Мысленный нарратив что такое
Нарративное мышление: когда сторителлинг вредит пользовательскому опыту
Разработчики пользовательского опыта довольно часто прибегают к такому эффективному способу воздействия на публику, как сторителлинг (storytelling — рассказывание историй). Увлекательные сюжеты и яркие образы пользуются широким спросом у аудитории и позволяют компаниям в оригинальной и доступной форме рассказать о себе, своих ценностях и продуктах. Но, как и любой инструмент, нарративные техники становятся пагубными при их неправильном использовании.
Рассмотрим пример. но сперва ответьте на вопрос:
Как вы думаете, какой уровень образования характерен для среднестатистического взрослого пользователя сети Интернет:
а) доктор наук;
б) высшее образование;
в) среднее общее?
Вы, вероятно, сразу же выберите второй вариант, ведь всем известно, что посещение школы является обязательным, поступление в ВУЗ зачастую так же само собой разумеется, тогда как докторантура — по желанию, да и для большинства профессий этот уровень образования не нужен. И будете правы.
Хотя на этот вопрос довольно легко дать правильный ответ, небольшое изменение способно сделать его гораздо более сложным. Представьте, что вместо первого вопроса, вам задали следующий:
Посетитель, читающий научную статью на сайте интернет-издания при университете, с большей вероятностью окажется:
а) доктором наук;
б) специалистом с вышкой;
в) выпускником средней школы, не продолжившим обучение в высшем учебном заведении?
Оказалось достаточно ввести в вопрос всего одну уточняющую деталь — тот факт, что человек читает онлайн-версию издания научного журнала — и у многих из нас, вопреки здравому смыслу, в голове тут же возникнет образ умного и просвещенного человека, а раз он читает статьи такого уровня, то и образование у него будет соответствующим.
И хотя среди читателей научной статьи доля докторов наук будет выше, чем среди населения в целом, но вероятность, что любой случайный посетитель сайта этого издания вдруг окажется доктором наук, будет все же мала.
Склонность полагаться на нарратив, чтобы понять и объяснить этот мир, настолько сильна, что мы готовы довольствоваться слабыми и неубедительными доводами и строить на их основе вполне удовлетворяющие нас объяснения происходящих вокруг событий. Психологи называют эту особенность человеческой психики искажением нарратива.
Нарративное мышление (narrative bias, букв. «искажение рассказа») — это склонность людей связывать воедино информацию из разных источников и устанавливать причинно-следственные связи независимо от того, соответствует ли получившаяся история действительности или нет.
В структуре сторителлинга можно выделить два элемента, которые особенно сильно влияют на поведение людей и приводят к формированию у них предвзятого отношения к чему-либо:
1. Конкретика, детали, которые делают нарратив правдоподобным и более запоминающимся.
2. Объяснения причин и следствий, которые помогают понять, почему те или иные события приводят к определенному финалу.
Сила в деталях: игнорирование априорной вероятности (base-rate neglect)
Профессиональные сторителлеры знают, что наличие в рассказе конкретизирующих деталей обязательно, чтобы активизировать воображение слушателей и сделать сюжет более правдоподобным. Проблема в том, что аудитория может реагировать только на ограниченное количество деталей и, как правило, не видит всей картины в целом.
Рассмотренный выше пример с научным журналом представляет такой тип нарративного мышления, который называют игнорированием априорной вероятности. Когда у людей спрашивают о чем-либо общем (наиболее вероятный уровень образования у взрослых пользователей), то они будут проецировать этот вопрос на все население в целом. Но при наличии конкретных деталей (чтение научной статьи в электронном виде на сайте университета) представление о распространенности того или иного уровня образования в контексте всей страны тут же отбрасывается в сторону, и его заменяет сюжет, который идеально вписывается под эти уточняющие детали, а люди в него верят, потому что он включает эти детали.
