Миддлмарч книга о чем
Миддлмарч
Сестры Доротея и Селия, оставшись без родителей, жили в доме своего дяди-опекуна мистера Брука. Сестры были почти равно хороши собой, однако разнились характерами: Доротея была серьёзна и набожна, Селия — мила и в меру легкомысленна. Частыми гостями в доме мистера Брука были двое джентльменов, имевших явное намерение в скором времени предложить Доротее руку и сердце. Один — молодой баронет сэр Джеймс Четтем, другой — учёный и, добавим, весьма состоятельный священник мистер Кейсобон. Доротея остановила выбор на последнем, хотя в свои пятьдесят лет тот и походил, как говаривали злые языки, на высохшую мумию; девушке внушали почтение образованность и глубина ума преподобного отца, готовившегося осчастливить мир многотомным трактатом, в котором на огромном материале доказывал, что все мифологии на свете суть искажения единого, данного свыше источника. На присланное мистером Кейсобоном формальное предложение Доротея в тот же день ответила согласием; через полтора месяца сыграли свадьбу, и молодожёны отправились в свадебное путешествие в Рим, ибо Кейсобону необходимо было поработать с рукописями в библиотеке Ватикана. Юный сэр Джеймс, поунывав немного, обратил весь свой пыл на младшую сестру, и вскоре та стала зваться миссис Селия Четтем.
В Риме Доротею постигло разочарование: то, перед чем она так преклонялась в своём муже, глубокие познания, все больше казались ей омертвевшим громоздким грузом, не привносящим в жизнь ни возвышенной радости, ни вдохновения. Единственной отрадой стала для неё встреча с Уиллом Ладиславом, бедным дальним родственником мистера Кейсобона, навестившим Рим с другом-художником. Уилл по молодости ещё не избрал себе жизненного поприща и жил на деньги, из милости уделяемые ему мужем Доротеи.
Когда чета Кейсобонов возвратилась в Мидлмарч, главной темой разговоров в городе была постройка новой больницы. Деньги на неё давал банкир мистер Булстрод, в Мидлмарче человек пришлый, но заимевший уже прочное положение благодаря своим деньгам, а также женитьбе, связавшей его узами свойства с исконными мидлмарчцами — Винси, Гартами, Фезерстоунами. Заведовать больницей должен был мистер Лидгейт, молодой доктор, приехавший в город откуда-то с севера; поначалу он был встречен в штыки как коллегами, так и потенциальными пациентами, с подозрением отнёсшимися к передовым медицинским теориям мистера Лидгейта, но прошло немного времени, и в числе его пациентов оказались наиболее уважаемые обыватели.
Так, именно Лидгейта позвали, когда сделалась горячка с юным Фредом Винси. Этот молодой человек, сын состоятельных, уважаемых в Мидлмарче родителей, не оправдывал надежд семьи: отец вложил немалые деньги в его образование, дабы тот смог посвятить себя подобающей джентльмену профессии священника, но Фред не спешил сдавать экзамен, всему на свете предпочитая охоту и бильярд в приятном обществе «прожигателей жизни». Подобное времяпрепровождение требует денег, и поэтому у него завёлся один весьма крупный долг.
Болезнь Фреда не грозила ничем серьёзным, однако мистер Лидгейт исправно посещал больного, влекомый к его постели отчасти долгом, отчасти желанием побыть в обществе сестры Фреда, очаровательной белокурой Розамонды Винси. Розамонда также питала симпатию к многообещающему, целеустремлённому молодому человеку, наделённому приятным обликом, умом и, как говорили, кое-каким капиталом. Получая удовольствие в присутствии Розамонды, вечерами за учёными занятиями Лидгейт начисто забывал о ней и вообще в ближайшие несколько лет жениться не собирался. Не то Розамонда. Уже после первых встреч она начала думать об обстановке семейного дома и о всем том, о чем ещё полагается заботиться невесте. Видя, что Лидгейт бессилен перед её чарами, Розамонда легко добилась своего, и скоро Лидгейты уже жили в красивом просторном доме, в точности таком, о каком мечтала.
