Лучше уж самому давить чем позволять чтобы другие тебя давили
3. 027 Оноре де Бальзак, Гобсек
3.027 Оноре де Бальзак, «Гобсек»
Оноре де Бальзак
(1799—1850)
Данте в «Божественной комедии» поведал о возмездии, которое ожидает всех грешников после смерти, а французский писатель Оноре де Бальзак (1799—1850) в «Человеческой комедии» рассказал о том, почему оно их ожидает.
Писатель показал ад самой жизни и раскрыл человечеству глаза на самое себя.
За 20 лет каторжного труда (ежедневно с полуночи до шести вечера) Бальзак создал грандиозный цикл из 98 произведений, давших панораму целой эпохи, населенной бессмертными героями, одним из которых является ростовщик Гобсек.
Э. Золя сравнивал «Человеческую комедию» Бальзака с Вавилонской башней, которую «архитектор не успел, да и не имел бы времени когда-либо окончить». «Gobseck» — «Гобсек» стал в нем фундаментальным основанием, золотым во всех смыслах хребтом, на котором потом наросла плоть последующих сочинений.
Разные критики относят это произведение к разным жанрам: роману, повести, новелле и это не суть важно, т.к. оно впитало в себя все жанры прозы. Именно это обстоятельство побудило нас отнести его к романам.
«Гобсек»
(1830, 1835, 1842)
«Гобсек», вошедший в первую часть «Человеческой комедии» — «Сцены частной жизни» был впервые издан в «физиологических очерках» в марте 1830 г. под названием «Ростовщик».
Очерк не привлек широкого внимания. Через месяц Бальзак опубликовал повесть «Опасности беспутства», куда поместил этот очерк в качестве первой ее части.
В переработанном виде это произведение вышло в 1835 г. под названием «Папаша Гобсек» (Гобсек в переводе с французского и бельгийского означает «Сухоглот», т.е. «Питающийся всухомятку», или «Живоглот»).
В окончательной редакции 1842 г. оно стало называться «Гобсек».
Бальзак уловил основную мелодию июльской монархии — звон денег и разглядел главных «звонарей» послереволюционной эпохи — банкиров, ростовщиков, финансовую буржуазию вообще.
Ростовщик — одна из первых профессий в истории человечества. Уже в Вавилоне ростовщики выделялись своим роскошеством среди городских жителей. О них писали Катон и Шекспир, десятки других прославленных писателей и историков.
Со временем ростовщики впали в безумие накопительства, а значит, и в закономерную крайность — скаредность.
Именно таким скрягой Бальзак и создал Гобсека, вложив ему в уста целую философию скопидомства. Примечательно признание ростовщика: «Из всех земных благ есть только одно, достаточно надежное, чтобы стоило человеку гнаться за ним. Это… золото. В золоте сосредоточены все силы человечества… В золоте все содержится в зародыше, и все оно дает в действительности… Золото — вот духовная ценность нынешнего общества. Что такое жизнь, как не машина, которую приводят в движение деньги. Везде идет борьба между бедными и богатыми, везде. И она неизбежна… Так лучше уж самому давить, чем позволять, чтобы другие тебя давили».
Принято считать, что образ Антея стал великим после того, как очистился от всего земного (этот посыл относят вообще ко всему великому). Но удивительно другое: образ Гобсека велик именно в его земной грязи; он корнями как дуб врос в почву стяжательства, породившую его.
Это воистину Наполеон наживы и скупости, победивший пространство и время, идеолог самой престижной ныне профессии — торгашества. Другого такого не знает мировая литература, даже в таких гениальных приближениях, как Скупой из одноименной комедии Мольера, Скупой рыцарь из «Маленьких трагедий» Пушкина и Плюшкин из «Мертвых душ» Гоголя. Этим персонажам, в сравнении с Гобсеком, увы, не хватает величия. И даже не просто человеческого — демонического. Ведь он не просто ростовщик, он жрец золотого тельца. «У меня взор, как у господа бога: я читаю в сердцах».
