Маршал егоров за что расстреляли
Расстрел маршала А. И. Егорова
Егоров, Александр Ильич — Википедия
Александр Ильич Егоров (25 октября 1883 года, Бузулук — 23 февраля 1939 года, Москва) — советский военачальник, один из первых Маршалов Советского Союза (1935). Член Коммунистической партии с июля 1918 года, кандидат в члены ЦК ВКП(б) (1934—1938).
Окончил Самарскую классическую гимназию в 1901 году.
В том же году поступил на военную службу вольноопределяющимся, был зачислен в 4-й гренадерский Несвижский полк. Окончил по первому разряду (с отличием) Казанское пехотное юнкерское училище, где учился в 1902—1905 годах, 22 апреля 1905 года был выпущен подпоручиком (со старшинством с 9 апреля 1904 года) и распределился в 13-й лейб-гренадерский Эриванский полк. В ходе Первой русской революции в составе войск участвовал в карательных акциях на Кавказе.
Кадровый военный Русской императорской армии, участник Первой мировой войны, командовал ротой и батальоном 132-го пехотного Бендерского полка, был помощником начальника школы прапорщиков, дослужился до подполковника — командовал полком в этом звании, а потом в звании полковника. Был 5 раз ранен и контужен.
После Февральской революции в чине подполковника вступил в партию эсеров[1].
Участие в Гражданской войне
В РККА с декабря 1917 года отвечал за отбор офицеров для Красной армии, занимался вопросами пленных и беженцев, с августа 1918 года командовал армиями и фронтами в Гражданской войне (в частности, участвовал в боевых действиях под Самарой и Царицыном), а затем в советско-польской войне.
С 26 декабря 1918 по 25 мая 1919 — командующий 10-й армией. В мае 1919 года был тяжело ранен в бою у Плетнёва (у реки Сал). В июле — октябре 1919 года — командующий 14-й армией.
С октября 1919 по январь 1920 — командующий войсками Южного фронта. В январе — декабре 1920 года — командующий войсками Юго-Западного фронта.
После Гражданской войны
В декабре 1920 — апреле 1921 — командующий войсками Киевского военного округа. С апреля по сентябрь 1921 года — командующий войсками Петроградского военного округа.
В сентябре 1921 — январе 1922 — командующий Западным фронтом. В феврале 1922 — мае 1924 — командующий Кавказской Краснознамённой армией.
С апреля 1924 по март 1925 года — командующий войсками Украинского военного округа. В 1925—1926 был военным атташе в Китае. С мая 1926 по май 1927 — заместитель начальника военно-промышленного управления ВСНХ СССР. В мае 1927 — апреле 1931 — командующий войсками Белорусского военного округа.
С июня 1931 по сентябрь 1935 — начальник Штаба РККА. С сентября 1935 по май 1937 — начальник Генерального Штаба РККА.
В феврале 1934 года на XVII съезде ВКП(б) избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б). В 1935 году приказом Наркома обороны СССР Ворошилова в честь Егорова была названа 37-я Новочеркасская стрелковая дивизия.
С 11 мая 1937 года — 1-й заместитель Наркома обороны СССР[3].
В период сталинских репрессий в РККА Егоров оказался в опале. Сталин, прежде характеризовавший Егорова как «выдающегося полководца и одного из организаторов побед», лично подверг маршала критике:
Известно, что у нас пять Маршалов Советского Союза. Из них меньше всего заслуживал этого звания Егоров, я не говорю уже о Тухачевском… Егоров — выходец из офицерской семьи, в прошлом полковник — он пришёл к нам из другого лагеря и относительно к перечисленным товарищам меньше имел право к тому, чтобы ему было присвоено звание маршала, тем не менее за его заслуги в гражданской войне мы это звание присвоили…
— Из речи Сталина 22.01.1938[4]
«26 июля нарком НКВД Ежов представил на утверждение Сталина список лиц, подлежащих расстрелу, в котором было 139 фамилий. Сталин вычеркнул из списка фамилию Егорова и наложил резолюцию: „За расстрел всех 138 человек“. Егоров, благодаря вмешательству Сталина, прожил ещё полгода»[4].