У Розамонды пока все складывалось удачно, положение же, в какое попал её брат, никак нельзя назвать приятным. О том, чтобы просить денег у отца, не могло быть и речи, поручителем же за Фреда по своей доброте выступил Кэлеб Гарт, отец Мэри, к которой Фред был глубоко неравнодушен. Мистер Гарт был землемером и, как человек честный и бескорыстный, не располагал значительными средствами, однако сразу согласился уплатить долг Фреда, чем обрёк собственную семью на лишения. Впрочем, бедность и лишения — не то, что могло серьёзно омрачить жизнь Гартов.
В уплату долга легкомысленного юноши пошли даже сбережения, которые делала Мэри Гарт, будучи кем-то вроде экономки у богатого родственника Гартов и Винси, старика Фезерстоуна. На наследство богатого дядюшки, собственно, и рассчитывал Фред, выдавая вексель, ибо был почти уверен, что именно к нему после кончины Фезерстоуна отойдут его земельные владения. Однако все надежды Фреда оказались тщетными, как, впрочем, и надежды других многочисленных родственников, слетевшихся к смертному одру старика. Все имущество покойник отказал некоему никому не известному Джошуа Риггу, своему внебрачному сыну, который тут же поспешил продать поместье Булстроду и навсегда исчезнуть из Мидлмарча.
Годы между тем не щадили и мистера Кейсобона. Он стал чувствовать себя значительно хуже, слабел, страдал сердцебиениями. В таком положении преподобного отца особенно раздражало присутствие в их с Доротеей жизни Уилла Ладислава, совершенно очевидно влюблённого в миссис Кейсобон; в конце концов он даже отказал Уиллу от дома.
Уилл совсем уже готов был уехать из Мидлмарча, где до того его удерживала лишь привязанность к Доротее, как началась предвыборная кампания. Это, казалось бы, не имеющее ни малейшего касательства к жизни нормальных людей обстоятельство сыграло известную роль в выборе поприща не только Уиллом, но и Фредом Винси. Дело в том, что мистер Брук вознамерился баллотироваться в Парламент, и тут выяснилось, что в городе и графстве у него полно недоброжелателей. Дабы достойным образом отвечать на их нападки, пожилой джентльмен приобрёл одну из мидлмарчских газет и пригласил на пост редактора Уилла Ладислава; других достаточно образованных людей в городе не сыскалось. Основная же масса нападок сводилась к тому, что мистер Брук — никудышный помещик, ибо дело на принадлежащих ему фермах поставлено из рук вон плохо. В намерении лишить почвы обвинения недоброжелателей мистер Брук пригласил Кэлеба Гарта управляющим. Его примеру последовали и некоторые другие землевладельцы, так что призрак бедности отступил от семейства Гартов, зато дел у его главы стало невпроворот. Мистеру Кэлебу требовался помощник, и таковым он решил сделать Фреда, который все равно болтался без дела.
Фред Винси тем временем уже стал всерьёз подумывать о принятии сана, что дало бы ему хоть какой-то постоянный доход и возможность постепенно расплатиться с Гартами. Останавливала его, помимо собственного нежелания, реакция Мэри, с горячностью, в общем-то ей несвойственной, заявившей, что, если он пойдёт на такую профанацию, она прекратит с ним всякие отношения. Предложение Кэлеба Гарта пришлось как нельзя кстати, и Фред, с радостью приняв его, старался не ударить в грязь лицом.
Мистер Кейсобон не смог воспрепятствовать назначению Уилла и вроде бы смирился с тем, что молодой человек остался в Мидлмарче. Что до здоровья мистера Кейсобона, то оно отнюдь не улучшилось. Во время одного из визитов доктора Лидгейта священник попросил его быть предельно откровенным, и Лидгейт сказал, что с такой болезнью сердца он может прожить ещё лет пятнадцать, а может внезапно скончаться и гораздо раньше. После этого разговора Кейсобон стал ещё более задумчив и наконец-то принялся за систематизацию материалов, собранных для книги, призванной стать итогом всей его жизни. Однако уже на следующее утро Доротея нашла мужа мёртвым на скамейке в саду. Все своё состояние Кейсобон оставил ей, но в конце завещания им была сделана приписка, что оно имеет силу лишь в том случае, если Доротея не выйдет замуж за Уилла Ладислава. Сама по себе обидная, приписка эта вдобавок бросала тень на безупречную репутацию миссис Кейсобон. Так или иначе, о повторном браке Доротея и не помышляла, а все свои силы и доходы направила на благотворительную деятельность, в частности на помощь новой больнице, где медицинской частью заправлял Лидгейт.
