Кажется что пропали чувства
Утрата осознавания витальных чувств
Утрата осознавания витальных чувств затрагивает так называемые низшие эмоции, сопровождающие акты элементарной чувствительности и актуальные физиологические потребности (существует другое, не совсем точное название: синдром отчуждения витальных чувств). Пациенты жалуются при этом на неприятные переживания притупления и выпадения ощущений разной модальности, особенно часто кожной чувствительности: «онемение щеки. кожа на голове ничего не ощущает. губы как деревянные. резко упало зрение, приходится напрягаться, чтобы видеть. такое чувство, что я недослышу, звуки воспринимаю неотчетливо, они как будто сливаются» и т. п. Нередко пациенты сообщают, что не ощущают потребности во сне, что у них исчезли сонливость, позывы ко сну, так что они впадают в состояние сна из бодрствования очень уж быстро, минуя дремотное состояние. Точно так же и просыпаются они необычно быстро — «как по тревоге». Эти же пациенты часто добавляют, что не могут понять, спят они или нет, либо утверждают, будто не спят совсем, что они не испытывают чувства отдыха после сна.
Некоторые пациенты рассказывают, что не чувствуют, как прежде, чувства усталости даже после тяжелой физической или умственной работы, как не ощущают и приятного чувства мышечной усталости. Достаточно часто встречаются жалобы депрессивных пациентов на потерю чувства бодрости, на ощущение постоянного бессилия, снижения физической силы. Порой они сравнивают свое состояние с «одряхлением», «постарением», «старческой немощью».
 | Подобные проявления свидетельствуют о наличии психического заболевания. При проявлении симптомов утраты осознавания витальных чувств рекомендуем обратиться к психиатру |
Так, молодая женщина говорит о том, что чувствует себя постаревшей «лет на 10». Другая сообщает об угнетающем ее чувстве, будто она «сильно состарилась». «Мне кажется, — продолжает она, — что мне уже много лет, наверное, за 70, и я свое отжила». Третья говорит: «Если я нахожусь в нормальном для себя состоянии приподнятости, я чувствую себя молодой, значительно моложе своих лет. Когда мне плохо, мне кажется, что я угасаю, старюсь и мне где-то 80 лет, настолько я немощная. Нет никаких сил, я и по дому ничего почти не делаю. Дважды увольнялась с работы из-за этого бессилия и сидела дома, плакала». Она же сказала, что на первой беседе врач показалась ей «пожилой, в годах». На повторной беседе — напротив, молодой.
«Я даже решила, что было два разных врача, спрашивала об этом женщин в палате». Еще одна больная сетует на «ощущение, будто я жила долго-долго, была молодой когда-то так давно, что, кажется, забыла об этом». Пациент с депрессией сообщает: «У меня такое безнадежное ощущение, будто внутри я стал совсем седым, я чувствую себя глубоким и трухлявым рамоликом». Второй рассказывает: «Меня ничто не интересует. Будто я всю свою жизнь прожил, все видел, слышал, меня уже ничем не удивить. И мне уже все равно, что было, что есть и что будет». Третий пациент говорит: «Я чувствую себя стариком. Нет веселья, постоянная вялость, мне ничего не надо, радости жизни уже не для меня, пришла, кажется, пора мне умирать». Жалобы таких пациентов на бессилие легко можно принять за проявление тяжелой и упорной астении. К ним, отметим, иногда явно примешиваются ощущение мнимого старения и нарушения восприятия времени.
Иногда удается установить, что пациенты теряют ощущение недомогания при соматическом заболевании, способность чувствовать подъем температуры даже до высоких показателей: «Болею по-другому, чем раньше. Раньше было так: болеешь — плохое самочувствие, вялость, плохое настроение, чувствуешь жар. А когда это проходит, доволен, радуешься. А теперь знаю, что есть температура, но болезни не ощущаю. На градуснике высокая температура, а ни жара, ни озноба не чувствую, я перестал понимать, болею или нет».
