Мальчиком с уроков убегу потому что больше не могу
Мальчиком с уроков убегу потому что больше не могу
БОРИС РЫЖИЙ. В КВАРТАЛАХ ДАЛЬНИХ И ПЕЧАЛЬНЫХ…(Избранная лирика. Роттердамский дневник)
Дмитрий Сухарев[1]. Влажным взором (Предисловие)
Идея этого издания принадлежит театру «Мастерская П.Фоменко», перед тем в театре родился спектакль «Рыжий», а рождение спектакля было вызвано впечатлением, которое произвели на коллектив театра песни Сергея Никитина[2] на стихи Бориса Рыжего. Сам Никитин за вечер общения с этой поэзией стал её пленником на годы. Похожее чуть раньше случилось с другим композитором-бардом — Андреем Крамаренко[3], у него тоже немедленно возникло неистребимое желание петь Бориса Рыжего и нести его поэзию в народные массы. Что ни говорите, этот неоднократно подтверждённый феномен скоростного пленения удивителен. Тот же механизм сработал со мной: стихи Рыжего, увиденные в «Кулисе» (было такое приложение к «Независимой газете»), стали родными прежде, чем я дочитал подборку до конца. Свидетельства можно множить. Вот фрагмент письма, полученного мной из Архангельска от поэта Александра Роскова[4]:
«Стихи Бориса Рыжего я открыл для себя совершенно случайно: бродил как-то по литературным сайтам в Интернете, и вдруг…
После этих строк я, можно сказать, перевернул весь Интернет, вытащил из него всё, что было там Рыжего и о Рыжем».
Поэт Илья Фаликов[5] описывает свой случай так: едва прочитал — и тут же выдвинул Рыжего на премию, и её ему тут же дали, несмотря на обилие номинантов. «Я говорю о премии Антибукер, которой его отметили в качестве поощрения за дебют 1999 года, — пишет Фаликов. — Сейчас незачем умалчивать: да, это я выдвинул его, найдя в знаменской подборке совершенно не известного мне автора нечто большее стихописание».
Нечто большее, очень хорошо. Но всё-таки — что именно? Чем пленителен? Сложный вопрос. Должен предупредить: простых не будет.
А что такого особенного в его стихах?
«А что такого особенного в его стихах?» — спросила девица с телеканала «Культура».
Чем дольше думаешь, тем трудней ответить. В тот раз я ответил сразу, запись сохранилась, вот расшифровка.
По-видимому, есть нечто особенное, поскольку разные люди, которые считаются авторитетами в поэзии, говорят: да, Рыжий выделяется во всём поколении. Спросите хоть Кушнера, хоть Рейна, да и многих других — все говорят в один голос. Если попробовать объяснить… Могу попробовать.
Во-первых, он соединил концы. Понимаете, после того как рухнул Советский Союз (и даже до того), очень большую развели при помощи зарубежных доброхотов пропаганду, что у нас в советскую эпоху ничего хорошего не было. Ни музыки, ни литературы — ничего. Это враньё, но на многих оно повлияло. И возникла целая генерация молодых поэтов, которые даже не знали, какая великая была у нас поэзия. Не знали, не читали, не желали читать. Поверили лукавой схеме: «Серебряный век — эмигранты — Бродский».
Рыжий на враньё не купился, у него было замечательное знание предшественников, редкостно замечательное.
Для него оставались значимыми и поэты Великой Отечественной (в первую очередь Борис Слуцкий), и поэты тридцатых годов (больше других Владимир Луговской).
Лишая культуру контекста, обрекали её на погибель. Рыжий убедительно восстановил контекст. Это первое.
Второе. Мне кажется очень важным, что Рыжий продлил ту линию русской поэзии, которую называют некрасовской. Я имею в виду поэзию милосердия, сострадания, когда страдание другого волнует поэта сильнее, чем собственное. Этого у нас почти ведь не бывает, поэтам свойственно испытывать жалость к себе. А тут…
Полвека назад Илья Эренбург задел тогдашнего читателя за живое, написав в «Литературной газете», что Некрасову прямо и непосредственно наследует никому тогда не известный поэт-фронтовик Борис Слуцкий. В самом деле Слуцкий, у которого фашисты убили близких, мог писать милосердные, исполненные живого сочувствия стихи даже о поверженном враге — о захваченном разведчиками «языке», об эшелоне с пленными итальянцами… Полузабытая тема сострадания была мощно реабилитирована.
