Марьина роща что посмотреть
Главные достопримечательности Марьиной Рощи
Мариинская больница (ул. Достоевского, 4) – одна из самых значимых построек русского классицизма не только в этом районе, но и во всей Москве. Строительство больницы на Новой Божедомке (сейчас улица Достоевского) началось в 1803 году по заказу вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Сюда привозили пациентов без учета чина и звания – здесь лечили представителей низших слоев общества, что, впрочем, не помешало возвести эффектное здание. Автором проекта стал архитектор Иван Жилярди, построивший в Москве немало и особняков, и общественных зданий (например, корпус Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова на Моховой).
Описание
При проектировании больницы Жилярди пользовался чертежами зодчего XVIII века Джакомо Кваренги. Интересный момент: в Санкт-Петербурге на Литейном проспекте есть Мариинская больница, очень похожая на московскую. Есть предположение, будто сходство объясняется тем, что петербургская больница построена по тем же чертежам Кваренги, то есть, по сути, это один проект. Нужно иметь в виду: то, что мы видим сейчас, – не первозданный облик больницы. Здание достраивалось и перестраивалось несколько раз, здесь появлялись домовые церкви. Конечно, говоря о Мариинской больнице, всегда вспоминаешь о русской литературе.
С этим зданием литература действительно крепко связана – здесь 11 ноября 1821 года родился Федор Достоевский. Отец будущего писателя работал в ней лекарем в женском отделении, и семья Достоевских жила в квартире во флигеле при больнице. Сегодня в нем открыт Музей Достоевского, а перед зданием расположен памятник писателю, созданный еще до революции Сергеем Меркуровым. Скульптура эта в 1918 году в рамках реализации плана монументальной пропаганды была установлена на Цветном бульваре, а в 1936 году во время реконструкции бульвара ее перенесли сюда, к месту рождения писателя. Кстати, позировал для этой скульптуры Меркурову Александр Вертинский.
Московское инженерное училище (Минаевский пер., 2), ставшее Московским государственным университетом путей сообщения, было основано по приказу Николая II в 1896 году, но собственное здание получило чуть позже. До этого занятия проходили там, где сейчас расположен магазин Елисеева, – на Тверской улице. В 1898 году было отстроено несколько корпусов по проекту архитектора Иеронима Китнера: первый, химический, библиотечный и корпус, который теперь нумеруется как шестой (раньше здесь размещалось общежитие для студентов и преподавателей). Здания выглядят весьма представительно: эклектика с явными элементами неоклассики.
Первый корпус, который смотрит на Бахметьевскую улицу, – старая постройка, дореволюционная. Корпуса, выходящие на противоположную сторону, построены уже в 1930-е, 1940-е и 1950-е годы по проектам архитектора Ивана Фомина, который много работал с наркоматом путей сообщения. Сегодня Российский университет транспорта – одно из крупнейших по площади учебных заведений не только Москвы, но и всей страны. В этом МГУПС уступает только МГУ. Так было и в дореволюционные, и в советские времена. Это вуз с богатой историей. Здесь преподавали химик Иван Каблуков, физик Александр Эйхенвальд, математики Сергей Чаплыгин и Николай Жуковский.
В советские времена училище носило имена политических деятелей той эпохи – Иосифа Сталина и Феликса Дзержинского. Сейчас, насколько мне известно, ему возвращено имя императора Николая II. Поскольку первое образование я получала в университете путей сообщения, могу рассказать немного и о внутреннем устройстве. В старом здании существует очень замысловатая система переходов, и ни один сентябрь не обходится без стаек растерянных первокурсников, которые не могут найти какую-нибудь аудиторию, например, номер 1542. Помните фильм «Чародеи»? Фраза «Кто так строит?!» – это о здании МГУПС и его перепадах этажности, запутанных переходах.