Нередко теряется чувство боли, чем пациенты обычно не особенно тяготятся: «Раньше я остро ощущал боль, очень боялся, когда прокалывали палец на анализ крови. А сейчас мне каждый день делают уколы, даже в вену, и я почти не чувствую, что мне больно. Не замечаю, чтобы мне было больно. Порежу руку, идет кровь, а боли не чувствую. Боль стала какая-то глухая, она ощущается где-то далеко. Раньше панически боялась уколов, а теперь, когда колют, — нет. Чувствую, как протыкают кожу, а не больно». Некоторые пациенты обращают внимание на то, что они не ощущают тепла, холода.
Например, в стужу ходят без шапки, рукавиц, в парилке бани теряют чувство меры, перегреваются, получают даже ожоги. Больной говорит, что перестал ясно ощущать перепады температуры: «Раньше заходил с мороза в тепло и чувствовал, что отогреваюсь. А теперь такого нет». Некоторые пациенты сообщают, что в депрессии они уже не чувствуют повышения АД. Очень часто бывают жалобы на притупление разных видов чувствительности, изредка одновременно с обманами восприятия: «От меня, чувствую, пахнет мертвечиной, запах идет откуда-то изнутри. А вот настоящих запахов я не чувствую. Духи для меня что вода. Притупились вкусы. При ходьбе будто ступаю на ватную подушку. Звуки неотчетливые, тело как обмирает, ощущается слабее».
Встречаются пациенты, отмечающие у себя обострение и (или) притупление чувства голода либо насыщения: «Было так, что усиливалось чувство голода. Я ем, например, чувствую, что сыта, уж хватит вроде бы есть, а организм все продолжает требовать пищи. Было и по-другому. Я ем-ем и совершенно не чувствую, что наелась. Пища, кажется, проваливается, и еще охота есть, такое ощущение, что желудок пустой. Чувство голода и насыщения стали другими, неотчетливыми. Бывает, что не чувствую голода, на еду мне как бы наплевать». Порой утрата чувства голода приобретает весьма стойкий характер. Пациент сообщает: «Голова любит вкусно поесть. Сам-то я давно не хочу, а вот головой думаю, дай-ка поем. Не понимаю, хочу я есть или нет». В подобных случаях бывает сложно, если вообще возможно определить, идет ли речь об утрате чувства голода, о действительной потере аппетита или об ангедонии. В последнем случае пациенты слову «голод» предпочитают, пожалуй, выражение «аппетит», пытаясь подчеркнуть факт потери ощущения удовольствия.
Другой пациент говорит, что уже 13 лет «не ощущает аппетита, хотя до этого, — подчеркивает он, — я очень любил вкусно поесть». Все эти годы его беспокоит значительное притупление чувства голода, многочисленные попытки лечиться у врачей, травников и шарлатанов ничего не изменили. «Только во сне мне сильно хочется поесть, я часто вижу сны, в которых ем много, в охотку и даже с жадностью». О других проявлениях депрессии упомянутый пациент говорит мало, мимоходом, не придавая им значения. Стоит обратить внимание на то, что при утрате осознавания чувства голода и насыщения, в отличие от истинной булимии, пациенты едят в общем-то достаточно и не теряют контроль за количеством принимаемой пищи.
В некоторых случаях выявляется утрата восприятия сексуальной потребности. В одном из наблюдений женщина 39 лет сообщает, что на протяжении ряда лет под разными предлогами избегает половых контактов с мужем. «У меня, — поясняет она, — совершенно пропало это желание. Вначале я думала, что в этом виновен муж, у нас долго не складывались с ним отношения. Я вступила тогда в связь на стороне, но мужчина скоро бросил меня, сказал, что я фригидная». С тех же пор, говорит она далее, ей часто видятся эротические сны, причем по несколько снов за ночь. «В них я прямо пылаю от желания. Хватаю там первого встречного мужчину, даже такого, с каким днем мне противно было бы и стоять рядом, и тащу его в постель. С ним у меня происходит все до конца и не раз с такими острыми ощущениями, каких в жизни у меня не было. Такое во снах творится, я такое выделываю, что и сказать страшно, сразу подумают, что у меня не в порядке с головой».
