Мое колено разрушило все о чем я мечтал в футболе
Денис Черышев: «Вера стала смыслом жизни для меня. Господь коснулся моего сердца со временем»
Полузащитник «Валенсии» и сборной России Денис Черышев рассказал, что вера в Бога стала смыслом жизни для него.
– Неоднократно читал, что вы человек глубоко верующий, православный.
– Учитывая, что вы всю жизнь провели в католической стране и большая часть вашего круга общения – испанцы, как вы к этому пришли?
– Господь коснулся моего сердца со временем. У каждого есть свой момент уверовать. Я пришел к этому не сразу, раньше жил по мирским принципам. Но стал задавать себе вопросы, на которые сначала не находил ответа – что и почему со мной происходит. Не ощущалось спокойствия внутри, что-то было не так.
Но потихонечку стал находить ответы. И они пришли ко мне через православие. Конечно, некоторые детали должны оставаться при мне, это личное. Но для меня вера сейчас стала смыслом жизни, она очень помогает двигаться вперед. Стараюсь как можно чаще исповедоваться, причащаться.
– Кто-то вас к вере привел или пришли к ней абсолютно самостоятельно?
– Мне кажется, меня к ней привели обстоятельства.
– Какие именно?
– Внутренняя тревога и постоянные неудачи. Травмы тоже сыграли свою роль. Стал спрашивать сам себя: почему у меня есть вроде бы все – слава, деньги, а мира душевного нет? что и почему делаю неправильно?
И когда появились такие вопросы, возникли и ответы, и люди, которые мне в этом помогают. Самое интересное, что Господь стал посылать мне тех, благодаря кому я совершенствуюсь не только внешне, но и внутренне. Считаю, что это главное для человека, – сказал Черышев.
Европейский футбол накрыла новая волна расизма. Неужели зря на колено вставали?
За выходные — целых три инцидента!
Приближается 2022 год, а люди по-прежнему подвергаются оскорблениям за цвет кожи. Прошедшие выходные в очередной раз показали, что проблема расизма ни на грамм не приблизилась к своему решению. Даже в футболе, где слоган «No To Racism» не пишут разве что на лбах игроков, проявления ненависти никуда не делись. В Европе — три инцидента за выходные. Это самая настоящая новая волна расизма!
«Сложно противостоять оскорблениям»
В субботу «Арсенал» играл на выезде с «Лидсом» и легко победил со счетом 4:1. Однако яркие 90 минут на «Элланд Роуд» были омрачены поведением местных фанатов, которые оскорбляли разминавшихся запасных «Арсенала» — Нуну Тавареша и Николя Пепе. Другой резервист — Роб Холдинг — обратил на это внимание арбитров. Полиция сработала оперативно и сразу же арестовала одного из расистов. После матча бывший форвард «канониров» Йан Райт выразил уважение Холдингу:
— Таким людям можно только поаплодировать. Темнокожему человеку психологически сложно противостоять оскорблениям без посторонней помощи. Понимаю, что чувствовали ребята и как важна для них была такая поддержка со стороны Холдинга. Я сам был в таком положении и знаю, о чем говорю.
После матча в твиттере стали появляться видеозаписи, на которых видно людей, скандирующих расистские оскорбления в адрес игроков. В комментариях под одним из таких постов кто-то задал вопрос в духе: «Почему же вы не помешали им?» Впрочем, ответ тут очевиден: никому не хочется нарываться на неприятности, тем более, что пытаться логически переубедить разгоряченных фанатов на стадионе — бессмысленно. А деанонимизация — метод, который используется в подобных случаях довольно давно. В конце концов, общественного осуждения боятся даже самые отбитые радикалы.
«Последнее предупреждение пустоголовым»
Прошедшее воскресенье стало историческим моментом для Германии. В стране впервые отменили матч из-за расистских выкриков с трибун. Игра «Дуйсбурга» с «Оснабрюком» была прервана на 30-й минуте и в итоге так и не возобновилась. Команды, проявив солидарность, покинули поле, решив, что продолжать матч в таких условиях невозможно. Виновниками отмены футбольного торжества стали болельщики «Дуйсбурга», и после матча представитель клуба Мартин Халтерманн вынужден был приносить извинения:
— Мы полностью поддерживаем решение «Оснабрюка» прервать матч. Нам очень стыдно. Надеюсь, это будет последнее предупреждение всем пустоголовым, которые все еще водятся среди нас — в стране, в мире. Пора бы им научиться относиться к людям с уважением.