Причина и следствие
Псевдонаучные и эзотерические статьи, которые объясняют нам, почему происходят те или иные вещи, являются частным случаем проявления силы уточняющих деталей. Нам нравится верить, что все в жизни имеет смысл, а все события — причину. Это когнитивное искажение делает нас более доверчивыми к такому типу историй, которые содержат в себе какие-либо объяснения происходящих событий, независимо от того, является ли это объяснение правдивым.
Представьте следующую ситуацию:
Анализ интранета компании показал, что страница А является второй по уровню показателя выходов (exit rate) среди всех страниц внутренней сети. На этой странице, которую посетило очень небольшое число пользователей, размещено описание процедур, используемых в ходе аудиторской проверки компании. Какое из представленных причин высокого показателя выходов этой страницы кажется вам наиболее правдоподобным:
А) Показатель выходов высок в силу недостаточного качества контента и/или визуального оформления страницы.
Б) Это просто случайность?
Конечно же, большинство опрошенных предпочтут именно первый вариант. И на самом деле, 54% опрошенных NN/g выбрали первый вариант, поскольку он содержит в себе довольно логичное объяснение сложившейся ситуации. (Кстати, существует еще одно когнитивное искажение, которое также может привести к выбору этого варианта. Это так называемый availability bias, или склонность людей оценивать вероятность события по наличию примеров. Если вы уже сталкивались с ситуацией, когда неудачное содержание или дизайн приводили к высокому показателю выхода, то ее легко вспомнить, и она покажется вам более вероятной).
Люди больше верят в то, что все вокруг небеспричинно, чем в то, что Вселенная — хаотична, и все решает случай. Ведь если есть причина, то у нас есть шанс решить проблему.
Но заметьте, что вопрос касался страницы с очень небольшим числом посетителей. Это означает, что наблюдаемый эффект — высокий процент людей, которые покидают интранет после просмотра этой страницы — основан на поведении всего нескольких человек. В этом случае закономерностью может быть сочтена любая крайность. К примеру, если страницу посетило всего 4 человека, легко может случиться так, что все они покинут сайт с этой страницы. Хочется подумать, будто что-то не так со страницей, но по факту, это может быть простым совпадением.
Легко упустить из внимания размер выборки и подобрать подходящий контекст, который и обеспечит какое-либо разумное объяснение произошедшему. Надо понимать, однако, что по нескольким образцам поведения не следует делать каких-либо общих выводов, если только вы не обладаете какой-либо определенной контекстной информацией, указывающей на обратное.
Заключение
Примеры, приведенные в этой статье, — упрощенные ситуации с небольшой долей контекста. В реальности, вы могли бы взглянуть на фактическое содержание страницы и ее дизайн вместо того, чтобы пытаться интерпретировать показатель выходов, располагая минимумом данных. В этой богатой контекстом ситуации наши предубеждения не так очевидны — но это делает их еще опаснее.
Часто нам приходится принимать решения на основе крупиц информации. В итоге все те когнитивные искажения, которым подвержена наша психика, приводят нас к поиску и решению проблем, которые на самом деле не существенны. Привычка людей уделять деталям слишком много внимания и на их основе формировать ложные представления часто уводит нас по ложному пути. Например, если мы знаем, что наша аудитория преимущественно состоит из молодых людей, можем предположить, что, поскольку миллениалы пользуются технологиями с ранних лет, они смогут разобраться в любом интерфейсе, даже если он будет плохо разработан. Хотя идея «цифровых аборигенов» и кажется разумной, по факту можно наблюдать множество ситуаций, когда молодые люди с трудом осваивают недоработанные интерфейсы, если вообще могут это сделать.
Знание того, что вы подвержены нарративному мышлению, не обезопасит вас от его влияния в будущем. Вы не сможете заставить себя или свою команду девелоперов перестать верить в сказки — но можете предпринять некоторые шаги, чтобы убедиться, что история, в которую вы верите, соответствует действительности:
Про нарратив простыми словами с примерами
Термин «нарратив» совпадает cо словом «миф». Миф (др.-греч. μῦθος — «речь, слово; сказание, предание»).
Термин заимствован из «нарративной истории», рассматривающей исторические события как возникшие не в результате исторических процессов, а в контексте рассказа об этих событиях и неразрывно связанные с их интерпретацией.