«С мужем я ничего не ощущаю, нет ни потребности, ни оргазма, я даже не изображаю ничего, только раздвигаю ноги и с отвращением жду, когда все прекратится». Асексуальность в бодрственном состоянии, как видно, сочетается здесь с явно нимфоманическими сновидениями. Между тем в беседе с врачом пациентка постоянно возвращается к теме секса, а ее соседки по палате даже жаловались медицинскому персоналу, что она «зациклилась» на сексе, только о нем и говорит. В последние четыре года у больной появился страх быть неопрятной калом.
Она стала «ужасно бояться» внезапного появления позывов на дефекацию особенно там, где трудно сразу найти туалет. «Первое, что я делаю, когда приезжаю куда-нибудь, это узнаю, где находится туалет. Не расстаюсь с закрепляющими стул лекарствами. Теперь я практически не уезжаю далеко от дома, только дома я чувствую себя спокойно». В данном случае к утрате чувства сексуального желания с течением времени добавилось, видимо, другое нарушение, а именно снижение способности вовремя осознавать позывы к дефекации. Жалоб и иных явных проявлений, которые могли бы указывать на отчетливую тревогу или депрессию, у больной нет, исключая, пожалуй, страх непроизвольной дефекации и агорафобию.
В основном она скорее оживлена, даже несколько экзальтированна, открыта, порой до обнаженности, говорит много, быстро, при этом часто смеется и активно жестикулирует. Все годы болезни она вполне успешно ведет свой бизнес, инициативна, предприимчива, по меркам своей деревни очень богата, доминирует в семье. В данном случае, скорее всего, имеет место стойкое и неглубокое смешанное расстройство настроения с преобладанием явлений психической анестезии.
Отметим такую деталь: пациенты с симптомами психической анестезии ясно указывают на то, что их способность воспринимать те или иные стороны своего Я в полной мере, а порой и в избытке восстанавливается в сновидениях. Например, «апатия» уступает место ярким эмоциональным переживаниям; такого при собственно апатии, как известно, не бывает. Это обстоятельство, полагаем, важно учитывать в первую очередь в тех случаях, когда трудно различить дефицитарные нарушения и нарушения восприятия каких-то аспектов собственного Я.
Как снова начать чувствовать эмоции?
Признаки отсутствия эмоций
Итак, вы перестали чувствовать эмоции, если:
Как вернуть себе эмоции
Есть два самых распространенных варианта, при которых вы прекращаете чувствовать эмоции:
2. Состояние аффекта после сильного стресса. Иногда жизнь бывает жестока, никто из нас не готов к потере близкого, банкротству, утрате чего-то важного. Когда происходит что-то подобное, психика экстренно обрубает возможность чувствовать эмоции и переходит в энергосберегающий режим. В таких случаях, если личность не слишком закалена трудностями, человек может не видеть смысла своего существования. И если при эмоциональном выгорании можно плыть по жизни без желания, но всё-таки выполнять необходимый минимум действий для выживания, то здесь уже можно говорить о тяжелой клинической депрессии. Человек начинает целыми днями лежать в кровати, или играть в компьютерные игры, или даже проводить все дни за бутылкой, ничуть не заботясь ни о своём пропитании, ни о здоровье, ни о своих близких.
Путь к выходу из эмоциональной ямы
Этап первый. Обращаемся к специалисту
Этап второй. Налаживаем распорядок дня и режимa
Высыпайтесь. Давайте вашему организму достаточное количество сна, не проводите полночи в интернете в тщетных попытках сбежать от реальности. Решите, во сколько вы будете ложиться спать и вставать, и придерживайтесь этого режима. Уже через пару недель вы заметите, насколько лучше себя чувствуете.
Этап третий. Знакомство с собой
Что в итоге?
Если не пренебрегать ни одним из этапов, вы не только благополучно выйдете из состояния стресса, но и снова ощутите полноту жизни. Только так, в комплексе, можно вернуть себе способность испытывать эмоции и сделать так, чтобы мир снова заиграл привычными красками, радующими душу.
Пограничное расстройство личности
Сопутствующими признаками заболевания являются: страх собственной ненужности, гнетущее чувство пустоты (возникающее от трудности в самоидентификации: каковы мои ценности, во что я верю, что доставляет мне удовольствие), нанесение самому себе телесных ран и опасные поведенческие паттерны.
