Молчали потому что нечего было сообщить друг другу
Молчали потому что нечего было сообщить друг другу
Так дождались мы масленицы и провели ее довольно вяло, хотя Петр Александрович делал всё, чтобы чем-нибудь напомнить этот веселый момент русской жизни. Он напек блинов, а икру заменил сардинами. Сливки, взятые в Англии в числе прочих презервов, давно обратились в какую-то густую массу, и он убедительно просил принимать ее за сметану. Песни, напоминавшие татарское иго, и буйные вопли quasi-веселья оглашали более нежели когда-нибудь океан. Унылые напевы казались более естественными, как выражение нашей общей скуки, порождаемой штилями. Нельзя же, однако, чтоб масленица не вызвала у русского человека хоть одной улыбки, будь это и среди знойных зыбей Атлантического океана. Так и тут, задумчиво расхаживая по юту, я вдруг увидел какое-то необыкновенное движение между матросами: это не редкость на судне; я и думал сначала, что они тянут какой-нибудь брас. Но что это? совсем не то: они возят друг друга на плечах около мачт.
Празднуя масленицу, они не могли не вспомнить катанья по льду и заменили его ездой друг на друге удачнее, нежели Петр Александрович икру заменил сардинами. Глядя, как забавляются, катаясь друг на друге, и молодые, и усачи с проседью, расхохочешься этому естественному, национальному дурачеству: это лучше льняной бороды Нептуна и осыпанных мукой лиц.
В этой, по-видимому, сонной и будничной жизни выдалось, однако ж, одно необыкновенное, торжественное утро. 1-го марта, в воскресенье, после обедни и обычного смотра команде, после вопросов: всем ли она довольна, нет ли у кого претензии, все, офицеры и матросы, собрались на палубе. Все обнажили головы: адмирал вышел с книгой и вслух прочел морской устав Петра Великого.
Потом опять всё вошло в обычную колею, и дни текли однообразно. В этом спокойствии, уединении от целого мира, в тепле и сиянии фрегат принимает вид какой-то отдаленной степной русской деревни. Встанешь утром, никуда не спеша, с полным равновесием в силах души, с отличным здоровьем, с свежей головой и аппетитом, выльешь на себя несколько ведер воды прямо из океана и гуляешь, пьешь чай, потом сядешь за работу. Солнце уж высоко; жар палит: в деревне вы не пойдете в этот час ни рожь посмотреть, ни на гумно. Вы сидите под защитой маркизы на балконе, и всё прячется под кров, даже птицы, только стрекозы отважно реют над колосьями. И мы прячемся под растянутым тентом, отворив настежь окна и двери кают. Ветерок чуть-чуть веет, ласково освежая лицо и открытую грудь. Матросы уже отобедали (они обедают рано, до полудня, как и в деревне, после утренних работ) и группами сидят или лежат между пушек. Иные шьют белье, платье, сапоги, тихо мурлыча песенку; с бака слышатся удары молотка по наковальне. Петухи поют, и далеко разносится их голос среди ясной тишины и безмятежности. Слышатся еще какие-то фантастические звуки, как будто отдаленный, едва уловимый ухом звон колоколов… Чуткое воображение, полное грез и ожиданий, создает среди безмолвия эти звуки, а на фоне этой синевы небес какие-то отдаленные образы…
Выйдешь на палубу, взглянешь и ослепнешь на минуту от нестерпимого блеска неба, моря; от меди на корабле, от железа отскакивают снопы лучей; палуба и та нестерпимо блещет и уязвляет глаз своей белизной. Скоро обедать; а что будет за обедом? Кстати, Тихменев на вахте: спросить его.
«Что сегодня, Петр Александрович?» Он только было разинул рот отвечать, как вышел капитан и велел поставить лиселя. Ему показалось, что подуло немного посвежее. «На лисель-фалы!» – командует Петр Александрович детским басом и смотрит не на лисель-фалы, а на капитана. Тот тихонько улыбается и шагает со мной по палубе. Вот капитан заметил что-то на баке и пошел туда. «Что ж за обедом?» – спросил я Петра Александровича, пользуясь отсутствием капитана. «Суп с катышками, – говорит Петр Александрович. – Вы любите этот суп?» – «Да ничего, если зелени побольше положить!» – отвечаю я. «Рад бы душой, – продолжает он с свойственным ему чувством и красноречием, – поверьте, я бы всем готов пожертвовать, сна не пожалею, лишь бы только зелени в супе было побольше, да не могу, видит Бог, не могу… Ну так и быть, для вас… Эй, вахтенный! поди скажи Карпову, чтоб спросил у Янцева еще зелени и положил в суп. Видите, это для вас, – сказал он, – пусть бранят меня, если недостанет зелени до мыса Доброй Надежды!» Я с чувством пожал ему руку. «А еще что?» – нежно спросил я, тронутый его добротой.
