Мы для богов что мухи для мальчишек
Эрик Кантона шокировал футбольный мир своей речью на церемонии УЕФА
Цитата Шекспира и рассуждения о будущем
Эрик Кантона был одним из символов британского футбола 90-х. Французский форвард не только поспособствовал возвращению на футбольную карту клуба «Манчестер Юнайтед», но и запомнился неординарными поступками как на поле, так и вне его.
Легендарным стал его прыжок в стиле кунг-фу на болельщика «Кристал Пэлас» и последующее объяснение инцидента, когда стало известно о девятимесячной дисквалификации. Кантона собрал журналистов на специальной пресс-конференции и сказал всего лишь одну фразу: «Чайки летят за траулером, потому что думают, будто сардины выбросят в море».
После завершения футбольной карьеры Кантона стал сниматься в кино и играть в театре, и, видимо, сохранил склонность к афористическому способу изложения мысли.
Вчера во время жеребьевки группового раунда Лиги чемпионов Эрик Кантона получил из рук Александера Чеферина специальную «Награду президента УЕФА» и на вопрос ведущего, «что у вас на уме?», ответил следующее:
«Мы для богов – что для мальчишек мухи: нас мучить – им забава*.
Наука скоро будет способна не только замедлять старение клеток, но и изменит их структуру – так мы станем бессмертными.
Только несчастные случаи, преступления и войны будут убивать нас, но, к сожалению, количество преступлений и войн увеличится.
Я люблю футбол. Спасибо вам».
«As flies to wanton boys we are for the gods, they kill us for their sport.
Soon the science will not only be able to slow down the ageing of the cells, soon the science will fix the cells to the state and so we will become eternal.
Only accidents, crimes, wars, will still kill us but unfortunately, crimes and wars, will multiply.
I love football. Thank you».
* Цитата из пьесы Уильяма Шекспира «Король Лир», Акт 4, сцена 1. Перевод Бориса Пастернака.
О дивный новый мир [Прекрасный новый мир] (43 стр.)
«Грандиозно! — поздравил себя Дарвин, кончив съемку. — Просто грандиозно!» Он вытер потное лицо. Присоединят на студии ощущальные эффекты, и замечательный получится фильм. Почти не хуже «Любовной жизни кашалота», а этим что-нибудь да сказано!
Через двенадцать дней «Неистовый Дикарь» был выпущен Ощущальной корпорацией на экраны всех перворазрядных кинодворцов Западной Европы — смотрите, слушайте, ощущайте!
Фильм подействовал незамедлительно и мощно. На следующий же день после премьеры, под вечер, уединение Джона было нарушено целой ордой вертопланов
Рокот над головой обратился в рев, и Джона вдруг покрыла тень, заслонившая солнце Он поднял глаза, пробуждаясь от мыслей, отрываясь от копки; взглянул недоуменно, все еще блуждая разумом и памятью в мире слов, что правдивей правды, среди необъятностей божества и смерти; взглянул — и увидел близко над собой нависшие густо вертопланы. Саранчовой тучей они надвигались, висели, опускались повсюду на вереск. Из брюха каждого севшего саранчука выходила парочка — мужчина в белой вискозной фланели и женщина в пижамке из ацетатной чесучи (по случаю жары) или в плисовых шортах и майке. Через несколько минут уже десятки зрителей стояли, образовав у маяка широкий полукруг, глазея, смеясь, щелкая камерами, кидая Джону, точно обезьяне, орехи, жвачку, полигормональные пряники. И с каждой минутой благодаря авиасаранче, летящей беспрерывно из-за Хогсбэкской гряды, число их росло. Они множились, будто в страшном сне, десятки становились сотнями.
Дикарь отступил к маяку и, как окруженный собакамн зверь, прижался спиной к стене, в немом ужасе переводя взгляд с лица на лицо, словно лишась рассудка.
— Уходите! — крикнул он.
Обезьяна заговорила! Раздались аплодисменты, смех.
— Молодец, Дикарь! Ура! Ура!
И сквозь разноголосицу донеслось:
— Бичеванье покажи нам, бичеванье!
Показать? Он сдернул бич с гвоздя и потряс им, грозя своим мучителям.