С практикой у Лидгейта все было в порядке, семейная же жизнь складывалась не лучшим образом. Очень скоро оказалось, что его жизненные интересы не имеют ничего общего с интересами Розамонды, которая поговаривала о том, что Лидгейту следует оставить больницу, где он с энтузиазмом и успехом, но совершенно бесплатно применял передовые методы лечения, и, перебравшись в другое место, завести более выгодную, нежели у него была в Мидлмарче, практику. Отнюдь не сблизило супругов и горе, пережитое ими, когда у Розамонды сделался выкидыш, и тем более денежные затруднения, естественные для начинающего врача, когда он живёт на столь широкую ногу. Неожиданная помощь пришла в виде чека на тысячу фунтов — именно такая громадная сумма требовалась Лидгейту для расчёта с кредиторами, — предложенного Булстродом.
Банкир расщедрился неспроста — ему, человеку по-своему набожному, необходимо было сделать что-то для успокоения совести, разбуженной некой историей. Историю эту не вполне бескорыстно напомнил Булстроду субъект по имени Рафлс.
Дело в том, что Рафлс служил в одном предприятии, процветавшем благодаря не совсем законным операциям, совладельцем, а после и единоличным хозяином коего некогда являлся Булстрод. Хозяином Булстрод стал после смерти старшего компаньона, от которого унаследовал не только дело, но и жену. Единственная дочь жены, падчерица Булстрода Сара, бежала из дому и стала актрисой. Когда Булстрод овдовел, Сара должна была бы разделить с ним огромный капитал, но её не смогли разыскать, и все досталось ему одному. Был один человек, все-таки нашедший беглянку, но ему было щедро уплачено за то, чтобы он навсегда уехал в Америку. Теперь Рафлс вернулся оттуда и хотел денег. Остаётся добавить, что Сара вышла замуж за сына польского эмигранта Ладислава и что у них родился сын Уилл.
Рафлса Булстрод спровадил, вручив требуемую тем сумму, а Уиллу, рассказав обо всем, предложил целое состояние, но молодой человек, как ни беден был, с негодованием отказался от денег, нажитых нечестным путём. Булстрод почти уже успокоился, когда к нему вдруг явился Кэлеб Гарт и привёз совсем больного Рафлса; по Гарту было видно, что тот успел ему обо всем проговориться. Вызванный Булстродом Лидгейт прописал больному опий и оставил на попечение банкира и его экономки. Уходя спать, Булстрод как-то запамятовал сказать экономке, сколько опия давать больному и та за ночь споила ему всю склянку, а на утро Рафлс скончался.
По городу пошли слухи, что Булстрод нарочно уморил больного, а Лидгейт ему в этом помог, за что и получил тысячу фунтов. Обоих подвергли жестокой обструкции, конец которой смогла положить только Доротея, поверившая доктору и убедившая в его невиновности многих других.
Сама Доротея тем временем все более проникалась нежными чувствами к Уиллу, и наконец состоялось объяснение: молодые люди решили пожениться, невзирая на то что Доротея потеряет права на деньги Кейсобона. Со временем Уилл стал фигурой, заметной в политических кругах, но отнюдь не политиканом, Доротея нашла себя как жена и мать, ибо, при всех дарованиях, на каком ещё поприще могла проявить себя женщина в то время.
Фред и Мэри, конечно же, тоже стали мужем и женой; они так и не разбогатели, но прожили долгую светлую жизнь, украшенную рождением троих славных сыновей.
Лидгейт умер пятидесяти лет от роду на одном из модных курортов, где он жил, к радости Розамонды специализируясь на подагре — болезни богачей.
Понравился ли пересказ?
Ваши оценки помогают понять, какие пересказы написаны хорошо, а какие надо улучшить. Пожалуйста, оцените пересказ:
Что скажете о пересказе?
Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.
