Мне кажется что это начало прекрасной дружбы
Любимое кино. Касабланка
Луи, по-моему, это начало прекрасной дружбы
Конец 1941 года. Владелец американского клуба в Марокко помогает чешскому антифашисту и его жене улететь в нейтральный Лиссабон. При этом он берет на мушку французского начальника местной полиции (Марокко тогда было протекторатом Франции). Когда самолет взлетает, на аэродром приезжает немецкий офицер. Он пытается задержать рейс, и американец его убивает. Он готов ответить за свое преступление. Но, когда прибывают жандармы, начальник полиции не выдает убийцу. Выясняется, что он так же ненавидит нацистов, как члены Сопротивления. Приятельски беседуя, владелец клуба и начальник полиции уходят в ночь. В конце разговора американец замечает: «Луи, по-моему, это начало прекрасной дружбы».
Когда мы думаем о военном кино, мы обычно представляем масштабные побоища и героические подвиги. Однако для того, чтобы передать драматизм военного времени, массовки и пиротехника не обязательны. Многие из лучших военных лент – камерные постановки, действие которых развивается вдали от фронта. Одна из таких картин вот уже более полувека считается голливудским шедевром. Хотя это меланхоличное черно-белое кино, далекое по драйву и настроению от «бури и натиска» современных блокбастеров, оно продолжает покорять зрителей своим повествованием, которое разворачивается в городе, давшем фильму название, – «Касабланка».
История «Касабланки» началась в 1938 году, когда молодой нью-йоркский учитель словесности Мюррей Бернетт получил небольшое наследство и потратил его на тур по Европе. Поездка эта задумывалась как летнее развлечение, однако развлечься Бернетту и его жене не удалось. Бельгия, Австрия, Франция – куда бы ни ступала нога американских туристов, везде были либо нацисты, либо разговоры о нацистах, готовящихся захватить всю Европу. Еврей по национальности, Бернетт был шокирован тем, что увидел в Европе и что услышал от родственников, спасавшихся бегством от гитлеровского режима. Он даже лично поучаствовал в эвакуации из Австрии и помог родным переправить в нейтральную страну семейные сбережения (немцы в то время позволяли евреям эмигрировать, но запрещали вывозить деньги и ценности).
Кадр из фильма «Касабланка»
Когда в конце поездки Бернетты добрались до французской Ривьеры и нашли на побережье американский клуб, в котором чернокожий пианист пел и играл для французов, немцев и беженцев, Мюррей, у которого всегда были литературные амбиции, решил, что обязательно напишет пьесу, действие которой будет развиваться в точно таком же клубе.
Хотя эта идея родилась в 1938-м, реализована она была лишь два года спустя. Поначалу Бернетт выразил свое отношение к происходящему в Европе в шпионском триллере «Один на миллион». Эта пьеса была куплена для бродвейской постановки, и не кем-нибудь, а знаменитым австрийско-американским режиссером и продюсером Отто Премингером. Как и Бернетт, он был евреем и убежденным врагом нацизма. Однако в предвоенные годы многие американцы, как простые, так и влиятельные, считали, что США не должны вмешиваться в европейский конфликт. Поэтому студии и театры во избежание скандалов отказывались работать со сценариями и пьесами, явно поддерживающими одну из враждующих сторон.
Когда в 1941 году стало ясно, что «Один на миллион» не будет поставлена, Бернетт сосредоточился на продвижении своей второй антинацистской пьесы «Все приходят в клуб Рика». Она была сочинена в 1940-м, а затем доработана при участии хорошей знакомой драматурга Джоан Элисон. В отличие от «Одного», «Все» были пьесой не столько о противостоянии нацизму, сколько о трагедии беженцев, вынужденных эвакуироваться из Европы по кружному маршруту: Франция, южное побережье, Марокко, Лиссабон, США. Бернетт и Элисон резонно предполагали, что такую постановку будет проще «протолкнуть».
Кадр из фильма «Касабланка»
Бродвейские продюсеры, однако, вновь нашли к чему придраться. Главной героиней «Всех» была женщина, которая спала со своим бывшим любовником, чтобы получить «транзитные письма», позволяющие ей и ее нынешнему любовнику сбежать из Касабланки в нейтральную страну (в черновиках действие пьесы развивалось на юге Франции, но в мае-июне 1940 года немцы выиграли Битву за Францию, и соавторы перенесли действие в следующую страну «тропы беженцев»). Для Бродвея 1941 года такое развитие событий было слишком аморальным. Когда Бернетт и Элисон отказались переписывать свое творение, двери театров для них захлопнулись.