Жест этот был встречен насмешливо одобрительным возгласом толпы.
Дикарь угрожающе двинулся вперед. Вскрикнула испуганно женщина. Кольцо зрителей дрогнуло, качнулось перед Дикарем и опять застыло. Ощущенье своей подавляющей численности и силы придало этим зевакам храбрости, которой Дикарь от них не ожидал. Не зная, что делать, он остановился, огляделся.
— Почему вы мне покоя не даете? — В гневном этом вопросе прозвучала почти жалобная нотка.
— На вот миндаль с солями магния! — сказал стоящий прямо перед Дикарем мужчина, протягивая пакетик — Ей-форду, очень вкусный, — прибавил он с неуверенной, умиротворительной улыбкой. — А соли магния сохраняют молодость.
Дикарь не взял пакетика.
— Что вы от меня хотите? — спросил он, обводя взглядом ухмыляющиеся лица. — Что вы от меня хотите?
— Бича хотим, — ответила нестройно сотня голосов. — Бичеванье покажи нам. Хотим бичеванья. — Хотим бича, — дружно начала группа поодаль, неторопливо и твердо скандируя. — Хо-тим би-ча.
Другие тут же подхватили, как попугаи, раскатывая фразу все громче, и вскоре уже все кольцо ее твердило:
Кричали все как один; и, опьяненные криком, шумом, чувством ритмического единения, они могли, казалось, скандировать так бесконечно. Но на двадцать примерно пятом повторении случилась заминка. Из-за Хогсбэкской гряды прилетел очередной вертоплан и, повисев над толпой, приземлился в нескольких метрах от Дикаря, между зрителями и маяком. Рев воздушных винтов на минуту заглушил скандирование; но, когда моторы стихли, снова зазвучало: «Хотим би-ча, хо-тим би-ча», — с той же громкостью, настойчивостью и монотонностью.
Дверца вертоплана открылась, и вышел белокурый и румяный молодой человек, а за ним — девушка в зеленых шортах, белой блузке и жокейском картузике.
При виде ее Дикарь вздрогнул, подался назад, побледнел.
Девушка стояла, улыбаясь ему — улыбаясь робко, умоляюще, почти униженно. Вот губы ее задвигались, она что-то говорит; но слов не слышно за скандирующим хором.
— Хо-тим би-ча! Хо-тим би-ча!
Девушка прижала обе руки к груди, слева, и на кукольно красивом, нежно-персиковом ее лице выразилась горестная тоска, странно не вяжущаяся с этим личиком. Синие глаза ее словно бы стали больше, ярче; и внезапно две слезы скатились по щекам. Она опять проговорила что-то; затем быстро и пылко протянула руки к Дикарю, шагнула.
— Хо-тим би-ча! Хо-тим би…
И неожиданно зрители получили желаемое.
— Распутница! — Дикарь кинулся к ней, точно полоумный. — Хорек блудливый! — И, точно полоумный, ударил ее бичом.
Перепуганная, она бросилась было бежать, споткнулась, упала в вереск.
— Генри, Генри! — закричала она. Но ее румяный спутник пулей метнулся за вертоплан — подальше от опасности.
Кольцо зрителей смялось, с радостным кличем бросились они все разом к магнетическому центру притяжения. Боль ужасает людей — и притягивает.
— Жги, похоть, жги! — Дикарь исступленно хлестнул бичом.
Алчно сгрудились зеваки вокруг, толкаясь и топчась, как свиньи у корыта.
Властно притянутые жутью зрелища, приученные к стадности, толкаемые жаждой единения, неискоренимо в них внедренной, зрители невольно заразились неистовством движений Дикаря и стали ударять друг друга — в подражание ему.
— Бей, бей, бей… — кричал Дикарь, хлеща то свою мятежную плоть, то корчащееся в траве гладкотелое воплощенье распутства.
Тут кто то затянул:
И вмиг все подхватили, запели и заплясали.
— Бей гу-ляй-гу, — пошли они хороводом, хлопая друг друга в такт, —ве-се-лись..
Было за полночь, когда улетел последний вертоплан.