В основе сюжета лежит история любви дочери виконтессы де Гранлье — Камиллы и обедневшего аристократа Эрнеста де Ресто. По просьбе виконтессы, стряпчий Дервиль рассказал ей о причинах разорения отца Эрнеста. Граф де Ресто женился в свое время на беспутной дочери папаши Горио (героя другого романа Бальзака «Отец Горио») — Анастази, пустившей по ветру его состояние ради альфонса Максима де Трай. Дервиль в начале своей адвокатской практики пытался сохранить часть имущества графа для его детей с помощью ростовщика Гобсека, с которым он познакомился, будучи студентом.
Этого 76-летнего старика, безжалостно взыскивавшего с должников проценты, а за неимением оных присваивавшего их имущество и драгоценности, стряпчий называл не иначе как «человек-автомат», «человек-вексель», «золотой истукан».
Гобсека нельзя было разжалобить: «иногда его жертвы громко кричат и выходят из себя, затем у него воцаряется глубокая тишина, как на кухне, где только что зарезали утку». В душе у ростовщика, похоже, был один только холодный слиток золота, но тому было оправдание — «ни одна душа человеческая не получила такой жестокой закалки в испытаниях, как он».
Однако несмотря на нажитые им миллионы, Гобсек, дабы не афишировать свое богатство и платить за него «лишние» налоги, жил впроголодь, ходил пешком, ютился в двух снимаемых комнатенках, был одинок, нелюдим, и лишь проникшись доверием к Дервилю, ссудил ему однажды под «божеский» процент 150 000 франков для покупки патента, а также иногда, расчувствовавшись, по-отечески делился с ним своими циничными мыслями.
По Гобсеку механизм власти над людьми был прост — миром правит тот, кто владеет золотом, а владеет им ростовщик.
Особенно безжалостен Живоглот был к аристократам, когда те пресмыкались перед ним в надежде оттянуть время расплаты. Честный Дервиль по-молодости наивно восклицал: «Да неужели все сводится к деньгам!», пока сам не убедился в этом. Граф перед смертью успел по совету Дервиля передать все права на остатки имущества Гобсеку, которого стряпчий справедливо аттестовал как человека «самой щепетильной честности во всем Париже».
После кончины графа Дервиль с Гобсеком явились к де Ресто и застали «распотрошенный» Анастази кабинет умершего мужа. В поисках завещания неутешная супруга даже столкнула труп с постели.
«Труп графа лежал ничком, головой к стене, свесившись за кровать, презрительно отброшенный, как один из тех конвертов, которые валялись на полу, ибо и он теперь был лишь ненужной оболочкой».
Заслышав шаги, она бросила в огонь бумаги, адресованные Дервилю, лишив тем самым себя имущества. Ростовщик, в котором, по словам Дервиля, жили два существа — подлое и возвышенное, так и не вернул ей имущество графа.
Все свое добро он завещал внучатой племяннице — проститутке по прозвищу «Огонек», а Дервилю — сгнившие и пропавшие продукты питания, которыми было забито его жилище — до последней минуты ростовщик не решался продать их, боясь продешевить.
В последние свои мгновения Гобсек любовался грудой «золота» в камине. (Бальзак позднее в «Евгении Гранде» завершил обобщенный портрет ростовщика убийственным штрихом: умирая, старик Гранде судорожно вцепился в золотое распятие, поднесенное ему священником.) В конце рассказа Дервиль несколько утешил виконтессу, сообщив ей, что Эрнест де Ресто в скором времени обретет утраченное состояние.
«Гобсек», ставший одним из первых, если не первым социальным романом XIX в., по выходу в свет был встречен сдержанным гулом, в котором негодования было не меньше чем восторгов. Да и критика особо не баловала роман, ставший биографией тех, от кого зависело ее собственное существование.
В официальной России этот и последующие романы Бальзака были встречены без особого восторга. Позднее, когда писатель посетил нашу страну, за ним был учрежден негласный надзор полиции.