Нарратив — повествование о взаимосвязанных событиях, представленных читателю или слушателю в виде последовательности слов или образов.
Отличия нарратива от рассказа
Рассказ и нарратив близкие по значению слова (так же, как и популярная на западе новелла), но не тождественные. Между двумя этими понятиями есть несколько различий:
Нарратор излагает события повествования не как сухие факты (как это обычно делают журналисты, рассказывая о произошедшем событии в том, что называют очерком), а как наблюдатель, который приходит к собственным выводам, исходя из жизненного опыта и мировосприятия.
(Лат. narrare — языковый акт, то есть вербальное изложение, в отличие от представления.) Рассказывание историй, пересказ, несобственно-прямое говорение; в психотерапии — рассказы пациентов о личной истории. (Словарь психологических терминов)
Повествование в виде устного рассказа во всём разнообразии своих проявлений: случаи из жизни, страшные и смешные истории, семейные предания, байки о знакомых и знаменитостях, рассказы о необъяснимых происшествиях, пересказы и толкования снов, чудеса, слухи, толки и даже сплетни. (Учебный словарь терминов рекламы и паблик рилейшнз)
Понятие, фиксирующее способ бытия повествовательного текста, в котором сознание и язык, бытие и время, человек и мир оказываются тесно взаимосвязанными. (Энциклопедия эпистемологии и философии науки)
ЧТО ГОВОРЯТ ЭКСПЕРТЫ
Нарратив — это важное понятие для культуры постмодернизма, означающее повествовательные и событийные тексты. Под словом «текст» необязательно понимать литературу, где происходит повествование (роман, повесть и рассказ), это также могут быть и фильмы, картины или балет. Главное, чтобы в любом произведении искусства рассказывалась история, иначе оно будет не нарративным, а описательным.
С понятием «нарратив» может возникнуть путаница: его часто и ошибочно путают с «сюжетом», потому что сюжет тоже кем-то повествуется. Важно понимать, что это не одно и то же. Говоря о нарративе, мы имеем в виду способность того или иного произведения к повествованию каким-либо образом, термин «сюжет» — понятие более конкретизированное и узкое. В сюжете всегда есть последовательность определённых событий, нарратив же отвечает за способ повествования об этих событиях. Например, есть сюжет пьесы и несколько способов передать этот сюжет — классическая постановка или же современная интерпретация. Каким образом будет осуществляться повествование, таким и будет нарратив. Кроме того, нельзя путать рассказчика и нарратора. Рассказчик связан с сюжетом, нарратор — с повествованием вообще, с целым, объёмным нарративом. Рассказчик может знакомить нас с сюжетом изнутри и не знать моментов, связанных с прошлым или настоящим, нарратор же обладает полнотой видения изображаемой реальности. В отличие от рассказчика, нарратор не может быть участником событий произведения, его не могут видеть герои. В общем, запомнить эту разницу легко: рассказчик персонифицирован, то есть существует как личность в художественном мире, нарратор же всегда безличен, он «невесомый, бесплотный и вездесущий дух повествования», цитируя Томаса Манна.
Где мы можем встречаться с нарративом? Кроме произведений искусства, в которых есть повествование, нарратив важен для современной культуры как её неотъемлемая часть. Ярким примером бытования нарратива, как мне кажется, является сфера телевидения (новостные репортажи) и рекламы. Конечно, реклама нередко описательна: такой-то шампунь прекрасно пахнет и укрепляет волосы от корней до кончиков. Но есть и нарративная реклама: например, про безалкогольное пиво, которое жители городка передают друг другу, чтобы оно дошло из бара на маяк, где работает житель этого городка. В этом есть история — в конце мы даже знакомимся с друзьями этого жителя, чокающимися с видом на маяк. Сфера компьютерных игр тоже нарративна: часто в игре задаётся определённая история, с учётом которой игроку необходимо действовать. Но главное бытование нарратива связано сейчас, конечно, с сериалами. В эпоху кризиса большого нарратива сериалы начали занимать место толстого романа, взяли на себя его роль и функции.
