Как понять что ты приемный ребенок

Дарья Емельянова: «Оказывается, меня звали Верой»

Читайте также

Ви-джей Арчи: «В сердце мамы — я и целый мир»

Мама и папа взяли тебя из детского дома. Каково узнать это, когда ты уже взрослый? Как с этим жить? Почему детям важно знать, откуда они, даже если кровные родители отказались от них?

Дарья Емельянова живет в Санкт-Петербурге, работает с детьми и точно знает: говорить о серьезном с малышами и подростками можно и нужно, а как и когда — подскажет любящее сердце. Дарья знает, что это важно, потому что ее саму удочерили в три месяца. Об этом она узнала только в 29 лет, и жизнь ее поменялась. Дарья рассказала об этом в интервью фонду «Измени одну жизнь».

«Мне уже нужна была правда»

В детстве у меня не закрадывалось никаких сомнений в том, что я дочка моих мамы и папы. Никаких подозрений не было, хотя, когда мне было семь, в семью взяли еще девочку, мою старшую сестру. Она была уже взрослая, уже все понимала, от нее ничего не скрывали. Я ревновала к ней маму и папу.

Все началось, когда я пошла в музыкальную школу. О том, что я не «мамина и папина», мне начали говорить дети: «А это не твои родители». «Почему?» — спрашивала я. «Потому что тебя удочерили». «Это сестру удочерили! Чего вы меня путаете, чего вы ко мне лезете?» Такое повторилось раз, два.

Городок, где я выросла, маленький, все друг друга знают. Многие решили, что это их обязанность: разоблачать неправду. Однажды я лежала в больнице. Медсестра, взрослая женщина, между делом мне сказала: «Это вообще не твои родители, ты удочеренная».

Мне было лет 12. Тогда я, конечно, задумалась. У мамы спросила. Она ответила: «Ну что ты глупости слушаешь?!» Я выкинула это из головы. Правда, с тех пор сомнения поселились в моем сердце.

Дарья Емельянова. Фото: из семейного архива.

Про удочерение я узнала наверняка, когда мне было 25 лет. Мамы уже не стало. Папа то болел, то грустил. А рассказала мне крестная. Было застолье, и она рассказала мне с посылом «все, не могу больше молчать».

Я молча послушала, приехала домой, и у меня случилась сильная истерика. Одно дело, когда тебе просто кто-то что-то говорит. Это просто информация. Другое — когда тебе это сообщает человек, который семью твою знает всю жизнь. Происходит осознание.

Начала обзванивать всех маминых подруг, мне нужна была правда. Все молчали как партизаны, кроме одной. Приехала ко мне, сказала, что может подтвердить и рассказать все, что знает. Тогда меня волновало одно: меня что, какие-то алкоголики родили? Был страх.

Мама работала в соцзащите, я слышала истории: «Вот, они пьют, сексом занимаются, потом дети рождаются». Хорошо помню повторяющуюся дома фразу: «Зачем нищету плодить?» Мама работала с такими семьями. Но ее подруга рассказала: девочка-студентка из хорошей семьи рано родила, чуть ли не в 16 лет, и родители велели ей оставить ребенка. То есть меня.

«Как поговорить с мамой? Я ее так боюсь»

С папой я тогда не осмелилась поговорить. Мне сейчас пишет много взрослых людей в подобной ситуации. Женщина под сорок у меня однажды спросила: «Как поговорить с мамой? Я ее так боюсь». Когда ты знаешь, остается последний шаг. Но как его сделать, ты не знаешь. Это большая боль. Я сама к этому шла четыре года.

Было время, когда я не думала об этом: была куча других задач, проблем, я «жила жизнь». Но периодически волнами накатывало. Перед 29-м днем рождения я почувствовала острую необходимость поговорить с папой: поняла, что, если не сделаю этого — умру.

В тот момент я случайно (хотя я верю, что все случайности вовсе не случайны) познакомилась с одной девушкой, Ольгой. Я подписалась на нее в Instagram. Оказалось, она тоже узнала, что удочеренная, ищет родную мать. Я увидела у нее пост: «Если у вас такая же ситуация — пишите». Я написала, Оля прислала номер телефона и мы созвонились. Этот разговор стал толчком, «волшебным пенделем», который дал мне сил для разговора с папой.

«О том, что я не «мамина и папина», мне начали говорить дети: «А это не твои родители». Фото: из семейного архива.

Позвонила папе и сказала, что все давно знаю, мне тяжело, мне нужна правда. По телефону он не стал ничего мне рассказывать, сказал: «Приедешь, поговорим». Приехала в наш городок через какое-то время, когда смогла. Мы долго сидели и смотрели телевизор. Молча. В конце концов я сказала: «Папа, мы можем с тобой до утра так сидеть, но я приехала по делу».

Разговор был неинформативный совсем: папа очень сдержанный человек, весь в себе.

— Ну да, мы тебя взяли.

— А почему меня оставили?

— А почему они всех оставляют?

Ноль информации, в общем. Но важность разговора заключалась вот в чем: когда я услышала правду из папиных уст, ко мне пришло окончательное осознание.