Естественно, если бы матчи останавливались при первом же оскорбительном выкрике с трибун, проблема давно была бы решена. Увы, но тогда пришлось бы прерывать чуть ли не каждую встречу, а индустрия просто встала бы. Похоже, в ближайшее время нам никак не избежать того, что иногда игра отходит на второй план. Футбол все еще не знает, как бороться с расизмом — даже в самых прогрессивных странах. В тот же день в Бельгии проходил главный матч чемпионата — «Брюгге» против «Андерлехта» (2:2), и главный тренер брюссельской команды Венсан Компани подвергся расизму со стороны хозяйских фанатов. После игры он говорил:
— Мне противно, я разочарован. Даже не хочу комментировать игру. Сейчас просто хотелось бы побыть в кругу близких. Мы не должны больше терпеть подобное.
В последние годы о способах борьбы с расизмом в футболе много спорят. Больше всего критике подвергается движение BLM и его акции. Многие считают, что это не имеет никакого смысла и абсолютно лицемерно, потому что не приносит никакой реальной пользы. Неужели зря на колено вставали?
На самом деле, жест не так уж плох. Превосходство одной расы над другой — не имеющая никакой объективной базы выдумка, фикция, придуманная одними людьми для того, чтобы иметь власть над другими. Колониальное мышление, в котором есть белый господин и «цветной» раб-варвар, до сих пор распространено в странах европейской культуры. Изменить это можно именно с помощью жестов и ритуалов, ведь как раз они и формируют сознание.
Хотя, безусловно, без конкретных дел все это будет иметь мало смысла. Дискуссии не смолкают. Газета The Guardian недавно выпустила материал, в котором ведущие спортивные авторы рассуждают о том, как журналистика может решить проблему расизма. Главную сложность освещения подобных вопросов лучше всего выразил футбольный обозреватель Джонатан Лью:
— Писать о расизме утомительно и, если говорить предельно откровенно, совсем не весело. Это, по определению, необходимость копаться в боли и страданиях. (…) Это подразумевает исследование самых ужасных импульсов человечества. Наконец, это требует понимания мировоззрения людей, у которых нет никакого желания понять ваше мировоззрение в ответ. К сожалению, мы регулярно наблюдаем, как «правые» политики оправдывают расизм под лозунгом защиты общественного порядка.
«В футболе было много вещей, которые докучали мне». Воспоминания Роналдо
Перевод колонки экс-форварда сборной Бразилии Роналдо, в которой он признается, что всегда мечтал быть великим футболистом, вспоминает переживания от травм и делится эмоциями от победы на чемпионате мира по футболу.
Роналдо / Фото: Henri Szwarc, gettyimages.com
Первое, что приходит на ум при мыслях о чемпионате мира, это краска. Маленькие банки с зеленой, желтой и синей краской. Самые яркие цвета, которые только можно представить.
В Бразилии есть традиция, которая проводится каждые четыре года перед чемпионатом мира. Вы выходите на улицы своего города, чтобы рисовать. Своеобразное соревнование за то, кто лучше закрасит стены и тротуары. И в 1982 году я, как и любой бразильский ребенок, вышел на улицу вместе с соседскими детьми, чтобы рисовать. Все в нашем городе участвовали в этом, и в результате повсюду были разрисованные стены. с птицами, флагами Бразилии, игроками национальной команды.
Когда мы заканчивали рисовать, то шли к нашему соседу мистеру Ренато, у которого смотрели игры. Я не помню о нем почти ничего. кроме того, что он казался мне очень большим, когда сам я был маленьким. Он был военным ВВС в отставке или что-то типа этого. И покупал нам картошку фри с содовой. Тогда это было чем-то важным. В наших домах не было такой еды. Маленькая деталь, которая делает воспоминания в твоей голове особенными. Фри и содовая вместе с друзьями за просмотром футбола. И мысли однажды стать профессиональным футболистом.
Честное слово, когда мне исполнилось пять, я уже видел свою жизнь, связанной с футболом. Не знаю, как это объяснить, но я сразу связался со спортом. Это просто было внутри меня. Когда ты юн, легко заявить, что хочешь быть футболистом. Но в детстве ты толком не понимаешь, что это значит. Вы просто не понимаете этого. Реальность – вещь, которую не понимаешь в таком возрасте, и просто живешь фантазиями.
И я точно не знал, что это значит, когда в пять лет окунал кисточку в банку с краской. Не знал, где футбол найдет меня и заберёт. В то время по моей руке просто стекала синяя краска, когда я стоял с друзьями на своей улице. В то время, когда на нас смотрел свежий портрет Зико. Я не знал, как быстро все будет развиваться дальше. Как быстро сон станет жизнью. Ведь на тот момент я просто маленький мальчишка, играющий в футбол в своем городе. И под «игрой» я подразумеваю все время, что у меня было.
