На что похож слон притча
Слон и слепые мудрецы
Вопросы истины и заблуждения поднимаются в древнеиндийской притче о слоне и слепых мудрецах.
Спор слепых о слоне
Давно это было. Привели как-то в один город слона. Многие захотели увидеть его. Среди них были и известные на всю округу слепые мудрецы. Но как увидеть слона, если ты слеп?
— Я знаю, – сказал один мудрец, – мы ощупаем его.
— Хорошая идея, – согласились другие. – Так мы сможем узнать, какой он этот СЛОН.
Итак, шесть мудрецов пошли “смотреть” слона.
Первый нащупал большое плоское ухо. Оно медленно двигалось вперед и назад.
— Это веер! Слон похож на веер! – воскликнул он.
Второй мудрец стоял возле ноги слона и трогал ее. Она была круглой и могучей.
— М-м-м. это что-то круглое и толстое… Слон похож на дерево! – воскликнул он.
— Вы оба не правы. – сказал третий. – Да, он круглый, но не толстый и к тому же очень гибкий! Он похож на веревку! Этот мудрец нащупал хвост слона.
— Нет, нет, – закричал пятый, – слон, как высокая стена. Большая, широкая и шершавая. – говорил тот, ощупывая бок слона.
Шестой мудрец в руках держал хобот слона.
— Все вы не правы, – сказал он, – слон похож на змею.
Шестеро слепых мудрецов безудержно кричали друг на друга. Их спор продолжался целый день. Потом еще один, затем неделя, а к единому мнению они так и не пришли. Каждый мудрец представлял себе лишь то, что могли чувствовать его руки и верил он только себе.
В результате, каждый думал, что только он прав и знает, на что похож слон. Никто не хотел слушать то, что говорят ему другие.
Поэтому они никогда так и не узнали, как выглядит слон.
Притча о слоне и слепых мудрецах в стихах
Английский поэт Джон Сакс изложил притчу в стихотворной форме, в результате чего эта аллегория и обрела большую известность в англоязычных странах. На русском языке стала популярной под названием «Учёный спор» в переводе Самуила Маршака.
Слепцы, числом их было пять,
В Бомбей явились изучать
Индийского слона.
Исследовав слоновий бок,
Один сказал, что слон высок
И прочен, как стена.
Ощупал третий два клыка,
И утверждает он:
— На два отточенных штыка
Похож индийский слон!
Слепец четвертый, почесав
Колено у слона,
Установил, что слон шершав,
Как старая сосна.
А пятый, подойдя к слону
Со стороны хвоста,
Определил, что слон в длину
Не больше чем глиста.
Возникли распри у слепцов
И длились целый год.
Потом слепцы в конце концов
Пустили руки в ход.
Смешная притча о слонах
Существует и альтернативная юмористическая версия этой притчи.
Собралось однажды шесть слепых слонов в надежде выяснить совместными
усилиями, что же такое человек.
Один слон пощупал человека ногой и сказал: «Человек это что-то маленькое и плоское».
Остальные тоже пощупали человека ногой и единодушно согласились с первым.
Какая бы версия притчи о слепцах и слоне вам ни понравилась, все они описывают, что у каждого из нас своя истина. Поскольку понимание истины приходит из собственного опыта, каждый настаивает на том, что он знает то, что знает.
Притча о слоне и слепых
В одной деревне когда-то жили шестеро слепых. Как-то они услышали: «Эй, к нам пришёл слон!» Слепые не имели ни малейшего представления о том, что такое слон, и как он может выглядеть. Они решили: «Раз мы не можем его увидеть, мы пойдём и хотя бы потрогаем его».
«Слон – это колонна», – сказал первый слепой, потрогавший слоновью ногу. «Слон – это веревка», – сказал второй, схвативший его за хвост. «Да нет же! Это толстый сук дерева», – сказал третий, рука которого провела по хоботу. «Он похож на большое опахало», – сказал четвёртый слепой, который взял животное за ухо. «Слон – это большая бочка», – сказал пятый слепой, пощупав живот.
«Он больше похож на курительную трубку», – заключил слепой, проведя по бивню.
Они начали горячо спорить и каждый настаивал на своем. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы причиной их жаркого спора не заинтересовался проходивший мимо мудрый человек. На вопрос: «В чем же дело?» слепые ответили: «Мы не можем разобраться в том, на что похож слон». И каждый из них сказал то, что думал о слоне.
Притча о слоне и слепых известна из буддийского трактата «Удана» II в. до н.э.
Джалал ад-дин Руми (персидский поэт-суфий XIII века) :
Из Индии недавно приведен,
В сарае тесном был поставлен слон,
Но тот, кто деньги сторожу платил,
В загон к слону в потемках заходил.
А в темноте, не видя ничего,
Руками люди шарили его.
Слонов здесь не бывало до сих пор.
И вот пошел средь любопытных спор.
Один, коснувшись хобота рукой:
«Слон сходен с водосточною трубой!»
Другой, пощупав ухо, молвил: «Врешь,
На опахало этот зверь похож!»
Потрогал третий ногу у слона,
Сказал: «Он вроде толстого бревна».
Четвертый, спину гладя: «Спор пустой
Бревно, труба. он просто схож с тахтой».
Все представляли это существо
По-разному, не видевши его.
А были б с ними свечи-при свечах
И разногласья не было б в речах.
В XIX веке поэт Джон Годфри Сакс (John Godfrey Saxe) облек эту притчу в стихотворную форму «Слепые и слон», в результате чего эта аллегория и обрела большую известность в англоязычных странах.
The Blind Men And The Elephant
A Hindoo fable.
I.
It was six men of Indostan
To learning much inclined,
Who went to see the Elephant
(Though all of them were blind),
That each by observation
Might satisfy his mind.
II.
The First approached the Elephant,
And happening to fall
Against his broad and sturdy side,
At once began to bawl:
«God bless me!—but the Elephant
Is very like a wall!»
