повествования. Однако весь этот пестрый в жанровом и стилистическом отношении материал объединен единым художественным замыслом — показать победу над Казанью как закономерный итог многовековой борьбы русского народа с его поработителями — золотоордынскими ханами и их преемниками — казанскими царями. При этом первостепенная роль в исторической победе отводится автором главе Русского государства — царю Ивану Грозному, возглавлявшему русское войско в казанском походе.
«Казанская история» — произведение остропублицистическое. Написанное в годы обостренных отношений Грозного с феодальной знатью, оно отразило — в трактовке исторических событий — политическую борьбу 60-х гг. XVI в., в которой автор последовательно стоит на стороне Ивана Грозного. Это привело к намеренному искажению в «Казанской истории» целого ряда исторических фактов (что будет особо отмечено в последующем комментарии). Однако в произведении присутствует не только публицистический, но и чисто художественный вымысел. Автор «Казанской истории» постоянно стремится заинтересовать читателя, связать отдельные исторические события в единый сюжет (см.: Волкова Т. Ф. Работа автора «Казанской истории» над сюжетом повествования об осаде и взятии Казани // ТОДРЛ. Л., 1985, т. 39, с. 308—322). Это приводит к свободному обращению автора с многочисленными историческими (прежде всего летописными) источниками. Большой круг их выявили исследования Г. 3. Кунцевича («История о Казанском царстве, или Казанский летописец. Опыт историко-литературного исследования». СПб., 1905) и Г. Н. Моисеевой («”Казанская история” — новый этап в развитии исторического повествования Древней Руси». Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Л., 1951). «Баснословие» «Казанской истории» было отмечено уже первыми ее исследователями — историками XIX в. (С. М. Соловьевым, В. В. Вельяминовым-Зерновым, С. М. Шпилевским и др.), которые обращались к «Казанской йстории» прежде всего как к историческому источнику по истории Казанского ханства.
Названные художественно-публицистические особенности «Казанской истории» осложняют ее комментирование. Практически каждая глава, описывая какое-то реальное историческое событие, художественно его трансформирует, зачастую компилируя фактические сведения разных источников, полный круг которых до конца еще не выявлен. Прокомментировать все эти расхождения в данном издании не представляется возможным, поэтому мы ограничиваемся указанием лишь на наиболее существенные. В комментариях использованы помимо указанных работ Г. 3. Кунцевича и Г. Н. Моисеевой, следующие исследования по истории русско-ордынских отношений: Вельяминов-Зернов В. В. Исследования о Касимовских царях и царевичах. СПб., 1863, ч. I; Худяков М. Г. Очерки по истории Казанского ханства. Казань, 1923; Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Золотая Орда и ее падение. М.; Л., 1950; История Татарской АССР, т. I. Казань, 1955; Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV — начало XVII в. М., 1955 и др.
«Казанская история» дошла до нас в большом количестве списков (более 200), однако значительная их часть передает текст позднейшей переработки повести, произведенной после 1592 г., когда вся вторая ее часть, наиболее тенденциозная (последние пятьдесят глав, рассказывающие о походе 1552 г.), была заменена компиляцией из «Степенной книги» и ряда летописных источников. Древнейшая редакция повести сохранилась лишь в восьми известных в настоящее время списках. Три из них (РНБ, Соловецкое собр., № 1501/42, сер. XVII в.; собр. Ф. И. Буслаева, Q. XVII, сер. XVII в. и БАН, собр. И. И. Срезневского, 24.5.9, перв. четв. XVII в.) были опубликованы Г. 3. Кунцевичем (ПСРЛ, т. XIX. СПб., 1903); четвертый — древнейший (конца XVI в.) — Г. Н. Моисеевой (Казанская история. М.; Л., 1954).