Симптомы ПРЛ
Первые признаки расстройства появляются обычно в юношеском возрасте, с годами статистика заболеваний снижается и почти у 50% пациентов состояние улучшается в течение десяти лет после появления первых симптомов. Случаев заболеваний среди женщин почти втрое больше, чем среди лиц мужского пола.
Краеугольный камень заболевания – нестабильное эмоциональное состояние, толчком к которому послужила чрезмерная реакция на внешние события, и торможение возврата к прежнему эмоциональному состоянию. Подверженность таким импульсивным переходам наблюдается у тех, кто склонен к резким сменам оценивания людей, от идеализирования к разочарованию. У пациентов с таким расстройством крайне интенсивна чувствительность, их может переполнять любовь, радость, они могут испытывают небывалый подъем, но в то же время их обуревают и негативные эмоции: гнев и тревожность, страх и вина. Интенсивность эмоций настолько велика, что происходит подмена реакций: пациенты сильно скорбят вместо обычной грусти, ощущают позор и принижение своего достоинства вместо неловкости, паникуют вместо небольшого волнения, доходят до умоисступления вместо негодования.
При пограничном расстройстве высок порог чувствительности к неудачному развитию событий, к получению отказа. Пытаясь избежать сильных негативных эмоций, люди, страдающие ПРЛ, наносят себе телесные повреждения, скрывают чувства. Невозможность контролировать свои реакции иногда приводит к суициду. Несмотря на кратковременные ощущения подъема и легкого веселья, наиболее интенсивно у больного проявляются гнев и удрученность, ярость и потерянность, сменяющие друг друга тревожные и депрессивные настроения.
Импульсивное поведение (злоупотребление алкоголем и/или психотропными веществами, чрезмерное поглощение пищи или нарушение режима питания, неконтролируемые траты денег, беспорядочные сексуальные связи, опасное вождение автомобиля, резкое увольнение, внезапное завершение отношений) отражает импульсивные эмоции – так человек стремится как можно скорее избавиться от сильнейшей душевной боли и от проблем, ее вызывающих. Но через какое-то время приходит боль от раскаяния, ощущение вины за свой поступок и, как ответ, стремление к новому импульсивному акту, чтобы облегчить новую боль. С течением времени такое поведение в некоторых случаях становится автоматической реакцией на боль от негативной эмоции.
Нанесение телесных повреждений (селфхарм) – один из основных симптомов пограничного расстройства, оно присутствует в 80% случаях заболевания. Наиболее часто на тело наносятся порезы. Также фигурируют укусы, разной степени ожоги, нанесение синяков, битье головой. Стоит заметить, что до 70% пациентов наносят себе физический вред без цели совершить самоубийство. Самоповреждение здесь выступает скорее как способ наказать себя либо отвлечься от боли, вызванной негативной эмоцией. Это попытка вызвать обычные чувства в ситуации ухода от социальной реализации и может быть выражением гнева или злобы на тяжкие жизненные обстоятельства.
Риск самоубийства при ПРЛ составляет до 10%. Есть доказанные данные, что мужчины подвержены большему (вдвое выше) риску покончить с собой, нежели женщины. Суицидальные наклонности и попытки самоубийства у пациентов с пограничным расстройством могут свидетельствовать об их убеждении, что таким образом они облегчат жизнь другим, что всем станет только лучше. Такие пациенты особенно чувствительны к тому, как к ним относятся люди: они чрезмерно рады и благодарны за хорошее к ним отношение и, наоборот, чересчур печальны или злятся, когда их обижают или подвергают критике. Диапазон чувств обширен и смена их происходит очень быстро. Бывает достаточно лишь вероятности того, что нужный человек может исчезнуть из жизни или что можно лишиться его уважения, и маятник чувств колеблется от любви к ненависти, от почитания к разочарованию. Подобные настроения вредят не только конкретным отношениям, они влияют на отношения в семье, в социуме, на самооценку.