Фото: Gunnar Berning, Bongarts, gettyimages.com
Когда я оглядываюсь назад, то вижу, чем отличался от остальных детей Бразилии, мечтавших стать футболистами. Я не просто грезил величием, но верил в него. Что я могу стать одним из лучших игроков в истории. Мне смешно вспоминать это, потому что непонятно, откуда взялась эта уверенность, с чего она началась. Она просто была в моей жизни с момента первого удара по мячу. При том, я даже не помню первый футбольный матч «Фламенго» на «Марракане», куда я ходил с отцом.
Приведу странное сравнение, но футбол для меня что-то вроде ходьбы. Было время, когда ты не мог ходить, но ты не представляешь свою жизнь без этого. Вот так и я просто не помню свою жизнь без футбола. Даже мое первое прозвище появилось благодаря футболу. Когда я забивал в матчах со своими старшими братьями, они кричали: «Дададоооооо!». Дело в том, что в детстве мне было тяжело произнести свое имя, «Роналдо». Получалось, что я говорил «Дададо». Так что, я был Дададо.
Когда братья уходили в дом, я оставался наедине с мячом и просто бил его. Левая нога, правая нога. Опять левая. Я любил играть во дворе нашего дома. Он был небольшим, большую часть времени мне приходилось спать на диване. Но главным было то, что дом находился на земле. Все, что мне было необходимо: пространство для игры в футбол. Как многие дома в Бразилии, наш окружали деревья: гуава, манго, жаботикаба. И если братья оставляли меня одного, то я демонстрировал дриблинг среди деревьев. И, находясь там, я думал, что стану великим футболистом.
Во всем в жизни я искал возможность сделать очередной шаг к статусу профессионального игрока. Не мог думать ни о чем больше, хотя родители требовали сосредоточиться на школе. После первого года игры в футзал все шаги, казалось, делались правильно. Частично мне везло, но многое было результатом преданности делу. Я начал тренироваться с командой «Сан Кристован». К 13-ти годам мной заинтересовались другие клубы, и я отправился играть за «Крузейро». В 15-ть получил первое приглашение на тренировки с национальной сборной, а на следующий год состоялся профессиональный дебют за «Крузейро». В 1994-м, я поехал на свой первый чемпионат мира. Говорю же, все происходило очень быстро. И как я не пытался сохранять спокойствие, каждый новый шаг был сюрпризом. Я не знал, какого графика надо придерживаться, чтобы в итоге стать профессионалом. Не было четкого плана или учебника. Иногда казалось, что между игрой на заднем дворе школы и игрой в одной команде с Бебето прошел один день.
Фото: Bongarts, gettyimages.com
Потом был чемпионат мира. Как я могу описать тот турнир-1994? Или ту команду? Что ж, давайте так: это было похоже на стажировку в Гарварде перед тем, как сделать шаг в Лигу плюща, но в футболе. Первый ряд на первоклассных лекциях о том, как играть в футбол и быть профессиональным футболистом. Как быть чемпионом мира. Я не сыграл ни минуты на том турнире, но наблюдал и впитывал всю информацию, что только мог. Я делал заметки, зная, что однажды вернусь. То лето изменило и мою жизнь, и мою карьеру.
В том числе и потому, что тогда я впервые встретился с Ромарио. Конечно, он тот, на чьей игре я вырос. Он и Зико были футболистами, глядя на которых я думал, что именно так выглядит настоящий игрок на поле и вне его. Когда я приехал в сборную, Ромарио уделял много внимания молодым игрокам, особенно мне. Может потому, что мы оба были форвардами. Или он видел во мне такую же преданность делу и драйв. Не знаю. Но много раз после тренировок мы просто общались. Может показаться странным, но мне уже тогда казалось, что мы воспринимаем спорт одинаково: как эволюцию, где каждый шаг предшествует следующему. И еще. Пока ты не станешь лучшим из лучших. И он сказал мне, что следующим моим шагом должна быть Европа.
Сам Ромарио тогда уже перешел в «Барселону» и ранее поиграл за ПСВ. Может показаться забавным, но одной из вещей, которую мы обсуждали, была погода. Как это: после Бразилии играть на покрытых снегом полях Нидерландов. Но больше всего мы говорили о турнирах. Он рассказывал о победе в ла лиге или финале Лиги чемпионов. Тогда я осознал, что если хочу стать действительно лучшим, то должен пойти по этому пути. Тогда я подписал контракт с ПСВ.
Джордж Веа. Марко ван Бастен. Паоло Мальдини. Парни, на которых я смотрел, как ребенок. Великие. И теперь я играл в Европе, как и они. И хотел выделяться. Все это сделало меня, скажем так, наглее. Я ставил цель и выходил на поле, чтобы добиться ее. Чтобы люди видели, как я делаю это.