Казанская история
Казанская история – историко-публицистическое сочинение второй половины XVI в., представляющее собой беллетризованный рассказ о трехвековой истории русско-татарских отношении со времени образования Золотой Орды до завоевания в 1552 г. Иваном Грозным отпочковавшегося от нее в середине XV в. Казанского ханства. К. и. пользовалась на Руси большой популярностью и дошла до нас в большом количестве списков (более 200), самые ранние из которых относятся к началу XVII в. Интерес к К. и. сохранялся и в XVIII в. Один из списков, сделанный в середине XVIII в. с древнего оригинала, находился в библиотеке М. В. Ломоносова (см. литературу к статье Г. Н. Моисеевой).
Неизвестный автор К. и., согласно его автобиографической справке, содержащейся в тексте произведения, двадцать лет прожил в Казани при дворе казанских ханов как русский пленник, принял мусульманство и лишь во время взятия Казани вышел из города и поступил на службу к Ивану Грозному.
Среди историко-публицистических сочинений XVI в., рассказывающих об окончательной победе над Казанью (Летописец начала царства, Степенная книга, «История о великом князе Московском» А. М. Курбского), К. и. выделяется своим художественным своеобразием. В ней использованы достижения едва ли не всех известных на Руси к XVI в. литературных жанров, причудливо переплетаются различные стили повествования. К. и. – произведение остро публицистическое. Написанное в годы обострения отношений Грозного с феодальной знатью, оно отразило – в трактовке исторических событий – политическую борьбу 60-х гг. XVI в., в которой автор последовательно стоит на стороне Ивана Грозного. Это привело к намеренному искажению в К. и. целого ряда исторических фактов. Однако в произведении присутствует не только публицистический, но и чисто художественный вымысел.
Изучение истории текста К. и. осложнено наличием большого количества списков памятника, существенно различающихся между собой (полное палеографическое и кодикологическое описание всех известных к настоящему времени рукописей, содержащих текст К. и., см.: Дубровина Л. А. 1) Казанский летописец. Йошкар-Ола, 1981, ЮНИОН, № 8462; 2) Казанский летописец. Историко-текстологическое исследование. Автореф. канд. дис. М., 1981). Начало текстологическому изучению К. и. было положено фундаментальным исследованием Г. З. Кунцевича «История о Казанском царстве или Казанский летописец»; он датировал К. и. 1564–1565 гг. и разделил 152 известных ему списка на 9 редакций, установив три этапа в литературной истории К. и. Первый (до 1573 г., редакции I и II) выразился в незначительных изменениях авторского текста, второй (после 1592 г.) – в радикальной его переработке, которая состояла в замене текста К. и. после гл. 50-й (повествование о казанском походе 1552 г.) компиляцией из Степенной книги, «Отрывка русской летописи» (ПСРЛ, т. 6) и других источников и в сознательном изъятии из текста характеристик и замечаний, которые не соответствовали официальным представлениям 90-х гг. XVI в. (редакции III–VIII, различающиеся лишь набором позднее добавленных глав). Третий этап (начало XVIII в.) – создание «Краткого казанского летописца» (IX редакция). Первоначальный авторский текст К. и., по мнению Г. З. Кунцевича, до нас не дошел.
В 50-е гг. текстологическое изучение К. и. было продолжено Г. Н. Моисеевой, которая открыла 79 новых списков памятника и выделила в истории его текста только две редакции: древнейшую, наиболее близкую к авторскому тексту (включает в себя I и II редакции по Кунцевичу) и позднейшую, созданную после 1592 г. (включает III–VIII редакции по Кунцевичу). Главными признаками древнейшей редакции являются: 1) особое внимание автора к судьбе казанцев во время осады города; 2) резкое расхождение с сочинениями современников в изложении событий казанского похода 1552 г., проявившееся, в частности, в использовании при описании осады Казани вымышленного разряда войск и включении в повествование рассказа об изменнике Юрии Булгакове, сообщившем казанцам места подкопов. Характеристика, данная Г. Н. Моисеевой позднейшей редакции, в целом совпадает с тем, что писал Г. З. Кунцевич об общих чертах III–VIII редакций.