Решив, что в Голливуде, который в то время был царством евреев и иммигрантов, нацистов ненавидят достаточно сильно, чтобы закрыть глаза на «скандальность» пьесы, соавторы предложили «Всех» киностудиям. Действительно, студия Warner, основанная еврейскими иммигрантами, видела Гитлера в гробу в белых тапочках, и в январе 1942 года ее продюсеры заплатили Бернетту и Элисон рекордные для авторского дебюта 20 тысяч долларов.
В то время, впрочем, пьесу купили бы и на Бродвее. Ведь 7 декабря 1941 года Япония атаковала Перл-Харбор, а 11 декабря Германия и Италия объявили Америке войну. С нейтралитетом было покончено, влиятельнейшая антивоенная организация America First самораспустилась, а пьесы и сценарии на военную тему многократно выросли в цене. И если раньше продюсерам не нравилось, что Бернетт и Элисон слишком агрессивны по отношению к немцам, то после 11 декабря пьесу надо было делать не менее, а более яростной.
Кадр из фильма «Касабланка»
Это, однако, было уже не дело соавторов. Warner заставила их подписать жесткий контракт и передать студии все права на пьесу. В дальнейшем над «Касабланкой» (проект был переименован по образцу популярной голливудской криминальной драмы 1938 года «Алжир») работали только сотрудники Warner, а Бернетту и Элисон оставалось лишь стоять в сторонке и ждать выхода фильма.
С голливудской точки зрения новорожденная «Касабланка» была неограненным алмазом. С одной стороны, многие составляющие потенциального хита были на месте – экзотичное место действия, актуальная тема, напряженный романтический сюжет, колоритные персонажи. С другой стороны, для военно-героического кино пьеса была слишком циничной и пессимистичной. Слишком много любовников, слишком много разговоров о деньгах (у Бернетта и Элисон антифашиста Виктора Ласло не выпускали из Марокко, так как немцы пытались «отжать» его 7-миллионное состояние), финальный арест владельца клуба нацистами… Текст явно надо было дорабатывать, и для этого были последовательно приглашены несколько сценаристов.
Кадр из фильма «Касабланка»
Помимо прочего, Робинсон изменил национальность главной героини. В оригинале она была американкой по имени Лоис Мередит, в окончательном варианте сценария она стала норвежкой Ильзой Лунд. Почему? Потому что у Робинсона в то время начался роман с его будущей женой Тамарой Тумановой, балериной из царской России. Сценарист хотел пропихнуть свою пассию в Голливуд, и он полагал, что если героиня фильма будет иностранкой, то красавица Туманова сможет получить эту роль.
Кадр из фильма «Касабланка»
На деле, однако, у звезды балета не было никаких шансов. Военный Голливуд кишмя кишел иностранками, молодыми и заслуженными, и продюсерам было из кого выбирать. В конце концов они остановились на шведской актрисе Ингрид Бергман, которая прославилась в США, когда в 1939 году сыграла в ремейке своей скандинавской картины 1936 года «Интермеццо».
На роль главного героя Рика Блейна также было несколько претендентов, но у Хамфри Богарта с самого начала были наилучшие шансы. Его актерская карьера началась на Бродвее, и в 1920-х он преимущественно играл второстепенные романтические роли. Затем в середине 1930-х он получил роль уголовника сперва в пьесе, а затем в фильме «Окаменелый лес», и Богарт исполнил ее с таким блеском, что вплоть до начала войны он занимался почти исключительно криминальным кино. Полноправной звездой его сделал вышедший в 1941 году детектив «Мальтийский сокол», в котором актер изобразил циничного, но в душе романтичного частного сыщика.
Кадр из фильма «Касабланка»
Примерно такого же персонажа Богарт должен был сыграть в «Касабланке», и никто не сомневался, что он справится с образом владельца клуба, которого война и любовь превращают из циника в героя. Единственной проблемой актера был его рост. Точнее, проблемой был рост Бергман. Она была выше партнера на два сантиметра (175 см против 173 см). И это без каблуков! Богарту порой приходилось вставать на скамеечку или подушку, чтобы Бергман над ним не нависала.
Когда перечень актеров и действующих лиц был составлен, оказалось, что в «Касабланке» всего три существенные роли сыграют исполнители, родившиеся в США. Это были Богарт, чернокожий актер Дули Уилсон (он стал клубным пианистом Сэмом) и падчерица главы студии Warner Джека Уорнера Джой Пейдж (беженка из Болгарии Аннина). Несмотря на типично американское имя, последняя была мексиканкой по отцу и русской еврейкой по матери. Прочие вакансии были заполнены иммигрантами, в том числе беженцами из Австрии и Германии. Это придало убедительности картине, в которой многие из них изображали несчастных иностранцев.