22 февраля 1939 года Военной коллегией Верховного суда СССР по обвинению в шпионаже и принадлежности к военному заговору приговорён к расстрелу. Расстрелян 23 февраля 1939 года. Кремирован на Новом Донском кладбище. Посмертно реабилитирован 14 марта 1956 года.
После восьмимесячного содержания в камере-одиночке Егоров вдруг дал показания, что «был связан по антисоветской деятельности с С.М. Будённым». Стоп. Дальше пытать нельзя. Этак можно докопаться Бог знает до чего.
Однако в книге Д.А. Волкогонова «Триумф и трагедия. Политический портрет И.В. Сталина» утверждается, что Егоров не дожил до суда, погиб несколькими днями раньше. Как это произошло и что послужило причиной смерти, неизвестно. Ещё одна загадка трагедии маршала, которую мы уже не разгадаем никогда.
Рассмотрим таблицы кода ПОЛНОГО ИМЕНИ. \Если на Вашем экране будет смещение цифр и букв, приведите в соответствие масштаб изображения\.
6 10 25 42 57 60 61 73 79 90 108 109 123 128 145 155 167 196 206 230
Е Г О Р О В А Л Е К С А Н Д Р И Л Ь И Ч
230 224 220 205 188 173 170 169 157 151 140 122 121 107 102 85 75 63 34 24
1 13 19 30 48 49 63 68 85 95 107 136 146 170 176 180 195 212 227 230
А Л Е К С А Н Д Р И Л Ь И Ч Е Г О Р О В
230 229 217 211 200 182 181 167 162 145 135 123 94 84 60 54 50 35 18 3
Что можно сказать, глядя на известные читателям цифры, встречавшиеся в ранее опубликованных статьях на тему расстреляние:
102 = ЗАСТРЕЛЕН; 108 = РАССТРЕЛ; 140 = РАССТРЕЛЯ. ; 170 = РАССТРЕЛЯНИЕ;
только то, что трагедия ухода из жизни от пули здесь явно налицо.
ЕГОРОВ АЛЕКСАНДР ИЛЬИЧ = 230 = 155-ПРОСТРЕЛЕНО + 75-СЕРДЦЕ = СМЕРТОНОСНОСТЬ = 94-\ 14-БЕДА + 80-ПУЛЯ \ + 136-ОБОРВАЛА ЖИЗНЬ.
230 = 94-ПОГИБЕЛЬ + 136-РАССТРЕЛОМ = ГИБ ОТ УДАРА ПУЛИ В СЕРДЦЕ.
Дешифровка отдельных столбцов:
61 = ПАЛЬБА
170 = ПРИГОВОРЁННЫЙ, РАССТРЕЛЯНИЕ, ЖИЗНЬ ОКОНЧЕНА
145 = ПРОБОЙ СЕРДЦА = ПРЕРВАНА ЖИЗНЬ
102 = ЗАСТРЕЛЕН
73 = РАССТ \ реливаемый \
169 = РАССТРЕЛИВАЕМЫ \ й \ = ПОГИБНЕТ ОТ ВЫС \ трела \
Код ДАТЫ ГИБЕЛИ: 23.02.1939. Это = 23 + 02 + 19 + 39 = 83 = ЛИШЕНИЕ \ жизни \.
230 = 83-ЛИШЕНИЕ + 147-\ 51-ЖИЗНИ + 96-ГИБНУЩИЙ \.
Код ДНЯ ГИБЕЛИ = 86-ДВАДЦАТЬ + 96-ТРЕТЬЕ + 92-ФЕВРАЛЯ = 274 = 94-ПОГИБЕЛЬ + 180-ЗАСТРЕЛЕН В СЕРДЦЕ.
Код полной ДАТЫ ГИБЕЛИ = 274-ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ ФЕВРАЛЯ + 58-ПУЛИ-\ 19 + 39 \-\код ГОДА ГИБЕЛИ \ = 332 = 102-ЗАСТРЕЛЕН + 230-\ код ПОЛНОГО ИМЕНИ \.
Код полных ЛЕТ ЖИЗНИ = 176-ПЯТЬДЕСЯТ + 96-ПЯТЬ = 272 = ПОРАЖЁННЫЙ ПУЛЕЙ В СЕРДЦЕ.
