Мифология что это в литературе
Мифология что это в литературе
Определение слова Миф
Мифология (от греч. mifos — предание, сказание и logos слово, понятие,
учение) — форма общественного сознания, способ понимания мира, характерный для ранних стадий общественного развития.
Миф соединяет в себе рациональное (современный человек пытается достичь ясной картины окружающего мира, и в мифе он находит успокоение) и иррациональное (мифологическое не проверяется, ему нет соответствия в действительности). Однако эффективное воздействие мифологического проявляется как раз в том, что это, как правило, повторение уже случавшегося ранее.
Мифы содержат религиозно окрашенные изображения явлений и процессов природы и мира, воплощенных в человеческих образах. Духовные и природные силы выступают в них как боги и герои, совершающие поступки и переживающие страдания, схожие с человеческими.
Мифы разделяются на:
Большое внимание в мифах уделяется рождению, смерти, испытаниям. Особое место занимает добыча огня, изобретение ремесел, одомашнивание животных. Миф – это не первоначальная форма знаний, а вид мировоззрения, образное представление о природе и коллективной жизни. В мифах объединились зачатки знаний, религиозных верований.
Среди всего множества мифических преданий и рассказов принято выделять несколько важнейших циклов. Это:
Антропогонические мифы являются составной частью мифов космогонических. Согласно многим мифам, человек создается и самых разнообразных материалов: орехов, дерева, праха, глины. Чаще всего, творец создает сначала мужчину, потом женщину. Первый человек обычно наделен даром бессмертия, но он утрачивает его и становится у истоков смертного человечества (таков библейский Адам, вкусивший плодов с древа познания добра и зла). У некоторых народов бытовало утверждение о происхождении человека от предка-животного (обезьяны, медведя, ворона, лебедя).
Литература и мифология
Вы будете перенаправлены на Автор24
Мифы – это повествования, в которых передаются представления людей о мире, о месте, занимаемом в нем человеком, о богах и героях, о происхождении всего сущего.
Понятие мифа
Миф вызывает большой интерес как у исследователей литературы, так и у самих литераторов. Споры вокруг мифа обусловлены и тем, что часто термин «миф» употребляется неточно. Им обозначают и иллюзию, и ложь, и фантастику, и условность, и продукт воображения вообще. В некоторых случаях всякая традиция приравнивается к мифологической.
Недавно появился такой термин, как «роман-миф». Роман-миф – это жанровая разновидность романа, где используется миф. Часто возникают споры, относить к этому жанру то или иное произведение или нет. Например, роман «Железный театр» О. Чиладзе одни критики относят к роману-мифу, другие считают его историческим романом. Для того, чтобы понять особенности бытования мифа в литературе, следует составить ясное представление о том, что изначально являл собой миф.
Мифология является стержнем духовной культуре древнего общества. В древности миф представлял собой единство зачатков религии, искусства и донаучных представлений об обществе и природы. Особенностями мифа являются:
Древний миф выполняет несколько функций, одно из которых является объяснительная функция. Однако основная его функция – практическая, которая означает воспроизведение в обрядах «начальных времен» и космических сил, которые побеждают силы хаоса, что способствует поддержанию социального порядка. В древности с космическими силами отождествлялись исключительно социальные силы.
Такое отождествление космических и социальных сил происходило ввиду того, что носители мифологического сознания никак не выделяли себя из природы. Одушевление природы (анимизм) было характерно для их восприятия, а создания собственного воображения принимались людьми за первопричины бытия.
Готовые работы на аналогичную тему
В соответствии с представлениями о том, что человеческий род происходит от птиц, животных, растений в древних мифах предки людей изображают животных, растений и т.д. Они создают одновременного человеческие родовые группы и группы животных, передают людям необходимые умения, предметы, социально их организуют.
Уже в более развитых мифологиях отмечается переход от первопредков к богам. Боги же выступают создателями, творцами мира. А сам процесс творения описывается по-разному:
В мифе возникновение мира – это превращение хаоса в космос, переход от водяной стихии к суше и последующее отделение неба и земли.
Характерным для мифологического образа является обобщенность. Одно и то же имя может объединять мифологического персонажа, его супруга, детей, целый класс мифологических существ. Ассоциативность, многозначность мифа делают его особенно удобным ля использования в литературе. Живучесть мифологии можно объяснить еще и тем, что традиционно ее мысль направлена на «вечные» проблемы – тайной рождения и смерти, судьбу и т.д.
