Как называется когда видишь то чего нет
Что такое парейдолия, апофения и гиперсемиотизация и почему мы ищем скрытые знаки там, где их нет
В середине ХХ века в Канаде в срочном порядке вывели из обращения банкноты с портретом короля, потому что в королевских локонах якобы прятался ухмыляющийся дьявол. Эта история — не штучный эксцесс: мания выискивать повсюду скрытые символы может не только овладеть одним человеком, но и разрастись до масштабов целой страны. Рассказываем, как и почему это происходило в прошлом и продолжается сейчас.
1994 год. Американка Диана Дайзер не смогла доесть свой тост с сыром: ей вдруг показалось, что на нем явно проступил лик Девы Марии. Кусочек жареного хлеба, который женщина бережно хранила десять лет, успел попасть в телешоу и в итоге был продан на eBay за 28 тысяч долларов.
Позже за немалые деньги на сайте купили куриную котлету с «лицом» Джорджа Вашингтона. А в начале нулевых тысячи верующих приезжали в Бангалор, чтобы помолиться лавашу с портретом Иисуса.
Парейдолия — зрительная иллюзия, при которой мы видим лица в неодушевленных предметах.
В наши дни находить ландшафты, похожие на человеческие лица, научились компьютерные системы. Например, немецкая программа Google Faces в 2013 году проанализировала спутниковые карты Земли, используя алгоритм распознавания лиц, и нашла их очертания в нескольких местах планеты.
Почему наш мозг находит лица там, где их нет? Космолог и популяризатор науки Карл Саган писал, что привычка сканировать пространство вокруг себя нужна была нашим предкам для выживания. Лучше спутать ветки и листья с лицом, чем не заметить в кустах хищника или чужака. Кроме того, у человека развился механизм, который позволял мгновенно оценивать эмоции других людей (например, агрессию), чтобы понимать, друзья это или враги.
Даже если перед нами не реальное лицо, а хаотичный набор точек, нам всё равно хочется этот хаос упорядочить. Мозг сравнивает увиденный объект с данными, которые хранятся в его долговременной памяти. Опираясь на недавний опыт и дополняя его ожиданиями, мозг соединяет точки, линии, пятна, определяет объем и достраивает форму до знакомого нам образа.
Мы «видим» знак, потому что ищем его. А ищем, потому что знаем, что именно искать.
Финские ученые выяснили, что религиозные люди чаще видят иллюзорные лица на изображениях, чем атеисты: подобные чудеса служат для них доказательством того, что сверхъестественное существует. Китайские и канадские неврологи сформулировали этот же вопрос так: почему люди с одинаковой активностью мозга видят на жареных тостах разные вещи — и тоже выяснили, что это зависит от вероисповедания и личных пристрастий. За свою статью они получили Шнобелевскую премию.
Недавно выяснилось, что видеть лица на предметах могут не только люди, но и обезьяны.
Сейчас интернет переполнен картинками, на которых овощи, бытовая техника и прочие предметы корчат нам гримасы: достаточно поискать по хештегам #iseefaces, #явижулица или посмотреть на сайте thingswithfaces.com. Но задолго до мемов и пикчеров — лет 400 назад — художники уже экспериментировали с «лицами» на картинах. После эпохи Возрождения в искусстве появился отдельный жанр — антропоморфные пейзажи. В изгибы рельефа творцы часто вписывали профиль бородатого мужчины.
Источник
Но одно дело — увидеть лицо, посмеяться и забыть (или получить пачку денег за надкусанный тост, как сделала Диана Дайзер). И совсем другое — находить везде подозрительные совпадения, зашифрованные послания, скрытые смыслы и происки врагов.
Немецкий психиатр Клаус Конрад изучал поведение солдат вермахта, больных шизофренией. Первую стадию заболевания он описывал как сильную тревожность, сравнимую с мандражом перед публичным выступлением. А на второй развивалась паника.
