Мимикрировать это в психологии что
Гипноз для жизни
WhatsApp: +7 (903) 549-42-72; Skype: zakablutskaya
СОЦИАЛЬНАЯ МИМИКРИЯ или КАК ПРИКИНУТЬСЯ ТАПКОМ
Термин «мимикрия», как и все советские дети, я впервые встретила в учебнике по зоологии. Там он служил для обозначения тех случаев, когда живые существа и, реже, растения, оказываются предельно похожими на кого-то или что-то другое — как насекомое палочник, похожее на сухую ветку; как белый медведь, цвет шкуры которого сливается с цветом снега; как дикая южноафриканская кошка ягуарунди, которая, живя в полном птиц лесу, научилась-таки щебетать… добычу она, что ли, так приманивает? А цель мимикрии — сделать так, чтобы привлекать к себе как можно меньше внимания. Зачем? Чтоб не съели… ну, или легче было охотиться и в итоге самому съесть кого-нибудь. А иной раз это вообще случайно происходит — хотя кто ж его знает, что было в мыслях у этого кота, когда он выбирал себе позицию рядом с тапками!
Как водится, термин пошел в народ, и очень скоро мимикрией стали называть явления чисто социальные: умение быстро приспосабливаться к ситуации, подстраиваться под коллектив, «косить под своего». Есть еще одно слово, на первый взгляд — близкое по смыслу к социальной мимикрии. Но на самом деле — разница большая. Адаптация — это про «встроиться» и стать «своим». Мимикрия — про «подстроиться» и производить впечатление «своего»: внешним видом, поведением, речью и демонстрируемым образом мыслей…
Социальная мимикрия особенно актуальна в тот момент, когда происходит что-то непонятное и неуправляемое. Например, когда резко меняется культура, в обществе возникает значительное социальное расслоение (и это не обязательно вариант «богатые-бедные»), появляется разрыв между поколениями, а информационный поток увеличивается во много раз, и люди просто не успевают обрабатывать весь поступающий к ним материал. То есть, немалая часть людей внезапно перестают друг друга понимать, как если бы разговаривали на разных языках и не имели доступа к Google-переводчику. А разговаривать-то надо — в семье, на работе, на улице… Вот и приходится или предельно ограничивать круг общения (что отнюдь не всегда реально), или прибегать к социальной мимикрии.
А мимикрия — штука непростая, если ты не кот. Она требует от человека немалых душевных сил, постоянного контроля, известной психологической гибкости и — нередко — регулярных сеансов самооправдания: мол, не мы такие, жизнь такая! И они во многом правы — социальной мимикрией от хорошей жизни никто не занимается. Но… я все думаю, может, есть какой-то другой путь? Или обязательно прикидываться тапком?
Дополнительное образование по психологии
Сайт Факультетa Психолого-Педагогического Менеджмента
Выжить с женщиной, или гендерная мимикрия
А ВООБЩЕ,
Зачем женщина нужна мужчине? Мы говорим о серьезных вещах. Ответ крайне прост: как мать, любовница, мать детей или жена (лучше, если последняя позиция совпадает с двумя предыдущими). Вариант подруги или партнера по бизнесу возможен только в том случае, если на него претендует особый женский тип – мужчина в юбке – а потому в данном контексте не рассматривается.
Итак, женщина на тех или иных правах и ролях (смотри выше) приходит в вашу жизнь. Очень важно сразу понять что поведение женщины чем-то похоже на поведение кошки (хищника, как известно), которая появляется в вашем доме. Сначала вы думаете, что теперь жизнь изменится к лучшему, а потом она вам объясняет, как вам повезло, что она у вас есть, и считает, что вы не цените ее божественную сущность. И как кошку, вы ее ласкаете, кормите ухаживаете за ней, а она, когда вздумается, вспоминает о вас, приходя поласкаться, и делает вид, что так и надо, и требует от вас определенной модели поведения. Но в отличие от кошки, которой никто и не думает предъявлять претензии за подобное поведение, с женщинами дело обстоит иначе. А поскольку любой разрыв – трагедия, мы, собственно, и хотели рассказать о том, как не допустить такой крайней ситуации.
