Любопытно чего люди больше всего боятся
15 сильных цитат “Преступление и наказание” о любви и Петербурге
“Преступление и наказание” – это глубокое погружение в психологию преступника. Роман произвел сильнейшее впечатление даже на известнейших писателей, таких как Харуки Мураками, Эрнеста Хемингуэя, Уильяма Фолкнера и многих других. Окунемся в странную философию Достоевского и задумаемся о инстинктах человека и “темных” уголков его души.
Предыстория создания “Преступления и наказания”
Достоевский планировал написание романа примерно за 10 лет до того как это произошло на самом деле. В ту пору он пребывал на каторге и хотел написать роман о человеке, который не ломается под гнетом общественного осуждения, этакий идеал сильного человека. Тем не менее время шло, сложный характер писателя не позволял ему приступить к роману, так как постоянно возникали различные жизненные сложности.
В 43 года Достоевский попал в крайне непростую финансовую ситуацию и был вынужден обращаться к различным издателям с предложением написать в ближайшем будущем новый роман, если те выплатят ему аванс в 3000 рублей. Стоит сказать, что это достаточно большая сумма по тем временам.
Достоевский собирает отказ за отказом, но в конечном счете получает встречное предложение от Федора Стелловского, который запросил, что в обмен на данную сумму писатель также напишет еще один новый роман. Получив деньги Достоевский первым делом отправляется в Европу, где буквально в считанные недели просаживает все выданные ему деньги, играя в казино.
Эта ситуация вынуждает писателя снова обратиться к издателям и на сей раз он получает задаток в 300 рублей. За эти деньги было предложено написание романа “Преступление и наказание”, которое он пишет в безденежье, работая над произведением всю зиму. Сам писатель говорил о том, что работал над произведением очень упорно и никуда не ходил в течении всей зимы. В конечном счете произведение стало классикой мировой литературы. Я предлагаю тебе погрузиться в этот странный и необычный мир Достоевского и обдумать 15 цитат из романа “преступление и наказание”
1 цитата
Все в руках человека, и все-то он мимо носу проносит, единственно от одной трусости. это уж аксиома. Любопытно, чего люди больше боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся?
2 цитата
Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца.
Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть.
3 цитата
– Милостивый государь, – начал он почти с торжественностию, – бедность не порок, это истина. Знаю я, что и пьянство не добродетель, и это тем паче. Но нищета, милостивый государь, нищета – порок-с. В бедности вы еще сохраняете свое благородство врожденных чувств, в нищете же никогда и никто. За нищету даже и не палкой выгоняют, а метлой выметают из компании человеческой, чтобы тем оскорбительнее было; и справедливо, ибо в нищете я первый сам готов оскорблять себя.
4 цитата
Ведь надобно же, чтоб у всякого человека было хоть одно такое место, где бы и его пожалели!
5 цитата
Власть дается только тому, кто посмеет наклониться и взять ее.
6 цитата
Бывают иные встречи, совершенно даже с незнакомыми нам людьми, которыми мы начинаем интересоваться с первого взгляда, как-то вдруг, внезапно, прежде чем скажем слово.
7 цитата
Нет, на родине лучше: тут, по крайней мере, во всем других винишь, а себя оправдываешь.
8 цитата
Если убедить человека логически, что, в сущности, ему не о чем плакать, то он и перестанет плакать.
9 цитата
Когда вокруг тебя одни и те же люди, то как-то само собой получается, что они входят в твою жизнь. А войдя в твою жизнь, они желают её изменить. А если ты не становишься таким, каким они хотят тебя видеть – обижаются. Каждый ведь совершенно точно знает, как надо жить на свете. Вот только собственную жизнь никто почему-то наладить не может.
10 цитата
Порядочный человек обязан скучать.
11 цитата
Когда сердцу девушки станет жаль, то, уж разумеется, это для нее всего опаснее. Тут уж непременно захочется и «спасти», и образумить, и воскресить, и призвать к более благородным целям, и возродить к новой жизни и деятельности, — ну, известно, что можно намечтать в этом роде.
12 цитата
Нет ничего труднее прямодушия и нет ничего легче лести.
13 цитата
Кто многое посмеет, тот над ними и властелин.
14 цитата
Человек он умный, но чтоб умно поступать — одного ума мало.
15 цитата
— Как уничтожить зло на земле?
— Уничтожить мир.
Любопытно чего люди больше всего боятся
В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер один молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С—м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К—ну мосту.