Среди памятников раннесоветской архитектуры, которыми богата Марьина Роща, я хотела бы выделить Бахметьевский гараж (ул. Образцова, 19а), построенный по проекту Константина Мельникова. В 1925 году Москва закупила в Великобритании двадцать четыре автобуса «Лейланд» (к 1927 году их было уже сто тридцать). Это был новый вид транспорта – раньше в Москве не было ни одного автобуса. И конечно, гаражей, способных их разместить, поэтому британские автобусы квартировали буквально где придется – и в каретных сараях, и в каких-то складских помещениях. В итоге московское коммунальное хозяйство выкупило участок земли на Бахметьевской улице (сейчас – Образцова).
Для строительства гаража в 1926 году были привлечены Константин Мельников и Владимир Шухов. В гараже была впервые в стране реализована новая технологическая схема парковки – так называемая прямоточная, при которой автобусу не нужно двигаться задним ходом ни при въезде, ни при выезде. Мельникову пришлось доказывать прогрессивность этой схемы по сравнению с круговой, использовавшейся в железнодорожных депо с ХIХ века. Бахметьевский гараж – конечно, уникальное здание. Снаружи он смотрится достаточно приземистым, но если войти внутрь, это огромное, просторное помещение производит сильное впечатление.
Здесь нужно сказать спасибо Шухову: он придумал для гаража уникальную систему перекрытий – на площади восемь с половиной тысяч квадратных метров использовано всего восемнадцать тонких опор, из-за чего пространство выглядит таким воздушным. К 1990-м годам парк автобусов вывезли, и гараж пришел в абсолютный упадок. В начале 2000-х годов провели замечательную реконструкцию в связи с открытием в здании музея современного искусства «Гараж». В частности, были восстановлены шрифтовые композиции «Бахметьевский автобусный парк». Сегодня здание использует Еврейский музей и центр толерантности – здесь проходят замечательные выставки и лекции.
Гараж «Интуриста» (ул. Сущевский Вал, 33) – еще одно знаменитое творение Константина Мельникова. На стыке 1920-х и 1930-х годов в Москву хлынул поток иностранцев. В связи с этим появилась необходимость в гараже для транспорта новой организации «Интурист», которая работала с иностранными делегациями. Насколько мне известно, это здание используется по прямому назначению и сегодня. Одно время здесь размещались машины МЧС. Гараж «Интуриста», пожалуй, последняя реализованная работа великого архитектора Мельникова (1932-1934 годы).
Он здесь занимался не столько технической стороной, как при проектировании Бахметьевского гаража, где разрабатывал схему парковки, сколько внешним видом здания. Получилось интересно: попытка приспособить стиль ар-деко к советским нуждам. Фасад рассекает стеклянная поверхность – стилизованное колесо, ленты (кстати, здесь должен был появиться и макет автомобиля). К сожалению, по первоначальному проекту Мельникова была построена только правая часть. Если посмотреть на гараж, стоя на Сущевском Валу, сразу видно: тяжеловесная левая часть, достроенная позже, вступает в диссонанс с легкой авангардистской правой.
Жилой городок рабочих (ул. Сущевский Вал, 14/22) – это один из подобного рода комплексов, построенных в Москве в конце 1920-х годов. Проект, разработанный архитектором Борисом Блохиным, изначально состоял из семи корпусов. Сейчас их осталось шесть. Они расположены вдоль воображаемой оси, которая протягивается от Сущевского Вала к Вадковскому переулку, и образуют сложную систему дворов. В центре этой геометрической композиции стоит памятник Сергею Кирову. Поставлен он был здесь не сразу, а в 1934 году – после смерти Кирова. Сначала городок назывался Сущевка, а после установки памятника стал жилым рабочим городком имени Кирова.
Большая, кстати, редкость, что памятник советскому государственному и политическому деятелю до сих пор сохранился, более того – здесь регулярно появляются свежие цветы. Что касается жилых корпусов, они являются типичным образчиком раннесоветского домостроения с использованием типовой секции Моссовета. Но в отличие от многих рабочих городков они немного декорированы внешне. Корпус, который выходит на Сущевский Вал, имеет П-образную форму и как бы закрывает двор от шумной улицы. Он украшен аркой и перерезан декоративными поясками. Есть завышенные и заниженные объемы в дворовых корпусах комплекса.