Одним из выходов, причем наиболее, по мнениюа втора, простым, является мимикрия, или способность «…приспособиться под условия окружающей среды для того, чтобы избежать контакта с хищниками…», или же сделать этот контакт максимально для себя безопасным. Нам данная особенность, в отличие от большинства животных, изначально не дана, поэтому ее надо благоприобрести, освоив несколько простейших технологий.
ТЕХНОЛОГИЯ № 1: Мимикрия под женщину, или «А ты меня любишь?»
Вам часто приходилось слышать этот вопрос? Мне – да. Сначала, как честный человек, ты пытаешься объяснить, что одна ночь вместе – это еще не повод навешивать на ваши отношения ярлыки, потом удивляешься, почему это ее обижает, а потом… А потом приходит понимание, что этот вопрос у женщин – неосознанный, просто они о другом говорить не умеют. Или стесняются, что ли… В общем, вопрос задается на автомате. Поэтому надо научиться на него отвечать так же – честно и на автомате: «Дорогая, ты просто прекрасна!»
Впрочем, есть еще один способ – ответить вопросом на вопрос: «А ты?» А затем, мимикрировав под саму женщину, уточнить: «А как ты меня любишь?» Затем можно даже попросить ее это продемонстрировать на конкретном примере, ну и т.д.
ТЕХНОЛОГИЯ № 2: Мимикрия под ребенка, или «Как скажешь, дорогая!»
С определенного момента времени общения с женщиной начинаешь замечать, что она настойчиво стремится прибрать к своим рукам все: твои контакты, твою квартиру, твой кошелек и твои чувства. Причем делает это по-матерински заботливо, обороняя тебя от неприятностей, а также от твоих друзей и знакомых, любимых привычек и образа жизни. Естественной реакцией любого нормального мужчины становится попытка охладить ее пыл и поставить на место – то есть разъяснить зоны ответственности и невмешательства. Что приводит к обидам и неминуемым скандалам.
Но есть способ лучше – дать ей волю и не перечить. Но при этом и полностью переложить на нее ответственность за происходящее. Ведь когда женщина остается один на один с проблемой – она моментально начинает искать мужчину, чтобы срочно его впрячь и заставить под ее чутким руководством работать, работать и работать.
Впрочем, можно поступить еще веселей – мимикрировать не под послушного, а под непослушного и капризного ребенка: «А что мне надеть, а какие носки подойдут под этот галстук, ой, у меня неглаженый рукав, что же делать, я сейчас умру…»
Правда, этот вариант мимикрии крайне рискованный – в определенный момент времени она вас объявить инфантильным занудой и куда-нибудь уйдет. Хотя, если именно этого вы и добивались, то технология крайне действенная.
ТЕХНОЛОГИЯ № 3: Мимикрия под окружающее пространство
Можно мимикрировать под все – например, под диван, сливаясь с ним (лучше подобрать одежду под цвет обивки), под шкаф – в этом отношении лучше пробовать прятаться сразу в шкафу, и на недоуменный вопрос: «А что ты там делаешь?» ответить, не могнув глазом: «Тренируюсь!» Можно мимикрировать под работу – даже если у вас нет на ней никаких дел, все равно не ехать домой сразу, а приучать домашних, что у вас рабочий день ненормированный. То есть, пусть они никогда не знают, когда вы будете. Со временем это войдет в привычку, а у вас в запасе всегда будет время на… Впрочем, куда это время потратить, каждый, я думаю, разберется сам.
ТЕХНОЛОГИЯ № 4: Учиться, учиться и еще раз…
P.S. Кстати, по поводу обучения. Если мужчина и учится уженщин, приобретая знания, полезные для брака и семьи, то вот позволять женщинам перенимать наши вредные привычки не следует. А потому, опять же для сохранения теплых и дружественных отношений в семье важно организовать такую ситуацию, в которой ваша любимая отвлечется от вашей персоны, хотя бы на время, и займется… нет, не другими мужчинами, а новыми знаниями. Женщина, которая учится, представляет для мужчины меньшую опасность – у нее остается не так много времени, чтобы активно обдумывать перспективы вашего перевоспитания и при ручения. Но об этом – в следующей публикации.