Он благополучно избегнул встречи с своею хозяйкой на лестнице. Каморка его приходилась под самою кровлей высокого пятиэтажного дома и походила более на шкаф, чем на квартиру. Квартирная же хозяйка его, у которой он нанимал эту каморку с обедом и прислугой, помещалась одною лестницей ниже, в отдельной квартире, и каждый раз, при выходе на улицу, ему непременно надо было проходить мимо хозяйкиной кухни, почти всегда настежь отворенной на лестницу. И каждый раз молодой человек, проходя мимо, чувствовал какое-то болезненное и трусливое ощущение, которого стыдился и от которого морщился. Он был должен кругом хозяйке и боялся с нею встретиться.
Не то чтоб он был так труслив и забит, совсем даже напротив; но с некоторого времени он был в раздражительном и напряженном состоянии, похожем на ипохондрию. Он до того углубился в себя и уединился от всех, что боялся даже всякой встречи, не только встречи с хозяйкой. Он был задавлен бедностью; но даже стесненное положение перестало в последнее время тяготить его. Насущными делами своими он совсем перестал и не хотел заниматься. Никакой хозяйки, в сущности, он не боялся, что бы та ни замышляла против него. Но останавливаться на лестнице, слушать всякий вздор про всю эту обыденную дребедень, до которой ему нет никакого дела, все эти приставания о платеже, угрозы, жалобы, и при этом самому изворачиваться, извиняться, лгать, – нет уж, лучше проскользнуть как-нибудь кошкой по лестнице и улизнуть, чтобы никто не видал.
Впрочем, на этот раз страх встречи с своею кредиторшей даже его самого поразил по выходе на улицу.
«На какое дело хочу покуситься и в то же время каких пустяков боюсь! – подумал он с странною улыбкой. – Гм… да… все в руках человека, и все-то он мимо носу проносит единственно от одной трусости… это уж аксиома… Любопытно, чего люди больше всего боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся… А впрочем, я слишком много болтаю. Оттого и ничего не делаю, что болтаю. Пожалуй, впрочем, и так: оттого болтаю, что ничего не делаю. Это я в этот последний месяц выучился болтать, лежа по целым суткам в углу и думая… о царе Горохе. Ну зачем я теперь иду? Разве я способен на это? Разве это серьезно? Совсем не серьезно. Так, ради фантазии сам себя тешу; игрушки! Да, пожалуй, что и игрушки!»
На улице жара стояла страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу, не имеющему возможности нанять дачу, – все это разом неприятно потрясло и без того уже расстроенные нервы юноши. Нестерпимая же вонь из распивочных, которых в этой части города особенное множество, и пьяные, поминутно попадавшиеся, несмотря на буднее время, довершили отвратительный и грустный колорит картины. Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека. Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен. Но скоро он впал как бы в глубокую задумчивость, даже, вернее сказать, как бы в какое-то забытье, и пошел, уже не замечая окружающего, да и не желая его замечать. Изредка только бормотал он что-то про себя, от своей привычки к монологам, в которой он сейчас сам себе признался. В эту же минуту он и сам сознавал, что мысли его порою мешаются и что он очень слаб: второй день, как уж он почти совсем ничего не ел.
Он был до того худо одет, что иной, даже и привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях на улицу. Впрочем, квартал был таков, что костюмом здесь было трудно кого-нибудь удивить. Близость Сенной, обилие известных заведений и, по преимуществу, цеховое и ремесленное население, скученное в этих серединных петербургских улицах и переулках, пестрили иногда общую панораму такими субъектами, что странно было бы и удивляться при встрече с иною фигурой. Но столько злобного презрения уже накопилось в душе молодого человека, что, несмотря на всю свою, иногда очень молодую, щекотливость, он менее всего совестился своих лохмотьев на улице. Другое дело при встрече с иными знакомыми или с прежними товарищами, с которыми вообще он не любил встречаться… А между тем, когда один пьяный, которого неизвестно почему и куда провозили в это время по улице в огромной телеге, запряженной огромною ломовою лошадью, крикнул ему вдруг, проезжая: «Эй ты, немецкий шляпник!» – и заорал во все горло, указывая на него рукой, – молодой человек вдруг остановился и судорожно схватился за свою шляпу. Шляпа эта была высокая, круглая, циммермановская,[1] но вся уже изношенная, совсем рыжая, вся в дырах и пятнах, без полей и самым безобразнейшим углом заломившаяся на сторону. Но не стыд, а совсем другое чувство, похожее даже на испуг, охватило его.