«Еще… курица с рисом…» – «Опять!» – горестно воскликнул я. «Что делать, что мне делать – войдите в мое положение: у меня пяток баранов остался, три свиньи, пятнадцать уток и всего тридцать кур: изо ста тридцати – подумайте! ведь мы с голоду умрем!» Видя мою задумчивость, он не устоял. «Завтра, так и быть, велю зарезать свинью…» – «На вахте не разговаривают: опять лисель-спирт хотите сломать!» – вдруг раздался сзади нас строгий голос воротившегося капитана. «Это не я-с, это Иван Александрович!» – тотчас же пожаловался на меня Петр Александрович, приложив руку к козырьку. «Поправь лисель-фал!» – закричал он грозно матросам. Капитан опять отвернулся. Петр Александрович отошел от меня. «Вы не досказали!» – заметил я ему. Он боязливо поглядел во все стороны. «Жаркое – утка, – грозно шипел он через ют, стараясь не глядеть на меня, – пирожное…» Белая фуражка капитана мелькнула близ юта и исчезла. «Пирожное – оладьи с инбирным вареньем…
Отстаньте от меня: вы все в беду меня вводите!» – с злобой прошептал он, отходя от меня как можно дальше, так что чуть не шагнул за борт. «Десерта не будет, – заключил он почти про себя, – Зеленый и барон по ночам всё поели, так что в воскресенье дам по апельсину да по два банана на человека». Иногда и не спросишь его, но он сам не утерпит. «Сегодня я велел ветчину достать, – скажет он, – и вынуть горошек из презервов» – и т. д. доскажет снисходительно весь обед.
После обеда, часу в третьем, вызывались музыканты на ют, и мотивы Верди и Беллини разносились по океану. Но после обеда лениво слушали музыку, и музыканты вызывались больше для упражнения, чтоб протверживать свой репертуар. В этом климате сьеста необходима; на севере в самый жаркий день вы легко просидите в тени, не устанете и не изнеможете, даже займетесь делом. Здесь, одетые в легкое льняное пальто, без галстуха и жилета, сидя под тентом без движения, вы потеряете от томительного жара силу, и как ни бодритесь, а тело клонится к дивану, и вы во сне должны почерпнуть освежение организму.
Природа между тем доживала знойный день: солнце клонилось к горизонту.
Смотришь далеко, и всё ничего не видно вдали. Мы прилежно смотрели на просторную гладь океана и молчали, потому что нечего было сообщить друг другу. Выскочит разве стая летучих рыб и, как воробьи, пролетит над водой: мгновенно все руки протянутся, глаза загорятся. «Смотрите, смотрите!» – закричат все, но все и без того смотрят, как стадо бонитов гонится за несчастными летуньями, играя фиолетовой спиной на поверхности. Исчезнет это явление – и всё исчезнет, и опять хоть шаром покати. Сон и спокойствие объемлют море и небо, как идеал отрадной, прекрасной, немучительной смерти, какою хотелось бы успокоиться измученному страстями и невзгодами человеку.
Оттого, кажется, душа повергается в такую торжественную и безотчетно сладкую думу, так поражается она картиной прекрасного, величественного покоя. Картина оковывает мысль и чувство: всё молчит и не колыхнется и в душе, как вокруг. «Что-то плывет!» – вдруг однажды сказал один из нас, указывая вдаль, и все стали смотреть по указанному направлению. Некоторые сбегали за зрительными трубами. «Да, – подтвердил другой, – я вижу черную точку». Молчание. Точка увеличивалась. «Ящик какой-то», – говорят потом.
«Ящик… Боже мой! что в нем?» Дыхание замирает от ожидания. Воображение рисует бог знает что. Ящик всё ближе и ближе. «Курятник!» – воскликнул один. Молчание. «Да, точно, курятник, – подтвердил другой, вглядевшись окончательно, – верно, на каком-нибудь судне вышли куры, вот и бросили курятник за борт». – «Позвольте, – заметил один скептик, – не от лимонов ли это ящик?» – «Нет, – возразил другой наблюдатель, – видите, он с решеткой».