230 = 76-СГУБЛЕН + 154-РАССТРЕЛЯН.
Проверим на соответствие данные Д.А. Волкогонова в книге «Триумф и трагедия. «
230 = 182-ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ + 48-ФЕВРА \ ля \.
Плохой коммунист, но хороший командующий
Гибель маршала Александра Егорова стала действительной потерей для РККА
Из пяти первых советских маршалов Александр Егоров – единственный, кто дослужился до чина полковника Императорской армии, имел реальный командный опыт, приобретенный на полях Первой мировой. Но в отличие от других увлекательных книг о нем не писали, Наполеона в нем не видели, всенародно любимых песен не слагали, о том, что с его гибелью Красная армия понесла невосполнимую потерю, не говорили. Не вызвало его имя особого интереса и после реабилитации врагов народа. Так являлся ли Александр Ильич настоящим военным профессионалом? И почему был подвергнут репрессиям?
Тема репрессий среди высшего комсостава РККА не нова, за последнее двадцатилетие написано об этом немало и книг, и статей – как научных, так и публицистических. Спорили и спорят о подлинном уровне военной подготовки «демонов революции» Тухачевского, Якира, Уборевича, Блюхера, ломают копья в дискуссиях: «Что было бы, встреть Красная армия 1941-й с не уничтоженной тремя-четырьмя годами ранее военной элитой?».
В последние годы эти диспуты стали более содержательными. Уже непопулярны опусы с безапелляционным: «Уничтожение «гениального» Тухачевского и его соратников – тоже «гениальных» – привело к победе внутри РККА «тупых» первоконников».
Представление о военном профессионализме Уборевича не более чем миф. И как можно серьезно рассуждать о Тухачевском как о талантливом военачальнике после знакомства с его тяжеловесными с точки зрения стилистики русского языка сочинениями про классовую стратегию и ненужность резервов? Про Якира, полагаем, вообще нет смысла говорить подробно: военного образования не имел, в Гражданскую ничем не командовал, только с воодушевлением палачествовал.
Особняком в этом неславном ряду стоит один из пяти первых маршалов РККА Александр Ильич Егоров. Принадлежал к группировке первоконников, большинство которых во главе с Буденным избежали репрессий. Единственная дочь, воспитанная после ареста отца приемными родителями, не стала известным диссидентом и историком подобно сыновьям Якира или Антонова-Овсеенко, усердно разоблачавших сталинщину, но при этом позаботившихся о возвращении «доброй» памяти пап – таких же палачей, только в меньших масштабах.
И наконец, Егоров не был сильной личностью. Он не обладал ни харизмой Тухачевского, ни кажущейся интеллигентностью Уборевича.
Русская военная эмиграция пристально следила за деятельностью Тухачевского и видела в нем «российского Бонапарта». Мотивы здесь были скорее психологические: как и многие белые генералы, красный командарм был в прошлом гвардейским офицером. Это позволило видному деятелю русской военной эмиграции генералу Алексею фон Лампе еще в годы Гражданской войны с некоторым даже восторгом написать: «Наш семеновец-гвардеец бьет армейца-либерала Деникина».
Справедливости ради отметим, что Тухачевский не бил Деникина, но это тема другого разговора. Опять же, именно Тухачевскому эмигрантский писатель Роман Гуль посвятил книгу. Да и талантливые советские писатели потрудились над созданием положительных образов перечисленных большевистских военачальников – Илья Дубинский прежде всего.
Польский вопрос
Более успешно Егоров командовал войсками Юго-Западного фронта в польской кампании 1920-го, и поражение Красной армии под Варшавой – не его вина.
Быть может, именно поэтому после войны он возглавил Киевский военный округ, потом – Петроградский, затем командовал Западным фронтом, наконец, руководил последовательно Украинским и Белорусским военными округами. В тот период единственным серьезным противником России была Польша с амбициозными планами диктатора Пилсудского возродить Речь Посполитую «от моря и до моря», что неизбежно вызывало территориальные претензии к СССР.