Влияние мифологии на литературу
На литературу мифология влияет через героический эпос, сказку, а также через ритуалы, изобразительное искусство, народные празднества. Влияние мифологического восприятия мира на литературу проявляется уже во времена рассвета античной трагедии, оно заметно в творчестве Эсхила, Софокла, Еврипида. На литературу средневековья оказывает влияние языческая и христианская мифология. Например, «Божественная комедия» Данте Алигьери – это некий сплав нехристианских и христианских мифов. В эпоху Ренессанса влияние нехристианской мифологии возрастает, это видно по произведениям Дж. Бокаччо («Фьезоланскике нимфы»), А. Полициано («Сказание об Орфее»), Л. Медичи («Триумф Вакха и Ариадны») и т.д.
Связь с фольклорными и мифологическими истоками ясно ощущается и в творчестве Рабле и Шекспира. К мифологии обращались и представители барокко (например, поэзия А. Грифиуса). Дж. Мильтон, английский поэт, создал свои героико-драматические произведения, используя библейский материал («Потерянный рай», «Возвращенный рай»).
Мифологический материал активно использовали и представители литературы классицизма, например, Расин и Корнель. К мифологии обращались Вольтер («Эдип», «Магомет»), Гете («Ганимед», «Прометей»), Шиллер («Жалоба Цереры»).
Литературе романтизма свойственно активное обращение к мифологическим сюжетам (Байрон, Гофман, Лермонтов, Шелли, Гельдерлин). Немецкие романтики в мифологии видели идеальное искусство и ставили перед собой задачу создания новой художественной мифологии. Они выступали за синтез духовности христианства и чувственности античного язычества.
Реализм 19 века тоже не отказывался полностью от мифологических сюжетов. А на рубеже 19 и 20 столетий интерес к мифу существенно возрастает. Часто к мифологии обращаются символисты представители разного рода модернистских направлений. В современной зарубежной литературе тоже широко применяется миф.
Повышение интереса к мифологии в 20 столетии связано с модернизмом. Для 20 века характерным является стремление к вечным началам, а также идея циклической повторяемости мифических прототипов под разными масками. Мифологизм 20 века, в отличие от антипсихологичности мифологизма древности, тесно связан с психологией подсознания. Его язык не совпадает с языком древней мифологии. В современной литературе мифические образы используются лишь метафорически, а традиционный смысл мифов часто при их использовании меняется на противоположный.
Таким образом, мифология и литература имеют тесную связь. Мифологические сюжеты использовались писателями всех времен и всех стран. Писатели, взяв за основу древний миф, поэтически его осмысливали.
Что такое миф и мифология
Здравствуйте, уважаемые читатели блога KtoNaNovenkogo.ru. Понятие «миф» встречается во многих науках: философии, культурологии, литературоведении.
В школе о нём говорят на уроках мировой художественной культуры, обществознания, истории и литературы.
У термина есть широкое и узкое значение, каждое из которых заслуживает отдельного разговора.
Определение мифа — что это
В переводе с греческого слово «миф» (mythos) означает «сказание». Оно появилось в глубокой древности.
В широком смысле миф как составляющая часть мифологии — это особый способ отношения к миру, обобщающий задачи первобытной религии, искусства и науки.
Нашим далёким предкам было свойственно так называемое мифологическое мышление, когда история человечества рассматривалась как смена поколений богов, героев и людей, а одушевлённые природные стихии вмешивались в судьбы смертных.
Миф как тип мировоззрения имеет ряд отличительных особенностей:
На основании этих свойств, мифологи сделали вывод о том, что все древнейшие цивилизации прошли в своём развитии мифологический этап, оставивший нам свидетельства об общем человеческом прошлом.
Мифология — что это такое
Когда люди начали думать и размышлять, то самой первой формой их мировоззрения стало мифологическое.
Мифология — это фантастическое объяснение реальности.
Ее сущность в том, что человек, не умея объяснить окружающую действительность каким-то другим образом, придумывает это объяснение и верит ему как истине. Миф стал заменителем знания о мире.
Когда человек чего-то не знает и не понимает, то он от этого испытывает дискомфорт. Ему нужно объяснить себе суть вещей. Когда он это объяснение придумывает, то психологически ему от этого становится легче.
При этом человек не видит разницы между реальностью и выдумкой. Для него все есть реальность. При этом мифологическое мировоззрение образно. Понятийное мышление (мыслить понятиями, абстракциями) в ту пору еще не было принято и человек мыслил образами.
Но именно из мифологии (такого понимания мира) выросло все остальное — религия, наука, философия. Не сразу, конечно же, но постепенно люди от догм и эмоционального восприятия мира стали переходить к критическому мышлению и более глубокому осмыслению окружающей их действительности.
Мифология по своей сути очень близка к такому понятию, как фольклор. Но опять же с той разностью, что носители мифологического мышления верят в выдумку, а фольклор — это логическое продолжение мифологии, но уже только в качестве художественного отображения мира. Это — не мировоззрение, а лишь творчество.