III.
The Second, feeling of the tusk,
Cried: «Ho!—what have we here
So very round and smooth and sharp?
To me ‘t is mighty clear
This wonder of an Elephant
Is very like a spear!»
IV.
The Third approached the animal,
And happening to take
The squirming trunk within his hands,
Thus boldly up and spake:
«I see,» quoth he, «the Elephant
Is very like a snake!»
V.
The Fourth reached out his eager hand,
And felt about the knee.
«What most this wondrous beast is like
Is mighty plain,» quoth he;
«‘T is clear enough the Elephant
Is very like a tree!»
VI.
The Fifth, who chanced to touch the ear,
Said: «E’en the blindest man
Can tell what this resembles most;
Deny the fact who can,
This marvel of an Elephant
Is very like a fan!»
VII.
The Sixth no sooner had begun
About the beast to grope,
Than, seizing on the swinging tail
That fell within his scope,
«I see,» quoth he, «the Elephant
Is very like a rope!»
VIII.
And so these men of Indostan
Disputed loud and long,
Each in his own opinion
Exceeding stiff and strong,
Though each was partly in the right,
And all were in the wrong!
MORAL.
So, oft in theologic wars
The disputants, I ween,
Rail on in utter ignorance
Of what each other mean,
And prate about an Elephant
Not one of them has seen!
Вольный перевод В. Земских:
Слепые и слон
I.
Шесть мудрецов из Индостана, любовь к познанию питая, отправились к слону (хоть были все слепыми), чтобы свои теории проверить.
II.
Один лицом уткнулся в шершавый бок слона и, падая, восклшагул: «О, Господи, меня ты вразумил, воистину, слон — прочная стена!»
III.
Второй, нащупав бивень, закричал: «Мне совершенно ясно! Чудесный слон в моей руке — не что иное как гладкое и острое копье!»
IV.
А третий, подойдя к слону, за хобот ухватился, отбросил в сторону и молвил: «Несомненно, слои и змея — одно и то же».
V.
Четвертый, подбежал к слону, колено руками обхватив, сказал: «Ну, что тут спорить, таким прямым и ровным быть может только дерево».
VI.
Тут пятый, он сумел до уха допрыгнуть, закричал: «Любой слепец вам скажет — нет никаких сомнений: на веер слон похож».
VII.
Шестой неспешно добрался до хвоста и вымолвил: «Веревка, да и только. Не может слон быть чем-нибудь еще».
VIII.
Так мудрецы из Индостана в горячих спорах стояли твердо на своем. Был каждый в чем-то прав, но ошибались все.
Мораль.
Так часто в теологических войнах спорщики, истину свою пытаясь доказать, не слышат друг друга. И притча о слоне — лишь небольшой пример всеобщего непониманья.
На русском языке притча стала популярной под названием «Учёный спор» в переводе С. Я. Маршака (1940 год) :
Слепцы, числом их было пять,
В Бомбей явились изучать
Индийского слона.
Исследовав слоновий бок,
Один сказал, что слон высок
И прочен, как стена.
Другой по хоботу слона
Провел рукой своей
И заявил, что слон — одна
Из безопасных змей.
Ощупал третий два клыка,
И утверждает он:
— На два отточенных штыка
Похож индийский слон!
Слепец четвертый, почесав
Колено у слона,
Установил, что слон шершав,
Как старая сосна.
А пятый, подойдя к слону
Со стороны хвоста,
Определил, что слон в длину
Не больше чем глиста.
Возникли распри у слепцов
И длились целый год.
Потом слепцы в конце концов
Пустили руки в ход.
А так как пятый был силен, —
Он всем зажал уста.
И состоит отныне слон
Из одного хвоста!
Полонский Яков Петрович (русский поэт XIX в.):
«Недосказанная правда стала тьмой».
В книге П.Д. Успенского «В поисках чудесного» приведены следующие слова Г.И. Гурджиева (мистик XX в.):
«Понимание появляется лишь тогда, когда человек чувствует и ощущает всё, что с этим связано».
Слон и слепые мудрецы — притча
Слон и слепые мудрецы
В одной деревне когда-то жили слепые мудрецы и слон. Как-то они услышали: «Эй, к нам пришёл слон!» Слепые не имели ни малейшего представления о том, что такое слон, и как он может выглядеть. Они решили: «Раз мы не можем его увидеть, мы пойдём и хотя бы потрогаем его».
— Я знаю, – сказал один мудрец, – мы ощупаем его.
— Хорошая идея, – согласились другие. – Так мы сможем узнать, какой он этот СЛОН.
Итак, шесть мудрецов пошли “смотреть” слона.
Первый нащупал большое плоское ухо. Оно медленно двигалось вперед и назад.
— Это веер! Слон похож на веер! – воскликнул он.
Второй мудрец стоял возле ноги слона и трогал ее. Она была круглой и могучей.
— М-м-м… это что-то круглое и толстое… Слон похож на дерево! – воскликнул он.
— Вы оба не правы. – сказал третий. – Да, он круглый, но не толстый и к тому же очень гибкий! Он похож на веревку! Этот мудрец нащупал хвост слона.
— Ну, нет! Слон похож на копье! Да — круглый, да — тонкий, но не гибкий! – воскликнул четвертый, который ощупывал бивни слона.
— Нет, нет, – закричал пятый, – слон, как высокая стена. Большая, широкая и шершавая. – говорил тот, ощупывая бок слона.
Шестой мудрец в руках держал хобот слона.
— Все вы не правы, – сказал он, – слон похож на змею.
— Нет, на веревку!
— Нет, змею!
— Стену!
— Вы ошибаетесь!
— Я прав!
Шестеро слепых мудрецов безудержно кричали друг на друга. Их спор продолжался целый день. Потом еще один, затем неделя, а к единому мнению они так и не пришли. Каждый мудрец представлял себе лишь то, что могли чувствовать его руки и верил он только себе.