Среди тех, кто вовремя уехал из Европы, был и режиссер «Касабланки» Майкл Кертис (настоящее имя – Михай Кертес), еврей из Австро-Венгрии. Он перебрался в Голливуд в середине 1920-х и быстро стал одним из доверенных постановщиков студии Warner, хотя до конца жизни не смог избавиться от сильного и подчас невнятного акцента. Кертис с успехом работал во всех жанрах, потому что был мастером картинки, а не повествования. За сценарий и персонажей в его лентах отвечали другие люди, в том числе его жена, сценаристка Бесс Мередит, которая была неофициальным консультантом режиссера. Кертис же занимался мизансценой и операторским решением. Вторым режиссером ленты был Дон Сигел, будущий постановщик «Грязного Гарри».
Кадр из фильма «Касабланка»
Руководствуясь принципом «Дорога ложка к обеду», Warner запустила фильм в производство до того, как сценаристы довели его текст до ума. По некоторым сведениям, к началу съемок была готова лишь половина сцен. К счастью, это не было большой проблемой, потому что картина полностью снималась в принадлежавших студии павильонах и почти не содержала спецэффектов. К тому же актеры были у Warner на постоянном контракте, и любого из них легко можно было вызвать для пересъемок фрагмента, измененного сценаристами.
Позднее о «Касабланке» ходили слухи, что, например, Бергман почти до самых съемок сцены в аэропорту не знала, останется ли ее героиня с Риком или улетит с мужем-антифашистом. Это была полная ерунда. Самоцензурные законы Голливуда 1940-х запрещали «триумф» супружеской измены. Как только героиня в сценарии превратилась из любовницы в жену, ее судьба была решена. Вопрос был лишь в том, кто и какие слова скажет и кто и как при этом посмотрит. И именно это шлифовалось вплоть до конца работы над лентой.
Одной из последних была придумана финальная фраза о прекрасной дружбе. Она звучит, когда актеры идут спиной в камере, и на съемках Богарт ее не произносил. Она была добавлена во время монтажа звука, и ее автором был продюсер картины Хэл Уоллис. Так что Богарту пришлось через месяц после завершения съемок явиться на студию и поставить вторую точку в роли, которая сделала его суперзвездой.
Кадр из фильма «Касабланка»
К тому времени когда фильм подготовлен к прокату, стало известно, что союзники в ноябре 1942 года откроют второй фронт в Северной Африке. Возникла идея завершить картину военной сценой, в которой Рик и французские полицейские присоединятся к американо-британским войскам, чтобы освободить Касабланку от пронацистского режима Виши. К счастью, этот план оказалось слишком сложно реализовать, и продюсер Дэвид Селзник, экранизатор «Унесенных ветром», объявил, что ура-патриотические дополнения лишь испортят фильм.
Он был совершенно прав. «Касабланка» не стала суперхитом в ноябре 1942 года (она была лишь на седьмом месте в годовом бокс-офисе), но с годами ее признали шедевром, и сейчас эту военную драму ценят как милитаристы, так и пацифисты. Единственное темное пятно на ее репутации – то, что студия и создатели фильма десятилетиями отказывались признать вклад Бернетта и Элисон в успех картины. Лишь когда пьеса «Все приходят в клуб Рика» в 1991 году была поставлена на сцене (Бернетт добился этого через суд), стало ясно, что сценаристы «Касабланки» позаимствовали из оригинала отнюдь не только «пару идей и имя героя». Однако даже сейчас «Все» остаются в тени легендарной экранизации. В том числе потому, что авторы пьесы не придумали ни одной фразы, которая стала бы популярной цитатой. А в «Касабланке» таких фраз полно, и «Луи, по-моему, это начало прекрасной дружбы» – лишь первая среди равных мини-шедевров.
ФИЛЬМ «КАСАБЛАНКА»: ЕСТЬ ВЕЩИ ВЫШЕ ЛИЧНЫХ ОБИД.
американский кинорежиссёр, снял более 160 фильмов
НЕМНОГО ИНТЕРЕСНОГО О ФИЛЬМЕ:
Семьдесят пять лет назад 26 ноября 1942 года на экранах американских кинотеатров начался показ фильма, которому суждено было стать не просто классикой мирового кинематографа, но и одной из величайших лент в истории.
О СЮЖЕТЕ ФИЛЬМА
Забудем о лабиринтах, в которых побывал сценарий великого фильма, и взглянем на результат. Как учил Витгенштейн, чтобы разглядеть картину происходящего всеобъемлюще, необходимо взобраться на вершину лестницы и обратить взор вниз.