Теперь Рыжий наследует в этом Слуцкому:
Урки, пропойцы, наркоманы и менты — они для него люди, они кочуют по его стихам, их можно любить, понимать, жалеть. Это огромная редкость
И третье — Рыжий перечеркнул тусовки. Это первым отметил Дмитрий Быков, который сразу после смерти Рыжего опубликовал дельную статью о его творчестве. В отсутствие крупных имён у нас развелось изобилие амбициозных литературных кучек. Я имею в виду не кружки любителей и не литературные объединения, а именно кучкующихся квазипрофессионалов. Каждая такая кучка считает себя могучей, провозглашает гениев собственного разлива. Так вот, всё это стало ненужным. Знаете: висят, пляшут в воздухе комариные стайки, а махнёт крылами орёл — и нету. Сами тусовки этого, может быть, ещё не осознали, но дело сделано, и общая литературная ситуация неизбежно изменится.
Не стану отрекаться от сказанного тогда перед объективом, но есть ощущение недостаточности. Тогдашнее второстепенное уже не кажется таким. Выбор между реальным Екатеринбургом и «сказочным Свердловском» — не пустяк. Имидж — слишком вялое слово, чтобы выразить то, что Сергей Гандлевский назвал «душераздирающим и самоистребительным образом жизни». Мы к этому непременно вернёмся, а пока — ещё один фрагмент из уже упомянутого письма моего архангельского собрата. Александр Росков как бы ответил на вопрос, заданный мне в том интервью, и ответил по-своему.
«Мои привязанности в поэзии, — написал он, — широки: наряду с Есениным я люблю Пастернака, с Рубцовым — Бродского. Рыжий в моём понимании встал с ними плечом к плечу, правда, он не похож ни на кого из этой четвёрки, не зря же назвал себя “отцом новой традиции”. У каждого времени — свой поэт. Рыжий — поэт смутных 90-х лет двадцатого века, стихи его — зеркальное отражение этого десятилетия. Трагедия Рыжего, может быть, в том, что он одной ногой стоял в том, советском времени, а вторую не знал, куда поставить. Творчество его напрочь лишено надуманности, вычурности, красивостей. Его стихи — правда. Они читаются легко, они просты для восприятия. И недаром же сказано, что всё гениальное — просто. Я не побоюсь назвать Бориса Рыжего — гением. Кто знает, как бы развивался его талант в дальнейшем, но уже того, что написано, хватит для подтверждения гениальности поэта: Рыжий встал на моей книжной полке рядом с перечисленными выше поэтами, и в последнее время я чаще других беру в руки именно его стихи».
Сухарев (Сахаров) Дмитрий Антонович (род. в 1930 г.) — поэт, автор мюзиклов, переводчик, признанный классик авторской песни.
Мальчиком с уроков убегу.
«Земля — она всегда родная,
чем меньше значишь, тем роднее.
Пусть здесь меня и похоронят,
где я обрёл на время радость».
( «Клочок земли под синим небом» 1993г)
«Никто не ждал его нигде.
Только золото в голубой воде
да подснежник с облаком — одного
цвета синего — будут ждать его. «
(«Водой из реки» 1997)
Тема одиночества присуща всем поэтам, поскольку это нормальное явление. Всякий настоящий поэт чувствует свою связь с небом, потому все мирское ему чуждо. И то, что доставляет радость человеку приземленному, будет в тягость избранному. Потому рождаются такие строки.
«Ах, боже мой, как скучно, наконец,
что я не грузчик или продавец.
. Как надоело грузчиком не быть —
бесплатную еду не приносить,
не щурить на соседку глаз хитро
и алкоголь не заливать в нутро.
. Бессмертия земного с детских лет
назначен я разгадывать секрет —
но разве это, боже мой, судьба?
«. Спаси, — шепчу я, — боже мой, раба,
дай мне селёдки, водки дай, любви
с соседкою, и сам благослови. »
«что пишут сердцу моему
такие траурные крылья
на белом воздухе? Не так
ли я, почти что без усилья,
за пустяком пишу пустяк:»
(«Дом с призраком» 1995г.)
