Лучше зона снаружи чем зона внутри
Из романа Алексея Молокина Блюз 100 рентген
1. Блюз 100 рентген (совместно с А. Молокиным)
Блюз «100 рентген».
Плюс сто рентген.
Тяжелей, чем иприт,
Горячей, чем фосген.
Только шорох в эфире
По дороге к Днепру.
Ты один в этом мире,
Утонувшем в жиру.
Там Спаситель не нужен,
Где царят упыри.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Так не в тихий Гренобль,
Не в веселый Шанхай —
В опаленный Чернобыль
По грунтовке шагай.
Кто сказал, что там хуже?
Ну-ка, тварь, повтори!
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Блюз «100 рентген».
Плюс сто рентген.
Еще вчера ты новичок,
Нынче — абориген.
Сколько встретится в Зоне
Желтых лиц восковых.
Тут на пальцах мозоли —
От крючков спусковых,
И в цене только ружья,
А часов — не бери.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Где тяжелые воды
Катит Припять-река,
Ты напьешься свободы
За четыре глотка,
Обожжен и контужен,
На руках — волдыри.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Блюз «100 рентген».
Плюс сто рентген.
Тут жестко стелют, много берут,
Но много дают взамен.
Упади, изможденный,
И от схватки остынь.
Ты отныне — рожденный
Под звездою Полынь.
Видишь — вороны кружат?
Так смотри не умри.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
К новой жизни разбужен,
Посиди, покури.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Дождь по радужным лужам
Разбросал пузыри.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
2. Девочка на кордоне
Девочка на кордоне,
Твой парень сегодня груб?
Еще не забыли твои ладони
Тепло его ловких губ,
А он молча собрал вещи:
Курево, хлеб, автомат,
И неизвестно — разлука продлится вечно
Или он вернется назад?
Попробуй понять, это важно:
Туда-то билеты есть,
А вот обратный билет достается не каждому.
И касса — там, а не здесь.
Пойми — не все в твоих силах.
Не важно, что ты юна,
Не важно, насколько ты красива
И то, насколько умна,
Что рыжий — цвет твоей челки,
А цвет глаз — голубой,
Не важно даже то, насколько
Ему хорошо с тобой.
Это все не важно теперь.
Послушай недобрую весть:
То, вернется ли он к тебе,
Решается там, а не здесь.
У тебя под глазами круги.
Ты будешь ему верна.
Не важно, есть у него другие
Или ты у него одна,
Не важно — он ростом велик
Или рост его мал,
Не важно — он клялся тебе в любви
Или молча тебя обнимал.
Он не один такой.
Многих оттуда ждут.
Запомни: будет ли он с тобой,
Решается там, а не тут.
Одета не по сезону,
Погляди ему вслед —
Вот он уходит в Зону.
Гарантий возврата нет.
Я понимаю, худо.
Сама виновата, балда.
Любить надо тех, кто уже оттуда,
А не тех, кто только туда!
Не плачь и не дуйся
И в бутылку не лезь.
Прости — там никто абсолютно не в курсе,
Что ты решила здесь.
На выселки, в прокуренный кабак
Весь город нес нехитрые пороки.
Там не в цене поэты и пророки —
Лишь звонкая монета да кулак.
Там каждый вечер около окна,
От барной стойки пара метров влево,
Сидела в одиночестве Она —
Окраины звезда и королева.
И весь шалман, от двоек до тузов.
От нищих до хозяина-еврея.
Всегда был рад откликнуться, дурея,
На красоты Ее безмолвный зов.
Ей нравилось, когда из-за нее
Сражались двое — молча, трудно, грубо.
Ведь тот, кто любит, — тот всегда встает,
Выплевывая выбитые зубы.
Все знали: это кончится бедой.
И как-то раз, из-за нее рассорясь,
Сошлись — матерый мускулистый горец
И новенький какой-то. Молодой,
Не вышедший ни ростом, ни скулой,
Не ведая ни страха и ни боли,
Он на пути у горца встал скалой.
Всегда бессильна сила против воли.
Но стихли даже нищие в углу,
А кто почище — тех как ветром сдуло:
В руке у горца лезвие сверкнуло,
А молодой остался на полу
Посередине алого пятна
Лежать с ножом в груди, раскинув ноги.