Изнуренный затянувшейся оргией чувственности, одурманенный сомой, Дикарь лежал среди вереска, спал. Проснулся — солнце уже высоко. Полежал, щурясь, моргая по-совиному, не понимая; затем внезапно вспомнил все.
— О Боже, Боже мой! — Он закрыл лицо руками.
Под вечер из-за гряды показались вертопланы, летящие темной тучей десятикилометровой длины. (Во всех газетах была описана вчерашняя оргия единения.)
— Дикарь! — позвали лондонец и лондонка, приземлившиеся первыми. —Мистер Дикарь!
Дверь маяка приоткрыта. Они толкнули ее, вошли в сумрак башни. В глубине комнаты — сводчатый выход на лестницу, ведущую в верхние этажи. Высоко за аркой там виднеются две покачивающиеся ступни.
Медленно медленно, подобно двум неторопливым стрелкам компаса, ступни поворачиваются вправо — с севера на северо-восток, восток, юго-восток, юг, остановились, повисели и так же неспешно начали обратный поворот. Юг, юго-восток, восток…
Роман впервые опубликован в 1932 г. в нью-йоркском издательстве «Гарден сити». На русском языке фрагменты романа (под названием «Прекрасный новый мир») впервые опубликованы в журнале «Интернациональная литература» (1935, э 8); затем текст романа с небольшими сокращениями был напечатан в журнале «Иностранная литература» (1988, э 4). В настоящем издании журнальный вариант перевода романа дополнен некоторыми опущенными ранее фрагментами, например предваряющей текст романа цитатой из Н. Бердяева. Заглавием его послужили слова Миранды, героини трагикомедии «Буря» Шекспира: «О чудо… Сколько вижу я красивых созданий! Как прекрасен род людской… О дивный новый мир, где обитают такие люди». Предисловие предпослано автором изданию романа 1946 г. (издательство «Харпер энд бразерс», Нью-ЙоркЛондон).
Шекспир Вильям. Король Лир.
Действие IV
ДЕЙСТВИЕ IV
Входит Глостер, которого ведет старик.
Отец, ведомый нищим! Мир! Мир! Мир!
Не будь твоя изменчивость ужасна,
Со смертью б мы боролись.
Иди отсюда, добрый друг, иди.
Твои услуги мне уж не помогут,
Тебе ж они вредны.
Дороги не видать вам.
Несчастье худшее приходит раньше,
Чем выговоришь: «Я всего несчастней!».
То полоумный нищий?
Безумный он и нищий.
Это и есть тот нищий?
Уйди, пожалуйста. А если хочешь
Почтенье оказать по старой дружбе,
То догони нас по дороге в Довер
И принеси ему, чем бы прикрыться,
Чтоб быть поводырем мне.
Что выйдет, то и выйдет.
Том зябнет!
(В сторону.)
Не могу я притворяться.
А надо.
(Глостеру)
Мир твоим глазам кровавым.
Дорогу в Довер знаешь?
Вот кошелек. К тебе судьба жестока,
Но, к счастью для тебя, со мной несчастье.
Дай мне руку.
Бедняк тебя проводит.
Перед дворцом герцога Альбани.
Входят Гонерилья и Эдмунд.
Добро пожаловать. Я удивляюсь,
Что кроткий муж не встретил нас.
Не входите.
От страха муж постыдно обессилел:
На оскорбления не отвечает.
Обратно к брату поезжайте, Эдмунд.
Сберите войско, станьте во главе.
Я здесь займусь и дам веретено
Супругу в руки. Сообщаться будем
Чрез этого слугу. И ваша дама,
Коль действовать в свою решитесь пользу,
Обрадует вас вестью. Вот, носите!
Нагнитесь! Если б поцелуй посмел
Сказать, в тебе запрыгало бы сердце.
Пойми же и прощай.
Мой милый, милый Глостер!
Уходит. Входит Альбани.
Иль встречи я не стою?
Гонерилья,
Не стоите вы пыли, что нам ветер
В лицо несет. Мне страшен ваш характер.
Природа, что пренебрегает корнем,
Сама себя в границах уж не сдержит.
Кто хочет быть отрезанною веткой
Ствола живящего, тот лишь как хворост
Годится для сожженья.