Признаком психоза было то, что для больного каждый предмет или звук в окружающем пространстве начинал что-то значить. Шелестит листва — за ним следят. Храпят сослуживцы — ему не дадут повышения.
Причем когда пациент находил объяснение знакам и своему состоянию, он на время успокаивался. Для этого явления Конрад ввел особый термин — апофения.
Апофения (от греч. «делаю явным») — это стремление выделять из фона некие важные знаки и находить несуществующие взаимосвязи.
Как показали эксперименты социальных психологов, апофению можно вызвать и у здорового человека. Если «накрутить» испытуемого (например, обсуждать с ним негативный опыт из его детства), а затем привести в комнату, где висят абстрактные картинки, фотографии поверхности Марса, случайные числа, то очень вероятно, что он найдет в них взаимосвязи. Если же после неприятного разговора у человека будет время переключиться на другую деятельность, скажем, уборку, то на втором этапе знаков он не увидит.
Есть и химический способ усилить иллюзию совпадений — ввести препарат с дофамином, нейромедиатором, который дает чувство радости, например, при достижении цели и получении награды. Интересно, что у скептиков склонность находить связи в случайных событиях возрастает даже больше, чем у верующих.
Может быть интересно
Итак, в состоянии стресса, с ощущением угрозы человек скорее будет искать знаки там, где их нет. И чем сильнее чувство потери контроля, тем больше контроля он будет передавать воображаемому врагу.
А теперь представьте повседневную жизнь человека во времена Большого террора. Никто не знает, что будет завтра: найдут ли в твоей биографии к чему прицепиться, изобретут ли новые «преступления», приедут ли к твоему дому или арестуют прямо на рабочем месте. Когда оппозиция была уничтожена, «эксплуататоры» ликвидированы, а кулаки раскулачены, властям снова понадобились враги, на происки которых можно было бы списать все проблемы советского государства. И люди стали видеть знаки их присутствия в самых неожиданных местах.
Маленькие спичечные коробки с изображением огня, которые выпускала фабрика «Демьян Бедный» в Ленобласти, навсегда вошли в историю.
В 1937 году этикетку приказали изменить: стоило перевернуть картинку, как в языках пламени видели зловещие очертания профиля с бородкой — Троцкого, главного «врага народа». Ходили сплетни, что директора фабрики арестовали как троцкиста.
К тому моменту Троцкий несколько лет жил в изгнании, но для советского человека он стал воплощением зла. Пропаганда внушала населению, что троцкисты проникли во все сферы жизни и ведут подрывную работу, маскируясь под обычных людей. Если враг оставил след, значит, где-то поблизости и он сам. Поэтому жители всей страны превратились в детективов и начали искать «улики», отсылающие к концепции Льва Троцкого о пожаре мировой революции.
В отличие от психического заболевания социальная паранойя оказалась заразна: люди распространяли слухи об опасных вещах и сами становились возбудителями моральной паники. Власти раздували образ врага, чтобы усилить контроль за общественным сознанием, но в итоге они этот контроль потеряли. Поиск скрытых знаков превратился в эпидемию гиперсемиотизации, которая началась в 1935-м после убийства Кирова и растянулась на полвека.
Художник Михайлов запечатлел картину прощания с Кировым, убитым 1 декабря 1934 года (ответственность возложили на оппозиционеров-«зиновьевцев»): у гроба стояли Сталин, Ворошилов и Каганович. Когда эскиз сфотографировали для журнала «Искусство», в складках знамени, ставшего серым на черно-белом снимке, немедленно увидели «пляску смерти»: будто бы одна рука призрачного скелета тянется к Сталину, а другая хватает за шею Ворошилова. Картину уничтожили, а Михайлов за «контрреволюционную вылазку» был сослан в Воркуту, потом в Ухту и умер в 1940-м.
