Момент истины что это значит
Чьё выражение «момент истины»?
Э.Хемингуэй — автор выражения «Момент истины»
Происхождением крылатое выражение обязано роману Э. Хемингуэя «Смерть после полудня» (1932), посвящённый традициям испанской корриды
, и каждое движение на арене служило для подготовки быка к убийству» (гл. 7)
Использование фразеологизма в литературе
— «Он замер, как бык на корриде, когда шпага матадора входит в загривок между лопатками, сталь достаёт сердце, наступает момент истины, озаряющий зазор между жизнью и смертью…» (Даниил Гранин «Зубр»)
— «Она судорожно заметалась. Вот он, момент истины. Что делать? Довериться этому пареньку? Или продолжать стоять на своем?» (Александра Маринина «Ангелы на льду не выживают»)
— «Наоборот, во мне вдруг всё взыграло воодушевлением, как будто я обрел искомый момент истины, господи, как просто!» (А. Е. Рекемчук «Мамонты»)
— «Я когда-то то ли кино такое смотрел, то ли книжку читал, ― сообщил дедушка Моисей Соломонович, ― «Момент истины» называется» (Давид Маркиш «Конец света»)
— «И мне казалось ― вот он, момент истины, сейчас наш замордованный идеологией народ разует наконец-то уши и отвернется с негодованием от кастрированной советской вокально-инструментальной эстрады и двинется с песней за БГ или «Наутилусом» (Андрей Макаревич «Сам овца»)
Момент истины
Момент истины
С испанского: El momento de la verdad.
Так в испанской корриде называется решающий момент поединка, когда становится ясно, кто станет победителем — бык или матадор. Выражение стало популярным после того, как появилось в романе «Смерть после полудня» (1932) американского писателя Эрнеста Миллера Хемингуэя (1899-1961).
Иносказательно: момент, когда правда становится очевидной, момент прозрения. Например, название романа советского писателя Владимира Богомолова о советских контрразведчиках — «Момент истины» («В августе сорок четвертого. »), в котором автор дает такое толкование этого выражения — «момент получения информации, способствующей установлению истины».
Смотреть что такое «Момент истины» в других словарях:
Момент истины — Название «Момент истины» может означать: «Момент истины» другое название романа «В августе сорок четвёртого» Момент истины (телепрограмма) российская телепрограмма Момент Истины (альбом) российский музыкальный альбом хип хоп… … Википедия
момент истины — это выражение первоначально появилось в испанском языке и означало критический для матадора момент корриды. Из испанского в другие языки оно вошло в 1930 е годы благодаря Э. Хемингуэю (“Смерть после полудня”, 1932) … Справочник по фразеологии
Момент Истины (альбом) — Момент Истины … Википедия
Момент истины (роман) — «Момент истины (В августе сорок четвёртого)» роман Владимира Богомолова, написанный в 1973 году. Другое название романа «Момент истины» (Момент истины момент получения от захваченного агента сведений, способствующих поимке всей разыскиваемой… … Википедия
Момент истины: Колыбель заговора (фильм) — Момент истины: Колыбель заговора Moment Of Truth: Cradle Of Conspiracy Жанр драма В главных ролях Ди Уоллес Стоун Страна Канада США Год 1994 … Википедия
Момент истины: Нарушенные обеты (фильм) — Момент истины: Нарушенные обеты Moment Of Truth: Broken Pledges Жанр драма Режиссёр Хорхе Монтеси В главных ролях Страна Канада США … Википедия
Момент истины: Снова ходить (фильм) — Момент истины: Снова ходить Moment Of Truth: To Walk Again Жанр драма В главных ролях Блэйр Браун Страна Канада Год 1994 … Википедия
Момент истины: Колыбель заговора — Moment Of Truth: Cradle Of Conspiracy Жанр драма В главных ролях Ди Уоллес Стоун Страна Канада США Год 1994 … Википедия
Момент истины: Нарушенные обеты — Moment Of Truth: Broken Pledges Жанр драма Режиссёр Хорхе Монтеси В главных ролях Страна Канада США … Википедия
Момент истины: Снова ходить — Moment Of Truth: To Walk Again Жанр драма В главных ролях Блэйр Браун Страна Канада Год 1994 … Википедия
zotych7
zotych7zotych7
Момент истины
Это выражение восходит к роману-эссе Эрнеста Хемингуэя «Смерть после полудня» (1932). Здесь оно появляется при описании боя быков (гл. 7 и 15, перевод И. Судакевича):
Весь бой подводил к одной-единственной точке кульминации: конечному удару шпаги, подлинной стычке человека и зверя, той вещи, которую испанцы именуют «момент истины», и каждое движение на арене служило для подготовки быка к убийству.
