Настоящий детектив о чем
Лавкрафт, шаманизм и культ Митры — о чем на самом деле первый сезон «Настоящего детектива»
«Настоящий детектив» продолжает жить, HBO заявил о запуске третьего сезона, а Ник Пиццолато, создавший сюжеты двух предыдущих сезонов, уже набросал сценарии для нескольких новых эпизодов. Все это — отличный повод для того, чтобы вспомнить о том, с чего все начиналось и объяснить, о чем в действительности рассказывает первый сезон. Готовы поспорить, что здешние отсылки перевернут ваше восприятие сериала и докажут, что он еще глубже; гораздо глубже, чем кажется. Начнем с самого избитого: Лавкрафтовских мотивов и Вуду, а закончим размышлениями об архетипах шаманизма, манихействе и тайном культе Митры. Но не бойтесь, это не кислая лекция и не припадок поиска глубинного смысла — мы просто разложим все по полочкам, чтобы получить от сериала и его загадок еще больше удовольствия.
Географический детерменизм, ереси и Вуду
«Я вижу твою душу в уголках твоих глаз, разъедающая, как кислота»
— «Настоящий детектив»
Действие первого сезона «Настоящего детектива» происходит в Луизиане, штате, который стереотипно славен своими болотами, франкоязычными реднеками каджунами и Сантерией, то есть местной разновидностью Вуду. Выбор места для сериала о затхлом ужасе и культистах выбран настолько же удачно, насколько захолустье штата Вашингтон — для «Твин Пикса». Гнилое место порождает гнилых людей — идея, лежащая на поверхности и прием, известный со времен классицизма, но он работает безотказно.
Сценарист детектива, Ник Пиццолато, сам вырос в Луизиане и чует эту болотистую почву нутром. Та же история о сатанистах, которые справляли свой культ под видом благочестивой христианской общины, при этом насилуя детей и используя кровь кошек — это реальный случай из истории штата. Так что «Настоящий детектив» в какой-то мере основан на реальных событиях, хотя звучит это совершенно безумно.
Заброшенная церковь из сериала, где собирались культисты
Кроме прочего, Луизиана славится своей креольской разновидностью Вуду, Сантерией. Здесь она настолько привычное дело, что в «Настоящем детективе» чернокожий пастор говорит о своей бабке, практиковавшей эту магию, как о чем-то обыденном. Вуду пронизывает эти земли, но Пиццолато не стал им особо злоупотреблять — добавил пару деталей, вроде деревянных фигурок — и все. Примерно на том же уровне можно говорить о мотивах из кельтской мифологии.
Вы наверняка заметили, что многие сельские жители носят французские фамилии, и какого-нибудь голоштанного алкаша могут звать словно французского герцога. Все они — потомки галлов, а не англосаксов, как многие остальные американцы. Жители здешних болот, каджуны — это потомки французских переселенцев еще с тех времен, когда католическая империя Короля-Солнце отправляла за океан преступников, проституток, мошенников и, конечно же, еретиков.
Что такое «Желтый Король», «Каркоза» и «Хастур»,
которых упоминают в «Настоящем детективе»?
«Падая, я услышал, как вскрикнула Тэсси, и душа вылетела из ее тела, и в это мгновение я страстно желал одного — последовать за ней, ибо знал, что Король в Желтом уже распахнул свою изорванную мантию, и теперь оставалось только молиться Богу».
— Роберт Чемберс «Желтый знак»
Не факт, что Пиццолато изначально пытался нашпиговать сериал всеми этими историческими отсылками, но вот что здесь есть точно, так это прямые и прозрачные цитаты из Лавкрафта. Точнее, все гораздо интереснее, чем просто дань уважения мастеру ужасов (этим-то сейчас никого не удивить). Сценарист включился в великолепную литературную игру, которую до него начали несколько классиков.
Все, кто смотрел первый сезон «Настоящего детектива», помнят такие загадочные понятия, как «Желтый Король», «Хастур» и «Каркоза». Однако не все бросились гуглить эти слова, считая что они — просто творческое порождение ума сценариста. На самом деле, за ними кроется целая литературная традиция.