В результате, каждый думал, что только он прав и знает, на что похож слон. Никто не хотел слушать то, что говорят ему другие.
Поэтому они никогда так и не узнали, как выглядит слон.
* * *
Английский поэт Джон Сакс изложил притчу в стихотворной форме, в результате чего эта аллегория и обрела большую известность в англоязычных странах. На русском языке стала популярной под названием «Учёный спор» в переводе Самуила Маршака.
Слепцы, числом их было пять,
В Бомбей явились изучать
Индийского слона.
Исследовав слоновий бок,
Один сказал, что слон высок
И прочен, как стена.
Другой по хоботу слона
Провел рукой своей
И заявил, что слон — одна
Из безопасных змей.
Ощупал третий два клыка,
И утверждает он:
— На два отточенных штыка
Похож индийский слон!
Слепец четвертый, почесав
Колено у слона,
Установил, что слон шершав,
Как старая сосна.
А пятый, подойдя к слону
Со стороны хвоста,
Определил, что слон в длину
Не больше чем глиста.
Возникли распри у слепцов
И длились целый год.
Потом слепцы в конце концов
Пустили руки в ход.
А так как пятый был силен, —
Он всем зажал уста.
И состоит отныне слон
Из одного хвоста!
* * *
Существует и альтернативная юмористическая версия этой притчи:
Собралось однажды шесть слепых слонов в надежде выяснить совместными
усилиями, что же такое человек.
Один слон пощупал человека ногой и сказал: «Человек это что-то маленькое и плоское».
Остальные тоже пощупали человека ногой и единодушно согласились с первым.
Притча «Слепые и слон» (три варианта)
[ Нажмите, чтобы прочитать ] Шесть мудрецов из Индостана, любовь к познанию питая, отправились к слону (хоть были все слепыми), чтобы свои теории проверить.
Один лицом уткнулся в шершавый бок слона и, падая, воскликнул: «О, Господи, меня ты вразумил, воистину, слон — прочная стена!»
Второй, нащупав бивень, закричал: «Мне совершенно ясно! Чудесный слон в моей руке — не что иное как гладкое и острое копье!»
А третий, подойдя к слону, за хобот ухватился, отбросил в сторону и молвил: «Несомненно, слои и змея — одно и то же».
Четвертый, подбежал к слону, колено руками обхватив, сказал: «Ну, что тут спорить, таким прямым и ровным быть может только дерево».
Тут пятый, он сумел до уха допрыгнуть, закричал: «Любой слепец вам скажет — нет никаких сомнений: на веер слон похож».
Шестой неспешно добрался до хвоста и вымолвил: «Веревка, да и только.Не может слон быть чем-нибудь еще».
Так мудрецы из Индостана в горячих спорах стояли твердо на своем. Был каждый в чем-то прав, но ошибались все.
Так часто в спорах люди, истину свою пытаясь доказать, не слушают друг друга. И притча о слоне — лишь небольшой пример всеобщего непониманья.
Целое отнюдь не простая сумма составляющих. Но познание целого так или иначе предполагает анализ и осмысление взаимодействий всех его элементов. Об этом полезно помнить в командной работе, ведении переговоров и просто в общении с люльми другого мировозррения.
УЧЕНЫЙ СПОР
Индийская басня
(вольный поэтический пересказ С. Я. Маршака (1940).
[ Нажмите, чтобы прочитать ] Слепцы, числом их было пять,
В Бомбей явились изучать
Индийского слона.
Исследовав слоновий бок,
Один сказал, что слон высок
И прочен, как стена.
Ощупал третий два клыка,
И утверждает он:
— На два отточенных штыка
Похож индийский слон!
Слепец четвертый, почесав
Колено у слона,
Установил, что слон шершав,
Как старая сосна.
А пятый, подойдя к слону
Со стороны хвоста,
Определил, что слон в длину
Не больше чем глиста.
Возникли распри у слепцов
И длились целый год.
Потом слепцы в конце концов
Пустили руки в ход.
Джон Годфри Сакс
СЛЕПЫЕ И СЛОН
Индуистская басня
(Перевод Г. М. Цеплакова выполнен в 2013 году.)
[ Нажмите, чтобы прочитать ] I.
Шесть мудрецов смотреть слона
Пошли, горды собой.
И цель была им всем ясна
(Хоть каждый был слепой):
Слона хотели изучить
И ум потешить свой.
II.
Вот взялся первый изучать,
Освоил всё сполна:
Припал он там, где мощь и стать,
Широкий бок слона.
«О, Боже, – стал он восклицать, –
А слон-то как стена!»
III.
Второй, задачей окрылен,
Кричал: «Опознаю,
Он круглый, гладкий, острый весь,
И вот что думаю:
Подобен этот дивный слон
Тяжелому копью!»
IV.
И третий спереди зашел,
Отважно стал хватать
Огромный хобот, вился тот,
Ну как его поймать?
«Ага, – промолвил третий, – вот,
Змея, ни дать, ни взять!»
VI.
А пятый ухо изучил,
И заявил: «Ну да,
Безглазый даже разберет,
Конечно, без труда,
На что индийский слон похож.
На веер, господа!»
VII.
Шестой последним подошел
И свой подвел итог:
Он ухватил слона за хвост,
Подергал, сколько мог,
«Мне все понятно, – произнес, –
Слон – как большой шнурок!»
VIII.
Всё спорили шесть мудрецов,
И каждый был хорош.
И каждый спорить был готов,
Где истина, где ложь.
И каждый был отчасти прав,
Все вместе – ни на грош.
Мораль
Так богословы меж собой,
Большие молодцы,
Ведут ожесточенный бой,
Невежды-мудрецы,
Болтают дружно о слоне,
А сами все слепцы.