Пожалуй, любовь – самое приятное, что есть в нашем порою слишком человеческом мире, но отнюдь не самое важное. Достоинство достойнее счастья. Персонаж Богарта в начале фильма на вопрос майора Генриха Штрассера из Третьего Рейха о его национальности ответил «я пьяница», – весьма дипломатично, учитывая обстоятельства.
Однако развязка фильма отчётливо даёт нам представление об изменении позиции Рика: от отстранённого безразличия он переходит на сторону справедливости и борьбы, жертвуя личным счастьем на благо мира (его поступок не связан с желаниями возлюбленной, поэтому, можно сказать, что и её судьбой он пренебрёг).
Перед тем как улетит самолёт, и Рик с Луи исчезнут в тумане, ведя медленный спокойный диалог, Рик на прощанье скажет Ильзе гениальные слова: «Ильза, у меня плохо получается быть благородным, но и не нужно много, чтобы понять, что трудности трёх маленьких людей в этом безумном мире – это всего лишь пустяки».
Можно долго спорить, но «Касабланка» – самая красивая история любви в кинематографе.
Герои фильма, как главные, так и второстепенные, заключены в крайне напряжённые обстоятельства, в которых раскрываются с обеих сторон: положительной и отрицательной. Благородство и предательство приходят в кафе и пьют за одним столом. Но сохранение индифферентной позиции может быть опаснее любой крайности взглядов. Врага от друга сложнее отличить, когда не знаешь, кто ты сам. Только выбор человека определяет его нишу в жизни: именно поэтому дружба Рика и Рено начинается только в финале, когда оба выбрали позицию по одну сторону баррикады.
Фильм слегка лирично затрагивает вечную тему долга, дружбы и предательства, по-своему проникая в души персонажей, оставляя тем свободу выбора.
В «Касабланке» нет оригинальности сценария, нет никаких откровений в режиссуре и прочего, пророчащего фильму «культовость»: немного от нуара и много романтики, реализм и поэзия, разобранные на цитаты слова влюблённых, харизма Хамфри Богарта и очарование Ингрид Бергман. История маленьких людей на фоне истории с большой буквы.
Только, может быть, этого достаточно? Возможно, таким и было настоящее кино: простым и близким, не стремящимся сразить зрителя спецэффектами, численно уходящими в бесконечность D-форматами и прочей ерундой? И накуренный «кабачок» Рика, в котором играет «AsTimeGoesBy», останется символом трагичной любви, местом, где сталкиваются и разбиваются друг о друга судьбы совершенно чужих людей. У Рика и Ильзы всегда будет Париж, а у нас с вами всегда будет «Касабланка».
О СОЗДАНИИ ФИЛЬМА
Эталон киношедевра, как ни странно, создавался в атмосфере абсолютного хаоса. Съёмочная группа вспоминает, что режиссёр Майкл Кёртис по съёмочной площадке не ходил, а носился, словно за ним кто-то гонится. Да и вся история с самого первого дня была туманна, что нам должно радоваться тому давнишнему счастливому стечению обстоятельств и работе талантливых людей, сумевших собрать очаровательную мозаику до конца.
Начало было положено в 1938 году, когда нью-йоркский писатель Мюррей Барнет посетил ночной французский клуб «Прекрасная Аврора»: его атмосфера и шарм, дополненные прекрасной музыкой, напомнили Барнету бродвейское шоу «Добро пожаловать всем». Вспомнил и песню Германа Хапфельда, играющую в этом мюзикле 1931 года, которая и вдохновила его на сочинение знакомой нам истории; можно по-разному переводить название композиции: «Пока время идёт», «Как бежит время», «Как проходит время» и т.п., – но ни одно из них не трогает душу как оригинальное романтичное «AsTimeGoesBy» (и когда видишь заветные слова, начинаешь напевать мелодию из фильма). Из этой песни и родилась пьеса «Все приходят к Рику», написанная Барнетом в соавторстве с Джоан Элисон.
Для дальнейшей работы пьесу отдали сценаристам-близнецам Джулиусу и Филипу Эпстайнам, которые до этого не работали вместе. Они выполнили практически всю работу по переработки пьесы в сценарий, написав диалоги и конкретно обрисовав образы главных персонажей, но их писательский вклад на этом прервался вызовом из Вашингтона для работы над серией патриотических документальных фильмов. Тогда было решено привлечь к работе мастера пера – Говарда Коха, автора радиопостановки «Война миров» Уэллса, заставившей американцев поверить в марсианское нашествие.