Я, если честно, обалдела. Все-таки я до последнего надеялась, что он скажет: «Это все выдумки. Маленький город, сплетничают все». Потом, анализируя, я поняла, что, узнав правду, не могу жить как раньше. Это выход из зоны комфорта. Это новый уровень: нужно что-то делать, напрячь себя, решать новую задачу, которую не хотелось решать. Но сидеть сложа руки уже было нельзя после этого: Оля интересовалась, как и что. Я не могла ей сказать: «Ничего, сижу сложа руки». Оля проконсультировала меня по поводу следующих шагов: как писать заявления, куда посылать, чтобы мне прислали повторное свидетельство об удочерении.

Просила папу, он писал заявления. В свидетельстве было указано мое настоящее имя и мой настоящий день рождения. Когда я это увидела, была в шоке, конечно. Оказывается, меня назвали Верой. И родилась я 14 августа.

Предпринимаю шаги, чтобы найти биологических родителей, хочу хотя бы посмотреть, на кого я похожа. Это может показаться мелочью для кого-то, но для меня это невиданная роскошь: увидеть родственников по крови.

С папой у нас все нормально. Мне кажется, он боится, что я, не дай бог, его забуду. Но я не собираюсь делать этого. У меня нет претензий ни к кому: ни к людям, которые меня растили, ни к людям, которые меня оставили в роддоме.

«А чего ж раньше не сказали?»

Знание о том, что ты усыновлен, что твои родители — не твои родители, на самом деле рвет крышу. Но я еще могу себя сдержать. У меня есть потрясающая соратница в лице Оли: не устану про нее говорить. Мы с ней на одной волне, у обеих есть силы на это, энергия. Идем дальше, поддерживая друг друга.

Я написала свою историю в социальных сетях, и мне стали писать люди, которые не знают, как им жить с такой же информацией о себе. Многим не хватает просто доброго слова поддержки. Им нужно, чтобы кто-то сказал им: они не какие-то неправильные существа. У многих такие мысли. У меня самой такие мысли были.

Мне всегда казалось, что моя жизнь внутри семьи — какая-то не моя, чужая, что я не понимаю родителей. Устройство нашей семьи вызывало протест. Взрослые меня все время спрашивали: «Чего тебе не хватает-то?» Родителям было непросто со мной. Было чувство, что из одной среды меня взяли и поместили в другую. Потом поняла, что всякое же может быть. Одно дело — взять чужого ребенка, а ты попробуй полюби его. Сердцу же не прикажешь. Материнский инстинкт по отношению к нему может включиться, а может — и нет.

Только сейчас понимаю, отчего во многих ситуациях я видела даже ненависть к себе, природы которой не знала. Никогда не было ощущения, что родители — моя стена, люди, которые простят все.

«Часто мне пишут приемные мамы: вот мы усыновили ребенка, как вы думаете, когда и как рассказать ему?» Фото: из семейного архива.

Когда узнала правду, все разложилось по полкам. И одна только мысль: «А чего же раньше не сказали? Ведь все так просто». Но что-то мешало. Привычка молчать, не выносить сор из избы, не жаловаться. Важно говорить об этом, нужно, необходимо.

Часто мне пишут приемные мамы: вот мы усыновили ребенка, как вы думаете, когда и как рассказать ему? Я честно отвечаю, что не гуру. Сама понятия не имею, когда рассказывать. Но могу предположить, что подскажет любящее сердце. Любящее сердце — залог успеха в любой ситуации.

Можно рассказать прямо сейчас: «Знаешь, ты у нас долгожданный, волшебный ребенок. Мы тебя ждали-ждали, и ты пришел из животика одной женщины. И пришел к нам. Представляешь, как необычно? Если захочешь узнать побольше, все тебе расскажем. А пока просто знай».

Я открыта для общения по теме усыновления. Назло всем табу буду продолжать об этом говорить. Для меня самой это терапия. Когда я увидела отклик, то поняла, насколько это важно. Если кому-то сложно, нужно с кем-то поговорить по этой теме, напишите мне. Хочу продолжать цепочку добра. Продолжать что-то хорошее.

Елена Мачинская, приемная мама, психолог фонда «Измени одну жизнь»:

Есть люди, которые, пройдя через тяжелые испытания в жизни, ломаются, озлобляются или стараются забыть, отречься от своего трудного опыта.

И лишь самые сильные находят возможность жить дальше, они помогают выбрать верную дорогу тем, кто находится только в начале пути. Не зря Фридрих Ницше сказал про таких людей: «Быть великим — значит давать направление».

Мне часто приходится говорить с замещающими семьями про тайну усыновления. Очень часто родители просто не знают, когда стоит сказать ребенку о том, что он приемный, поэтому они стараются годами оттягивать этот разговор. Пока однажды не понимают, что пауза затянулась, ребенок уже слишком взрослый, чтобы вот так вывалить на него информацию.

Ребенок взрослеет, задает все более и более сложные вопросы: «А я тоже был у тебя в животике? А почему у тебя нет фотографий, где я маленький?»; «Мама, а в каком родильном доме я родился?»; «Мама, а тебе тоже делали УЗИ, когда ты была беременной? Тебе сказали, кто родится?»; «Скажи, когда я родился, я сразу закричал? А кто придумал мне имя?» Ком лжи нарастает.