Милорд, скончался герцог Корнуол,
Один из домочадцев, состраданьем
Охваченный, направил меч свой против
Хозяина. Тот, разъяренный этим,
Схватил свой меч и заколол слугу.
Но в этой схватке со слугой и сам он
Смертельно ранен был.
Теперь я вижу:
Есть судьи наверху, что наказуют
Земные преступленья. Бедный Глостер!
Один глаз потерял он?
А где был сын, когда отца терзали?
Но был. Я встретился с ним по дороге.
О зверстве знает он?
Еще бы! Сам донес он на отца
И тотчас же уехал, чтоб помехой
Не быть расправе.
Глостер, я живу,
Чтоб отплатить тебе за верность долгу
Расскажешь все, что знаешь.
Французский лагерь под Дувром.
Входят Кент и придворный.
Вы не знаете, почему французский король так внезапно уехал домой?
Он оставил какие-то непорядки в государстве, что обнаружилось после отъезда. Для королевства это имеет такую важность и грозит такой опасностью, что сделало желательным его личное присутствие.
Кому он поручил командование вместо себя?
Маршалу Франции, мосье Лафару.
Переданное вами письмо вызвало у королевы какие-нибудь проявления скорби?
Да, сэр. Взяла письмо, при мне прочла,
И крупная слеза вдруг по щеке
Прелестной покатилась. Королева
Превозмогала чувство, но оно
Ее старалось победить.
Но в исступленье не впадала. Горе
С терпеньем в ней боролось. Вы видали
Во время солнца дождь? Так и у ней,
Как в дни весны, и слезы, и улыбки
Мешались. Улыбка на губах
Не знала, что за гость гостит печальный
В глазах, стекая перлами с алмазов.
Будь скорбь всегда такой, она была бы
Прекраснее всего.
Судьбою нашей сверху руководят,
Иначе не могли б родные сестры
Быть так различны. После не встречались?
Король был там еще?
Несчастный Лир находится уж здесь.
В минуты просветленья узнает он
Всех окружающих, но до сих пор
Не хочет видеть дочери.
Где ж Альбани и Корнуола войско?
Я проведу вас к Лиру и прошу вас
При нем остаться. Важные причины
Меня заставят до поры скрываться.
Жалеть не будете, узнав, кто я,
О том, что познакомились со мною.
Идемте же.
Французский лагерь. Палатка.
Входят Корделия, лекарь и солдаты; барабаны и знамена.
Да, это он. Его сейчас видали,
Безумного, как бурный океан:
Он громко пел, а голову убрал
Крапивой, буквицей, репьем, дымянкой,
В полях-кормильцах. Выйдет пусть отряд,
Обыщет каждый акр хлебов высоких
И приведет его.
Уходит один из офицеров.
Возможно ль знаньем
Вернуть ему утраченный рассудок?
За это я любую цену дам.
Такое средство есть:
Покой, ниспосылаемый природой,
Которого лишен он. Но настои
Целебных трав помогут мне сомкнуть
Глаза страданья.
Тайны благодати,
Скрывающие силу под землею,
От слез моих восстаньте, дайте помощь
Несчастному. Все в поиски за ним!
Чтоб в гневе беспорядочном он жизни
Королева,
Британские войска идут сюда.
Известно это. Воинские силы
У нас готовы встретить их. Отец мой,
Твои дела теперь я защищаю;
Вот для чего я мужа
Разжалобила горькими слезами.
Не от тщеславья мы взялись за меч,
А чтоб права родителя сберечь.
Скорей бы увидаться!
Входят Регана и Освальд.
Что, войско брата выступило?
Лорд Эдмунд с герцогом не говорил?
По поводу чего письмо сестры?
Я должен ехать вслед за ним с письмом.
Не могу;
От госпожи дано мне порученье.
Что Эдмунду могла писать? Ведь можно б
Словесно через вас сказать. Конечно.
Быть может. нет. Тебя я награжу.
Дай распечатать мне письмо.
Я знаю, мужа своего она не любит.
Наверно знаю. А как здесь была,
Поглядывала странно, со значеньем
Входят Глостер и Эдгар, одетый крестьянином.