Необходимость пристально вглядываться в каждую вещь влияла и на поведение обычных людей. Осенью 1937 года по ленинградским, московским и крымским школам пронесся слух, что на пионерских галстуках выткана свастика.
На металлическом зажиме для галстука был выгравирован костер с тремя языками пламени, напоминающими вездесущую бородку Троцкого. А еще школьники видели там буквы ТЗШ и расшифровывали это как «троцкистско-зиновьевская шайка».
Такой организации никогда не существовало, но ее название перекочевало из риторики правительства в городские легенды. Злодейская «подпись» заставляла пионеров массово снимать галстуки. Власти сразу же нашли и наказали распространителей слухов. А чтобы люди не отказывались надевать советские атрибуты, власти пошли на попятную и организовали целую кампанию: мол, это враг придумал, чтобы дети галстуков не носили. Но всё было тщетно. Использовать зажимы больше никто не хотел.
Авторы книги «Опасные вещи» проводят параллель с похожими ситуациями — например с историей об «адописных иконах». В XIX веке в нескольких русских губерниях крестьяне вдруг начали разбивать их и расцарапывать верхний слой краски. По слухам, где-то нашли иконы, к которым приложил руку сам дьявол. «Поклонись мне семь лет — будешь мой вовеки» — такую надпись искали крестьяне под окладом, опасаясь, что молятся иконе врага, незаметно подчиняющего их своей власти.
Так же и с «опасным» коробком спичек или зажимом: если ты носишь с собой предмет со скрытой меткой врага, значит, ты становишься его агентом. Поэтому к таким вещам боялись даже прикасаться.
В том же 1937-м в Париже проходила Всемирная выставка, для которой готовили композицию «Рабочий и колхозница» Веры Мухиной и Бориса Иофана. Скульптурную группу монтировали на территории завода. Когда работа была закончена, коллеги собрались отпраздновать событие. Посреди ночи звонит Иофан и передает слова испуганного охранника: на завод приехал Сталин, попросил включить прожекторы и минут двадцать рассматривал колхозницу. Кто-то доложил ему, что в складках юбки читается профиль Троцкого. Ко всеобщему облегчению, Сталин ничего в юбке не обнаружил и уехал.
На 1937 год пришлось и 100-летие со дня смерти Пушкина, которое отмечалось с особой торжественностью и служило символическим перерождением: «буржуазный» поэт должен был войти в советский пантеон наравне с летчиками и вождями. К юбилейной дате на обложках школьных тетрадей напечатали стихи поэта с иллюстрациями знаменитых художников. Внезапно в декабре школам и торговым точкам приказали изъять и уничтожить некоторые серии, выпущенные пензенскими и саратовскими фабриками. Почему?
На репродукции картины Васнецова полоски на мече и сапогах богатыря якобы складывались в контрреволюционный лозунг «Долой ВКП!». На портретах Пушкина властям мерещилась свастика: то на безымянном пальце, то прямо на лице.
Провели расследование и решили, что художник Смородкин специально вывел свастику, когда выполнял штриховку по картине Репина и Айвазовского «Прощание Пушкина с морем», а Петр Малевич на репродукции полотна «У лукоморья дуб зеленый» пририсовал трупам на земле красноармейские шлемы.
Школьники и учителя бросились выдирать обложки всех тетрадей без разбору, в том числе никак не связанных с юбилеем. Целый год дети заворачивали тетради в газету. По обвинению в диверсии Малевича сослали в Воркуту, а Смородкина — на Колыму, где тот потерял пальцы ног. На два десятилетия «оскверненные» обложки превратились в опасные вещи, хранение которых увеличивало срок при аресте.