Тайна начинает трещать по швам: «Почему вы с папой и все родственники высокие и светлые, а я такой низкий и темноглазый?»; «А почему у вас с папой первая группа крови, а у меня вторая?»

Чем больше клубок лжи, тем сложнее его распутать, сложнее объяснить, зачем столько лет приходилось лгать тому, кто доверяет родителям безусловно. Многие папы и мамы считают, что это нужно для того, чтобы защитить его. Вдруг над ним в школе будут смеяться? Или соседки будут пальцем показывать?

Однако вот что получается на самом деле: тайну хранят не от соседей, не от одноклассников, а от самого ребенка. Чаще всего вокруг все и так знают. Слишком много обычно свидетелей, и всех молчать не заставишь. Это и персонал роддома, где родился ребенок, и сотрудники опеки, и педагоги и няни дома малютки, где жил малыш какое-то время, судья и секретарь суда, и та машинистка, что готовила дело, и тот следователь, что разыскивал мать, которая оставила ребенка, и участковая медсестра, и…

Список слишком велик для того, чтобы тайна навсегда оставалась тайной. Вероятность того, что кто-то из этих людей однажды окажется, к примеру, соседкой или матерью одноклассника, далеко не нулевая. Разве лучше, чтобы ребенок узнал правду от того самого одноклассника, чья мать однажды за обедом проболтается о том, что знает? Сомневаюсь.

Эта правда может слишком дорого стоить. И первое, что будет уничтожено, — это доверие, опора, на которую, как кольца на пирамидку, нанизываются отношения близких людей.

Именно поэтому так важно быть честным с ребенком с самого первого дня, с самой первой секунды. Близкие доверительные отношения с сыном или дочерью гарантированно становятся фундаментом, на котором сформируется здоровая зрелая личность. И, даже если однажды кто-то попробует сказать в насмешку, что он приемный, ребенок сможет спокойно и твердо ответить: «Да, и у меня самые лучшие на свете родители».

Материал подготовлен и опубликован совместно с «Аргументы и факты».

Источник

Как я узнал, что меня усыновили 24 года назад

СОВРЕМЕННЫЕ ПРАВИЛА УСЫНОВЛЕНИЯ, во избежание психологических травм, рекомендуют сообщать приёмным детям историю их появления в семье как можно раньше — иначе взрослые усыновлённые могут чувствовать, что их жизнь до того, как они узнали правду, была фальшивкой.

Примерно два года назад я почувствовал, что в моей жизни что-то не так. Я не мог объяснить, что именно, но казалось, что схема «кто я такой» просто не складывается. Видимо, у меня началась депрессия. Я пошёл к психотерапевту и там понял, что часть моих проблем и вопросов к миру связаны с моими отношениями с отцом, который умер одиннадцать лет назад.

Пока он был жив, у меня было ощущение, что мой папа от меня отгораживается. Почему мы не были так близки, как могли бы быть? Я спрашивал об этом маму, но каждый раз она отвечала, что папа просто много работал, чтобы прокормить семью, и не мог уделять мне много времени. «Но мы всё равно тебя любили», — говорила мама.

В моём детстве мама всегда говорила за двоих, за себя и за папу. Папа не очень много со мной разговаривал. В некотором смысле папа был инструментом, чтобы управлять мной: когда в начале переходного возраста мама не справлялась с моей вспыльчивостью, она звала папу. Я помню, что прятался в своей комнате, забаррикадировавшись там. Папа не был тираном, просто у нас не было никакой близости, я никогда не чувствовал теплоты от него, он никогда меня не подбадривал. Так я его и запомнил — мы сидели в отдельных комнатах, встречались в коридоре и за столом на кухне, молча ели, папа смотрел телевизор. Когда я доедал, я вставал и клал тарелку в раковину — это был весь наш семейный вечер.

Папа просто много работал — на какое-то время я принял это мамино объяснение и думал, что успокоился. Но это не решало моих проблем, а только маскировало их. Я не мог двигаться дальше ни по работе, ни в отношениях с людьми, ни в своих отношениях с миром. У меня было ощущение, что я застрял на каком-то уровне, а следующую ступеньку просто не вижу — куда мне идти и зачем.

Почему мы никогда не смотрели и не пересматривали видео, где я был маленький? Почему родители никогда не рассказывали ни одной истории о том, как мама была беременна мной? Мои подруги, у которых есть дети, постоянно вспоминали, как одной во время беременности всё время хотелось плакать, а другой — в «Макдональдс». А мама ничего такого не рассказывала. Но я всё время спорил с собой: почему она должна была мне об этом рассказывать? Может быть, это был тяжёлый для неё период.

Ещё я часто думал о наших семейных фотографиях — у нас их было много, особенно из юности моих родителей. А моих совсем детских фотографий у нас не было. Я спрашивал у друзей, есть ли у них фотографии, где их забирают из роддома? У многих были. Но я сам себе объяснял их отсутствие тем, что, наверное, моя мама суеверная и не разрешила меня снимать. Первые фотографии у меня появились, когда мне было примерно полгода. В общем, всему, что мне приходило в голову, я находил оправдания.