Изначально, все эти понятия были никак не связаны. Хастура и Каркозу создал американский писатель и автор «Словаря Сатаны» Амброс Бирс. Хастур в его рассказе был нейтральной сущностью, неким древним божеством, которому поклонялись пастухи. Каркоза же — заброшенный древний город, в котором пребывает душа умершего героя. По сюжету тот не сразу понимает, что мертв уже сотни лет и бродит в руинах Каркозы, в которой некогда жил. В «Настоящем детективе» психопат Реджинальд Леду, перед тем, как его пристрелил Марти Харт, говорит Расту о том, что тот уже давно в Каркозе. По его словам, вся история идет по кругу, и Коул позже перенимает эту идею.
После Бирса образ Хастура «подхватил» писатель Роберт Чамберс. В его сборнике мрачных рассказов «Король в желтом» герои читают одноименную пьесу и сходят с ума. После этого они начинают обсуждать загадочного Хастура и приход Короля. Кроме прочего, в пьесе фигурирует песня о загадочном месте под названием «Утраченная Каркоза». Кто таков этот Желтый Король не уточняется. Кроме позаимствованных имен, в сериале есть и прямая цитата из рассказа «Маска» все того же цикла. В этой истории есть момент, когда героини просят снять незнакомца маску на маскараде, но с ужасом понимают, что никакой маски нет, это и есть его настоящее лицо. В этот момент они кричат то же самое, что жертва Желтого Короля из «Настоящего детектива», которую пытается допросить Раст: «Это не маска, это не маска!».
Лавкрафтовщина
«Существует, например, тайный культ сатанистов (вы, как эрудированный в области мистики человек, поймете, если я свяжу их с Хастуром или Желтым Знаком)».
— Лавкрафт, «Шепчущий во тьме»
Затем эстафету подхватил Лавкрафт и его последователи. В его мифологии все три элемента соединились в одну систему. Так Хастур был объявлен одним из Древних Божеств, наряду с Ктулху. Из рассказа «Обитающий во тьме» становится ясно, что он — обитатель совершенно иных миров и в нашем измерении выглядит как темный закрученный вихрь (хотя с тем же успехом это мог быть и Ньярлатхотеп). Собственно говоря, его-то и видит Раст Коул, пробравшись в логово серийного убийцы. Таким образом, изображение спирали, появляющееся то на теле жертвы, то в материалах дела — не просто символ Хастура, это, в прямом смысле, — его стилизованный «портрет».
Согласно Лавкрафту, Хастур оставляет на костях убитых желтые следы. На лбу у этого скелета из святилища в «Настоящем детективе» есть и желтые следы и метка Хастура
Кроме того, у Лавкрафта культисты, поклоняющиеся Хастуру, также как и культисты сериала (и луизианские сатанисты из реальной истории!), используют для прикрытия именно христианские церкви — это очень важный момент.
С Хастуром более или менее понятно. Но если он — высшая ипостась зла, то кто такой «Желтый Король», о котором в сериале так часто говорят люди, знающие о тайном культе? Согласно лавкрафтианской мифологии, это и есть Хастур, но в его профанном виде, то есть аватар, созданный для обращения к смертным. С этой точки зрения любопытно взглянуть на «убийцу со шрамом», Эррола Чилдреса, которого в последней серии убивает Раст Коул. С одной стороны, он не может быть Желтым Королем, поскольку этот жирный вырожденец явно не дотягивает до божества. С другой стороны, речь идет об аватаре, а он способен выглядеть как угодно — ведь это всего лишь оболочка, созданная для мира смертных.
Игра в доисторические архетипы
«Будущий шаман должен быть непременно мрачным и молчаливым существом»
— Мирча Элиаде, «Шаманизм. Архаические техники экстаза» — монография.
«Я — всего лишь парень со здоровенным хером»
— Детектив Марти Харт,
Архетипы — это устойчивые образы, которые постоянно воспроизводятся в культуре. Они прошиты в нас, так что не обязательно осознавать их, чтобы регулярно использовать. Любое творчество, в итоге, опирается на них. Задумывал ли так Пиццолато изначально при создании сценария, или нет, но Детектив Раст Коул и его напарник, Марти Харт — это воплощение двух древних, идущих еще со времен первобытности, архетипов. Раст, в этом смысле, — архетипичный шаман, а его твердолобый и вспыльчивый напарник Харт — воин.