Нарратив плотно встроен в нашу действительность, которая сейчас насквозь повествовательна и событийна. Политическая новость является частью одного большого политического нарратива; своя история есть и у нарратива общественного, и у культурного. Наблюдение за тем, какие трансформации происходят с тем или иным нарративом, во всех отношениях увлекательно и полезно.
В литературе нарратив — это последовательность изложения фактов и событий в произведении. Но не стоит путать его с сюжетом: нарратив — это не фабула сама по себе, а структура, на которой основана фабула. При этом нарратив существует по определенным законам: в нем можно выделить разные модели и шаблоны. Например, советский фольклорист Владимир Пропп попытался сформулировать базовую структуру сказочного нарратива. Он предложил разделить нарратив на более мелкие единицы — нарратемы: характеры, функции персонажей, волшебные орудия или определенные ситуации. Например, нарратему «герой встречает волшебного помощника» мы встречаем и в русской народной сказке про Ивана-Царевича и Серого волка, и в «Хоббите», где на помощь Бильбо и его друзьям приходит загадочный оборотень Беорн. А лингвист Альгирдас Жюльен Греймас разработал универсальную нарративную схему, которую можно применить к большинству текстов. В ней фигурируют шесть актантных ролей (то есть, функций, выполняемых персонажами): отправитель, получатель, субъект, объект, помощник и оппонент.
При этом нарратив в художественных произведениях можно трактовать и с более широкой точки зрения — как способ изложения истории. Один и тот же сюжет можно передать с помощью разных нарративов. Например, история про Алису в Стране чудес может подаваться и как сказочный сон в детской книжке — абсурдный, но не несущий негативного заряда, и как перемежающийся с реальностью продолжительный бред сумасшедшей девочки в легендарной компьютерной игре American McGee’s Alice, где та же вымышленная вселенная полна жестокости и насилия, а Алиса вынуждена сражаться с Красной королевой, захватившей власть (то есть, история путешествия по вымышленной стране становится историей преодоления психической травмы).
Нарратив пригодился и психологам. Нарративная психология утверждает, что нам проще воспринимать собственную жизнь по законам сюжета, а не с помощью каких-то логических правил. Тем более, что жизни «самой по себе» вроде как и не существует: мы с детства составляем свое представление о мире, основываясь на рассказах значимых для нас людей. В любой биографии есть элементы комедии (победа жизни над смертью, высвобождение подавленных желаний), романса (идеализация прошлого), трагедии (поражение героя) и иронии. Соответственно, человек может справиться с психологическими проблемами, переосмыслив и переписав собственную историю с помощью психотерапевта.
Термин «нарратив» также активно используется в рекламе и политтехнологиях — выяснилось, что даже выработав иммунитет к слоганам и прочим рекламным приманкам, люди продолжают прислушиваться к историям. Поэтому успех того или иного продукта или политического лидера во многом зависит от наличия у него внятной и убедительной истории, делающей его близким покупателю или избирателю. Например, типичная нарративная схема из сказки — протагонист с помощью волшебного средства борется со злодеями — часто используется в рекламе бытовой химии. В роли протагониста выступает заботливая и трудолюбивая домохозяйка, зло воплощают пятна или микробы, а вместо меча-кладенца — суперэффективное моющее средство.