И первый раз заплакала Она.
И первый раз подумала о Боге.
Читать “Блюз 100 рентген”
Тяжелей, чем иприт, Горячей, чем фосген.
Только шорох в эфире По дороге к Днепру. Ты один в этом мире, Утонувшем в жиру. Там Спаситель не нужен, Где царят упыри. Лучше Зона снаружи, Чем Зона внутри.
Тут жестко стелют, много берут,
Но много дают взамен.
К новой жизни разбужен, Посиди, покури. Лучше Зона снаружи, Чем Зона внутри.
Дождь по радужным лужам Разбросал пузыри. Лучше Зона снаружи, Чем Зона внутри.* Девочка на кордоне,
Твой парень сегодня груб?
Еще не забыли твои ладони
Тепло его ловких губ,
А он молча собрал веши:
Курево, хлеб, автомат,
Или он вернется назад?
Попробуй понять, это важно: Туда-то билеты есть,
Не важно, что ты юна,
Не важно, насколько ты красива
И то, насколько умна.
Не важно даже то, насколько
Ему хороню с тобой.
Это все не важно теперь. Послушай недобрую весть: То. вернется ли он к тебе, Решается там, а не здесь. У тебя под глазами круги.
Ты будешь ему верна.
Не важно, есть у него другие
Или ты у него одна,
Он не один такой. Многих оттуда ждут. Запомни: будет ли он с тобой, Решается там, а не тут.
Одета не по сезону,
Вот он уходит в Зону.
Гарантий возврата нет.
Сама виновата, балда.
Любить надо тех, кто уже оттуда,
А не тех, кто только туда!
Не плачь и не дуйся И в бутылку не лезь.
Лешка-Звонарь. «Девушка на кордоне»
Над Зоной холодной голубоватой сывороткой сочился рассвет. На рассвете особенно хочется спать, да только нельзя спать, особенно если ты в карауле. Но ведь хочется, спасу нет, вот и мотает тебя между сном и явью, вот и мерещится порой черт знает что.Впрочем, и сама Зона — может, она тоже всего лишь морок? Кто знает.
Васька достал из сумки банку энергетика, отметив про себя, что эта — последняя, ковырнул пальцем кольцо и сделал глоток. Немного отпустило, но ненадолго. Почему-то химический, чуть горьковатый вкус синтетического напитка напомнил о кофе. Настоящего кофе в Зоне почти не водилось, как, впрочем, и многого другого. Например, женщин. Васька еще не пропитался Зоной насквозь и поэтому иногда думал о женщинах. Теоретически кофеек можно было получить у яй-цеголовых ботаников на «Янтаре», там же, как рассказывали сталкеры, иногда удавалось встретить женщину. Только Ваське и это не светило. Зелен был еще Васька, и на «Янтарь», как, впрочем, и в другие серьезные места, покамест не хаживал. Его и Мобилой-то прозвали за то, что он первое время нипочем не верил, что сотовая связь в Зоне не работает. И сейчас не верил и поэтому сотовый телефон, старенькую «Нокию 1100», не выбрасывал, а таскал с собой, не забывая подзаряжать аккумулятор. Он и ПДА считал чем-то вроде недоразвитого сотового телефона без выхода в Интернет и игрушек. Совсем пацан был Васька и в Зону подался по пацанской дурости, чтобы откосить от армии, как прошел через блокпост — сам не помнит, но дуракам и детям везет даже в Зоне. До поры до времени, конечно. Пока дурак не перестанет быть ребенком. А там — либо поумнеет, либо схарчит его Зона. Впрочем, даже если поумнеет, все равно схарчит, хотя, может быть, и не насмерть. И станет бывший дурак сталкером, а если нестанет — тогда все остальное. А все остальное, как известно из классики, — судьба.
Морок, одним словом.
— Не стреляйте, пожалуйста, — прозвучал дрожащий голосок морока. — Я, наверное,заблудилась.
