Матерацци и зидан в чем конфликт
15 лет легендарному удару Зидана в грудь Матерацци: что это было?
Ровно 15 лет назад, 9 июля 2006 года, сборная Франции встретилась с Италией в финале чемпионата мира. Основное время матча завершилось вничью (1:1), в составе французов отличился Зинедин Зидан, реализовавший пенальти за фол Марко Матерацци на Флоране Малуда. За итальянцев забил Матерацци — Марко прошил Фабьена Бартеза ударом головой после углового в исполнении Андреа Пирло.
В дополнительное время случился грандиозный скандал — один из самых памятных моментов в истории чемпионатов мира, болельщики обсуждают его до сих пор: Зидан зацепился с Матерацци и неожиданно ударил его головой в грудь. Главный судья Орасио Элисондо после подсказки резервного арбитра удалил Зидана с поля — последний матч в карьере Зизу обернулся красной карточкой в финале чемпионата мира. Кадры, где грустный Зидан проходит, разматывая на руке повязку, мимо золотого кубка в подтрибунное помещение, облетели весь мир. Италия победила Францию в серии пенальти (5:3), не допустив ни одного промаха. Не промахнулся и Матерацци — он бил в ворота Бартеза вторым.
В 2006 году бельгийский писатель, кинорежиссер и фотограф Жан-Филипп Туссен опубликовал эссе под названием «Меланхолия Зидана». Sport24 публикует его перевод:
Ни о чем не думая, Зидан смотрел на берлинское небо, белое небо в крапинках серых облаков, обрамленных в синий, на один из тех необъятных и плывущих небосводов, что изображены на полотнах фламандских художников, Зидан смотрел на берлинское небо над Олимпийским стадионом 9 июля 2006 года и пронзительно переживал свое нахождение там, просто там, на Олимпийском стадионе в Берлине, именно в этот момент, вечером, во время финала чемпионата мира по футболу.
Без сомнения, тем вечером имели значение только две вещи — форма и меланхолия. В первую очередь это была чистая форма: пенальти на 7-й минуте, ленивая паненка, мяч попадает в перекладину, и опускается за линию, и снова вылетает из ворот — бильярдная траектория, которая словно перехватила знамя у легендарного удара Джеффа Херста на «Уэмбли» в 1966 году. Но это все еще была только отсылка, непреднамеренный оммаж легендарному моменту в истории чемпионатов мира по футболу.
Удар головой Зидана был внезапным и гибким, как росчерк пера каллиграфа. Когда на подобный жест уходит всего несколько секунд, это означает одно: перед нами конец медленного процесса созревания, долгий, невидимый, тайный генезис. Поступок Зидана не имеет отношения к эстетическим категориям прекрасного или возвышенного, он стоит вне моральных категорий добра и зла; его ценность, его сила и сущность — только в идеальном совпадении с точным моментом времени, когда это произошло.
Должно быть, поступок Зидана вынесли — из глубин на поверхность — два бурных подземных течения. Первое — широкий, бесшумный, мощный, неумолимый поток, проистекающий как из чистой меланхолии, так и из болезненного восприятия ушедшего времени, он вытекает из печали перед предначертанным концом, горечи игрока, который проводит последний матч в карьере и никак не может поставить точку. Зидан никогда не умел заканчивать — и, наоборот, прекрасно знал, что такое упущенная возможность (вылет от Греции в 2004-м) и пропущенная возможность (матч с Того в 2006-м).
В случае с Зиданом не было никакой вероятности, что он закончит карьеру хоть сколько-нибудь красиво, потому что красивый финал — это все же финал, оттиск печати на запечатанном конверте; поднять над головой Кубок мира — значит смириться со своей смертью, в то время как пропустить последние минуты матча — равно оставить перспективы открытыми, неизведанными и живыми.
Другой поток, который вынес на поверхность его поступок (оба потока — параллельны, но противоречат друг другу), вытекает из избытка черной желчи, это желание покончить со всем как можно скорее, непреодолимое желание резко покинуть поле и уйти в раздевалку (I left abruptly, without telling anybody), ибо внезапно выяснилось, что в тебе накопилась несоразмерная усталость, ты истощен, болит плечо; Зидан не может забить, он больше не может выносить своих товарищей по команде, своих противников, он больше не может выносить мир или себя.