В современной же корриде важность плаща несравненно возросла, приемы работы с ним стали куда более опасны, так что момент истины – убийство – превратился в чрезвычайно запутанное дело.
В английском оригинале «момент истины» – «the moment of truth»; соответствующий испанский термин: «la hora de la verdad», букв. «час истины» или «пора истины». Форма «el momento de la verdad», нередкая в неиспаноязычной печати, появилась уже в 1960-е годы в результате обратного перевода с английского.
Итак, у Хемингуэя «момент истины» – кульминационный и самый опасный для матадора момент корриды. В английский и другие языки это выражение вошло в значении: «момент решающего (и нередко опасного) испытания».
«Смерть после полудня», не считая небольшого отрывка, до 2015 года не переводилась на русский. Однако не позднее 1950-х годов «момент истины» проникает в советскую печать.
В романе Георгия Владимова «Три минуты молчания» (1969) это выражение появляется при попытке экипажа спасти тонущее судно:
«– …Я запомню эту минуту, бичи. (…) Тут есть момент истины!
– Как вам объяснить, что такое “момент истины”? Ну, это… когда матадор хорошо убивает быка. Красиво, по всем правилам».
В 1974 году вышел в свет роман Владимира Богомолова «В августе сорок четвертого». В последующих изданиях он назывался «Момент истины», а прежнее название стало подзаголовком. Роман имел оглушительный успех: в 2001 году он вышел сотым изданием.
В издании 1979 года Богомолов дал определение «момента истины»: «момент получения информации, способствующей установлению истины». В самом романе читаем:
«Безусловно, оптимально перед задержанием прокачать их [вражеских разведчиков] на засаде с подстраховкой, попытаться заставить проявить свою суть – это уже залог или вероятная предпосылка незамедлительного получения момента истины. »
«– Их же не сумеют взять теплыми! А момент истины?»
В романе Богомолова «момент истины» – это и момент решающего для контрразведчиков испытания, и момент получения информации, от которой зависит судьба большой войсковой операции.
Автор романа сознательно избегал вымышленных реалий и терминов, но «момент истины», как я полагаю, был исключением. Едва ли это выражение действительно существовало в языке контрразведки в 1944 году; Богомолову оно понадобилось как сквозная метафора, проходящая через весь роман.
Богомоловский «момент истины», вероятно, возник в результате контаминации хемингуэевского «момента истины» с более ранним выражением «час правды», означавшим время, когда правда выходит наружу. Например: «Слушай, шах! Час правды настал!» (Влас Дорошевич, «Человек правды (Персидская сказка)», 1902).
В 1992 году «Моментом истины» была названа телепередача, в которой ведущий Андрей Караулов беседовал с каким-либо известным лицом на «острые» темы. Здесь «момент истины» означал уже почти то же самое, что «час правды».
Мопассан и Эйфелева башня
В 1970-е годы в телепередаче «Что, где, когда» знатокам был задан вопрос:
– Французский писатель Ги де Мопассан очень не любил Эйфелеву башню, но тем не менее постоянно там обедал в ресторане на первом уровне башни. Почему? Как это объяснял писатель?
– Потому что это единственное место в Париже, откуда ее не видно.