Два месяца назад я проснулся и подумал, что всё-таки что-то не так. Я думал об этом весь день на работе, снова стал спрашивать друзей о фотографиях из их детства, о рассказах их мам. Ещё я вдруг вспомнил, что у меня было свидетельство о рождении от другого числа — с разницей в несколько месяцев с моим днём рождения. Мама говорила, что это копия, потому что первое потерялось. Но она настолько аккуратный человек, что хранит даже копию моего первого паспорта в отдельной папке в комоде, и на этой папке стоит подпись «Копия первого паспорта Юры». Мама просто не могла потерять моё свидетельство о рождении.

И самое главное — когда смотришь на друзей и их родителей, сразу видишь, кто чья копия, в любой семье ребёнок похож на папу или маму. А я смотрел на свои фотографии и понимал, что ни на кого не похож. Но я снова и снова себя переубеждал — может, у меня глаз замылился? Спросил у друзей, они сказали: «Юра, ты правда не похож на них».

Это всё сложилось в цепочку каких-то неувязок и нестыковок, которые надо было как-то разрешить, но непонятно как. Пока не спросишь, не узнаешь, а спрашивать страшно, это не вопрос из категории «спросил и забыл». Такой вопрос надо чем-то подкреплять. Даже если ты прав — придётся объяснять, как ты это понял. А если тебе скажут, что ты не прав, нужно будет объяснить, почему ты так думал.

Я нервничал весь день и понимал, что не могу поехать домой, потому что мама увидит, в каком я состоянии, и начнёт задавать мне вопросы. В этот момент мне написала подруга и позвала в гости. Я рассказал ей о своих терзаниях, и она меня спросила, что будет, если ответ окажется таким или иным. Я сразу сказал, что ничего не изменится, моя мама останется моей мамой, но я боюсь её обидеть.

Приехал домой в час ночи, мама не спит, встречает меня. Я подумал, чего она не спит? Может, это ещё один повод поговорить прямо сейчас? Я не знал, с чего начать, с извинений? Или с каких-то историй, которые подведут к вопросу? Мне кажется, даже если неделю готовиться к такому разговору, ты всё равно не будешь к нему готов, у тебя просто все слова улетучатся.

В общем, я взял себя в руки и сказал: «Мам, я, наверное, сейчас могу тебя обидеть, но ты не обижайся, у меня такой вопрос…» Мама вскочила с кровати: «Что случилось?» Я продолжил: «У меня тут много мыслей, ещё раз повторяю, ты, пожалуйста, не обижайся». В комнате горел только ночник, везде свет выключен, и я всего её лица не видел, но видел глаза, которые стали огромными. Мне кажется, я даже слышал, как у неё сердце стучит. И я понимал, она нервничает, но какое-то время ничего не мог сказать. Правда, мне так хотелось знать правду, что любой исход событий меня успокоил бы. В итоге я сказал: «Мам, мне кажется, что я не ваш родной сын с папой».

Молчание. Я не знаю сколько оно длилось, потому что я сказал и у меня в ушах зазвенело. И вот я сижу и понимаю, что-то сейчас будет, к чему я на самом деле не готов, хотя вроде бы готовился. И тут мама говорит тихим-тихим голосом: «Да, ты прав».

Какие эмоции у меня были в тот момент? Никаких, потому что мама начала плакать. И я не успел подумать, побежал её обнимать, и у меня тоже потекли слёзы. Мама сказала: «Я очень боялась, что ты от меня уйдёшь». Хотя я в жизни о таком не думал на самом деле. И сейчас не думаю. Но опасения мамы меня не обидели, я её понимаю. Она сказала, что хотела рассказать, когда мне исполнилось восемнадцать лет, но увидела, что я к этому не готов. И я согласен с ней, в тот момент я правда не был готов, всё случилось самым правильным образом. Для меня просто немыслимо, как она смогла хранить эту тайну двадцать четыре года. И я, если честно, сам удивился, что смог её об этом спросить.

Мы просидели с ней до шести утра, у меня было много вопросов. У меня как будто камень с души упал. За эти пять часов, которые мы проговорили, решились, кажется, восемьдесят процентов моих проблем, всё встало на свои места.

Я видел реакцию мамы — она выдохнула в один момент. Мы сидели на кухне, она сделала огромный вдох и выдох. И я понял, что теперь пойдёт совсем другая жизнь. На следующий день мы поехали в «Ашан» и, кажется, скупили его целиком. Мы просто шли мимо полок, и мама говорила: «Я хочу розовую швабру». И я говорил: «Берём». «Я хочу кофемашину». Мы взяли эту машину. «А давай кому-нибудь такую подарим?». Помню, у нас в телеге оказалось две кофемашины, шесть огромных багетов. С кунжутом — мне очень хотелось, с сыром, с беконом, обычный и ещё какой-то. Когда мы подошли к кассе, нам было очень весело. Мы не заметили, как пролетело часа три с половиной.

Когда мы приехали домой, я говорю: «Мам а что мы с тобой купили?» Зачем нам было столько багетов? Зачем нам две кофемашины? А два огромных пакета с чипсами? С беконом и с сыром. Мы их не съели, мы их потом выкинули, они отсырели. Но это была терапия. Мы себя чувствовали очень близкими людьми, лучшими друзьями.

