Маргарет даррелл что случилось с марго
Джеральд Даррелл всю жизнь волочился за женщинами и лечился от алкоголизма
Самое раннее детское впечатление Джеральда связано с улиткой: в канаве рядом с домом он нашел свое склизское сокровище. Неудивительно, что первым словом, произнесенным им в два года, было zoo. Милые ребяческие детали фиксировала мать Джерри и двух его братьев и сестры Луиза Флоренс. Семейство Дарреллов было на удивление дружным, хотя невероятно шумным и экстравагантным.
Все обожали друг над другом подтрунивать. Старший, Ларри, на протяжении всей жизни изрекал сентенции в адрес меньшого братца:
Ленивый и туповатый
Казалось бы, Джерри, живой и непосредственный ребенок, жаждущий знаний, должен был стать первым учеником в классе. Но педагоги считали его туповатым и ленивым. Образованием Даррелла занимались репетиторы. В итоге он ничего не окончил, что не помешало ему со временем стать почетным профессором нескольких университетов.
Патологическая честность
Замечательная мама
О своей матери Джеральд не без иронии писал: «Других женщин во время беременности тянуло на необычные продукты. Мою же мать страстно тянуло к шампанскому, которое она употребляла в огромных количествах вплоть до моего рождения. Именно этому факту я обязан тем, что могу выпить сколько угодно».
Луиза Флоренс посвятила жизнь детям, причем предоставляла им много свободы. И да, действительно любила приложиться к бутылочке.
У нее была еще странность: Луиза уверяла, что общается с призраками. Видения участились после смерти мужа. При этом женщина не утратила интереса к спиртному, но перешла на экзотические напитки: вино из одуванчиков, изюма, маргариток и имбиря. Для приготовления последнего требовалось шесть бутылок рома! Последними словами Луизы были: «Этот бренди на столике только для медицинских целей, дорогая?»
Зеленый змий и другие тараканы
Пристрастие к алкоголю передалось Джеральду. День он начинал с бутылки пива, а заканчивал бутылкой виски. Когда врачи посадили его на безалкогольную диету, он был в ярости. Зато очень радовался рекомендации принимать от анемии богатое железом пиво «Гиннесс», правда, вместо бутылки в день на «лечение» уходил ящик. В книгах Даррелла то и дело мелькает: «пропустить стаканчик», «смочить горло», «утолить жажду», «хлопнуть по маленькой», «освежиться» и т.д.
Кроме того, Джеральд был гурманом и сам готовил по экзотическим рецептам. С удовольствием ел рыбу и мясо.
В экспедициях ел крокодила, гиппопотама, крыс, бобра, игуану, дикобраза, чаек, лошадей, страусов, лебедей, пингвинов, термитов, саранчу. Одно время составлял поваренную книгу «Холестериновое питание».
Тайный аборт
Горячий климат разжигал страсти. Брат Лесли тоже попал в пикантную ситуацию, заделав греческой служанке ребеночка. Ни жениться, ни признавать дите он не собирался. Благодаря Марго и матери скандал замяли, а малютке дали кров и воспитание.
Сам Джеральд и его жена Джеки, с которой он прожил 25 лет, не стремились обзаводиться потомством. Впрочем, это и не получалось: дважды беременность Джеки заканчивалась выкидышем. В итоге ей сделали операцию по удалению матки.
Кадр из британского сериала «Дарреллы» (2016)
Охота на бегемота
Даррелл не раз оказывался на краю гибели. Как-то его угораздило сунуться в кишащую ядовитыми змеями яму, откуда он чудом выбрался. Позже, полагая, что имеет дело с неядовитой змеей, он допустил беспечность, и ему повезло, что у врача оказалась сыворотка. Зоолог переболел песчаной лихорадкой, малярией, желтухой.
Однажды он пытался поймать детеныша бегемота для зоопарка. Но сделать это можно было, лишь уничтожив родителей. Скрепя сердце, Даррелл на это пошел, однако, убив самку гиппопотама и прогнав самца, Даррелл обнаружил, что детеныша прикончил аллигатор. После этого зоолог прекратил уничтожать фауну.