При этом оба архетипа — довольно распространенное явление, «Настоящий детектив» тут совершенно не уникален. С воином все понятно — бери абсолютно любого маскулинного персонажа — и он по определению воплощает этот архетип. Половина всех современных фильмов (и почти всех видеоигр) основана на нем, но это не значит, что авторы делали это намеренно. С шаманом все труднее, но не слишком: тот же Гэндальф, Гарри Поттер или Иисус (извините, но это так) и прочие культурные герои, связанные с потусторонними силами, — подтверждение того, насколько популярен этот образ. Раст Коул не стал исключением, просто его герой оказался намного сильнее привязан именно к первобытному и «чистому» архетипу.
Особенность Коула в том, что он воплощает полный набор свойств архетипа и поэтому так архаичен и необычен для современного кино. Раст, как и положено шаману, постоянно «видит духов» — флешбеки, которые достались ему от тех времен, когда он, будучи под прикрытием, плотно торчал на наркотиках. Раст пережил то, что называется «шаманской болезнью» — мы помним, что в свое время он провел немало времени в психиатрической клинике. Кроме этого, у него есть и многие малые атрибуты шамана, вроде нелюдимости и мрачности, экстравагантного поведения, жажды аскетизма и умения моментально «отключаться» от окружающей действительности. Именно так человечество всю историю представляло себе человека, который общается с духами. Даже если речь идет о наркотическом приходе или шизофрении.
Раст Коул встречает Хастура, или, если угодно, первобытную тьму.
Но и это — не весь набор свойств. Пиццолато в создании образа Коула словно работал по какой-нибудь монографии и решил напичкать своего героя чуть ли не всеми возможными атрибутами шаманизма. Раст несколько раз проходил обряды инициации — достаточно посмотреть на его подпольные партаки, которые он сделал себе, чтобы сойти за своего в бандах. Также он сильно связан с метафорой маски: его герой постоянно выдает себя не за того, кто он есть на самом деле — то за скучного хилого «фискала», то за опустившегося пьяницу, который устал от жизни, то за бандита, то за надменного копа-нигилиста. Возможно, именно поэтому ему удается распутать дело с «Желтым Королем»: он сам знает, каково это — быть в маске и по-своему может понять логику, которой следуют члены культа.
Однако самый яркий атрибут шамана, который есть у Раста, но отсутствует у большинства менее архаичных персонажей, — Коулу все это претит. Классический шаман не хочет быть таковым — духи насильно вовлекают его в это ремесло, насылая болезнь и ломая волю человека. И из этого следует одна из самых захватывающих идей, заложенных в сериале.
Культисты, в действительности, — невероятно близки Коулу. Они — словно его же уродливые и хилые копии. По иронии поклонники Желтого Короля готовы на все, вплоть до убийства и ритуальных изнасилований детей, лишь бы достичь того, что Расту досталось даром, да еще и против его воли. В общем-то, культисты — тоже архетипичные персонажи, только более «цивилизованные» и не такие древние. Если шаман — это порождение первобытной культуры, то образ представителей тайных культов сложился позднее. Так же как и в сериале, они — жрецы, которые вынуждены молить своего жестокого бога, чтобы он ниспослал им дары, которые когда-то, во времена дикарства и близости людей к природе, тот раздавал даром.
Следы Манихейства
«Смерть создала время, чтобы взрастить те вещи, которые потом убьет»
— Раст Коул
«Человек — это порождение демонических сил в их самом отвратительном воплощении. Вряд ли существует более унизительный и трагический миф о происхождении человека»
— Мирча Элиаде о догматах манихейства, «История веры и религиозных идей. Том 2»
Кроме архетипов, в «Настоящем детективе» прослеживаются некоторые невероятно любопытные отсылки к древним религиям, а именно: манихейству и культу Митры. Некоторые критики даже однозначно назвали сериал «манихейским», так что тут я не одинок в своем мнении. Разве что сюда же стоит добавить влияние митраизма, которое, кажется, мало кто заметил.