К принципиально иным, чем Г. З. Кунцевич, выводам Г. Н. Моисеева пришла в вопросе о составе авторского текста К. и., признав изначально входившими в него фрагменты, которые Г. З. Кунцевич считал позднейшими вставками: три главы в начале К. и. («О взятии Великого Новаграда. », «О послех, от царя пришедших к великому князю московскому. », «О конечном запустении Златыя Орды») и «Похвалу» Ивану Грозному, завершающую повествование. Основываясь на исследовании идейно-композиционных особенностей К. и., Г. Н. Моисеева показывает, что данные главы, отсутствующие в большинстве списков древнейшей редакции, подготавливают дальнейший рассказ К. и. об успехах политики Ивана Грозного, так как рассказывают об успехах внешней и внутренней политики его деда – Ивана III. Принадлежность авторскому тексту «Похвалы» Ивану Грозному Г. Н. Моисеева доказывает, прибегая к анализу реалий, сохранившихся в ее тексте и показывая композиционную необходимость в повествовании К. и. «Похвалы», подводящей итог деятельности Ивана Грозного на определенном этапе его жизни. Дополнительные текстологические аргументы, поддерживающие эту концепцию, были приведены С. Н. Кокориной, выделившей в тексте «Похвалы» фрагмент, сближающий ее с предшествующим текстом. Однако С. Н. Кокорина считает, что первоначальный авторский текст «Похвалы» до нас не дошел и относит некоторые противоречия в тексте «Похвалы», отмеченные ранее Г. З. Кунцевичем, к особенностям первой редакции, созданной уже после смерти Грозного.
Новое текстологическое исследование К. и. было проведено в кандидатской диссертации Л. А. Дубровиной. Для сопоставительного анализа ею было привлечено 268 списков К. и. (59 списков – впервые), в том числе два новых списка (ГИМ, собр. Воскрес., № 155 и Сарат. гос. ун-та, № 886), содержащие текст, близкий к авторскому («древнейшая редакция», по Моисеевой), без замены второй половины повествования компиляцией из Степенной книги и других источников. Л. А. Дубровина все списки К. и. разделила на три типа, различающиеся составом текста до и после главы «Совет з боляры своими царя и великаго князя» (в большинстве списков – гл. 50-я).
I тип представляет собой одну редакцию, возникшую в конце XVI в. (после 1584 г.) – начале XVII в. (дошла в шести списках). Работа составителя этой редакции выразилась, во-первых, в сокращении авторского текста (опущены те главы в начале К. и., которые Кунцевич считал позднейшей вставкой, а Моисеева – исконно принадлежавшими авторскому тексту); во-вторых, в добавлении к первоначальному тексту двух последних глав: «О хождении к Казани. » и «Похвалы», отсутствовавших в протографе К. и. и составленных после смерти Ивана Грозного; в-третьих, в переделке рассказа о первом основании Казани: оно приписывается не золотоордынскому хану Саину, а болгарскому хану с тем же именем и относится не к 50-м гг. XIII в., а к 1177 г., т. е. к периоду, предшествующему татаро-монгольскому нашествию. При этом особо подчеркивается, что Казань была вскоре завоевана русскими и стала данницей русских князей. Возникновение этой версии основания Казани, возможно, связано с попыткой нейтрализовать претензии Крыма и Турции на Казань и Астрахань как на татарские «юрты» в 70—90—х гг. XVI в.