Покормить ежа грудью
Зоопарк Даррелла, открывшийся в Джерси, поначалу не приносил дохода. Было дело, работники выискивали дохлых лошадей по окрестным фермам и набрасывались на них с ножами. А рассыпанный посетителями арахис собирали, упаковывали и заново пускали в продажу. Джеки Даррелл в биографии Джеральда рассказывала: когда искали на работу наборщицу текстов, ее муж на полном серьезе спрашивал у соискательницы: «А вы готовы, если придется, вскармливать грудью детеныша ежа?»
Просто бабник
Знакомые называли Даррелла дамским угодником или просто бабником. Его манера флирта зачастую состояла из фривольных намеков и пошлых шуток. Режиссер, снимавший зоолога для цикла передач, отмечал: «Его шуточки были настолько солеными, что их нельзя было бы дать в эфир даже в самое позднее время».
Биографы заостряют внимание, например, на молодой особе Саране Калторп. Когда брак Джеральда и Джеки Даррелл трещал по швам, мисс Калторп стала постоянной спутницей обоих супругов, и многие принимали ее за любовницу. Джеральд предложил сделать леди Калторп специалистом по сбору средств для зоопарка, потому что она, по его мнению, была «самой сексуальной шлюхой на острове». Правда, вскоре она вышла вновь замуж и разошлась с четой Дарреллов. А через некоторое время умерла от алкоголизма.
В качестве эмблемы своего зоопарка Даррелл выбрал птицу, истребленную человеком в XVII веке
Мама Даррелл и её безумная семья. Как вырастить гения или преступника.
Многие с детства любят книжки Джеральда Даррелла, посвящённые его детству и юности, вроде «Моя семья и другие звери» или «Филе из палтуса». Дарреллы предстают в них своеобразной, но очень дружной и любящей семьёй, которой мудро руководит лучшая в мире мама. На самом деле, конечно, Джеральд описал своё детство скорее пристрастно, чем точно. Беспокойная семья Дарреллов была далека от идеала, а способы мамы выращивать детей могли дать или гениев, или преступников. В общем-то, получилось и то, и другое.
Луиза Даррелл, образцовая мать и жена
Мама Даррелл, Луиза, родилась в Индии, в ирландской протестантской семье. Когда Лоуренс Даррелл встретил её, она была скромной, даже робкой девушкой, зато с замечательным чувством юмора. Лоуренс был только студентом, но Луиза без сомнений вышла за него замуж и не пожалела. Папа Даррелл стал образцовым эдвардианским мужем.
Прежде всего, он настоял, чтобы Луиза вообще не думала о делах, ни домашних, ни финаносовых. С последними разбирался он, а первыми должны были заниматься слуги-индийцы — Луиза же должна была сохранять достоинство белой госпожи.
Мама Даррелл и её безумная семья.
На деле, когда муж не видел, Луиза могла спокойно помыть полы, гоняться по саду за привидением, которого якобы видели слуги (очень хотела познакомиться с настоящим призраком!) и меняла пелёнки детям. Возможно, Лоуренс иногда подозревал, что его жена — не такая уж неженка, ведь, когда ей случилась сопровождать в командировки мужа, она не жаловалась на неудобства, как жёны других инженеров, приехавшие из Англии. Да, папа Даррелл был инженером.
От своих детей Луиза была без ума. Всё время хлопотала над ними. Тем более, что Ларри и Лесли, её старшие сыновья, часто болели. Первая дочка Луизы умерла совсем малышкой, и мама Даррелл всегда относилась к детям с лёгкой тревогой.
Дети платили маме такой же глубокой привязанностью, кроме, увы, первенца, Ларри. Когда ему было одиннадцать лет, родители отослали его на обучение в Англию. Страна предков оказалась для Ларри совсем чужой, он страдал и от климата, и от людей, и от непривычной организации быта и долго не мог простить матери этой «ссылки».
Джеральд Даррелл всю жизнь вспоминал Индию как рай земной.
Джерри в Индии чувствовал себя как в раю. Его постоянно нянчили и ласкали, кругом было всегда тепло, и ещё именно в Индии он впервые увидел зоопарк. Животные просто потрясли мальчика, они стали его любовью на всю жизнь. Но, когда ему было всего три, из рая его изгнали. Не ангел с мечом, конечно, а обстоятельства. Умер папа Даррелл, и семье пришлось ехать в Британию, чтобы разобраться с наследством и финансами.