«Что, где, когда» смотрела вся страна, и этот вопрос запомнили многие. Он и поныне регулярно встречается в конкурсах эрудитов.
Но откуда известны эти слова?
В книге Франсуа Денё «Зеркальце французской цивилизации» (1938) приведен диалог:
– Вы говорите, что не любите Эйфелеву башню, а между тем всегда обедаете здесь! – заметил один приятель другому, который обедал в ресторане на первом уровне башни.
– Верно, я всегда обедаю здесь, потому что это единственное место, откуда я не вижу этого ужасного сооружения!
После Второй мировой войны этот ответ стали приписывать Мопассану.
Однако впервые эта байка, вероятно, появилась в Англии. 15 декабря 1932 года мир отмечал столетие Гюстава Эйфеля. По этому поводу в газете «Liverpool Post» появилась заметка, перепечатанная многими другими газетами. Речь в ней шла об Уильяме Моррисе (1834–1896). Этот писатель, художник-дизайнер и теоретик искусства был одной из главных фигур движения прерафаэлитов. Вот что писала «Liverpool Post»:
Во время своего последнего пребывания в Париже он [Моррис] проводил много времени в ресторане Эйфелевой башни. Здесь он завтракал, обедал и ужинал, и здесь же писал.
– Должно быть, ты очень впечатлен этой башней, – заметил его приятель.
– Впечатлен! – воскликнул Моррис. – Я сижу здесь лишь потому, что это единственное место в Париже, откуда не видно этой уродины.
И все же легенда о Мопассане и Эйфелевой башне родилась не на пустом месте. Вспомним чеховскую «Чайку», где Треплев бежит от театральной рутины, «как Мопассан бежал от Эйфелевой башни, которая давила ему мозг своей пошлостью».
Эйфелева башня была построена для Парижской всемирной выставки 1889 года, а в 1890 году вышла в свет книга путевых очерков Мопассана «Бродячая жизнь». В главе «Усталость» Мопассан говорит:
«Я покинул Париж и даже Францию, потому что Эйфелева башня чересчур мне надоела.
Она не только видна отовсюду, но вообще попадается вам на каждом шагу: она сделана из всех возможных материалов и преследует вас из всех витрин, как неотвязный, мучительный кошмар». (Перевод Г. Рачинского.)
На Эйфелевой башне два ресторана: один на первом уровне (высота 58 м), другой на втором (высота 124 м). И Мопассану действительно случалось там обедать. Но вот что он пишет об этом в «Бродячей жизни»:
…Все, словно повинуясь какому-то приказу, приглашают вас туда каждый день недели то позавтракать, то пообедать.
В этой жарище, в этой пыли, в этой вони, в этой толпе подвыпившего, потного простонародья, среди обрывков сальной бумаги, валяющихся или летающих по ветру, среди запахов колбасы и пролитого на скамейках вина, среди дыхания трехсот тысяч ртов, благоухающих всем, что ими съедено, среди скученности, толкотни, давки всех этих разгоряченных тел, в этом смешавшемся поте всех народов, усеивающих своими блохами все дорожки и все скамейки, еще можно было раз-другой с брезгливостью и с любопытством отведать стряпни воздушных трактирщиков – я готов был допустить это, – но меня поражало, что можно ежедневно обедать в такой грязи и в сутолоке, как это делали люди хорошего общества…
Как видим, по доброй воле Мопассан никогда не стал бы обедать в таком заведении.
О том, как воспринимали Эйфелеву башню законодатели вкусов конца XIX века, можно судить по воспоминаниям Лоренса Хаусмана «Эхо Парижа» (1923). В конце сентября 1899 года Оскар Уайльд и несколько его английских друзей сидели в кафе на площади Оперы:
– В Париже можно загуляться, но нельзя заблудиться, – заметил Уайльд.
– Потому что есть Эйфелева башня?
– Да. Отвернитесь от нее – и весь Париж перед вами. Посмотрите на нее – и Париж исчезает.