Подвойский В.П.
Опубликовано в журнале «Медведь»2005, 2 (95)
Психологическая мимикрия
Всем известно, что животные и растения обладают удивительной способностью подстраиваться под окружающую среду, чтобы спастись от хищников. Такая своего рода защитная реакция называется мимикрией, что в переводе означает маскирование или подражание. Интересен тот факт, что люди тоже могут обладать этой способностью, но как она проявляется?
Реальный пример
На прием к психотерапевту пришла молодая привлекательная женщина. У нее вроде бы было все хорошо, она достигла определенных успехов в карьере, имела много друзей, была хороша собой, но почему-то у нее не складывались отношения с представителями сильного пола. Женщина много говорила о своей семье, особенно часто упоминала в разговоре своего отца. Она очень гордилась и восхищалась им. У них были дружественные доверительные отношения, она даже знала обо всех его увлечениях.
У этой женщины было несколько романтических связей, но все ее мужчины через какой-то промежуток времени молча уходили от нее. На ее вопрос, почему они бросают ее, ответ был всегда одинаковый, мужчины просто пожимали плечами и предложили остаться друзьями. Естественно, что женщину не мог устраивать такой вариант, потому что она уже давно хотела семью и детей. Быть просто другом не входило в ее планы.
Психотерапевт наблюдая за женщиной во время разговора поняла, почему у нее не получается наладить личную жизнь. Перед ней сидела женщина с повадками и характером парня. У нее были резкие волевые движения, прямая морщинка на лбу, сидела она как мужчина нога на ногу, но не так как сидят женщины, желая кокетливо продемонстрировать красоту своих ног.
Оказывается, ее родители всегда хотели иметь мальчика, но родилась она. Отец воспитывал ее как сына, то есть брал в походы, на рыбалку, поэтому они были так близки. Женщина выросла, но характер в нее заложили мужской, то есть она мимикрировала, чтобы не разочаровать своих родителей.
Что делать?
Женщине пришлось учиться быть женственной, кокетливой, чтобы привлечь к себе мужчину, который бы заботился и любил ее, а не относился бы как к другу. Все мы родом из детства и родители порой неосознанно наносят детской психике тяжелые травмы, с последствиями которых приходится бороться взрослому человеку.
Если в природе мимикрия – это средство защиты от хищников, то у людей это желание соответствовать определенным рамкам, то есть хотели родители мальчика, но родилась девочка, значит дочь будет вести себя как сын.
Ребенок должен идентифицировать себя с одним родителем по половому признаку, то есть сын должен хотеть быть похожим на отца, а дочь на мать. Когда все наоборот, возникают проблемы, женщина начинает примерять на себя роль мужчины и наоборот. Если все станет на свои места, то не будет никаких проблем. Естественно, что если мальчика воспитывали мать с бабушкой, то ему негде брать модель поведения мужчины и он вырастет женоподобным.
В наше время представительницы прекрасного пола стали жестче и сильней. Они переиграли в игру за свои права и равенство. Мужчинам становится сложней бороться с женщинами, они им уступают и в итоге женщина тянет на себе всю семью.
Женщинам нужно вспомнить свое истинное предназначение и учиться заново быть женственными и беззащитными. Покажите своему мужчине, что вы нуждаетесь в защите и верите в его силы. Не нужно быть слишком требовательной, вдохновляйте своего мужа, а «не пилите», постоянно выражая свое недовольство. То, что в нашей жизни все поменялись ролями, в этом виноваты как женщины, так и мужчины. Для того чтобы все встало на свои места женщина должна вести себя как женщина и тогда мужчина будет мужчиной.
Нарциссизм, тотальность, мимикрия и взгляд
И сказал Иисус:
на суд пришел Я в мир сей,
чтобы невидящие видели,
а видящие стали слепы.