Были применены разные фактуры отделки – штукатурка «под шубу» и гладкая. Во дворах до сих пор можно найти детали, характерные для 1920-х, – две огромные трубы котельных, которые примыкают к жилым корпусам. Когда эти дома строились, не было никакого центрального отопления, а была котельная, которая обслуживала квартал. Сегодня она не работает, а трубы служат напоминанием о недавних временах, когда все было совсем иначе. А вообще это довольно уютное пространство — и дворы, и сами жилые корпуса внутри. Мне доводилось бывать в здешних квартирах, и я могу сказать, что даже по сегодняшним временам планировка в них очень хорошая.
Марьина роща что посмотреть
Первые упоминания о деревне Марьино относятся к концу XVI века. В XVII веке здесь уже существовала слобода.
В 1742 году от деревни Марьино был проведён Камер-Коллежский вал, это была в то время граница Москвы. Лес вокруг вала был вырублен, а оставшиеся нетронутыми рощи стали на долгие годы излюбленным местом народных гуляний.
В 1750 году по указу Елизаветы Петровны здесь появилось первое кладбище в Москве. В XIX веке здесь существовало достаточно много дворовых людей Шереметьевых. В деревне Марьино жила семья иконостасчиков Мочалиных, семья Мандрыгиных, один из которых, Иван Сергеевич, позолотил мебель Останкинского дворца.
К приезду в Останкино в 1856 году царя Александра II крестьяне Марьино проложили шоссе от Троицкой дороги до Останкино, получившее название Царского.
После Крестьянской реформы 1861 года в Марьиной роще земли стали раздавать в аренду. Это плохо повлияло на судьбу Марьиной рощи. «Поземельное общество», получившее марьинорощинские земли от Шереметьевых в долгосрочную аренду, деревья вырубило, а землю стало сдавать мелким собственникам.
Марьина роща была застроена одно- и двухэтажными домами для бедноты. Прекратились традиционные народные гуляния. После строительства железной дороги Москва — Петербург Марьина роща оказалась отрезанной от Останкино. По старой дороге (ныне Шереметьевская улица) рано утром и на закате проходило большое московское стадо, уничтожавшее последние островки зелени. Виндавская линия, строительство которой началось в 90-е годы XIX в., окончательно перерезала марьинорощинские земли, и Марьина роща превратилась в городской тупик. И снова, как в далёкие годы атаманши Марьи, Марьина роща приобрела дурную славу.
Положение изменилось после строительства моста через железную дорогу, соединившего обе части Марьиной рощи. Это дало толчок к началу промышленной застройки района. Кротов и Метельцов построили на Сущёвском валу чулочную фабрику. Недалеко от неё Гусаров поставил дроболитейный заводик «Патронка», Мещерский — литографию. Немец Густав Лист завод по производству насосов на изгибе Виндавской дороги (сейчас завод «Борец»). Постепенно менялся облик Марьиной рощи. Были замощены улицы, проложены водопровод и канализация. Официально в черту города Марьина роща вошла в конце XIX века.
Во время правления императора Николая в 1903 году был создан на улице Шереметьевской храм Нечаянная Радость. В то же время в Марьиной роще появилось здание синематографа «Ампир».
При советской власти во время НЭПа марьинцы распахали под огороды 50 десятин земли и занялись цветоводством, приносившим в те годы неплохой доход.
В 1930-е и 40-е годы район Марьиной рощи развивался как промышленный придаток Москвы. Она входила в Дзержинский район Москвы. Здесь были завод «Борец», комбинат твёрдых сплавов, завод «Станколит» и другие.С первых дней Великой Отечественной войны эти предприятия перешли на выпуск военной продукции, боеприпасов, вооружения. В здании нынешней школы № 237 был сформирован артиллерийский полк дивизии, который за воинскую доблесть получил почётное наименование «Артиллерийский Штеттинский Краснознамённый полк».