Легко догадаться, что Уайльд не был рад такому ориентиру.
Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью
10 мая 1962 года Хрущев выступил на совещании работников железнодорожного транспорта:
– В одной из советских песен сказано: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Очень хорошо сказано, хорошие слова! Применяя их к нашему времени, мы говорим: мы рождены, чтобы выполнить великую Программу нашей партии.
Речь шла о песне «Все выше» («Авиамарш»), написанной весной 1923 года поэтом Павлом Германом на музыку Юлия Хайта. В словах «сказку сделать былью» вместился весь утопический пафос раннесоветской идеологии. В годы позднего сталинизма этот пафос сильно поблек, а в годы хрущевской оттепели пережил второе рождение. После полета Гагарина слова «Преодолеть пространство и простор» засияли новыми красками.
Осенью 1964 года Хрущев был смещен. Новый курс клонился скорее к «реальному социализму»; сказочное коммунистическое завтра становилось вчерашним днем. Зато все заметнее – если не для всех, то для некоторых, – выступали абсурдные черты советского бытия.
Именно тогда родилась фраза «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью». Судя по всему, ее автором был художник и литератор-концептуалист Вагрич Бахчанян (1938–2009), живший в то время в Харькове. Вот его собственное свидетельство:
На эту фразу уже накопилось довольно много авторов. Ее и Арканов, например, повторял. А родилась она довольно давно, еще в Харькове, когда у нас впервые вышел Кафка. Еще при Хрущеве. У меня есть свидетели: [Эдуард] Лимонов и [Юрий] Милославский – это была одна компания. И вот кто-то пришел с Кафкой, говорит: Кафку купил! И я тут же выпалил: мы рождены, чтоб Кафку сделать былью. Это было году в 64-м.
В другом интервью Бахчаняна есть и такая деталь: «Мы были чуть навеселе – это самое лучшее состояние, когда не пьян, а чуть навеселе. Полтора-два стаканчика – и ты в самом лучшем состоянии, чтобы заниматься словотворчеством» («Новая газета», 16 июня 2003 г.).
В датировке фразы Бахчанян как минимум на год ошибся. Долгое время Кафка был запретным плодом для советского читателя. В январском номере «Иностранной литературы» за 1964 год появились несколько его новелл, включая «Исправительную колонию» и «Превращение». Но первая – и долгое время единственная – книга Кафки вышла в СССР уже после смещения Хрущева, в августе 1965 года. Это был знаменитый «черный томик» избранного, открывавшийся романом «Процесс». Купить его в Москве было нереально, но в Харькове, судя по свидетельству Бахчаняна, удалось. Именно с этого времени имя Кафки стало у нас синонимом абсурда.
В 1967 году Бахчанян переехал в Москву и стал сотрудником 16-й полосы «Литгазеты», что, надо думать, способствовало продвижению его фразы в широкие интеллигентские массы.
Другую версию изложил поэт Константин Ваншенкин в мемуарном очерке «В мое время» (1999): «Это при мне придумал с ходу Арсений Тарковский в Переделкине в 70-е годы».
Но датировка Бахчаняна точнее. О том, что не позднее 1968 года его одностишие вошло в интеллигентский фольклор, свидетельствует книга Ефима Эткинда «Записки незаговорщика» (Лондон, 1977).
В 1968 году в серии «Библиотека поэта» должна была выйти двухтомная антология «Мастера русского стихотворного перевода» со вступительной статьей Эткинда. Когда оба тома были уже напечатаны, кто-то из идеологического начальства заметил во вступительной статье фразу: «…между XVII и XX съездами [т. е. в 1934–1956 гг. – К.Д.] русские поэты, лишенные возможности выразить себя до конца в оригинальном творчестве, разговаривали с читателем языком Гёте, Орбелиани, Шекспира и Гюго».