Манихейство — это религиозное учение, возникшее во II веке нашей эры в Персии и распространившееся от Европы до Китая. Когда-то оно было невероятно популярно и имело все шансы стать мировой религией, вытеснив христианство. Манихейство вобрало в себя элементы христианства, зороастризма, буддизма и гностичских культов, бытовавших в то время. Однако получившаяся в результате смесь оказалась действительно уникальной.
Иисус, изображенный как манихейский пророк, сидящий на лотосе, словно Будда
То, что говорит пессимистично настроенный Раст Коул, во многом повторяет догматы этой религии. Манихейцы верили в абсолютный дуализм Вселенной: добро по их представлениям воюет со злом, и это не сказать, чтобы оригинальная идея. Но вот что было действительно уникальным — так это пессимизм манихейцев. Они считали, что весь материальный мир и люди, в том числе, — это порождение чистого зла и хаоса. Бог в каком-то смысле поучаствовал в создании человечества, но сделал он это лишь обороняясь от демонических сил. Иными словами, божество этой религии — эгоистоично и озабочено только своим спасением, а человечество — всего лишь нежеланное дитя и перепачканный кровью инструмент борьбы добра и зла. Что характерно, окончательный исход этой борьбы неочевиден, так что хаос теоретически еще и может ее выиграть. Как и Раст Коул, многие манихейцы предпочитали не размножаться, чтобы не вводить в этот отвратительный мир еще одно страдающее существо.
Земные боги, взятые в плен и пытаемые Древними Божествами, — совершенно архетипическая тема.
Гниющая Луизиана «Настоящего детектива» — идеальная иллюстрация манихейского представления о мире. Во всем сериале, в общем-то, нет ни одного однозначно положительно персонажа. Даже маленькая и «невинная» дочь Марти играет куклами в изнасилование и рисует сексуальные сцены, подтверждая, что человек изначально появляется на свет порочным и демоническим.
Сам пророк Мани, создавший эту доктрину, умер в полном согласии с ней. По одной версии он погиб от голода и пыток в застенках, по другой — с него заживо сняли кожу, по третьей — Мани был распят, что в те времена было довольно распространенным видом казни.
Не менее яркий намек на манихейство — это синкретичность мировоззрения Раста. Он держит дома христианский крест, но вместо того, чтобы молиться, медитирует на него, словно буддист, и при всем этом его убеждения щедро сдобрены пессимизмом. Для его напарника Марти Харта, выросшего в протестантской среде, это выглядит невероятной дикостью. Но для манихейца, чья религия основана на сплаве христианства и буддизма, да еще и в мрачной смеси с обреченностью, действия Коула казались бы едва ли не единственно верными.
Культ Митры
«Посвящаемым завязывали глаза, а окружавшая их толпа неистовствовала, подражая крикам воронов, хлопанью крыльев, львиному рыку. Некоторым мистам связывали руки куриными кишками, и они должны были перепрыгивать через ров с водой. Затем приходил некто, вооруженный мечом, разрезал кишки-путы и объявлял себя освободителем […] затем его лоб клеймили каленым железом»
— Мирча Элиаде об инициации в культе Митры, «История веры и религиозных идей. Том 2»
Обряд инициации в культе Митры
Еще один вероятный источник вдохновения Ника Пиццолато — культ Митры, зародившийся и пришедший к триумфу примерно в то же время, что и манихейство. Изначально Митра — иранское божество солнца, но, попав в античную культурную среду, оно начало мутировать, пока не превратилось в отдельный и совершенно уникальный культ, который распространился от Шотландии до Малой Азии.
При всей своей популярности, культ Митры был тайным и отличался достаточно странными и таинственными атрибутами. Вступить в него мог почти любой (но предпочтение отдавалось воинам), однако каждый был обязан поклясться не разглашать секреты учения. Тайные культы по определению не могут быть широко распространенными, но эта религия имела одно ключевое допущение: любой митраист имел право соблюдать ритуалы других религий, если это помогало сохранению конспирации. Такая позиция, понятное дело, особенно пугала христиан, которое в это же время боролись за власть над миром. Если любой человек может спокойно ходить в церковь, при этом оставаясь тайным членом культа Митры, то не значит ли это, что такой культ создал сам Сатана?