Краткое содержание Джордж Элиот Миддлмарч
Сёстры Доротея и Селия остались сиротами. Они проживали с опекуном мистером Бруком. Несмотря на свою схожесть, сёстра отличались друг от друга. Доротея была эталоном серьёзности и набожности, а Селия была милой и легкомысленной в меру. В дом вхожи были два джентльмена, которые хотели жениться на Доротее. Это сэр Джеймс Четтем – молодой баронет и учёный священник мистер Кейсобон. Доротее больше приходился по душе священник. Вскоре Кейсобон сделал предложение Доротее, и они поженились.
Они отправились в путешествие в Рим. Параллельно учёный священник работал с рукописями в библиотеке Ватикана. Сэр Джеймс погоревав немного, стал ухлёстывать за Селией и вскоре они тоже поженились. В Риме Доротея посмотрела другими глазами на супруга. Прежней романтики он ей не предавал. Отдушиной был его племянник Уилл. Парень ещё не определился в жизни, поэтому существовал на деньги дядюшки.
Прошёл не один год. Уилл переехал в Мидлмарч. Здесь его держала Доротея и предвыборная кампания. Супруг Доротеи стал сдавать. Силы начали постепенно покидать его. И однажды на скамейке Доротея увидела своего мужа мёртвым. Он оставил ей всё своё состояние, при условии, что та не пойдёт замуж за Уилла. Это условие мисс Кейсобон выполняла с удовольствием. Не до того было. Все доходы она направила на благотворительность.
Но спустя время, чувства взяли верх. И, несмотря на запретный пункт в завещании, Доротея и Уилл поженились. Доротея предпочла деньгам роль жены и матери. Уилл со временем стал известной личностью в политике.
Мораль истории в том, что ни за какие деньги не купишь любовь, внимание и ощущение счастья. Доротея отказалась от денег ради любви. Так бы поступила любая другая женщина, будучи на её месте. Ведь изначально миссия женщины заключается в том, чтобы хранить семейный очаг и создавать уют. Всё остальное миссия мужчины…
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Сейчас читают
В произведении «Зубр», созданном советским писателем Даниилом Александровичем Граниным, рассказывается о жизни реального существовавшего учёного Николая Владимировича Тимофеева-Ресовского.
За потрёпанной книгой, в кресле сидел мальчик. Отец нервно хрустел пальцами и ругал его. Мальчика звали Женька, но все называли его Джонни. Рассерженному отцу мальчик пытался доказать свою невиновность.
Война оставила незабываемый след в сердцах людей. Поэмы, стихи, рассказы повествуют нам события тех времен. Нынешняя молодежь должна помнить героические поступки наших дедов и прадедов.
В стране, где жили пикты, росло много вереска. Из этого растения коренные жители варили вкусный напиток, который был слаще мёда и пьянил больше, чем вино. Секретный рецепт хранился пиктами и передавался из поколения в поколение.
Рассказ повествует нам о случайной встрече двух героев в порту, разных по характеру, но волею судьбы им пришлось преодолеть немало трудностей вместе.
Своеобразие романа Джордж Элиот Мидлмарч
Своеобразие романа Джордж Элиот «Мидлмарч»
Написала она не так уж много произведений, но один «Мидлмарч» с его объемом и охватом большого количества разных тем и проблем ставит ее имя в ряду признанных классиков европейской литературы. Сопоставить я могла бы ее с Айрис Мердок – но та жила в другую эпоху. А времена Джордж Элиот – это мир с его строгими условностями, четкими правилами поведения, кастовостью, крайним консерватизмом и фатализмом.
Герои романа Пэмелы Хенсфорд Джонсон, студенты Кембриджа, обсуждают эту писательницу:
«- Джордж Элиот просто чудо, верно?
Но Тоби не согласился: он всегда считал, что стиль у этой писательницы несколько тяжеловесный, а «Мидлмарч» такая тоска, спятить можно. Кейсобоны и Лидгейты еще ничего, но ведь в романе без конца мелькают разные второстепенные персонажи, и впечатление, нарушается.
Мейзи была явно разочарована:
— Нет, это вы не всерьез!»
Что касается обилия «второго плана» в произведении – это правда, но в данном случае я бы сравнила мир, описанный Джордж Элиот, с картиной художника, выражающей суть определенной эпохи: в ней все имеет значение – и первый план, и все детали второго (и, может быть, третьего), иначе цель автора не будет достигнута. Это не история чьей-то частной жизни (как у самой Хенсфорд Джонсон), пусть даже и с обобщением, это история целой эпохи, для которой такое количество персонажей и планов совсем не случайно.