У истоков мифологии
Жизнь первых людей состояла из ритуалов. Многие учёные проводят параллель между развитием отдельного человека и историей взросления всего человечества.
Появляясь на свет, ребёнок ничего не знает об окружающем мире. Он наблюдает за сменой дня и ночи, учится видеть различия между предметами и их свойствами. Всё кажется ему таинственным и опасным.
Чтобы младенцу жилось спокойней, родители окружают его ежедневно повторяющимися однотипными действиями. Когда человек взрослеет, простые действия усложняются и приобретают символическое значение.
Так же, как в жизни годовалого малыша, в бытии первопредка ритуал занимал главное место. Упорядоченность всех действий гарантировала мир, покой, благополучие. По мнению первых мифотворцев, этот порядок обеспечивался добрыми духами, богами, существами, которых можно задобрить, совершив полезные действия.
Если же человек отступал от ритуала, добрые духи становились злыми, вместо благодатного дождя на землю посылалась засуха – гармония (что это?) превращалась в хаос.
Мифологическое мышление было синкретичным. Это значит, что верования, действия и рисунки, отражающие картину мира, были неразделимы. Человек был целостным: он верил, действовал согласно своей вере и воспроизводил это в собственном творчестве.
Найденные учёными изображения эпохи палеолита говорят о том, что миф зародился ещё в дописьменном и довербальном периоде (т.е. раньше, чем появились буквы и слова).
К первым нарисованным сюжетам можно отнести борьбу тигра и лани (барса и оленя), символизирующую противостояние сильного и слабого, смену одной эпохи другой. В сценах охоты отражены попытки человека приручить и покорить мир дикой природы.
Позже появляются сюжеты, связанные с мироустройством: дерево, объединяющее землю и небо, расколовшееся яйцо, из которого появились море и суша, три кита, три черепахи.
Когда человечество освоило речь, система верований стала оформляться в отдельные тексты. Сначала они бытовали только в устном виде, передаваясь от старших к младшим с помощью музыкального сопровождения. Древнейшие мифологические сюжеты распались на такие жанры, как песнь, легенда, предание, сказание.
Миф считается прямым предком эпоса и всех его видов, а мифология – это система мифов, связанных едиными образами и представлениями.
Миф в литературе
С выделением литературы в отдельный вид искусства о мифе стали говорить как о жанре устного народного творчества. Это второй, узкий смысл термина.
Миф в литературе – это художественное произведение, представляющее собой развёрнутое повествование, пересказ или переложение устного образно-поэтического предания, появившегося в том или ином социуме на определённом этапе исторического развития.
Искать следы индийских, австралийских, африканских мифов нужно в народных сказках или эпических поэмах. С мифологией скандинавов нас знакомят такие произведения, как «Старшая» и «Младшая Эдда». Мифология индусов оживает в таких произведениях, как «Рамаяна», «Эпос о Гильгамеше».
Историки древности в документальных свидетельствах сохранили для мира верования шумеров и египтян. Благодаря авторской редакции исследователя античности А. Куна, нам широко известны мифы Древней Греции.
Славянская мифология частично отразилась в русских летописях, памятниках древнерусской литературы, русских, белорусских, украинских, болгарских и других народных сказках, былинах, песнях.
Для современных писателей мифология – это глубочайший источник вдохновения. В основе любого литературного сюжета лежит миф.
Например, сюжет поэмы Гомера «Одиссея», вобравшей себя целый цикл мифологических мотивов античности (о поединке с циклопом, искушении героя, женихах и верной жене и других), в Средние века переродился в жанр плутовского романа и романа-путешествия.
Хитроумный Одиссей, мечтающий вернуться на Итаку, превращается в безымянного бродягу, который к концу повествования оказывается принцем. В ХХ веке американский писатель Джойс создал роман «Улисс» о приключениях нашего современника, весьма далёкого по характеру и обстоятельствам жизни от прославленного героя Древней Греции.
Мифология — это источник многих крылатых фраз
Нередко в разговорной речи можно услышать: «Да это миф, сказка!».
Слово «миф» воспринимается как синоним неправды, выдумки, лжи. Вопрос об исторической достоверности мифа остаётся открытым.
Надо понимать, что время возникновения того или иного сюжета отстоит от нас на несколько тысячелетий, поэтому вымысел неизбежен. А вот алгоритмы действий (фабула), мотивы, сюжеты, коды, организующие жизнь во Вселенной миф, сохраняет не хуже египетских мумификаторов!
Именно поэтому по всему миру разлетелись крылатые слова и выражения, пришедшие в нашу речь из мифологий разных народов.