Каждого маленького англичанина, шотландца или ирландца в Индии воспитывали в убеждении, что его родина, прежде всего, в Британии. Но, приехав, Дарреллы, как и Ларри, обнаружили, что почти несовместимы с родиной. Эту неприязнь к Британии — как к месту для жительства, а не страны, конечно — они пронесли через всю жизнь. Греция, Кения, Франция — при первой возможности Дарреллы выбирали любое место теплее и солнечнее Англии. Британии они придумывали разные нелестные прозвища, например, Страна Пудингов.
Все дети по очереди страдали насморками, бронхитами, ларингита и отитами. Сама мисс Даррелл была в тяжёлой депрессии. Её стереотипно-ирландское пристрастие к выпивке усугубилось. Надо, впрочем, понимать, что алкоголизм мамы Даррелл, который сейчас вспоминает практически каждый, кто пишет о детстве Дарреллов, не имеет ничего общего с тем, как показывают обычно пьяницу-мать в книгах и кино. Она оставалась чудесной матерью, следила за тем, чтобы у детей было всё нужное, готовила и всегда находила время и слово для утешения и советы.
Луиза Даррелл, наверное, даже не подозревала, что два её сына станут известными писателями.
Все советы мамы, как вспоминал потом Джеральд, оканчивались напутствием вроде: «Но, конечно, только тебе выбирать, как поступить». Луиза практически никогда не ограничивала своих детей. Каждый с малых лет имел право на мнение и на то, чтобы его высказывать.
Большей странностью, чем алкоголизм, можно счесть постоянные встречи миссис Даррелл с призраками. От призрака её мужа до совершенно незнакомых. Притом Луиза не выказывала никаких симптомов психического расстройства, и даже не обязательно была пьяна в этот момент.
Для Джерри куда большую проблему, чем непривычный климат и мамина любовь к выпивке, представляла английская школа. Суровая дисциплина, казённый дух, зубрёжка вместо увлекательных рассказов оказались настолько несовместимы с маленьким Джеральдом Дарреллом, что он приобрёл стойкую неприязнь ко всякой школе вообще, а учителя все, как один, держали его за дурно воспитанного, недалёкого и ленивого ребёнка. Скажи им, что они видят перед собой будущего почётного академика множества университетов мира и популярного писателя, ни один не смог бы поверить.
Джеральд Даррелл животными интересовался куда больше, чем школой.
Переезд на Корфу, который однажды затеял Ларри, был настоящим спасением и для всей семьи, и лично для Джеральда Даррелла. Иначе и он, пожалуй, мог бы стать угрюмым, замкнутым в себе и неприятным в общении типом. Человечество многое потеряло бы, не будь в детстве Джеральда Корфу.
Дарреллы в Греции: время, ставшее легендой
Счастливые несколько лет в Греции, которые все мы, кажется, так ярко представляем благодаря таланту Джеральда как писателя, выглядело немного не так, как в книгах. Например, жизнь в отеле по приезду была вовсе не коротким эпизодом. У Дарреллов возникли проблемы из-за того, что греческий банк далеко не сразу принял и выдал их деньги из Англии. Они долго не могли никуда съехать, а питались буквально тем, что удавалось раздобыть бесплатно — можно сказать, жили собирательством и охотой.
Ларри Даррелл с женой Нэнси.
Ларри вовсе не жил со всей семьёй. Когда Дарреллы приехали на Корфу, ему было больше двадцати лет. Он был женат на девушке по имени Нэнси и они очень быстро стали снимать с ней вместе отдельный дом. Ларри и Нэнси нередко навещали маму Даррелл и всю семью — тем более, что Ларри и Джерри, двух будущих знаменитых писателей, связывала дружба, несмотря на серьёзную разницу в возрасте. Джерри всё ещё казался неспособным к обучению, и это очень огорчало маму. Пока она пыталась найти учителя, который смог бы вложить в голову Джерри все знания, которыми должен обладать мальчики из хорошей английской семьи, Ларри выписывал книги для брата. Во многом благодаря брату Джерри обрёл тот писательский стиль, что мы знаем, и способность систематизировать информацию, которая прежде казалась ему недоступной от природы.