После перехода в ПСВ я пообещал забить 30 голов в первом сезоне. И забил 30. Тогда я пообещал стать лучшим в мире. И отправился в «Барселону», где выиграл «Золотой мяч».
С самого детства меня не покидала уверенность в себе. Но вот эти анонсы целей и наград. Я просто делал так, как делали другие парни, за которыми я смотрел, когда рос. Бахвальство, осознание которого потребовало нескольких лет – возможно, дольше, чем следовало. Но в итоге я понял, что это не мое. Я не был из тех игроков, которые много говорят. В конце концов, за меня должна была говорить моя игра. Конечно, мой задор никуда не делся, и я испытывал трудности, борясь с ним. Но я хранил его в себе, чтобы не он выводил меня в заголовки газет. Быть лучшим всегда было для меня главной мотивацией в спорте. Постоянно заставлять себя двигаться вперед. Постоянно выходить на свой максимум. и преодолевать его. С этими словами я постоянно проверял свои собственные пределы.
Фото: Henri Szwarc, Bongarts, gettyimages.com
Одной из вещей, которых я тогда не добился, была победа на чемпионате мира. Мне казалось это вопросом времени, которого у меня было много. На ЧМ-1998 мне был 21 год, и футбол был для меня просто забавой. По пути к финалу с Францией я забил 4 гола. Но в день решающего матча случилось нечто, что я не могу объяснить. Сильная боль, из-за которой я не мог встать с постели. Не помню почти весь тот день. Но когда врачи сделали все тесты и допустили меня до игры, я вышел на поле. Конечно, отыграл очень плохо, и мы уступили со счетом 0:3.
Это было тяжелое время. Но мне казалось, что я достаточно молод, что впереди много чемпионатов мира и возможностей. Конечно, в жизни все работает иначе, не так ли?
В следующем году я получил очень тяжелую травму колена. Было так плохо, что некоторые люди предрекали мне конец карьеры. Кто-то даже говорил, что я больше не смогу ходить. Вот тогда мои пределы прошли настоящую проверку.
Признаюсь честно, в футболе было много вещей, которые докучали мне. Путешествия. Ожидания. Но. сама игра? Я так любил это, и эти эмоции никогда не становились слабее. В ПСВ, «Барселоне» или «Интере» – я всегда ощущал то же счастье, что и в детстве. Моя жизнь начиналась и заканчивалась на футбольном поле. И когда мое колено оказалось разрушено, казалось, что у меня отняли мою жизнь.
Поэтому я сделал все, чтобы гарантировать себе возвращение. Поехал в США на встречи с хирургами. Объездил весь мир. Три года реабилитации и неудач. Я понимал, что ЧМ-2002 приближается, но трофеи и голы не мотивировали меня. В голове постоянно было это чувство – когда ты находишься на поле с мячом в ногах. И вот, спустя три года после моей худшей травмы. Спустя четыре года после поражения от Франции в финале ЧМ-98, я испытал это чувство вновь. Мяч был у меня в ногах на чемпионате мира.
А прямо перед финалом с Бразилией произошла удивительная история. В раздевалке Луис Фелипе Сколари собирался что-то показать нам по телевизору. Мы удивленно смотрели друг на друга – телек в раздевалке не был чем-то нормальным. «Садитесь», – сказал Сколари. «Есть кое-что, что вы должны увидеть». Он включил телевизор, и там началась запись эфира бразильского канала Globo. Так как мы играли в Японии и Южной Корее, то впервые за все время услышали новости из дома. Но это не было обычной передачей. В своем сюжете журналисты поехали в каждый из наших родных городов, чтобы показать районы и окрестности. И вот они добрались до Бенто Рибейро. И я увидел улицы, где вырос. Стены, по которым дубасил мячом. И затем показали маленьких детей, стоявших на фоне разукрашенных стен, которые они нарисовали для нас. Как делали это раньше. Это было последним, что мы видели перед выходом на поле.
И когда в перерыве счет был все еще 0:0, никто в нашей команде не переживал. Скажу честно, в раздевалке не было каких-то разговоров о тактике. Мы знали, что нужно делать. Мы понимали, что должны забить свои голы. И тогда мы победим. Всего-навсего уверенность. На протяжении всего турнира мы ощущали, что каждая игра – наша. Даже не нужно было обсуждать, насколько мы хороши. Это и так все чувствовали. Та команда, вероятно, была лучшей, где я играл.
Роналдо и Оливер Канн / Фото: Andreas Rentz, Bongarts, gettyimages.com
Когда я забил два мяча Германии, то подумал: «Вот оно». Это происходило прямо сейчас. победа в Кубке мира, до которой оставалось несколько минут. Никогда не испытывал ничего подобного на футбольном поле. А на 90-й минуте меня заменили. Это было самым невероятным, что Сколари мог сделать для меня. Потому что теперь я мог осознать то, что мы сделали. Зафиксировать этот момент для себя. Уходя с поля, я думал о тех людях, которые говорили, что мне никогда не вернуться в футбол. Что я не буду играть. Что я не буду ходить.