Когда ж поднимемся мы на утес?
Мы подымаемся: трудней идти.
Обрыв ужасный.
Чу! Слышите шум моря?
И остальные чувства пострадали
У вас с потерей зренья.
Верно, так.
Вот голос твой другим стал, да и речь
Осмысленней и глаже, чем была.
Вы ошибаетесь. Я все такой же,
Возьмите руку. Вот вы на краю.
Протяни мне руку.
Вот кошелек, возьми. В нем камень есть,-
Взять стоит бедняку. Пусть боги, духи
Пошлют тебе удачу! Ну, иди;
И, уходя, мне крикни, чтоб я слышал.
Теперь прощайте, сэр.
Отчаянье его своим обманом
Хочу я излечить.
(становится на колени)
Владыки боги,
От мира отрекаюсь я спокойно,
С себя слагая тяжести страданий.
Когда бы мог терпеть я, не вступая
В борьбу с неколебимой вашей волей,_
Самой. Коль Эдгар жив, его храните!
Ну что, друг, ты ушел?
Бросается вперед и падает.
Ушел, прощайте!
Не знаю, как, но грабит нашу жизнь
Воображенье, если жизнь идет
Навстречу краже. Будь он там, где думал,
Все думы кончились бы. Жив иль мертв?
Эй вы, сэр! Друг! Вы слышите? Скажите!
На самом деле умер. Оживает.
Что с вами, сэр?
Ты чудом жив. Скажи же что-нибудь!
Но падал я иль нет?
С вершины страшной этого утеса.
Взгляни наверх: там жаворонки вьются,
Но не видать и не слыхать их. Глянь.
Глаз нету у меня.
Ужель несчастье блага лишено
Искать себе конца? Утехой было б
Тирана ярость этим обмануть
И замысел расстроить.
Дайте руку.
Гоп! Так! Ну что? Стоите на ногах?
Все же это странно!
Кто возле вас стоял там на вершине,
Потом исчез?
Запомню. И сносить я горе буду,
Пока само не крикнет мне: «Довольно!».
Тогда умру. О ком ты говорил,
Считал за человека я, но что-то
Шептало: «Бес». Он и завел сюда.
Не бойся и терпи. Но кто идет там?
Входит Лир, причудливо убранный цветами.
Да, здравый ум едва ли бы заставил
Так нарядиться.
Они не могут препятствовать мне чеканить монету. Я сам король.
Вид душу раздирает!
мышь! Тихо, тихо. Я ей дам кусочек поджаренного сыра. А это моя железная рукавица. Я испытаю ее на великане. Подать сюда алебарды! О, ловко летишь, птичка. В цель! В цель! Дзинь. Пароль?
Отлично вспоминаю речь и голос.
Уж не король ли?
Жжет, палит, воняет, пожирает! Фи, фи, фи, фуах! Добрый аптекарь, дай мне унцию мускуса прочистить воображенье. Вот тебе деньги.
О, дайте руку мне поцеловать.
Сначала вытру. Смертным пахнет тленом.
Погиб образчик естества! Великий
Мир обращен в ничто! Меня узнали?
Рассказам не поверил бы. Но вижу!
На части сердце рвется.
Ого, вы вот как! Во лбу у вас нет глаз, а в кошельке денег? Ваши глаза в тяжелом положении, а кошелек полегчал. Но вы все-таки видите, как устроен этот мир.
Как? Ты с ума сошел? Люди могут видеть, как устроен этот мир и без глаз. Гляди ушами: видишь, как там судья издевается над глупым вором? Слушай, скажу на ухо. Заставь перемениться местами. Раз, два, три. Где теперь судья, где вор? Ты видел, как собака фермера лает на нищего?
И бедняга убегает от дворовой собаки? Ты можешь видеть в этом изображение власти: собаке повинуются как должностному лицу.
О смесь бессмыслицы и здравой мысли!
В безумье разум!
Входит придворный со слугами.
Без помощи? Один все?
Так человек от слез посолонеет.
Из глаз наделает садовых леек,
Чтоб пыль осеннюю прибить.
Вы наш король, и мы подчинены вам.