Очень жаль, что Нэнси не вошла в книги Даррелла — у неё самой остались самые восторженные воспоминания об этой семье. На первый взгляд, в доме Дарреллов царила полная анархия. Они кричали друг другу м друг на друга. В каждой комнате, включая гостиную, валялись как попало вещи. Дом был полон животных, которых притаскивал в дом Джерри. Сам Джерри, славный, как Кристофер Робин, умел спать при любом шуме, настолько привык к тарараму. Нэнси Дарреллы показались очень свободными и очень дружелюбными. Да так и было,тел степень их свободы смутила бы и многих наших современников.
На Корфу мальчик рос, по своему мнению, свободно, по мнению многих родственников — дикарём.
Теодор Стефанидес сам во многом был похож на своего ученика. Например, очень любил животных.
Трое счастливых детей из четверых, с учётом смерти отца, отъезда с родины — настоящей родины, Индии — и Второй Мировой Войны. Похоже, Луиза Даррелл кое-что смыслила в том, как растить детей. Хотя, конечно, досужие сплетники усвоили только одно: мама Даррелл любила выпить.
Настало время перейти к самой невеселой части его биографии. Ничего не поделаешь, всякая человеческая жизнь диктует свои правила, даже такая насыщенная, интересная и невероятная жизнь, как у Джеральда Даррелла. И правила эти заключаются в том, что в конце концов человек стареет и умирает.
90. К тому моменту здоровье Джеральда Даррелла уже совершенно скатилось под откос. Его мучили постоянные боли, а написание любого текста делалось крайне сложной задачей – мысли не слушались. Он страдал от отеков ног, от артрита, от рака мочевого пузыря и многих других болезней. Несмотря на все попытки бросить алкоголь, эта борьба так и не окончилась в его пользу. Его «периоды трезвости» сводились к тому, что он отказывался от виски, при этом в неограниченных количествах употребляя пиво и вино. Если же дотягивался до виски, то запросто пил по бутылке в день, утверждая, что алкоголь ему нужен в качестве обезбаливающего. Он вновь стал раздражительным, мрачным и агрессивным.
92. Возможно, он протянул бы еще несколько лет, если бы не панкреатит. После пересадки органов пациенту в обязательном порядке назначают иммунно-сапрессоры, чтоб подавить иммунную систему и не вызвать отторжения. В этот момент организм реципиента становится крайне восприимчив к всевозможным инфекциям. С учетом того, что кишечник больного кишел этими самыми инфекциями, как африканская яма – змеями, заражение крови становилось лишь делом времени.
94. Одной из немногих радостей Джерральда Даррелла на больничной койке стало разрешение главного врача выпить бутылку шампанского в компании медсестер.
95. В конце концов британские врачи вынуждены были признать, что против тяжелейшего системного заболевания Даррелла они бессильны и посоветовали перевезти пациента обратно в Джерси, к его зоопарку и Фонду. Впрочем, пробыл он там недолго – из-за приступа анемии ему вновь пришлось сдаться врачам. На этот раз уже без надежды вернуться домой.
96. Незадолго до смерти он отметил свой 70-летний юбилей. Многие люди, пришедшие навестить его в этот день, понимали, что видят Даррелла в последний раз. Он был настолько слаб и истощен, что казался тенью былого себя. При этом он до последних своих дней продолжал шутить, комментируя все свои путешествия по больницам и операционным. Юмор, если честно, был жутковатый, от него явственно сквозило какой-то предрешенностью. Но и не шутить он не мог.
97. 30 января 1995-го года Джеральд Даррелл скончался. Он еще находился в реанимации, но все понимали, что это агония, которая продлится максимум несколько дней и не принесет пациенту облегчения. К тому моменту пациент давно был без сознания и едва ли что-то мог ощущать. Его жена Ли и Джереми Маллисон, глава Фонда, посовещавшись, решились прекратить реанимационные действия и дать Джеральду уйти. Тело его, согласно завещанию, было кремировано, прах закопан.
98. Маргарет Даррелл, сестра Джеральда, автор новеллы «Что бы ни случилось с Марго», умерла в 2007-м году.
1. Благодарю за прекрасный труд.
Благодаря Вашим статьям о Даррелах зарегистрировалась на Пикабу) спасибо, было интересно😌👍
Цифирки в начале каждого абзаца сбивают с толку. Мне казалось, что это возраст Даррелла. А так все интересно.