Свастику находили везде: в узорах тканей, в конструкции лопастей маслобойки, на срезе колбасы, в пришитых крест-накрест пуговицах — в том числе на плаще самого Сталина. А тираж выпуска газеты «Правда» однажды был полностью уничтожен из-за одного снимка: на нем Сталин стоял рядом с болгарским коммунистом Димитровым, у которого челка свисала на лоб в форме свастики. Надзиратели в лагерях тоже должны были сохранять бдительность: одной женщине чуть было не дали второй срок за якобы вытканную свастику на самодельной детской одежде. После окончания Великой Отечественной в народе говорили, что пленные немцы из мести строили в СССР заводы и больницы в форме свастики.
В апреле 1937-го в украинской газете «Комуніст» опубликовали фото котельной нового промышленного комплекса. Через две недели после выхода номера в НКВД лежал донос, что в ветвях деревьев вокруг котельной умышленно скрыт портрет Троцкого. Фотографа и ретушера, который накладывал белила и якобы «выпятил» таким образом лицо врага, арестовали. Из-за одной этой фотографии было сломано несколько жизней.
В СССР издавались целые методички о коварных способах семиотического «вредительства», которое цензорам нужно было выискивать с особой тщательностью. Выпускаемую продукцию разглядывали через увеличительное стекло и писали кляузы обо всем, что выглядело хоть сколько-нибудь подозрительным: об игре света и тени, сочетании красок, дорисованных контурах.
По воспоминаниям журналиста Алексея Аджубея, зятя Хрущева, дежурный с лупой исчез из редакции «Комсомолки» только в 1950-х.
Всё это можно было бы считать абсурдом, если бы в истории не было случаев реального использования знаков. В оккупированной нацистами Норвегии немецкая цензура пропустила в печать огромный тираж рождественских открыток, не заметив зашифрованные в них символы норвежского Сопротивления. Гномы, одетые в цвета национального флага, открывали сундуки, узор на которых складывался в монограмму HVII (короля Норвегии звали Хаакон VII).
Автора рисунка объявили в розыск, но было поздно: открытки еще на пару лет стали «паролем» для участников Сопротивления. Они действительно размещали повсюду знаки для сплочения протестного сообщества, а немецкая полиция пыталась их запутать и вычислить, добавляя ложные сигналы.
У вымышленных зданий в виде свастики тоже были реальные прототипы.
Архитекторам-конструктивистам в 1920-е годы нравилось строить дома в форме огромных знаков, которые читались бы с высоты птичьего полета. Так в Ростове-на-Дону появился «театр-трактор», а в Самаре — школы в форме серпа и молота. В середине XX века в Сибири и на Урале рассказывали байки о домах в виде серпа и молота или букв «СССР», в Харькове — в виде первых нот «Интернационала». Для городов это был способ обрести уникальную идентичность в период массовой однотипной застройки.
В эпоху Хрущева и Брежнева с поиска внутреннего врага переключились на сферу внешней политики. Если в 1930-х за политический анекдот или слух сажали по статье «Антисоветская агитация и пропаганда», то в 1960–1970-х на любителей покритиковать родину смотрели как на результат влияния Запада или как на пособников ЦРУ, особенно когда те слушали зарубежное радио.
В 1960-е годы испортились отношения Советского Союза с Израилем. Новыми врагами стали сионисты, и нашелся очередной «символ зла» — звезда Давида.
Встревоженные граждане усмотрели скрытую диверсию даже в снежинках, напечатанных в журнале «Огонек». Потребовалось официальное подтверждение из Института кристаллографии, что снежинки в природе бывают шестиконечными.
Что уж говорить о перманентном страхе Третьей мировой. Знаки грядущей катастрофы видели в каждой мелочи: то колонка в газете не так написана, то Брежнев не так посмотрел. В школах обсуждали, что американский президент носит с собой чемоданчик с красной кнопкой: нажмет на нее, и все умрут. Из уст в уста передавалась инструкция, как спастись от облучения в случае ядерной войны: нужно пропитать одежду тертым хозяйственном мылом.