Причины ПРЛ
Особенности неврологического типа, основанные на различиях в активности мозга (отвечающих за усиление и подавление эмоциональной боли), имеют более тесную связь с пограничным расстройством.
Для постановки диагноза используется психологическая оценка или опрос пациента о характере симптомов, степени тяжести, о том, каким образом они влияют на жизнь пациента. В целом пограничное расстройство личности проявляется эмоциональной неустойчивостью, нарушением или неопределенностью самоидентификации «Я», побуждений и предпочтений (также и сексуального типа), постоянным ощущением опустошения, склонностью к вовлечению в нестабильные и стрессовые отношения (что приводит к повторяющимся аффективным кризисам), повторение нанесения телесных повреждений и угроз суицида.
Официальные критерии диагностики по МКБ-10, принятые в РФ, относят пограничное расстройство личности к эмоционально нестабильному расстройству и определяет его следующим образом:
- поведенческий и личностный дисбаланс, затрагивающий эмоциональную сферу (внешние проявления эмоций и чувств, контроль мотиваций, восприятие и мыслительный процесс, манеру отношения к другим людям); аномальное поведение хронического характера, возникшее длительное время назад; аномальное поведение является полным и нарушает социализацию; возникает в детском или подростковом возрасте и продолжаются в зрелом возрасте; расстройство ведет к дистрессу, что становится явным лишь на поздних стадиях; как правило (но не всегда) ведет к значительным ухудшениям в общественной и профессиональной областях.
Для диагностирования расстройства по критериям одного из подвидов, определяемых МКБ-10, оно должно соответствовать как минимум трем перечисленным критериям.
По критериям DSM-IV, DSM-IV-TR и DSM-5 (диагностика, принятая в США и некоторых англоязычных странах), пограничное расстройство личности выражается в нестабильности интерперсональных связей, идентификации «Я», аффективной неустойчивостью, явной импульсивностью. Симптомы впервые проявляются в молодом возрасте и наблюдаются во многих ситуациях. Для диагностики пограничного расстройства, помимо общих критериев расстройства личности, требуется пять и более из нижеизложенных признаков:
Лечение пограничного расстройства личности
Диагноз пограничного расстройства личности признается крайне сложным для выбора метода лечения. Психотерапия считается главным подходом терапевтического лечения при ПРЛ. Основной трудностью является установление корректных отношений пациент-психотерапевт. Для пациента, в силу симптомов расстройства и склонностью вступать в нестабильные, напряженные отношения, имеющего поведенческие крайности и переменчивость настроения, чрезвычайно сложно установить отношения и удержать их в определенных рамках. Часто бывают случаи, когда психотерапевты сами не берутся работать с подобным расстройством, ограждаясь от возможных проблематичных ситуаций.
Как вариант лечения применяется психотерапия третьей волны – диалектическая поведенческая терапия, основополагающим принципом которой является осознание пациентов вариативности восприятия ситуации. Это эклектический подход, в котором используются методы когнитивно-поведенческой терапии, приемы эффективного общения и медитация. Фармакотерапия также может предложить несколько препаратов второго поколения, эффективных при купировании импульсивности и вспышек неконтролируемого гнева.
Чем мы можем помочь?
В нашей клинике, рядом с ВАО Москвы, в Реутове, работают специалисты, которые имеют большой опыт лечения психических расстройств. Мы используем самые современные и передовые методики, руководствуемся принципами доказательной медицины. Эффективная помощь и конфиденциальность сведений, составляющих врачебную тайну, гарантированы.
Снижение активности самовосприятия
Расстройство характеризуется ослаблением актов самовосприятия вплоть до полного их выпадения. Оно может затрагивать как разные части структуры Я, так и Я в целом. Обычно возникает в связи с депрессией, нередко в той или иной степени распространяется на аффективные проявления последней, оттесняя их на второй план в жалобах пациентов на самочувствие и в субъективной картине болезни.