Меланхолия Зидана — моя меланхолия, я знаю это, это я подпитывал его, я чувствую это. Мир становится матовым, конечности обвисают, время кажется свинцовым, долгим, медленным, бесконечным. Зидан чувствует себя сломленным и уязвимым. Что-то внутри нас оборачивается против нас — и Зидан, отравленный усталостью и нервным напряжением, только и может, что совершить акт насилия, который приносит избавление, или акт бегства, которое освобождает; иным способом снять нервное напряжение, которое тяготит его, он не в силах.
Форма, выраженная в настоящем времени, сопротивлялась Зидану — а это неприемлемо для художника, мы знаем, какие интимные узы связывают искусство и меланхолию. Художник, если он не может забить (score) гол, заполнит (score) собой умы.
На Берлин уже опустилась ночь, интенсивность света уменьшилась, и Зидан внезапно почувствовал, как небо физически потемнело над его плечами, оставив на небосводе лишь ободранные полосы сумеречных облаков — черных и малиновых. Никто на стадионе не понял, что произошло. Со своего места на трибунах Olympiastadion я видел, что матч возобновился после свистка, что итальянцы двинулись в атаку и что все вдруг двинулись в противоположном направлении. Итальянский игрок лежал на земле, поступок был совершен, Зидана настигли враждебные боги меланхолии.
Судья остановил игру, люди забегали по траве — к лежавшему игроку и в направлении помощника судьи, которого обступили некоторые из итальянцев; мой взгляд переместился слева направо, и, уткнувшись в бинокль, я инстинктивно выделил Зидана (взгляд всегда находит Зидана) — силуэт Зидана в белой футболке, стоящего в ночи в центре поля, его лицо крупным планом отпечаталось в линзах моего бинокля, и тут же я увидел Буффона, который возник из ниоткуда и начал говорить с Зиданом, начал тереть его голову, массировать его лысый череп и шею удивительным, ласкающим, обволакивающим жестом, как будто помазывая новорожденного ребенка, чтобы дать ему утешение и покой.
Я не понимал, что происходит, и никто рядом со мной тоже не понимал, судья направился в сторону небольшой группы игроков, среди которых был Зидан, и вытащил из кармана черную карточку, которую он поднял навстречу берлинскому небу, и я сразу понял, что она — черная карточка меланхолии — предназначается Зидану.
Поступок Зидана — невидимый, непонятный — был тем более впечатляющ, что его как бы не было. Для нас, кто наблюдал за матчем вживую на стадионе, ничего не произошло, мы ничего не видели — ни зрители, ни судьи.
Мало того, что поступка Зидана не было, но даже если бы он был, если бы у него возникло безумное намерение ударить головой одного из своих противников, то его голова никогда бы не достигла цели. Каждый раз, когда голова Зидана покрывала бы половину расстояния, отделяющего ее от груди противника, впереди оставалась бы еще одна половина, которую нужно заполнить, затем еще одна половина, затем еще одна, и так до бесконечности; голова Зидана постоянно приближалась бы к своей цели, но никогда ее не достигала — все равно бы что одно и то же движение зациклили в бесконечном слоу-мо; этого бы никогда не случилось, это было физически и математически невозможно (такой парадокс Зидана, если не Зенона); вступить в контакт с грудью противника — нет, никогда; зрители со всего мира увидели лишь мимолетный порыв, вспыхнувший в его голове.
Матерацци не подонок
UPD. Этот материал впервые вышел в июне 2020 года. Мы подняли его сейчас, потому что 9 июля 2021 года исполнилось 15 лет с момента того удара Зидана.
Зидан ударил Матерацци в грудь. Удаление, серия пенальти, победа итальянцев. Культовый и один из главных эпизодов в истории футбола. Настолько, что в Париже ему поставили памятник, Матерацци написал о нем целую книгу, а человечество до сих пор вспоминает и спорит.