Причина тоски очевидна. Когда человек не соответствует своим внутренним требованиям, его начинает душить тоска. Он испытывает отвращение к себе, и как выбраться из этого болота, он не знает. И только вера, основанная на незыблемых догматах, позволяет пророку справиться с любым пороком.
«. Если б заговорила зима
— много может она рассказать —
ты, сошёл бы, мой ангел, с ума.
. Я обязан таить и молчать».
(«Для чего мне нужна эта речь?»1996г.)
Хотя правильно было бы покаяться и очиститься от грехов. Катарсис происходит через наши откровения, через осознание гнусности наших поступков. Далее происходит неприятие их. Всякий человек имеет обличителя в лице совести, которая направляет его на путь истинный. Надо только найти в себе силы, признать себя грешником и стать на путь очищения. А тайны легко обнаруживаются в откровениях поэта.
«Тот, со шрамом, Рыжий Боря.
Этот — Дозморов Олег —
филоло’г, развратник, Дельвиг,
с виду умница, бездельник.
Первый — жлоб и скандалист,
бабник, пьяница, зануда.
Боже мой, какое чудо
Блок, как мил, мой друг, как чист».
(«До утра читали Блока» 1997)
Требования души призывают равняться на лучших, идет подсказка путей спасения.
Но не всегда автор в состоянии понять эти требования. Жизнь мирская его захватывает в свои цепкие лапы. Нужно мужество, чтобы вырвать себя из мирского омута. «Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познать, что есть воля Божия, благая угодная и совершенная» (К Римл.,12, 2).«Храните себя неоскверненными от мира» (Посл. Иакова, 1, 27).
«Я жил как все — во сне, в кошмаре —
и лучшей доли не желал.
В дублёнке серой на базаре
ботинками не торговал,
но не божественные лики,
а лица урок, продавщиц
давали повод для музы’ки
моей, для шелеста страниц.
Ни славы, милые, ни денег
я не хотел из ваших рук.
Любой собаке — современник,
последней падле — брат и друг».
1996 г.
Внутренняя борьба выматывает его. Это находит отражение в творчестве, появляется недовольство собой.
«Стих, родившись, уже умирает,
стиснув зубы. Но кто-то рыдает,
слышишь, жалобно так, за него».
Появляется отчаяние от невозможности изменить свою жизнь. Уныние возникает от недостаточной веры в Создателя, в Его могущество. Вера его, что тоненький стебелек, легко ломаемый порывами ветров. Испытания закаляют дух, горе не может стать причиной отчаяния для сильной личности.
«Ты меня отпусти, я живу еле-еле,
я ничей навсегда, иудей, психопат:
нету чёрного горя, и чёрные ели
мне надёжное чёрное горе сулят».
( «Я уеду в какой-нибудь северный город» 1997г.)
Вместе с тем, он знает, что поэт – человек, стоящий над миром. И он больше горя. Он сильнее мук телесных и душевных.
«На прощанье страшнее рассвет,
чем закат. Ну, давай поцелуемся!
Больше черного горя, поэт».
(«Так гранит покрывается наледью»)
Понимая свою слабость, свое несоответствие требованиям души, он дает место мыслям о смерти, надеясь таким образом искупить свою вину.
«Умереть от простуды
у дружка на шершавых руках,
Только б ангелы всюду.
Живность вся, что живёт в облаках».
Его привлекает жизнь небесная, манят облачные дали. Но нечистый дух внушает ему вседозволенность, потому появляются такие строки.
«В Петербурге
мы сойдёмся снова.
Да, придурки, —
ну а что такого?»
Эта бравада послужит разрушением его крепости. Грехи тенью следуют за ним, увлекая в свою воронку, хотя и стыдит его совесть. Но, к сожалению, поражения следуют одно за другим. И силы темные оказываются сильнее.
«я стал герой порносюжета.
И вынужден краснеть за это,
когда листаю синий том».
( «Вот эта любит Пастернака»)
Вот опять пример наглядный, когда ему дают совет. Одиночества нет. Каждый человек невидимыми нитями связан с Создателем. Надо только осознать это, и тогда никакие беды, ни какое отчаяние не может коснуться светлого духа его, ничто не может омрачить его жизнь.