Западное направление для Кремля стало тогда важнейшим. Именно там находился в 20-е Егоров. Войны не случилось, и Александр Ильич пошел на повышение, возглавив в 1931-м Штаб РККА. Возглавил в переломное для мировой истории время, когда японцы начали вторжение в Китай. Надвигалась туча и на Европу: в 1932 году на Конференции по разоружению немцы потребовали отменить ограничения прав Германии на перевооружение. Гитлер уже рвался к власти.
Но главным врагом СССР к 1931-му по-прежнему оставалась Польша, ведомая стареющей, но все еще твердой рукой Пилсудского. По словам Михаила Мельтюхова, автора фундаментального труда «Советско-польские войны», в 1932 году вторая Речь Посполитая готова была выставить против СССР 60 дивизий. Ее военная доктрина, опиравшаяся на опыт маневренной и победоносной войны с Советами в 1920-м, строилась на наступлении и скептически относилась к перспективам позиционной войны.
В Варшаве отдавали себе отчет в том, что кавалерия сыграет важную, но не определяющую роль в будущей войне. Вопреки расхожему мнению польские кавбригады должны были передвигаться в конном строю, а атаковать в пешем. Понимали в Варшаве и то, что будущая война – это война моторов. В 1935 году поляки приступили к осуществлению программы моторизации армии, для реализации которой был образован Комитет национальной обороны, ведавший поставками военной техники. Двумя годами ранее польские конструкторы разработали один из лучших для своего времени танков – 7ТР, получивший высокую оценку немцев в сентябре 1939 года.
Поляки много сил отдали и на развитие ВВС. Уже в 1936-м поднялся в воздух один из самых современных бомбардировщиков начального периода Второй мировой войны – Р-37 «Лось».
Таким образом, вопреки всем разговорам о военно-технической отсталости Польши страна была весьма серьезным противником и недооценивать ее мощь мог только недальновидный человек. Егоров к таковым не принадлежал.
За модернизацию армии
К началу 30-х Германия была слабой, униженной и разоруженной страной. Однако военная мысль в ней работала весьма напряженно. На германскую военную доктрину существенным образом повлияли взгляды генерала Хансафона Секта, в основе стратегических концепций которого лежал принцип «Солдат знает только одну цель войны: разгром вражеской армии». Основные средства ее достижения – наступление и маневр. Причем победа достигалась, по мысли германского стратега, не численностью, а мобильностью.
Пришедший к власти Гитлер взял на вооружение стратегические взгляды фон Секта, а генералы вермахта воплотили их в теории блицкрига. Наши вероятные противники по мере своих сил делали ставку на модернизацию и моторизацию вооруженных сил.
Какой точки зрения в этом вопросе придерживался Егоров? Каково было его подлинное отношение к модернизации РККА? По мнению некогда популярных авторов Раппопорта и Геллера, Егоров, как Буденный и Ворошилов, собирался воевать шашкой и винтовкой. С этим ничем не обоснованным взглядом полемизирует крупнейший отечественный специалист по истории военной элиты РККА в межвоенный период Сергей Минаков. В работе «Советская военная элита 20-х годов. Состав, социокультурные особенности, политическая роль» он пишет: «Егоров совсем не являлся апологетом конницы. Он активно выступал за внедрение бронетанковой техники в войска». Эти слова находят подтверждение в фактах. В 1931 году заместитель начальника Штаба РККА Владимир Триандафилов представил Егорову на рассмотрение разработанную им теорию «глубокой операции» и получил «добро». И уже в следующем году Александр Ильич представил в Реввоенсовет тезисы относительно новых оперативно-технических проблем, возникших в связи с технической реконструкцией Вооруженных Сил. Эти тезисы послужили основой для изданных затем «Временных указаний по организации глубокого боя».
В своих работах Егоров подчеркивал: современное сражение представляет собой развертывание боевых действий на большую глубину, а для этого необходима моторизованная армия. Сторонником модернизации РККА был и соратник Егорова Семен Буденный, о котором выдумали в свое время столько небылиц.
В 1933 году на базе Приволжского военного округа под руководством Егорова были проведены опытные учения по практической отработке вопросов, связанных с организацией и проведением глубокого общевойскового боя, то есть «глубокой операции».