Ин.9:39
Нарциссизм, как психоаналитическое понятие, тесно сопряжён с формообразованием Я и исключительно важную роль в этом процессе играет визуальное поле восприятия и само по себе представление о пространстве. В живописной легенде о Нарциссе прекрасный юноша попадает в плен образа, замирает в неподвижной форме, оставаясь даже после своей смерти не в силах отвести взгляд, превращаясь в вечный образ художников и поэтов.
В 1914 году Фрейд публикует узловую для всей психоаналитической теории работу «К введению в нарциссизм», которая, будучи заявленной не более чем приближением к теме, тем не менее, содержит ряд принципиальных положений. Концентрация идей в этом тексте настолько высока, что многое кажется неразличимым и противоречивым. В общем, не удаётся представить содержание этого текста полно, просто и наглядно — всегда остаётся некоторая недосказанность, пятно. Эта особенность любого психоаналитического текста проявляется здесь особенно отчётливо. Можно сравнить такое устройство изложения с узлом в топологическом смысле, имеется в виду, что, если не нарушать целостность смысловых нитей, не искажать и не упрощать их, то любые манипуляции могут привести к массе новых интерпретаций (репрезентаций), но все они окажутся уложенными в одну и ту же структуру.
В данной статье предпринята попытка прояснения структурной модели теории нарциссизма Фрейда с помощью сопоставления некоторых идей на тему появления и исчезновения субъективности в зрительном поле.
Теория нарциссизма Лу Андреас-Саломе
В сюжете легенды о Нарциссе Лу Андреас Саломе обращает внимание на то, что он смотрит «не в зеркало, созданное руками человека, а в зеркало Природы. Возможно, он видел не себя как такового в отражении зеркала, а себя, как если бы он был Всем»[1]. Эта мысль высказана в тексте «Двойная ориентация нарциссизма» (1921), где Лу Андреас Саломе подчёркивает «неотъемлемую двойственность концепции нарциссизма» Фрейда, и останавливается «на менее очевидном [её] аспекте, постоянном чувстве идентификации с тотальностью». Двойственность изложена в кадре первой теории влечений, Лу Андреас Саломе настаивает на том, что нарциссизмом явно отмечены не только влечения самосохранения, но и сексуальные влечения. В общем, такая точка зрения полностью соответствует тому преобразованию теории влечений, которое Фрейд предпринял в 1920 году, вследствие чего влечения самосохранения первой теории перешли в разряд влечений жизни, то есть также оказались вписанными в экономику либидо.
Именно либидинальность, то есть сопряжённость нарциссизма с влечением подчёркивает в своём тексте Лу Андреас Саломе, однако всегда рассматривает нарциссизм в ключе сублимации как то, что стоит на службе любви к объекту, поддерживает моральные ценности и художественное творчество. По её мысли, во всех этих трёх случаях субъект расширяет границы собственного Я по модели раннего инфантильного единения с внешней средой. Такая точка зрения противоположна общепринятому упрощённому суждению о нарциссизме на уровне описательной репрезентации, как о состоянии самодостаточности и себялюбия. Лу Андреас Саломе говорит о нарциссизме, как об основе любовного акта и к себе, и к миру, поскольку, разрастаясь, собственное Я включает в свой состав внешние объекты, тотально растворяясь во «Всём».
Это как будто противоречит положению Фрейда о том, что действие нарциссической функции имеет направленность на замыкание в себе и обратное изъятие либидо объектов в пользу Я, однако с первого же применения понятия нарциссизм в психоанализе, он обозначен в качестве переходной фазы от ауто- к аллоэротизму, на этой фазе происходит разрыв оболочки полноты и самодостаточности вместе с переходом к отношениям с объектом, которые всегда будут отмеченными нехваткой. В 1929 году, размышляя о природе «океанического чувства» Фрейд так описывает это состояние: «первоначально Я включает в себя все, а затем из него выделяется внешний мир»[2], — так же считает и Лу Андреас Саломе, она связывает это состояние с полным растворением фигуры Я на фоне внешнего мира. Фрейд продолжает свою мысль: «Наше нынешнее чувство Я — лишь съежившийся остаток какого-то широкого, даже всеобъемлющего чувства, которое соответствовало неотделимости Я от внешнего мира». Аспект нарциссического расширения Я, работу которого подчёркивает Лу Андреас Саломе соответствует возврату к первичному нарциссизму теории Фрейда.