Наличие трёх авторов сценария не только не решило проблему, но и вызвало настоящую катастрофу, вылившуюся в печально известную повесть о том, как сценарий великой «Касабланки» не был окончательно написан до последнего дня съёмок; между Уоллисом, братьями Эпштейн и Кохом велись бесконечные споры, за которыми наблюдали все участники проекта, каждый день за ланчем режиссёр Кёртис ругался с продюсером по поводу бесчисленных изменений в сценарии. Более или менее толковую рукопись Эпштейны предоставили за три дня до начала съёмок, а Кох через две недели после. 25 мая 1942 года Кёртис сел в режиссёрское кресло и крикнул «Камера, мотор, начали!»
Отмотаем ленту назад и остановимся на сюжете с приходом режиссёра. Майкл Кёртис – псевдоним венгерского режиссёра Михая Кёртеса Каминера, снявшего когда-то первый полнометражный фильм на венгерском языке, а в 1913 году ассистировавший Аугусту Блому в работе над «Атлантикой» – первым фильмом, вдохновлённым историей «Титаника». По политическим соображениям он был вынужден перебраться работать в Европу, а потом и Америку; к моменту создания «Касабланки» у него в фильмографии уже накопилось множество триллеров и приключенческих фильмов, например, такие кассовые картины, как «Капитан Блад» и «Приключения Робин Гуда», сделанные на студии Warner Bros. Подключившись к команде «Касабланки» первым делом он забраковал сценарий Коха, и последний снова был вынужден задействовать весь свой талант кинодраматурга. Если обобщать, то именно сценарий – виновник всех неприятностей и плохого настроения членов съёмочной группы.
Известная установка Хичкока, что для «создания хорошего фильма нужны только три вещи: сценарий, сценарий и ещё раз сценарий» здесь явно попадает в тупик, а ведь одна из оскаровских статуэток «Касабланки» именно за лучший адаптированный сценарий, и гильдия сценаристов Америки назвала сценарий к этому фильму величайшим сценарием всех времён. Только Хичкок всё равно остаётся прав, даже если сценарий пишут по ходу дела между дублей. Кино – искусство, безусловно, возвышенное, но и без кровавых споров не обходится. Нервозность на площадке фильма превосходила размеры солнечной системы, вплоть до таких деталей, что из-за европейского акцента Майкла Кёртиса актёры не всегда понимали, чего же он от них хочет. Хаос космических размеров.
ОБ АКТЕРСКОМ СОСТАВЕ
Доверив постановку венгерскому мастеру, нужно было определиться с актёрским составом. Всей правды нам не узнать, наверно, никогда, но поговаривали, что на главную мужскую роль (Рика Блейна) или на эпизодическую хотели пригласить Рональда Рейгана, будущего президента Соединённых Штатов, а тогда просто популярного актёра. Потом мимо прошла кандидатура Джорджа Рафта. С Хамфри Богартом же режиссёр работал в фильме «Ангелы с грязными лицами» (1938), да и актёр был тогда в зените славы. Хотя Богарт до этого не играл в мелодрамах, выступая в амплуа «крутых» парней, вечно курящих и вечно пьющих идеальных мужчин нуарного кино, «Касабланке» как раз и нужен был такой герой, у которого за плечами угадывалось бы таинственной прошлое вкупе с сентиментальными поступками.
21 апреля 1942 года Бергман официально утвердили на роль. Так о знаменательном дне она вспоминает в своих мемуарах: «Меня бросало то в жар, то в холод. Потом стало так знобить, что я подумала, не лечь ли в постель, к тому же ужасно разболелась голова. Я даже не ожидала, что на меня это все так подействует. Пробовала слегка напиться за обедом, чтобы отпраздновать, — не смогла. Пробовала плакать, смеяться — ничего не получалось. Трижды ложилась в постель и опять вставала. Наконец пришло утро, и я успокоилась. Фильм называется «Касабланка», и я понятия не имею, о чём там идет речь».
Пока Селзник радовался, что его подопечной придётся играть в новом образе, утончённую и женственную Ильзу, Майкл Кёртис давал Ингрид разочаровывающие советы о том, что в Американской киноиндустрии каждый актёр играет установившийся типаж самого себя, не пытаясь пополнить коллекцию кинообразов. Иначе зритель разлюбит актёра – если увидит Гари Купера не в роли Гари Купера, а в обличие горбуна из Нотр-Дама. На такую тираду Ингрид смогла лишь ответить твёрдое «нет»: в Швеции принято играть и быть разным. С Богартом работать было сложно, он постоянно держал дистанцию, хотя и был вежлив. «Он вышел из гримёрной, сыграл сцену и снова исчез. Всё было очень странно и сдержанно», – вспоминала Ингрид. Тогда же снимался «Мальтийский сокол», и Бергман даже ходила между съёмками посмотреть на Боги, желая лучше узнать его и понять.