Ниже приведены примеры фразеологизмов, пришедших к нам через тысячелетия:
Чтобы узнать точное значение этих выражений, почитайте мифы народов мира. Древние и мудрые, как сама планета, они говорят лишь о том, что было, есть и будет всегда. В нашей изменчивой жизни напоминание об этом точно не будет лишним.
Удачи вам! До скорых встреч на страницах блога KtoNaNovenkogo.ru
Эта статья относится к рубрикам:
Комментарии и отзывы (3)
Хороший материал, но было бы не лишним упомянуть в статье, наряду с другими достойными людьми, и нашего великого соотечественника — Александра Ивановича Афанасьева, с его титаническим трудом «Славянская мифология». Творческих успехов! Спасибо!
В мифах обычно столько жестокости, причем зачастую совершенно бессмысленной, что не понятно, зачем вообще знакомиться с этим жанром.
Большинство мифов очень древние, потому сложно представить, что они дошли до наших дней в своем первоначальном виде. При передаче информация постоянно искажалась, причем как самим рассказчиком, так и просто под влиянием времени.
Но, на основе этих рассказов появилось множество других историй, в обиход вошли некоторые крылатые фразы, потому польза от описанного жанра все же есть.
Мифология и начало литературы
Мифология и начало литературы
«Для афинян поколения Геродота и Фукидида, двух великих историков – основоположников исторической науки, такие мифические персонажи, как Эдип, Ахилл, Тесей, были, пожалуй, более живыми и реальными фигурами, чем многие действительно существовавшие персонажи греческой истории VIII–VI веков до н. э.», – пишет Ю. Андреев в книге «Поэзия мифа и проза истории».
А мы скажем так: для нынешних школьников персонажи греческой истории VIII–IV веков до н. э. (многие из которых изображены Геродотом и Фукидидом) – не менее мифические герои, чем Эдип или Ахилл. Описываемые Фукидидом события, скорее всего, происходили в XII–XIII веках, но степень достоверности этих описаний под вопросом. Действительно ли «наука нового времени смогла окончательно освободить историю от мифологии», как полагает Андреев, или наоборот – наука окончательно мифологизировалась?
Оставаясь в пределах традиционной хронологии, ученые задают сами себе вопросы и не могут ответить. Что толку призывать друг друга найти ту грань, ту ступеньку, с которой начинается история общества, уже несводимая к простому чередованию мифических эпизодов, если пока, как мы видим, историю сводят именно к этому, к чередованию мифов. Совершенно справедливо пишет А. Лосев:[15] «Миф, как средоточие знания и вымысла, обладает безграничными возможностями, в которых Платон видит даже нечто магическое, колдовское. Недаром миф может заворожить человека, убеждая его в чем угодно… Сомневающихся в богах тоже заговаривают мифами».
Так и нас, скептически настроенных к традиционной истории людей, «заговаривают» мифами со множеством бытовых подробностей и называют это наукой. Например искусствоведы составили очень подробную и весьма наукообразную историю искусства. В этой истории изобразительное творчество X века напоминает творчество младшеклассников, впервые взявшихся за это дело, а вот великолепные римские портреты II–III веков никак не могли бы выполнить дети, хоть они и сделаны якобы за восемьсот лет до примитивных работ Х века!
Если же найти в себе смелость посмотреть на искусство непредвзято, сразу становится ясно, что классическое искусство не имеет никакого отношения к «детству человечества», – таковым является искусство первобытное. Точно так же легко увидеть отличия мифологий, первобытной и античной.
В первобытном сознании царствует дологическое мышление. По определению Леви-Стросса, «в мифе все может случиться; кажется, что развитие событий в нем не подчинено никаким правилам логики. Любой субъект может иметь какой угодно предикат (свойство); возможна, мыслима любая связь». То есть смыслы покорно следуют за сочетаниями слов.
Позднее мифология становится более осмысленной. На рубеже бронзового и железного веков явно фантастические сказания сменяются «былинами». Мифология предшествует любой письменной литературе, ибо представления о происхождении мира, о явлении природы и т. д. относятся и к религии, и к народному творчеству.
А вот историку античной словесности приходится очень трудно, ведь ему надо держаться хронологических построений скалигеровцев, но то, что он обязан называть «мифом античности», таковым не является, выбиваясь из ряда первобытных мифов, а то, что считается «историей античного мира», есть история не античного мира. Это история средневековья, что тоже, в общем-то, «выпирает». Ложное знание не способно увлечь по-настоящему ни историка, ни читателя. Примером, что из этого получается, может служить книга «Миф и литература древности» О. Фрейденберг. Впечатление такое, будто автор запутала сама себя.