О чём на самом деле притча про слона и мудрецов
1.ЧТО СИМВОЛИЗИРУЕТ СЛОН В ПРИТЧЕ
Думаю, читатель помнит восточную притчу о слоне и слепых мудрецах: один слепой мудрец пощупал ногу слона и сказал, что слон похож на столб, другой пощупал за ухо и сказал, что он похож на опахало, третий – за хвост и стал спорить, что на верёвку, четвёртый ощупал его живот и заявил, что слон похож на стену. Притча эта стала популярна в США и Европе благодаря стихотворному пересказу американского поэта Дж. Г. Сакса (1816 – 1887), а у нас в стране Самуил Маршак превратил её в нравоучительную басню «Учёный спор», в которой дал свою оригинальную и по своему мудрую трактовку, но уже не имеющую отношения к идее оригинала:
…Возникли распри у слепцов
И длились целый год.
Потом слепцы в конце концов
Пустили руки в ход.
(Пятый спорщик щупал слона за хвост и потому утверждал, что слон похож на глисту).
Но и без этой вольной интерпретации люди европейской цивилизации понимают притчу превратно, потому что наше европейское мышление коренным образом отличается от восточного. Безымянный автор в интернете даёт традиционную для европейцев трактовку:
«Спорили мудрецы, спорили, чуть не передрались. Ну тут зрячий мужик не выдержал, да и говорит: окститесь, старцы, слон – это слон. Животное такое. Вы, конечно, правильно его прочувствовали, каждый со своей стороны, но чтобы понять, что ж этот слон такое, вам придется сложить все кусочки воедино. И будет вам истина. У каждого из нас своя часть слона. Свой кусочек пазлика, своя правда. Мы смотрим на вещи под разными углами, а иногда вообще под одним углом на разные вещи. Но истина всего одна. ЭТО ОБЪЕКТИВНО СУЩЕСТВУЮЩАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» (выделено автором. – В.Г.)
Такую же мораль выводит в своём пересказе притчи, превратив её в нравоучительную басню, и Владимир Шебзухов:
На самом деле притча говорит вовсе не о том, что истины никто не знает, и «всяк человек есть ложь» ( Ветхий завет, 115-й псалом Давида), и только сложив все «пазлики», можно узнать « объективно существующую реальность», а о прямо противоположном: каждый из мудрецов в притче … прав! (о том, почему это так, мы поговорим ниже). Об этом же говорит буддистская притча о капусте и гусенице.
2. «…Я ЗАБЫЛ ОБО ВСЁМ, ЧТО НАПИСАНО В КНИГАХ. »
Восточные мудрецы (не из притчи, а реальные) подходили к этому вопросу с иных позиций. Они смотрели на жизнь не как на задачку, которую можно решить при помощи интелекта и чувственного опыта («ощупывая слона»), а как на тайну, которую нам не дано разгадать, но которой нужно жить. Тибетский буддист, поэт-аскет Миларепа утверждал в своих стихах, что трансцедентальную (т.е. выходящую за пределы чувственного опыта) истину можно познать лишь отказавшись от интеллекта, выйдя на иные, внерациональные уровни сознания:
«Приучив себя медитировать над УСКОЛЬЗАЮЩИМИ ВАЖНЕЙШИМИ ИСТИНАМИ, я забыл обо всём, что написано в книгах. Приучив себя понимать смысл БЕССЛОВЕСНОГО, я разучился пользоваться словами. Я забыл все символы веры и догмы».
(Все выделенные в цитатах места выделены мною, и это в дальнейшем поясняться не будет; в тех же случаях, когда какую-то часть текста выделяет сам автор цитаты, я это буду специально отмечать. – В.Г.)
С высказыванием Маларепы перекликается поговорка китайских дзен-буддистов:
«Обезумевший ум работает без остановки. Если он остановится, это и будет ПРОСВЕТЛЕНИЕ».
Передать этот опыт при помощи слов человеческого языка и понятий физического мира невозможно, поэтому «я забыл обо всём, что написано в книгах. Приучив себя понимать смысл БЕССЛОВЕСНОГО, я разучился пользоваться словами. Я забыл все символы веры и догмы». Гроф пишет:
«Люди, имевшие подобное переживание, часто говорят, что язык поэтов при всем своем несовершенстве больше подходит для этой цели. Можно упомянуть здесь бессмертное искусство трансцендентальных писателей и поэтов Хильдегарда фон Бингена, Руми, Кабира, Мирабая, Омара Хайама, Калила Джебрана, Рабиндраната Тагора, Шри Ауробиндо».
Там же
Не случайно и тибетский мистик Миларепа был поэтом.
«Для внимательного читателя уже вполне ясно, что экстаз в аскезе православия вполне аналогичен самадхи индийских традиций… […]. Можно привести […] множество параллелей между путем религий чистого опыта и восточнохристианской аскетикой. Например, понятие «трезвение», хорошо известное монахам Византии, в значительной степени является аналогом идеи ВСЕЦЕЛОСТНОЙ ОСОЗНАННОСТИ в буддизме»
Е.А. Торчинов. Религии мира: опыт запредельного. Психотехника и трансперсональные состояния. psylib.org.ua
Один из ярчайших представителей византийского исихазма, сочинитель религиозной лирики, так называемых «Гимнов», Симеон Новый Богослов (X-XI вв.) в одном из своих «гимнов» так описал процесс соединения с «Безначальным, Бесконечным, и Нетварным, и Незримым»:
(напомню: здесь и далее выделено мною. – В.Г.)
Цит. по: М. Алпатов. Андрей Рублёв. icon-art-info
Наиболее полное и чистое выражение русского исихазма являет собой монашеское движение нестяжательства, предводимое св. Нилом Сорским.