Вслед за Бальзаком, возвращавшимся к теме ростовщичества в «Евгении Гранде», «Истории величия и падения Цезаря Боррито», «Крестьянах», ее подхватили многие писатели: Н.В. Гоголь («Портрет», «Мертвые души»), Ф.М. Достоевский («Преступление и наказание»), В.В. Крестовский («Петербургские трущобы»), Ч. Диккенс («Рождественская история»), Т. Драйзер («Финансист», «Титан», «Стоик»), У. Фолкнер («Деревушка») и др.
В советское время было попрощались с образом Гобсека, уверовав в то, что «эпоха, описанная Бальзаком, давно отошла в прошлое». Однако Живоглот оказался на удивление живуч и сегодня вновь во весь голос заявил свои права на главное место под солнцем, отлитым из золота.
В СССР «Гобсек» впервые был экранизирован режиссером К.В. Эггертом в 1937 г. Через 50 лет на киностудии «Молдова-филм» сняли одноименный советско-французский фильм (реж. А.С. Орлов).
Оноре де Бальзак «Гобсек» отрывок
— Здравствуйте, папаша Гобсек, — сказал я.
Он повернул голову, и его густые чёрные брови чуть шевельнулись, — это характерное для него движение было равносильно самой приветливой улыбке южанина.
— Вы что-то хмуритесь сегодня, как в тот день, когда получили известие о банкротстве книгоиздателя, которого вы хвалили за ловкость, хотя и оказались его жертвой.
— Жертвой? — удивлённо переспросил он.
— А помните, он добился полюбовной сделки с вами, переписал свои векселя на основании устава о неплатёжеспособности, а когда его дела поправились, потребовал, чтобы вы скостили ему долг по этому соглашению.
— Да, он хитёр был, — подтвердил старик. — Но я его потом опять прищемил.
— Может быть, вам надо предъявить ко взысканию какие-нибудь векселя? Кажется, сегодня тридцатое число.
Я в первый раз заговорил с ним о деньгах. Он вскинул на меня глаза и как-то насмешливо шевельнул бровями, а затем пискливым тихим голоском, очень похожим на звук флейты в руках неумелого музыканта, произнёс:
— Так вы иногда и развлекаетесь?
— А по-вашему, только тот поэт, кто печатает свои стихи? — спросил он, пожав плечами и презрительно сощурившись.«Поэзия? В такой голове?» — удивился я, так как ещё ничего не знал тогда о его жизни.
— А у кого жизнь может быть такой блистательной, как у меня? — сказал он, и взгляд его загорелся. — Вы молоды, кровь у вас играет, а в голове от этого туман. Вы глядите на горящие головни в камине и видите в огоньках женские лица, а я вижу только угли. Вы всему верите, а я ничему не верю. Ну что ж, сберегите свои иллюзии, если можете. Я вам сейчас подведу итог человеческой жизни. Будь вы бродягой-путешественником, будь вы домоседом и не расставайтесь весь век со своим камельком да со своей супругой, всё равно приходит возраст, когда вся жизнь — только привычка к излюбленной среде. И тогда счастье состоит в упражнении своих способностей применительно к житейской действительности. А кроме этих двух правил, все остальные — фальшь. У меня вот принципы менялись сообразно обстоятельствам, приходилось менять их в зависимости от географических широт. То, что в Европе вызывает восторг, в Азии карается. То, что в Париже считают пороком, за Азорскими островами признаётся необходимостью. Нет на земле ничего прочного, есть только условности, и в каждом климате они различны. Для того, кто волей-неволей применялся ко всем общественным меркам, всяческие ваши нравственные правила и убеждения — пустые слова. Незыблемо лишь одно-единственное чувство, вложенное в нас самой природой: инстинкт самосохранения. В государствах европейской цивилизации этот инстинкт именуется личным интересом. Вот поживёте с моё, узнаете, что из всех земных благ есть только одно, достаточно надёжное, чтобы стоило человеку гнаться за ним, Это… золото. В золоте сосредоточены все силы человечества. Я путешествовал, видел, что по всей земле есть равнины и горы. Равнины надоедают, горы утомляют; словом, в каком месте жить — это значения не имеет. А что касается нравов, — человек везде одинаков: везде идёт борьба между бедными и богатыми, везде. И она неизбежна. Так лучше уж самому давить, чем позволять, чтобы другие тебя давили. Повсюду мускулистые люди трудятся, а худосочные мучаются. Да и наслаждения повсюду одни и те же, и повсюду они одинаково истощают силы; переживает все наслаждения только одна утеха — тщеславие. Тщеславие! Это всегда наше «я». А что может удовлетворить тщеславие? Золото! Потоки золота. Чтобы осуществить наши прихоти, нужно время, нужны материальные возможности или усилия. Ну что ж! В золоте всё содержится в зародыше, и всё оно даёт в действительности.