Здесь будет уместно провести еще одну логическую черту в биографии Даррелла, начав отсчет новой главы. Главы хоть и наполненной событиями и крайне значительной в его жизни, но, все-таки, с привкусом грусти. Потому что главным действующим героем этой главы становится совсем-совсем другой Даррелл. Не окрыленный успехом молодой охотник на экзотическую дичь, а куда более зрелый, уравновешенный и – увы – порядком уже уставший человек среднего возраста, сменивший фривольную жизнь в диких прериях на жизнь, полную всяких взрослых и нужных вещей.
Организовав свой «Джерсийский зоопарк», а вслед за ним и Фонд охраны дикой природы, Даррелл внезапно оказался заложником собственного детища, подобно анаконде охватившего его со всех сторон. Он больше не мог позволить себе веселых авантюр в экзотических краях, теперь от него зависели сотни животных и десятки людей. А значит, приходилось забыть про сачок и браться за блокнот с чековой книжкой. Даррелл мгновенно погряз в организационной и финансовой работе. Зоопарк его мечты, созданный с нуля старанием горстки энтузиастов, в конце концов разрушил и жизнь своего создателя, и семью.
42. Изначально местом для зоопарка Даррелла планировался Борнмут, город, к которому он всегда был неравнодушен, впрочем, как и другие члены его семьи. Местные органы самоуправления со скрипом выделили ему участок земли, но категорически отказались оказывать зоопарку какую-то финансовую поддержку. В этом же городе, к слову, проживали его мать и Маргарет. Ларри с новой супругой носило по всему миру, а беспокойный Лесли в этот момент и вовсе пребывал по рабочим делам на другом континенте. Однако с зоопарком так ничего и не выгорело. Измотав Даррелла глупыми предложениями и упрямством, власть в итоге засунула проект куда-то за плинтус.
43. К вопросу об алкоголизме Даррелла. Этот вопрос разными биографами, знакомыми и приятелями Даррелла обходится с разной степенью тактичности, но признавать так или иначе приходилось всем – Джеральд пил. Причем пил не эпизодически, а постоянно, едва ли не с юных лет сделав это своей постоянной привычкой и даже образом жизни. Он редко напивался в хлам, хотя бывали случаи, когда за его поведение приходилось краснеть окружающим. Он пил понемногу, но постоянно и неумолимо, ничуть этого не скрывая и не стесняясь. Пил в одиночестве и с приятелями. С членами семьи и незнакомыми людьми. С моряками, охотниками, чиновниками и попутчиками. С политиками и дипломатами. С туземцами и медсестрами. Иногда возникает ощущение, что отсутствие повода выпить воспринималось им в качестве персонального вызова мироздания, который Даррелл неизменно принимал.
Честно говоря, эта тема меня смущала даже в его книгах. Описывая себя и окружение, «книжный» Даррелл то и дело делает остановку чтоб «пропустить стаканчик», «смочить горло», «утолить жажду», «хлопнуть по маленькой», «освежиться» и т.д. Причем по тексту изначально ясно, что все эти освежения и утоления жажды не вызваны ни сюжетом, ни обстоятельствами, ни необходимостью раскрыть каких-то персонажей. Даррелл попросту честно рассказывал о своем быте, не считая нужным скрывать увлечения. При этом, однако, некоторые его новые знакомые бывали шокированы, обнаружив, что день он начинает с бутылки пива, а заканчивает бутылкой виски. Впрочем, как уже было сказано, до нечеловеческого состояния он допивался редко, зато всегда находился в том благодушном и ироничном состоянии, которое можно метафорически описать двумя словами: «под мухой». Наибольшие страдания, кстати, он перенес не тогда, когда мучился от укуса ядовитой змеи, а когда переживал последствия желтухи и связанную с ним вынужденную безалкогольную диету. Невозможность употреблять алкоголь в течении месяца вызывала у него искреннюю ярость. «Такого не вытерпит ни один человек в здравом уме!», утверждал он. Кстати, предпочтение он всегда отдавал виски “J&B”
44. Одной из болезней, привезенной им из экспедиций в качестве сувенира, была анемия. Чтоб избавиться от ее последствий, Даррелл по совету своего врача стал употреблять богатое железом пиво «Гинесс», отчего его фигура очень быстро потеряла юношескую стройность. «Джеральд воспринял этот рецепт как руководство к действию и скоро стал выпивать не по бутылке в день, а по целому ящику».