Молчали потому что нечего было сообщить друг другу
Иван Александрович Гончаров
Оригинал электронной версии находится здесь:
Официальный сайт Группы по подготовке Академического собрания сочинений И. А. Гончарова
Дополнения и дополнительная правка: В. Есаулов, сентябрь 2004 г.
(по изданию: И. А. Гончаров. «Фрегат «Паллада», Ленинград, 1986).
Предисловие автора к 3-му, отдельному, изданию «Фрегата «Паллада» Автор этой, вновь являющейся после долгого промежутка <* перед изданием 1879 г. книга выходила 17 лет назад, в 1862 г.>книги не располагал более возобновлять ее издание, думая, что она отжила свою пору.
Но ему с разных сторон заявляют, что обыкновенный спрос на нее в публике не прекращаются и что, сверх того, ее требуют воспитатели юношества и училищные библиотеки. Значит, эти путевые приобретают себе друзей и в юных поколениях.
После этого автор не счел уже себя вправе уклоняться от повторения своей книги в печати.
Он относит постоянное внимание публики к его очеркам, прежде всего, к самому предмету их. Описания дальних стран, их жителей, роскоши тамошней природы, особенностей и случайностей путешествия и всего, что замечается и передается путешественниками – каким бы то ни было пером, – все это не теряет никогда своей занимательности для читателей всех возрастов.
Кроме того, история плавания самого корабля, этого маленького русского мира с четырьмястами обитателей, носившегося два года по океанам, своеобразная жизнь плавателей, черты морского быта – все это также само по себе способно привлекать и удерживать за собою симпатии читателей.
Таким образом, автор и с этой стороны считает себя обязанным не перу своему, а этим симпатиям публики к морю и морякам продолжительным успехом своих путевых очерков. Сам он был поставлен своим положением, можно сказать, в необходимость касаться моря и моряков. Связанный строгими условиями плаваниями военного судна, он покидал корабль ненадолго – и ему приходилось часто сосредоточиваться на том, что происходило вокруг, в его плавучем жилище, и мешать приобретаемые, под влиянием мимолетных впечатлений, наблюдения над чужой природой и людьми с явлениями вседневной жизни у себя «дома», то есть на корабле.
Из этого, конечно, не могло выйти ни какого-нибудь специального, ученого (на что у автора и претензии быть не могло), ни даже сколько-нибудь систематического описания путешествия с строго определенным содержанием.
Вышло то, что мог дать автор: летучие наблюдения и заметки, сцены, пейзажи – словом, очерки.
Пересматривая ныне вновь этот дневник своих воспоминаний, автор чувствует сам, и охотно винится в том, что он часто говорит о себе, являясь везде, так сказать, неотлучным спутником читателя.
Утверждают, что присутствие живой личности вносит много жизни в описании путешествий: может быть, это правда, но автор, в настоящем случае, не может присвоить себе этой цели, ни этой заслуги. Он, без намерения и также по необходимости, вводит себя в описания, и избежать этого для него трудно. Эпистолярная форма была принята им не как наиболее удобная для путевых очерков: письма действительно писались и посылались с разных пунктов к тем или другим друзьям, как это было условленно ими и им. А друзья интересовались не только путешествием, но и судьбою самого путешественника и его положением в новом быту. Вот причина его неотлучного присутствия в описаниях.
По возвращении его в Россию письма, по совету же друзей, были собраны, приведены в порядок – и из них составились эти два тома, являющиеся в третий раз перед публикою под именем «Фрегат «Паллада».
Если этот фрегат, вновь пересмотренный, по возможности исправленный и дополненный заключительною главою, напечатанною в литературном сборнике «Складчина» в 1874 году, прослужит(как этот бывает с настоящими морскими судами после так называемого «тимберования», то есть капитальных исправлений) еще новый срок, между прочим и в среде юношества, автора сочтет себя награжденным сверх всяких ожиданий.
В надежде на это он охотно уступил свое право на издание «Фрегата «Паллада» И. И. Глазунову, представителю старейшего в России книгопродавческого дома, посвящающего, без малого столетие, свою деятельность преимущественно изданию и распространению книг для юношества.