II тип представлен 18 редакциями (259 списков) и соответствует «Позднейшей» редакции, по Моисеевой, и III–IX редакциям, по Кунцевичу. Протограф этих редакций, до нас не дошедший, был составлен после 1592 г., по-видимому, в 10-х гг. XVII в. К нему независимо друг от друга восходят четыре основные редакции (I–IV), остальные (V–XVII, а также две краткие редакции) являются производными. Ни одна из редакций II типа не отражает в полной мере ни состава текста протографа, ни расположения в нем глав. Источник редакций II типа был дефектный: в нем была утрачена вторая половина текста после главы «Совет» и лист с рассказом о смерти князя Чуры (глава «О воставшем мятеже в Казани. и о убьение князя Чюры»), которые были восполнены составителем протографа редакций II типа новым рассказом о походе Ивана IV на Казань, составленным на основе Степенной книги, Отрывка русской летописи, Повести о царице Динаре и грамоты митрополита Гермогена патриарху Иову 1592 г. о казанских мучениках Иване, Петре и Стефане. Механическое соединение в протографе редакций II типа двух разнородных частей, не приведенных в соответствие друг с другом, вызвало существенные структурные и идеологические изменения при последующей переписке, что породило обилие редакций II типа. Тенденциозность переработки источника особенно ощутима во II, VI и VIII редакциях, в которых текст приобрел ярко выраженную антитатарскую направленность, а материал о поражении русских войск сокращен.
Редакция I типа и протограф редакций II типа восходят к протографу К. и. независимо друг от друга. В первой части К. и. (до главы «Совет») текст протографа редакций II типа ближе к авторскому тексту, чем текст редакции I типа.
III тип, протограф которого был создан в 60-е гг. XVII в., составляют две редакции. Их текст восходит к двум источникам: до главы «Совет» к протографу редакций II типа (по составу глаз и специфическим чтениям он ближе всего ко II редакции II типа), после главы «Совет» – к тексту редакции I типа (особенно к тексту Никифоровского и Перетцевского списков). Из того же источника был заимствован рассказ о гибели князя Чуры, отсутствующий в редакциях II типа. Отнесение Л. А. Дубровиной всех списков «древнейшей» (по Моисеевой) редакции к редакциям I и III типов и указание на «смешанный» характер редакций III типа, соединивших текст редакций II типа, более близкий к авторскому тексту в первой части повести, с текстом редакции I типа, более близким к авторскому тексту во второй ее части, сняло видимое противоречие между текстологической концепцией Г. З. Кунцевича и Г. Н. Моисеевой. К настоящему времени осуществлено три научных издания К. и.: Г. З. Кунцевичем в ПСРЛ, Г. Н. Моисеевой и Т. Ф. Волковой.
Источники К. и. можно условно разделить на исторические, из которых черпался конкретный фактический материал для освещения темы русско-татарских отношений, и литературные, повлиявшие на способ изложения материала в К. и., на ее стиль, образы, жанровую структуру.
Основной круг исторических источников К. и. был выявлен Кунцевичем и Моисеевой. К ним относятся: Летопись Никоновская, Летописный свод Московский великокняжеский 1479 г., летописи Новгородская IV, Воскресенская, Софийская II и Львовская, Хронограф Русский редакции 1517 г., Летописец начала царства, разрядные книги, посольская переписка, местнические суды, родословные книги князей и бояр, речи Грозного на Стоглавом соборе, его послание А. М. Курбскому. Г. З. Кунцевич впервые указал как на литературные источники К. и. на воинские повести, жития, Космографию, библейскую, гимнографическую и паломническую литературу. А. С. Орлов установил связь К. и. с Русским Хронографом, Повестью Нестора-Искандера, Сказанием о Мамаевом побоище. Д. Н. Альшиц указал на знакомство автора К. и. со Словом о погибели Русской земли, Г. Н. Моисеева указала на использование автором К. и. послания А. М. Курбскому. А. Н. Насонов открыл новый литературный памятник, повествующий о походе на Казань 1552 г. – так называемое Троицкое сочинение о взятии Казани, содержащее целые фрагменты, текстуально близкие К. и. Позднее Т. Ф. Волковой было установлено прямое обращение автора К. и. к этому тексту. Однако весь круг литературных источников К. и. до сих пор остается еще не выявленным. Среди источников К. и. особое место занимает русский и татарский фольклор. Г. З. Кунцевич указал на использование автором ее татарских легенд об основании Казани, старины о Чуриле (при описании въезда Ивана Грозного в Москву после победы над Казанью), выделил ряд отдельных фольклорных образов, рассыпанных по всему тексту К. и. М. Н. Сперанский, В. К. Соколова, В. П. Адрианова-Перетц, Б. Н. Путилов и другие исследователи сравнивали К. и. с историческими песнями о взятии Казани и указывали на ее родство с ними в оценке личности Ивана Грозного как справедливого царя, проявляющего заботу о своем отечестве. Однако проблема взаимодействия книжной и устно-поэтической поэтики в К. и. до сих пор остается одной из наименее разработанных.