Наваждение оказалось молоденькой девушкой, почти девочкой, в легком светлом платьице и белых
Стихи из «Блюз 100 Рентген»
«Блюз 100 Рентген» (Первый вариант)
,
,
Нет дороги назад,
Так держись, старый хрен,
Твои руки в ожогах,
Твое сердце в пыли,
Но лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Когда весь мир ослепила
Золотая зола,
Когда героев рожать
Перестала Земля,
Мы сберегли свои души,
Мы в Зону ушли,
Ведь лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
,
,
Ты счастьем пришел,
Так шевелись, старый хрен,
Смотри, летят вертолёты,
И, похоже, ты влип,
Но лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Пусть чернобыльский пёс
Тихо хнычет в ночи,
Путь пульсирует
И скворчит,
Когда в Зону ушли,
Ведь лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
(Слова Молокина и Седова)
… Блюз 100 рентген,
Плюс сто рентген,
Тяжелей, чем иприт,
Горячей, чем фосген.
Только шорох в эфире
По дороге к Днепру.
Ты один в этом мире,
Утонувшем в жиру.
Там Спаситель не нужен,
Где царят упыри.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Так не в тихий Гренобль,
Не в весёлый Шанхай –
В опалённый Чернобыль
По грунтовке шагай.
Кто сказал, что там хуже?
Ну-ка, тварь, повтори!
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Блюз 100 рентген.
Плюс сто рентген.
Ещё вчера ты новичок,
Нынче – абориген.
Сколько встретится в Зоне
Жёлтых лиц восковых.
Тут на пальцах мозоли –
От крючков спусковых,
И в цене только ружья,
А часов – не бери.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Где тяжёлые воды
Катит Припять-река,
Ты напьёшься свободы
За четыре глотка,
Обожжен и контужен,
На руках – волдыри.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Блюз 100 рентген.
Плюс сто рентген.
Тут жестко стелют, много беру,
Но много дают взамен.
Упади, измождённый,
И от схватки остынь.
Ты отныне – рождённый
Под звездою Полынь.
Видишь – вороны кружат?
Так смотри не умри.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
К новой жизни разбужен,
Посиди, покури.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Дождь по радужным лужам
Разбросал пузыри.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Девочка на кордоне,
Твой парень сегодня груб?
Ещё не забыли твои ладони
Тепло его ловких губ,
А он молча собрал вещи:
Курево, хлеб, автомат,
И неизвестно – разлука продлится вечно
Или он вернётся назад?
Попробуй понять, это важно:
Туда-то билеты есть,
А вот обратный билет достаётся не каждому.
И касса – там, а не здесь.
Пойми – не всё в твоих силах.
Не важно, что ты юна,
Неважно, насколько ты красива
И то, насколько умна,
Что рыжий – цвет твоей чёлки,
А цвет глаз – голубой,
Не важно даже то, насколько
Ему хорошо с тобой.
Это всё не важно теперь.
Послушай недобрую весть:
То, вернётся ли он к тебе,
Решается там, а не здесь.
У тебя под глазами круги.
Ты будешь ему верна.
Не важно, есть у него другие
Или ты у него одна,
Не важно – он клялся тебе в любви
Или молча тебя обнимал.
Он не один такой.
Многих оттуда ждут.
Запомни: будет ли он с тобой,
Решается там, а не тут.
Одета не по сезону
Погляди ему вслед –
Вот он уходит в Зону.
Гарантий возврата нет.
Я понимаю, худо.
Сама виновата, балда.
Любить надо тех, кто только оттуда,
А не тех, кто только туда!
Не плачь и не дуйся
И в бутылку не лезь.
Прости – там никто абсолютно не в курсе,
Что ты решила здесь.
Опускается солнце за Припять,
И над воздух дрожит,
Если Зомби как следует выпить,
То примнится ему, что он жив.
Что сидит у костра на Кордоне,
В тёплых пальцах сжимает стакан,
И внимательно слушает Зону,
А в обрезе – картечь да жакан.
Заиграет разрядами поле,
Словно снегом нездешней зимы,
И покажется Зомби, что вспомнил,
Для чего он пришёл в этот мир.
Он встряхнёт своей флягой неполной
И поймёт – надо выпить ещё,
Ведь ему надо выпить, чтоб вспомнить,
Чтобы вспомнить, откуда пришёл.