Разумеется, пересаженный на русскую почву, византийский исихазм не мог не обрести чисто русского своеобразия. Это связано с тем, Русь не имела, в отличие от Византии, развитой книжной философской традиции, и поэтому философские теоретические труды корифеев исихазма Максима Исповедника, Григория Паламы и других не были освоены на Руси вплоть до XX века, да и, очевидно, переводов их трудов просто не было. Гораздо короче был путь практического освоения исихастской духовной практики непосредственно от прямых носителей традиции, афонских подвижников епископа Василия (Кривошеина), игумена Софрония (Сахарова) и афонских богословов русской диаспоры. Лишённый своей богословской и интеллектуальной составляющей, исихазм легко воспринимался простым народом, став достоянием не столько интеллигенции, интеллектуалов, сколько людей низших сословий, простонародья.
И исихазм, и его ветвь старчество развивались, преодолевая сопротивление другой линии в русском православии – линии сакрализации. Сакрализацией (от латинского sacro – освящать, объявлять священным) называют превращение чего-либо в священное, наделение объекта сакральным смыслом. Например, освящение пасхальных яиц, куличей, просфор, икон, церквей есть сакрализация, то есть, подчинение Богу. В XVII веке наступил период упадка «умной молитвы», и лишь кое-где подспудно теплились отдельные очаги исихазма. Впрочем, этим упадком был охвачен весь тогдашний православный мир, в том числе Греция и даже сам Афон, и именно из Греции этот упадок пришёл в Россию с церковной реформой Никона.
Реформа должна была устранить разночтения в церковных книгах и привести русскую церковь в соответствие с восточной церковью в литургии и вообще в богослужении. Как было писано в грамоте вселенских патриархов на учреждение патриаршества в Московском государстве, «…пусть православная великая Россия во всём будет согласна со вселенскими патриархами». Но объективно реформа вступала в противоречие с уже сложившимся за шестьсот с лишним лет русским православием и разделила Русь Московскую на два враждебных лагеря. Протопоп Аввакум и его последователи призывали народ не подчиняться реформаторам, которые, по их словам, «отвращают от истинной веры, велят служить на ляцких (польских) крыжах по новым служебникам; не будем принимать латинской службы и еретического чина».
Вместе с двоеперстием, написанием «Исус» вместо никонианского «Иисус» и прочим, в обновлённую никонианскую церковь не вошёл и исихазм, сохранившись только в общинах старообрядцев, и лишь в XVIII веке «Иисусова молитва» и старчество были возрождены усилиями старца Паисия Величковского, и уже в XIX веке исихастская традиция переживает расцвет. Появились великие подвижники и учителя исихастской духовности Серафим Саровский, Игнатий Брянчанинов, Феофан Затворник и Оптинские старцы. И в то же время напряжённые отношения между приверженцами «умной молитвы» и линией сакрализации, воцарившейся в никонианской церкви продолжала сохраняться. В духовных академиях XIX-XX веков обучались по учебникам, в которых часто утверждалось, что исихазм – это духовное отклонение и даже ересь, заимствованная из Индии, от факиров и йогов. В «Братьях Карамазовых» Ф.М. Достоевский пишет об этом противостоянии:
«Возрождено же оно у нас опять с конца прошлого столетия одним из великих подвижников (как называют его) Паисием Величковским и учениками его, но и доселе, даже через сто почти лет, существует весьма ещё не во многих монастырях и даже подвергалось иногда почти что гонениям, как неслыханное по России новшество. […] К старцам нашего монастыря стекались, например, и простолюдины и самые знатные люди, с тем чтобы, повергаясь пред ними (старцами), исповедовать им свои сомнения, свои грехи, свои страдания и испросить совета и наставления. Видя это, противники старцев кричали, вместе с прочими обвинениями, что здесь самовластно и легкомысленно унижается таинство исповеди, хотя беспрерывное исповедование своей души старцу послушником его или светским производится совсем не как таинство. Кончилось, однако, тем, что старчество удержалось и мало-помалу по русским монастырям водворяется».
В период советской власти центр русского исихазма переместился в Западную Европу и Америку, где он продолжал развиваться усилиями русских эмигрантов, учёных и богословов В. Лосского, Г. Флоровского, В. Кривошеина, И. Мейендорфа. Иногда этот этап православной мысли даже называют «неопаламизмом» (по имени Григория Паламы, византийского философа и богослова, систематизировавшего и философски обосновавшего практики исихазма) и даже «неоисихазмом». Именно в этот период усилиями этих деятелей было осмыслено и продолжено то, что не было воспринято русскими исихастами и старцами, а именно богословско-философское наследие Максима Исповедника и особенно Григория Паламы. Лосский дал цельное изложение православного богословия в свете исихазма, Флоровский описал специфику православной мысли. К их деятельности тесно примыкают труды крупных православных богословов Румынии, Сербии, Англии и Греции. Оформившийся в этих странах исихазм под названием «православный энергетизм» продолжает развиваться и в наши дни.
«Оно причина бытия и небытия, но не есть ни бытие, ни небытие».
О том, что Вселенная представляет из себя единое целое, говорят многие древние духовные учения, но даосы идут ещё дальше. Поскольку дао есть нераздельное целое (по Бому « все стабильные структуры во Вселенной являются не чем иным, как абстракциями», то есть, умозрительными схемами), мы не можем делать различий между жизнью и смертью, правильным и неправильным, святым и мирским или любым «тем» и «этим». Противоположности связаны в своём существовании и неделимы, и в этом смысле высшая мудрость о Вселенной есть ПРОТИВОРЕЧИЕ И ПАРАДОКС. Чжуан-цзы учил:
«Верное – не верно; таковое – не таково. Если бы верное было действительно верно, оно бы отличалось от не верного настолько, что не было бы никакой необходимости в спорах. Если бы таковое было действительно таково, оно бы отличалось от нетакового настолько, что не было бы необходимости в спорах».