Одно из основных противостояний здесь – спор между традиционной англиканской церковью и иными религиозными объединениями, которые пропагандировали более строгое следование заповедям: отказ от вредных привычек, намеков на роскошь и легкомыслие, карточных игр и т.п. Традиционная церковь была более терпима, эти объединения (наподобие методистов) ее осуждали и считали, что она нуждается в совершенствовании, в свою очередь тяготея к фанатизму и воинствующему пуританизму. Роман в итоге изобличает фальшь одного из столпов такого пуританизма, который всю свою карьеру построил на присвоении чужого имущества, да еще и нажитого торговлей краденым (убедив самого себя, что это – промысел божий, и эти деньги с его помощью пойдут на благо людям).
В романе несколько основных сюжетных линий. Главную конструкцию несет любовный треугольник: Доротея Брук, ее муж (мистер Кейсобон) и родственник мужа (Уилл Ладислав). Но не менее важны и семейства Лидгейтов, Винси и Гартов. Каждая из этих линий заслуживает отдельного анализа.
Доротея Брук чиста и наивна, она мечтала бы не о светских успехах (для которых у нее есть все – и красота, и богатство), а о жизни, наполненной высоким смыслом служения человечеству, о духовном подвиге (автор сравнивает ее со святой Терезой). При этом она не обладает достаточными знаниями, чтобы разобраться в том, как конкретно все это можно осуществить. Встретив мистера Кейсобона, человека пожилого, как ей кажется, беспредельной учености и высоких помыслов, она страстно хочет изменить свою жизнь и под его руководством осуществить свои не вполне ей самой ясные мечты. Существо восторженное, экзальтированное (описанное автором не без доброй иронии), она воспринимает ситуацию так: «Этот ученейший мудрец снисходит до молоденькой девчонки и разговаривает с ней, не рассыпаясь в глупых комплиментах, но с уважением к ее уму, с готовностью научить и поправить. Как это восхитительно! Мистер Кейсобон, казалось, презирал пошлые светские разговоры и никогда не пытался болтать о пустяках…» Она ничего не понимает в его научной работе, связанной с изучением мифологии, но верит в ее великую ценность и нужность людям. Она не разделяет теорию и практику, не понимая, что он-то ее разделяет, и к окружающему миру, в отличие от нее, совсем равнодушен, мечтая лишь о славе ученого, написавшего оригинальный труд. Ей кажется, что вдвоем они будут помогать людям, а ему это и в голову не приходит…
Брак Доротеи с человеком возраста и внешности Кейсобона всем кажется более чем странным (после того, как она отвергает молодых и красивых мужчин), но поскольку ее считают чудачкой, люди смиряются с этим. А ей кажется, что она живет в фальшивом мире, где знать укрывается в своих замках от проблем простых людей, художники воспевают мир тонких чувств и изображают на своих полотнах аристократов, а народ живет в чудовищных условиях, и никому до этого дела нет. Тот же дядюшка ее, мистер Брук, только на словах разглагольствует о помощи людям, когда он занят своей политической карьерой, но на деле он скупой невнимательный равнодушный по отношению к своим арендаторам человек, и простые люди его проклинают. Доротея мечтает все это изменить, считая, что смысл ее жизни – именно в этом.
Когда она знакомится с Уиллом Ладиславом, родственником Кейсобона, перед ней открывается другой мир. Молодой человек, обладающий тонким вкусом и будучи знатоком живописи, объясняет ей значение картин, и она осознает, что этому нужно учиться, иначе в искусстве не разобраться. Не все художники изображают мир роскоши, есть и голландская живопись, которая показывает обыкновенных людей. Доротея всегда была не по годам серьезна, Уилл как будто учит ее улыбаться, является именно тем человеком, который ее дополняет – придает ее натуре больше легкости, рядом с ним она – не матрона, а будто девчонка. И дело не только в возрасте. В нем нет ни капли занудства, ум его живой, а сам он – какой угодно, но только не фальшивый (фальшь Доротея почувствовала бы). И он, в отличие от ее дядюшки, не изображает из себя ангела, но готов включиться в реальную политическую деятельность, защищая права социально униженных слоев населения (к которым относились и его покойная мать, лишившаяся наследства, и он сам). Перебрав много родов деятельности, Уилл счел, что политика лучше всего ему подошла бы – он красноречив, много знает, и может быть полезен на этом поприще.