«До греческой литературы нет никакой литературы, – пишет она. – Я хочу сказать, что нет в античности. Что касается до древнего Востока, то и там ее нет, но это и несущественно, потому что «детство» возникающего общества не может перенимать готовых образов общества дряхлеющего… О ней (греческой литературе) нельзя говорить, как говорят о продолжающейся литературе, хотя вся беда в том, что о ней говорят именно так».
Понять автора трудно. Речь здесь о том, что литература средневековая и античная проделали сходный путь, но у средневековых писателей были предшественники – как раз антики, но они предшественников не имели, причем не потому, что их не было, а потому, что они были авторами «дряхлеющего общества». Читателю становится понятным, что сходство в развитии античной и средневековой литератур ничем не объяснимо. Автор это понимает, но признать не может:
«Получается так: античная литература… подобна (за исключением «полисных» сюжетов) любой европейской литературе – немецкой, английской, русской, французской».
«Античная литература возникла из фольклора. Нельзя игнорировать тот факт, что античной литературе не предшествовал никакой род литературы, ни своей местной, ни занесенной извне. Ведь только начиная с эллинизма литература получает возможность опираться на предшествующую литературную традицию; архаическая и классическая Греции такой литературной традиции не имеют».
Есть такая болезнь: шизофрения. У человека раздваивается сознание. То он рядом с вами, живет нормально и все понимает, то вдруг начинает в воздухе руками чертей ловить. История, разделенная на историю средневековья и историю античности, как раз и являет нам беспрерывно примеры шизофренического бреда, вроде этих рассуждений об античной литературе:
«Спрашивается, что же ей предшествует? В научной литературе ответ на этот вопрос прекрасно разработан. Правда, неверно названа сама область этого ответа. То, что до сих пор называлось историей религии, в английском понимании – фольклором, во французском – первобытным мышлением, следует обозначить совершенно иначе. И мышление-то это не первобытное, и фольклор этот еще не фольклор, и, главное, эта религия вовсе не религия. Но дело не в этом…Теперь все, что я здесь сказала, я прошу забыть».
К чему же все это словоблудие? Автор верит, что античная литература не такая, как другие, особенная, и хочет нас в этом убедить. Получается плохо, а между тем надо же объяснить, почему она, не имея предшественников, ничем не отличается от средневековой литературы, которая, как всем понятно, предшественника имеет – в лице литературы античной. Но литературоведу самой не ясно, ни чем отличается античная литература от прочих, ни чего она от нее хочет… А, вот, кажется, поняла:
«В античности структура литературного произведения дается автору в готовом виде, в обязательном порядке».
Да разве так – только в античности? А в средневековье этого нет? Кажется, наш литературовед уже целиком переселилась в область мифа. Античные писатели для нее – рабовладельцы, которые эксплуатируют «народное творчество», черпая из него сюжеты и структуру своих произведений. То есть, в основе «античной литературы» – народ и его творчество, а творчество писателей совсем не творчество, потому что писатели не «представители народа», а рабовладельцы. Марксистский взгляд не допускает, чтобы рабовладельцы занимались тем, что выросло не в их слоях, потому что они, как вы сами понимаете, «страшно далеки от народа». Отсюда вся эта невнятность в теоретических построениях многих литературоведов. История учит их одному, а когда они сами влезают в «античность», то видят совсем другое. Им становится страшно, и начинаются уже совсем дурные выдумки, вроде «теории полисов».
Но и понятие полиса литературоведов не спасает. Под полисом они понимают не город в современном значении слова, а специфическую античную форму государственности, когда в пределах одного города как бы происходит целая мини-история мини-государства, сменяются типажи, пролетают эпизоды, словно в кино. В таком городе царит демократия, развиваются науки и искусства, а за его стенами – одни недоумки, не способные обучиться грамоте. Они в это «кино» не попали.
Л. Глускина так описывает ситуацию в книге «Античная Греция. Проблемы развития полиса»:
«Корень зла для Аристотеля, и особенно для Платона, заключается в стремлении к наживе, к чрезмерному обогащению, с одной стороны, и посягательствам бедноты на имущество состоятельных граждан, с другой. Придя к власти, бедняки переобременяют богачей литургиями или прибегают к конфискациям, изгнаниям, а то и казням (прямо какая-то французская революция. ). Эта политика способствует сплочению богатых граждан, склоняет их к заговорам. Опасаясь их, народ вручает защиту своих интересов сильному человеку, представляющемуся ревнителем интересов демоса и врагом богачей. Возникает тирания, сначала угождающая народу отменой долгов и переделом земли, но затем приводящая к жесточайшему порабощению (а это «русская» революция. – Авт.)… Ничуть не лучше и олигархия, при которой имущественный ценз, а не способности человека определяют его положение в обществе».