Близко к этому представлению подошёл безымянный христианин-гностик, автор апокрифического так называемого «Евангелия от Филиппа», датируемого III веком:
Как понимать две последние фразы о разорванности и неразорванности? В гностической концепции Филона из Александрии Египетской (I в.) Бог есть существо, охватывающее всё в мире, познать и выразить которое невозможно (то есть, Бог – это то же самое, что дао). Посредником между Богом и миром является логос (слово). По Филону, человек через логос может достичь общения с божеством в «блаженном экстазе» (то есть, в глубоком трансе). Согласно учению автора «Евангелия от Филиппа», материальный мир – это мир, разорванный на противоположности (добро-зло, свет-тьма, мужское-женское, правое-левое, правда-ложь, жизнь-смерть и т.д.), но он не был задуман таковым:
«Мир произошёл из-за ошибки. Ибо тот, кто создал его, желал создать его негибнущим и бессмертным. Он погиб и не достиг своей цели. Ибо не было нерушимости мира и нерушимости того, кто создал мир…»
Если пропустить мифологическую часть взглядов автора «Евангелия от Филиппа», в остатке остаётся то же, что в даосизме и в современной физике: Вселенная «неразорвана», то есть, противоположности в ней находятся в «братском» единстве, и лишь в материальном мире, по словам автора Евангелия, существует разорванность. У даосов свой путь преодолеть ИЛЛЮЗИЮ разорванности:
«Забудьте о годах; забудьте о различиях. Окунитесь в безграничное…»
Исторически совсем недавно физики были уверены, что однажды, «ощупав», подобно мудрецам из притчи, Вселенную со всех сторон и сложив все «пазлики», они обретут окончательное знание о ней, о всех законах, управляющих ею, тогда получат власть над нею и смогут ею управлять, подобно погонщику слона. Даосы ещё две с лишним тысячи лет назад знали, что этого никогда не будет. В книге «Дао дэ цзин» («Книга пути и достоинства»), приписываемой основателю даосизма Лао-цзы, утверждается:
«Вы полагаете, что способны взять в свои руки управление Вселенной и улучшить её? Я сомневаюсь, что это возможно».
5. «НАШЕ ЗНАНИЕ О ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ЕСТЬ НЕЗНАНИЕ».
Запад есть Запад, Восток есть Восток
– им не сойтись никогда
До самых последних дней Земли,
до Страшного Суда
Но Гете в книге «Западно-восточный Диван» утверждал обратное:
Восток и Запад
Уже не могут быть разделены.
Восток и Запад соединились в сознании американского физика австрийского происхождения Капры в нераздельное целое: он одновременно считает себя буддистом и христианином-католиком, и в этом нет никакого противоречия: все его работы имеют скрытый подтекст: «МЕЖДУ ВСЕМ СУЩЕСТВУЮТ СКРЫТЫЕ СВЯЗИ». У меня есть знакомая – фанатично верующая православная христианка, и она приходит в неистовство от одного только слова «буддизм», хотя вряд ли у неё есть хотя бы самые туманные представления о нём. И убедить её в том, что между буддизмом и христианством есть скрытые связи, невозможно. И с точки зрения логики западного человека, она совершенно права: ведь если есть одна единственно правильная религия, и эта религия, естественно, христианство, причём в православном варианте, то буддизм, соответственно, лжерелигия и его можно презирать, поносить, ненавидеть «до самых последних дней земли, до Страшного Суда». А между тем, эти скрытые связи действительно есть. Выше я обещал показать, почему в притче о слоне и мудрецах каждый мудрец прав. Сейчас пришло для этого время.
Между всеми мудрецами, при всём их внешнем несогласии, существуют эти самые «скрытые связи», и буддизм с христианством – это два мудреца из восточной притчи. О том, какие «скрытые связи» есть в буддизме и православии, показал в своей книге «Спонтанность сознания» (litmir.me) ныне покойный В.В Налимов, советский и российский математик, философ, математик, профессор МГУ, создатель и руководитель нескольких новых научных направлений: метрологии количественного анализа, химической кибернетики, математической теории эксперимента и наукометрии. Текст Налимова сложен, изобилует непонятными широкому кругу научными терминами, поэтому позволю себе привести его в своём пересказе.
Учёный обращает внимание на то, что, как он пишет, «христианская мысль всегда была крайне неоднородной и многослойной», причём он берёт христианство не в узком смысле, рассматривая лишь одну из его ветвей, будь то православие, католичество, протестантизм и т.д., а в самом широком, используя не только канонические евангелия, но и апокрифы. При таком подходе христианство действительно оказывается «неоднородным и многослойным». Но даже если сосредоточиться только на четырёх канонических книгах Нового завета, а также Деяниях апостолов, их Посланиях и Откровении, христианство, если подходить к нему не предвзято и объективно, довольно противоречивое учение. Польский писатель, автор научно-популярных книг по истории древних цивилизаций и культур Зенон Косидовский писал по этому поводу:
«…евангелия представляют собою поистине фантастический конгломерат противоречий, недомолвок и расхождений. Это обстоятельство тревожило даже некоторых основоположников христианства. Блаженный Августин, например, заявил: «Я бы тоже не верил евангелиям, если б мне не повелевал авторитет церкви» («Contra Taustum Manichaeum», 25, 1, 3). Лютер занял в этом вопросе ещё более уклончивую позицию, давая своим сторонникам следующую инструкцию: «…если возникнет какая-нибудь трудность относительно Священного писания и мы не сможем её разрешить, то нам просто не нужно касаться этого вопроса, вообще».