Одни только безумцы да больные люди могут находить своё счастье в том, чтобы убивать все вечера за картами в надежде выиграть несколько су. Только дураки могут тратить время на размышления о самых обыденных делах — возляжет ли такая-то дама на диван одна или в приятном обществе, и чего у ней больше: крови или лимфы, темперамента или добродетели? Только простофили могут воображать, что они приносят пользу ближнему, занимаясь установлением принципов политики, чтобы управлять событиями, которых никогда нельзя предвидеть. Только олухам может быть приятно болтать об актёрах и повторять их остроты, каждый день кружиться на прогулках, как звери в клетках, разве лишь на пространстве чуть побольше; рядиться ради других, задавать пиры ради других, похваляться чистокровной лошадью или новомодной коляской, которую посчастливилось купить на целых три дня раньше, чем соседу. Вот вам вся жизнь ваших парижан, вся она укладывается в эти несколько фраз. Верно? Но взгляните на существование человека с той высоты, на какую им не подняться. В чём счастье? Это или сильные волнения, подтачивающие нашу жизнь, или размеренные занятия, которые превращают её в некое подобие хорошо отрегулированного английского механизма. Выше этого счастья стоит так называемая «благородная» любознательность, стремление проникнуть в тайны природы и добиться известных результатов, воспроизводя её явления. Вот вам в двух словах искусство и наука, страсть и спокойствие. Верно? Так вот, все человеческие страсти, распалённые столкновением интересов в нынешнем вашем обществе, проходят передо мною, и я произвожу им смотр, а сам живу в спокойствии. Научную вашу любознательность, своего рода поединок, в котором человек всегда бывает повержен, я заменяю проникновением во все побудительные причины, которые движут человечеством. Словом, я владею миром, не утомляя себя, а мир не имеет надо мною ни малейшей власти.
Глава 58. Гобсек
«— Хе-хе! — проскрипел Гобсек, и возглас этот напоминал скрип медного подсвечника, передвинутого по мраморной доске»*.
_____________________
* Здесь и деле роман цитируется по книге: Оноре Бальзак. Гобсек. Евгения Гранде. Отец Горио. М.: Правда, 1979.
Кому-то, быть может, слова эти покажутся очередной любопытной деталью характера жестокого ростовщика, но не таков колоссальный гений Бальзака, чтобы любая деталь в его главных произведениях становилась всего лишь чёрточкой обыденности, а не принимала бы на себя смысл вселенского символа. И в данном случае гобсековское «хе-хе» — не стариковский радостный смешок, но тот самый протяжный грохот торжества всемирного капитала, который тешится копошащейся у его стоп серой человеческой массой, жаждущей хотя бы краешком судьбы прикоснуться к его безраздельному могуществу и за эту вожделенную химеру готовую накачивать его бездонную утробу всё новыми и новыми жертвами тщетных надежд.