Самым страшным автомобилем в советское время была «черная машина» карательных органов. В 1930-е это была «эмка» или «маруся», на которой увозили арестантов, в 1950-е ходили слухи о том, что Берия на черной «Волге» похищает и насилует молоденьких девушек, а в 1980-е из взрослых страшилок родилась детская: в номерах черных машин выискивали зловещие буквы ССД, что означало «смерть советским детям».
Несколько историй связаны с Олимпиадой 1980 года в Москве.
Властям очень не хотелось, чтобы народ общался с иностранцами и тем более что-то у них покупал, поэтому перед Олимпиадой спецслужбы начали вбрасывать в массы «предупреждающие» слухи. Якобы иностранцы на улице предлагают детям жвачки с толченым стеклом, размещают в транспорте и кинотеатрах зараженные смертельной болезнью иглы и продают джинсы, полные вшей. Любое действие рассматривалось как знак того, что иностранцы хотят навредить советским гражданам.
Немецкая группа «Чингисхан» специально к «Евровидению»-1979 написала заводную песню Moskau, в которой поется о том, что Москва загадочна и полна огня, а любовь на вкус похожа на икру.
Песню запретили ставить на дискотеках из-за слухов о том, что в тексте скрыто послание: «Москау, Москау, закидаем бомбами! Будет вам Олимпиада, на руинах Кремля построим лагеря».
И люди верили, хотя многие учили немецкий в школе.
Однако это были уже последние отголоски гиперсемиотизации. В 1982-м украинские оперативники разглядели свастику на пуговицах вельветовых костюмов из Японии и доложили начальству. Чиновники даже разбираться не стали, написав на полях доноса: «Маразм 1937 года».
Однако поиск скрытой «семиотической опасности» пережил СССР и, разумеется, не является сугубо советским феноменом.
После теракта 11 сентября 2001 года на снимках вспыхнувшей башни-близнеца некоторым верующим привиделось лицо Сатаны. В разгар украинского кризиса 2014-го символику «укрофашистов» россияне нашли в расцветке забора на детской площадке. В Турции в 2016-м уничтожили сотни тысяч книг с упоминанием Фетхуллаха Гюлена, осужденного за подготовку военного переворота, — и в том числе ни в чем не повинный учебник по математике, где была задача про расстояние от пункта Ф до пункта Г.
Но военные конфликты — не единственная причина таких казусов.
Год назад мусульмане публично сжигали кроссовки Nike, подошва которых якобы оставляет след в виде слова «Аллах», заставляя покупателей оскорблять Всевышнего.
Певице Кэти Перри, выпускавшей обувь под своим брендом, пришлось отозвать из продажи черные туфли с глазами из-за обвинений в расизме. А летом 2020-го глава российского Союза женщин усмотрела пропаганду ЛГБТ в мороженом «Радуга».
Как и тысячи лет назад, человеком движет страх. Когда люди не знают, как реагировать на угрозу (неважно, исходит она от фашистов, расистов, иностранцев или врагов народа), они начинают проявлять «бдительность», находить взаимосвязи и сочинять легенды.
И всё же в парейдолии, апофении и гиперсемиотизации есть и положительные стороны. Благодаря способности проводить аналогии, мыслить абстрактно и оперировать образами люди создали множество разных культур и языков. Леонардо да Винчи писал, что символы и лица, увиденные им в трещинах на каменных стенах, вдохновляли его на новые произведения. А уж сколько фильмов и книг построено на последовательном разгадывании скрытых знаков! Маразм маразмом, но как скучно было бы жить, если бы мы всего этого не умели.