Но чем же отличаются город и античный полис? «Полис и город начинают выражать две противоположные тенденции: город – центр производства, полис – объединение землевладельцев… Развитие города как общественного организма, средоточия производства и обмена постепенно деформирует полисную структуру», – объясняет Г. Кошеленко.
На наш взгляд, правильнее было бы сказать, что полис – понятие XII–XIII веков, а город – уже XIV века.
«Город как олицетворение развития производства (в первую очередь ремесленного) и товарно-денежных отношений вступал в конфликт с полисом как социальным организмом, основанным на общинных началах и допускающим лишь ограниченное развитие ремесла и товарно-денежных отношений… Не случайно в ряде греческих полисов принимались законы, ограничивавшие права гражданства для людей, занятых ремесленным трудом, или гражданам вообще запрещали заниматься ремеслом».
Не напоминает ли это противоречия между феодальным и капиталистическим способами ведения хозяйства? И в истории средневековой Европы есть примеры подобных законов.
В 1343 году во Флоренции произошло первое крупное выступление чесальщиков шерсти. В 1345 году создана организация чесальщиков и красильщиков. В 1371 году вспыхнуло восстание шерстянников в Перудже, которое поддержали другие ремесленники. В Сиене было организовано правительство «тощего народа». Были изгнаны наиболее богатые горожане.
Увеличивалось расслоение внутри цехов ремесленников. Цеховые мастера отделялись от подмастерьев и занимали привилегированное положение. Во Франции согласно закону от 1351 года устанавливался максимум заработной платы и затруднялся доступ к «метризе» – получению звания мастера.
«Крестьяне, селившиеся в городах, приносили с собой навыки общинного устройства. Строй общины-марки, измененный в соответствии с условиями городского развития, сыграл очень большую роль в организации городского самоуправления… Особенностью средневекового ремесла в Европе была его цеховая организация. Цехи представляли собой особые союзы-объединения ремесленников определенной профессии в пределах данного города… Цех строго РЕГЛАМЕНТИРОВАЛ производство, через избранных должностных лиц он следил, чтобы каждый член цеха выпускал продукцию определенного количества… Уставы цехов строго ОГРАНИЧИВАЛИ число подмастерьев и учеников, ЗАПРЕЩАЛИ работу в ночное время и праздничные дни, ОГРАНИЧИВАЛИ количество станков, регулировали запасы сырья».[16] (Выделено нами. – Авт.)
В XII–XIII веках в городах-полисах шла борьба за власть между цехами и городским патрициатом (землевладельцами и богатыми домовладельцами). Так формировалось сословие бюргеров в средневековой Европе, и такой же процесс описывает нам Л. Глускина, но происходил он якобы в античной Греции. И дальше параллели между ее античным миром и Европой – поразительные:
«Наемничество, распространение которого было прямым следствием развивающегося кризиса полиса, в свою очередь явилось фактором, усугублявшим и углублявшим этот кризис… Отряды таких наемников, возглавлявшиеся опытными командирами, представляли собой готовый горючий материал, который самим своим существованием способствовал вспышкам новых конфликтов как между различными государствами, так и внутренних».
Да ведь это же средневековая Италия! В 1378 году произошло крупное восстание чомпи (ремесленников, которым отказывали в создании своих цехов) во Флоренции:
«В июле доведенные до отчаяния чомпи двинулись к Старому дворцу, резиденции правительства. Вскоре запылали дома богачей, а их владельцы бежали… В конце августа вооруженные отряды наемников в союзе с ополчением феодалов разгромили повстанцев… С помощью наемников во главе с их предводителями – «кондотьерами» – правительство Флоренции вело активную захватническую политику».[17]
То, что мы сейчас делаем, в кинематографе называется монтаж. Из кадров, снятых на одной площадке с разных точек, монтируется одна картина. А можно смонтировать две (а то и три), что и сделали историки посредством неверной хронологии.
Но, может быть, у кого-то наше сравнение светлой и счастливой поры греческих полисов и мрачного средневекового города вызвало раздражение?… На этот счет существуют разные мнения. Например взгляды Ницше на устройство жизни в Древней Греции таковы:
«Греки вовсе не были гуманным народом… Их культура была культурой узкого слоя господ, стоящих над массой вьючных животных».
Представления историков о своем предмете, как видим, могут быть весьма субъективны. С одной стороны, нам сообщают, что в полисах развивались науки, искусства (это при преследовании ремесленников и торговцев, приносящих полису деньги?) и философия. С другой – что в эллинистическую эпоху «ни производство того времени, ни философия не имели нужды в расширении научного кругозора».
Александр Македонский наплодил полисов по всему миру, после чего «полисное мышление» само собой разрушилось. Фантастика!