Той ночью я болел за Францию. Зидан был идолом и кумиром детства. Еще много лет я злился на Матерацци и считал его главным футбольным подонком в истории.
Но взросление и расширение мышления сильно изменили отношение к эпизоду.
В поступке Матерацци нет ничего ужасного
«Перед матчем Липпи попросил меня персонально опекать Зидана. Мы несколько раз сталкивались в штрафной. После первой стычки я извинился, а он отреагировал грубо. После третьей стычки я рассердился. Зидан сказал, что после матча отдаст мне свою футболку. Я ответил, что предпочел бы его сестру, а не футболку», – версия Матерацци 2020 года.
В 2007-м признание Матерацци звучало иначе: «Из всех проституток мира я предпочитаю твою сестру». Сам Зидан никогда не рассказывал, что именно услышал. Но утверждал, что Матерацци вместе с сестрой оскорблял его мать.
В любом случае слова Матерацци – грубо и неправильно. По-человечески, в обычной жизни. Но в игре, соперничестве, решающем матче – это легальный способ получить преимущество. Потому что это происходит во время игры.
Йохан Хейзинга (философ, который изучал феномен игры и имитации) согласен. Он писал, что игра – обособленное пространство от других видов человеческой деятельности: «Она определяется как действие, протекающее в определенных рамках места, времени и смысла».
Его поведение можно осуждать и считать мерзким. Но это игровой стиль. Игра – это не только про отобрать мяч и забить. Это еще и морально превзойти соперника, чтобы выиграть.
Философ Фрэнсис Бэкон 400 лет назад писал об этом: «Самым терпимым видом мести является месть за такое зло, для наказания которого нет закона; но в этом случае пусть человек позаботится, чтобы месть была такой, за которую его не могли бы наказать по закону; иначе его враг окажется в более выгодном положении».
Окей, Матерацци − футбольный подонок. Но он действовал в рамках правил. И воспользовался приемом, чтобы получить преимущество. И обыграл Зидана.
«Мои слова были идиотскими, но они не заслужили такой реакции со стороны Зидана. Можно услышать что-то гораздо худшее в каждом квартале Рима, Неаполя, Турина, Милана или Парижа».
Возможно, Матерацци и заслуживал такой реакции, если бы сказал это в квартале Рима или Неаполя. Но на футбольном поле, в финале чемпионата мира – не заслуживал.
Каннаваро, взявший в тот год «Золотой мяч» вместо Зидана, считает так же:
«Я безумно уважаю Зидана и все его достижения в футболе, но считаю, что в тот момент он был не прав. Он сильно ошибся. Игроки говорят на поле все, что хотят, и эти слова должны оставаться там же».
К самому Зидану много вопросов
1. На тот момент ему 34 года. Он отыграл 18 лет на профессиональном уровне. Больше 600 матчей. Неужели, это был первый случай, когда Зидана провоцировали, когда он слышал подобное?
Профессиональный футболист с таким опытом – и ведется на детские провокации? Ох.
Зидан сказал, «что не выдержал и ответил ему как мужчина». Кажется, игнор в данной ситуации – более мужское решение.
2. Важен контекст – это был главный матч года. Удалиться за такое в лиге или в квалификации – окей. Но в исторически важной игре, в которой ты подводишь команду и отчасти страну – как? Где профессионализм и ответственность? Контроль эмоций – это как раз одна из основ профессионализма.
Эмоции его партнера Вилли Саньоля передают настроение французов в тот вечер:
«Мы были сильно разочарованы. Все игроки после матча были настроены против Зидана. То, что он сделал, было неподобающим. Он извинился перед нами, но я не хотел его слушать. После той игры наша дружба стала другой».
3. Еще один контекст – это была последняя игра в карьере Зидана. Так поступать, зная, что играешь последний матч – это не только эмоции, но и показуха.
Зидан точно держал в голове мысль о последней игре. И знал, что она оставит сильное воспоминание. Еще один штрих из того матча, который говорит, что Зизу хотел уйти красиво – забитый им пенальти. Паненкой, на грани, от перекладины. Красиво, да. Но очень рискованно для финала.