Такая депрессия определяется как анестетическая. Очень редко расстройство сочетается с маниакальными состояниями, порождая т. н. анестетическую манию. Оно может, по-видимому, возникать и в структуре смешанных аффективных состояний. В тех случаях, когда расстройство затрагивает важные для пациента стороны функционирования Я и в то же время не лишает их способности осознавать и переживать собственное страдание, возникают субъективно чрезвычайно мучительные состояния, которые принято обозначать термином болезненная психическая анестезия, или болезненное бесчувствие. Наиболее тягостными для пациентов бывают состояния, в которых они теряют способность воспринимать свои позитивные эмоции и чувства.
В зависимости от того, какие именно акты самовосприятия выпадают из сознания пациентов, весьма условно можно разграничить ряд вариантов расстройства. Возникающие в результате последнего белые пятна в самовосприятии образуют в действительности самые причудливые и ничем не объяснимые пока что конфигурации. Вообще следует сказать, что разные нарушения самовосприятия нередко возникают одновременно, вследствие чего возникают весьма сложные клинические структуры. Приведенные далее иллюстрации хорошо это показывают.
| | Подобные проявления свидетельствуют о наличии психического заболевания. При проявлении снижения активности самовосприятия рекомендуем обратиться к психиатру |
Подобранные преимущественно на одну какую-то тему, они тем не менее очень разные в своих деталях и потому поучительны и представляются нам чрезвычайно интересными. Интересными они могут быть также потому, что в них часто бывают отражены не только конкретные проявления одного и того же симптома, но и указания на другие симптомы, как бы формирующиеся в связи с основным расстройством.
Утрата осознавания собственной активности проявляется жалобами пациентов на неспособность воспринимать те усилия, которые они предпринимают при осуществлении того или иного вида деятельности, а также на утрату восприятия своих желаний, стремлений, влечений. Поведение пациентов между тем может оставаться вполне адекватным. Вот как звучат эти жалобы: «Я не вижу смысла того, что я делаю, жизнь течет бездарно, никчемно. У меня нет стремлений, я плыву по течению, живу какой-то чужой жизнью. По-бытовому понимаю, что нужно делать и зачем, но это понимание обязанности, долга, но не желания или потребности. Ничего не хочу. Не хочу даже ощущать себя. Мне хочется, чтобы тело испарилось, а остались только мысли. Чувствую себя механическим, все вроде бы делаю по-прежнему, работаю, занимаюсь домашними делами, с кем-то разговариваю, но делаю все это не как Я, а будто машина с вечным двигателем, без желания, усилий и без усталости. Чувствую себя роботом, автоматом, который делает все сам по себе, без меня. В том, что я делаю, моего Я нет, оно бездействует. Делается все само по себе, без моего участия, мне только и остается, что наблюдать за собой как со стороны. Иду, например, но не как я сама это делаю, а меня будто бы несет куда-то. Я не чувствую своих усилий, когда что-нибудь делаю, я только констатирую, как действует мое тело. Я наблюдаю, к примеру, как я встаю, открываю холодильник, достаю и выпиваю молоко, ставлю бутылку в мойку, ложусь в постель, и все это, как и почти все другое, делает мое тело, но не я. Когда я что-то делаю, мое тело, руки и ноги двигаются раньше, чем я подумаю это делать. Говорю, но не как я, а будто бы включенный магнитофон работает. Не чувствую, чего хочу поесть. Один раз купил семь сортов рыбы, думал, что, может, захочу что-то съесть Но желания так и не появилось. Ничего не хочу, ни к чему нет охоты, стремления, такое чувство, будто это и не я вовсе или я нахожусь в виртуальном мире. Вроде сижу в какой-то сфере и не могу из нее вырваться».
Приведем наблюдения И.С.Сумбаева, его пациенты говорят: «Иногда я совершаю ненужные действия, как будто мои руки работают сами, без моего участия. Я как бы превратилась в машину; например, нередко мой язык говорит совершенно автоматически, и я только потом осознаю смысл мною сказанного. Точно так же я часто читаю чисто механически, совершенно не следя за смыслом слов». Уместно вспомнить здесь наблюдение О.В.Кербикова о «безмотивных действиях» пациентов с кататоно-гебефренной симптоматикой. Такие пациенты, по-видимому, просто не осознают своих побуждений что-то сделать, отчего, приходя в себя, они ничего не могут сообщить о мотивах своего неправильного, обычно импульсивного поведения.