Тогда еще не все пропало. Если хотите поймать, побегайте за мной. Лови, лови, лови!
Убегает, слуги за ним.
Будь краток. Что ты хочешь?
Не слышали ль чего о близкой битве?
Известно это всем. Не слышал только
Глухой об этом.
Оно спешит сюда и с часу на час
Покажется.
Так, так; благодарю вас.
Хоть королева задержалась здесь,
Но войско уж в пути.
О всеблагие боги, жизнь примите;
Не дайте скверной мысли вновь склонить
К досрочной смерти!
Кто вы, почтенный сэр?
Бедняк, ударами судьбы смиренный,
Который столько горя испытал,
Что состраданья полн. Давайте руку,
Небеса
Пускай вознаградят тебя за это
С избытком!
Эдгар становится между ними.
Эй, мужлан!
Изменника ты защищаешь? Прочь!
Его судьбою чумной заразиться
Не отпущу, пока нет на то причины.
Иди, господин хороший, своей дорогой и не задерживай добрых людей. Если бы меня бахвальством можно было из жизни выбросить, так это уже две недели тому назад случилось бы. Ну, не приставай к старику! Брось, говорят тебе, а то я на деле посмотрю, что крепче: моя дубинка или твоя башка. Говорю прямо.
Прочь, навозник!
(дерутся.)
Отколочу я тебя, сударь; не посмотрю на то, что ты мечом тычешь.
Освальд падает на землю.
Отлично знаю я тебя, угодник,
Посредник госпожи твоей в порочных
При мне остался, чтобы ощущал я
Безмерность горя. Лучше б помешаться;
Тогда бы мысли отвлеклись от скорби
И боль казалась выдуманной только,
Себя не сознавая.
Дайте руку.
Вдали как будто слышны барабаны.
Идем, я вас у друга помещу.
Палатка во французском лагере. Лир спит на постели.
Играет тихая музыка. Лекарь, придворный и другие.
Входят Корделия и Кент.
О добрый Кент, чем в жизни я смогу
За доброту воздать? Жизнь коротка,
И средства малы.
Так было, вот и все.
Переоденьтесь:
Напоминает ваш наряд о горе;
Прошу вас снять.
Простите, королева;
Мне рано открывать еще себя.
Я даже вас прошу, не узнавайте
Меня, пока я не скажу.
Пусть будет так, милорд.
(Лекарю.)
А что король?
Благие боги!
Пошлите исцеленье слабым силам
И лад утраченным верните чувствам
Так точно. Мы воспользовались сном
И в новое одели.
Прошу, приблизьтесь. Музыканты, громче!
Отец мой милый, пусть выздоровленье
Нисходит с губ моих, пусть поцелуй
Вам следует начать.
Ты, знаю, дух. Давно ты умерла?
Далек он от сознанья!
Он не вполне проснулся. Подождите.
В вашем королевстве.
Обманывать не надо.
Угодно вам пройтись?
Не будьте строги ко мне. Простите и забудьте. Я стар и глуп.
Уходят Лир, Корделия, лекарь и свита.
Правду ль говорят, сэр, будто герцог Корнуол убит?
Совершенно верно, сэр.
Как говорят, побочный сын Глостера.
Говорят, что Эдгар, его изгнанный сын, находится в Германии с графом Кентом.
Разные бывают слухи. Теперь время быть осмотрительным. Вражеские войска того и гляди появятся.
Всего хорошего, сэр.
Мы для богов что мухи для мальчишек
Это бес Флибертиджиббет*. Он выходит, как погасят в домах огни, и
бродит до первых петухов. Это он посылает бельма, косоглазие, заячью губу;
это он портит пшеницу рожками и всячески вредит бедным земным созданиям.
Святой Витольд поляну три раза обошел,
Он Мару* там и девять сестер ее нашел;
И им велел пропасть,
Его признавши власть!
Прочь, ведьма, прочь ты, ведьма, убирайся!
Как вы себя чувствуете, государь?
Входит Глостер с факелом.
Кто идет? Кого вы ищете?
Что вы тут делаете? Кто вы такой?
Как, государь! Иль общества другого
Вы не нашли?