Бить за слова – нормально?
Конечно, нужно реагировать на то, что оскорбляет и нарушает твои понятия. Сильные не оскорбляются молча. Но бьют ли сильные за слова? Вечный и неразрешенный вопрос, ответ на который почти всегда зависит от контекста.
Контекст удара Зидана – финал чемпионата мира. Бьет ли сильный, если его словесно оскорбили в обстоятельствах а) игры б) важнейшего момента для команды и страны? Вот на этот вопрос ответить намного легче.
Еще один вечный вопрос: что происходит в обычной жизни, должно происходить в игре? Ответить сложно, потому что игра – часть жизни. В ней отображаются жизненные процессы.
Но опять же – обстоятельства. Физическая грубость в игре в рамках правил – хм, ок. Физическая грубость вне правил – не ок. Физическая грубость вне игрового эпизода и вне правил – максимальный не ок.
Спорить, повлияло ли удаление Зидана на поражение французов можно бесконечно. Считать, что команда проиграла только из-за этого – глупость. Тут важен другой факт: Зидан подвел команду в решающем матче. Как минимум, оставив ее в меньшинстве на 12 важнейших минут.
О чем молчит Зидан Француз не раскрыл тайну главного скандала ЧМ-2006
В среду вечером бывший капитан сборной Франции Зинедин Зидан должен был рассказать миру, какие именно слова итальянского защитника Марко Матерацци заставили его ударить соперника в грудь за десять минут до окончания финального матча ЧМ-2006.
Интервью
В среду время начала интервью Зизу на «Канале плюс» объявлялось чаще, чем прогноз погоды. Даже в России многие были в курсе, что расшифровку диалога между Зиданом и Матерацци можно будет узнать где-то после 20:00 по московскому времени. Француз, однако, разочаровал всех любителей скандалов и разоблачений, рассказав лишь, что соперник «очень грубо оскорбил» его мать и сестру, повторив свои слова несколько раз.
Ведущий не спросил, были ли в оскорблении Матерацци националистические или политические мотивы (это особенно волнует французских антирасистов), а также о том, что думает Зидан о расследовании ФИФА, по итогам которого он может лишиться «Золотого мяча» и звания лучшего игрока ЧМ-2006.
Французский полузащитник (тем, кто заинтересовался футболом лишь в связи с последним скандалом, стоит напомнить, что финальный матч чемпионата мира стал последним в его карьере) перед тем, как давать первое интервью после скандального эпизода, взял трехдневную паузу. Наверняка футболист решил заранее, о чем он будет говорить, а о чем нет.
Раскадровка
Таким образом, те, для кого принципиально важно узнать точный текст слов Марко Матерацци, скорее всего, не удовлетворят свое любопытство никогда. Специалисты чтения по губам выдвинули несколько разных версий расшифровки диалога, причем все они выглядят весьма правдоподобно.
Если попытаться суммировать результаты деятельности экспертов, более или менее адаптировав итальянские выражения к русским эквивалентам, и восстановить конфликт по кадрам, то картина развития событий получается примерно следующей.
Зидан: Руки убери. Когда мы выиграем этот финал, майку я тебе отдам и так, а руки тебе понадобятся, чтобы как следует под****ть.
Матерацци: Когда МЫ выиграем этот финал, я лучше сниму юбку с твоей сестры. А твоя ч*******ая мамаша-террористка будет у меня с***ть.
Вечная память
Зидан получил красную карточку и был удален с поля, проследовав в раздевалку мимо стоящего неподалеку Кубка мира. Трогательнейшие видеокадры и фотографии трофея на фоне спины уходящего француза до сих пор «прошибают на слезу» многочисленных поклонников его таланта (желающие лично боднуть Матерацци, добро пожаловать сюда).
Публике нужна драма и нужны новые герои. Поэтому она помнит, как Тайсон откусил ухо Холифилду, как голландец Франк Райкард плюнул на шевелюру Руди Феллера (ЧМ-1990), как Бекхэм слегка пнул аргентинца Симеоне, который начал изображать перелом (ЧМ-1998), и как француз Эрик Кантона в одном из матчей английской премьер-лиги ударил ногой болельщика на трибуне. Зидан и Матерацци займут одно из первых мест в этом хит-параде.