А над Припятью ходят зарницы,
И кружит у моста,
Чтобы вспомнить, придётся напиться,
Только как, если фляга пуста…
— она пусть себе кружит,
ничего не вернёт.
Он в кармане нащупает
И за памятью к людям пойдёт.
Ведь память и душу не жалко,
Вот костёр, и кончается лес…
Новичок в необмятой кожанке,
Весь затрясся и вскинул обрез…
Опускается солнце за Припять,
И над воздух дрожит,
Если Зомби как следует выпить,
То примнится ему, что он жив.
Разве плохо по земле пойти пешком,
Без ботинок, без сапог, босиком?
Только чтоб нигде коварное стекло
Твоих ног босых в траве не стерегло.
Что же сделать, чтоб шагать ты мог легко
По траве и по тропинке босиком?
Надо просто по земле пройтись метлой,
И смахнуть с неё все гвозди и стекло.
А на месте свалок, ям и пустырей,
На легко вздохнувшей, наконец, земле,
Хорошо бы всюду посадить цветы,
Чтоб босые ноги не поранил ты.
Разве плохо жить и никогда не лгать,
Чтобы жизнь ко лжи не смела вынуждать?
Чтоб по миру налегке пуститься в путь,
Надо ложь и дрянь с души своей смахнуть.
А на бывших пустырях твоей души,
Там, где было место злобе или лжи,
Хорошо бы всюду посадить цветы,
Чтобы стал от них честней и проще ты.
Лучше зона снаружи чем зона внутри
Блюз «100 рентген».
Плюс сто рентген.
Тяжелей, чем иприт,
Горячей, чем фосген.
Только шорох в эфире
По дороге к Днепру.
Ты один в этом мире,
Утонувшем в жиру.
Там Спаситель не нужен,
Где царят упыри.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Так не в тихий Гренобль,
Не в веселый Шанхай —
В опаленный Чернобыль
По грунтовке шагай.
Кто сказал, что там хуже?
Ну-ка, тварь, повтори!
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Блюз «100 рентген».
Плюс сто рентген.
Еще вчера ты новичок,
Нынче — абориген.
Сколько встретится в Зоне
Желтых лиц восковых.
Тут на пальцах мозоли —
От крючков спусковых,
И в цене только ружья,
А часов — не бери.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Где тяжелые воды
Катит Припять-река,
Ты напьешься свободы
За четыре глотка,
Обожжен и контужен,
На руках — волдыри.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Блюз «100 рентген».
Плюс сто рентген.
Тут жестко стелют, много берут,
Но много дают взамен.
Упади, изможденный,
И от схватки остынь.
Ты отныне — рожденный
Под звездою Полынь.
Видишь — вороны кружат?
Так смотри не умри.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
К новой жизни разбужен,
Посиди, покури.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.
Дождь по радужным лужам
Разбросал пузыри.
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри.[Слова Алексея Молокина и Вадима Седова.]
Девочка на кордоне,
Твой парень сегодня груб?
Еще не забыли твои ладони
Тепло его ловких губ,
А он молча собрал вещи:
Курево, хлеб, автомат,
И неизвестно — разлука продлится вечно
Или он вернется назад?
Попробуй понять, это важно:
Туда-то билеты есть,
А вот обратный билет достается не каждому.
И касса — там, а не здесь.
Пойми — не все в твоих силах.
Не важно, что ты юна,
Не важно, насколько ты красива
И то, насколько умна,
Что рыжий — цвет твоей челки,
А цвет глаз — голубой,
Не важно даже то, насколько
Ему хорошо с тобой.
Это все не важно теперь.
Послушай недобрую весть:
То, вернется ли он к тебе,
Решается там, а не здесь.
У тебя под глазами круги.
Ты будешь ему верна.
Не важно, есть у него другие
Или ты у него одна,
Не важно — он ростом велик
Или рост его мал,
Не важно — он клялся тебе в любви
Или молча тебя обнимал.
Он не один такой.
Многих оттуда ждут.
Запомни: будет ли он с тобой,
Решается там, а не тут.
Одета не по сезону,
Погляди ему вслед —
Вот он уходит в Зону.
Гарантий возврата нет.