Желтый Король в крепости культистов
Особенно дьявольскую природу митраизма «подтверждал» тот факт, что они молились в подземных храмах, пещерах, или же святилищах, изображавших пещеру. Удивительнее всего, что это не было связано с гонениями, как в случае с ранними христианами, которые прятались в римских катакомбах. Сам Митра завещал молиться ему под землей. Разумеется, последователей культа обвиняли во всех возможных грехах. С приходом христианства было принято считать, что митраисты приносили в жертву людей и проводили оргиастические ритуалы. Пропавших без вести людей, особенно детей, часто объясняли деятельностью культа.
Ритуал в духе культа Митры с масками в стиле Вуду — вот это и есть настоящий синкретизм
Точно так же как и Желтый Король в «Настоящем детективе», Митра был особенно благожелателен к воинам, аристократии и правящей верхушке вообще. Так, например, считалось, что римский император Коммод участвовал в мистериях и даже лично принес в жертву человека, чтобы подняться в иерархии митраизма на новый уровень.
И вот здесь мы снова возвращаемся к загадочной Каркозе. Ее упоминает спятившая служанка, работавшая в доме местных воротил, Таттлов, которые стоят за деятельностью культа. Этим местом оказывается заброшенный полузасыпанный землей форт, заполненный костями жертв, в котором проводились обряды культа. Кроме того, что Каркоза, как мы помним, взята из мифологии Бирса, Чамберса и Лавкрафта, она крайне напоминает об одном невероятно любопытном для нас культовом сооружении. Речь идет о митрариумах, подземных куполообразных храмах Митры. Достаточно посмотреть на фото, чтобы проникнуться тем, насколько заброшенный форт, приукрашенный фантазией Пиццолато, напоминает митрариум.
Кроме прочего, противники культа Митры утверждали, что в разграбленных ими святилищах они непременно находили залежи костей, оставшихся от человеческих жертвоприношений. Насколько это правда и можно ли судить об этом по словам представителей победивших религий — отдельный вопрос. Вне зависимости от правды, Каркоза из «Настоящего детектива» поразительно напоминает митрариумы из легенд о культистах.
Сериал «Настоящий детектив» оказался настолько полон невероятных загадок и отсылок, что разгадывать его как головоломку оказалось едва ли не интереснее, чем следить за судьбой героев и их расследования. Что мы выяснили в итоге? Абсолютно точно, что создатель сериала, Ник Пиццолато, вдохновлялся культами Вуду и Сантерии, а также прямо цитировал произведения классиков хоррора. Он включился в литературную эстафету, подхватив идеи Лавкрафта и подарив истории о демоническом Хастуре, его аватаре Желтом Короле и Каркозе совершенно новое измерение. Помимо этого, Пиццолато придал своим главным героям, Расту Коулу и Марти Харту, четкие архетипические черты шамана и воина. Причем, оба архетипа использованы по максимуму — и Раст и Марти словно слеплены из доисторического мифа.
Самая неочевидная часть истории — это ее связь с древними культами — манихейством и митраизмом. Смрадные болота Луизианы и философия Раста Коула идеально подходят для иллюстрации догм манихейства, тогда как тайный культ Митры подарил «Настоящему детективу» образ полупоздемного храма, забитого костями похищенных, а также изображения инициаций, где люди в масках животных истязают жертву.
Настоящий детектив о чем
О феномене «Настоящего детектива» долго писать нет смысла — все и так знают, что сериал совершил чуть ли не революцию в жанре телевизионных (а может даже и полнометражных) детективов. Пиццолатто переосмыслил концепцию двух нуарных сыщиков и загадочного дела, внеся заметные коррективы как в сюжетные, так и повествовательные шаблоны.
Расследование стало более осязаемым и аутентичным. В первом сезоне нас намеками и полутонами вели по уликам, с каждой новой серией по фрагментам выстраивая подробнейшую картину дела. Которая, впрочем, под конец все равно оставила за собой элемент загадки. Вместе с этим явный акцент делался и на атмосферу — происходящее на экране дышало, не говоря уже о безумно трепетно прописанных персонажах, с образами которых не хотелось расставаться.