«мы вышли за полночь из бара,
аллея вроде коридора
сужалась, отошел отлить,
не прекращая разговора
с собой: нельзя так много пить».
(«Поэзия должна быть странной»)
Когда бы мы умели это слышать, то многих бы ошибок избежали. Не зря же нам даны скрижали. Обстановка, в которой он находился, окружение его толкало на написание таких стихов. Он был уверен, что это вызовет улыбку, интерес, и на второй план уходило предназначение слова поэта. Хотя ему хотелось быть похожим на Пушкина. Но стоит ли, угождая миру, осквернять собственную душу?
«А ты свой нос сюда не суй,
не клянчи: Боря, дай хоть слово.
Не дам! А впрочем, что такого,
возьми, пожалуй, это. «
(«Как всякий мыслящий поэт»)
«Я говорил тебе. Но, чувствуя, как колет
в груди, я замолкал, я умирал от боли,
дружок. И увядал у бедных губ моих
дитя гармонии, Александрийский стих».
(«В доме-музее А.С.Пушкина» 1994 август)
И вот опять борьба, опять самолинчевание, осознание несоответствия внутреннего мира и внешнего. Неприятие себя такого.
«. А это всё слова, слова, слова,
слова, и, преисполнен чувства долга,
минуты три стоял ещё у рва
подонок тихий, выпивший немного».
(«На чьих-нибудь чужих похоронах»)
И отсюда боль, разрывающая сердце, не дающая ему покоя, больная совесть. Ибо сказано в Библии:«Не ускоряйте смерти заблуждениями вашей жизни и не привлекайте к себе погибели делами рук ваших» (Премудр. Сол. 1,12). А сердце всегда подскажет верное решение, и если оно не спокойно, то следует задуматься. Ибо сказано: «Если сердце наше осуждает нас, то тем паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает все. Если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу, и чего не попросим, получим от него, потому что соблюдаем заповеди Его и делаем богоугодное пред ним» (Посл. И. Богосл.3, 20-23).
«. И секундной стрелочкой звезда
направляет лучик свой туда,
где на кромке сердца моего
кроме боли нету ничего».
(«Мальчиком с уроков убегу» 1996)
Мир суетный, порочный окружает автора, он не находит в себе сил вырваться из него, несмотря на требования души, потому возникают такие вопросы.
«И никого, и никого не
волнует, господи прости,
легко ль ему на этом фоне,
такому стройному, цвести».
Жизнь жестока. И побороть себя бывает нелегко. Человек слаб, только Господь может спасти его. Но путь к Господу только намечен, идти по нему уверенно Борис не решается, потому возникает желание укрыться от мирского зла.
«ах, укрой от жизни, одеялко,
разреши несложную задачу».
Боже, как себя порою жалко —
надо жить, а я лежу и плачу».
Он сознает, что не хватает его силы духа на поле брани со страстями. Потому возникают сомнения о предназначении. И безусловно силен тот, кто живет в Боге, постоянно укрепляя свой характер, стяжая Дух Святой. В Нем наша сила. «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (Ис. 64,4). А нам Бог открыл это Духом Своим; ибо Дух проницает и глубины Божии» (К Корин. 2, 10).
«И вот, друзья мои, я плачу,
шепчу, целуясь с пустотой:
«Для этой жизни предназначен
не я, но кто-нибудь иной —
он сильный, стройный, он, красивый,
живёт, живёт себе, как бог.
А боги всё ему простили
за то, что глуп и светлоок».
А я со скукой, с отвращеньем
мешаю в строчках боль и бред.
И нет на свете сожаленья,
и состраданья в мире нет».
(«Когда я утром просыпаюсь» 1995, декабрь)
А вот и ответ на вопрос : «А что здесь такого?». Воспоминания черною тучей нависли над ним, сжались тиски совести. Кому много дается, с того и много спрашивается.
***
«Чёрный ангел на белом снегу —
мрачным магом уменьшенный в сто.
Смерть — печальна, а жить — не могу.
В бледном парке не ходит никто.
В бледном парке всегда тишина,
да сосна — как чужая — стоит.
Прислонись к ней, отведай вина,
что в кармане — у сердца — лежит.
Я припомнил бы — было бы что,
то — унизит, а это — убьёт».
1995г.