Издатель пожелал приложить к книге портрет автора: не имея причин противиться этому желанию, автор предоставил и это право его усмотрению тем охотнее, что исполнение этой работы принял на себя известный русский художник <* И. П. Пожалостин (1837-1909) с фотографии К. И. Бергамаско, снятой в 1873 г.>, резец которого представил публике прекрасные образцы искусства, между прочим недавно портрет покойного поэта Некрасова.
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Фрегат ‘Паллада’.
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Иван Александрович Гончаров
Оригинал электронной версии находится здесь:
Официальный сайт Группы по подготовке Академического собрания сочинений И. А. Гончарова
Дополнения и дополнительная правка: В. Есаулов, сентябрь 2004 г.
(по изданию: И. А. Гончаров. ‘Фрегат ‘Паллада’, Ленинград, 1986).
Предисловие автора к 3-му, отдельному, изданию ‘Фрегата ‘Паллада’ Автор этой, вновь являющейся после долгого промежутка <* перед изданием 1879 г. книга выходила 17 лет назад, в 1862 г.>книги не располагал более возобновлять ее издание, думая, что она отжила свою пору.
Но ему с разных сторон заявляют, что обыкновенный спрос на нее в публике не прекращаются и что, сверх того, ее требуют воспитатели юношества и училищные библиотеки. Значит, эти путевые приобретают себе друзей и в юных поколениях.
После этого автор не счел уже себя вправе уклоняться от повторения своей книги в печати.
Он относит постоянное внимание публики к его очеркам, прежде всего, к самому предмету их. Описания дальних стран, их жителей, роскоши тамошней природы, особенностей и случайностей путешествия и всего, что замечается и передается путешественниками – каким бы то ни было пером, – все это не теряет никогда своей занимательности для читателей всех возрастов.
Кроме того, история плавания самого корабля, этого маленького русского мира с четырьмястами обитателей, носившегося два года по океанам, своеобразная жизнь плавателей, черты морского быта – все это также само по себе способно привлекать и удерживать за собою симпатии читателей.
Таким образом, автор и с этой стороны считает себя обязанным не перу своему, а этим симпатиям публики к морю и морякам продолжительным успехом своих путевых очерков. Сам он был поставлен своим положением, можно сказать, в необходимость касаться моря и моряков. Связанный строгими условиями плаваниями военного судна, он покидал корабль ненадолго – и ему приходилось часто сосредоточиваться на том, что происходило вокруг, в его плавучем жилище, и мешать приобретаемые, под влиянием мимолетных впечатлений, наблюдения над чужой природой и людьми с явлениями вседневной жизни у себя ‘дома’, то есть на корабле.
Из этого, конечно, не могло выйти ни какого-нибудь специального, ученого (на что у автора и претензии быть не могло), ни даже сколько-нибудь систематического описания путешествия с строго определенным содержанием.
Вышло то, что мог дать автор: летучие наблюдения и заметки, сцены, пейзажи – словом, очерки.
Пересматривая ныне вновь этот дневник своих воспоминаний, автор чувствует сам, и охотно винится в том, что он часто говорит о себе, являясь везде, так сказать, неотлучным спутником читателя.
Утверждают, что присутствие живой личности вносит много жизни в описании путешествий: может быть, это правда, но автор, в настоящем случае, не может присвоить себе этой цели, ни этой заслуги. Он, без намерения и также по необходимости, вводит себя в описания, и избежать этого для него трудно. Эпистолярная форма была принята им не как наиболее удобная для путевых очерков: письма действительно писались и посылались с разных пунктов к тем или другим друзьям, как это было условленно ими и им. А друзья интересовались не только путешествием, но и судьбою самого путешественника и его положением в новом быту. Вот причина его неотлучного присутствия в описаниях.
По возвращении его в Россию письма, по совету же друзей, были собраны, приведены в порядок – и из них составились эти два тома, являющиеся в третий раз перед публикою под именем ‘Фрегат ‘Паллада’.
Если этот фрегат, вновь пересмотренный, по возможности исправленный и дополненный заключительною главою, напечатанною в литературном сборнике ‘Складчина’ в 1874 году, прослужит(как этот бывает с настоящими морскими судами после так называемого ‘тимберования’, то есть капитальных исправлений) еще новый срок, между прочим и в среде юношества, автора сочтет себя награжденным сверх всяких ожиданий.