Спорт остается зрелищем, спортсмены остаются гладиаторами. Шоу продолжается.
«Мне сказали: „Есть проблема — Зидан припарковался рядом с вашей машиной“. Я дождался его». Откровенный Матерацци
Марко Матерацци — легенда «Интера» и один из самых жестких защитников в истории мирового футбола. Он конфликтовал с тренерами и провоцировал соперников, а еще прославился беспощадным поведением на футбольном поле. Несмотря на то, что он завершил карьеру десять лет назад, его сумасшедшие «убийства» до сих пор на вершинах тематических подборок.
Автор канала «Невиданный футбол» Алекс Смольянинов встретился с Матерацци, который прилетел в Москву на «Кубок Легенд», и поговорил с ним о дерби против «Милана», отношениях с Ибрагимовичем и Моуринью, а также о том, чем он спровоцировал Зидана в финале чемпионата мира — 2006.
— Ты десять лет играл за «Интер». Были моменты в карьере, когда ты мог уйти в «Милан»?
— Да. Был такой момент. В один из сезонов я почти не играл в «Интере», а мне нужно было игровое время, чтобы поехать на чемпионат мира 2006 года в Германию. «Милан» вышел на меня с предложением. Я пошел к президенту «Интера», и мы проговорили три часа. Потом я позвонил тренеру сборной Марчело Липпи. Объяснил ситуацию. Он сказал, чтобы я не волновался. Что он возьмет меня на чемпионат мира вне зависимости от того, получаю ли я игровое время в «Интере». Ты знаешь, это даже дало какую-то мотивацию. Я принял решение остаться, а Липпи сдержал свое обещание. Я поехал в Германию. Ну а дальше ты знаешь.
— А что для тебя значит дерби с «Миланом»? Ты рассматривал это как войну, которую нужно во что бы то ни стало выиграть?
— Кто бы там что ни говорил, но в Италии есть дерби горячее, чем «Милан» — «Интер». Например «Дженоа» — «Сампдория», «Рома» — «Лацио», «Торино» — «Ювентус». В Геную, например, дерби это вообще как отдельный чемпионат. Да, с «Миланом» случались серьезные рубки, но это было больше похоже на театр футбола. После финального свистка обычная жизнь возвращалась. Мы всегда уважали друг друга.
— Когда я смотрел матчи с твоим участием, мне не казалось, что ты уважал кого-то в составе «Милана». Особенно Шевченко и Ибрагимовича.
— Да, я помню те грязные фолы против Шевченко. На поле друзей не бывает. Победа добывается любой ценой. Шевченко великий футболист и тренер, но тогда он был для меня врагом. Это война, понимаешь? И мне было не особенно важно, как мы ее выиграем. Да, я применял жесткие приемы и мог нанести ему травму, но я ни о чем не сожалею. Даже когда Шевченко выходил на одно из дерби со стальными пластинами в челюсти, я сказал ему в подтрибунном помещении, что в этом матче с ним случится нечто плохое. А он рассмеялся мне в лицо. Он такой же боец, как и я. Ничего не боялся. И это было круто.
— А что с Ибрагимовичем? До того, как ты столкнулся с ним в дерби «Милан» — «Интер», вы же играли в одной команде. Почему он тогда вынес тебя этим ударом с прямой ноги?
— Во-первых я хочу сказать, что понял все про Ибрагимовича еще тогда, когда он уходил из «Интера». Он ушел как раз перед тем сезоном, когда мы выиграли Лигу чемпионов, чемпионат и кубок Италии. Он не верил в команду и был мыслями уже в «Барселоне», вместе с этими инопланетянами: Хави, Месси и Иньестой. Он думал, что там точно возьмет Лигу чемпионов, но вышло все наоборот. Ибрагимович просчитался. А когда через несколько лет мы столкнулись с ним в дерби «Милан» — «Интер», то я не испытывал к нему ничего кроме ненависти и отвращения. Если бы он меня тогда не вырубил, то это сделал бы я. Вопрос времени. И, кстати, Лигу чемпионов он так до сих пор и не выиграл.