Марьина Роща была неким «деревенским» островом вплоть до 60-х годов 20 века – лишь тогда на его территории начались массовые застройки. Почти современный вид район приобрел перед Олимпиадой-80: улицы были приведены в порядок и заасфальтированы, старые деревянные дома снесены, прорублен Олимпийский проспект. Справочник Марьиной Рощи стали содержать такие знаменитые сегодня культурные объекты, как театр «Сатирикон» и кинотеатр «Гавана».
Re: Марьина роща
О Марьиной роще по книге К.А. Аверьянова «История московских районов»:
Вскоре поселение разрастается и по описанию 1646 г. за его племянником Яковом Куденетовичем Черкасским значится «деревня Марьина слобода, а в ней бобыли беспашенные, кормятся на Москве всякими промыслы и работою, 80 дворов, людей в них 202 человека». Столь быстрый рост населения в слободке Марьино объяснялся весьма просто. Во владениях Я.К. Черкасского поселились ремесленники различного рода: квасники, холщевники, овчинники, котельники и другие (одних только кузнецов в слободке числилось 8 человек). Все они торговали своими изделиями в столице, но при этом, пользуясь покровительством всесильного князя, не платили налогов в отличие от других горожан из московских «чёрных сотен».
Городские ремесленники с неприязнью смотрели на своих конкурентов, и не случайно, что одним из требований московского восстания 1648 г. стало требование вывода ремесленников из подобных «белых» (т.е. не плативших городские налоги) слобод, с тем чтобы повинности распределялись между всеми налогоплательщиками. Это решение было оформлено на состоявшемся в 1649 г. специальном Земском соборе, собравшемся в Москве. Как ни противился этому требованию Яков Куденетович, но в итоге в 1651 г. всех ремесленников, живших в Марьине, переселили в столицу.
Переписная книга 1678 г. при новом владельце этих мест князе Михаиле Яковлевиче Черкасском в слободе Марьино, Бояркино, застаёт 2 двора «дворовых служних», 20 дворов бобыльских (71 человек), «да в тех же дворах 8 семей захребетников, людей в них 20 человек» и двор скотный. Наряду с крестьянами отмечены и ремесленники: резчики, иконописцы, шорники.
Эпоха петровских преобразований с её многочисленными войнами потребовала значительных рекрутских наборов, и, как следствие этого, численность населения во многих подмосковных сёлах и деревнях довольно заметно уменьшилась. Не избегло этой участи и Марьино. По документам 1709 г. на 35 дворов Марьина пришлось только 53 души мужского пола, 6 дворов пустых и 2 двора нищих.
Мужская линия князей Черкасских, владельцев Марьина и Останкина, закончилась на князе Алексее Михайловиче. Его единственная дочь Варвара Алексеевна вышла замуж за графа Петра Борисовича Шереметева, и с 1743 г. на протяжении полутора столетий эти земли числились за родом Шереметевых.
В их огромной останкинской вотчине Марьино имело подчинённое значение: здесь жили различные ремесленники, обслуживавшие хозяйство Останкинского дворца: резчики, позолотчики, иконники, котельщики, слесари, столяры, оловянишники, точильщики шпаг, сапожники, чеканщики, среди женщин — ткачихи и вязальщицы. Судя по материалам XVIII в., число дворов в деревне колебалось от 27 до 12, а население деревни от 148 до 62 душ. Половина крестьян находилась на барщине, а другая половина (в основном мастера) — на денежном оброке. Когда в конце XVIII в., уже при Николае Петровиче Шереметеве, строился знаменитый Останкинский дворец, его высокохудожественные паркеты, резные двери и мебель делали марьинские крестьяне Иван Мозжухин, Пряхин и Мочалин. Известны и другие фамилии здешних крестьян этого времени. Самой распространённой среди них была фамилия Годовиковых, которую носила почти половина жителей деревни.