Мама рассказывала, что практически ничего не знает о моих биологических родителях. Я сейчас называю их «родителями», но для меня это очень сложное слово, в нём много эмоций. Мама их ни разу не видела. Меня родила женщина, у которой уже был один ребёнок, от какого-то случайного мужчины, мама говорила, что это был солдат. При рождении меня звали Сергей Сергеевич Жданов.

Папа и мама прожили вместе тридцать шесть лет и шестнадцать из них пытались завести детей, поэтому они решились на такой шаг. Мама рассказала, что они приехали в дом малютки просто посмотреть, как там всё устроено, и ей стали показывать детей.

«Я подошла к каждой люлечке, вас там было несколько, подошла к тебе, а ты лежишь, смотришь на потолок и как будто там что-то ищешь, а потом увидел меня и закричал. Я голову убрала, ты перестал кричать, снова на тебя посмотрела, ты снова кричишь. Я не знала, дадут ли мне вообще усыновить ребёнка, но я стала носить тебе пелёнки и еду. Две недели это продолжалось. Потом позвонили, говорят, приезжайте, вы прошли медкомиссию. Я сломя голову бегу в дом малютки». Главврач по правилам должен был рассказать маме обо всех детях, кто чем болеет, у кого кто родители, чтобы она могла решить, кого забирать. Но мама не стала ничего слушать и сказала: «Мне ничего не надо, я хочу именно этого мальчика забрать».

Меня назвали Юрием Владимировичем Мельниковым, поменяли дату рождения с 18 июля на 23 декабря. Я читал потом, что тайна усыновления разрешает изменение даты в пределах полугода, чтобы родители могли как-то замаскировать появление ребёнка, если им это важно.

Мама говорила: «Мы всё поменяли, сделали новую дату рождения, нам выдали документы, всё вроде бы хорошо, а я хожу по квартире с тобой на руках и думаю — ведь я же последнее у тебя забрала, что у тебя было от рождения, дата и имя, и я так не смогла». Она обратилась в суд, чтобы изменить мою дату рождения в документах на настоящую, поэтому у меня и было то самое свидетельство о рождении с другой датой.

Я считаю, что моя мама — героиня: когда ты вынашиваешь ребёнка девять или даже семь месяцев, у тебя просыпается материнский инстинкт, ты успеваешь подготовиться к этому, в твоей голове это как-то укладывается. А тут за две недели всё решилось. Мне кажется, со временем я тоже усыновлю ребёнка. У нас рядом с домом раньше был детский дом — небольшой и детей немного. А ещё огромная детская площадка. И мне всегда было обидно, почему дети из детдома всегда были отдельно, их никуда не брали. Они держались своей стайкой. Они просто боялись.

Ещё я спросил маму, как ей кажется, не поэтому ли у нас были такие сложные отношения с отцом, не такие, как мне хотелось или нам хотелось вместе? Мама ответила, что да, наверное. Родители познакомились, когда маме было четырнадцать, а папе шестнадцать, и с тех пор больше не расставались — кроме одного случая, когда маму положили на десять дней в больницу, а папа один уехал в запланированный отпуск. А потом появился я, и маме пришлось выбирать между мной и папой, который привык, что всё её внимание направлено на него. Наверное, папа тоже хотел моего появления, но просто оказался к этому не готов. Мама говорит, что папа был совершенно не против усыновления, но когда вас становится не двое, а трое — это другая ситуация.

Я был обижен на отца, я десять лет с момента его смерти пытался понять, почему он был таким отстранённым. Мама всё время возила меня по разным циркам, театрам, дни рождения мне устраивала, а папы как будто не было. Теперь всё стало понятно, но я никого не виню.

Искать мужчину и женщину, от которых я родился, не хочу. Интересно, конечно, почему они так поступили. Но если бы я остался у той женщины, у меня была бы совершенно другая жизнь, а мне другой не надо. И ещё есть вопрос — на кого я похож больше, на папу или на маму. Мне это до сих пор интересно. Но я понимаю, что ответ уже не узнаю.

Одноклассника нашли в лесопосадке. К усыновившим относится, как к родителям. А что такого: вырастили, воспитали. Сам хороший человек и его усыновители. Родители, теперь уже.

На маму! на ту маму что воспитала! хотя бы потому что она воспитывала, сидела с тобой рядом когда ты болел, горевала когда у тебя было горе, и радовалась вместе с тобой твоим радостям!

Не обязательно похож не похож, моя подруга копия своей мамы в молодости, просто одно лицо, когда я ей об этом сказала рассматривая фотки ее родителей в молодости, она поворачивается ко мне и спокойным спокойным голосом говорит ну может быть, но только они меня удочерили. для меня это стало таким потрясением. Я знала ее всю жизнь они так похожи как две сестры а тут такое, но родители у нее были супер.

Я поздно узнал, лет в 25, нашел случайно свидетельство. С папашей были похожие » отношения», как у автора поста.

Может, и правда, давно уже нужно отменить тайну усыновления. В Европах вон тоже она была лет 50 назад. А сейчас с точностью до наоборот (по крайней мере, в Италиях), родители ОБЯЗАНЫ сообщать ребенку о том, что он усыновлен. А также не скрывать это от третьих лиц. Может, так и лучше для самого усыновленного. Все равно потом как-то узнает, зато это не будет для него шоком.