В надежде на это он охотно уступил свое право на издание ‘Фрегата ‘Паллада’ И. И. Глазунову, представителю старейшего в России книгопродавческого дома, посвящающего, без малого столетие, свою деятельность преимущественно изданию и распространению книг для юношества.
Издатель пожелал приложить к книге портрет автора: не имея причин противиться этому желанию, автор предоставил и это право его усмотрению тем охотнее, что исполнение этой работы принял на себя известный русский художник <* И. П. Пожалостин (1837-1909) с фотографии К. И. Бергамаско, снятой в 1873 г.>, резец которого представил публике прекрасные образцы искусства, между прочим недавно портрет покойного поэта Некрасова.
ОТ КРОНШТАДТА ДО МЫСА ЛИЗАРДА
Сборы, прощание и отъезд в Кронштадт. – Фрегат ‘Паллада’. – Море и моряки. – Кают-компания. – Финский залив. – Свежий ветер. – Морская болезнь. – Готланд. – Холера на фрегате. – Падение человека в море. – Зунд.
– Каттегат и Скагеррак. – Немецкое море. – Доггерская банка и Галлоперский маяк. – Покинутое судно. – Рыбаки. – Британский канал и Спитгедский рейд. – Лондон. – Похороны Веллингтона. – Заметки об англичанах и англичанках. – Возвращение в Портсмут. – Житье на ‘Кемпердоуне’. – Прогулка по Портсмуту, Саутси, Портси и Госпорту. – Ожидание попутного ветра на Спитгедском рейде.
– Вечер накануне Рождества. – Силуэт англичанина и русского. – Отплытие.
Меня удивляет, как могли вы не получить моего первого письма из Англии, от 2/14 ноября 1852 года, и второго из Гонконга, именно из мест, где об участи письма заботятся, как о судьбе новорожденного младенца. В Англии и ее колониях письмо есть заветный предмет, который проходит чрез тысячи рук, по железным и другим дорогам, по океанам, из полушария в полушарие, и находит неминуемо того, к кому послано, если только он жив, и так же неминуемо возвращается, откуда послано, если он умер или сам воротился туда же. Не затерялись ли письма на материке, в датских или прусских владениях? Но теперь поздно производить следствие о таких пустяках: лучше вновь написать, если только это нужно…
Вы спрашиваете подробностей моего знакомства с морем, с моряками, с берегами Дании и Швеции, с Англией? Вам хочется знать, как я вдруг из своей покойной комнаты, которую оставлял только в случае крайней надобности и всегда с сожалением, перешел на зыбкое лоно морей, как, избалованнейший из всех вас городскою жизнию, обычною суетой дня и мирным спокойствием ночи, я вдруг, в один день, в один час,
Методическая разработка по теме «Правописание местоимений»
Методическая разработка по теме «Правописание местоимений»
Повторение и обобщение знаний учащихся о местоимении как части речи, о роли местоимений как средстве связи предложений в тексте, о синтаксической функции местоимений.
Умение находить местоимения в речи, определять их роль в тексте, правильно употреблять местоимения.
Развивающая: Пробуждение в учащихся интереса, положительной мотивации к изучению русского языка, развитие устной и письменной речи учащихся.
Воспитывающая: Воспитание доброты, нравственности.
Коммуникативная: Организация речевого общения, формирование у учащихся умения общаться, чувства собственного достоинства, готовность к взаимодействию, взаимопомощи.
Метод обучения. Комбинированный (сочетание словесных, наглядных, практических методов).
Форма урока. Урок с техническими средствами.
Оборудование. презентация, дидактический материал, тесты, таблица.
I. Организационный момент.
II. Объявление целей и задач урока
Преподаватель : Давайте поп робуем вместе с Вами определить цель нашего урока.
Но прежде чем мы обратимся к новой теме, нам необходимо проверить, как вы запомнили предыдущую тему и как вы выполнили домашнее задание.
Проверка домашнего задания у доски.
Закрепление пройденного материла.
Что такое числительное? (это разряд слов, которые служат названиями отвлеченных чисел (два, три), или определенного количества однородных предметов, выраженных в целых или дробных числах (два рубля, три пятых), или порядка предметов по счету (третий этаж).
Разряды числительного? (количественные (два), порядковые (пятый), собирательные (оба, двое) и дробные (две третих)).