Значение слова «нарратив»
Источник: Википедия
НАРРАТИ́В
1. лингв. текст, построенный по принципу развёртывания ремы (повествования) ◆ Манера повествования Воннегута подчёркнуто заострена против стилистики «больших нарративов» ― против цельности, глубинности, претензий на особое знание и особую миссию, против элитарности и эзотеричности. Марк Амусин, «Освобождение», 2002 г. // «Звезда» (цитата из НКРЯ) ◆ Складывается мировой медийный рынок ― «место, где вырабатываются и применяются формальные и неформальные правила, определяющие характер общепринятых нарративов, пространство, где соперничают идеологии и оформляются альянсы, определяющие, в конечном счете, судьбы правительств и наций, арена, на которой образы, порождаемые СМИ, становятся подспорьем или заменителем силы». Юрий Кимелев, «Средства массовой информации и суверенитет (о книге Монро Прайс)», 2003 г. // «Отечественные записки» (цитата из НКРЯ)
Источник: Викисловарь
Синонимы к слову «нарратив»экзегеза идеологема дихотомия сеттинг визуальность
Предложения со словом «нарратив»
Сочетаемость слова «нарратив»
Понятия со словом «нарратив»
Понимание нарративности как изложения истории, обладающей временной структурой, определяется пятью критериями:
— во-первых, это изменения, при этом повышается событийность по мере того, как то или иное изменение рассматривается как существенное. Тривиальные изменения события не образуют.
— в-четвертых, необратимость. Событийность увеличивается по мере того, как уменьшается вероятность обратимости изменения.
— в-пятых, не повторяемость. Изменение должно быть однократным, так как изображение приближает наррацию к описанию.
Нарратив, текст и дискурс
Поскольку нарратив описателен (дескриптивен), то в нём помимо логической структуры существуют ещё эстетическая, эмоциональная и ассоциативная структуры.
В качестве основополагающей идеи нарративизма берётся идея субъективной привнесённости смысла через задание финала.
В связи с этим, неважно понимание текста в классическом смысле слова. Фредрик Джеймисон считает, что нарративная процедура «творит реальность», утверждая как её относительность (то есть не имея никаких претензий на адекватность), так и свою «независимость» от полученного смысла. Бартом текст рассматривается как эхокамера, возвращающая субъекту лишь привнесённый им смысл, а повествование идёт «ради самого рассказа, а не ради прямого воздействия на действительность, то есть, в конечном счёте, вне какой-либо функции, кроме символической деятельности как таковой». Сравнивая классический труд — произведение и постмодернистский текст, Барт пишет: «произведение замкнуто, сводится к определённому означаемому… В Тексте, напротив, означаемое бесконечно откладывается на будущее».
По идеям М. Постера, смысл рассказа понимается в процессе наррации, то есть «мыслится как лишённый какого бы то ни было онтологического обеспечения и возникающий в акте сугубо субъективного усилия».
По оценке Й. Брокмейера и Рома Харре, нарратив является не описанием некой реальности, а «инструкцией» по определению и пониманию последней, приводя в качестве примера правила игры в теннис, которые только создают иллюзию описания процесса игры, являясь на самом деле лишь средством «вызвать игроков к существованию».
Ещё одной характеристикой нарратива выступает предложенный Итало Кальвино термин leggerezza — лёгкость, которую «нарративное воображение может вдохнуть в pezantezza — тяжеловесную действительность».
Основной частью рассказа и моментом появления в нём фабулы является его завершение. Нарратор (рассказчик) в первую очередь является носителем знания о финале, и только благодаря этому качеству он принципиально отличается от другого субъекта нарративного рассказа — его «героя», который, существуя в центре событий, не имеет этого знания.
Такие идеи были типичны и для авторов, только предварявших постмодернистскую философию. Так, Роман Ингарден рассматривал «конец повествования» как фактор, придающий обычной хронологической последовательности событий идею, и говорил о важнейшем смысле «последней» («кульминационной») фразы текста: «Специфика выраженного данной фразой… пронизывает всё то, что перед этим было представлено… Она накладывает на него отпечаток цельности».
Для принятой постмодернизмом концепции истории главной является идея значения финала для конституирования нарратива как такового. Фрэнк Кермоуд считал, что лишь существование определённого «завершения», изначально известного нарратору, создаёт некое поле тяготения, стягивающее все сюжетные векторы в общий фокус.