Утрата осознавания эмоций и чувств проявляется жалобами на утрату способности воспринимать собственные эмоции и чувства. Расстройство встречается в разных вариантах. Один из наиболее часто встречающихся — это ангедония, т. е. неспособность испытывать ощущение приятного.
Ангедония является как бы парциальным вариантом болезненного бесчувствия, способность воспринимать негативные эмоции при этом сохраняется или даже бывает обострена. Ее считают типичным признаком депрессии, шизофрении, шизоидного расстройства личности, симптомом психического дефицита, одним из проявлений деперсонализации.
Тотальный вариант нарушения приводит к неспособности воспринимать самые разные эмоции, как положительные, так и отрицательные.
В относительно легких случаях расстройства собственные эмоции воспринимаются пациентами притупленно, смазанно, кажутся им скоротечными или ощущаются как бы на периферии Я. В более тяжелых случаях они не воспринимаются вовсе.
Они сообщают об этом так: «Смеюсь, но не внутри Я, а где-то на его поверхности. Души у меня будто вовсе нет, а голова понимает. Любимую песню воспринимаю в словах, в душу она не входит. Реакции записываются на мысли, голова будто отделилась от сердца, которого как бы и нет совсем. Не чувствую своей души, такое ощущение, что она растаяла или находится где-то далеко. Я не совсем еще Я. Я жду, когда моя душа вселится в меня обратно или оживет во мне. Только недавно я почувствовал, что мои эмоции стали удлиняться, становиться более продолговатыми, что пошло, наконец, очеловечивание. У меня не стало никаких чувств, ни хороших, ни плохих. Потерял эмоции, как умер, только физическое тело ходит. Эмоции исчезли, а их проявления остались. Я стала совсем бесчувственной, как чурка. Все вижу, понимаю, но внутри меня абсолютная пустота, душа застыла, все в ней замерло, будто там ничего нет. Подходит ко мне вчера дочка, я обнимаю, целую ее, но как резиновую, как какой-то предмет. Я плачу, слезы в три ручья, а в душе пустота, хоть бы шевельнулось что. Я — живой труп, оболочка человека, я чувствую себя так, будто во мне умерло что. Я как деревянная стала, пропали все переживания. Чувств мне не хватает. Плачу, а чувства только-только зарождаются. Сны тоже вижу без эмоций, так, словно они превратились в механическое соединение образов и звуков. Было, правда, за последние полгода два или три сна с сексуальными чувствами, со счастьем, с радостью, но только я просыпаюсь, как сразу же натыкаюсь как на шапку, панцирь в голове или какое-то препятствие, эмоции никак не могут через них пробиться. Я перестала радоваться ребенку, целую его механически, без радости, нежности. Не стало чувств к мужу, близким людям, я воспринимаю их словно посторонних, чужих. Вообще у меня нет теперь никаких чувств. Раньше была трусихой, всего боялась, особенно покойников, избегала ходить на похороны. А теперь смотрю на умерших как на мумии, мне совсем не страшно, безразлично стало. Нет никакого настроения, ни хорошего, ни плохого, ни грустного, ни веселого, я стала как каменная. Молю Бога, чтобы вернулись ко мне хоть какие-то эмоции или чувства, пусть и плохие. Без них нет ощущения, что живешь. Пустота в душе, я не я, я безжизненная оболочка. Нет переживаний. Недавно дед у нас умер, а я, странное дело, не переживаю, я тут же забыл об этом, не заострил на этом внимание. Исчезли страхи. Я не пугаюсь теперь ничего, что бы ни случилось. Не стало родственных чувств. Родственники теперь для меня все равно, что чужие люди, я только изображаю при них свои чувства. Меня мучает чувство одиночества. Близких людей, подруг как бы и не стало, они кажутся мне чужими, посторонними людьми, мне вообще никого не хочется видеть. Мама для меня стала как чужая, у меня нет к ней никаких чувств».
Для данного расстройства типичны, в отличие от эмоционального опустошения, упорные жалобы пациентов на бесчувствие или, как они часто говорят, на «апатию», а также невольная и стойкая сосредоточенность внимания на утрате эмоций.