Не сразу Доротея понимает, что чувство ее к Уиллу – это любовь. В течение долгого времени она воспринимает его как дружбу. Овдовев, она и мысли не допускает о новом браке. И лишь в самом конце романа, приревновав его к другой женщине, она вдруг прозревает и осознает, что впервые в жизни действительно полюбила.
Отчасти это произошло и потому, что она в нем видела несправедливо обиженного судьбой и гонимого, а ей всегда была свойственна гипертрофированная жалость.
Уилл же в свою очередь нашел в чистосердечной доверчивой Доротее твердую опору, чья нравственность как будто освещала его изнутри и помогала ему преодолевать все невзгоды.
Сюжетная линия доктора Лидгейта – одна из самых интересных в романе. Он из знатного рода, но выбрал профессию, руководствуясь своей страстью, а не карьерными соображениями. Врач с точки зрения аристократа – это человек не самый почтенный и уважаемый. А Лидгейт мечтал заниматься не только практикой, но и наукой, совершить открытие, стать знаменитым ученым. Его родня прохладно это воспринимала, впрочем, не мешая ему распоряжаться своей судьбой.
Но у него был свой предрассудок насчет женщин – его идеалом была девушка, образованная в той мере, в какой это положено особе ее пола: чтобы она рисовала, играла, пела и танцевала. А разбираться во всем остальном ей было не положено, иначе такую особу считали не женственной. И такую девушку он встречает в Мидлмарче – это очаровательная Розамонда Винси, которая обладает всеми светскими талантами: рисует, играет… причем играть ее научили довольно прилично, у нее был хороший учитель.
Лидгейт и не думает о женитьбе, но Розамонда строит планы: врач хорош собой, у него знатная родня, он явно превосходит всех молодых людей из знакомых ей семей, она уверена, что он влюбится в нее. Его невольно подталкивают к женитьбе – слыша намеки, он начинает чувствовать, что поведение его можно трактовать как ухаживание. Да и заметив в девушке признаки подлинного неравнодушия, он чувствует, что его и, правда, влечет к ней… Лидгейт уговаривает себя: да, сейчас момент неподходящий, он еще не состоялся как известный врач, не совершил научного открытия, ничего не добился, рано ему обзаводиться семьей, но если она и, правда, его так любит, то примирится с его образом жизни. И делает ей предложение.
И дальше начинается самая тягостная часть романа, потому что отношения этой пары развиваются трагически. Розамонда обнаруживает, что ее муж совершенно не таков, каким она его себе представляла. Он одержим наукой и совсем не стремится сблизиться со своей знатной родней и пользоваться их милостями. Для него главное в жизни – это его исследования, а вовсе не ее удобства. Ей хочется вести светский роскошный образ жизни – иметь все самое лучшее, принимать у себя гостей, а для него это – просто разорение. Он не в состоянии ей это обеспечить. Лидгейты влезают в долги, и постепенно сумма их долга достигает такой, что им грозит банкротство и публичный позор.
Розамонда уже не то, что не любит, она на грани ненависти к мужу… а он, считая, что надо урезать все расходы и перетерпеть эти нелегкие времена, пытается спасти их отношения, боясь признаться самому себе, что этот брак обернулся катастрофической ошибкой. И в Розамонде он совершенно ошибся. Она вовсе не кроткое послушное существо, каким представлялась ему, а упрямая, тщеславная, желающая настаивать на своем любым способом – если не удается переспорить его в прямой беседе, она действует за его спиной, пытаясь договориться с его родней (что для него унизительно) или с людьми, с которыми он ведет деловые переговоры. Ей важно спасти хотя бы остатки былой роскоши, чтобы не «позориться» в глазах окружающих.