45. Джеральд Даррелл был не только истинным «гурмэ», всю жизнь получавшим огромное удовольствие от разнообразных блюд, но и превосходным поваром, знакомым с самыми экзотическими рецептами. Все, кого он угощал собственноручно приготовленными блюдами, сходились в том, что у него необычайный кулинарный дар, сопоставимый с писательским. При этом он отнюдь не был веганом и с удовольствием готовил рыбу и мясо. «Разумеется, я люблю лосося, если, конечно, это не последний лосось». «Нельзя быть сентиментальным и содержать зоопарк. Вам все равно придется кормить животных животными». Во время своих экспедиций Джеральд никогда не отказывался попробовать что-то новое. Ему доводилось есть крокодила, гиппопотама, крыс, бобра, игуану, дикобраза, чаек, лошадей, страусов, лебедей, пингвинов, термитов, саранчу… Некоторые из этих блюд он нашел отвратительными, иные ему весьма понравились. В обычной же жизни его сердце всегда принадлежало двум кухням – индийской и французской.
46. А вот в отношении литературы Джеральд, по собственному его признанию, был целиком всеяден. Мог читать сразу несколько книг, хаотично разбросанных по дому, причем совершенно любых. Старший брат Лоуренс некоторое время старался привить ему вкус к литературе и, в общем-то, вполне с этим справился. По крайней мере, Даррелл перемежал популистику и книги о животных вполне серьезными литературными трудами и научными работами, неплохо разбирался в истории литературы и вообще был весьма эрудирован в этой области.
47. Первый зоопарк Даррелла при всей своей популярности не отличался финансовой доходностью и на протяжении многих лет находился в постоянной готовности пойти ко дну, одним лишь чудом балансируя на грани хоть какой-то рентабельности. Доходило до того, что работники рыскали по окрестным фермам в поисках дохлых лошадей и набрасывались на них с ножами, а рассыпанный посетителями арахис собирали, упаковывали и заново продавали следующим. Спасали друзья и доброжелатели. То Дарреллу удавалось взять кредит на выгодных условиях, то попадалась дешевая арендная ставка, то какой-нибудь филантроп подкидывал подачку. Вертеться приходилось как белке в колесе – нервное, тяжелое, сложное время и для Джеральда и для его супруги. Каждый раз им казалось чудом, что зоопарк заработал достаточно денег, чтоб пережить еще одну зиму. Для Даррелла все это вылилось в колоссальное нервное напряжение, несопоставимое даже с метаниями по джунглям. Приходилось встречаться с сотнями людей, очаровывать их и убеждать в том, что Фонд сохранения дикой природы – необычайно нужная и полезная вещь, потом вытягивать посулами, обещаниями и угрозами новые вложения, оттягивать выплаты, задерживать заработную плату, снова юлить, выискать щели, снова вытягивать еще одну зиму… На смену беззаботному мальчишке, гонявшему крокодилов, пришел взрослый мужчина, вкусивший жизнь в полной мере и прилично от этого уставший.
48. По отзывам всех знакомых и очевидцев, Джеральд был превосходным рассказчиком и неизменно очаровывал любого собеседника. Распространялось это и на радиослушателей. А вот отношения с кинокамерой складывались сложнее. По крайней мере, поначалу Даррелл сильно нервничал, оказываясь в кадре, чувствовал себя скованно и в высшей степени неуютно. В конце концов тем, кому приходилось его снимать для различных передач, пришлось полностью отказаться от павильонных съемок – лишь оказавшись в естественной среде обитания, всемирно известный автор и зоолог вел себя по-человечески.
49. Отношения с автомобилями у него тоже складывались не очень удачно. Как-то раз им с женой удалось попасть на «Лендровере» в знатную аварию, такой силы, что Джеки вылетела через стекло и еще долгое время весьма плохо себя чувствовала – судя по всему, из-за трещины в черепе. Несколькими годами позже Джеральд отличился уже самостоятельно. Его машина так подпрыгнула на кочке, что он повредил позвоночник и сломал несколько ребер.