Этот стих наглядно доказывает то, о чем я говорила выше. Раскаяние и желание найти примирение с душой. Начало мудрости – страх Господень. Только глупцы не внимают голосу рассудка. И сила уму уступает. А мудрость не в убедительных словах, а в «явлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией» (К Корин. 2, 4-5). И всякий противоречащий истине, вступает в противоборство с Богом. «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? Если кто разорит Храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят, а этот храм – вы» (К Корин. 3, 16-17).
* * *
«Ах, что за люди, что у них внутри?
Нет, вдумайся, нет, только посмотри,
как крепко на земле они стоят,
как хорошо они ночами спят,
как ты на фоне этом слаб и сир.
. А мы с тобой, мой ангел, в этот мир
случайно заглянули по пути,
и видим — дальше некуда идти.
Ни хлеба нам не надо, ни вина,
на нас лежит великая вина,
которую нам бог простит, любя.
Когда б душа могла простить себя. »
1996, март
И как результат безысходности возникают разговоры о самоубийстве, как способе разрешения проблемы.
* * *
«С работы возвращаешься домой
и нехотя беседуешь с собой
то нехотя, то зло, то осторожно:
— Какие там судьба, эпоха, рок,
я просто человек и одинок
насколько это вообще возможно.
Повсюду снег, и смертная тоска,
и гробовая, видимо, доска.
Убить себя? Возможно, не кошмар, но
хоть повод был бы, такового нет.
Самоубийство — в восемнадцать лет
ещё нормально, в двадцать два —
вульгарно.
В подъезд заходишь, лязгает замок,
ступаешь машинально за порог,
а в голове — прочитанный однажды
Петрарки, что ли, душу рвущий стих:
«Быть может, слёзы из очей твоих
исторгну вновь — и не умру от жажды».
(«Когда я утром просыпаюсь» 1996г.)
А это стихотворение я приведу в заключении в качестве правильного решения данного нелегкого вопроса. Если бы Борис был строже к требованиям души, то и финал был бы иным. Но, к сожалению, нам ничего не остается, как только принять его жизненный опыт в качестве урока. А творчество его будет освещать путь многим, как сияние звезды. Поэты не умирают. Они всегда говорят с нами своими стихами.
Борис Рыжий
. Врывается, перебивая Баха,
я не виню её — стена моя тонка.
Блатная музыка, ни горечи, ни страха,
одно невежество, бессмыслица, тоска.
Шальная, наглая, как будто нету смерти,
девица липкая, глаза как два нуля.
. И что мне Бранденбургские концерты,
зачем мне жизнь моя, что стоит жизнь
моя?
Нашарив побольше купюру в кармане,
вставал из-за столика кто-то, и сразу
скрипач полупьяный в ночном ресторане
пространству огранку давал, как алмазу,
и бабочка с воротничка улетала,
под музыку эту металась, кружилась,
садилась на сердце моё и сгорала,
и жизнь на минуту одну становилась
похожей на чудо — от водки и скрипки —
для пьяниц приезжих и шушеры местной,
а если бы были на лицах улыбки,
то были бы мы словно дети, прелестны,
и только случайно мрачны и жестоки,
тогда и глаза бы горели, как свечи, —
но я целовал только влажные щёки,
сжимал только бедные, хрупкие плечи.
..Мальчиком с уроков убегу,
потому что больше не могу
слушать звонкий бред учителей.
И слоняюсь вдоль пустых аллей,
на сырой скамеечке сижу —
и на небо синее гляжу.
И плывут по небу корабли,
потому что это край земли.
. И секундной стрелочкой звезда
направляет лучик свой туда,
где на кромке сердца моего
кроме боли нету ничего.
. В Петербурге
мы сойдёмся снова.
Да, придурки, —
ну а что такого?
В белом парке
ангелы и кони.
В каждой арке
влажные ладони.
Львиный мостик
переходит дама.
Можно в гости к
сыну Амстердама,
но на львиных
мордах столько боли, —
я иль вы их
успокойте, что ли,
чтоб им снилось
счастье в эти ночи.
Я любил вас,
и люблю вас очень.
. Что было — было. Мысли облетели,
остались чувства — ветви или чувства, —
а с ними чувство тихой пустоты
глубокого и голубого неба.
Я осенью люблю гулять один.
В пространстве и во времени есть место,
что геометрией своей подобно
простейшей геометрии души.