Бюро ленинградского обкома партии немедленно осудило эту «политически вредную концепцию», а в Институте иностранных языков профессора Эткинда подвергли ритуальной проработке:
28 ноября 1968 года народу собралось много – заседание оказалось представительным; сразу два ученых совета должны были, не жалея времени и сил, обсуждать мою «фразу». Я сидел спиной к залу и записывал; в памяти вертелась строчка из пародийной песни, в то время широко распространенной в интеллигентных кругах. С детства мы пели эту песню на демонстрациях, не слишком вдумываясь в ее смысл: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор…» Пародия же звучит так:
Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью…
Об этом я и думал, ожидая начала.
Я в ту пору подсчитал: обсуждением и осуждением «фразы», а также исправлением ее последствий оказалось занято не менее 400 (четырехсот!) человек, каждый в среднем по 2 1/2 часа (…); итого «фраза» обошлась государству по приблизительным подсчетам в 1000 (одну тысячу) человеко-часов, причем тратили время высокооплачиваемые писатели, профессора, редакторы. А сколько ушло денег на печатанье первого варианта, уничтожение и потом печатанье второго (два тома, тираж 25 тысяч, итого, значит, 50 тысяч томов)! Поистине:
Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью…
Бахчанян сочинил немало речевок подобного рода. По известности вторая из них:
Всеми правдами и неправдами жить не по лжи.
Момент истины
Фразеология. Русский язык для нас
Момент истины ⇐ Фразеология
Сообщение самый главный енот » 26 дек 2009, 02:41
Сообщение vadim_i_z » 26 дек 2009, 13:34
Сообщение самый главный енот » 26 дек 2009, 13:56
Сообщение Марго » 26 дек 2009, 14:23
Сообщение vadim_i_z » 26 дек 2009, 16:38
Сообщение самый главный енот » 26 дек 2009, 16:39
Я уже нашёл историю этого выражения: http://www.krylatyje-slova.ru/?p=1720
Момент истины
С испанского: El momento de la verdad.
Так в испанской корриде называется решающий момент поединка, когда становится ясно, кто станет победителем — бык или матадор. Выражение стало популярным после того, как появилось в романе «Смерть после полудня» (1932) американского писателя Эрнеста Миллера Хемингуэя (1899-1961).
Иносказательно: момент, когда правда становится очевидной, момент прозрения. Например, название романа советского писателя Владимира Богомолова о советских контрразведчиках — «Момент истины» («В августе сорок четвертого…»), в котором автор дает такое толкование этого выражения — «момент получения информации, способствующей установлению истины».
Однако, этот фразеологизм не всегда употребляется в таком значении
В довольно старом детском фильме герои хором пели песенку, в припеве которой была строчка: «Правда, но не истина». Вряд ли режиссер фильма хотел обратить внимание подрастающего поколения на нетождественность понятий объективной и субъективной реальности. Но тем не менее, эта строчка из детской песенки действительно довольно точно передает суть многовековых философских дискуссий. Правда и истина – это вещи разные. Главное – разобраться, в чем именно их отличие.
Правда и истина
Правда – это то, что не ложь. То есть если, озвучивая какое-то утверждение, человек полагает его соответствующим действительности, значит, это правда. Алкоголик, уверяющий, что видит летающего над холодильником синего ежа, говорит правду. Подсудимый, утверждающий, что это голоса в голове велели ему забыть о слесарном деле и перейти на гоп-стоп, с большой вероятностью врет.
Истиной же эти утверждения не являются по той простой причине, что и синий еж, и разговорчивые инопланетяне существуют только в воображении рассказчиков, а не в реальности. А истина – это объективная реальность.
Истина и осознание истины
Человек может знать истину, может не знать ее, понимать или не понимать, это ничего не меняет. Два плюс два равно четырем вне зависимости от того, умеют ли люди считать и есть ли сами люди, которых можно обучать счету. Земля вращается вокруг Солнца, и не имеет значения, согласны ли люди с концепцией гелиоцентричности.