Все такие чувствительные, появляется стойкое ощущение что это перевод с какого-то американского. То фоток там каких-то нет, то еще чего. И отец не так относился. Да бывает к родным детям хуже относятся. А тут все плачут, обнимаются, я видать в каком-то не таком мире жила.

Знакомый парень тоже усыновленный. Мать рассказала ему об этом в день перед его свадьбой. После этого они стали еще роднее, хотя куда уж больше. Его любят сильнее, чем родную дочь.

Сейчас все это проверяется гораздо проще.

25 тыр., анализ ДНК и все знаешь.

Как сказать об этом жене?

Случаи из практики 109

— Вы говорите о чисто физиологических аспектах или о чем-то ином?

— К счастью, рост происходит постепенно и у вас было время чтобы адаптироваться.

— Кстати о мужчинах – вы состоите с кем-нибудь в отношениях?

— А найти мужчину своего роста вам, наверное, очень трудно?

— И вы собрались выяснить правду?

Случаи из практики 100 (Юбилейный выпуск)

— Ну да, у нас визуальные образы заменены на другие чувства, осязание, обоняние и слух.

— То есть вас встревожил не сам факт появление снов, а их содержание?

— Именно! – с жаром воскликнула девушка. – Я начала видеть образы!

— Обычно мне видится одна и та же комната, мебель, старый телевизор в углу, цветы на подоконнике и красивая женщина в длинном белом платье.

— Белом? – недоуменно спросила я. – Вы же говорили, что родились незрячей…

— В том-то и дело, что я никак не могу знать то, как выглядят цвета, что вон тот предмет – это цветочный горшок, а вот эта квадратная штука – окно. Когда это случилось в первый раз, у меня случился приступ паники и я начала думать, что ко мне стало возвращаться зрение.

— Но это оказалось не так?

— Я осталась такой же слепой, как и раньше. Обратилась к офтальмологу, и она не нашла никаких изменений. Спустя неделю мне привиделась другая картина – большая ванна с облупившимися краями и стиральная машина, из которой та же самая женщина вынимала белье. Я спрашивала у родителей кем она могла бы быть, описывала ее прическу, зеленые глаза, родинку на шее. Но они так ничего и не ответили – отец просто промолчал, а мать обняла и сказала, что это просто сон и ничего больше.

— Вас это не успокоило?

— Ни капельки, поэтому я отправилась к сомнологу. Было непросто найти такого специалиста, но я таки попала на прием и рассказала все, что со мной происходит. Результат оказался нулевым – с нервной системой все в порядке, эмоциональный фон тоже. Но врач сказала, что тут возможно какие-то проблемы с психикой и порекомендовала обратиться к психиатру. Но я побоялась идти в больницу – не хотела, чтобы меня запихнули в комнату с мягкими стенками и решила, что сначала попробую сходить к психологу…

— Есть одна… Во-первых, есть один непреложный факт – нельзя видеть сны в картинках, если родился незрячим. А во-вторых, давайте вспомним как мы объясняем детям названия вещей или явлений. Например, если рядом раздается лай, то мы говорим, что эти звуки издает собака, или если ребeнок тыкает пальцем в небо, то взрослые объясняют, что оно голубое.

— Вы хотите сказать, что я просто не могу знать, как выглядят различные объекты, раз никогда их не видела и мне никто не рассказал об их названиях?

— И как такое может быть?

— Либо вы попросту забыли об этом. И причин этому может быть достаточно много, к примеру психическое расстройство, которое часто называют раздвоением личности. Может быть дело в невероятно сильном внушении или чем-то подобном.

— Это вряд ли, я много раз была у офтальмолога, причем в разные периоды жизни – и она всегда говорила одно и то же: мое зрение полностью атрофировано. Нельзя убедить человека в том, что он не в состоянии сделать от природы.

— Хм… Первый раз, кажется, был лет в семь. Мы тогда пришли к Александре Павловне – я у нее всю жизнь наблюдалась. Но что происходило, точно сказать не могу – много лет уже прошло.

— Вот мы и пришли к главному вопросу – а не может ли это быть врачебной ошибкой? Может вы на самом деле умеете видеть, но это происходит незаметно для вас?

— Если вы считаете это необходимым, то конечно. Сейчас схожу за ней.

— У меня возможно серьезные проблемы, мама. Думаю, нам стоит сегодня-завтра наведаться к другому врачу и проверить зрение. Я хочу знать мнение со стороны.

— В этом нет необходимости, – поспешно ответила родительница. – Уверена, что там будет тот же самый результат.

— Почему вы так думаете? – спросила я.

— Ну это же моя дочь, и я точно заметила если бы она неожиданно начала видеть.

— Это… это ложь! Я тут совершенно не при чем!

— Мама, ты что, знаешь, что со мной?! – несмотря на отсутствие зрения, от Елизаветы не ускользнуло то, как дрогнул голос матери.

— Умоляю, скажи мне! Я должна знать!

— Я не могу! – воскликнула Алевтина и, вскочив на ноги, поспешно отошла в дальнюю часть комнаты.