В совокупности получилась одновременно и эстетически-визуальная, и не слишком мудреная философская история, которую мог переварить каждый зритель. Более того, местами сериал действительно заставлял почувствовать себя сыщиком — что уже большая редкость для жанра.
Однако уже во втором сезоне посыпались ошибки — причем, исключительно сценарные, что изначально как раз было сильнейшей стороной сериала. Пиццолатто слишком заигрался, ударился в графоманию и напичкал сезон всем подряд, что в итоге вылилось в мешанину скуки и вторичности. Этот поток бурной фантазии автора передал в своей рецензии на второй сезон Александр Трофимов:
Какой-то мутный мужик, замученный до смерти, найден на шоссе, гангстер пытается провернуть какую-то сделку, его подставляют, он долго обивает пороги других мутных мужиков, но ничего не добивается. Какие-то дети, какие-то бриллианты, продажные копы подставляются еще более продажными копами, шерифы копают под полицию, гей в шрамах просто хочет ездить на байке, но ему не дают, перестрелка, обивание порогов, грязь, коррупция, кладбище, детектив Вудроу. Еще и байк угнали.
Ругали и антураж — провинциальный юг и мистицизм производили куда большее впечатление, нежели городские разборки между разными департаментами полиции. Что же, в третьем сезоне Пиццолатто-таки прислушался к критике и вернул расследование в тихий американский городок под стать событиям первого.
Но оставил все тот же сценарный сор из второго — при этом умудрившись удвоить его количество и напрочь выкинуть практически весь детектив.
Озарк, штат Арканзас, 1980-е. 10-летняя Джулия и 12-летний Уилл из семьи Перселл пропадают без вести, а вскоре одного из детей находят в лесу — мертвый мальчик лежал в небольшой пещере в странной ритуальной позе с разбросанными вокруге куклами-игрушками. От девочки нет и следа. За дело берутся двое детективов: Уэйн Хейс (на днях получивший свой второй «Оскар» Махершала Али) и Роланд Уэст (Стивен Дорфф) — первый в меру импульсивный, но наивно дотошный сыщик, бывший разведчик-следопыт, второй же — более приземленный и смышленый, хотя и (тоже в меру) циничный коп. И эти «меры» впоследствии очень сильно сказываются на восприятии персонажей.
Помимо 80-х есть и две другие временные линии — вновь возобновленное дело в 90-х и жизнь престарелых героев в 2015-м. Да, третий сезон перенял у первого не только антураж — Пиццолатто скопировал у самого себя еще и ключевую фишку повествования. В 80-х девочка считается умершей, в 90-х выясняется, что Джулия жива, а ближе к нашим дням у Хейса с прогрессирующим Альцгеймером берет интервью журналистка (Сара Гадон), подкидывающая новые подробности дела. Из-за которых дуэт детективов на пенсии вновь начинает (неофициальное) расследование.
Рассматривать «Настоящего детектива» нужно с трех основных моментов сериала: атмосфера, герои и, собственно, арка расследования. Иронично, что в новом сезоне каждая из этих черт развита гораздо подробнее, чем в предыдущих, — но, к сожалению, это не пошло сериалу на пользу.
Жизнь Озарка показана гораздо живее и многограннее, чем в той же Луизиане, но эстетически сезон проигрывает первому. Возможно, дело в режиссере — как-никак Кэри Фукунага (он снял весь первый сезон) всегда отличался самобытным стилем, в то время как новые эпизоды снимало три разных человека, в числе которых и сам Пиццолатто (говоря откровенно, не очень удачный режиссерский дебют сценариста-писателя). В третьем сезоне практически нет какого-либо колорита или запоминающихся деталей — их много, но все выглядит блекло и серо, в духе душной урбанистики второго, только если бы тот был еще и без ночного неона.
Эмоциональная «вязкость» или готика как, например, в «Острых предметах» здесь также отсутствует — внешне цеплять сезону просто нечем. Это начало ощущаться еще в первых эпизодах — их снимал Джереми Солнье («Придержи тьму»), который пытался разбавить груз тучного сценария приемлемым визуалом, но все же не дотягивал до создания того детективно-эстетического удовольствия, запомнившегося в первом сезоне. После же второго эпизода Солнье ушел из проекта ввиду творческих разногласий с Пиццолатто, и сериал окончательно провалился в бездну плоскости и уныния.