Аллометаморфопсия
Аллометаморфопсия — нарушение восприятия величины, формы, числа, локализации внешних объектов, их динамических характеристик. Называют также экзометаморфопсией. Расстройство может быть представлено рядом следующих проявлений:
макропсия — восприятие окружающих объектов с ощущением увеличения их размеров. Люди, деревья, строения кажутся крупнее, чем обычно. Кроме того, отдаленные объекты видятся более отчетливо, как «в подзорную трубу», хотя расстояние до них оценивается адекватно;
макротелеопсия — восприятие окружающих объектов с ощущением увеличения их размеров и сокращения расстояния между ними и пациентами. Так, больной, когда она переходит улицу, кажется, что приближающиеся машины наезжают на нее, хотя в действительности они находятся еще далеко от нее. Или больная садится мимо стула, промахивается, пытаясь взять в руки какой-то предмет, так как они кажутся ей расположенными ближе, чем это есть на самом деле;
микропсия — восприятие окружающих объектов с ощущением уменьшения их размеров. Близкие объекты видятся необычно маленькими, расстояние до них воспринимается будто бы нормально. Некоторые пациенты сообщают, что ощущают себя как «Гулливеры в стране лилипутов», ощущения увеличения своего тела у них, однако, нет;
микротелеопсия — восприятие окружающих объектов с ощущением уменьшения их размеров и увеличения расстояния между ними и пациентами.
 | При явлении метаморфопсии рекомендуем обратиться к психиатру |
Эти объекты воспринимаются как «в перевернутый бинокль»: «Все как-то отодвинулось, кажется маленьким, на удалении». Больная рассказывает: «Бывает, я резко проснусь, от крою глаза и вижу, что какая-нибудь вещь резко удаляется и превращается в точку. При этом я четко вижу ее во всех деталях». Другая больная сообщает, что она неоднократно натыкалась на деревья, людей, так как ей казалось, что они еще далеко. Несколько раз из-за этого она едва не попала под движущийся автомобиль. Возникающие у таких пациентов страх переходить улицу, самостоятельно передвигаться по оживленным местам может быть расценен как навязчивый, но это не так, такой страх является естественным и вполне понятным. К.Ясперс говорит не о физической, а о «духовной удаленности» — он, видимо, имеет в виду явления деперсонализации;
микротелеоакузия — звуки из окружения пациентов кажутся им ослабленными и до носящимися как бы издалека. Больная рассказала, что несколько раз из-за этого она «блудила в лесу», так как на ее зов люди откликались как бы с большого расстояния и ей трудно было определить направление звуков;
макротелеоакузия — звуки из окружения пациентов кажутся им более громкими и доносящимися как бы с близкого расстояния;
макроестезия — предметы на ощупь кажутся пациентам несколько увеличенными в размерах, чем они определяют это визуально;
микроестезия — предметы на ощупь кажутся пациентам несколько уменьшенными в размерах, нежели они определяют это визуально;
димегалопсия — объекты воспринимаются пациентами деформированными, скошенными, перекрученными вокруг оси, изогнутыми, как бы с зубчатыми линиями, диспропорциональными;
диплопия — удвоение зрительного восприятия, когда вместо одного реального наглядного оптического образа в сознании пациентов представлено два совершенно одинаковых;
диплоакузия — удвоение слухового восприятия, когда вместо одного реального акустического наглядного образа в сознании пациентов представлено два совершенно одинаковых;
полиопсия — расстройство, при котором вместо одного реального наглядного оптического образа в сознании пациентов представлено три и более идентичных образов, правда, как бы постепенно затухающих. Иногда последние могут восприниматься находящимися на одной линии восприятия, и тогда каждый последующий образ кажется несколько меньшим, чем предыдущий. Появление этого расстройства и других подобных ему кажется не очень ясным. Полиопсия весьма напоминает галлюцинаторную палилалию и аналогичные последней нарушения. Похоже на то, что здесь наблюдается нечто вроде феномена реверберации, когда реальный образ порождает другой, мнимый, а он, в свою очередь, — еще один и так далее, подобно тому как повторяется и постепенно замирает в горах эхо звука;