Бальзака нередко называют величайшим из величайших романистов Франции. По философской наполненности сюжетов, по числу и разнообразию характеров, запечатленных пером великого писателя, по мощи проникновения в глубины человеческого бытия это бесспорно так — величайший из величайших…
Оноре Бальзак родился 20 мая 1799 г.* во французском городе Туре**. Семья его происходила из крестьян, но отец его смог выбиться в провинциальные чиновники. Дед Оноре был безграмотным землепашцем по прозванию Вальса. Отец будущего писателя получил образование, стал судейским чиновником и переделал свою фамилию в Бальзак. Оноре же пошёл ещё дальше — воспользовавшись послереволюционной неразберихой, он добавил к фамилии дворянское де и стал именоваться Оноре де Бальзак.
_____________________
* Часто отмечают любопытную деталь — Бальзак родился всего на три недели раньше А.С. Пушкина.
** Тур — ныне главный город департамента Эндр-и-Луара.
Мальчик оказался нелюбимым сыном в доме. От него постарались поскорее избавиться: Оноре не было ещё и девяти лет, когда его отправили в Вандомский коллеж. Располагался он в угрюмом замке, окружённом крепостным рвом с водой. Шесть лет провёл Оноре в этом месте, и за всё время родители ни разу, даже на каникулы, не взяли мальчика домой. Утешением от заброшенности стали для него книги: Бальзак самозабвенно погрузился в чтение, а с двенадцати лет увлёкся сочинительством, и товарищи по коллежу сразу признали в Оноре писателя. Происходило это в самый разгар наполеоновских войн и оккупации Франции войсками союзников.
На шестнадцатом году жизни Бальзак серьёзно заболел, и родители были вынуждены забрать его домой. Образование юноша завершил в Париже, куда вскоре после окончательного разгрома Наполеона под Ватерлоо переехала вся семья Бальзаков.
Уже тогда Оноре был уверен в своей писательской стезе, однако отец заставил юношу изучать право. Ни адвокат, ни нотариус из Бальзака не получился, но судейские конторы, в которых ему довелось потолкаться в годы учёбы, дали писателю многих героев его будущих произведений.
Пришло время, и Оноре твёрдо заявил отцу, что выбрал карьеру литератора. Франсуа Бернар Бальзак, скрепя сердце, вынужден был согласиться на то, чтобы в течение двух лет содержать сына, предоставив ему возможность испытать силы на писательском поприще.
В 1819 г. семья переехала на жительство в Вильпаризи, а Оноре остался в столице и с головой ушёл в сочинительство. Первой из-под его пера вышла провальная историческая трагедия «Кромвель». Она была завершена в 1821 г., после чего отец отказал сыну в содержании.
Чтобы выжить, Бальзак бросился в писание бульварных авантюрных романов, которые издавались и приносили ему минимальные средства. Впоследствии автор отрёкся от этих своих вульгарных экзерсисов.
Попытки Бальзака заработать большие деньги сразу, посредством предпринимательства, с треском провалились и только ввергли его в пучину тяжелейших долгов. Казалось, сама судьба направляла писателя по единственному предопределённому ему пути.
Только в 1828 г. Бальзак опубликовал свой первый настоящий роман — «Шуаны», и началось восхождение гениального романиста к вершинам мировой славы.
Из-под пера Бальзака выходило одно произведение за другим, а писатель всё ещё не понимал, чему посвящён его труд, и мечтал только о славе. Но со временем количество перешло в качество. По воспоминаниям сестры Бальзака Лоры Сюрвиль* случилось это в 1833 г. Однажды Бальзак воскликнул:
_________________________
* Лора Сюрвиль (1800—1871) — всю жизнь она оставалась самым близким другом писателя.
— Поздравьте меня, я на верном пути к тому, чтобы стать гением!*
_____________________
* Андре Моруа. Прометей, или Жизнь Бальзака. Собр. соч. в 5-ти томах. Т. 4. М.: АСТ, Астрель, Олимп, 1999.