Я понимаю, худо.
Сама виновата, балда.
Любить надо тех, кто уже оттуда,
А не тех, кто только туда!
Не плачь и не дуйся
И в бутылку не лезь.
Прости — там никто абсолютно не в курсе,
Что ты решила здесь.[Слова Вадима Седова.]
Над Зоной холодной голубоватой сывороткой сочился рассвет. На рассвете особенно хочется спать, да только нельзя спать, особенно если ты в карауле. Но ведь хочется, спасу нет, вот и мотает тебя между сном и явью, вот и мерещится порой черт знает что. Впрочем, и сама Зона — может, она тоже всего лишь морок? Кто знает…
Васька достал из сумки банку энергетика, отметив про себя, что эта — последняя, ковырнул пальцем кольцо и сделал глоток. Немного отпустило, но ненадолго. Почему-то химический, чуть горьковатый вкус синтетического напитка напомнил о кофе. Настоящего кофе в Зоне почти не водилось, как, впрочем, и многого другого. Например, женщин. Васька еще не пропитался Зоной насквозь и поэтому иногда думал о женщинах. Теоретически кофеек можно было получить у яйцеголовых ботаников на «Янтаре», там же, как рассказывали сталкеры, иногда удавалось встретить женщину. Только Ваське и это не светило. Зелен был еще Васька, и на «Янтарь», как, впрочем, и в другие серьезные места, покамест не хаживал. Его и Мобилой-то прозвали за то, что он первое время нипочем не верил, что сотовая связь в Зоне не работает. И сейчас не верил и поэтому сотовый телефон, старенькую «Нокию 1100», не выбрасывал, а таскал с собой, не забывая подзаряжать аккумулятор. Он и ПДА считал чем-то вроде недоразвитого сотового телефона без выхода в Интернет и игрушек. Совсем пацан был Васька и в Зону подался по пацанской дурости, чтобы откосить от армии, как прошел через блокпост — сам не помнит, но дуракам и детям везет даже в Зоне. До поры до времени, конечно. Пока дурак не перестанет быть ребенком. А там — либо поумнеет, либо схарчит его Зона. Впрочем, даже если поумнеет, все равно схарчит, хотя, может быть, и не насмерть. И станет бывший дурак сталкером, а если не станет — тогда все остальное. А все остальное, как известно из классики, — судьба.
Морок, одним словом.
— Не стреляйте, пожалуйста, — прозвучал дрожащий голосок морока. — Я, наверное, заблудилась.
Наваждение оказалось молоденькой девушкой, почти девочкой, в легком светлом платьице и белых босоножках на высоком каблуке. Босоножки почему-то поразили Ваську больше всего. Ладно бы девица, а то в босоножках и с ногами. Морок, как есть морок!
— Как же, — трясущимися губами выговорил Васька, — знаем мы, как ты заблудилась…
— Не стреляйте, — испуганно повторил все тот же голос. — Сейчас я подойду…
Справившийся наконец с ружьем Васька закинул в стволы патроны с картечью, зло клацнул патронником, сглотнул и просипел:
— Стой где стоишь. Не дергайся. Попробуй только броситься, пристрелю, мать моя мобила…
Девчонка пожала плечиками, презрительно отвернулась от Васьки, дескать, вот урод психованный, и принялась рассматривать ремешки собственных босоножек.
Подбежали остальные. Перед группкой вооруженных, взъерошенных спросонья мужчин стояла девушка. Даже не девушка — девчонка. Нагнулась и поправила соскользнувший ремешок на щиколотке. В ответ залязгали затворы, словно поезд в Ад тронулся, загремев сцепками щелястых теплушек.
— Себе хера! Гимназистка! — изумился кто-то, но застеснялся и осекся.
— Мне холодно, — капризно сказала гимназистка, — я озябла, и еще мне страшно. Наверное, я потерялась. Люди добрые, пожалуйста, пустите меня к костру. Есть здесь хоть кто-нибудь нормальный или нет?