Зенон Косидовский. Сказания евангелистов. litmir.me
В.В. Налимов приводит одно из таких противоречий:
В той же книге Налимов отмечает, что попытки дать «завершённое и компактное изложение» Нового завета в истории предпринимались неоднократно и приводит одну из таких попыток, сделанную в начале XVII в Англии неким Сэмюэлем Кларком:
Но это значит, что истинной христианской веры в смысле логически стройного и непротиворечивого учения не существует, она действительно неоднородна и многослойна. И это не есть недостаток или ложность христианства, если рассуждать с точки зрения австрийского математика и философа Курта Гёделя. Говоря упрощённо, суть теоремы Гёделя заключается в том, что ЕСЛИ НАШЕ СУЖДЕНИЕ О ЧЁМ-ТО НЕПРОТИВОРЕЧИВО, ЗНАЧИТ, ОНО НЕ ПОЛНО, А ЕСЛИ ОНО ПОЛНО, ТО ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРОТИВОРЕЧИВО И ПАРАДОКСАЛЬНО. И чем дальше мы движемся в сторону полноты знаний, тем противоречивее и парадоксальнее будут наши знания. Покажем это на примере нашей притчи: если мудрец утверждает, что слон похож на столб, то это утверждение и верно (нога действительно похожа на столб) и непротиворечиво. Но оно не полно, и, двигаясь в сторону всё большей полноты знаний о слоне, щупая хвост, ухо, живот и т.д., этот мудрец придёт к парадоксу: слон одновременно похож и на столб, и на верёвку, и на опахало, и на стену и т.д.
«Мы смотрим на вещи под разными углами, а иногда вообще под одним углом на разные вещи. Но ИСТИНА ВСЕГО ОДНА. Это ОБЪЕКТИВНО СУЩЕСТВУЮЩАЯ РЕАЛЬНОСТЬ».
«Наше знание о действительности есть НЕЗНАНИЕ (выделено автором. – В.Г.) – не вульгарное, не примитивное, а хорошо осмысленное, подчас даже подтверждённое научным экспериментом и облачённое в формулы. Горизонт нашего хорошо аргументированного незнания теперь несравненно шире того, что был у наших предков».
О том же писал доктор философских наук В.Н. Дёмин
Экклезиаст сказал: «Кто умножает познания, умножает скорбь». Это уж кто как, а я лично, умножая познания, умножаю радость. В свете же сказанного в данной главе я изречение библейского мудреца перефразирую так: «КТО УМНОЖАЕТ ПОЗНАНИЯ, ТОТ УМНОЖАЕТ ЕЩЁ БОЛЬШЕЕ НЕЗНАНИЕ». Так что умножать познания и при этом умножать радость можно бесконечно.
6. «ЧЕМ БЛИЖЕ К БОГУ, ТЕМ ОТЧЁТЛИВЕЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ».
Однако вернёмся к «скрытым связям» между христианством и буддизмом. В книге «Спонтанность сознания» Налимов приводит высказывание выдающегося русского учёного, философа, православного священника и богослова Павла Флоренского о противоречивости и парадоксальности знаний в его работе «Столп и утверждение истины. Опыт православной феодиции в двенадцати письмах» (феодиция – то же, что теодицея – религиозное учение, цель которого доказать, что существование в мире зла не отменяет представление о Боге как об абсолютном добре):
«Для рассудка истина есть противоречие, и это противоречие делается явным, лишь только истина получает словесную формулировку. […] Другими словами, истина есть антиномия, и не может не быть таковою. (Антиномия – противоречие между двумя положениями, допускающими одинаково убедительное логическое обоснование. – В.Г.) […]
Книга Иова вся состоит из этого уплотнённого переживания противоречия, вся она построена на идее антиномичности. […]
Вся церковная служба, особенно же каноны и стихиры, переполнены этим непрестанно кипящим остроумием антитетических (т.е. содержащих в себе антитезис. – В.Г.).сопоставлений и антиномических утверждений. Противоречие! Оно всегда тайна души – тайна молитвы и любви. ЧЕМ БЛИЖЕ К БОГУ, ТЕМ ОТЧЁТЛИВЕЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ». (выделено мною. – В.Г.)
Упомянутая Флоренским книга Иова действительно очень «близка Богу», потому что крайне противоречива и антитетична. Я не буду пересказывать содержание этой книги, не читавшие её могут его получить о ней представление хотя бы из краткого пересказе в интернете. Отмечу лишь, как о ней сказано в одном из «кратких содержаний», что она считается «одним из величайших творений во всей поэзии всех народов и времён» и «имеет дидактическое направление», то есть, учит читателей. И чему же она учит? Исследователь «Ветхого Завета М.И. Рижский в книге «Библейские вольнодумцы» (litmir.me) пишет о Книге Иова:
«Вероятно, это было простодушно-наивное народное сказание о том, как однажды поспорили между собой Бог и Сатана. Сатана утверждал, что не может быть бескорыстного благочестия и что даже Иов, которого Бог считает своим самым преданным рабом, верен отнюдь не бескорыстно. Решено было подвергнуть Иова испытанию».
«Это, вишь, ему в наказанье дано:
Злого бы приказу не слушался,
За чужую совесть не прятался!»
От жажды умираю над ручьем.
Смеюсь сквозь слезы и тружусь играя.
Куда бы ни пошел, везде мой дом,
Чужбина мне — страна моя родная.
Я знаю все, я ничего не знаю.
Мне из людей всего понятней тот,
Кто лебедицу вороном зовет.
Я сомневаюсь в явном, верю чуду.
Нагой, как червь, пышнее всех господ.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Я скуп и расточителен во всем.
Я жду и ничего не ожидаю.
Я нищ, и я кичусь своим добром.
Трещит мороз — я вижу розы мая.
Долина слез мне радостнее рая.
Зажгут костер — и дрожь меня берет,
Мне сердце отогреет только лед.
Запомню шутку я и вдруг забуду,
И для меня презрение — почет.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Не вижу я, кто бродит под окном,
Но звезды в небе ясно различаю.
Я ночью бодр и засыпаю днем.
Я по земле с опаскою ступаю.
Не вехам, а туману доверяю.
Глухой меня услышит и поймет.
И для меня полыни горше мед.
Но как понять, где правда, где причуда?