Пожалуй, антонимом слову «истина» будет «ошибка», «искажение».
Абстрактная истина
Любые утверждения, касающиеся не практических свойств окружающей действительности, подтверждаемых эмпирическим путем, а объектов абстрактно-эфемерных, по сути непроверяемы. В этом и состоит проблема истины в философии. Если Ньютон мог доказать истинность своего предположения о наличии земного тяготения, просто швырнув в оппонента яблоком, то Кант или Гегель были лишены возможности воспользоваться способом наглядных доказательств.
Все зависит от заданной системы
К примеру, эвтаназия – это проявление гуманизма или, наоборот, жестокости и малодушия? Помогать бродягам и беднякам, не требуя от них посильного вклада в жизнь социума, – это добро или форма равнодушия? Зависит от того, что именно мы понимаем под добром и гуманизмом. А какая трактовка истинна – вопрос не просто спорный, а не имеющий ответа. Потому что нет такой линейки, которой можно было бы измерить гуманизм и потом создать экспонат для Палаты мер и весов, чтобы все сомневающиеся могли подойти и сравнить.
Абсолют как категория
Часто в философско-теологических спорах Бог определяется именно как абсолютная истина. Тот, кто в состоянии постичь суть вещей, не искаженную восприятием, трактовками, мнениями. Банальное утверждение «Бог все видит» означает именно это, а не то, что создатель Вселенной лично наблюдает, кто там без билета ездит и место бабушкам не уступает.
Реальность объективна или субъективна?
Солипсизм как конечная истина и как ее опровержение
Но ведь весь мир – результат субъективного восприятия. Реальность для человека существует только в виде сигналов, проходящих в виде электрических импульсов по нервным клеткам и расшифровываемых мозгом. Если человек что-то видит, осязает, обоняет и может даже погрызть при желании, значит, это реально. Но те, кто видел фильм «Матрица» и общался с психиатрами, знают, в чем подвох. Не всегда то, что ощущается реальностью, ею же и является.
Торжество субъективизма
В Испании есть выражение: El momento de la verdad («Момент истины»). Тот миг в корриде, когда бык с тореадором входят в решающее противостояние в схватке за победу и жизнь. Классическая философия, оперирующая многоходовыми построениями в стремлении познать мир, проиграла простейшей концепции «мир – это то, чем я его вижу».
Епископ Беркли был несколько менее категоричен. Он утверждал, что мир – это то, что человек воспринимает, но оговаривался, что человек не властен над своим восприятием. Нельзя днем увидеть темноту по своему желанию, а значит, днем все же светло. Но это всего лишь логическая полумера. Потому что восприятие никак не связано с волевым усилием. И если кто-то все же увидит днем темноту, означает ли это, что днем действительно темно? Или у смотрящего повязка на глазах? Или он слеп? А может, он просто вышел из дома и увидел солнечное затмение? Любая критика его утверждения будет опираться на утверждение: «Но я вижу свет, а ты нет». То есть критик будет просто исходить из убеждения, что его мировосприятие по определению адекватно, а вот того, кто видит темноту, подводят зрение или рассудок. Не слишком убедительно. Можно, конечно, апеллировать к тому, что свет видят все, а темноту – только один. Но кто сказал, что большинство не может ошибаться? Коллективные психозы – далеко не редкость.
То есть логика опять упирается в субъективность познания как ограничивающий фактор, и перешагнуть через это логическое препятствие уже нельзя.
Момент истины
Итак, истина по определению объективна. И по определению же мировосприятие субъективно. Следовательно, истины нет. Есть только убеждения разной степени аргументированности.
Любое утверждение глохнет и вязнет в следующем аргументе: «А реален ли мир вокруг? Существует ли он?» Рассчитанная траектория движения планеты истинна, потому что есть расчет и есть планета, которая оказывается в нужном времени и в нужном месте, достаточно посмотреть в телескоп и убедиться. Но существует ли эта планета и этот телескоп? Вот в чем вопрос.