Машка за ляшку что это
Неловкая ситуация
Почувствуй разницу
Томская студентка оформила на своего парня 17 займов, пока тот служил
Как утверждает прокуратура, 23-летняя жительница областного центра получила в общей сложности 17 займов в разных микрофинансовых и микрокредитных организациях на общую сумму 40 тысяч рублей. Деньгами студентка распорядилась по собственному усмотрению и ничего не предприняла, чтобы их вернуть.
Томичка обвиняется в совершении мошенничества в сфере кредитования – предоставления банку заведомо ложных и недостоверных сведений, максимальная санкция – арест на срок до четырех месяцев. Наказание определит мировой судья Советского района Томска.
Тайное сало
История эта произошла со мной в 1994-м, когда всех нас, молодых студентов местного ВУЗа, направили на военные месячные сборы в Североморск. Времена тогда были голодные, а мой организм юн и требовал регулярной еды. Потому мой отец, сам бывший военный, придумал вот такую защиту от потенциального голода. Был куплен огромный шмат свиного сала, засолен по рецепту прадеда, и помещен в качестве второго, тайного дна в сумку, с которой я поехал на сборы. Сделано было филигранно, даже не каждая бы проверка выявила, т.к. сало как раз было вырезано по сумке, а сверху его замаскировали картонкой.
Мне повезло, и я попал на штабной корабль. Где нас очень хорошо кормили. Макароны по-флотски, тушеная картошка с мясом, винегрет, оливье, вареные яйца, масло и вот это все. Все мы к концу сборов даже поправились. А вот нашим одногруппникам, направленным на обычный корабль, не повезло. Через 3 дня после размещения на судне, они взвыли от голода, и к нам пришли с делегацией типа подайте еды кто сколько может. Их кормили только пустой перловкой и несладким чаем.
Моим первым порывом было вытащить и отдать им все сало. Однако последующие мысли меня остановили. Мне до сих пор стыдно за свой поступок, однако, как правильно было поступить в той ситуации мне не ясно до сих пор.
Первое что меня остановило, что лидер просящей группы был мусульманином из идейных. Нехаляльную еду он мог вообще не взять. Или взять из вежливости (и из-за голодного взгляда его товарища – такого же хохла как и я), а потом выбросить. А выброшенное сало для меня, хохла, это святотатство.
Второе – я не знал, как дальше у нас будет с питанием. Это уже потом я понял, что перемены с питанием в армии бывают редко. И раз повезло, то должно повезти и в течение всего месяца.
Третье – разумно было бы отдать не все сало, а половину. 2 кг соленого сала им бы хватило. По крайней мере на первое время. Да и потом вторую часть у меня можно было бы попросить, если бы ничего не поменялось. Но я не знал, как отдать половину. Поскольку выглядело бы некрасиво, типа половину зажал. Тем более до этого никто не знал про мое тайное сало. А то узнали бы все. Украсть не украли бы, но испортить священный продукт могли бы из скуки (например, облив его керосинчиком).
Четвертое – жили мы тогда семьей бедно. И огромный шмат сала отъел от нашего бюджета большой кусок. Мне не жалко было его для помощи одногруппникам, но вот просто если его выкинут, этого бы сильно не хотелось.
В общем я просто молча стоял, и ничего не дал. Стыдно до сих пор! Настолько стыдно, что даже хотел лигу на пикабу поднять «Мне стыдно», на которой бы пикабутяне делились бы своими стыдными поступками.
Из моих сотоварищей никто тогда не умер. Точнее говоря все таки один умер, но не от голода, а от водки. Но это уже совсем другая история.
А сало я назад привез и мы его съели. Оно стало еще вкуснее, чем обычное по прадедовскому рецепту. Отец шутил, что таким особо вкусным оно стало из-за остаточной радиации заглушенного ядерного реактора (штабной корабль был когда-то атомным) и из-за впитывания русского духа (сало проехало по всей России итого около 4000 км).
Сборы
После двух с половиной лет военной кафедры, сборы были у нас попсовые, всего одна неделя. Но остались самые яркие воспоминания:
— Мы прибыли в военную часть и маршируем на место построения. Форму еще не выдали, идем в джинсах и кроссовках, но четко в ногу. Охреневший срочник застыл с метлой: «Ребята, вы кто?» Из-под чьей-то кепки раздается: «НАТО!». Новобранец роняет метлу.
— Получаем форму и кирзачи. Мотаем портянки. Первая кровь и мозоли. Всем, кто сдались, разрешили надеть носки. Это большая ошибка, мозоли содраны.
— К приезду комиссии отделение обрывает одуванчики вдоль железнодорожного полотна и стрельбищ, чтобы все было красиво и по уставу.
— За день до этого командир намекает, что нужно вызваться оборвать одуванчики. Все ржут над теми, кто вызвался. Все, кто не вызвался, пошли смотреть футбол в кирзачах восемь километров туда, восемь обратно. Мы улыбаемся негромко. Командир прошаренный чувак.
— Я одуванчики не обрываю. Я поливаю овощи в теплице. Это первый раз, когда удалось выстирать и высушить белье и носки. В теплице 45 градусов, все сохнет за час. Лучшее воспоминание.
— Начали заниматься тем, за чем приехали. Не шибко умный студент залезает в окоп с учебной кумулятивной гранатой, бурча под нос: «ну теперь вам пдзц» и ударяет со всей силой гранатой о кирпичный край окопа. Граната не детонирует, но студента выгоняют с полигона.
— Другой студент той же гранатой поджигает деревянную обшивку на танке. Оказывается, граната работает.
— Стреляем из ТТ. Десять выстрелов. Моя мишень девственно чиста. Плохой стрелок. В мишени соседа тринадцать отверстий. Командир чешет репу. Как объяснить, что я не разобрался какая мишень моя? Зато с калашом разобрался, но перестал слышать.
— Первый студент на стрельбищах поворачивается ко всем с калашом, показывая, что автомат заклинило и он не стреляет. Капитан одним прыжком пролетает два метра, правой рукой дергает автомат вверх, левой отправляет студента в нокдаун. Студента выгоняют с полигона навсегда.
— Полчаса тридцать человек ищут гильзу от автомата. Всем запрещено покидать стрельбища. Гильза находится в шторе на высоте полутора метров.
— На кухне еду наливают из кастрюль с надписями: Шняга №1, Шняга №2. Картошку чистят рукожопы. Теперь понятно, что плавает в тарелках. Друг мог ест только хлеб и масло, худеет за неделю на десять килограмм.
— В 21:00 каждый вечер телевизор. НАТО кошмарит Косово. Командиры подмигивают и говорят готовится. К счастью, не пригодились.
— Народ оскотел. В том числе я. Особенно я. Оказывается, командир первого взвода выполняет обязанности замком роты, а это 120 человек. Нормальную речь все перестали понимать, приходится использовать громкий мат. Один раз пришлось дать пендаля. Это все доходит.
— Финита. Читаю торжественную речь по бумажке перед новобранцами. И уже тише клятву. Принимаю решение, что в армию я ни ногой. Во всяком случае если родина не прикажет.
— По возвращению две недели учусь разговаривать без мата. Очень тяжело. Особенно с матерью.