Воцарилось молчание, прерываемое только всхлипами рыдающей девушки. Она явно не ожидала что мать от нее что-то скрывает. И чем больше времени проходило, тем горше становилась эта обида. Елизавета начала постепенно складывать в уме различные события из собственной жизни. Вытерев слезы тыльной стороной ладони, клиентка тяжело вздохнула и жалобно произнесла: «Пожалуйста!» Алевтина повернулась к нам и с совершенно потерянным видом отправилась на прежнее место.

— Меня?! – изумилась девушка.

— Нам сказали, что коротнула проводка, но что там произошло на самом деле, никто точно не знает. Единственное что я успела сделать, когда заметила в комнате дым – это взять папку со всеми документами и свою сумочку. Потом выбежала в коридор, где уже было не продохнуть и побежала к лестнице. А затем вспомнила о вас с Галей – вы, наверное, как обычно, спали после обеда. Бросила все и ломанулась обратно, один из соседей услышал плач ребенка и выбил дверь. Ты лежала посреди комнаты рядом с матерью и кашляла, а она, видимо пьяная вусмерть, никак не реагировала. Я схватила тебя, а дядя Коля твою мать…

— И что случилось потом?

— Я не смогла добраться до лестницы из-за огня и заперлась у себя в комнате, открыла окно и попыталась дотянуться до водостока. К счастью, к тому времени приехали пожарные и спасли нас обеих.

— Как же так случилось? Как я попала к вам?

— Нас всех отвезли в больницу. Где-то через пару дней мне стало лучше, и я захотела узнать, что с тобой. Врач сказал, что ты едва не задохнулась от дыма и до сих пор не пришла в себя. После выписки отец отвез меня к своим родителям, но я все равно несколько раз навещала тебя. Родственников твоих так и не нашли и в случае, если бы ты пришла в себя, то после выздоровления отправили бы в детский дом.

— Но я не помню этой больницы!

В этот момент напротив меня сидела не запутавшаяся в себе молодая девушка, а самый настоящий ребенок – рыдающий одновременно от горя и радости. До того времени мне никогда не приходилось видеть, чтобы незрячие люди плакали и это зрелище производило неизгладимое впечатление. Елизавета подвинулась к сгорбившейся матери и заключила ее в объятия.

— А затем, действительно появилась я, тщательно пытаясь изменить голос так, чтобы он был похож на Галин. Ты спросила, что со мной и получила ответ что мама простудилась. Мы удочерили тебя без особых проблем и решили, что будем держать в секрете то, что произошло. Со временем ты все забыла, а если и вспоминала, то мы говорили, что тебе просто все это просто приснилось. Понимаешь, мы хотели, чтобы ты была счастлива и не вспоминала о тех ужасах… Прости меня за это!

— Я тоже тебя люблю, Лиза! – ответила мать и опустила голову на плечо дочери…

Наставничество или Саша ждет семью

Всем здравствуйте! Не знаю, зайдут ли сюда мои истории, но попробовать нужно, так как очень хочу помочь. Я веду тему на тематическом форуме, только просмотров там не ахти. Подумала, что может быть Пикабу всемогущий будет действеннее.

Я хочу рассказать о прелестной Саше – она мой друг. Мы познакомились в марте 2020 года, когда я пришла в проект наставничества центра социально-психологической поддержки «Все свои». Саша родилась в октябре 2007 года, в Красноярске.

У Саши очень красивые глаза, в ее анкете указано, что они зеленые, но на самом деле они переливаются на солнце от карих к зеленым и голубым. Это очень красиво. Она маленькая, несмотря на свой возраст, и милая. Саша добрая, смелая, может постоять за себя, любит узнавать новое. Ей нравится рисовать, петь, старается в учебе (самостоятельно, без пинков и нотаций). Очень активна в детском доме, помогает с младшими ребятишками. Она умная, обожает суши и хочет иметь свой японский ресторан. Любит отдыхать на природе, играть в настольные игры и смотреть фильмы.

Я помогаю ей в поисках новой семьи. Саша говорит, что ей просто хочется, чтобы о ней заботились, интересовались ее успехами и провалами, чтобы было, к кому возвращаться домой. И будьте уверены, она отплатит тем же. Она готова уехать хоть на край света, потому что ей интересно посмотреть на новые места.

Мне очень хочется, чтобы у нее появились заботливые родители, поддержка и опора, ведь совсем скоро ей предстоит выходить во взрослую жизнь. Ей нужны навыки и опыт, который можно получить только в семье.

В анкете указано, что у нее есть младшие братья и сестры, но они находятся в семьях, поэтому взять в семью можно только Сашу.

Видео-анкета Саши от фонда «Счастливые дети» https://youtu.be/lhY_nAXjIds

Фотографии публикуются с разрешения центра https://taplink.cc/csps.transformation

Учу Сашу играть в бадминтон

Гуляем по набережной

Наша первая встреча

Наставник я, Саша моя, тег «мое»)

Суррогатное материнство. 2 года спустя

Про отношения с матерью. Они стали другие. Нет, ДРУГИЕ. Как только я съехала, она стала относиться ко мне как к человеку, даже как к личности. Не скажу, что наше общение стало лучше, оно абсолютно изменилось. Может она что-то для себя поняла, а может я просто ей не мозолю больше глаза своей неказистостью. У них дома все так же скандалы. Теперь я понимаю, что я вообще была не при делах, не я катализатор. Это важный для меня вывод, суперважный.

Вот, вроде бы и все. Еще бы друзья в жизни появились, было бы здорово. Где там друзей ищут в предмаразменном возрасте, не подскажете?))

Мачеха. Серия постов

В теперь уже далёком 2013 году я была беременна своей первой дочерью. На последних неделях мне стали снится сны о моем ребенке: внешность, реальные ощущения,как держу на руках. Мозг вообще умеет удивлять, а мозг беременной тем более.

Однажды, ближе к родам, мне снится сон, что я иду по какому-то пирсу (картинку мозг явно взял из просмотренного фильма), на руках я несу 1-2 месячного ребенка. Я точно знаю, что это девочка и что это моя дочь. За правую руку меня держит примерно 2-летняя девочка, тоже моя дочь!! Мы идём неспеша, смотрим вдаль. В голове отложилась картинка красивого розового-оранжевого заката. Красота. На пирсе, слева,сидит темно-волосая с короткой стрижкой девочка лет 8-10. Когда мы подошли ближе, она встала нас навстречу и сказала:»Мама, ну что вы так долго?! Я заждалась!»

Я была беременна своим первым ребёнком.

Я не знала, что этот сон был вещий. Я думала это просто игра гормонов в голове беременной, которая через пару-тройку дней родит.

Спустя 6 лет этот сон сбылся: мы забрали Полину жить к нам. Та самая темно-волосая девочка. Правда с прической и возрастом мозг слегка ошибся, но это ерунда)))))

Спустя год моих тревог и переживаний, радостей и горестей могу сказать, что счастлива, что она у меня есть!! Это уникальная девочка!!

Она за год нагнала программу 1-4 класс! Занимает первые места на конкурсах по чтению! Рисует лучше многих своих сверстников! Помогает сёстрам! Помогает мне!

Конечно, она по-прежнему ленится что-то делать, не любит учиться, не хочет мыть свою обувь, ненавидит плов и когда сестры берут без спроса её вещи (последнее я тоже не люблю!!)

Мне понадобился год, чтоб понять, какой подарок мне сделал Господь или судьба. И сейчас я каждый день говорю Полине, как я счастлива, что именно у меня такая дочь!!

Она недавно спросила, можно ли меня называть мамой. Я ответила, что если она сама готова, то я буду счастлива это услышать. Но, наверное, пока не готова))))

Спасибо всем, кто поддерживал меня всё это время! Кто помогал советами, кто критиковал моё поведение и поступки! Спасибо миру Пикабу!!
Счастье любит тишину, но я подумала, Пикабу должен знать, как помог поселиться счастью в одной небольшой квартире. ))))))

Что приносит дед Мороз? Ребёнка! 🙂

Перед новым годом захотелось написать о чуде, которое с нами всё-таки произошло. Не так давно я здесь пересекалась в комментариях с кандидатами-усыновителями, которые тоже стояли в очереди больше года и никак не могли найти своего ребёнка. Мы тоже такими были, ездили весь год по опекам в городе-миллионнике и в области, везде вставали в очередь (да, в 2020 году у них нет единой электронной очереди до сих пор).

У нас есть своих две девочки, хотелось мальчика (по здоровью больше своих детей завести не получалось), но что бы ни говорили в сми, детей сейчас на усыновление очень мало! Здоровых одиночных почти не найти, предлагают либо сильно больных, либо из одной семьи сразу 3-5 детей, которых нельзя разлучать, либо уже подростков. Нам хотелось маленького, от 2 до 6 лет, но зная такие перспективы мы писали заявления на одного мальчика + ещё одного брата или сестру, любого пола.

Сейчас она уже 2 месяца с нами, подросла и очень бодро развивается, учится новому. Хоть она всего 3 месяца пробыла в «учреждениях», у неё уже был эффект отторжения мира и людей, она предпочитала смотреть на лампочки и другие яркие объекты, а в глаза смотрела буквально секунду и отворачивалась. Не доверяла людям, которые сменялись вокруг неё постоянно 🙁 Она была в роддоме и ещё 2 больницах, пока её не стали предлагать кандидатам (до нас одна пара отказалась, кстати). А в каждой больнице 3-4 медсестры посменно, вот такой круговорот «мам», которых мозг ребёнка отчаянно ищет и пытается привязаться. Из-за коронавируса в больницы перестали пускать волонтёров, которые хотя бы на руках их носили, так что детям оставалось только лежать круглые сутки, на одну медсестру их там 4-6 было в палате, наверняка успевали только переодевать, лечить да кормить, не до развития было. Но попав домой и освоившись за пару недель, она стала очень быстро нагонять упущенное! И в физическом плане, и в психологическом.

У нас впереди ещё много анализов, поездок к врачам из-за недоношенности и материнских «подарочков», возможная операция, ожидание полгода после суда, чтобы можно было усыновлять, но она потихоньку выздоравливает и этот новый год встречает с нами! Шансы того, что у нас её заберут, становятся меньше каждый день. У неё сейчас есть мама с папой и две старших сестры. Думаю, мы многое можем ей дать, учитывая опыт со своими детьми, но она тоже даёт нам возможность получать кучу положительных эмоций от тискания младенчика, от наблюдения за её успехами и новыми умениями, которые она осваивает практически каждый день.

Источник