Значительную прослойку населения Марьина составляли дворовые люди Шереметевых. В 1800 г. в деревне числилось 102 жителя (из них 87 крестьян и 15 дворовых), в 1848 г. — 210 человек (160 крестьян и 50 дворовых), в 1861 г. — 169 человек (131 крестьянин и 38 дворовых). К концу XIX в. население деревни составляло 358 человек.
Сохранившиеся материалы московской вотчинной конторы Шереметевых дают представление о быте крестьян Марьина. Помимо выполнения барщины и уплаты оброка им приходилось делать и другие работы. Так, в 1768 г. марьинцев заставили обустраивать три версты Троицкой дороги — необходимо было обкопать её рвом шириной полтора аршина и насыпать аршинный слой грунта. Задание это было настолько непосильным, что крестьяне обратились с просьбой освободить их от этой работы «в виду их бедности». То, что это были не пустые слова, показывает рост недоимок по Марьину. Если в 1835 г. они составили 335 рублей, то к 1857 г. — 733 рубля, а вместе с накопившимися штрафами — 1718 рублей.
В начале XIX в. деревня на некоторое время становится довольно модным дачным местом. Помимо издавна распространенного здесь перчаточного промысла (им были заняты в основном женщины) крестьяне начали сдавать свои избы московским дачникам. Среди них были и довольно известные люди. Так, здесь бывал композитор А.Е. Варламов, автор популярных в то время романсов и песен. Считается, что именно в Марьине он написал свою песню «Красный сарафан».
Своей популярностью среди дачников Марьино было обязано близостью к первопрестольной и знаменитой Марьиной роще, располагавшейся к югу от деревни. Здесь издавна располагался густой лес, где ещё в XVII в. бывала царская охота. Наиболее ранние сведения о нём относятся к первой половине XVII в., когда тут упоминается Князь Яковлевская роща, названная так по имени Якова Куденетовича Черкасского. Позднее, уже в XVIII в. она стала именоваться Марьиной рощей.
На западе роща граничила с землями Бутырской слободы, на юге — с выгонными землями Переяславской ямской слободы и села Сущёва. В конце XVII — начале XVIII в. начинается весьма своеобразное освоение городом этих мест.
Близ западной окраины рощи на земле Бутырской слободы в XVII в. возникает так называемое «немецкое кладбище», где хоронили служивших в полку иностранцев-офицеров. В частности, здесь были похоронены командир Бутырского полка известный генерал Патрик Гордон, шотландец по происхождению, выходец из Прибалтики пастор Глюк, служанкой которого одно время была Марта Скавронская, будущая императрица Екатерина I
В последующем число могил здесь увеличивается. В средневековье горожан обычно хоронили близ приходских церквей. Позднее ситуация меняется. Европейские правительства, исходя из санитарных соображений, стали в XVII и особенно в XVIII в. запрещать захоронения людей в городской черте, вынося кладбища за пределы города. Не стала исключением в этом плане и Россия. Во второй четверти XVIII в. сюда, в район выгонной земли, переносят божедомку — место погребения неопознанных трупов, найденных на улицах Москвы, а в 1750 г. по указу императрицы Елизаветы Петровны в южной части Марьиной рощи возникает первое московское общегородское кладбище, получившее название Лазаревского (по церкви Святого Духа, имевшей приделы св. Лазаря и евангелиста Луки).
Примерно с этого времени Марьина роща становится местом гуляний москвичей, не имевших возможности выезжать на лето в свои подмосковные усадьбы. Самым известным было гулянье в Семик — четверг на седьмой неделе после Пасхи. Эта традиция возникла не случайно. Именно в этот день было принято хоронить все неопознанные трупы, поминая всех пропавших без вести, и москвичи приходили к божедомкам, надеясь, что именно тут были похоронены их близкие или друзья. Несмотря на то что на новом кладбище захоронения производились не раз в году, а регулярно, традиция посещения кладбищ именно в этот день оказалась очень устойчивой. Родственники умерших и многие посторонние люди, приходившие на кладбища, затем на целый день отправлялись в соседнюю рощу, где поминки сопровождались возлияниями, песнями и хороводами, плясками и игрой на музыкальных инструментах. Так, поминальные праздники в Семик постепенно превратились в гулянья, собиравшие массы мещан, ремесленников и другой публики. Позднее здесь появились трактиры, балаганы, где давали свои представления музыканты, певцы, плясуны, входившие в моду цыганские хоры.