Писатель решил создать из всех своих романов единое огромное произведение — энциклопедию человеческих характеров, которая получила название «Человеческая комедия». В одном из писем 1834 г. Бальзак разъяснил: «Моё произведение должно вобрать в себя все типы людей, все общественные положения, оно должно воплотить все социальные сдвиги так, чтобы ни одна жизненная ситуация, ни одно лицо, ни один характер, мужской или женский, ни один образ жизни, ни одна профессия, ни чьи-либо взгляды, ни одна французская провинция, ни что бы то ни было из детства, старости, зрелого возраста, из политики, права или военных дел не оказалось забытым»*.
_______________________
* Там же.
Крупнейшим бриллиантом в собрании бальзаковских шедевров стал уже созданный к тому времени роман «Гобсек»*.
___________________
* Роман «Гобсек» был написан О. де Бальзаком в 1830 г. Имя Гобсек переводится с французского как «питающийся всухомятку».
В отечественной критике ростовщика Гобсека нередко пытаются сопоставлять с пушкинским Скупым рыцарем из «Маленьких трагедий»* или с гоголевским Плюшкиным из «Мёртвых душ». Сравнение такое, бесспорно, неправомерно в силу принципиального различия персонажей. Гобсека нельзя рассматривать как просто накопителя, болезненно жадного человека. Сравнив по ходу повествования своего героя с Талейраном** и Вольтером***, Бальзак фактически возвёл его в ранг идеолога современного нам общества, основы которого как раз и закладывались в XVIII — начале XIX вв.
_____________________
* «Скупой рыцарь» был написан в один год с «Гобсеком».
** Шарль Морис Талейран-Перигор (1754—1838) — великий французский дипломат; мастер тонкой дипломатической интриги; беспринципный политик; часто именно его называют отцом современной мировой школы дипломатии.
*** Подробнее о Вольтере см. в Главе 74. «Сочинитель» этой книги; философ является одним из основоположников идеологии современной мировой демократии.
Бальзак не раз подчёркивает, что Гобсек — философ от золота, который наслаждается не самим фактом наличия у него золота, а возможностью, благодаря обладанию богатством, наблюдать со стороны за теми процессами, которые происходят в обществе и людских душах по причине нехватки денег, и ещё больше — возможностью ради собственного развлечения управлять этими процессами с помощью золота. Именно по этой причине Гобсек присвоил себе право высшего судии и сказал о себе:
«— Я появляюсь как возмездие, как укор совести!»
Устами мудрого ростовщика писатель сформулировал основные принципы существования современного нам пресловутого «цивилизованного» мира. Процитируем важнейший в романе монолог Гобсека.
«Нет на земле ничего прочного, есть только условности, и в каждом климате они различны. Для того, кто волей-неволей применялся ко всем общественным меркам, всяческие ваши нравственные правила и убеждения — пустые слова. Незыблемо лишь одно-единственное чувство, вложенное в нас самой природой: инстинкт самосохранения. В государствах европейской цивилизации этот инстинкт именуется личным интересом… из всех земных благ есть только одно, достаточно надёжное, чтобы стоило человеку гнаться за ним. Это… золото. В золоте сосредоточены все силы человечества. Я путешествовал, видел, что по всей земле есть равнины и горы. Равнины надоедают, горы утомляют; словом, в каком месте жить — это значения не имеет. А что касается нравов — человек везде одинаков: везде идёт борьба между бедными и богатыми, везде. И она неизбежна. Так лучше уж самому давить, чем позволять, чтобы другие тебя давили. Повсюду мускулистые руки трудятся, а худосочные мучаются. Да и наслаждения повсюду одни и те же, и повсюду они одинаково истощают силы; переживает все наслаждения только одна утеха — тщеславие. Тщеславие! Это всегда наше “я”. А что может удовлетворить тщеславие? Золото! Потоки золота. Чтобы осуществить наши прихоти, нужно время, нужны материальные возможности и усилия. Ну что ж! В золоте всё содержится в зародыше, и всё оно даёт в действительности».