Известно, что Лу Андреас Саломе стала очень близким единомышленником основателя психоанализа и очень хорошо вписалась в картину его личной и профессиональной жизни. С самого детства она была окружена мужским вниманием, и по свидетельствам многочисленных поклонников, всегда умела слушать и понимать. Похоже, что в соответствии со своей теорией, Лу Андреас Саломе выстраивала отношения с другими, включаясь в их интересы, расширяя границы собственного Я[3]. То есть в предложенной ею модели угадываются черты её жизненной истории, которые, по-видимому, обусловлены её собственным фантазмом, тем не менее, её изложение отчётливо указывает на то, что в теории Лакана получит название регистра воображаемого и особенно созвучна идея нарциссизма, как единения с внешней средой с концепцией мимикрии Роже Кайюа, к которой обращается Лакан, чтобы обозначить роль регистра воображаемого и поля видимости в работе влечения.
Мимикрия Роже Кайюа
В своём исследовании Роже Кайюа занят сопоставлением поведения насекомых и мифологии человека, и отталкивается от положения Бергсона, согласно которому «мифическое представление («почти галлюцинаторный образ») призвано в отсутствии инстинкта вызвать то поведение, которое обуславливалось бы им»[4]. В рассуждении Роже Кайюа инстинктивное поведение животных и работа воображаемого человека обусловлены одной структурой, но выраженной на разных уровнях: однотипное, заданное инстинктом действие в животном мире, соответствует мифологическому сюжету в человеческой культуре, и повторяется в фантазмах и навязчивых представлениях. Таким образом, изучая поведение некоторых животных, можно лучше (он пишет «надёжнее, чем в психоанализе»[5]) прояснить структуру «узла психологических процессов».
Причём опираясь на исследования биологов, Роже Кайуа отказывается признать за инстинктом только лишь функции самосохранения и продолжения рода, он упоминает случаи инстинктивного поведения, приводящего к смерти особи и риску для существования целого вида. В этом рассуждении Роже Кайуюа ссылается на «принцип нирваны» Фрейда, как на исконную тягу всего живого вернуться к состоянию покоя неорганической жизни[6], и теорию Вейсмана, подчёркивая в сексуальности «глубинный фактор смерти, и её диалектическое начало»[7]. В работах Роже Кайюа наиболее плодотворным для исследования мифологии феноменом из жизни животного мира становится мимикрия, которая «в чувственно-образной форме являет собой как-бы капитуляцию жизни»[8], то есть выступает на стороне влечения смерти.
Кроме этого, мимикрия в животном мире, уподобляя живое неживому, предстаёт прообразом творческой сублимации художника, запечатлевшего окружающий мир в застывшем изображении. Некоторые исследователи даже полагают, что «ненужная и излишняя мимикрия насекомых – не что иное, как чистая эстетика, искусство для искусства, изыск, изящество»[9]. В таком смысле мимикрия является «опасной роскошью»[10], в результате «искушения пространством»[11], процессом «обезличивания через слияние с пространством».[12]
В отношениях особи с пространством Роже Кайюа различает три функции мимикрии: травестию, камуфляж и устрашение, и связывает их с тремя типами мифологических сюжетов у человека. Травестия в животном мире означает попытку выдать себя за представителя другого вида, это проявляется в мифологии метаморфоз, то есть в историях о преобразованиях и превращениях. Камуфляж связан с уподоблением внешней среде, мифологически это передаётся в сюжетах о способности быть невидимым, то есть исчезнуть. Устрашение состоит в том, что животное, изменяя свой внешний вид пугает либо парализует агрессора или жертву, при этом, не представляя из себя реальной угрозы, в мифологии это связано с «дурным глазом», существами типа Медузы и ролью маски в первобытных сообществах и маскарадах[13]. По мысли Роже Кайюа, уподобление другому (травестия-метаморфоза-переодевание) помогает исчезновению (камуфляж-невидимость). А именно внезапное появление «ниоткуда» парализует, зачаровывает или вызывает эффект паники, то есть третья функция некоторым образом «венчает» феномен мимикрии[14], животное в осуществлении этой функции буквально выражает тенденцию расширения, увеличивая видимость своих размеров. Если для функций травестии и камуфляжа важным фактором является уподобление особи другого вида или среде, то в функции устрашения фактор уподобления не играет такой роли, значение имеет внезапное появление или биение ритма появления-исчезновения.