Getty Images
— После одной из побед над «Миланом» ты надел маску Берлускони и бегал в ней по полю. Зачем? У вас можно вот так запросто поприкалываться над премьер-министром?
— Да просто шутка. Был с детьми в супермаркете и увидел маску сеньора Берлускони. Сказал детям, что если мы выиграем дерби, то я ее надену прямо на поле. Видит бог, я не хотел его обидеть или как-то подколоть. Но все обернулось скандалом. Мне передали, что сеньор Берлускони был мягко говоря расстроен моим поступком. В итоге глава Минбороны Италии Иньяцио ла Русса, который является болельщиком «Интера», пообещал мне организовать телефонный разговор с сеньором Берлускони, чтобы я мог извиниться лично. Я позвонил ему на следующий день. Он молча выслушал и положил трубку. Судя по всему мои извинения не были приняты. Чувствовал себя ужасно. Но сейчас прошло время и вроде все улеглось. Никаких последствий для меня или моей семьи не было.
— У тебя есть татуировки «Интера»? Можешь показать?
— На груди у меня эмблема «Интера». На ноге недавно сделал новую. Не буду показывать, ок? На руке еще есть змея. Это тоже символ миланского «Интера».
— Жозе Моуринью самый крутой тренер в твоей карьере?
— Есть два периода моей карьеры. «До Моуринью» и «После Моуринью». Если говорить о дерби, то когда он был у руля, мы победили во всех играх против «Милана». У него был совершенно новый подход к тактике и тренировкам. Не то что этот итальянский олдскул, который пропагандировался в Серии А. Моуринью — это мой друг, отец и брат. Он мог порвать нас в клочья в раздевалке, устраивал нам реальные взбучки. Знал, на какие рычаги нужно давить, и все видели результаты. При нем я практически перестал играть, но у нас было взаимное доверие и уважение. Я знал, что от меня может потребоваться сыграть лишь в одном матче, но он все равно уважал меня. Я просто кайфовал с Моуринью и хочу поблагодарить его за эти два года.
Getty Images
— Когда вы проигрывали в дерби против «Милана», приходилось ли сталкиваться с агрессивным поведением ультрас «Интера» по отношению к тебе?
— Иногда бывало, но прелесть Милана как города в том, что большинство болельщиков адекватно воспринимают реальность. Да и плюс, кто может упрекнуть меня в отсутствии самоотдачи? Я дрался и умирал на поле в каждом дерби. Иногда получалось побеждать, иногда нет. Ультрас «Интера» все это видят и чувствуют. Лично у меня серьезных проблем не возникало. Но один случай я хорошо запомнил. Мы прилетели в Милан после вылета из Лиги чемпионов. Нас встретило около пятидесяти тиффози «Интера». Они были очень агрессивно настроены. В наш адрес полетели оскорбления, а когда Хавьер Дзанетти пошел на парковку и хотел сесть в свой автомобиль, на него напало несколько фанатов. Началась драка, которая продлилась 20-30 секунд, пока не вмешалась полиция. Хавьер конечно был в шоке.
— Что ты увидел и почувствовал, когда попал в «Интер» и вышел на свое первое дерби против «Милана»?
— Я пришел в «Интер» из «Перуджи». Маленькая команда, без амбиций. А тут я выхожу из зоны комфорта и попадаю в один из лучших клубов Италии. Когда автобус с футболистами «Интера» подъезжал к стадиону перед дерби, то нас окружали тысячи фанатов, сотни полицейских. В воздухе висела страсть. А когда я впервые вышел из тоннеля, ведущего к полю, на матч против «Милана», то увидел переполненный стадион Сан-Сиро. 80 тысяч человек и все заряжены. Я был в шоке. Сразу понимаешь, какой груз ответственности на твоих плечах. Потом я использовал это как мотивацию, позволявшую мне выплескивать всю злость и агрессию, по отношению к сопернику. Отличное время. Что тут говорить. Мы хорошо повеселились.