полиакузия — расстройство, при котором вместо одного реального акустического наглядного образа в сознании пациентов представлено три и более идентичных об разов;
диплонафия — расстройство, при котором вместо одного реального тактильного наглядного образа в сознании пациентов представлено два идентичных тактильных образа;
полинафия — расстройство, когда вместо одного реального наглядного тактильного образа в сознании пациентов представлено три и более идентичных образов;
порропсия (греч. porro — далеко, opsis — зрение) — восприятие объектов таким образом, что это вызывает ощущение удлинения, растягивания пространства вдаль от пациента. Дома кажутся вытянутыми в длину, улица воспринимается уходящей в бес конечную даль. Больная, поднимаясь, например, по лестнице, промахивается мимо ступенек, она роняет посуду, а не ставит ее на стол, так как и лестница, и стол воспринимаются ею вытянутыми вдоль от нее и как бы отдаленными;
оптическая аллестезия — нарушение способности адекватно локализовать источник наглядных зрительных образов. Например, пациенты сообщают: «Смотрюсь в зеркало, а свое отражение вижу как бы затылком, где-то сзади. Знаю, что этот предмет находится впереди меня, но я вижу его как бы за спиной. Вижу, что человек идет впереди меня, но мне он кажется находящимся по правую руку»;
акустическая аллестезия — нарушение способности адекватно локализовать источник наглядных слуховых образов. Пациенты рассказывают об этом так: «Вижу, что человек впереди, он что-то говорит мне, но его голос слышится позади меня. Свой собственный голос я слышу так, будто он звучит в моей голове. Просигналила ма шина справа, а увидела я ее слева»;
обонятельная аллестезия — нарушение способности адекватно локализовать источник наглядных обонятельных образов. Например: «Чувствую запах бензина, только где-то внутри себя».
Нарушение восприятия динамических характеристик объектов проявляется такими симптомами. Во-первых, это восприятие неподвижных объектов движущимися. Так, пациент видит, как стоящий на тормозах автомобиль начинает движение и с нарастающей скоростью едет на него, понимая в то же время, что это ошибка его зрения. В некоторых случаях, напротив, движущиеся объекты воспринимаются как находящиеся в покое.
Во-вторых, иногда неверно определяется направление движения объектов: их движение направлено, как это видят пациенты, не вперед, а назад. Кажется, например, что машина едет за дом наперед. Встречаются, в-третьих, нарушения восприятия скорости движения объектов, она кажется замедленной — цайтлюпен или, напротив, увеличенной — цайтрафтер. Наконец, движение объектов может восприниматься не плавным, а как бы прерывистым, толчкообразным — феномен слежения, нередко наблюдающийся при употреблении галлюциногенов.
Последнее проявление аллометаморфопсии — это утрата способности воспринимать объемные характеристики наглядных образов. Объекты видятся пациентам двумерными, плоскими, как на слайдах, фотографиях. Это редкое нарушение является как бы антиподом порропсии.
Заметим, что проявления ауто и аллометаморфопсии могут возникать одновременно — амбивалентная метаморфопсия. Больная сообщает: «Вдруг комната отодвинулась вдаль, стала маленькой, а окно напротив меня — крохотным. Начали падать боковые стены, они валились к середине комнаты одна на другую. Их было много, я еще подумала, от куда их столько взялось. Моя голова увеличилась, особенно сильно она вытянулась в высоту — где-то до полуметра. Правая рука увеличилась, стала как надутая, не моя, она не ощущала боли. Тело уменьшилось, стало как у подростка. И было цвиркание в голове. У меня оно всю жизнь, то есть, то нет. Была паника, я напугалась до ужаса. Все это длилось минут 10–15. Такое повторялось потом несколько раз».
Другая больная рассказывает: «Бывает, проснусь, открою глаза и вижу, как предметы или какой-то один из них приближают ся, наезжают на меня, становятся все больше и больше. А случается и наоборот: телевизор, например, удаляется от меня, становится все меньше, превращается в точку, но я все дета ли его различаю так же четко, как и обычно».