Именно золото, по утверждению Гобсека, «заставляет знатных господ (сегодня читай: власть имущих. — В.Е.) пристойным образом красть миллионы, продавать свою родину. Чтобы не запачкать лакированных сапожек, расхаживая пешком, важный барин и всякий, кто силится подражать ему, готовы с головой окунуться в грязь».
Согласитесь, этот мудрейший «философ из школы циников» не может встать в один ряд с обыкновенными накопителями. Он слишком велик, слишком грандиозен в своём понимании главных человеческих пороков, чтобы оказаться посредственным стяжателем. Нет! Именно его в романе автор парадоксально определил как человека «самой щепетильной честности во всем Париже»!
В своё время Карл Маркс и Фридрих Энгельс предприняли попытку разработать практическую теорию*, которая позволила бы человечеству выйти из гобсековской ловушки, но, как мы видим на примере гибели Советского Союза, потерпели в этом существенное, если не смертельное поражение. К слову сказать, Фридрих Энгельс незадолго до своей кончины предвидел подобное развитие событий и писал, что ахиллесовой пятой марксизма является слабая разработка теории личностной психологии человека, которой им с Марксом некогда было заниматься, и высказывал надежду, что этой важнейшей проблемой займутся их преемники. Не занялись, и мы стали свидетелями торжества безграничного жлобства, воспетого Гобсеком, над данными свыше, но материально не подкрепленными нравственными идеалами. Более того, сегодня жлобы с помощью награбленного золота наняли торгашескую интеллигенцию, чтобы теоретически обосновать своё право на массовый грабеж народа России. Бессмысленная трата денег! Ведь это уже давным-давно сделал мудрый Гобсек. Он, по крайней мере, имел на это право…
_____________________
* В данном случае марксизм рассматривается как теория, разработанная совестливыми людьми, а не как подрывное учение, заказанное Ротшильдами. Хотя объективные исследования последних лет всё более склоняют к признанию верной ротшильдовской версии.
Роман «Гобсек», невзирая на всю его жизненность, был встречен читателями весьма сдержанно. Отношение к нему не изменилось по сей день. Невзирая на зрелищность, эмоциональную насыщенность и философскую глубину романа, не приходится говорить ни о музыке, ни о живописи, посвящённой этому произведению, хотя, казалось бы, благодатнее тему и не найти.
Кинематограф почти не обращается к великому роману Бальзака. Помимо советских экранизаций можно упомянуть только чешскую постановку 1985 г.
В СССР «Гобсек» впервые был поставлен режиссёром К.В. Эггертом* в 1937 г. Главную роль исполнил Л.М. Леонидов**.
_____________________
* Константин Владимирович Эггерт (1883—1955) — российский и советский драматический актёр и режиссёр. Как актёр работал в Московском художественном театре, Камерном и Малом театрах. С 1924 г. снимался в кинофильмах, а с 1928 г. сам стал режиссёром. Фильм «Гобсек» снимался в 1936 г., а вышел на экраны в 1937 г., в связи с чем возникла некоторая путаница в источниках с указанием года его создания.
** Леонид Миронович Леонидов (настоящая фамилия — Вольфензон) (1873—1941) — русский советский актёр, режиссёр и педагог; народный артист СССР; доктор искусствоведения. С 1903 г. до смерти актер МХТ—МХАТ.
В 1987 г. в СССР вышел совместный советско-французский фильм «Гобсек», снятый на киностудии «Молдова-филм». Режиссёр А.С. Орлов*, роль Гобсека исполнил актёр В.М. Татосов**.
__________________________
* Александр Сергеевич Орлов (р. 1940) — отечественный режиссёр, сценарист, актёр. Наиболее известные из снятых Орловым фильмов — «Женщина, которая поёт», «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» и «Похождения Чичикова».
** Владимир Михайлович Татосов (р. 1926) — советский актёр; творческая судьба Татосова связана с крупнейшими ленинградскими театрами. В кино дебютировал в 1954 г. в фильме «Большая семья», зрителям актёр более всего запомнился по ярким образам, созданным в телесериалах «Соломенная шляпка» и «Крах инженера Гарина».