В бытность Александра Ильича начальником Штаба РККА (а с 1935-го – Генерального штаба) происходило активное перевооружение и переформирование Красной армии. Несколько примеров: в 1932 году созданы два первых в СССР мехкорпуса, на вооружение которых поступили танки Т-28 – сильнейшие на тот период в мире. Шло развитие ВВС, оснащенных скоростными бомбардировщиками СБ. Егоров подходил к модернизации РККА вполне профессионально и как начальник штаба был на своем месте.
На пороге войны
Каковы были взгляды этого военачальника на будущую войну? Главным противником СССР он обоснованно видел Польшу, считая, что Латвия, Литва и Эстония сохранят нейтралитет. При этом Александр Ильич полагал, что Берлин в конфликте с Польшей займет благожелательную позицию по отношению к СССР и враждебную – к полякам. В самом деле, у Советской России и Веймарской Германии развивалось тесное торгово-экономическое и даже военное сотрудничество. При этом у обеих стран были напряженные отношения с Польшей, которой после Первой мировой войны немцы вынуждены были отдать часть своей территории. Кроме того, Данцигский коридор лишил Германию прямой связи с Восточной Пруссией.
Егоров допускал выступление на стороне Польши Румынии, но, вероятно, не придавал этому серьезного значения в силу того, что она не могла образовать единый фронт с Польшей. Изолированные же действия слабой румынской армии не могли привести к серьезному успеху.
После прихода Гитлера к власти обстановка изменилась и Германия стала одним из врагов СССР. По мнению Егорова, разделяемому военной элитой РККА в целом, немцы могли выступить против Советов совместно с Польшей. Александр Ильич полагал, что вермахт оккупирует Прибалтику, открывая себе дорогу на Ленинград. Однако пока он будет осуществлять движение через так называемые лимитрофные государства, Красная армия успеет развернуться у границы и отразить вторжение противника.
Вероятно, Егоров и недооценивал возможности скрытого сосредоточения немцев и стремительности действий их танковых клиньев, поддержанных люфтваффе. Но ведь того, что произошло на фронтах Европы в 1939–1941 годах, не ожидал никто: ни поляки, ни французы, ни британцы, ни даже немцы. Достаточно почитать Гудериана с его критикой коллег-генералов, по меньшей мере скептически относившихся к молниеносным танковым прорывам «Быстрого Гейнца».
Эти оригинальные рассуждения ни с какой стороны не применимы к Егорову, ибо никаким вождем он не был.
Вычеркнутый из мифологии
Минаков отмечает, что на посетившего в 1936 году маневры РККА британского генерала Уэйвелла Егоров не произвел впечатления «сильной личности». С точки зрения англичанина, Егоров – «вполне удовлетворителен в качестве номинального руководителя, если за ним стоит действительно хороший штаб, но не человек, могущий ввести и осуществить что-либо значительное, исходящее от него самого». Далее Уэйвелл добавляет: «Следует отметить, что такое мнение о Егорове сложилось тогда практически у всех зарубежных наблюдателей, в том числе и в русском военном зарубежье, и в высшем комсоставе самой Красной армии».
После маневров 1936 года Егоров организовал стратегическую игру, в которой командующий Белорусским военным округом Уборевич не хотел участвовать. «Учитывая несомненные преувеличения в описании поведения Уборевича, – пишет Минаков, – можно тем не менее констатировать, что Уборевич не хотел принимать участия в стратегической игре. Мотивация была указана единственная: «Кто нас будет учить там?». Имелся ли в виду в данном случае Тухачевский? Очевидно, в первую очередь речь шла о Егорове и Ворошилове, поскольку и разработку игры, и руководство игрой осуществлял маршал Егоров, а его авторитет у значительной части тогдашней советской военной элиты был весьма низкий».
Подобное поведение Уборевича подчеркивает в нем спесь малознакомого с военной субординацией дилетанта, но главное – мы еще раз убеждаемся: Егоров не пользовался авторитетом в военной элите РККА и потому не мог участвовать ни в каком заговоре.
Еще одну вероятную причину расправы над маршалом назвал Николай Черушев в своей книге «1937 год. Элита Красной армии на Голгофе»: «Здесь было к чему прицепиться: офицер старой армии; активный член партии эсеров; жена, обвиненная в шпионаже в пользу итальянской и польской разведок; показания на него со стороны арестованных военачальников как на участника заговора».