Очень жаль, что я закончил в «Интере» на такой печальной ноте. После Моуринью пришел этот идиот Бенитес, который ввел кучу новых правил, а также хотел убрать фотографии всех бывших тренеров «Интера», в том числе Жозе. Меня это оскорбило и я высказал ему все что думаю. Бенитес трус. Это тот человек, который придя в бар в пятницу вечером уже через пять минут получит по лицу.
Getty Images
— Какой свой матч против «Милана» ты бы выделил?
— Я бы выделил два. Один из них не смог завершиться, потому что фанатов начало заносить. Это Лига Чемпионов в 2005 году. Помнишь, тогда еще во вратаря «Милана» Диду бросили файер и он упал на газон? Была хорошая рубка. А второй матч состоялся после Кубка мира, осенью 2006 года. Мы победили со счетом 4:3. Меня в той игре удалили с поля. В тот день я пообещал своему сыну Давиду, что поздравлю его с днем рождения прямо на поле. В итоге я забиваю победный гол, задираю футболку и показываю майку с надписью «С днем рождения, Давид»! Получаю желтую, а через несколько минут еще одну. Удаление — это цена, которую я заплатил за обещание сыну. Но он был счастлив.
— Давай отвлечемся от дерби и поговорим о твоих отношениях с партнерами по команде. После полуфинала Лиги Чемпионов против «Барселоны», ты подрался с Марио Балотелли. Что случилось?
— Я бы не говорил, что мы подрались. Я его избил. После финального свистка он снял футболку, бросил на поле и ушел в раздевалку. Меня это разозлило. Но знаешь, даже не это было причиной. Это, скорее, последняя капля. В автобусе перед матчем он сказал, что если выйдет сегодня на поле, то будет играть плохо. Я сказал ему, что если это произойдет, то у него со мной возникнут проблемы. Но это футбол. Страсть. Эмоции. Потом, кстати, было продолжение истории. На следующей тренировке я попросил поставить меня против Балотелли в двухсторонней игре. И спустя пару минут после начала вырубил его и досрочно отправил в раздевалку. Но сейчас мы с Марио друзья. Отправляем друг другу по сто текстовых сообщений в день. Все нормально.
— Наверное многих до сих пор мучает вопрос, что ты тогда сказал Зидану в финале чемпионата мира, после чего он ударил тебя головой?
— В той игре я часто придерживал его за майку и он сказал, что если она мне нужна, то я могу забрать ее после матча, на что я ответил, что лучше предпочел бы его сестру.
— Ибрагимович говорит, что Зидан сделал тебя знаменитым на весь мир. И что без Зидана ты бы так и остался обычным защитником, про которого знают только в Италии.
— Я бы не стал слушать то, что говорит Ибрагимович. Меня тогда больше разозлило то, что Зидана поддерживали все французы, а моя нация, итальянцы, осуждали меня за этот поступок. Они должны были целовать землю, по которой я ходил. Я забил важнейший гол в финале чемпионата мира и выключил из игры их лидера. Но вместо благодарности получил только поток критики.
— Ты встречался с Зиданом после того случая на чемпионате мира?
— Да. Однажды я выходил из отеля, когда кто-то из персонала попытался меня остановить. Они сказали, что есть проблема. Зидан припарковался с вашей машиной. Я сказал, что не вижу здесь проблемы. Специально задержался возле его машины, дождался его, чтобы поговорить. Через несколько минут он вышел из отеля. Он явно удивился, когда увидел меня, стоящим рядом с его автомобилем. То что я сказал ему тогда навсегда останется между нами. Скажу одно, я говорил больше чем он. В конце беседы он протянул мне руку и я крепко ее сжал и не отпускал, пока он не посмотрел мне прямо в глаза. Это то, чего я хотел.
— Ты видишь себя тренером «Интера» в ближайшем будущем?
— Это серьезный вопрос. Пока это только мечта, потому что сейчас я не занимаюсь тренерской деятельностью, хотя у меня есть лицензия UEFA Pro. Поэтому в ближайшее время это вряд ли осуществимо. Хотя, никогда не говори никогда. Так у вас говорится?