Помимо Ильзы Лунд и Рика Блейна ключивую роль играет персонаж Виктора Ласло. Его отдали в руки австрийца Пола Хенрейда: критики посчитали его игру довольно-таки стушевавшейся на фоне Богарта, но с этим можно поспорить, хотя бы вспомнив потрясающую по глубине сцену разговора Рика и Виктора в конце фильма, где Ласло грустно замечает: «Похоже вы видите во мне только лидера Сопротивления, но я ещё и человек».
Значима и фигура шефа полиции Луи Рено, превосходно исполненная Клодом Рейнсом, чьи минималистические и порою угодливые движения точно передают приспособленческий, но честный характер персонажа, старательно соблюдающего политический нейтралитет и готового принять хоть создание Четвёртого рейха.
О СЪЕМКАХ ФИЛЬМА
Съёмки проходили каждодневно без подготовки: актёрам вручался сценарий, и они должны были зачитывать свои реплики. Конечно, результат получался нелепым, а Кёртис, известный тиран на площадке, был постоянно недоволен и самими диалогами, и актёрской игрой. Зато приветствовалась импровизация на любой вкус. Легендарная фраза: «Here’s looking at you, kid» (Вот смотрю на тебя, малыш) придумана Боги, причём, и прежде он произносил её в кино.
По утрам труппа спрашивала: «Кто же мы всё-таки? Что мы здесь делаем?», на что режиссёр мог ответить только: «Мы сами пока не знаем, давайте пройдём сегодня эту сцену, а завтра посмотрим, что к чему». Что ж, девиз Скарлетт О’Хара всегда в помощь.
Бергман вспоминает, что «Майкл Кёртис не знал, что он делает, потому что и ему был неведом ход сценария. Хамфри Богарт бесился, не имея ни малейшего представления о том, что происходит». Ингрид и сама не чувствовала себя комфортно, спрашивая в кого же влюблена её героиня – в Рика или Виктора? Продюсер и режиссёр единодушно-равнодушно ответствовали: «Мы это и сами еще не знаем. Пока просто играй что-то среднее». В итоге Ингрид решила ни на одного воздыхателя не смотреть с любовью, хотя знаменитый блеск её глаз зрители запомнят навсегда именно как пример взгляда, переполненного любовью.
Семимильными шагами команда подошла к завершению съёмок, вполне логично обнаружив, что финала как не было в начале съёмочного процесса, так он не появился и теперь. Посовещавшись, дружно решили отснять два варианта концовки. В первом варианте Рик отдавал билеты Ильзе и Виктору, и последние улетали в Америку, чтобы Ласло мог продолжить свою политическую деятельность. После слов «Стоп! Снято!» всем стало ясно, что финал превосходен, а заключительная фраза Рика «я думаю, Луи, это начало прекрасной дружбы», придуманная Хэл Б. Уоллисом, просто замечательна. Поэтому вторую версию концовки, где Ильза остаётся с Риком, даже не потрудились снимать.
Вот в такой обстановке выковывался один из романтичных фильмов в киноистории.
Когда фильм окончательно был закончен в августе 1942 года, Макс Штайнер, наполнивший картину венской музыкой, неожиданно потребовал убрать песню «AsTimeGoesBy», но тогда бы пришлось переснимать большую часть материала, поэтому мелодия, к счастью, осталась. Премьеру предполагалось сделать весной 1943 года, но 8 ноября 1942 союзники вошли в Касабланку, и студия хотела добавить короткий эпилог с разговором героев Богарта и Рейнса, однако Селзник на встрече с Джеком Уорнером убедительно растолковал, что премьеру надо организовывать незамедлительно, пока у фильма такая хорошая бесплатная реклама. Реализм и романтизм переплелись в гармоничном повествовании киношедевра.
О НАГРАДАХ ФИЛЬМА
«Касабланка» номинировалась на восемь наград Американской Киноакадемии, но получила три Оскара: за лучший фильм, режиссуру и сценарий.
В 1950-х и 1960-х годах кино повторно выходило в прокат, собирая полные залы, а в 1980-х голливудские мастера «раскрасили» фильм, но эту версию, честно говоря, лучше не видеть. «Детей» у «Касабланки» тоже родилось немало: Кёртис поставил в 1944 году схожий «Путь в Марсель» с Хамфри Богартом, Вуди Аллен назвал один из первых своих фильмов фразой, с которой Рик обращается к пианисту Сэму «Сыграй это ещё раз, Сэм» (1972), итальянец Франческо Нути создаёт фантазию «Касабланка, Касабланка…» (1985), один из первых телефильмов студии Уорнеров вырос из мелодии «AsTimeGoesBy», в шедевре Кустурицы «Белая кошка, чёрный кот» (1998) цыган Грга без конца пересматривает финальные кадры «Касабланки», цитируя слова Рика о дружбе, фильм «Обычные подозреваемые» (1995) получил название от капитана Рено и т.д. Ну а злосчастный сценарий в 1980-х годах ироничные продюсеры разослали по различным студиям под его изначальным названием: некоторые подуставшие киношники не узнали «Касабланку» и вернули сценарий за недостаточно конфликтный сюжет.
Мы разделяем точку зрения автора: Вероника Кломас
ЦИТАТЫ ИЗ ФИЛЬМА:
/* Убиты два немецких курьера, перевозивших важные документы */
/* Облава в поисках беженцев, либералов и красавиц для префекта полиции */
― Умоляю, месье, берегите себя. Будьте начеку. Здесь полно хищников. Тут хищники повсюду. Везде.
/* В город прилетел майор Штрассер. Его встречает префект полиции капитан Рено */
― Нам уже известно имя убийцы.
― Отлично. Он арестован?
― Спешить некуда. Вечером он будет у Рика. Все приходят к Рику.
/* Американское кафе Рика. Тут пьют, продают, договариваются */
― А может, хоть немножко побольше? Прошу вас.
― Сожалею, мадам. На бриллианты на рынке нет спроса, они повсюду.
/* Все хотят выпить с Риком. Но увы. */
― Официант, вы не пригласите Рика выпить с нами?
― Мадам, он никогда не пьет с клиентами, не помню таких случаев.
― Откуда у владельца кафе столько снобизма?
― Тогда скажите ему, что я управлял вторым по величине банком Амстердама.
― Вторым по величине? Этим его не удивишь. Первый банкир Амстердама печет пирожные у нас на кухне.
― У нас есть к чему стремится.
/* Рик не пускает в кафе немецкого банкира. Посылает его в бар. Угарте впечатлен */
― Знаешь, Рик, глядя, как ты только что обошелся с немецким банкиром, можно подумать, что ты занимался этим всю жизнь.
― А почему ты решил, что нет?
/* Угарте обсуждает с Риком вопросы самоуважения */
― Ты ведь меня презираешь?
― Если бы я хоть иногда вспоминал о тебе, то наверное, презирал бы.
― Но подумай о несчастных, которым не по зубам цена капитана Рено. Я беру вдвое меньше. Разве я такой уж паразит?
― Я не против паразитов. Я против низости.
/* Угарте передает Рику на хранение транзитные письма от генерала де Голля. Те самые */
―Знаешь, Рик, у меня здесь много друзей. Но как-то, именно потому, что ты меня презираешь, ты единственный, кому я доверяю. Пусть они побудут у тебя.
/* Ивон требует у Рика отчета. Любит его */
― Где ты был прошлой ночью?
― Это было так давно, я не помню.
― А сегодня я тебя увижу?
― Я не строю планы так далеко.
/* Луи Рено пришел поговорить с Риком. Предлагает утешить Ивон */
― Когда дело касается женщин, ты настоящий демократ.
/* Луи спрашивает, почему Рик не возвращается в Америку */
― Что же, черт возьми, занесло тебя в Касабланку?
― Здоровье. Я приехал сюда на воды.
― Воды? Какие воды? Мы же в пустыне.
― Меня плохо информировали.
/* Луи предупреждает, что в кафе произойдет арест убийцы. Не стоит его предупреждать */
― Нет человека, ради которого я бы подставил шею.
― Мудрая внешняя политика.
/* Луи знает, что в кафе продают много виз на выезд, но Рик не продал ни одной */
― Именно поэтому тебя до сих пор не закрыли.
― Я думал, это потому, что тебе позволяют выигрывать в рулетку.
― И это тоже.
/* В Касабланку прибывает Виктор Ласло */
/* Луи уверен, что Ласло поймают. Рик готов поспорить */
― 20 тысяч франков, что это не так.
― Это серьезное предложение.
― Я только что выплатил двадцать тысяч, я хочу их вернуть.
― Пусть будет десять. Я всего лишь бедный коррумпированный чиновник.
/* Угарте арестовали. Рик, капитан Рено и майор Штрассер за одним столиком */
/* Штрассер просит разрешения задать Рику несколько вопросов. Ну-ну*/
― Кто вы по национальности?
― Пьяница.
― Это дает Рику право считаться гражданином мира.
/* Рик умеет отвечать на самые скользкие вопросы */
― Вы один из тех, кто не может представить немцев в своей любимом Париже?
― Вообще-то, он не мой любимый.
―А в Лондоне вы можете нас представить?
―Спросите меня, когда займете его.
―Дипломат!
―А как насчет Нью-Йорка?
―Ну, в Нью-Йорке есть кварталы, майор, в которые я бы не советовал вторгаться.
/* Виктор Ласло и Ильзе Лунд. У них заказан столик */
/* Луи Рено пришел поговорить. Восхищается Ильзой и рассказывает про Рика */
― Мне говорили, что вы самая прекрасная женщина из всех, что гостили в Касабланке, но тем не менее, я сражен наповал.
― Мадемуазель, он такой мужчина, что будь я женщиной, я был бы влюблен в Рика.
/* Ласло пошел поговорить с Бергером. Бергер узнал его по фотографиям в газетах */
― В концлагере человек обычно худеет.
― Пять раз мы читали о вашей смерти в пяти разных местах.
― Как видите, каждый раз это отчасти было правдой.
/* Сэм сыграет ее еще. И еще.. Play it again, Sam. */
― Сыграй ее, Сэм! Сыграй «Как уходит время».
/* Рик согласился выпить с Ильзой и Виктором */
― В Касабланке много говорят о Рике.
― А о Викторе Ласло говорят повсюду.
― Очень необычное кафе, поздравляю вас.
― А я вас.
― С чем?
― С вашей работой.
― Спасибо, я стараюсь.
― Мы все стараемся. Но у вас получается.
/* Последний раз они виделись в «Прекрасной Авроре». Рик помнит все */
/* Ночь. Рик пьет, Сэм рядом */
― Столько забегаловок разбросано по всему миру, а она приходит именно в мою.
― Что ты играешь?
― Эту вещицу я сам написал.
― Перестань. Ты знаешь, что я хочу услышать.
― Я ее уже забыл.
― Если она это выдержала, то смогу и я. Играй!
/* Воспоминания о Париже */
― Почему мне так повезло? Почему ты ждала, пока я появлюсь в твоей жизни?
― Почему в моей жизни нет другого мужчины? Это просто. Он был. Но он умер.
― Извини. Я забыл, что мы договорились не задавать вопросов.
― Что ж. На все наши вопросы есть только один ответ.
/* Кафе «Прекрасная Аврора». Шампанское само себя не выпьет */
― Поцелуй меня. Поцелуй меня так, будто это в последний раз.
/* Вокзал. Ильза не пришла */
/* Кафе «У Рика». Ильза рассказыает свою историю. Но Рик не хочет слушать */
/* Виктор и Ильза разговаривают с мистером Феррари, хозяином «Голубого попугая» */
― Будем откровенны, мсье. Уехать отсюда вам поможет только чудо. Но немцы даже чудеса поставили вне закона.
/* Бедная девушка спрашивает совета у Рика */
― Мсье Рик, что за человек капитан Рено?
― Почти как любой другой мужчина, но немного больше.
/* Рик помог паре беженцев выиграть денег на визу. Даже бармен Саша впечатлен */
― Босс, вы сделали хорошее дело.
― Проваливай, сумасшедший русский!
/* «Марсельеза». Штрассер приказывает Рено закрыть кафе */
― Какое право ты имеешь меня закрывать? На каком основании?
― Я в шоке. Я с ужасом узнал, что здесь играют в азартные игры.
― Ваш выигрыш, сэр.
― Большое спасибо. Все на выход, немедленно!
/* Квартира Рика. Ильза пытается убедить его отдать письма. Вот и до пистолета дошло */
/* Пистолетом и добрым словом всегда можно добиться больше! */
― Я уже не знаю, что правильно. Тебе придется подумать за нас обоих. За нас всех.
/* Рик предлагает капитану Рено сделку. Подставить Ласло в обмен на свободный отъезд */
― Рикки, я буду по тебе скучать. Кажется, ты единственный в Касабланке еще более бессовестный, чем я.
/* Рик продает свое кафе */
/* Капитан Луи хочет арестовать Ласло */
― Вас удивил мой друг Рикки? Все объясняется просто. Похоже, что любовь восторжествовала над добродетелью, ибо.
― Я не хочу убивать тебя, но если ты сделаешь шаг, я это сделаю.
― В этих обстоятельствах я, конечно, сяду.
/* Аэропорт. Самолет на Лиссабон */
― Если этот самолет улетит без тебя, ты об этом пожалеешь. Может, не сегодня и не завтра, но скоро и на всю оставшуюся жизнь.
― А как же мы?
― У нас всегда будет Париж! У нас его не было, мы его потеряли, пока ты не приехала в Касабланку. Этой ночью мы вновь его обрели.
―Ну, ну. Этот бокал за тебя, малыш.
― Убит майор Штрассер. Задержите обычных подозреваемых.
―Луи, мне кажется, это начало прекрасной дружбы.