К началу XIX в. марьинорощинское гулянье стало настолько популярным у москвичей, что в 1809 г. молодой ещё тогда поэт-романтик В.А. Жуковский, в подражание Н.М. Карамзину, пишет сентиментальную повесть «Марьина роща», над которой проливали слезы тогдашние красавицы.
Наибольший размах гулянья в Марьиной роще получили после изгнания французов из Москвы. Они достигли такой известности, что стали темой театрального спектакля-дивертисмента «Семик, или Гулянье в Марьиной роще», впервые поставленного 25 января 1815 г. на сцене театра С.С. Апраксина на Знаменке. Успех был настолько велик, что современник вспоминал: «Публика не могла насмотреться, и потому сделано было распоряжение давать этот дивертисмент не в счёт абонемента (т.е. вне объявленного репертуара; в первый же месяц после премьеры он был повторен 15 раз. — Авт.). Лучшие певцы и певицы в нём участвовали; большое число красавиц, на выбор, рисовались в русской пляске в богатых сарафанах; тут же знаменитый песельник Лебедев восхищал своим хором; первые певцы — артисты и русские солдаты славили подвиги оружия».
Путеводитель 1827 г. сообщал: «На разных местах сей рощи расставлены палатки, там ресторация, здесь комедия, тут горы, в другом месте красиво устроенный домик… Несколько вёрст в окружности со всеми прелестями неподкрашенной природы составляют место прогулки. Любители рассеянности, подите в толпы около шатров, там найдете пищу оной; любители скромных картин семейственного удовольствия, подите несколько далее, и глазам вашим представятся группы сидящих около самоваров или около вкусных пирогов… Подите теперь ещё далее в рощу, и другие уже картины рисуются в глазах ваших: тут буйная юность пирует кругами за полными чашами, вино пенится в бокалах». Именно в этом году, 19 мая 1827 г. здесь побывал А.С. Пушкин. Упоминает эту традицию и М.Ю. Лермонтов в своём романе «Княгиня Лиговская». По рассказам известной мемуаристки XIX в. Е.П. Яньковой, «гулянье в Семик бывало очень большое в Марьиной роще… в особенности же, если гулянье 1 мая (в Сокольниках. — Авт.) от дурной погоды не бывало или не удалось, то в Семик в Марьиной роще народа бывало премножество и катались в каретах».
Но уже ближе к середине XIX в. характер гуляний в Марьиной роще заметно изменяется. Ко второй половине 1830-х годов относится очерк М.Н. Загоскина «Марьина роща», описывающий обычное воскресное гулянье: «Как это странно, в Москве самые любимые гулянья простого народа — Ваганьково и Марьина роща; Ваганьково — кладбище за Пресненской заставой, Марьина роща — также старое кладбище в двух шагах от Лазаревского кладбища; одним словом, это место самых буйных забав, пьянства и цыганских песен окружено со всех сторон кладбищами. В этой Марьиной роще все кипит жизнию и все напоминает о смерти. Тут, среди древних могил, гремит разгульный хор цыганок; там, па гробовой плите, стоят самовар, бутылки с ромом и пируют русские купцы…»
В 50-60-е годы XIX в. гулянья в Марьиной роще ещё продолжались, но сама она, прежде привлекавшая публику тенистыми деревьями и кустарниками, превратилась, но выражению современника, «в какую-то пародию леса». По его свидетельству, с постройкой Николаевской железной дороги, прошедшей к 1851 г. через рощу, «много вырублено дерев, а посадок других, молодых, не было; земля в ней вся вытоптана, редко где показывается недоросток бледной травки; к тому же там старые деревья год от году все более и более падают трупами; поэтому и остался какой-то остов рощи…».