Трудно назвать эти аргументы исчерпывающе убедительными. Ведь и Борис Шапошников в прошлом офицер Императорской армии, но он не то что не был репрессирован – Сталин относился к нему с большим уважением. Жена? Так и супругу, скажем, Буденного арестовали, но самого маршала не тронули. Эсеровское прошлое? Сталин отличался практичностью и у кого какое прошлое его в сущности меньше всего интересовало. Так, в 1921-м он вступился за Александра Ильича на IX Всероссийском съезде Советов, когда некоторые делегаты были против того, чтобы бывший полковник, «чуждый классовый элемент» стал членом ВЦИК.
Сталин тогда благоразумно ответил: «Говорят, что Егоров – плохой коммунист. Ну и что же? Уборевич тоже плохой коммунист, однако мы выдвинули его в члены ВЦИК. Егоров – плохой коммунист, но хороший командующий, и как хорошего командующего его надо избрать». Быть может, в последних словах вождя и кроется ответ о причинах расстрела маршала? Перестал он в глазах Сталина быть хорошим командующим.
Сталин себе приписывал успешную оборону Царицына и разгром Деникина на Южном фронте, где командующим был Егоров. Говорили, что в частных беседах с коллегами Александр Ильич выразил свое неудовольствие подобными заявлениями, за что и поплатился жизнью. Но мог ли Егоров, бывший человеком умным и понимающим, к чему может привести подобная болтливость, позволить себе критику в адрес Сталина? Вряд ли.
Вероятно, создавая миф о собственном революционном прошлом, Сталин понимал, что Егоров не вписывается в него. И потому избавился от маршала. Впрочем, об истинных мотивах, заставивших Сталина расстрелять своего бывшего соратника, вероятно, мы не узнаем никогда. Но одно можно утверждать однозначно – гибель маршала Александра Егорова стала действительной потерей для РККА.
Маршал Егоров погубил себя сам
Статья Игоря Ходакова «Плохой коммунист, но хороший командующий», посвященная маршалу Александру Егорову, претендует на то, чтобы раскрыть тайну его гибели и оценить роль этого человека в строительстве советских Вооруженных Сил. Ни одну из данных задач публикация не решает, зато содержит ряд грубых ошибок.
Статья Игоря Ходакова «Плохой коммунист, но хороший командующий», посвященная маршалу Александру Егорову, претендует на то, чтобы раскрыть тайну его гибели и оценить роль этого человека в строительстве советских Вооруженных Сил. Ни одну из данных задач публикация не решает, зато содержит ряд грубых ошибок.
Никак нельзя утверждать, что Егоров «дослужился до чина полковника Императорской армии». На самом деле к моменту Февральской революции, покончившей с Императорской армией, Егоров был только подполковником. В полковники же его произвели только 9/22 ноября 1917 года по представлении к тому времени почившего в бозе Временного правительства (насколько законно считать Егорова полковником – это отдельный вопрос). Утверждение Ходакова, будто «Тухачевский не бил Деникина», абсолютно не соответствует действительности. В бытность Тухачевского командующим Кавказским фронтом произошло Егорлыкское сражение, в котором были уничтожены основные силы деникинской конницы, а затем взят Новороссийск с большим количеством трофеев и пленных.
Столь же неверно утверждение, будто Якир «в Гражданскую ничем не командовал». Командовал да еще как! Иона Эммануилович командовал группой войск в районе Лиски, Южной, Фастовской, Злочевской и Львовской группами войск из нескольких дивизий, а также 45-й стрелковой дивизией, которую сам и сформировал. Вызывает возражение и утверждение, что Егоров более успешно командовал Юго-Западным фронтом против поляков, чем Южным фронтом против Деникина. В действительности все было наоборот.
В бытность Егорова командующим Южным фронтом Вооруженные силы Юга России были разбиты в сражениях под Орлом, Курском и Воронежем. Наступление на Москву провалилось, и деникинские войска с большими потерями откатились к Дону. Напротив, войска Юго-Западного фронта, хотя и прорвали фронт и освободили Киев, значительных потерь полякам не нанесли, а после поражения подо Львовом, который так и не смогли взять, быстро откатились назад.