Деррида предложил идею отсрочки (фр. différance), согласно которой становление (сдвиг) смысла осуществляется «способом оставления (в самом письме и в упорядочивании концептов) определённых лакун или пространств свободного хода, продиктованных пока ещё только предстоящей теоретической артикуляцией». Деррида рассматривает «движение означивания», при котором каждый «элемент», называемый «наличным» и стоящий «на сцене настоящего», соотносится с чем-то иным, храня в себе «отголосок, порождённый звучанием прошлого элемента», и, при этом, начинает разрушаться «вибрацией собственного отношения к элементу будущего», то есть находясь в настоящем, он может быть отнесён и к «так называемому прошлому», и к «так называемому будущему», которое является одной из сил настоящего.
Так как для постмодернистского текста наличие объективного смысла не является важным, то и не предполагается понимание этого текста в герменевтическом смысле этого слова. «Повествовательная стратегия» постмодернизма рассматривается как радикальный отказ от реализма в любых его проявлениях:
По мнению Ганса Гадамера, истинная свобода реализует себя именно через всё многообразие нарративов: «всё, что является человеческим, мы должны позволить себе высказать».
В данном контексте можно рассматривать и одну из сторон общей для всего постмодерна установки, иногда называемой «смерть субъекта» (и, в частности, «смерть автора»), нарратив Автора в процессе чтения заменяется нарративом Читателя, по-своему понимающего и определяющего текст. Если же последний пересказывает текст, то он, в свою очередь, становится Автором для другого Читателя, и так далее. Таким образом, нарратив является рассказом, который всегда можно рассказать по-другому.
В этом контексте Й. Брокмейер и Р. Харре соотносят нарратив с феноменом дискурсивности, рассматривая его как «подвид дискурса».
Яркий пример нарратива в литературе – история о Золушке. В книгах Братьев Гримм и Шарля Перро обе сказки имеют одинаковый сюжет, но написаны в разных интерпретациях. Перро создал образ милой романтичной героини, которая живёт со злыми, но вполне адекватными сёстрами и мачехой.
Братья же Гримм погружают нас в жестокую и страшную атмосферу страстного желания мачехи и сестёр выбраться любой ценой из нищеты. Мать советует отрубить дочерям пальцы, чтобы их ноги влезли в туфельку. Вместе они стремятся избавиться от Золушки, а в конце сказки сёстры оказываются жестоко наказанными – птицы выклёвывают им глаза.
Сюжет в сказке один, но его интерпретации у сказочников весьма разнятся.
А вот, например, комментарий к озвучке ролика за кадром: «Картинка потрясная, а с нарративом беда: пополняй свой словарный запас!»
Даже в новом романе Виктора Пелевина «Лампа Муфусаила» упоминается это загадочное слово: «Но здесь возникает серьезная проблема достоверности нарратива».
Примеры нарративных литературных произведений:
На использовании нарративных техник строятся детективы, триллеры и ужасы. Все детективные истории основаны на особом сюжете: читатель не знает, как произошло преступление и постепенно приближается к его разгадке вслед за сыщиком. Исходное событие и его причины раскрываются только в финале.
В жанре ужасов другие традиции – создать тревожную, пугающую атмосферу. Эдгар По, Дин Кунц и Стивен Кинг овладели этим искусством в совершенстве.
Неправильно «У этой книжки неинтересный нарратив — я сразу понял, чем она закончится». Правильно — «сюжет».
Правильно «Политический нарратив Маргарет Тэтчер — история о том, как победа 1945 года была погребена под тремя десятилетиями попустительства, политической вялости и инфляции и была восстановлена с помощью железной воли».
Правильно «В этой статье правильно изложены факты, но саркастический нарратив мне не нравится — я по-другому вижу ситуацию»
«Правды нет, но есть нарратив»
Но, как часто бывает, все дело не в главных, но в его специальных значениях.
Возьмем, к примеру, такое утверждение из недавней газетной статьи, про Россию:
«Два месяца назад ряд высокопоставленных американских чиновников национальной безопасности настаивали на том, что Российская Федерация вновь представляет собой главную реальную угрозу американским интересам. Сегодня, по мере того как цены на энергоносители продолжают падать, а экономика Китая покачнулась, появился новый нарратив: приближающийся крах самой России или по крайней мере перспективы того, что правительство Владимира Путина доживает свои последние дни»
Или про Украину:
Эстонский посол со скепсисом оценивает события на Украине:
«Там делают революцию XXI века, пытаются модернизировать общество, но в условиях XIX века. По многим аспектам Украина — не на уровне европейского государства, а, скорее, Средней Азии и даже Африки«.