От финансового краха их спасает Доротея, одолжив им нужную сумму. Но отношения Розамонды и Лидгейта разрушены. Он начинает работать на свое имя – желая заполучить богатых клиентов и заработать побольше, теперь его цель – обеспечить жену, а не научные изыскания. То есть, он в этом браке, в этих отношениях теряет себя, предает то, во что верил, свою мечту: «Множество платежеспособных пациентов уповало теперь на его врачебное искусство, но он упорно называл себя неудачником: он не осуществил то, что некогда замышлял». Розамонду он называл своим базиликом – это растение, питательной почвой для которого служит мозг убитых людей (слишком поздно он понял, что подходила ему девушка совершенно другого типа – подобная жертвенной Доротее Брук, а не светская кокетка). Он почти перестал перечить жене, выполнял все ее капризы, умер, оставив ее состоятельной вдовой. И, спустя некоторое время, она находит нового обеспеченного мужа – воспринимая его как воздаяние (потому что считает, что с прежним мужем вела себя терпеливо как ангел).
В этом проявилась своеобразная авторская ирония – Розамонда, буквально прожевав и выплюнув мужа, искренне считает себя образцом кротости. Ирония касается и других линий сюжета.
Гарты – семейство, обрисованное автором с особой симпатией. Кэлеб Гарт – человек справедливый и трудолюбивый, вот как характеризует его автор: «Но те, кто никогда не слышал, как Кэлеб произносит слово «дело», вряд ли смогут представить себе то трепетное, почти религиозное благоговение, какое он в него вкладывал, точно укутывая священную реликвию парчовым покрывалом». Он начинал подручным у землемера, учился главным образом у себя самого, о земле, строительстве и рудниках знал больше многих известных знатоков. Осушение болот, возведение зданий, правильность измерений и верное определение места для закладки новых угольных шахт – вот чего его интересовало. Дочь Кэлеба, Мэри Гарт, девушка насмешливая и умная, хотя и не очень красивая, твердостью своего характера и живым умом еще в детстве покорила Фреда Винси, брата Розамонды Винси. Легкомысленный беспечный лентяй был серьезно в нее влюблен и готов меняться ради того, чтобы она согласилась выйти за него замуж. Но были у веселого озорного Фреда и свои достоинства – проницательность (он единственный никогда не идеализировал свою сестру Розамонду, не «купившись» на ее притворное смирение), при этом у него хватило ума оценить достоинства Мэри, а не предпочесть ей пустую красотку.
У Мэри и Фреда все складывается благополучно. Под влиянием Мэри Фред после долгих размышлений понимает, что ему нужно окончить учебу, сдать экзамены, начать приобретать знания в той или иной профессии, а путь священника – совершенно не для него, в этом амплуа он будет как клоун. Бездельников Мэри презирала. И он соглашается работать под руководством ее отца, Кэлеба Гарта.
Но был момент, когда Фред колебался, и старые привычки вести беспорядочный образ жизни чуть было не взяли над ним верх. Но священник, мистер Фербратер, до поры до времени тайно влюбленный в Мэри Гарт, обращается к нему с такими словами: «Я говорил себе: «Стоит ли вмешиваться, если этот юнец сам все делает себе во вред? Ты ведь человек не менее достойный, а разделяющие вас шестнадцать лет, проведенные тобой в тоскливом одиночестве, только увеличивают твое право быть счастливым. Он может сбиться с пути, ну и пусть, воспрепятствовать этому ты, вероятно, не сможешь, так воспользуйся же своим преимуществом».
На Фреда искренность священника произвела впечатление – он понял, что тот преодолел искушение эгоизма ради его счастья. И никогда он больше не сбивался с пути.
Автор считает, что такой человек, как Фербратер, может обойтись без Мэри Гарт и найти в жизни другие утешения, а Фред Винси без нее в буквальном смысле пропадет – сопьется, опустится на самое дно. И ему она на самом деле нужнее. Такую точку зрения писательница озвучивает, вкладывая ее в уста Мэри.
Из всех линий романа я считаю самой удачной, последовательной, доведенной до логического завершения линию Лидгейта и Розамонды. Другие линии блистали отдельными прекрасными эпизодами, сценами, но развитие и исход той семейной драмы поразили меня больше всего.
А что касается героев, которые окружали основных персонажей в качестве прислуги, бедных и богатых родственников, соседей, старых знакомых – думаю, здесь они по большей части были уместны. Внося свою нотку – историческую (для создания соответствующего тому времени колорита), ироническую, оттеняя драмы – реальные и надуманные.