Были надежды, что все вышеперечисленное сможет компенсировать сюжет и расследование — однако там, напротив, оказалось все еще запущеннее. Сценарий третьего сезона — это гигантское месиво из филлеров, пустых диалогов и напыщенного драматизма, где не нашлось места ни былым сценарным колкостям, ни захватывающему детективу.
50-60-минутные серии уделяют от силы треть хронометража на поиски Джулии, улик и вообще ответственных за преступление. Дело постоянно витает в воздухе, но как только намечается какой-либо прогресс, Пиццолатто отводит внимание зрителей на побочные сюжетные линии. Это начало отношений Хейса с будущей женой-писательницей Амелией (Кармен Эджого) в 80-х, трудности с браком, детьми и работой в 90-х и разъедающая разум героя деменция в 2015. Ну и, конечно, дружба с напарником — в каждой временной линии переживающая свои взлеты и падения.
И те крупицы экранного времени, которые остаются на расследование дела, бросаются на растерзание графомании Пиццолатто — в итоге кормящей зрителя бесконечным количеством мокрых диалогов.
Причем какой-нибудь притягивающей и заумной философии Раста тут нет — герои просто долго мусолят одни и те же зацепки, упускают из виду явные детали и будто специально растягивают свое дело. Разгадать 90% преступления зритель способен к серии 4-5 — неизвестными остаются лишь тонкости, которые Пиццолатто почему-то раскрывает только к последнему эпизоду. Причем не то, чтобы эти псевдо-тузы в рукаве как-то сильно спойлерят процесс расследования — на них будто бы просто не хватало времени в предыдущих сериях, поэтому все вываливается в последние минуты.
Это и стало главной проблемой третьего сезона — более-менее влияющие на детективную арку герои и нюансы подаются с огромной задержкой, которая практически никак не обусловлена. В то же время о семейной жизни главного героя к середине сезона вы узнаете больше, чем, возможно, о вашей собственной.
Самим Хейсу и Уэсту не то чтобы удается обратить на себя внимание — несмотря на все отведенное на раскрытие персонажей время. Дуэт героев в «Настоящем детективе» всегда был неравноправным и состоял из одного уникума (персонаж Макконахи в первом и Фарелла во втором) и его более простого напарника (Харрельсон с Макадамс в первом и втором соответственно). В третьем сезоне оба героя ощущаются вторичными — причем «второстепенный» напарник из Дорффа получился даже выразительнее, чем главный детектив из Али. Увы, в личную жизнь Роланда мы заглядываем только мельком.
И вина здесь, опять, на сценарии. Пиццолатто подарил Макконахи его экзистенциального и деструктивного одиночку, Фарреллу — чистейшего нуарного грешника, а Али достался нервный мальчик на побегушках, который только и может что тявкать о несправедливости (нет, не из-за цвета кожи, не волнуйтесь). Сам актер выкладывается по-максимуму — особенно это видно в линии 2015 года, где можно подумать, что детектива играет какой-то случайный старик, а не загримированный Али. Но вот в характере его персонажа нет и толики чего-то выдающегося — это обычный коп с семейными проблемами, да еще и самыми обыденными.
Ладно была хотя бы интересная супружеская драма как, например, в «Миллиардах» или «Озарке», но наблюдать за выяснением отношений Хейсов банально скучно. И в то же время это самая обширная сюжетная арка сериала.
Новой сезон «Настоящего детектива» — это все что угодно, но только не «Настоящий детектив». Здесь подробно описаны все трудности построения взаимодополняющего брака, сериал предлагает добротное пособие по поддержке отношений со своим «другом на века», собственными детьми в старости и по уходу за пенсионером с Альцгеймером. Как семейная мелодрама сезон вышел отличным — здесь действительно много важных моральных моментов.
Как детективная история третий сезон получился на редкость провальным — причем как по деталям расследования и его процессу, так и по развязке самого преступления, которую нельзя обозвать даже «пшиком». Потому что по отношению к финалу это еще слишком громко сказано.