Впрочем, то, что это революция XXI века, это, по словам посла, нарратив самих украинских властей: «Они рассказывают, что происходит конфликт между демократической Украиной и империалистической Россией. Революция на Майдане была демократической, за европейские ценности. И основной причиной конфликта является то, что Украина хочет на Запад, в Евросоюз и НАТО. К этому украинцы обычно добавляют: имейте в виду, речь идет о потенциально очень богатой стране с крепкой базой тяжелой промышленности, развитой металлургией, угольной промышленностью и 6 атомными электростанциями. Не говоря уже о самых лучших в мире черноземах».
Однако, добавил Каннике, о том, что все протекает фактически в условиях позапрошлого века, свидетельствует то, что «ВВП Украины при 40-миллионном населении (это с учетом минус Крым, минус Донбасс) только в 6 раз больше, чем у Эстонии. Бюджет Украины 40 миллиардов долларов, эстонский — почти 10 миллиардов».
Маргарита Корнышева Украина глазами эстонского посла («Delfi.ee», Эстония)
А вот про воинов света в Фейсбуке:
«Британская армия создает специальное подразделение воинов Facebook, обладающих навыками проведения психологических операций и использования социальных медиа для ведения нетрадиционных боевых действий, характерных для информационного века. 77-я бригада будет базироваться в Хермитидже, около Ньюбери в Беркшире, и в ее состав будут включены около 1500 человек, которые будут переведены туда из частей, расположенных в разных местах страны. Формально эта бригада будет образована в апреле.
Она будет отвечать за то, что называется нелетальными боевыми действиями. И израильская, и американская армии уже активно занимаются проведением психологических операций. На основе 24-часовой информации, смартфонов и социальных медиа, включая Facebook и Twitter, это подразделение будет пытаться контролировать нарратив«.
.
Армия обороны Израиля стала пионером в использовании вооруженными силами государства социальных медиа, и ее специальные подразделения занимаются подобной работой со времени проведения операции «Литой свинец» (Cast Lead), то есть со времени войны в Газе в 2008-2009 годах. Армия обороны Израиля действует на 30 платформах, включая Twitter, Facebook, YouTube и Instagram, и проводит эту работу на шести языках. «Это позволяет работать с аудиторией, которая в противном случае была бы для нас недоступной», — отметил официальный представитель израильской армии.
Или возьмем что-то иное, не про политику:
«Когда Иисус намекнул на изменения в естественном порядке, оживив Лазаря, это был пасхальный нарратив, в котором Священное Писание входит в режим настоящего фильма ужасов. Кроме пыток Христа, которым его подвергли римляне (на ум сразу приходит Мел Гибсон и его «Страсти Христовы»), читателю Евангелия в пасхальные дни показывают целый парад сюжетных ходов и персонажей из жанра ужасов.
Я пишу об этом с определенной долей иронии, однако, как мне кажется, важно признать, что религия и жанр ужасов соперничают между собой, ведя своеобразную дуэль на тему неведомого, лежащего за пределами человеческого разума и понимания. Я бы сказал, что одна из причин высочайших рейтингов «Ходячих мертвецов» состоит в том, что развлечение в жанре ужасов возникло как некая новая форма религиозного языка. В определенном смысле, в силу потребности в удобоваримом религиозном ритуале самые жуткие элементы Священного Писания захоронены, чтобы потом восстать в зловещем образе вампиров, зомби и злобных старших богов. Эти символы позволяют нам исследовать теневую сторону божественного.».