Это был 2002 год, у людей только начали массово появляться мобильные телефоны. Поэтому, оглядывая трибуны, я видел бесконечные вспышки, как на дискотеке. Потребовалась минута, чтобы осознать происходящее: меня все фотографировали. Тогда это было чем-то новым.
Затем, конечно, мы отпраздновали. Не думаю, что в ту ночь кто-то из нас вообще спал. Бесконечная вечеринка до самого рейса в Бразилию. В самолете я был вместе со своим двухлетним сыном и своим отцом. Мы с ним ничего не говорили друг другу, такие уж были отношения между нами. Но оба понимали, что означал этот чемпионат мира. Что он значил для нашей семьи. И для Бразилии. И для Бенто Рибейро.
По пути самолет останавливался во многих бразильских городах. Одни из лучших дней в моей жизни. Видеть своих счастливых соотечественников. И те самые росписи повсюду. но теперь с нашими лицами.
Но после чемпионата мира я смотрел на дальнейшие шаги, следующие цели. И следующие проблемы на поле. После моих травм всё стало сложнее. Я до сих пор думаю о том, где бы я был, если бы не повреждения колена. Если бы я знал, как правильно тренироваться. Футбол для меня всегда был способом проверить, как долго я смогу преодолевать себя. И мне кажется, что я делал этот столько, сколько мог. Преодолев очередную травму колена, я присоединился к «Коринтиансу». Но возникли другие проблемы со здоровьем, мешавшие не только играть, но и дышать, вставать, ходить. Было понятно, что нужно остановиться. Не будь я игроком, который постоянно хотел на поле, я бы вообще на него не вернулся. В 2011 году потребовалось принять решение. Я знал, что нужно прощаться с футболом. По крайней мере, с той его частью, что проходит на поле.
Фото: Stu Forster, Allsport, gettyimages.com
Мне важно знать, что подрастающие дети, где бы они не находились, смотрят на футбол так же, как и я. Но города меняются. В моем детстве футбольные поля были повсюду. Теперь вокруг такое количество зданий, что вы не видите, выходят ли дети на улицы играть в футбол или просто пинать мяч. Для меня футбольное поле – самая совершенная вещь в мире. На стадионе, на пляже или на участке с фруктовыми деревьями. Когда вы ребенок, вы смотрите на поле и можете увидеть свое будущее.
Одна из вещей, делающих меня счастливее – когда такие парни как Месси, Неймар, Криштиану или Ибрагимович говорят, что я повлиял на их желание быть футболистом. Подумайте об этом. Я был всего лишь мальчишкой в Бразилии, который рисовал на стенах и мечтал быть похожим на Зико. Они были мальчишками в Бразилии и Аргентине, Португалии и Швеции – и мечтали быть похожими на меня. Это чувство нас объединяет. Для меня это прекрасно. Для меня это – футбол.
Знаете, я много думал о том, как закончить эту историю. Я способен начинать рассказывать, но никогда не хочу заканчивать. Закончу такой фразой: я прожил свою мечту. Сколько людей могут повторить это о своей жизни? Что их жизнь прошла в таком ярком свете.
«В футболе было много вещей, которые докучали мне». Воспоминания Роналдо
Перевод колонки экс-форварда сборной Бразилии Роналдо, в которой он признается, что всегда мечтал быть великим футболистом, вспоминает переживания от травм и делится эмоциями от победы на чемпионате мира по футболу.
Роналдо / Фото: Henri Szwarc, gettyimages.com
Первое, что приходит на ум при мыслях о чемпионате мира, это краска. Маленькие банки с зеленой, желтой и синей краской. Самые яркие цвета, которые только можно представить.
В Бразилии есть традиция, которая проводится каждые четыре года перед чемпионатом мира. Вы выходите на улицы своего города, чтобы рисовать. Своеобразное соревнование за то, кто лучше закрасит стены и тротуары. И в 1982 году я, как и любой бразильский ребенок, вышел на улицу вместе с соседскими детьми, чтобы рисовать. Все в нашем городе участвовали в этом, и в результате повсюду были разрисованные стены. с птицами, флагами Бразилии, игроками национальной команды.
Когда мы заканчивали рисовать, то шли к нашему соседу мистеру Ренато, у которого смотрели игры. Я не помню о нем почти ничего. кроме того, что он казался мне очень большим, когда сам я был маленьким. Он был военным ВВС в отставке или что-то типа этого. И покупал нам картошку фри с содовой. Тогда это было чем-то важным. В наших домах не было такой еды. Маленькая деталь, которая делает воспоминания в твоей голове особенными. Фри и содовая вместе с друзьями за просмотром футбола. И мысли однажды стать профессиональным футболистом.