И вот мой сквер, моя подруга осень.
Она и умирая не попросит
подать ей руку сильную, любую.
Я одинок. И те, кто на скамейках
сидят, сегодня страшно одиноки.
Зачем лукавить, друг, друг другу руки
протягивать, заглядывать в глаза?
Нет у души ни братьев, ни знакомых.
Она одна, одна на целом свете —
глядит, пугаясь своего названья,
сама в себя, когда глядит на осень.
Прощает всех, нет — забывает о.
Иванов тютчевские строки
раскрасил ярко и красиво.
Мы так с тобою одиноки —
но, слава богу, мы в России.
Он жил и умирал в Париже.
Но, Родину не покидая,
и мы с тобой умрём не ближе —
как это грустно, дорогая.
Борис Рыжий: В кварталах дальних и печальных
Здесь есть возможность читать онлайн «Борис Рыжий: В кварталах дальних и печальных» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). В некоторых случаях присутствует краткое содержание. Город: Москва, год выпуска: 2012, ISBN: 978-5-98051-092-3, издательство: Искусство-XXI век, категория: Поэзия / Современная проза / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
В кварталах дальних и печальных: краткое содержание, описание и аннотация
Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «В кварталах дальних и печальных»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.
Борис Рыжий: другие книги автора
Кто написал В кварталах дальних и печальных? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Возможность размещать книги на на нашем сайте есть у любого зарегистрированного пользователя. Если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
В кварталах дальних и печальных — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «В кварталах дальних и печальных», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.
«Век, ты пахнешь падалью…»
Век, ты пахнешь падалью,
умирай, проклятый.
Разлагайся весело,
мы сгребём лопатой,
что тобой наделано —
да-с, губа не дура.
…Эй, бомбардировщики,
вот — архитектура.
Ведь без алых ленточек,
бантиков и флагов
в сей пейзаж не впишешься —
хмур, неодинаков.
Разбомбите, милые,
всё, что конструктивно,
потому что вечное,
нежное — наивно.
С девочкой в обнимочку,
пьяненький немножко,
рассуждаешь весело:
разве эта ножка —
до чего прелестная —
создана для маршей?
…Замените Ленина
сапожком из замши.
«Ах, что за люди, что у них внутри. »
Ах, что за люди, что у них внутри?
Нет, вдумайся, нет, только посмотри,
как крепко на земле они стоят,
как хорошо они ночами спят,
как ты на фоне этом слаб и сир.
…А мы с тобой, мой ангел, в этот мир
случайно заглянули по пути,
и видим — дальше некуда идти.
Ни хлеба нам не надо, ни вина,
на нас лежит великая вина,
которую нам Бог простит, любя.
Когда б душа могла простить себя…
«…Мальчиком с уроков убегу…»
…Мальчиком с уроков убегу,
потому что больше не могу
слушать звонкий бред учителей.
И слоняюсь вдоль пустых аллей,
на сырой скамеечке сижу —
и на небо синее гляжу.
И плывут по небу корабли,
потому что это край земли.
…И секундной стрелочкой звезда
направляет лучик свой туда,
где на кромке сердца моего
кроме боли нету ничего.
«Я в детстве думал: вырасту большим…»
Я в детстве думал: вырасту большим —
и страх и боль развеются как дым.
И я увижу важные причины,
когда он станет тоньше паутины.
Я в детстве думал: вырастет со мной
и поумнеет мир мой дорогой.
И ангелы, рассевшись полукругом,
поговорят со мною и друг с другом.
Сто лет прошло. И я смотрю в окно.
Там нищий пьёт осеннее вино,
что отливает безобразным блеском.
…А говорить мне не о чем и не с кем.
«Благодарю за все. За тишину…»
Памяти И. Бродского
Милы кладбищенские грядки.
А ну, сыграем с жизнью в прятки.
Оставим счастье на потом.
Но как оставить в беспорядке
свой дом?
Живёшь — не видят и не слышат.
Умри — достанут, перепишут.
Разрушат и воссоздадут.
Дом перестроят вплоть до крыши
и жить туда с детьми придут.
Когда б не только тело гнило.
Спасёт ли чёрная могила?
Чья там душа витает днесь?
Витая, помнит всё, что было,
и видит, плача, то, что есть.