Джесс Пикок (Jess Peacock) Теологический ужас Пасхи («Religion Dispatches», США)
Итак, тут проявляются иные значения термина нарратив:
«Нарратив (англ. narrare — языковой акт, то есть вербальное изложение — в отличие от представления) — понятие философии постмодернизма, фиксирующее процессуальность самоосуществления как способ бытия повествовательного (или, как писал Ролан Барт, «сообщающего») текста. Термин был заимствован из историографии, где появляется при разработке концепции «нарративной истории», рассматривающей исторические события как возникшие не в результате закономерных исторических процессов, а в контексте рассказа об этих событиях и неразрывно связанные с их интерпретацией».
То есть это не следование объективной реальности, но привнесение собственного своеволия, изменение реальности словами. Посмотрим через этот пункт на примеры, приведенные выше:
2 пример. Украина.
«. нарративная процедура «творит реальность», утверждая как её относительность (то есть не имея никаких претензий на адекватность), так и свою «независимость» от полученного смысла».
«По идеям М. Постера, смысл рассказа понимается в процессе наррации, то есть «мыслится как лишённый какого бы то ни было онтологического обеспечения и возникающий в акте сугубо субъективного усилия».
То есть тут за нарративом стоит надежда превозмочь реальность, провести акт творения, переродиться. Это тоже определенная магия, как камлание о благотворном дожде.
3 пример, война в Интернете
«Так как для постмодернистского текста наличие объективного смысла не является важным, то и не предполагается понимание этого текста в герменевтическом смысле этого слова. «Повествовательная стратегия» постмодернизма рассматривается как радикальный отказ от реализма в любых его проявлениях:
литературно-художественный критический реализм, так как критиковать — значит считаться с чем-то, как с объективным (а постмодернисты критиковали даже символизм, обвиняя его последователей в том, что символы и знаки являются всё же следами определённой реальности;
традиционный философский реализм, так как, по мнению Д. Райхмана, постмодерн относится к тексту принципиально номиналистично;
сюрреализм, так как постмодерну не нужны «зоны свободы» в личностно-субъективной эмоционально-аффективной сфере и он находит эту свободу не в феноменах детства и сновидениях (как сюрреализм), а в процедурах деконструкции и означивания текста, предполагающих произвольность его центрации и семантизации».
Ну, вот, 1500 человек, больше полка борцов не за правду, а за нарратив. Подразумевается, что реальности не существует, а есть нужная кому-то картина. Настолько нужная, что она армия борется за нарратив.
4 пример. Иисус, пасха, религия.
«По оценке Й. Брокмейера и Рома Харре, нарратив является не описанием некой реальности, а «инструкцией» по определению и пониманию последней, приводя в качестве примера правила игры в теннис, которые только создают иллюзию описания процесса игры, являясь на самом деле лишь средством «вызвать игроков к существованию».
В общем и целом получается что: происходит разрушение существующих идей и истин, барбаризация в области интеллектуальной деятельности, создание весьма злобных мифов и навязывание шаманских практик, особенно в журналистике, но также и в литературе, и в политике.
Нарративная парадигма
Нарративная парадигма (от англ. Narrative paradigm) – универсальная коммуникативная модель, предложенная профессором Анненбергской школы медиа-исследований Уолтером Фишером. В контексте данной парадигмы любой коммуникационный процесс рассматривается как форма повествования, а люди – как рассказчики историй.
История создания
Cущность парадигмы
Cравнение парадигм
На основании таблицы можно сделать следующие выводы:
Нарративная рациональность
Нарративная рациональность предлагает метод определения релевантности историй. Он базируется на двух принципах связность и точность историй.
Связность
Нарративная связность отражает то, насколько вероятной и убедительной звучит история для слушателя. Этот фактор зависит от трёх составляющих:
Точность
Области применения
В политике
В пиар
В средствах массовой информации
Критика
Ответ на критику=
Я хочу поблагодарить своих критиков, поскольку они только подтверждают правильность моей позиции. Они делают это двумя способами: какую бы линию нападения они ни выбрали, они в конечном счете критикуют или связность, или точность моей позиции, или и то, и другое. И какие бы возражения они ни высказывали, основанием для их возражений будет конкурирующая история, которая, как они, разумеется, полагают, является связной и обладает точностью [23]