Точка зрения Лакана
Мимикрия в животном мире, и её выражение в мифологии, предложенные Роже Кайюа, помогают Лакану прояснить статус объекта а в визуальном поле. В 11-ом семинаре тема расщепления между глазом и взглядом становится переходным пунктом между понятиями бессознательного и повторения с одной стороны, и понятиями перенос и влечение с другой.
«В отношениях, определяемых зрением, объект, от которого зависит фантазм, на котором повис мерцающий, колеблющийся субъект, — это взгляд»[15]. Лакан определяет взгляд наиболее показательным примером объекта а, который возникает как эффект нанесённого себе в результате сближения с Реальным увечья[16]. Взгляд расположен «по другую сторону» видимости и невидимости, это то, что из поля видимости всегда ускользает, и никак не локализовано в пространстве — взгляд взирает отовсюду[17].
То, что определяет регистр воображаемого выстраивается по закону прямой перспективы трехмерного пространства, которую создаёт видение глаза субъекта, занимающего привилегированную позицию наблюдателя картины окружающего мира и овладевающего им при помощи познания, которое, как подчёркивает Лакан, всегда является обознанием. В этой прямой перспективе возможна саморефлексия и может быть актуальной задача психолога или психотерапевта сделать невидимое видимым[18], это отношения предсознательного с сознательным, собственного Я с маленьким другим.
Изнанкой прямой перспективы является обратная перспектива, в которой субъект сам оказывается вписан в картину, в качестве точки среди других точек, в таком положении он сталкивается с вопросом желания большого Другого, и в обратной перспективе даёт знать о себе взгляд. Именно об этой перспективе говорит Фрейд, как о третьем ударе по нарциссизму человека, которой наносит психоанализ, и тем самым перечёркивает привилегию субъекта сознания. Таким образом, видимая в прямой перспективе субъектом реальность отмечена фантазмом, который является отношением перечёркнутого субъекта с объектом а.
Посредником отношений перечёркнутого субъекта и объекта а в случае скопического влечения выступает пятно, которое скрывает от субъекта взгляд, и в виде которого он сам становится элементом картины. Чтобы объяснить двойственность положения субъекта и пульсацию перехода от прямой перспективы к обратной, Лакан рассказывает историю из своей юности, когда знакомый рыбак показывает ему на плавающую на поверхности воды блестящую банку и спрашивает: «Ты видишь эту банку? Ты видишь ее? Вот именно, а она тебя — нет!»[19]. Молодой Лакан старается ничего не упустить из вида, он очень любознателен, но оказывается неразличимым пятном для банки, которая превращается в «средоточие всего, что на него смотрит».
Эту ситуацию можно рассмотреть, с точки зрения 3-ёх функций мимикрии. Травестия заключалась в том, что Лакан постарался выдать себя «за другой вид», а именно за рыбака, что должно было поспособствовать камуфляжу, поскольку он хотел в некотором смысле слиться с окружающей средой, как он говорит, «окунуться в стихию непосредственную и деятельную — сельскую, охотничью или даже морскую»[20]. И наконец, с третьей функцией, он активно заявляет о себе в качестве пятна, резко контрастирующего с окружающей средой.
Лакан говорит о том, что «подражать — действительно значит воспроизводить некий образ. Но для субъекта подражать означает, собственно, вписываться в рамки некоей функции, выполнение которой его захватывает»[21]. Таким образом, мимикрию в целом, и три её типа можно истолковать как исчезновение субъекта в функции: 1) в поле видимости он принимает облик другого (травестия); 2) исчезает, сливаясь с фоном(камуфляж); 3) снова активно вторгается в измерение видимого, но уже изменившись для осуществления некоторой функции, то есть окончательно устранившись, как таковой.