– Я так и знал! – бормотал он в смущении, – я так и думал! Это уж всего сквернее! Вот эдакая какая-нибудь глупость, какая-нибудь пошлейшая мелочь, весь замысел может испортить! Да, слишком приметная шляпа… Смешная, потому и приметная… К моим лохмотьям непременно нужна фуражка, хотя бы старый блин какой-нибудь, а не этот урод. Никто таких не носит, за версту заметят, запомнят… главное, потом запомнят, ан и улика. Тут нужно быть как можно неприметнее… Мелочи, мелочи главное. вот эти-то мелочи и губят всегда и все…
Идти ему было немного; он даже знал, сколько шагов от ворот его дома: ровно семьсот тридцать. Как-то раз он их сосчитал, когда уж очень размечтался. В то время он и сам еще не верил этим мечтам своим и только раздражал себя их безобразною, но соблазнительною дерзостью. Теперь же, месяц спустя, он уже начинал смотреть иначе и, несмотря на все поддразнивающие монологи о собственном бессилии и нерешимости, «безобразную» мечту как-то даже поневоле привык считать уже предприятием, хотя все еще сам себе не верил. Он даже шел теперь делать пробу своему предприятию, и с каждым шагом волнение его возрастало все сильнее и сильнее.
С замиранием сердца и нервною дрожью подошел он к преогромнейшему дому, выходившему одною стеной на канаву, а другою в—ю улицу. Этот дом стоял весь в мелких квартирах и заселен был всякими промышленниками – портными, слесарями, кухарками, разными немцами, девицами, живущими от себя, мелким чиновничеством и проч. Входящие и выходящие так и шмыгали под обоими воротами и на обоих дворах дома. Тут служили три или четыре дворника. Молодой человек был очень доволен, не встретив ни которого из них, и неприметно проскользнул сейчас же из ворот направо на лестницу. Лестница была темная и узкая, «черная», но он все уже это знал и изучил, и ему вся эта обстановка нравилась: в такой темноте даже и любопытный взгляд был неопасен. «Если о сю пору я так боюсь, что же было бы, если б и действительно как-нибудь случилось до самого дела дойти. » – подумал он невольно, проходя в четвертый этаж. Здесь загородили ему дорогу отставные солдаты-носильщики, выносившие из одной квартиры мебель. Он уже прежде знал, что в этой квартире жил один семейный немец, чиновник: «Стало быть, этот немец теперь выезжает, и, стало быть, в четвертом этаже, по этой лестнице и на этой площадке, остается, на некоторое время, только одна старухина квартира занятая. Это хорошо… на всякий случай…» – подумал он опять и позвонил в старухину квартиру. Звонок брякнул слабо, как будто был сделан из жести, а не из меди. В подобных мелких квартирах таких домов почти всё такие звонки. Он уже забыл звон этого колокольчика, и теперь этот особенный звон как будто вдруг ему что-то напомнил и ясно представил… Он так и вздрогнул, слишком уж ослабели нервы на этот раз. Немного спустя дверь приотворилась на крошечную щелочку: жилица оглядывала из щели пришедшего с видимым недоверием, и только виднелись ее сверкавшие из темноты глазки. Но, увидав на площадке много народу, она ободрилась и отворила совсем. Молодой человек переступил через порог в темную прихожую, разгороженную перегородкой, за которою была крошечная кухня. Старуха стояла перед ним молча и вопросительно на него глядела. Это была крошечная сухая старушонка, лет шестидесяти, с вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носом и простоволосая. Белобрысые, мало поседевшие волосы ее были жирно смазаны маслом. На ее тонкой и длинной шее, похожей на куриную ногу, было наверчено какое-то фланелевое тряпье, а на плечах, несмотря на жару, болталась вся истрепанная и пожелтелая меховая кацавейка.[2] Старушонка поминутно кашляла и кряхтела. Должно быть, молодой человек взглянул на нее каким-нибудь особенным взглядом, потому что и в ее глазах мелькнула вдруг опять прежняя недоверчивость.
Цитаты из романа «Преступление и наказание», афоризмы, крылатые выражения, мудрые высказывания
 |
| Раскольников (актер Г. Тараторкин), кадр из фильма 1969 г. |
«Преступление и наказание» является одним из самых известных произведений великого русского писателя Ф. М. Достоевского.
В этой статье представлены цитаты из романа «Преступление и наказание» Достоевского: афоризмы, крылатые выражения, мудрые высказывания из произведения.