Пациент А.В.Снежневского, описывая утрату сознания своих эмоций и чувств, говорит, что у него «сглажен сам процесс ощущения». Все вокруг выступает для него в некотором «чисто смысловом виде», а «ощутимый, чувственный характер восприятия» отсутствует. Все кажется ему плоским, нет объема, пространства, все воспринимается как бы отдельными частями, а не в целостности. «Я, — говорит он, — нахожусь вне пространства, вне времени, вне объема, вне чувственного восприятия». Связь с другими людьми осуществляется лишь формально-логически, «чувства у меня разрушены. Нет ощущения Я, я растворяюсь. Голос чужой, еда не имеет вкуса, тело не ощущаю. Абсолютная потеря чувств, вместо чувств у меня некий эрзац. Логически я могу производить сложные операции, а оперировать с конкретными вещами я не могу». Данная иллюстрация как бы доказывает, с одной стороны, что утрата способности осознавать собственные эмоции и чувства может сочетаться с любыми другими проявлениями гипоаутогнозии.
С другой стороны, она ясно свидетельствует о том, что гипоаутогнозия есть относительно самостоятельное нарушение; даже достигая столь выраженной степени, как у упомянутого пациента, она не меняет своего качества, не переходит, например, в чувство отчуждения проявлений собственного Я, когда они превращаются в подобие объектов окружающего мира, не переживается и чувство принадлежности к Я явлений окружающей действительности.
Кроме того, и это тоже следует отметить, мимические и вегетативные проявления эмоций остаются у пациентов столь же живыми, как и прежде. Некоторые пациенты, между тем, предъявляют жалобы на недостаточность актов экспрессии. Они говорят о маске на лице, о том, что лицо их ничего не выражает, а жестикуляция стала скудной, обедненной, и потому ничто в их внешнем облике не говорит об их душевном состоянии или что они лишились способности адекватно и полно проявлять свои чувства: «Чувства у меня есть, но я не могу проявить их вовне. Порой мне кажется, что я занимаю одну и ту же позу, а мое лицо застывает в одном и том же выражении. Мне кажется, что мой голос, жесты, выражение лица стали фальшивыми, неестественными, ничего не выражающими. Я не могу передать свои чувства детям, как будто чувства застревают во мне и не выходят наружу. Не мои жесты, не такие, как обычно, и походка какая-то другая, неестественная». Наблюдение за выразительными актами пациентов обычно этого не подтверждает; во всяком случае, их беспокойство по поводу скупости экспрессии представляется сильно преувеличенным.
Пожалуй, особенно тяжело переживается пациентами ощущение утраты высших эмоций, т. е. чувств прекрасного, благородного, справедливого и гармоничного. Все происходящее воспринимается при этом как что-то временное, ничтожное, условное, суетное. Пациенты страдают от того, что не стало ничего, во что можно бы верить, на что надеяться, чего-то ждать. Это состояние духовной фрустрации переживается как страшная пустота существования, парализующая мировая скорбь, мучительная тоска по возвышенному и как бы бесконечный траур по вечным ценностям. Мы считали бы целесообразным ввести специальный термин для обозначения данного варианта расстройства — духовная болезненная анестезия.
Например, у верующих людей может притупляться или вовсе исчезать осознавание религиозного чувства. Трудно согласиться с авторами, которые принимают это расстройство за будто бы характерную для депрессии потерю способности верить в существование высшей силы, как, впрочем, и верить во что-нибудь вообще. Непередаваемо тяжело переживается и утрата способности воспринимать собственные эстетические чувства. Так, художник, которого ранее приводили в трепет произведения живописи и свои удачные творческие находки, жалуется на то, что он совершенно потерял дар ощущать наслаждение прежними волнующими его чувствами гармонии и красоты.
Единственное занятие, которое дает ему возможность что-то ощущать в своей душе, это чтение Евангелия, в особенности Нагорной проповеди. Пациент сообщает, что лишь это еще обнадеживает и удерживает его в жизни. Духовная болезненная анестезия — бесспорный и едва ли не самый мучительный признак утонченной преморбидной организации личности.