52. Кстати, Джеки Даррелл, глядя на литературные успехи мужа и шурина, тоже попыталась подвизаться на книжном поприще, хоть и с неважным результатом. Ее книга, которая стала биографией Джеральда, называлась «Звери в моей постели». Когда на собеседование для набора и коррекции текста наняли молодую девушку, Джеральд с самым серьезным видом поинтересовался у соискательницы: «А вы готовы, если придется, вскармливать грудью детеныша ежа?». Нет, все-таки странные шуточки были у этого семейства…
53. Кстати, многие письма от имени Даррелла впоследствии составляла и писала та самая девушка, секретарша его жены по имени Дорин. Джеральд лишь подписывал их. Впрочем, это не говорит о его наплевательском отношении к собственной корреспонденции, совсем напротив, он много времени уделял письмам, особенно от детей. Но и письма ему доставляли десятками тысяч со всех концов планеты, включая Советский Союз.
54. В качестве стимулов для литературной работы Джеральд Даррелл предпочитал чай и сигареты. Сигареты он предпочитал «Голуаз» и выкуривал в день невообразимое множество. Впрочем, с учетом уже изложенных фактов из его биографии, я не сомневаюсь, что применялись им и другие стимуляторы. Если на заре своей карьеры Джеральду приходилось самому работать за пишущей машинкой, впоследствии он отказался от этой практики, предпочитая надиктовывать все секретарше. А курить он, кстати, потом бросил.
57. Не все понятно и с их сестрой Маргарет. Парой лет позже она устраивается горничной на греческий пароход, что, в связи с ее отнюдь не юным возрастом, выглядит довольно странно. По крайней мере, имея двух братьев, всемирно признанных литераторов, наверняка можно было найти менее хлопотный источник существования. Я так и не понял, что сталось с пансионатом, приобретенным на наследство, поэтому в будущем собираюсь ознакомится и с ее собственной литературной автобиографией.
Пожалуй, наступило время отметить новую главу в жизни Джеральда Даррелла, увы, окрашенную в еще более темные цвета, чем предыдущая. Тут все, и кризис среднего возраста, и разбитый брак, и множество мелких неурядиц, и все учащающиеся проблемы со здоровьем… Неунывающий весельчак и оптимист Даррелл впервые начинает по-настоящему спотыкаться на жизненном пути. Возраст не тот, силы подточены, дух устал… По счастью, эта глава не стала для него последней, хотя иногда может показаться, что должна была – слишком уж круто иногда он пикировал. Но не стала. И слава Богу.
58. Под влиянием всего этого – семейных неурядиц, финансовой нестабильности, смерти матери, ностальгии – Джеральд часто делался совершенно невыносим. Хандра, приступы немотивированной агрессии, депрессия, рыдания сделались его постоянными спутниками, что с тревогой отмечала даже сестра. Добила его уже упомянутая книга «Звери в моей постели» авторства его жены, щедро усеянная цитатами вроде «Я начинала чувствовать, что вышла замуж за зоопарк, а не за человека» и «Я начинаю ненавидеть зоопарк и все, с ним связанное». Кончилось все тем, что нервное здоровье Даррелла оказалось в полном упадке. Ему даже пришлось на три недели лечь в частную клинику, клиентами которой обычно являлись страдающие депрессией, наркоманией и алкоголизмом соотечественники. Впрочем, даже в клинике, накачанный транквилизаторами, Джеральд умудрялся стабильно выпивать благодаря многочисленным посетителям и доброжелателям.
59. После посещения клиники Даррелл почувствовал определенное улучшение и даже на некоторое время озаботился своим здоровьем. Он не бросил пить виски, но пытался сократить его потребление. Он не бросил курить, но стал курить «не в затяг». При этом он начал заниматься йогой и медитациями.
61. Любовь к алкоголю в сочетании с принимаемыми лекарствами едва не стоили ему жизни – во Франции Даррелл схватил сильнейший сердечный приступ. Доктор категорически настаивал на том, что Джеральду нельзя принимать более половины бутылки вина в день, но его пациент полагал иначе. «Я застал Джеральда в восемь утра с огромной бутылкой бренди. Он отхлебнул бренди и запил молоком – таким был его завтрак. К одиннадцати бутылка была уже прикончена».