Смотрите:
— Все материалы по «Преступлению и наказанию»
Цитаты из романа «Преступление и наказание», афоризмы, крылатые выражения, интересные высказывания
«. всё в руках человека, и всё-то он мимо носу проносит, единственно от одной трусости. Любопытно, чего люди больше всего боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся. » (Раскольников, часть 1 глава I)
«Вот эдакая какая-нибудь глупость, какая-нибудь пошлейшая мелочь, весь замысел может испортить. Мелочи, мелочи главное. Вот эти-то мелочи и губят всегда и всё. » (Раскольников, часть 1 глава I)
«Бывают иные встречи, совершенно даже с незнакомыми нам людьми, которыми мы начинаем интересоваться с первого взгляда, как-то вдруг, внезапно, прежде чем скажем слово.» (автор, часть 1 глава II)
«. бедность не порок, это истина. Знаю я, что и пьянство не добродетель, и это тем паче. Но нищета, милостивый государь, нищета — порок-с. В бедности вы еще сохраняете свое благородство врожденных чувств, в нищете же никогда и никто. За нищету даже и не палкой выгоняют, а метлой выметают из компании человеческой, чтобы тем оскорбительнее было; и справедливо, ибо в нищете я первый сам готов оскорблять себя.» (Мармеладов, часть 1 глава II)
«. сострадание в наше время даже наукой воспрещено. так уже делается в Англии, где политическая экономия.» (Мармеладов передает слова Лебезятникова, часть 1 глава II)
«А коли не к кому, коли идти больше некуда! Ведь надобно же, чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было пойти. Ибо бывает такое время, когда непременно надо хоть куда-нибудь да пойти!» (Мармеладов, часть 1 глава II)
«Для того и пью, что в питии сем сострадания и чувства ищу. Не веселья, а единой скорби ищу. Пью, ибо сугубо страдать хочу!» (Мармеладов о своей зависимости, часть 1 глава II)
«Понимаете ли, понимаете ли вы, милостивый государь, что значит, когда уже некуда больше идти?» (Мармеладов, часть 1 глава II)
«Ничего не сказала, только молча на меня посмотрела. А это больней-с, больней-с, когда не укоряют!» (Мармеладов о дочери Соне, часть 1 глава II)
«И привыкли. Поплакали, и привыкли. Ко всему-то подлец-человек привыкает!» (Раскольников о Соне, часть 1 глава II)
«. всякого человека нужно сначала осмотреть самому и поближе, чтоб о нем судить. » (Лужин, часть 1 глава III)
«Думают, что теперь уж и разорвать нельзя; а посмотрим, льзя или нельзя!» (Раскольников, часть 1 глава IV)
«И как подумать, что это только цветочки, а настоящие фрукты впереди!» (Раскольников, часть 1 глава IV)
«Ведь тут что важно: тут не скупость, не скалдырничество важно, а тон всего этого. Ведь это будущий тон после брака, пророчество. » (Раскольников о браке Дуни и Лужина, часть 1 глава IV)
«. до последнего момента рядят человека в павлиные перья, до последнего момента на добро, а не на худо надеются; и хоть предчувствуют оборот медали, но ни за что себе заранее настоящего слова не выговорят; коробит их от одного помышления; обеими руками от правды отмахиваются, до тех самых пор, пока разукрашенный человек им собственноручно нос не налепит.» (Раскольников, часть 1 глава IV)
«Сонечка, Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, пока мир стоит!» (Раскольников, часть 1 глава IV)
«Понимаете ли вы, что лужинская чистота всё равно, что и Сонечкина чистота, а может быть, даже и хуже, гаже, подлее, потому что у вас, Дунечка, все-таки на излишек комфорта расчет, а там просто-запросто о голодной смерти дело идет! » (Раскольников о браке Дуни с Лужиным, часть 1 глава IV)
«Ах, стыд-то какой теперь завелся на свете, господи!» (городовой о пьяной девушке на улице, часть 1 глава IV)
«. болезнь ли порождает самое преступление или само преступление, как-нибудь по особенной натуре своей, всегда сопровождается чем-то вроде болезни?» (Раскольников, часть 1 глава VI)
«Поневоле станешь бледный. коли есть нечего. » (Раскольников, часть 1 глава VII)
«Умные речи приятно и слушать.» (Разумихин, часть 2 глава III)
«То-то вот и есть: честный и чувствительный человек откровенничает, а деловой человек слушает да ест, а потом и съест.» (Разумихин, часть 2 глава III)