Совершенно загадочной выглядит фраза: «Егоров допускал выступление на стороне Польши Румынии, но, вероятно, не придавал этому серьезного значения в силу того, что она не могла образовать единый фронт с Польшей». Вероятно, Игорь Михайлович смотрит на сегодняшнюю политическую карту, где Польша и Румыния не имеют общей границы. Но в 1920–1939 годах границы были совсем иные и румынские Бессарабия и Буковина граничили с польской Восточной Галицией, так что никаких проблем для создания единого польско-румынского фронта не было.
А вот еще загадка. По мнению автора статьи, «создавая миф о собственном революционном прошлом, Сталин понимал, что Егоров не вписывается в него. И потому избавился от маршала». Попробуй пойми, каким образом Александр Ильич мог быть связан с революционным прошлым Сталина, если до Октябрьской революции 1917 года они ни разу не встречались? У самого же Егорова революционное прошлое было насквозь фальшивым. Согласно официальной биографии, придуманной Егорову еще Троцким, тот уже в 1904-м примкнул к эсерам, руководил тайным революционным кружком в период революции 1905 года, из-за чего вынужден был уйти из армии, а в 1910-м – даже эмигрировать в Италию. На самом деле службу в царской армии Егоров ни на день не прерывал, а в период первой русской революции в октябре-ноябре 1905 года громил восставших грузинских крестьян в Гурии, потом до января 1906-го содействовал гражданским властям Тифлиса в подавлении беспорядков. Десять месяцев, вплоть до октября 1906 года Егоров находился в Гори «для подавления мятежа». Но расстреляли его не за это. Эсером же Егоров был, что называется, «мартовским». Так называли тех, кто из карьерных целей вступил в эту революционную партию уже после победы Февральской революции.
Причина, по которой Егоров был репрессирован, давно известна и соответствующие документы опубликованы. Ходаков пишет: «Говорили, что в частных беседах с коллегами Александр Ильич выразил свое неудовольствие подобными заявлениями, за что и поплатился жизнью. Но мог ли Егоров, бывший человеком умным и понимающим, к чему может привести подобная болтливость, позволить себе критику в адрес Сталина? Вряд ли».
На самом деле очень даже позволял после изрядной дозы горячительных напитков. И роковыми стали доносы на Егорова заместителя наркома обороны по кадрам Ефима Щаденко и начальника финансово-планового управления РККА Андрея Хрулева.
Вот выдержки из доноса Щаденко от 5 декабря 1937 года, адресованного наркому обороны Клименту Ворошилову: «30 ноября 1937 г. я вместе с тов. Хрулевым А. В. около 14 часов дня отправился в санаторию «Барвиха», где лежит больная его жена… Часов около 15 или 16 туда же в «Барвиху» приехал Ваш заместитель маршал Егоров Александр Ильич навестить свою жену Галину Антоновну, находящуюся на излечении. Часов около 18 мы с Хрулевым собрались уезжать, т. к. больным нужно было идти на обед, да и нам время было ехать в «Сосны», чтобы не прозевать обеда. Когда мы эту мысль высказали вслух, то А. И. Егоров заявил, что подождите немного и поедем вместе ко мне обедать. Через часа полтора, т. е. в 7 ч. 30 мин., мы были на даче маршала, и в 20 часов нас пригласили на обед… Обед длился не более часа, сопровождаясь незначительной выпивкой и оживленным разговором на разные отвлеченные темы… После обеда нас маршал Егоров пригласил в биллиардную, где мы, балагуря, смеясь и остроумничая, проиграли втроем до 24.00, когда были приглашены маршалом к столу. Дамы играли за этим же столом в карты, а мы втроем стали ужинать. На столе была одна бутылка красного вина и ситро. Я пил ситро, маршал с т. Хрулевым вино. Мало-помалу разговор, перепрыгивая с одной темы на другую, наконец был твердо направлен маршалом в русло исторических событий гражданской войны и предвоенного периода лета и осени 1917 г. Маршал, говоря о своей персоне, явно старался придать ей особо важное значение в исторических событиях… Возбуждаясь с каждым стаканом вина все больше и рисуя последующие картины триумфальных его побед над массой, которой он всегда говорил речи в стиле приказов, маршал перешел