Целостный анализ поэтики К. и. все еще отсутствует. В отдельных исследованиях затрагивались лишь частные проблемы ее изучения. Установлена стилистическая связь К. и. с древнерусскими воинскими повестями (А. С. Орлов). Рассматривались особенности жанра К. и., которая определена как историческое сюжетное повествование, связанное с жанром летописи и хронографа, в которое включаются риторические отступления, генетически восходящие к церковно-панегирической литературе (Г. Н. Моисеева). Ставился вопрос и о том новом в поэтике К. и., что делает ее уникальным произведением среди современных ей историко-публицистических сочинений. Д. С. Лихачев указал на разрушение «литературного этикета» в К. и.; К. С. Осипова обратила внимание на новый подход К. и. к изображению человека; Т. Ф. Волкова выявила сложную и целенаправленную работу автора по созданию единого сюжета, отражающего его субъективную историческую концепцию казанской победы. Вопросы поэтики К. и. (композиция, сюжет, система образов, стиль) рассмотрены в кандидатской диссертации Н. В. Трофимовой.
К. и. привлекла внимание не только историков и литературоведов. Неоднократно обращались к ее тексту и лингвисты. Анализировалась общественно-политическая и военная лексика К. и. (А. К. Абдульманова), система склонения имен существительных (В. П. Ананьева), средства синонимии (Е. А. Охомуш). Для лингвистов К. и. представляет большой интерес как памятник периода, предшествовавшего образованию русского национального языка. В языке К. и. органично сочетаются народно-русские и церковнославянские черты, и сочетание это определяется целями историко-публицистического повествования.
Изд.: История о Казанском царстве неизвестного сочинителя XVI столетия по двум старинным спискам. СПб., 1791; Подробная летопись от начала России до Полтавской баталии. СПб., 1798, ч. 2, с. 30–243; Сказание о зачатии царства Казанского / Изд. Ф. Т. Васильева. Казань, 1902; История о Казанском царстве (Казанский летописец) / Подг. Г. З. Кунцевичем // ПСРЛ, СПб., 1903, т. 19; Казанская история / Подг. текста, вступ. ст. и примеч. Г. Н. Моисеевой; под ред. член.-кор. АН СССР В. П. Адриановой-Перетц. М.; Л., 1954: Сказание о царстве Казанском / Вступ. ст., перелож. и примеч. Н. В. Водовозова; худ. М. В. Маторин. М., 1959; История эстетики: Памятники мировой эстетической мысли в пяти томах. Т. 1. Античность; Средние века; Возрождение / Ред.-сост. В. П. Шестаков. М., 1962, с. 428–441; Казанская история / Подг. текста и пер. Т. Ф. Волковой, ком. Т. Ф. Волковой и И. А. Евсеевой // Памятники литературы древней Руси: СерединаXVI в. М., 1985, с. 360–565, 601–624.
Доп.: Волкова Т. Ф. Словесный портрет в «Казанской истории» // Исследования по древней и новой литературе: Сб. трудов / Отв. ред. Л. А. Дмитриев. Л., 1987, с. 42–47.