Эти перемены отразились и на самом Марьине. Известный бытописатель того времени С.М. Любецкий писал в 1870-е годы: «В старину Марьина деревня переполнена была дачниками, по причине близости её к городу и по соседству с густой обширной рощей, где можно было набрать грибов и ягод… В настоящее время она стоит обнаженная на солнцепеке; кое-где около неё высятся тощие березы, рябинник и запыленные акации, а сзади пролегает Николаевская железная дорога, оглашаемая пронзительными свистками и пыхтеньем огнедышащих паровозов».
В 1880-е годы Шереметевы вырубают остатки Марьиной рощи. Земля была разбита на участки и стала сдаваться в аренду под застройку. Тогдашняя планировка в основном сохранилась до сих пор: пять прямых улиц были проведены с юга на север, семнадцать проездов пересекали их под прямым углом. Все улицы, кроме одной, Александровской (ныне Октябрьская), и проезды носили номерные названия: 1-я улица Марьиной Рощи, 2-я улица Марьиной Рощи, 1-й проезд Марьиной Рощи, 2-й проезд Марьиной Рощи и т.д. Проведение соединительной ветки между Николаевской и Александровской железными дорогами в 80-е годы XIX в. ограничило Марьину Рощу с севера, и её территория включается в зону городского строительства. До 1917 г. большая часть этого района по прежнему продолжала принадлежать Шереметевым, которые передали землю в долгосрочную аренду Шереметевскому поземельному обществу. Последнее разделило земли под участки и раздавало их под застройку.
Вскоре здесь появляются первые промышленные предприятия: кондитерская фабрика Марии Струккен (позднее Соловьёва) со 150 рабочими, столярно-мебельная фабрика B.C. Савельева, бахромная фабрика А.Л. Николаевой и льнопрядильная фабрика М.С. Дымшица. Типолитографическая фабрика товарищества В.В. Чичерина (286 рабочих), созданная в 1898 г., изготавливала конторские книги и прочие писчебумажные изделия. В 1891 г. возникли бумажнокрутильная и шерсторазмоточная фабрика Торгового дома Зотова и Помельцова (150 рабочих), фабрика резиновых изделий К. Вейербуша и К°, в 1900 г. — кожевенная фабрика В.Б. Антипенкова. Всего в Марьиной Роще находилось 29 промышленных предприятий. Крупнейшим из них были чугунолитейный завод Густава Листа и предприятие Анонимного общества русско-бельгийских патронных заводов.
Всё это привело к тому, что на рубеже XIX-XX вв. население Марьиной Рощи росло чрезвычайно быстрыми темпами. Если в 1897 г. в ней проживало 7,9 тыс. человек, то к 1912 г. насчитывалось уже 39 тыс. С этого времени Марьина Роща становится одной из фабричных окраин Москвы. Среди остальных пригородов она отличалась своей худой славой. Подавляющее большинство рабочих здешних предприятий не имело своего угла, и сдача жилья стала очень распространенным промыслом, причём не только среди домовладельцев: снявшие квартиру, сдавали уже от себя комнаты, а хозяева комнат пускали коечников. Зачастую тут находили убежище воры, грабители, скупщики краденого и прочие подобные элементы. Недаром здесь в это время бытовала поговорка: «В Марьиной Роще — люди проще».
Район Марьиной Рощи мог служить эталоном неблагоустроенности московских рабочих окраин. «Канализации нет. Очистка нечистот производится примитивным способом — тянутся обозы „золотарей“, вывозящие нечистоты, распространяя невозможный смрад», — писал в 1912 г. посетивший Марьину Рощу корреспондент газеты „Московский листок“».