По строению, какие числительные бывают? (количественные числительные делятся на: простые (имеют один корень три), сложные (имеют несколько корней пятьдесят), составные (состоят из нескольких слов сорок восемь)
Преподаватель: На дом было задано упражнение 218. Проверяем его у доски.
Сорокалетний мужчина, семидесяти пятилетний юбилей, тридцатиградусные морозы, восьмисот тридцати пятикилометровый переход, сорокаведерная бочка, трехсот сорока пятиквартирный дом, пятисотмиллионный народ, (первую часть предпочтительно писать цифрами).
Самостоятельная работа (правильное написание слов высвечивается на экране, ребята друг у друга проверяют, выставляют оценки):
Десять, четыре, четырнадцать, двадцать семь, триста шестьдесят, один миллион одиннадцать тысяч, триста семьдесят восемь, пять целых и три четвертых, пятнадцатый, пять тысяч четыреста шестнадцать, восьмичасовой, пятиэтажный, полтора, двухъярусный, пятимиллиардный, сорокалетний, шестьсот тридцать, тысяча восемьсот семьдесят четыре.
Объяснение нового материала.
-Ребята, что вы знаете о местоимениях?
Примеры: (учащиеся самостоятельно приводят примеры)
Лиза подняла не него свои ясные глаза.
Давайте вспомним, какие бывают разряды у местоимений?
Местоимения имеют разряды:
Личные местоимения Я, МЫ, ТЫ, ВЫ, ОН, ОНА, ОНО, ОНИ
(эти местоимения указывают на лица, которые участвуют в речи).
Изменяются по лицам, числам, родам, падежам.
Возвратное местоимение СЕБЯ
(это местоимение указывает на действующее лицо).
Изменятся по падежам (нет И.п.)., не имеет рода и числа.
Притяжательные: МОЙ, ТВОЙ, НАШ, ВАШ, СВОЙ
(эти местоимения указывают на признак предмета по его принадлежности).
Изменяются по числам, родам, падежам.
Вопросительные местоимения: КТО? ЧТО? КАКОЙ? ЧЕЙ? КОТОРЫЙ? СКОЛЬКО? ГДЕ? КОГДА? КУДА? ОТКУДА? ПОЧЕМУ? ЗАЧЕМ? и др.
(эти местоимения передают вопрос о предмете, его признаке или количестве).
КТО? ЧТО? СКОЛЬКО? изменяются по падежам, не имеют рода, числа:
КАКОЙ? ЧЕЙ? КОТОРЫЙ? изменяются по падежам, родам, числам.
ГДЕ? КОГДА? КУДА? ОТКУДА? ПОЧЕМУ? ЗАЧЕМ? не изменяются.
Относительные местоимения: КТО, ЧТО, КАКОЙ, ЧЕЙ, КОТОРЫЙ, СКОЛЬКО, ГДЕ, КОГДА, КУДА, ОТКУДА, ПОЧЕМУ, ЗАЧЕМ и др.
(эти местоимения связывают простые предложения в составе сложноподчиненного, где являются союзными словами).
КТО, ЧТО, СКОЛЬКО изменяются по падежам, не имеют рода, числа:
КАКОЙ, ЧЕЙ, КОТОРЫЙ изменяются по падежам, родам, числам.
ГДЕ, КОГДА, КУДА, ОТКУДА, ПОЧЕМУ, ЗАЧЕМ не изменяются.
Неопределенные местоимения: НЕКТО, НЕЧТО, НЕКОТОРЫЙ, НЕСКОЛЬКО, НЕКОГДА, КТО-ТО, ЧТО-ТО, КТО-НИБУДЬ, КАКОЙ-ТО, КОГДА-ТО, КОЕ-КТО, КОЕ-ГДЕ и др.
Изменяются как и вопросительные, кроме некто, нечто, которые по падежам не изменяются.
7. Отрицательные местоимения: НИКТО, НИЧТО, НЕКОГО, НЕЧЕГО, НИКАКОЙ, НИЧЕЙ, НИГДЕ, НИКОГДА, НИКУДА и др.
Изменяются как и вопросительные.
Определительные местоимения: САМ, САМЫЙ, ВЕСЬ, ВСЯКИЙ, КАЖДЫЙ, ИНОЙ, ДРУГОЙ, ЛЮБОЙ, ВСЮДУ, ВЕЗДЕ, ВСЕГДА.