Князь тьмы и сам вельможа:
Зовут его Модо и Маху!
Пойдем со мной. Исполнить я не в силах
Приказ жестокий ваших дочерей.
Хоть мне от вас закрыть велели входы
И бросить вас на жертву грозной ночи,
Но я решился вас найти и скрыть
Там, где вас ждет тепло, и кров, и ужин.
Дай мне с философом потолковать.
(Эдгару.)
Что есть причина грома?
Мой государь, молю, пойдемте с ним.
Спасаться от бесов и гадов бить.
Хотел бы тайно я тебя спросить.
Уговорите же его пойти;
В нем ум мешается.
Прошу прощенья.
За мною, благородный мой философ!
Ступай в шалаш, приятель, и согрейся.
Но с ним,
С философом моим, я не расстанусь!
Потешьте государя, пусть возьмет
Он нищего.
Иди, приятель, с нами.
Идем, афинянин мой добрый*.
Вот к мрачной башне Роланд подходит.
Тогда великан говорит: «Ух, ух,
Я чую британской крови дух. «
СЦЕНА 5
Комната в замке Глостера.
Входят Корнуол и Эдмунд.
О, я отомщу, прежде чем уеду отсюда.
Тогда обо мне станут говорить, милорд, что во мне верноподданнические
чувства взяли верх над природой! Мне страшно подумать об этом.
О, как жестока моя судьба, раз я вынужден раскаиваться в собственной
честности! Вот письмо, о котором он говорил; из него явствует, что он тайный
сторонник французской партии. О небо! Если бы он не был изменником! Если бы
мне не приходилось доносить на него!
Идем со мной к герцогине.
Если письмо это говорит правду, вам предстоит много забот!
Правдиво оно или нет, но оно сделало тебя графом Глостером*. Найди
отца, чтобы его можно было немедленно арестовать.
Если я найду его оказывающим помощь королю, это еще больше усилит
подозрения. (Корнуолу.) Я не сойду с пути моего долга, хотя борьба между ним
и голосом крови будет ужасна.
Я во всем буду доверять тебе, и моя любовь с избытком заменит тебе
отца.
СЦЕНА 6
Комната на ферме около замка.
Входят Глостер, Лир, Кент, Шут и Эдгар.
Здесь все-таки лучше, чем на открытом воздухе. Будьте благодарны небу и
за это, а я постараюсь доставить сюда все, что в силах, для вашего удобства.
Я скоро возвращусь.
Все силы его ума не вынесли подобного потрясения! Награди вас небо за
доброту.
Фратеретто* зовет меня; он говорит, что Нерон удит рыбу в черном озере.
Молись, глупенький, и берегись злого духа.
Нет, крестьянин, сын которого вышел в дворяне; потому что как ему не
сойти с ума, видя, что сын-дворянин стал выше его?
Пусть тысячи с калеными щипцами,
Шипя и воя, бросятся на них!
Злой дух кусает мне спину!
Сумасшедший тот, кто верит в кротость волка, в здоровье лошади, в
любовь юноши и в клятву потаскушки.
У нее течет ладья;
Ей сказать тебе нельзя,
Отчего приплыть не смеет.
Нечистый дразнит бедного Тома соловьиным голосом. Хопданс у Тома в
животе кричит и требует двух селедок. Перестань каркать, черный ангел; у
меня нет для тебя еды.
Рассудим справедливо.
«Ты спишь иль нет, пастух веселый?
В хлебах твои стада.
Подуй-ка в свой рожок погромче,
Не будет им вреда».
Пурр! Это серая кошка.
Ее первую к допросу. Это Гонерилья. Клятвенно утверждаю перед этим
почтенным собранием, что она выгнала пинками бедного короля, отца своего.
Пожалуйте сюда, сударыня. Ваше имя Гонерилья?
Этого она не может отрицать.
Прошу прощенья, я принял вас за скамейку.
Господи, спаси его разум!
От жалости мне слез не удержать.
Боюсь, всю краску смоют.
Пусть вскроют Регану и посмотрят, что у нее за нарост на сердце. От
каких причин в природе сердца делаются такими жесткими? (Эдгару.) Вас, сэр,
я зачислю в сотню моих рыцарей. Только мне не нравится покрой вашего платья.