62. Несмотря на неизменную популярность «книг от Джеральда Даррелла», последние его произведения, начиная с «Филе из палтуса» уже не находили того широкого спроса, что его дебютные романы. Стиль их стал заметно более вымученным, потерял экспрессию и свежесть, отчего редакторам приходилось проводить над текстами много времени. Кстати, позволю себе заметить, что это истинная правда. Как раз недавно прочитал «Филе» и некоторое время находился в недоумении. Сборник показался мне очень вялым, неестественным и натужным, совершенно не похожим на легкие и изящные заметки «раннего» Даррелла. «Удивительные, невероятные и весьма вольные рассказы», как заметил один из критиков, но продажи были неумолимы.
65. Не все гладко было и с Фондом по охране дикой природы, детищем Даррелла. Основанный на голом энтузиазме, финансируемый за копейки, он предпринял немало действий для сохранения исчезающих видов. Но организация такого масштаба не могла функционировать без внешних финансовых вливаний, без контроля и отчетности, словом, без всего того, что сопутствует деятельности полноценных коммерческих компаний. Джеральд сам не заметил, как созданный им Фонд превращается в огромную бюрократическую машину, состоящую из множества комитетов, подкомитетов и функционеров. Кончилось все предсказуемо – бюрократический монстр попытался съесть своего создателя. Проще говоря, Даррелла решили фактически устранить от управления Фондом, оставив в качестве своеобразного маскота, популярной фигуры для привлечения внимания и денег. В общем-то, их тоже можно понять. Даррелл ничего не смыслил в финансах и серьезном управлении, он возился с животными и писал книги, поскольку больше ничего не умел. Предприятию же нужна стабильность и прибыль. Это превратилось в настоящую войну между Дарреллом и членами совета Фонда, переросшую в обмен оскорблениями и гневными воззваниями. Кончилось, впрочем, победой создателя – Даррелл сохранил свое место.
66. Удивительно, что брак Джеральда с Джеки продержался столько лет. По свидетельству многих их знакомых, совместный быт двух Дарреллов давно уже не напоминал семейную идиллию – ссоры, скандалы и взаимные оскорбления давно стали привычным явлением в их доме. С течением времени у Джеки накопилось к супругу множество претензий, и теперь они уже не касались зоопарка или скорпионов в ванной. По ее мнению, он сделался крайне обидчивым, нервным, вспыльчивым, поглощенным лишь собой, непредсказуемым, склонным к истерике и алкоголизму. «Его раздражали любые мелочи, и свое раздражение он вымещал на всех вокруг, в том числе и на мне». При этом в других обстоятельствах Джеральд Даррелл выглядел куда иначе, по-прежнему являясь душой компании, превосходным рассказчиком, преданным другом и прекрасным собутыльником. Дошло до приступов черной депрессии и попытки самоубийства. Неудивительно, что Джеки, проведя в браке двадцать пять лет, в итоге решила подвести итог неудачному союзу. «Мне нужно бежать, если я хочу сохранить хотя бы остатки рассудка». С другой стороны, некоторые источники описывают саму Джеки как крайне импульсивную, властную и ревнивую особу. Однажды во время праздника она выхватила у него из рук бутылку со словами: «Без меня ты был бы полным ничтожеством!»
67. Разрыв стал катастрофой, как минимум для самого Даррелла. Он опять с головой ушел в депрессию, опять стал слишком много пить, а в адрес бывшей жены говорил такое, что решится не всякий джентльмен. В общем, это походило на окончание брачного ритуала богомолов, с той лишь разницей, что самец сам пытался откусить себе голову. Джеральд был мстителен и разил ядом. Он пытался убедить себя, что все это временные трудности, что Джеки вернется, но потом понимал, что нет, и снова впадал в депрессию. На бракоразводном процессе он тоже не стал сдерживать себя. Джеки пришлось пойти на шантаж, угрожая обнародовать подробности его личной жизни в том случае, если он и впредь будет чинить ей препятствия. Кончилось тем, что суд постановил Джеральду выплачивать своей супруге приличную сумму алиментов, однако она должна была отказаться от любых претензий на зоопарк, которому тоже посвятила многие годы. Эта сказка завершилась так, как завершаются все сказки в животном мире, резко, цинично и без всякой романтики.