По сюжету античной саги Нарцисс любит и умирает, причём, по мнению некоторых исследователей текста Овидия, причиной смерти становится не что иное, как взгляд[22]. В психоаналитических терминах это история о появлении и исчезновении субъекта, работе влечения и роли поля видимого.
На общем плане теории нарциссизма, которую предлагает Фрейд, можно различить следующие фигуры:
— появление контура собственного Я в картине окружающего мира,
— обретение единства собственного Я по образу видимого объекта,
— установление отношений с внешними объектами от лица (видимости) собственного Я.
Фрейд изначально определяет нарциссизм в рамках либидинальной экономики сексуальных влечений посредством различия Я-либидо и объект-либидо, то есть теоретическая модель нарциссизма описывает цикл обращения либидо между Я и объектом. Двойственная характеристика либидо в теории нарциссизма соответствует поверхности ленты Мёбиуса, которая представляется односторонней или двухсторонней, в зависимости от выбранной перспективы наблюдения.
Таким образом, представления о нарциссизме, как о до-либидинозном процессе направленном лишь на «замыкание в себе» добавляют ещё одну описательно-диагностическую категорию, но в значительной степени упрощают структурную суть предложенной Фрейдом модели.
Оставаясь в рамках первой теории влечений, Лу Андреас-Саломе обращает внимание на смещение смысла в толковании нарциссизма, и подчёркивает его двойную ориентацию. Роль нарциссизма в любовной и сексуальной жизни Лу Андреас-Саломе определяет с помощью оригинальной концепции. Она выделяет аспект идентификации с тотальностью, который задаёт собственному Я вектор на расширение во внешний мир. На уровне пространственного сопоставления моделей, Лу Андреас-Саломе как-бы переворачивает перспективу, предложенную Фрейдом, согласно которой нарциссический процесс связан с оттоком либидо от объектов внешнего мира в сторону Я. Разнонаправленность двух моделей на уровне визуальной репрезентации имеет общее решение на уровне топологической структуры.
Исследование Роже Кайуа позволяет более детально осмыслить гипотезу Лу Андреас-Саломе о стремлении к идентификации с тотальностью в пространственных координатах поля видимости. Феномен мимикрии в представлении Роже Кайюа помогает Лакану сформулировать расщепление между глазом и взглядом, посредством которого заявляет о себе влечение в зрительном поле[23]. Но этот разговор будет уже не о формообразовании Я, но о мерцающем бытии субъекта бессознательного.
Понятием, к которому Лакан продвигается в ходе 11-го семинара – это понятие влечения. И по итоговой схеме, удовлетворение влечению приносит замыкание контура вокруг объекта а. Контур замыкается, если субъекту удаётся особым образом вовлечь другого[24], и обзавестись при этом желанием Другого. В частности, для зрительного влечения, результат заключается в том, чтобы «заставить на себя смотреть». Активная сторона влечения касается того, чтобы вбросить себя в картину для взгляда Другого, пассивная сторона влечения касается того, что в это картине субъект замирает, или умирает в исполнении функции[25]. Бросок в картину является мгновением бытия субъекта, которое не имеет временной протяжённости. Работа влечения сводится к функции означающего, которое вызывает своим появлением в Другом рождение субъекта, и в котором же субъект тотчас застывает намертво[26]. Так Лакан объясняет суть влечения, которое опирается не на разницу полов, но на сам факт разделения, в результате которого 1) нечто, а именно либидо, становится органом влечения[27], принимающим форму объекта а; 2) сексуальность становится гарантией смерти.
Таким образом, модель, предложенная Фрейдом в работе «К введению в нарциссизм» заключает в себе сложный и ёмкий смысл. Это можно заметить как на уровне содержания античного мифологического сюжета, так и на уровне структурных соответствий моделей формообразования Я и становления субъекта. В теории Лакана к прояснению этих соответствий может привести исследование узлового соположения трёх регистров и другие топологические подходы.