Вы скажете, что это персидское одеянье? Однако его надо переменить.
Но, государь мой, лягте, отдохните!
Не шумите, не шумите; задерните полог. Так, так, так. Ужинать мы будем
утром. Так, так, так. (Засыпает.)
А в полдень я засну.
Скажи мне, друг мой, где же государь?
Здесь. Но его не следует тревожить:
Рассудок в нем угас.
Уходят Кент, Глостер и Шут, унося Лира.
СЦЕНА 7
Комната в замке Глостера.
Входят Корнуол, Регана, Гонерилья, Эдмунд и слуги.
Повесить его немедленно!
Ты здесь? Но где ж король?
Граф Глостер королю помог бежать.
Он встретил у ворот десятка три
Его искавших рыцарей из свиты;
Кой-кто примкнул к ним из вассалов графа.
Отправились все в Довер, похваляясь,
Что там найдут друзей вооруженных.
Готовь коней для госпожи своей!
Прощайте, милый герцог и сестра.
Уходят Гонерилья, Эдмунд и Освальд.
Входят слуги, ведущие Глостера;
Неблагодарная лиса, вот он!
Связать покрепче высохшие руки!
Что это значит, герцог, добрый друг?
Вы гости здесь. Одумайтесь, друзья!
Слуги вяжут Глостера.
Да крепче! У, предатель!
Немилосердная! Я не предатель!
Регана вцепляется ему в бороду.
Клянусь богами кроткими, бесчестно
Седую бороду мою позорить!
Так бел и так коварен!
Злая леди,
Заговорят седины эти сами
И обвинят тебя. Вы гости здесь.
Не след бы вам, разбойникам подобно,
Мое гостеприимство осквернять!
Ты получил из Франции письмо?
Да без уверток! Мы всю правду знаем.
Что за сношенья ты имел с врагом,
Ворвавшимся в наш край?
Куда безумца короля девал ты?
Ну, говори!
Куда ты короля отправил?
Зачем же в Довер? Ты ведь знал запрет!
Зачем же в Довер? Пусть ответит он!
Привязан я к столбу: сносить все должен.
Удержите руку!
О герцог, вам служу я с детских лет:
Но лучшей вам не сослужил бы службы,
Чем удержав вас.
Будь борода у вас на подбородке,
Я выдрал бы ее. Что вы творите?
Мой раб!
(Обнажает меч и бросается на Слугу.)
Ну что ж, на волю гнева! Будем биться.
Они дерутся. Корнуол ранен.
Pегана
(другому Слуге)
Дай мне твой меч! Слуга посмел восстать.
(Хватает меч и поражает 1-го Слугу в спину.)
Темно. Мне страшно. Где мой сын Эдмунд?
Эдмунд, зажги весь жар любви сыновней,
Отмсти за злодеянье!
Вон, предатель!
Зовешь того, кому ты ненавистен.
Он нам открыл твой замысел злодейский;
Он слишком честен, чтоб тебя жалеть.
Уходит Kopнуол, поддерживаемый Pеганой.
Не побоюсь я никаких грехов,
Когда не будет он наказан.
Пойдем за старым графом. Пусть его
Бедламский нищий водит; ведь безумцы
Для дел таких годятся.
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
СЦЕНА 1
Степь.
Входит Эдгар.
Входит Глостер, которого ведет Старик.
О мой добрый господин, я живу на вашей земле уже восемь десятков лет;
сначала у вашего батюшки, потом у вас.
Уйди, уйди; ступай, мой друг; ты мне
Помочь ничем не можешь, а себе
Ты повредишь.
Не видно вам дороги!
Но и еще мне хуже может стать,
И худший миг еще не наступил,
Пока сказать мы в силах, что он худший.
Куда идешь, приятель?
Да, сумасшедший нищий.
Ему отдам я лучшую одежду.
И будь что будет.
(Уходит.)
Бедняга Том озяб!
(В сторону.)
Не в силах больше
Я притворяться.
Ты знаешь ли дорогу в Довер?
Вот кошелек; возьми его, бедняк,
Убитый небом, и мое несчастье