Вид молоденькой девчонки, невесть как угодившей в предбанник Зоны, явившейся словно с только что закончившегося выпускного бала, в легком светлом платье, босоножках на каблуках, с маникюром и даже с этим, как его… педикюром, настолько потряс сталкеров, что некоторое время никто не мог проронить ни слова. Ну, не бывает этого. Следующая мысль, что в Зоне все бывает, снова заставила мужчин насторожиться и немного рассредоточиться на всякий случай, освобождая товарищам сектор обстрела.
— Чего там у вас еще? — раздался недовольный голос, и вперед протиснулся матерый, по местным меркам, пожилой сталкер по прозвищу Бей-Болт. Известно, у вольных сталкеров не бывает командиров, командиры — они у военных, а еще у «Долга», «Свободы» и прочих мало-мальски организованных группировок. Хотя у бандюков — паханы, а у сталкеров из «Чистого Неба» — эти… научные руководители. Но суть одна — если несколько человек собираются вместе, хотя бы с целью выживания, лидер обязательно находится. И хорошо, если этот лидер не пустопляс, а прирожденный вожак, пусть временами и жестокий, но знающий, что делать можно и нужно, а чего делать ни в коем случае нельзя. Если не так — хана людям. Кордон при Зоне играл роль лягушатника, места, где новички учатся плавать, и Бей-Болт здесь выполнял функции одновременно тренера и няньки, в общем, наставника. Наставник был сталкером старой закваски, хаживал в Лиманск, в Красный лес и Темную долину, на Росток и Агропром, говорят, даже на Радаре бывал. Злые языки приписывали ему службу в «Монолите», да только доказательств не было, а кроме того, всем известно, что из «Монолита» не уходят ни живыми, ни даже мертвыми. Да и не похож был старый сталкер на фанатика, обыкновенный битый Зоной мужик за пятьдесят, глубокий старик, по здешним меркам. А что костюмчик у него «монолитовский», с нашлепками из шкуры псевдогиганта на уязвимых местах, так костюм ведь и купить можно. Или снять с мертвого, что не проще, но, безусловно, дешевле.
Когда-то давно, почти сразу после второй катастрофы, Бей-Болт пришел на Кордон из глубин Чернобыльской Зоны, перетер о чем-то с еще кудрявым Сидоровичем, да и поселился в лагере новичков в небольшом домишке неподалеку от бункера торговца. Как-то само собой получилось, что первые шаги по Зоне новички теперь делали под присмотром старого сталкера. Остепенившийся Бей-Болт ходил в настоящую, глубокую Зону все реже и реже, может быть, и впрямь состарился, а может, обучение романтически настроенных сопляков считал своим долгом. Видимо, был у него и в самом деле перед кем-то давний должок. Вожаком он оказался умелым, хотя на профессионального преподавателя школы выживания не тянул, но на пару с Зоной у него получалось неплохо. Во всяком случае, романтику у своих воспитанников он купировал мастерски, как хвосты у бойцовых собак, хотя прибабах у каждого оставался свой. Только где вы видели человека без прибабаха? А сталкера? Не бывает таких, особенно в Чернобыле.
— Да вот… — нарочито грубо отозвался Мобила. — Девка, мать ее мобила!
— Девушка, — негромко поправил кто-то из сталкеров.
Бей-Болт мигом оценил ситуацию, покосился на расслабившихся было сталкеров и мотнул в сторону незнакомки стволом видавшего виды «Абакана»:
— Ты вот что… ступай вперед. Да смотри держи дистанцию, а то сама понимаешь, что будет. Пошла!
Гостья недоуменно пожала худенькими плечиками, мол, а что будет-то, но, наткнувшись на взгляд старого сталкера, осеклась и послушно пошла впереди Бей-Болта.
— Ты кто такая? — спросил он, усевшись на пустой ящик из-под тушенки и пристроив автомат на коленях. — Как сюда попала? Ты с блокпоста?
Девушка помотала головой.
— Не знаю, — виновато прошептала она, видимо, сообразив, что угодила не в самое гостеприимное место на свете. — Не помню, честное слово!
— Как тебя зовут, хоть помнишь? — немного смягчился Бей-Болт. Отвыкли сталкеры от женских слез, пропал у мужиков иммунитет начисто, атрофировался за ненадобностью.