И сколько истин? Потерял им счет.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Не знаю, что длиннее — час иль год,
Ручей иль море переходят вброд?
Из рая я уйду, в аду побуду.
Отчаянье мне веру придает.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Перевод Ильи Эренбурга
7. «СКРЫТЫЕ СВЯЗИ» МЕЖДУ ХРИСТИАНСТВОМ, БУДДИЗМОМ, ДАОСИЗМОМ И СОВРЕМЕННОЙ ФИЗИКОЙ
Однако вернёмся к утверждению Налимова о том, что, несмотря на кажущееся различие, между двумя этими мировыми религиями существуют, по определению Капры, «скрытые связи». Учёный пишет:
Перекинем мостик от философского Ничто в буддизме к даосизму и современной физике:
«Мы не можем сказать что-либо о дао, потому что мы не в силах его даже описать».
«Оно причина бытия и небытия, но не есть ни бытие, ни небытие».
«Надо отметить, что теория физического вакуума, в своём содержательном смысле, не является «новой теорией», поскольку много тысяч лет назад на Востоке было известно, что все материальные вещи появились из «Великой Пустоты» – физического вакуума, как сказали бы современные физики».
Г.И. Шипов. Теория физического вакуума. Философия и метанаука, научная и духовная мысль.itc. jrg. ru
«Многие древние трактаты восточной философии утверждают, что источником всего сущего является пустое пространство или вакуум в современном понимании. Развитие науки привело физиков именно к такому же представлению об источнике материи любого вида и положило начало изучению пятого (после твердого тела, жидкости, газа и плазмы) вакуумного состояния реальности на базе современного математического аппарата и новых совершенных приборов»
Шипов Г. И. Психофизические феномены и теория физического вакуума. metaetika.ru
«Академик Г.И. Шипов пишет:«Абсолютное Ничто […] является источником всего […] Абсолютное Ничто – я хочу это подчеркнуть – как раз и претендует на образ Бога. Мы можем сказать об этой сущности только то, что она обладает абсолютными творческими способностями. Она – Абсолютное Ничто, о котором НИЧЕГО КОНКРЕТНОГО СКАЗАТЬ НЕЛЬЗЯ, но, тем не менее, она стоит над всем и над всеми и всё творит».
Цит. по: Тихоплав В.Ю., Тихоплав Т.С. Кардинальный поворот.litmir.me
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. ЗАВЕЩАНИЕ ФИЛОСОФА В.В. НАЛИМОВА
В.В. Налимов в книге «В поисках иных смыслов» пишет, что западная культура находится в критической ситуации, её потенциал исчерпался, веками казавшиеся незыблемые истины (о том, что такое «слон») одряхлели. Об этом сейчас говорят и пишут многие в США, Европе и у нас в России. И нет ничего удивительного в том, что учёные, философы, люди искусства «в поисках иных смыслов» обращаются к духовному наследию древних культур, в том числе и к наследию Востока.
Налимов оставил нам, живущим, духовно-научное завещание (он умер в 19 января 1997 года в возрасте 87-ми лет). Завещание, шокирующее как человека с обыденным уровнем сознании с его представлениями, что истина всегда одна, что «объективно существующая реальность» познаваема, и что когда-нибудь учёные, сложив все «пазлики», откроют все законы «слона»-Вселенной, так и религиозного догматика-ортодокса (ортодоксия – от греч. «единственно правильное учение», «правоверие»), с его верой в то, что ничего открывать не нужно, поскольку все «пазлики» найдены и сложены ещё в древности и нам нужно только с благоговением внимать ныне живущим гуру, несущим «слово Божье» и изучать вечные, окончательные и неотменяемые истины, записанные в священных книгах.
Завещание учёного звучит так:
«… в Мире есть ТАЙНА (здесь и далее выделено автором. – В.Г.). Не надо пытаться её разгадать, ибо тогда мы разрушим её – вульгаризируем, упростим, редуцируя грандиозное к привычному. В то же время горизонт тайны хочется расширять, трансформируя её в образы ЗАПРЕДЕЛЬНОГО, слегка просвечивающие через туман нашего незнания.
Наше знание о действительности есть НЕЗНАНИЕ – не вульгарное, не примитивное, а хорошо осмысленное, подчас даже подтверждённое научным экспериментом и облачённое в формулы. Горизонт нашего хорошо аргументированного незнания теперь несравненно шире того, что был у наших предков. И если можно говорить в историческом плане об интеллектуальном и духовном процессе, то оно состоит в том, что мы сумели уйти от примитивизма «здравого смысла» к вершинам непонятного и манящего».
«Смыслы, изначально заложенные в Мироздании, раскрываются (или – иначе – распаковываются) множеством различных путей: через науку, философию, искусство, теологию и мистический опыт и, наконец, просто через жизненный путь человека, особенно если он был насыщен трагическими событиями».
«Надо признать, что Мироздание погружено в Тайну. Нельзя её разгадать. Не надо и пытаться её разгадывать. Надо просто её признать. Её образ – видимый всегда лишь смутно – должен непрестанно расширяться и углубляться. Надо начать приближаться к ней, стремиться стать ею, понимая, что она всегда от нас ускользает, и тем дальше, чем больше мы будем приближаться».
Человеку не дано разгадать тайну Мироздания (по крайней мере, человеку в том виде, в котором он существует сейчас как гомо сапиенс), но ему дано стремление «приближаться к ней, стремиться стать ею». Об этом моё стихотворение:
Эпиграф: От жажды умираю над ручьем.
Франсуа Вийён, французский поэт XV в.
Когда в сей мир приходим мы однажды,
Где небосвод такой бездонно-синий,
Познанья мы испытываем жажду,
Как путник, изнывающий в пустыне.
Но сколько влагу знаний мы ни пьем,
Мы утоленья все не достигаем,
И всё к ручью познанья припадаем,
От жажды умирая над ручьём.