Честное слово, когда мне исполнилось пять, я уже видел свою жизнь, связанной с футболом. Не знаю, как это объяснить, но я сразу связался со спортом. Это просто было внутри меня. Когда ты юн, легко заявить, что хочешь быть футболистом. Но в детстве ты толком не понимаешь, что это значит. Вы просто не понимаете этого. Реальность – вещь, которую не понимаешь в таком возрасте, и просто живешь фантазиями.
И я точно не знал, что это значит, когда в пять лет окунал кисточку в банку с краской. Не знал, где футбол найдет меня и заберёт. В то время по моей руке просто стекала синяя краска, когда я стоял с друзьями на своей улице. В то время, когда на нас смотрел свежий портрет Зико. Я не знал, как быстро все будет развиваться дальше. Как быстро сон станет жизнью. Ведь на тот момент я просто маленький мальчишка, играющий в футбол в своем городе. И под «игрой» я подразумеваю все время, что у меня было.
Фото: Gunnar Berning, Bongarts, gettyimages.com
Когда я оглядываюсь назад, то вижу, чем отличался от остальных детей Бразилии, мечтавших стать футболистами. Я не просто грезил величием, но верил в него. Что я могу стать одним из лучших игроков в истории. Мне смешно вспоминать это, потому что непонятно, откуда взялась эта уверенность, с чего она началась. Она просто была в моей жизни с момента первого удара по мячу. При том, я даже не помню первый футбольный матч «Фламенго» на «Марракане», куда я ходил с отцом.
Приведу странное сравнение, но футбол для меня что-то вроде ходьбы. Было время, когда ты не мог ходить, но ты не представляешь свою жизнь без этого. Вот так и я просто не помню свою жизнь без футбола. Даже мое первое прозвище появилось благодаря футболу. Когда я забивал в матчах со своими старшими братьями, они кричали: «Дададоооооо!». Дело в том, что в детстве мне было тяжело произнести свое имя, «Роналдо». Получалось, что я говорил «Дададо». Так что, я был Дададо.
Когда братья уходили в дом, я оставался наедине с мячом и просто бил его. Левая нога, правая нога. Опять левая. Я любил играть во дворе нашего дома. Он был небольшим, большую часть времени мне приходилось спать на диване. Но главным было то, что дом находился на земле. Все, что мне было необходимо: пространство для игры в футбол. Как многие дома в Бразилии, наш окружали деревья: гуава, манго, жаботикаба. И если братья оставляли меня одного, то я демонстрировал дриблинг среди деревьев. И, находясь там, я думал, что стану великим футболистом.
Во всем в жизни я искал возможность сделать очередной шаг к статусу профессионального игрока. Не мог думать ни о чем больше, хотя родители требовали сосредоточиться на школе. После первого года игры в футзал все шаги, казалось, делались правильно. Частично мне везло, но многое было результатом преданности делу. Я начал тренироваться с командой «Сан Кристован». К 13-ти годам мной заинтересовались другие клубы, и я отправился играть за «Крузейро». В 15-ть получил первое приглашение на тренировки с национальной сборной, а на следующий год состоялся профессиональный дебют за «Крузейро». В 1994-м, я поехал на свой первый чемпионат мира. Говорю же, все происходило очень быстро. И как я не пытался сохранять спокойствие, каждый новый шаг был сюрпризом. Я не знал, какого графика надо придерживаться, чтобы в итоге стать профессионалом. Не было четкого плана или учебника. Иногда казалось, что между игрой на заднем дворе школы и игрой в одной команде с Бебето прошел один день.
Фото: Bongarts, gettyimages.com
Потом был чемпионат мира. Как я могу описать тот турнир-1994? Или ту команду? Что ж, давайте так: это было похоже на стажировку в Гарварде перед тем, как сделать шаг в Лигу плюща, но в футболе. Первый ряд на первоклассных лекциях о том, как играть в футбол и быть профессиональным футболистом. Как быть чемпионом мира. Я не сыграл ни минуты на том турнире, но наблюдал и впитывал всю информацию, что только мог. Я делал заметки, зная, что однажды вернусь. То лето изменило и мою жизнь, и мою карьеру.