Развитие философии, литературы и искусства в «античности» налицо: софисты, Академия Платона, аристотелевский Ликей, затем «сад Эпикура», стоики, перипатетики. С другой стороны, как пишет О. Фрейденберг, «когда появляется Лукиан, философия уже носит характер не творческой науки, а давно изготовленного к употреблению предмета просвещения… Это греческий ренессанс, который отличается от итальянского тем, что возрождает самого себя».
Вот вам еще одно «возрождение» – самого себя. Забавно, однако, что история Древней Греции изобилует подъемами и падениями, и началось это задолго до Платона и Эпикура.
В книге «Раннегреческий полис» Ю. Андреев сообщает:
«…В конце XIII в. до н. э., когда на страну обрушились дикие орды северных пришельцев, опустошая все на своем пути… Некоторые области Средней Греции лишились большей части своего населения и почти совершенно обезлюдели».
Кто же это такие были? Читаем, и вдруг наґ тебе:
«Мы ничего не знаем ни об их (пришельцев) происхождении, ни о маршруте, по которому они пришли, ни о том, наконец, куда они исчезли после того, как разграбили и опустошили всю страну».
Так, может быть, их и не было? И дикие орды лишь привиделись историкам? Или, что вернее всего, все эти описания лишь сохранившееся в фольклоре воспоминание о крестовых войнах?…
«Дальнейший ход событий во многом неясен… В это время продолжается и, по-видимому, еще больше возрастает отток населения из материковой и островной (!) Греции».
То есть местное население, разбежавшись во время нашествия неизвестно какого врага и даже уплыв с островов, напрочь отказалось возвращаться в покинутые города после прекращения нашествия, чтобы начать строить новую жизнь, а продолжает жить в шалашах и пещерах. И пришельцы тоже в старых городах жить не желают, ведь они – «дикие варвары». (Ау, санитары!) Кто же там и, главное, что «возрождал»?
«Основная часть населения, – продолжает фантазировать историк, – или постоянно кочевала с места на место или ютилась по незначительным деревушкам, от которых не осталось никаких следов… Расположенные на их (городов) территории дворцы и другие постройки разрушены и лежали в развалинах. В них никто уже больше не жил».
Впечатление такое, что кто-то запустил кинопленку в обратном направлении. В самом деле, историк рассказывает здесь о 4-м траке, а это нисходящая ветвь синусоиды, регрессная. Так что ничего удивительного, что в этой истории дела идут все хуже и хуже:
Микеланджело. Потоп. Фрагмент фрески плафона Сикстинской капеллы. 1508–1512.
«Общее число мест, где обнаружены следы микенской культуры на территории Арголиды, составляет 44 наименования. В следующий за катастрофой период их число сокращается более чем вдвое – до 19 наименований. Для Мессении аналогичное соответствие составляет 41 к 8, для Лаконии 30 к 7, для Беотии 28 к 5… Следы поселений, которые можно было бы датировать периодом 1100-900 гг. до н. э. на территории Балканской Греции и большей части островов Эгейского моря, чрезвычайно редки».
Итак, в XIII веке от пришедших неизвестно откуда неизвестно кого разбежались греки материка и островов, а в XII–XI веках до н. э. якобы перерождается микенская культура, причем здесь уже местное население (кстати, неизвестно из кого состоящее) ведет себя по-варварски, без всяких пришельцев. Объяснения происходящего очень туманны. Дж. Перкис пишет по этому поводу в книге «Греческая цивилизация»:
«Старый способ объяснять культурные и лингвистические изменения рядом «нашествий» больше не приветствуется и не считается убедительным. С современной точки зрения, большинство людей – и, разумеется, их предки – всегда жили на одном месте, и существует много внутренних причин, объясняющих, почему меняется культура и язык».
Но время не течет вспять. Как же сам Дж. Перкис объясняет «обратный» ход истории? Ответа нет. Зато потом начинается какой-то греческий ренессанс, «возрождающий сам себя». А с I века н. э. греческая цивилизация опять падает, и даже писатели возвращаются к языку четырехсотлетней давности (!), зато римская цивилизация почему-то возвышается именно на фоне падения греческой. Из чего складываются столь странные представления о начале литературы, вообще об истории? Не морочат ли нам голову?
Мы отказываемся верить этим ничем не подкрепленным выдумкам и приходим к выводам, что поскольку архаическая форма полиса относится к XI–XII реальным векам, то к этому же времени относится и зарождение письменной литературы.