Что касается самой деревни Марьино, она продолжала существовать вплоть до советского времени. После отмены крепостного права у местных крестьян оказалось в распоряжении всего 175,5 гектаров земли (из них сенокосы занимали 130,8 гектаров, под пашней было 24 гектара, а под усадьбами — 20,7 гектаров. Временнообязанные отношения сохранялись до 1882 г. Близость к столице заставила перейти с хлебопашества на более доходную торговлю молоком. «Когда вышли на волю, — передаёт слова одного из местных крестьян участник земского обследования 1881 г., — то всю пашню запустили под покосы и завели много скота». Продажа молока давала довольно хороший достаток, однако постепенно владения крестьян всё более и более сокращались за счет продажи земли под застройку промышленными предприятиями.
В итоге после Октябрьской революции у крестьян осталось всего 18,5 гектаров земли. Выход они находили за счёт отходничества. Многие из них устраивались золотарями и вывозили нечистоты из московских домов, другие уходили на работу в Москву половыми и чернорабочими, третьи устраивались на близлежащие фабрики. Из сельскохозяйственных занятий большое развитие получил цветочный промысел. В 1929 г. из 63 домов деревни цветоводством занимались 47 хозяйств, а всего под цветочными плантациями было занято 4,1 гектара. Тогда в селении насчитывалось 874 человека. В 1926 г. Марьино было электрифицировано.
Но определяющим в развитии здешних мест стала индустриализация. В начале 1931 г. около южной окраины деревни развернулось строительство завода «Калибр» — первого крупного специализированного предприятия по производству точных измерительных приборов, который был сдан в эксплуатацию в 1932 г. В этот период деревня уже официально вошла в состав Москвы. После 1917 г. она значилась сначала в Ростокинском, а затем в Сокольническом районах столицы. Тем не менее еще пару десятилетий здесь продолжал действовать колхоз, позднее вошедший в укрупненный колхоз им. Сталина, функционировавший еще в 1950-е годы.
Карта Москвы в сериале «Марьина роща»
Сейчас по ТВ идет сериал «Марьина роща». В целом сюжет закручен довольно интересно и актеры стараются.
Еще одна вещь сильно бросается в глаза: заседания у начальников происходят на фоне вот этой карты Москвы:
Забавно видеть МУРовцев, которые используют для поиска бандитов сталинскую схему перспективной планировки Москвы по генплану 1935 года, где вместо Марьной рощи с ее малинами показана узкая полоса проекта развития Останкинского парка.
Москва в сериале «Марьина роща»
maria писал(а): Сейчас по ТВ идет сериал «Марьина роща». В целом сюжет закручен довольно интересно и актеры стараются.
Забавно видеть МУРовцев, которые используют для поиска бандитов сталинскую схему перспективной планировки Москвы по генплану 1935 года, где вместо Марьной рощи с ее малинами показана узкая полоса проекта развития Останкинского парка.
Памятник Коровьеву и Бегемоту в Марьиной роще
Этот двор давно требовал благоустройства, и сотрудники районного ДЕЗа объявили конкурс на лучший проект. Самой интересной оказалась идея никому пока не известного скульптора Любови Миросенко по мотивам романа Булгакова «Мастер и Маргарита». Выпускница отделения дизайна педколледжа сделала фигуры Коровьева и Бегемота из искусственного мрамора и усадила их на скамейку.
Как добраться: ст. м. «Новослободская», далее пешком во двор дома № 13 по улице Советской Армии.
Re: Карта Москвы в сериале «Марьина роща»
maria писал(а): Сейчас по ТВ идет сериал «Марьина роща». В целом сюжет закручен довольно интересно и актеры стараются.
Забавно видеть МУРовцев, которые используют для поиска бандитов сталинскую схему перспективной планировки Москвы по генплану 1935 года, где вместо Марьной рощи с ее малинами показана узкая полоса проекта развития Останкинского парка.
В последующих сериях «Марьиной рощи» бардак с картами усилился: в кабинете участкового висит схема трамвайных маршрутов Москвы 1938 года, составленная в 2000 году Сергеем В. Федоровичем: