Моэм с чего начать
СОМЕРСЕТ МОЭМ. ЧЕГО ВЫ НЕ ЗНАЛИ
Родился будущий писатель не в туманах родного Лондона. Его отец служил в это время во Франции, и ребенок появился на свет на территории посольства Великобритании.
Родители были колоритной парой. В Париже их называли Красавица и Чудовище, из-за разницы во внешности, сразу бросавшейся в глаза. Жениху на свадьбе было сорок, невесте не сравнялось и двадцати. О том, насколько она была достойной женщиной, говорит, к примеру, рассказ одной знатной американки, который сын услышал о матери, когда её уже не было на свете. Та однажды спросила: «Вы такая красавица, столько мужчин вами увлекается, почему вы верны своему уродцу мужу?» И мать ответила: «Он никогда не оскорбляет моих чувств».
Мальчик рано остался сиротой. Матери не стало, когда ему было восемь, отец ушел в мир иной два года спустя.
Сомерсет помнил, как у дверей их домика в Довилле, который был тогда не модным курортом, а простой деревней, останавливались ослики. Считалось, что ослиное молоко может быть лекарством от туберкулеза, которым страдала мать. А еще в те годы в медицинской среде бытовало мнение, что при этой болезни полезно рожать как можно больше детей. Эдит Моэм дала жизнь шестерым сыновьям и умерла в 38 лет вскоре после появления на свет последнего. Незадолго до этого она, на мой взгляд, совершила поистине героический поступок. Так о нем рассказывает сын:
«Однажды, когда она лежала в постели, вероятно после кровохарканья, уже зная, что дни ее сочтены, ей пришло в голову, что сыновья ее, когда подрастут, не будут даже знать, как она выглядела перед смертью; и вот она позвала горничную, велела одеть себя в вечерний туалет из белого атласа и поехала к фотографу».
В романе «Бремя страстей человеческих» он опишет этот эпизод иначе.
Приведет слова скупого дяди-священника, к которому его отправят на воспитание: как, мол, была расточительна женщина, которая могла потратить столько денег на подобную ерунду.
Отец, неисправимый романтик, после смерти жены, будет строить с упорством маньяка дом своей мечты в тихой сельской местности.
«Каждое воскресенье я ездил с отцом на речном трамвае по Сене смотреть, как подвигается постройка. Когда была готова крыша, отец занялся обстановкой дома и для начала купил антикварные каминные щипцы и кочергу. Он заказал множество стеклянной посуды с выгравированным на каждой вещи знаком от дурного глаза — этот знак он разыскал в Марокко. Перед домом разбили сад. Комнаты обставили, а потом мой отец умер».
Отец скончался от рака желудка. Загадочный знак от сглаза можно увидеть на обложках книг Сомерсета Моэма.
БЫЛО РЕШЕНО, ЧТО Я СТАНУ ВРАЧОМ
Мальчик, как сказали бы сейчас, был закомплексован. Не занимался спортом, как положено у англичан. Был низкорослым в своего отца. Не отличался крепким организмом. Это в зрелом возрасте даже сыграло ему на руку: «Из-за плохого здоровья я не мог общаться с себе подобными на почве алкоголя: задолго до того, как я мог бы достигнуть той степени опьянения, когда для многих, более удачливых, все люди становятся братьями, желудок мой восставал, и меня начинало немилосердно тошнить».
Помимо прочего после потери родных он начал сильно заикаться, отчего сторонился шумных компаний и предпочитал молчать. Зато научился хорошо слушать и избежал карьеры священника, которую прочил ему дядя, служивший в церкви. И еще этот физический недостаток поколебал его веру в Бога.
«Насмешки товарищей и жгучее чувство стыда открыли мне глаза на то, какое страшное несчастье, что я заикаюсь; а в Библии я читал, что вера движет горами. (…) И вот однажды вечером, накануне возвращения в школу, я от всей души помолился о том, чтобы бог избавил меня от заикания; вера моя была велика: я спокойно уснул, не сомневаясь, что наутро смогу говорить, как все люди. Я уже представлял себе, как удивятся мальчики (я был тогда еще в начальной школе), когда увидят, что я перестал заикаться. Я проснулся радостный, бодрый, и для меня было настоящим, жестоким ударом, когда оказалось, что я заикаюсь по-прежнему».
Вопрос о карьере обсуждался родственниками. И Сомерсета пустили бы по юридической части. Однако здесь три места уже были заняты его братьями, и ничего оставалось, как предложить ему стать врачом. Признаться, что он решил стать писателем и больше никем, юноша не решился.
Но никогда за всю свою дальнейшую жизнь он не пожалел о том, что судьба занесла его именно в ту профессию. Напротив, во всех его автобиографических записках я встречала ссылки на то, что многих героев своих произведений он нашел в годы учебы и врачебной практики, которые и определили его стремительный писательский успех.
Поступив в медицинскую школу при больнице Святого Фомы, Сомерсет не скрывал, что медицина его совершенно не интересует. У него появилась своя комната, которую он уютно обставил, возможность погрузиться в жизнь Лондона, а дома вместо чтения учебников набрасывать сюжеты будущих рассказов и пьес.
Но вот на третьем курса началась практика в лаборатории, которая внезапно увлекла ленивого студента. Он стал куратором в стационаре и настолько зажегся, что однажды на вскрытии не в меру разложившегося трупа схватил септический тонзиллит, слег и — «буквально не мог дождаться дня, когда смогу вернуться к работе». Днем и ночью работал в «Скорой помощи», что находил чрезвычайно утомительным и увлекательным одновременно.
Что же так внезапно перевернуло представления юноши о предназначении врача?
Возможность увидеть жизнь в самом неприкрашенном виде. Он пишет, что за три года стал свидетелем всех эмоций, на какие способен человек. Это производило на него такое впечатление, что он помнил каждого пациента, каждый эпизод и даже сорок лет спустя мог написать портрет любого из них и вспомнить его фразы.
«Я видел, как люди умирали. Видел, как они переносили боль. Видел, как выглядит надежда, страх, облегчение, видел черные тени, какие кладет на лица отчаяние; видел мужество и стойкость. Я видел, как вера сияла в глазах людей, уповавших на то, что сам я считал лишь иллюзией, и видел, как человек встречал свой смертный приговор иронической шуткой, потому что из гордости не мог допустить, чтобы окружающие увидели ужас, охвативший его душу».
Он невзлюбил тех, кто, живя в сытости и довольствии, воспевали моральную ценность страдания. Авторы популярных книг — «жившие в комфортабельных домах, сытно питавшиеся три раза в день и пребывавшие в завидном здоровье» — утверждали, что страдание открывает новые просторы для духа, дает ему соприкоснуться с царствием Божиим, укрепляет характер, и тем, кто не бежит от него, а напротив ищет, приносит более совершенное счастье.
Моэм же после своей работы в больнице писал: «Я знал, что страдание не облагораживает: оно портит человека. Под действием его люди становятся себялюбивыми, подленькими, мелочными, подозрительными. Они дают поглотить себя пустякам. Они приближаются не к богу, а к зверю. И я со злостью писал, что резиньяции мы учимся не на своих страданиях, а на чужих».
Это редкое слово почти ушло из наших словарей. Оно означает безропотное смирение и полную покорность судьбе.
Несмотря на то, что ближе к старости Моэм начнет философски относиться ко всему, что постигнет его лично, нельзя признать, что он хоть когда-нибудь подчинялся обстоятельствам.
ПИСАТЬ БЫЛО ДЛЯ МЕНЯ С САМОГО НАЧАЛА ТАК ЖЕ ЕСТЕСТВЕННО, КАК ДЛЯ УТКИ ПЛАВАТЬ
«Все, что случалось со мною в жизни, я так или иначе использовал в своих произведениях», — признается прозаик и пожалеет о том, что никогда не вел дневника.
Он, к общению с которым тянулись многие великие мира сего, не понимает стремление простаков постоять рядом со знаменитостью. И корни этого — тоже в опыте его первой профессии.
«Престиж, который знакомство со знаменитым человеком создает вам в глазах ваших приятелей, доказывает только, что сами вы немногого стоите. Знаменитости вырабатывают особую технику общения с простыми смертными. Они показывают миру маску, нередко убедительную, но старательно скрывают свое настоящее лицо». Об этом Моэм с блеском напишет в своем самом известном российскому читателю произведении — романе «Театр».
— Присмотритесь к этим людям. Вот настоящий театр!
Он считает, что все чудеса лежат в области обыкновенного. Неизвестные люди чаще бывают сами собой. Великий человек сделан, по его мнению, «из одного куска» в то время, как маленький человек — неистощимый клубок противоречивых элементов. «Нет конца сюрпризам, которые у него припасены для вас. Я лично куда охотнее провел бы месяц на необитаемом острове с ветеринаром, чем с премьер-министром».
Удачу своего первого романа он связывает с медицинской практикой, потому что она столкнула его с такой стороной жизни, которой писатели в то время занимались очень мало.
В предисловии он ясно дает понять, чем обязан своему успеху. Поэтому я приведу историю создания «Лизы из Ламбета», которая даст миру нового классика, устами самого писателя.
Писал он роман вечерами, после дежурств в больнице Св.Фомы.
«Установленное время я проводил в амбулатории, вел учет больных и ассистировал хирургам, а также выполнял другие задания, обусловленные учебным планом. Одной из основных дисциплин было акушерство. Чтобы получить диплом, студенту надо было принять двадцать родов. Полагаю, сейчас условия иные, но в мое время учебный план предусматривал три недели, когда студента могли вызвать на помощь роженице в любое время суток.(. ) А старшие, умаявшиеся за день в больнице, не любили, когда их вытаскивали из постели по пустякам. (. ) В комнате, как правило, находились три женщины — будущая мать, повитуха и «соседка снизу»; будущая мать лежала, две другие стояли над ней. Порой надо было провести в такой комнате два-три часа, прихлебывая заваренный повитухою чай и то и дело выскакивая на улицу подышать воздухом. Муж обыкновенно сидел на лестнице; студент поневоле садился рядом и говорил с ним.
За три недели на моих руках рожали шестьдесят три женщины.
Этот-то материал я и использовал в «Лизе из Ламбета». Сочинять практически не пришлось. Я записал увиденное и услышанное с максимальной точностью и без прикрас».
Моэм не злоупотреблял в своих произведениях физиологическими подробностями. Когда главная героиня умирает в результате выкидыша после драки с законной женой своего возлюбленного (матери девяти детей, беременной десятым), удивляешься главным образом тому, что у пары всё зашло так далеко. Но быт и нравы людей из «низших слоев» общества в романе Моэма ярки и правдоподобны, как сама жизнь.
Книга оказалась так хороша, что разошлась за один месяц и была тут же переиздана. Архидиакон Вестминстерский прочел о ней проповедь в аббатстве, а старший акушер больницы Св. Фомы сразу предложил Моэму место у себя в отделении.
Но студент сдал последний экзамен, получил диплом врача. И — с головой ушел в писательство, вовсю используя накопленный опыт и материал. В этом может убедиться и читатель самого известного в мире романа «Бремя страстей человеческих». Книга во многом автобиографична, оторваться от нее невозможно, если даже вы разочаровались в последнее время в чтении художественной литературы.
Герой романа тоже медик. И описанные случаи акушерской практики буквально разрывают сердце. Он видит страдания женщин, обреченных рожать без остановки, их мужей, желающих, чтобы очередной «дармоед» родился мертвым. Моэм пишет, как нынче говорят, «без грязи». С абсолютным сочувствием и состраданием. И бесподобным реализмом.
Однако, если каждый врач скажет себе, что он может стать писателем, Моэм его тут же разочарует. Он сам напишет портрет медика, способного перейти на другой уровень восприятия мира.
Каждый специалист в силу своей профессии «видит человеческую природу со специфической точки зрения. Врач же, особенно больничный врач, видит ее без всяких покровов. Скрытность обычно удается сломить; очень часто ее и не бывает. Страх в большинстве случаев разбивает все защитные барьеры; даже тщеславие перед ним пасует. Почти все люди обожают говорить о себе, и мешает им только то обстоятельство, что другие не хотят их слушать.
Врач умеет хранить тайны. Его дело слушать, и нет тех подробностей, которые были бы слишком интимны для его ушей. Но, разумеется, может быть и так, что человеческая природа перед вами как на ладони, а вы не имеете глаз, чтобы видеть, и ничего не узнаете».
В каком же случае вас ждет неудача? Что такое для врача — «не иметь глаз»?
Я ДАЖЕ ОГОРЧИЛСЯ, ЧТО МНЕ РАЗРЕШИЛИ ВСТАВАТЬ
Я бреду сейчас рука об руку со смертью, и ее ладонь теплее моей.
Мне не хочется больше коптить небо».
«Ну и картину мы собой представляем, собаки и я! Совсем дряхлые, мы тихо бредем посмотреть, с чем возится садовник, хотя результаты его трудов нам скорее всего не придется уже увидеть».
«У меня осталось в жизни всего одно желание—как-нибудь, но вернуться в эту деревушку, затерянную среди джунглей Юго-Восточной Азии.
Новая поездка скорее всего убьет меня, но умирать в такой бесподобной красоте — одно удовольствие».
«Недавно мне предложили поехать в Швейцарию, в клинику доктора Ниханса, где я когда-то лечился. Но, поскольку воля к жизни во мне угасла, я не вижу смысла продлевать существование. Писать мне больше не хочется. В голове нет ни замыслов, ни сюжетов, ни слов. Я давно уже перенес на бумагу все, что у меня было, и отложил перо в сторону.
И теперь, когда в «Тайме» появится мой некролог и кое-кто воскликнет: «Что? А я-то думал, он давно в могиле!» — мой дух эдак тихонечко хихикнет».
С.Моэм: врач, разведчик, светский лев и один из самых читаемых авторов в мире, сделавший себя сам
В видео к посту: красивый фильм с музыкой аргентинского композитора Астора Пьяццоллы по рассказу С.Моэма «Жиголо и Жиголетта» с Екатериной Васильевой и Владимиром Васильевым в главных ролях. Всем рискуют любящие друг друга герои фильма, исполняя сложный и опасный трюк, чтобы заработать на жизнь. Фильм идёт чуть меньше 40 минут.
25 января исполняется 147 лет английскому писателю-прозаику и драматургу Сомерсету Моэму (1874-1965). Интересная судьба и, на мой взгляд, прекрасная литература.
Уильям Сомерсет Моэм (англ. William Somerset Maugham) родился в 1874 году на территории британского посольства в Париже, где его отец работал юристом. Рождение не в специализированном госпитале, а на территории посольства было не случайностью, а продуманным шагом Роберта Моэма, происходившего из династии адвокатов. Дело в том, что в то время все мальчики, рождённые во Франции, достигнув совершеннолетия, призывались в армию и должны были участвовать в военных действиях против Англии. Конечно, Роберт Моэм не мог допустить, чтобы его сын воевал против родины своих предков, и рождение в стенах британского посольства спасло его от этого, так как обеспечивало ему гражданство Великобритании.
По естественным причинам, в детстве Моэм лучше владел французским языком, нежели родным английским. Маленький Уильям много времени проводил с матерью и был очень привязан к ней. Но когда мальчику было 8 лет, мать скончалась от туберкулёза, и это стало для него сильнейшим потрясением и стрессом, из-за которого у Сомерсета возник дефект речи – заикание, от которого он не мог избавиться всю жизнь. Через два года из-за окнкологического заболевания скончался отец, Роберт Моэм. К этому времени старшие браться Сомерсета были уже взрослыми и учились на юристов в Кембридже, а его отправили в Англию под опеку дяди священника, в доме которого и прошла его юность – в небольшом городке Уитстабле, расположенном неподалёку от Кентербери. Увы, эти годы были не самыми счастливыми для Сомерсета. Начать с того, что дядя, Генри Моэм, и его жена не испытывали особо тёплых чувств к новому родственнику. Ситуацию усугубляло то, что Сомерсет очень плохо говорил по-английски, и это заметно осложняло взаимопонимание внутри семьи. Нелегко Сомерсету приходилось и в общении со сверстниками: местные дети не принимали его да ещё высмеивали за плохой английский и заикание. Из-за всего этого ребёнок рос одиноким, замкнутым и застенчивым, у него почти не было друзей. Моэм учился в Королевской школе в Кентербери, и, как это часто бывает, единственной отдушиной для будущего писателя, стали книги.
Принято считать, что изучение медицинского дела и врачебная практика повлияли на писательский стиль Моэма. Как врач, он повидал всякое, а потому научился, что называется, видеть людей насквозь, и также приобрёл присущую врачам прямоту и даже, если хотите, цинизм, из-за чего его тексты были точными, в них редко использовались метафоры и гиперболы. Кстати, опыт работы в больнице святого Фомы в бедном районе Лондона нашёл отражение в его первом романе «Лиза из Ламбета», написанном в 1897 году.
В начале Первой мировой войны Моэм служил в Британском Красном Кресте, а затем был завербован британской разведкой МИ-5 и на протяжении года выполнял задания в Швейцарии. В 1917 году под видом американского корреспондента он прибыл с секретным заданием в российский Петроград, где задачей Сомерсета было не допустить выхода России из войны. И хотя миссия была провалена, Моэм был доволен поездкой: он влюбился в этот город и открыл для себя творчество Достоевского, Толстого, Чехова и даже начал учить русский язык, чтобы читать их произведения в оригинале. Об этом периоде жизни Моэм написал новеллы, вошедшие в сборник 1928 года «Эшенден, или Британский агент». Также по окончании войны свет увидели одни из самых известных романов писателя – «Бремя страстей человеческих», «Луна и грош», «Пряники и эль», «Остриё бритвы».
В период между войнами Сомерсет Моэм много работал, написал множество романов, новелл, пьес, очерков, эссе. В те годы Моэм был самым успешным английским писателем. На его вилле на Французской Ривьере часто собирались именитые литераторы, среди гостей Сомерсета Моэма были Герберт Уэллс и Уинстон Черчилль.
Вторая мировая война застала Моэма во Франции, и задачей писателя было отслеживать настроения французов и писать вдохновляющие статьи о том, что страна не сдаст свои военные позиции. После поражения Франции Сомерсет Моэм вынужден был уехать в США, где прожил до окончания войны, работая над написанием сценариев для Голливуда. Когда всё закончилось, писатель вернулся домой.
В 1947 году была утверждена «Премия Сомерсета Моэма», которую вручали лучшим английским писателям, не достигшим 35 лет. В 1952 году Моэму присвоили докторскую степень в области литературы.
Думаю, я не встречу противников, если назову Сомерсета Моэма, одного из самых читаемых авторов мировой литературы, гениальным. Он неподражаем, его просто надо читать и получать удовольствие. Он оставил нам более 70 произведений и 30 пьес, многие из которых были великолепно экранизированы. В нашей стране одним из любимейших у российских зрителей остаётся снятый в 1978 году фильм «Театр» с Вией Артмане Иваром Калныньшем в главных ролях.
Поскольку у Сомерсета Моэма не было учителей, которые направляли бы его в писательском творчестве, этот путь он прокладывал себе сам. Чтобы изучить технику создания драматургии, он занимался переводом произведений Ибсена, писал рассказы. В качестве эталона он анализировал произведения Филдинга, Достоевского, Диккенса, Флобера, но одновременно ориентировался на актуальные тенденции своего времени. Писатель работал он три-четыре часа по утрам, выполняя назначенную самому себе норму в 1000—1500 слов и при этом всегда ставил письменный стол напротив глухой стены, чтобы ничто не отвлекало от работы. Образованный, талантливый, трудолюбивый, Моэм постепенно стал одним из самых читаемых авторов. Его книги прекрасно продавались и приносили писателю хороший доход. По словам Моэма, после обретения мировой славы он продолжал писать «не ради денег, а для того, чтобы избавиться от преследующих его воображение замыслов, характеров, типов, но при этом отнюдь не возражал, если творчество обеспечивало ему, помимо прочего, ещё и возможность писать то, что он хочет, и быть самому себе хозяином».
Моэм верил, что самое интересное таится в повседневном, и потому изучал людей, а затем использовал в своих произведениях увиденные судьбы и характеры. А уж повидал Моэм немало: он принимал участие в Первой и Второй мировых войнах, тогда же побывал в автосанитарной части во Франции, в разведке, работавшей в Швейцарии и в России; во время многочисленных путешествий в поисках острых ощущений и вдохновения писатель побывал в разных странах Европы и Азии, в Африке и на островах в Тихом океане; в финале он оказался в Шотландии, где лечился от туберкулёза.
Сомерсет Моэм скончался от пневмонии на 92 году жизни 15 декабря 1965 года в провинциальном французском городке Сен-Жан-Кап-Ферра, неподалёку от Ниццы. И хотя писатель умер в стенах больницы, вопреки французским законам, его не подвергли вскрытию, а перевезли домой и на следующий день сделали официальное заявление о смерти. Тело писателя было кремировано, а прах Моэма развеяли у стен библиотеки при Королевской школе в Кентербери. Теперь это заведение носит его имя.
Оценивая личные качества Сомерсета Моэма, биографы и критики высказывают самые разные суждения, но мне бы не хотелось останавливаться на этом, так же, как и вдаваться в подробности личной жизни писателя. Любопытно, что Моэм запретил освещать его личную корреспонденцию после его смерти. Запрет был снят лишь в 2009 году, благодаря чему некоторые нюансы жизни писателя стали более понятными. Впрочем, любопытствующие легко найдут эти истории.
А я предлагаю посмотреть красивый художественный фильм «Жиголо и Жиголетта» (1980) по мотивам одноимённого рассказа С.Моэма. Действие фильма происходит в 30-е годы прошлого столетия. Сид Котмен с восемнадцати лет был танцором-жиголо в ресторане отеля. Он был очень хорош собой, поэтому пожилые дамы охотно платили за то, чтобы потанцевать с ним. Стелла, приехавшая из Австралии, где прославилась своими прыжками в воду, была ангажирована на танцы в этом же отеле. Когда оркестр начинал играть, они танцевали вдвоём, чтобы увлечь публику своим примером. Но часто никто не соблазнялся, и они оставались танцевали вдвоём. И вот Сид придумывает трюк, чтобы привлечь клиентов и заработать: он поджигает воду маленького бассейна, в который с головокружительной высоты прыгает Стелла.
Роли главных героев исполнили блистательные артисты балета Екатерина Максимова (Стелла) и Владимир Васильев (Сид Котмен), который также является балетмейстером-постановщиком. В фильме использована музыка аргентинского композитора Астора Пьяццоллы.
Сомерсет Моэм: «Многие хотят стать писателями. »
Сегодня мы публикуем интервью известнейшего британского прозаика Сомерсета Моэма, включенное в книгу «Мастерство писателя», в котором он дает советы для начинающих авторов и размышляет о необходимой творческой работе, чтобы состояться в профессии.
«. Многие хотят стать писателями: работа писателя интересна, и награда может быть огромна. Они, безусловно, ошибаются, романтизируя эту профессию. Им не следует забывать, что это чертовски трудная работа. Это творчество, а творчество не может быть лёгким. Бывая в Индии, однажды я познакомился с одним человеком, который рассказал, что после трёх часов сосредоточенного размышления он буквально валился от усталости. Как известно, труд писателя не только процесс размышления, но также и физическое превращение мыслей в слова на бумаге. »
– ЧЕМ ДОЛЖЕН ОБЛАДАТЬ НАЧИНАЮЩИЙ ПИСАТЕЛЬ?
– Во-первых, огромным жизненным опытом. Чтобы написать роман, он многое должен знать. Конечно, немало он почерпнёт из книг. Возможно, вы знаете, что в своё время я перечитал всего Ги де Мопассана. Тогда мне не было и двадцати. Я родился в Париже и несколько раз приезжал туда из Англии за годы учения. Я читал Мопассана у букинистов, там его книги были в изобилии, и я их мог читать бесплатно под видом покупателя. Моё счастье, что я не нашёл лучшего, чем он, учителя, научившего меня писать просто и понятно. Во-вторых, талантом. Самое трагичное для писателя – встречать людей, которые пытаются писать, не имея для этого ни малейших способностей. В Лондоне много таких, причём большинство из них в общем-то замечательные люди, которые смогли бы принести много пользы на другом поприще. Некоторым из них даже удалось написать по книге, вызвавшей интерес публики и критики. Но на самом деле это было всё, что они могли рассказать. Они пишут, но проходят десятилетия, и никто больше не желает их печатать.
– КАК ДОЛЖЕН РАБОТАТЬ ПИСАТЕЛЬ?
– Конечно, не ожидая вдохновения. В этом я полностью уверен. Если писатель будет ждать минуты вдохновения, то создаст очень мало. Можно приучить себя писать каждое утро. Большинство писателей начинает работу с превеликим трудом, и я тоже. Я преодолеваю эту трудность двумя способами. Пока моюсь в ванне, я думаю о первых одном-двух предложениях для начала. Иногда этот способ не помогает. Тогда я долго сижу за столом, глядя на чистый лист бумаги, без малейшего понятия, с чего начать. В этом случае единственное из моего опыта – это начать писать какую-нибудь дребедень. Так я могу исписать полстраницы (потом вычеркну), и это наконец активизирует моё подсознание, и я начинаю писать, что надо авторов.
Подсознание? Да. Я выработал привычку, как и другие писатели, перечитывать написанное и удивляться: «Как это я мог написать такое?!» Я утверждаю, что лучшее из написанного мною подсказано подсознанием. Пока оно подсказывает, я пишу. Я не отношу себя к писателям, которые переделывают одну и ту же главу раз шесть подряд, прежде чем начать следующую. Пока всё идет гладко, я стараюсь заставить своё подсознание работать. Когда работа готова, я возвращаюсь к началу и теперь уже пишу сознательно, много раз переделывая написанное.
– КАКИЕ УСЛОВИЯ ДЛЯ РАБОТЫ ВЫ СЧИТАЕТЕ НАИЛУЧШИМИ?
–. У меня есть свой кабинет на самом верхнем этаже дома. Я люблю тишину. Когда я работаю, никто не должен даже подниматься по лестнице ко мне в комнату.
– СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ НАДО ПИСАТЬ ЕЖЕДНЕВНО?
– Достаточно три часа. Я где-то читал, что Дарвин работал не более трёх часов в сутки. Если он смог революционизировать теорию эволюции, работая по три часа ежедневно, то и для меня трёх часов вполне достаточно. Я повторяю снова: творчество – очень трудоемкий процесс. Писать дольше физически невозможно. Однако писатель работает всё время. Вне стен своего кабинета он накапливает впечатления и делает записи обо всём, что ему может пригодиться позднее. Кроме этого, начинающий должен учитывать возможность того, что у него не окажется литературного дарования, и поэтому он должен где-нибудь работать, чтобы писать по субботам, по воскресеньям и в праздники, не говоря о ежедневных вечерах. Я писал свой первый роман, работая в больнице с 9 до 18. В 18.30 я ужинал и затем писал допоздна. Так что, если начинающий писатель работает где-либо, он должен писать ежедневно часа по три.
– КАК РАБОТАЕТ ПИСАТЕЛЬ ЗА ПРЕДЕЛАМИ СВОЕГО КАБИНЕТА?
– Первое – это встречи с людьми. Я не ищу прототипов своих будущих героев, но замечаю наиболее интересные типы. Писатели берут за основу образы своих знакомых, долго обрабатывают эту основу и, используя весь накопленный опыт, в конечном итоге создают образ, имеющий весьма далёкое сходство с прототипом.
Некоторые писатели говорят, в частности Г. Уолпол, что они сами выдумывают своих героев. Этому я никогда не поверю. Кстати, я бы посоветовал начинающим писателям почаще выбираться из компании собратьев по перу и проводить побольше времени с «сырым материалом». Писатель должен бывать всюду, где только может. Путешествуя, я всегда записывал, как выглядят люди, предметы, природа. Записывать и хранить записи очень полезная привычка. Когда тема рассказа приходила мне в голову, я записывал её и по ней иногда много лет спустя писал рассказ.
– КАКОЙ СТИЛЬ ВЫ РЕКОМЕНДУЕТЕ ПИСАТЕЛЮ?
– У меня всегда была цель писать просто и понятно. Надо много работать, чтобы добиться этого. Я люблю писать просто и ясно. В юности я составлял списки красивых, изумительных слов, которых затем я никогда не употреблял. Некоторые писатели любят напыщенный стиль, но, мне кажется, английскому языку больше подходит наипростейший. Ничего нового в стиле не выдумаешь. Всё испробовано. Единственное, что можно сделать, так это рассказывать истории так, как вы их представляете.
Как надо писать? Нужно заинтриговать читателя. Для этого надо организовать содержание, то есть построить сюжет. Многие писатели наших дней не придают большого значения сюжету. Для наглядности можно изобразить типы сюжетов в виде линий – ломаной и кривой. Известны три типа сюжетов. Первый напоминает кривую изменения температуры больного лихорадкой. Этот тип сюжета характерен для произведений Диккенса. Они печатались месячными изданиями и имели такую интригующую концовку, что побуждали читателя покупать следующий выпуск. Второй тип напоминает восходящую прямую. Это детективные произведения. Прямая обрывается там, где убийца найден. Третий тип сюжета можно изобразить в форме полукруга. Рассказ начинается спокойно, затем действие ускоряется, поднимается по кривой вверх и кончается тоже спокойно. Самый типичный пример такого сюжета – «Мадам Бовари» Флобера. Писатель всегда должен помнить, что он обязан заставить читателя поверить в правдивость изображаемого. Если читатель не поверил писателю, то, значит, данное произведение не удалось писателю. Некоторые великие произведения потеряли для меня свое очарование, если не имели чёткого сюжета.
– ЕСТЬ ЛИ КАКАЯ-ТО ОПРЕДЕЛЁННАЯ ТЕМА, С КОТОРОЙ ДОЛЖЕН НАЧИНАТЬ МОЛОДОЙ ПИСАТЕЛЬ?
– Писателю следует начинать с того, что он лучше знает. Я писал «Лизу из Ламбета» на основе опыта, полученного в трущобах Лондона, где я проходил медицинскую практику. Мне было 23 года, когда роман напечатали. У большинства начинающих писателей самый ценный материал – это воспоминания о детстве. Никогда человек не запоминает образы людей так ярко, как он запоминает тех, с кем общался ребёнком.
– В РЕЗУЛЬТАТЕ ДОЛЖНЫ ПОЛУЧИТЬСЯ ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ РОМАНА «БРЕМЯ СТРАСТЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ»?
– Да, что-то подобное. Однако я не желаю начинающему писателю раннего успеха, какой имел я с «Лизой из Ламбета». Закончив медицинский колледж, я уехал в Испанию и сразу стал профессиональным писателем. Там я написал ещё три или четыре романа. Все слабые. Я уверен, что зря истратил сюжеты, которые могли бы мне пригодиться позднее.
(перевод Ю. Горбунова)
Переходите в редактор и начните писать книгу прямо сейчас или загружайте готовую рукопись, чтобы опубликовать ее в нашем каталоге!