«. чтобы сделать в свете карьеру, достаточно, по-моему, всегда сезон наблюдать; если в январе спаржи не потребуешь, то несколько целковых в кошельке сохранишь. » (Разумихин, часть 2 глава III)
«Ох уж эти брюзгливые! Принципы. и весь-то ты на принципах, как на пружинах; повернуться по своей воле не смеет; а по-моему, хорош человек — вот и принцип, и знать я ничего не хочу.» (Разумихин о принципах, часть 2 глава IV)
«Я говорил, что он в своем роде только хорош! А прямо-то, во всех-то родах смотреть — так много ль людей хороших останется?» (Разумихин о Заметове и том, что каждый человек хорош в своем роде, часть 2 глава IV)
«Тем что оттолкнешь человека — не исправишь, тем паче мальчишку. С мальчишкой вдвое осторожнее надо.» (Разумихин, часть 2 глава IV)
«Человека не уважаете, себя обижаете. » (Разумихин об уважении другого человека, часть 2 глава IV)
«Ведь тут что всего обиднее? Ведь не то, что они врут; вранье всегда простить можно; вранье дело милое, потому что к правде ведет. Нет, то досадно, что врут, да еще собственному вранью поклоняются.» (Разумихин, часть 2 глава IV)
««У нас есть, дескать, факты!» Да ведь факты не всё; по крайней мере, половина дела в том, как с фактами обращаться умеешь!» (Разумихин, часть 2 глава IV)
«Да ведь нельзя же молчать, когда чувствуешь, ощупом чувствуешь, что вот мог бы делу помочь. » (Разумихин, часть 2 глава IV)
«Наука же говорит: возлюби, прежде всех, одного себя, ибо всё на свете на личном интересе основано. Возлюбишь одного себя, то и дела свои обделаешь как следует, и кафтан твой останется цел.» (Лужин, часть 2 глава V)
«. всего больше заметишь и узнаешь, наблюдая молодые поколения наши.» (Лужин о молодежи, часть 2 глава V)
«Только бы жить, жить и жить! Как бы ни жить — только жить. Экая правда! Господи, какая правда! Подлец человек! И подлец тот, кто его за это подлецом называет.» (Раскольников, часть 2 глава VI)
«И что за охота благодетельствовать тем, которые. плюют на это?» (Раскольников Разумихину, часть 2 глава VI)
«Заведется у вас страданьице — вы с ним как курица с яйцом носитесь! Даже и тут воруете чужих авторов. Ни признака жизни в вас самостоятельной! Из спермацетной мази вы сделаны, а вместо крови сыворотка!» (Разумихин о несамостоятельных людях, часть 2 глава VI)
«Человек он умный, но чтоб умно поступать — одного ума мало.» (Раскольников о Лужине, часть 3 глава III)
«На таких-то пустейших вещах всего легче и сбиваются хитрые-то люди. Чем хитрей человек, тем он меньше подозревает, что его на простом собьют. Хитрейшего человека именно на простейшем надо сбивать.» (Раскольников, часть 3 глава VI)
«. вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею. » (Раскольников, часть 5 глава IV)
«Ну как же, как же без человека-то прожить!» (Соня о необходимости поддержки людей, часть 5 глава IV)
«А знаешь ли, Соня, что низкие потолки и тесные комнаты душу и ум теснят! О, как ненавидел я эту конуру!» (Раскольников, часть 5 глава IV)
«Изо ста кроликов никогда не составится лошадь, изо ста подозрений никогда не составится доказательства, ведь вот как одна английская пословица говорит. » (Порфирий Петрович о подозрениях и доказательствах, часть 6 глава II)
«Эй, жизнью не брезгайте! — продолжал Порфирий, — много ее впереди еще будет.» (Порфирий Раскольникову о ценности жизни, часть 6 глава II)
«Знаю, что не веруется, — а вы лукаво не мудрствуйте; отдайтесь жизни прямо, не рассуждая; не беспокойтесь, — прямо на берег вынесет и на ноги поставит. На какой берег? А я почем знаю?» (Порфирий Раскольникову, часть 6 глава II)
«Потому страданье, Родион Романыч, великая вещь. в страдании есть идея.» (Порфирий о страдании, часть 6 глава II)
«. я убежден, что в Петербурге много народу, ходя, говорят сами с собой. Это город полусумасшедших. Если б у нас были науки, то медики, юристы и философы могли бы сделать над Петербургом драгоценнейшие исследования, каждый по своей специальности. Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге. Чего стоят одни климатические влияния!» (Свидригайлов о Петербурге, часть 6 глава III)
Это были цитаты из романа «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского: афоризмы, крылатые выражения, мудрые высказывания из произведения.