к событиям под Царицыном и на Южном фронте, продолжая в том же возбужденном тоне рисовать картины необычайной смелости мысли и действия. Дальше, почти крича, стал уже возмущенно доказывать, что после гражданской войны, после столь блестящих побед на Южном фронте по разгрому Деникина, по созданию 1-й Конной армии (которую он по существу создал еще под Царицыном), по разгрому белополяков, по тем действиям, которыми могут и должны гордиться вся страна и партия, а между тем его Фрунзе в свое время сплавил в Китай, отнесся к нему весьма и весьма несправедливо, отдали его в Китае в подчинение Карахана, а когда он благодаря своей настойчивости перед ЦК вырвался из Китая, то ничего не нашли лучшего, как использовать его, Егорова, на промышленности. Я это считал и считаю, подчеркивающе заявил маршал, было величайшим издевательством над собой со стороны Фрунзе… Из этого всего можно было вынести совершенно определенное заключение, что Фрунзе зря был раздут в государственную величину, а Егоров умышленно отодвигался на задний план, затирался и всячески третировался… В исторических работах, статьях, изобразительном искусстве всегда, везде и всюду умышленно нарочито замалчивалось, затиралось имя Егорова, и, переходя все в более возмущенное состояние, маршал прямо заявил: «Разве Вы не знаете, что когда речь заходит о гражданской войне, то все везде и всюду кричат до хрипоты, что все сделали Сталин и Ворошилов, а где же я был, почему не говорят обо мне?! Почему борьба под Царицыном, создание Конной армии, разгром Деникина и белополяков приписываются только Сталину и Ворошилову. Это смешно, глупо и позорно!». Да, да позорно, возмущенно крича, повторял маршал, особенно подчеркивая, что на Западе все смеются, когда слышат, читают и видят отображенное в литературе, живописи, искусстве. Возьмите картину «Приезд Сталина в 1-ю Конную армию». Разве там был один Сталин, разве не было там командующего, а почему меня нет рядом со Сталиным?! Ведь это же позор, кто же разрабатывал, кто руководил всеми операциями. Разве один Сталин, а почему же меня нет рядом со Сталиным, кричал маршал.
Мы с тов. Хрулевым всячески успокаивали, спорили, доказывали, что смешно не то, что Вы говорите, и позорно не то, о чем Вы говорите, а то, что Вы недовольны своим положением и что маршальское звание Вас не устраивает. Маршальское звание – это пустой звук, это ерунда, когда об этом маршале забывают, замалчивают. Разве я сделал меньше Блюхера или Буденного и других. Однако об них пишут, их портреты везде и всюду печатаются, а меня умышленно, сознательно, глупо на протяжении всего времени замалчивают.
Недавно, продолжая в том же возмущенном тоне, заявил маршал, были напечатаны портреты в «Красной звезде» всех командующих, в том числе маршалов Блюхера, Буденного, а моего портрета не оказалось. Это, конечно, так же, как и все в этом вопросе, не случайно. Я приказал моему порученцу позвонить в редакцию «Красной звезды» и спросить, что есть у них мой портрет или нет? И только после этого на другой день был напечатан мой портрет. И все в том же духе и в том же тоне маршал Егоров вел два часа разговор, временами возмущаясь так, что абсолютно забывал не только грани приличия, но прямо делал раздраженные выпады и открытое недовольство тов. Фрунзе, тов. Сталиным и Вами».
В том же духе был выдержан и донос Хрулева. Можно не сомневаться, что эти доносы внимательно читал не только Ворошилов, но и Сталин. И судьба Егорова была решена. Ведь что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Получается, что первый заместитель наркома обороны давно затаил злобу на самого товарища Сталина за то, что тот приписывает себе все его, Егорова, заслуги в обороне Царицына и разгроме Деникина, в освобождении Киева от поляков. С точки зрения главы страны, такого человека не то что в руководстве Красной армии далее держать было нельзя, но и в живых оставлять не стоило. А вот доносчики счастливо избежали репрессий. Правда, у Андрея Хрулева в 1948 году жену Эсфирь Сталин все-таки посадил. Но это было уже в рамках борьбы с «безродными космополитами».