— Катерина. — Неуместное в Зоне воздушное создание совершенно негламурно шмыгнуло носом. — Катя…
— Есть хочешь, Катюша?
— Мобила, — позвал старший. — Подойди! Сбегай к Сидоровичу, пусть подберет какую-нибудь подходящую одежонку для этой… гимназистки. А то вырядилась, понимаешь, как артистка варьете. — Насчет особенностей гардероба артисток варьете Бей-Болт не был уверен, давненько он в таком заведении не бывал, но древний, из другой жизни, фильм с таким названием помнился, вот и ввернул по случаю. — Вот тебе, кадет, хабар, отдашь старому кровососу. И чтобы все было.
Бей-Болт вытащил из контейнера «ломоть мяса» и протянул артефакт бойцу.
— Раздобудь пож… то есть организуй какой-нибудь еды. Возьми Жеку-Дуплета и Школяра. Гражданку отконвоировать во-он в тот дом, что на отшибе, и выставить караул. Да, и еще насчет постели что-нибудь сообразите…
Расположившиеся неподалеку сталкеры оживились.
— Тихо вы, жеребцы чернобыльские, — беззлобно прикрикнул на них Бей-Болт, подумав про себя, что совсем скоро этих молодых парней поцелует Зона, и не до женщин им будет тогда, потому что Зона конкуренток не терпит. Зона насмерть залюбит, а не отпустит. А пока — пусть себе. Может, и повезет кому.
Потом посмотрел на незваную гостью и пробурчал:
Девица испуганно кивнула.
Когда гостья, конвоируемая Мобилой и Дуплетом, отошла метров на пятьдесят, Бей-Болт негромко позвал:
Берет, в прошлом морпех, ладный сталкер, еще не мастер, но уже и не мальчишка, возник беззвучно, словно соткался из утренней мороси.
— Вот что, — Бей-Болт помедлил, — возьми мой «винторез», там оптика хорошая, и полезай на чердак. Сейчас развиднеется, солнце восходит. Домик с чердака просматривается насквозь, красотку эту держи в прицеле. Если караульные зайдут в дом и застрянут — зови меня. В случае особых обстоятельств — стреляй на поражение.
— Плевать я хотел на ваши гормоны, — пробурчал Бей-Болт. — Пусть себе взыгрывают. А если эта девка и не девка вовсе? Если она из Диких земель, Красного леса, Припяти или с самой ЧАЭС? Если все эти ножки-плечики — видимость одна? Молчишь? То-то! Иди выполняй. А гормон свой можешь узлом завязать, чтобы не мешал. Понятно? В случае чего я буду в бункере у Сидоровича.
Над Кордоном, гримасничая — то глумливо плющась в блин, то вытягиваясь восклицательным знаком, — вставало солнце. На блокпосту штатно сыграли побудку, словно пробуя голос, хрипло гавкнул с вышки тяжелый станковый «Корд»,[«Корд» — станковый пулемет, разработанный в г. Коврове на смену «Утесу», калибр — 12,6 мм.] гавкнул — и заткнулся. Словом, ничего необычного у вояк не наблюдалось, стало быть, гостья скорее всего, пришла не оттуда. Да и вид у нее не тот, какой бывает у девицы, проведшей всю ночь в казарме. Принаряженная девчонка, в меру накрашенная, словно и впрямь сорвалась с выпускного бала. Прогуливалась себе, не думая ничего такого, с одноклассниками по Александровскому саду, свернула не в те кустики — хлоп! — и оказалась на Кордоне.
Бей-Болт выщелкнул окурок, поднялся и отправился в бункер к Сидоровичу. Хоть и выжига был Сидорович, но мужик опытный, умный и на совет нежадный. Тем более что ночью на Кордон за каким-то лешим пожаловал Ведьмак, который тоже много чего мог рассказать о фортелях Зоны. А остановился Ведьмак как раз у Сидоровича. Может быть, трем старым сталкерам и удастся решить маленькую голоногую проблему, свалившуюся июньским утром на Кордон.
— Катериной тебя зовут, говоришь?
Что ж, аномалии — они разные бывают.
Некоторые умудряются выглядеть довольно симпатично.
Только доверять им все равно нельзя. Потому что здесь — Зона.