В том числе и потому, что тогда я впервые встретился с Ромарио. Конечно, он тот, на чьей игре я вырос. Он и Зико были футболистами, глядя на которых я думал, что именно так выглядит настоящий игрок на поле и вне его. Когда я приехал в сборную, Ромарио уделял много внимания молодым игрокам, особенно мне. Может потому, что мы оба были форвардами. Или он видел во мне такую же преданность делу и драйв. Не знаю. Но много раз после тренировок мы просто общались. Может показаться странным, но мне уже тогда казалось, что мы воспринимаем спорт одинаково: как эволюцию, где каждый шаг предшествует следующему. И еще. Пока ты не станешь лучшим из лучших. И он сказал мне, что следующим моим шагом должна быть Европа.
Сам Ромарио тогда уже перешел в «Барселону» и ранее поиграл за ПСВ. Может показаться забавным, но одной из вещей, которую мы обсуждали, была погода. Как это: после Бразилии играть на покрытых снегом полях Нидерландов. Но больше всего мы говорили о турнирах. Он рассказывал о победе в ла лиге или финале Лиги чемпионов. Тогда я осознал, что если хочу стать действительно лучшим, то должен пойти по этому пути. Тогда я подписал контракт с ПСВ.
Джордж Веа. Марко ван Бастен. Паоло Мальдини. Парни, на которых я смотрел, как ребенок. Великие. И теперь я играл в Европе, как и они. И хотел выделяться. Все это сделало меня, скажем так, наглее. Я ставил цель и выходил на поле, чтобы добиться ее. Чтобы люди видели, как я делаю это.
После перехода в ПСВ я пообещал забить 30 голов в первом сезоне. И забил 30. Тогда я пообещал стать лучшим в мире. И отправился в «Барселону», где выиграл «Золотой мяч».
С самого детства меня не покидала уверенность в себе. Но вот эти анонсы целей и наград. Я просто делал так, как делали другие парни, за которыми я смотрел, когда рос. Бахвальство, осознание которого потребовало нескольких лет – возможно, дольше, чем следовало. Но в итоге я понял, что это не мое. Я не был из тех игроков, которые много говорят. В конце концов, за меня должна была говорить моя игра. Конечно, мой задор никуда не делся, и я испытывал трудности, борясь с ним. Но я хранил его в себе, чтобы не он выводил меня в заголовки газет. Быть лучшим всегда было для меня главной мотивацией в спорте. Постоянно заставлять себя двигаться вперед. Постоянно выходить на свой максимум. и преодолевать его. С этими словами я постоянно проверял свои собственные пределы.
Фото: Henri Szwarc, Bongarts, gettyimages.com
Одной из вещей, которых я тогда не добился, была победа на чемпионате мира. Мне казалось это вопросом времени, которого у меня было много. На ЧМ-1998 мне был 21 год, и футбол был для меня просто забавой. По пути к финалу с Францией я забил 4 гола. Но в день решающего матча случилось нечто, что я не могу объяснить. Сильная боль, из-за которой я не мог встать с постели. Не помню почти весь тот день. Но когда врачи сделали все тесты и допустили меня до игры, я вышел на поле. Конечно, отыграл очень плохо, и мы уступили со счетом 0:3.
Это было тяжелое время. Но мне казалось, что я достаточно молод, что впереди много чемпионатов мира и возможностей. Конечно, в жизни все работает иначе, не так ли?
В следующем году я получил очень тяжелую травму колена. Было так плохо, что некоторые люди предрекали мне конец карьеры. Кто-то даже говорил, что я больше не смогу ходить. Вот тогда мои пределы прошли настоящую проверку.
Признаюсь честно, в футболе было много вещей, которые докучали мне. Путешествия. Ожидания. Но. сама игра? Я так любил это, и эти эмоции никогда не становились слабее. В ПСВ, «Барселоне» или «Интере» – я всегда ощущал то же счастье, что и в детстве. Моя жизнь начиналась и заканчивалась на футбольном поле. И когда мое колено оказалось разрушено, казалось, что у меня отняли мою жизнь.
Поэтому я сделал все, чтобы гарантировать себе возвращение. Поехал в США на встречи с хирургами. Объездил весь мир. Три года реабилитации и неудач. Я понимал, что ЧМ-2002 приближается, но трофеи и голы не мотивировали меня. В голове постоянно было это чувство – когда ты находишься на поле с мячом в ногах. И вот, спустя три года после моей худшей травмы. Спустя четыре года после поражения от Франции в финале ЧМ-98, я испытал это чувство вновь. Мяч был у меня в ногах на чемпионате мира.
А прямо перед финалом с Бразилией произошла удивительная история. В раздевалке Луис Фелипе Сколари собирался что-то показать нам по телевизору. Мы удивленно смотрели друг на друга – телек в раздевалке не был чем-то нормальным. «Садитесь», – сказал Сколари. «Есть кое-что, что вы должны увидеть». Он включил телевизор, и там началась запись эфира бразильского канала Globo. Так как мы играли в Японии и Южной Корее, то впервые за все время услышали новости из дома. Но это не было обычной передачей. В своем сюжете журналисты поехали в каждый из наших родных городов, чтобы показать районы и окрестности. И вот они добрались до Бенто Рибейро. И я увидел улицы, где вырос. Стены, по которым дубасил мячом. И затем показали маленьких детей, стоявших на фоне разукрашенных стен, которые они нарисовали для нас. Как делали это раньше. Это было последним, что мы видели перед выходом на поле.
И когда в перерыве счет был все еще 0:0, никто в нашей команде не переживал. Скажу честно, в раздевалке не было каких-то разговоров о тактике. Мы знали, что нужно делать. Мы понимали, что должны забить свои голы. И тогда мы победим. Всего-навсего уверенность. На протяжении всего турнира мы ощущали, что каждая игра – наша. Даже не нужно было обсуждать, насколько мы хороши. Это и так все чувствовали. Та команда, вероятно, была лучшей, где я играл.
Роналдо и Оливер Канн / Фото: Andreas Rentz, Bongarts, gettyimages.com
Когда я забил два мяча Германии, то подумал: «Вот оно». Это происходило прямо сейчас. победа в Кубке мира, до которой оставалось несколько минут. Никогда не испытывал ничего подобного на футбольном поле. А на 90-й минуте меня заменили. Это было самым невероятным, что Сколари мог сделать для меня. Потому что теперь я мог осознать то, что мы сделали. Зафиксировать этот момент для себя. Уходя с поля, я думал о тех людях, которые говорили, что мне никогда не вернуться в футбол. Что я не буду играть. Что я не буду ходить.
Это был 2002 год, у людей только начали массово появляться мобильные телефоны. Поэтому, оглядывая трибуны, я видел бесконечные вспышки, как на дискотеке. Потребовалась минута, чтобы осознать происходящее: меня все фотографировали. Тогда это было чем-то новым.
Затем, конечно, мы отпраздновали. Не думаю, что в ту ночь кто-то из нас вообще спал. Бесконечная вечеринка до самого рейса в Бразилию. В самолете я был вместе со своим двухлетним сыном и своим отцом. Мы с ним ничего не говорили друг другу, такие уж были отношения между нами. Но оба понимали, что означал этот чемпионат мира. Что он значил для нашей семьи. И для Бразилии. И для Бенто Рибейро.
По пути самолет останавливался во многих бразильских городах. Одни из лучших дней в моей жизни. Видеть своих счастливых соотечественников. И те самые росписи повсюду. но теперь с нашими лицами.
Но после чемпионата мира я смотрел на дальнейшие шаги, следующие цели. И следующие проблемы на поле. После моих травм всё стало сложнее. Я до сих пор думаю о том, где бы я был, если бы не повреждения колена. Если бы я знал, как правильно тренироваться. Футбол для меня всегда был способом проверить, как долго я смогу преодолевать себя. И мне кажется, что я делал этот столько, сколько мог. Преодолев очередную травму колена, я присоединился к «Коринтиансу». Но возникли другие проблемы со здоровьем, мешавшие не только играть, но и дышать, вставать, ходить. Было понятно, что нужно остановиться. Не будь я игроком, который постоянно хотел на поле, я бы вообще на него не вернулся. В 2011 году потребовалось принять решение. Я знал, что нужно прощаться с футболом. По крайней мере, с той его частью, что проходит на поле.
Фото: Stu Forster, Allsport, gettyimages.com
Мне важно знать, что подрастающие дети, где бы они не находились, смотрят на футбол так же, как и я. Но города меняются. В моем детстве футбольные поля были повсюду. Теперь вокруг такое количество зданий, что вы не видите, выходят ли дети на улицы играть в футбол или просто пинать мяч. Для меня футбольное поле – самая совершенная вещь в мире. На стадионе, на пляже или на участке с фруктовыми деревьями. Когда вы ребенок, вы смотрите на поле и можете увидеть свое будущее.
Одна из вещей, делающих меня счастливее – когда такие парни как Месси, Неймар, Криштиану или Ибрагимович говорят, что я повлиял на их желание быть футболистом. Подумайте об этом. Я был всего лишь мальчишкой в Бразилии, который рисовал на стенах и мечтал быть похожим на Зико. Они были мальчишками в Бразилии и Аргентине, Португалии и Швеции – и мечтали быть похожими на меня. Это чувство нас объединяет. Для меня это прекрасно. Для меня это – футбол.
Знаете, я много думал о том, как закончить эту историю. Я способен начинать рассказывать, но никогда не хочу заканчивать. Закончу такой фразой: я прожил свою мечту. Сколько людей могут повторить это о своей жизни? Что их жизнь прошла в таком ярком свете.