И хотя в «Истории всемирной литературы» сказано, что «Старые» литературы… были замкнуты в своем существовании рамками Древнего мира, и даже те творческие импульсы, которые они передали литературам – своим преемникам, были исчерпаны последними еще в Древности», – это всего лишь очередная попытка объяснить необъяснимое. На деле европейцы старательно творили свою собственную средневековую историю. Потом появились Скалигер и Петавиус и объявили: и не жили вы, а возрождали прошлое, да не свое, а чужое, – никому неведомую античность! Одно можно сказать твердо: люди, которые все это придумали, веселились от души. Нашим же современным литературоведам остается только, зажмурившись от стыда (хочется все же верить в их человеческую честность), плести такие, например, кружева:
«Но я имела в виду историческое своеобразие Греции, еще мало изученное, которое сложилось в результате перехода и трансформации государственных (условный термин) форм, – всех этих эгейских культур, Крито-Микен и прочей чертовщины… Эволюции, конечно, не было, но из одной культуры вырастала противоположная, другая» (О. Фрейденберг).
Историки сказали: «эволюции не было», вот литературовед и пишет «конечно, не было», а просто из одной культуры вырастала другая. Для такого случая и существует слово «эволюция», но у них, литературоведов античности, тут не эволюция. Ведь из чего-то одного выросло что-то «противоположное». Понятно? Действительно, чертовщина.
«Нужно сказать, что с античной литературой наши учебники обходятся без церемоний. С одной стороны, ее считают совершенно такой же художественной литературой, какой, по их мнению, должна быть и всегда была всякая литература. Сложенная в эпоху развитых понятий, такая литература отличается от нашей только по темам и кое-каким недоделкам».
Мы все время об этом и говорим: античная и «наша» литература практически неразличимы. А это дает возможность литературоведом самим устанавливать хронологический порядок в истории, а не следовать за оккультными построениями Скалигера и его последователей.
Рассмотрим же подробнее, как может выглядеть реальная, выстроенная на основе анализа развития литературы история. И для примера возьмемся за одну из излюбленнейших тем как античной, так и средневековой литературы. Это – любовь, эротика.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
МАРИЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ
МАРИЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ Мифы марийцев (черемисов), среди которых выделяются группы луговых и горных марийцев, одновременно близки и мифам удмуртов, и мифологии мордвы. Сильным было воздействие на марийскую мифологию тюркских традиций, развивавшихся уже под влиянием ислама
МОРДОВСКАЯ МИФОЛОГИЯ
МОРДОВСКАЯ МИФОЛОГИЯ Мифы двух групп мордвы — эрзи и мокши — в целом близки. По-разному именуются некоторые боги и герои. Так, у мокши верховный бог-творец носит имя Шкай («Творец»), Шкай-пас, Шкабаваз (пас или паз — «бог»), Вярдя-Шкай. У эрзи он именуется родственным именем
ВЕНГЕРСКАЯ МИФОЛОГИЯ
ВЕНГЕРСКАЯ МИФОЛОГИЯ Ближайшие родичи обских угров — венгры (в русских средневековых летописях они тоже называются угры) — в X–XI вв. приняли христианство. В их фольклоре сохранились лишь отголоски древних мифов. Представляют интерес и средневековые предания,
Рационалисты и мифология
Рационалисты и мифология Мы не ставим перед собой задачу проследить здесь длительный процесс разрушения и размывания мифа, который привел к потере им самим и гомеровскими богами их первичного, исконного смысла. Если верить Геродоту (1, 32), уже Солон утверждал, что «боги
Астральная мифология
Астральная мифология Плеяды и ОрионАстральная мифология — это представления людей о звездах и созвездиях. Хотя большинство читателей этой книги, скорее всего, не сумеют разыскать на ночном небе Волопаса или Стрельца, а в лучшем случае знакомы с Большой Медведицей и,
Мифология мир-системы
Мифология мир-системы Оплеванное творение и собака-предательницаЭпохальную динамику распространения мифологических мотивов невозможно понять, не привлекая данных со всего мира. Как бы далеко друг от друга не были сделаны записи, они рано или поздно складываются в
Мифология потребления
Мифология потребления Разрыв Пелевина с модернистской традицией еще более двусмыслен. Это особенно отчетливо видно, если сопоставить «Generation „П“» с другими пелевинскими текстами. Скажем, с «Чапаевым и Пустотой».Поэт-декадент Петр Пустота и главный герой нового романа
Глава I «МИФОЛОГИЯ БОГИНИ» И «МИФОЛОГИЯ БОГА» – ПОЧЕМУ НЕОБХОДИМО РАЗЛИЧАТЬ МИФОЛОГИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ?
Глава I «МИФОЛОГИЯ БОГИНИ» И «МИФОЛОГИЯ БОГА» – ПОЧЕМУ НЕОБХОДИМО РАЗЛИЧАТЬ МИФОЛОГИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ? На вопрос, почему необходимо различать «мифологию богини» и «мифологию бога», в принципе, можно было бы ответить просто: «Потому что европейская цивилизация должна