(эти местоимения указывают на:
— один предмет из ряда однородных (каждый, любой);
— любой предмет из многих однородных (всякий);
— предмет как нечто нераздельное (весь);
— лицо или предмет, который производит действие (сам);
— высшую степень признака (самый).
Изменяются по числам, родам, падежам.
9. Указательные местоимения: ТОТ, ЭТОТ, ТАКОЙ, СТОЛЬКО, ТАМ, ТУТ, ТУДА, ТОГДА, ПОЭТОМУ, ОТТУДА, ТАК, ОТСЮДА, СЮДА, ЗДЕСЬ.
(эти местоимения выделяют один предмет среди других; служат для образования сложноподчиненного предложения, где являются союзными словами).
ТОТ, ЭТОТ, ТАКОЙ — изменяются по падежам, числам и родам.
СТОЛЬКО — изменяется по падежам.
ТАМ, ТУТ, ТУДА, ТОГДА, ПОЭТОМУ, ОТТУДА, ТАК, ОТСЮДА, СЮДА, ЗДЕСЬ — не изменяются.
-Что вы можете сказать о морфологических и синтаксических функциях местоимений. (Морфологические и синтаксические функции местоимений чаще всего зависят от того, на какую часть речи они указывают. Поэтому местоимения не имеют своих особых морфологических признаков. В предложении они бывают подлежащими, дополнениями, как имена существительные, или определениями, как имена прилагательные).
Например: Мы шли по лосиному следу.
Преподаватель: Ребята, вот мы с вами и пришли к выводу, что наша речь должна быть стройной, правильной, гармоничной. Мы узнали о том, что местоимение является одной из важной части речи, так как оно позволяет избежать лишних повторов.
Например: кто-то, кому-нибудь, кое-что.
2. Отрицательные местоимения имеют частицу не только под ударением, а ни – без ударения.
Например: некого, нечем, никого, ничего.
3. При отсутствии предлогов эти частицы пишутся слитно, а с предлогом — раздельно.
Например: не с кем, ни у кого.
4. Следует различать сочетания не кто иной, как; не что иное, как и никто иной, ничто иное.
Например: 1. Это был не кто иной, как наш Вавила.
2. Никто иной, кроме Вас, этого не сделает.
1. Выполняем упражнение №221, с 125 (В.Ф.Греков, С.Е.Крючков, Л.А.Чешко Пособие для занятий по русскому языку в старших классах) (устно). Читаем предложения, ставя местоимения в нужный падеж. Падежи указать.
Хорь много знал, и от него (Р.п.) я многому научился. Здесь тучи смиренно идут подо мной (Т.п.); сквозь них (П.п.), низвергаясь, шумят водопады; под ними (Т.п.) утесов нагие громады. Я пошел прямо к Вернеру, застал его (Р.п.) дома и рассказал ему (Д.п.) все. Захар воротился и, косясь на Тарантьева, проворно шмыгнул мимо него(Р.п.). Из темного леса навстречу ему (Д.п.) идет вдохновенный кудесник. Дома, Федору Михайловичу казалось, все делалось ему (Д.п.) наперекор. Вдалеке виднелась роща, а напротив нее (Р.п.) река. Почти напротив их (Р.п.) гостиницы возвышалась остроконечная башня. Встретив брата и сестру, мы заметили, что он старше ее (Р.п.).
2. Выполняем упражнение №224, с 127 (В.Ф.Греков, С.Е.Крючков, Л.А.Чешко Пособие для занятий по русскому языку в старших классах) у доски).
Маше чудился какой-то шорох за дверью. В гостиной что-то небольшое упало со стола и разбилось. Ты не способен действовать из каких-либо личных побуждений. А ведь, пожалуй, кое в чем он был прав. Дышать уже нечем. Больше говорить было не о чем. Торопиться было ни к чему. Молчали, потому что нечего было сообщить друг другу. Гость был не другой кто, как наш почтенный Павел Петрович Чичиков. Ноздрев через несколько времени встречался опять с теми приятелями, которые его тузили с ними как ни в чем не бывало. Я привык ни в чем не отступать от гражданских законов. Ничего не было в ней ужасного. Ни перед кем не побоялась бы она обнаружить своих мыслей, и никакая сила не могла бы ее заставить молчать, когда ей хотелось говорить.
1. Личные местоимения
5.Относительные местоимения 6.Неопределенные местоимения