Монахи переписывали только религиозные книги правда ли что
История книги
От переписчиков к печатникам
В Средние века в монастырях существовала практика священного письма, аккуратного, расположенного ровными линиями одинаковой высоты, — как отражение безмятежности тех, кто писал, и их жизни.
Веками все, кто умел писать в Европе, писали только по-латыни. И когда распространилось христианство, там по-прежнему писали и переписывали по-латыни.
В 842 г. «Страсбургская клятва» отмечает в первый раз появление «вульгарных (народных) языков в официальном документе. Два внука императора Карла Великого, Карл Лысый и Людовик Немецкий, поклялись друг другу в верности против третьего, Лотаря, при помощи этого трактата, произнесенного и записанного на языке тудеск (старогерманском) и романском (старофранцузском).
Но еще очень долго романская письменность будет очень робко появляться рядом с латынью.
Более тысячи лет письменность была пререгативой монахов.
Немногие из мирян умели писать. Так. Карл Великий, который, несомненно, был самым могущественным человеком своего времени, не умел писать. Он подписывал императорские указы крестиком, который помещал среди завитков подписи, подготовленной переписчиком.
Создание инициала (буквы-миниатюры) проходило в несколько этапов; сначала делали набросок карандашом всех элементов изображения (буква, орнамент, персонажи). Потом переходили к чернилам, далее наносили позолоту и краски, которые подчеркивались темными тонами. Широко использовался красный цвет. Его получали смешиванием сурика и белил или яичного желтка, который придавал глянцевый блеск. Из-за применения сурика (minium — лат.) происходят термины «миниатюра и «миниатюрист.
В отличие от писцов Месопотамии или Древнего Египта, средневековые монахи-переписчики в Европе нс занимались творчеством и не имели власти: они писали, но не сочиняли. Их творчество, скорее проявилось в другом: они выработали, особенно в эпоху царствования Карла Великого, удивительный вид искусства — искусство каллиграфии. Это прекрасный почерк рукописей, украшенных изумительными раскрашенными иллюстрациями, делающими особенно ценными первые книги, которые именно поэтому и называются «манускриптами».
Древние писцы, например те, кто копировал тексты Библии, писали на свитках папируса, которые по-латыни назывались «volumen». Эти свитки имели много неудобств, поскольку папирус был слишком дорогим, слишком хрупким, его можно было использовать только с одной стороны. С ним трудно было обращаться, и читать тексты, написанные на нем, было не так просто.
Если бы не изобрели пергамент, высокое искусство иллюстрации никогда не обрело бы такого блеска.
Широкое распространение нового носителя — пергамента — полностью изменило искусство письма и чтения. Это изобретение было, вероятно, сделано в Пергаме в Малой Азии. Слово «пергамент» происходит от греческого «пергамен», что означает «кожа из Пергама». В II в. до н.э. Египет отказался поставлять Пергаму, своему конкуренту, нужное количество папируса, и писцам Малой Азии пришлось найти новый носитель: кожу. Они заявили об изобретении пергамента. Возможно, что шкуры животных использовались и в более отдаленные времена и именно египтянами.
Пергамент делали обычно из овечьих, телячьих или козьих шкур, но кожа газели, антилопы и даже страуса тоже могла быть исходным материалом. Овечья и телячья шкуры имеют существенное преимущество — на них можно писать с двух сторон.
Велень — пергамент высшего качества, полученный при обработке шкур мертворожденных или совсем молодых телят. Название происходит от старофранцузского слова «veel» — теленок. Он отличается тем, что не впитывает излишнее количество чернил или краски и лучше сохраняет начальный цвет. Именно поэтому самые красивые иллюстрации выполнялись на велене.
Громоздкий папирус уступил место листам пергамента, соединенным в форме римского кодекса: так родилась книга.
Для изготовления пергамента шкуры вымачивали в теплой воде, потом отрубали голову и очищали от любых следов шерсти и мяса. Перед просушкой на плетне их посыпали толченой известью, которая поглощала остатки жира. После этого их снова скребли шпателем.
Очень важно, чтобы дубление было выполнено тщательно, иначе пергамент сохранял отвратительный запах. Первая работа переписчика состояла в выглаживании листа пергамента лезвием ножа или пемзой, чтобы удалить пятна и неровности и получить гладкую, слегка зернистую поверхность, которая поглощает чернила, но не дает им слишком сильно расползаться.
Для изготовителя пергамента самым главным была полировка. Он обычно выбирал наружную поверхность шкуры, которая имеет более плотно лежащие волокна, они лучше выдерживают декапирование — легкое травление и выскабливание лезвием, Внутренняя поверхность для этого неудобна — она махрится от ножа и пемзы.
Появление пергамента привело к двум несомненным достижениям: во-первых, эго позволило применять гусиные перья, что давало гораздо более разнообразные возможности, чем кисточка или хрупкий тростниковый стержень, во-вторых, листы можно было складывать и сшивать, и это привело к повсеместному распространению кодексов, предков книг, которые состояли из листов, сложенных друг на друга и соединенных.
Начиная с IX или X вв. каждое аббатство, каждый монастырь имел свой скрипторий.
Скрипторий обычно находился рядом с библиотекой, в нем переписывали, украшали и брошюровали манускрипты. Это мог быть, в зависимости от религиозных установлений, отдельный зал, называемый «теплым». Это была единственная отапливаемая комната или несколько отдельных маленьких келий. В самых бедных монастырях его устраивали в монастырской галерее. Каждый переписчик имел сиденье, хотя некоторые виды работ он выполнял стоя, и пюпитр, который иногда можно было наклонять в обе стороны, если работа велась над двумя манускриптами, Писали гусиным пером, которое регулярно оттачивали, но не всегда одинаково, это зависело от желаемого вида письма. Каждый переписчик мог в среднем написать четыре листа ин-фолио вдень.
Пергаментный лист ин-фолио был эквивалентен листу бумаги высотой от 35 до 50 см. и шириной от 25 до 30 см.
Рождению манускриптов предшествуют безошибочная организация работы и четкое разделение процессов.
Кропотливая работа по переписыванию прерывалась только на время молитвы. Если судить по орфографическим ошибкам и несоответствиям записей в одном и том же манускрипте, переписчики, вероятно, работали под диктовку, по нескольку человек над одним и тем же произведением. Нередко они сотрудничали и с монашенками, смешанные общины были распространены в Средние века.
Послушники, ученики и начинающие, должны были наносить линии, «предварительные наметки, по которым переписчики ровняли свои буквы.
Сохранилось много манускриптов, где эти предварительные линии не были стерты. Начинающие выполняли и другую работу, которая не требовала большого прилежания и которой было достаточно много, поскольку переписка была хорошим источником дохода для монастырей.
Каллиграфы, иллюстраторы, миниатюристы и переплетчики — монахи-переписчики становятся художниками, а их работы — шедеврами.
Эти рисованные инициалы, выполненные вручную в Германии в середине XIII и., представляют нам различные характерные стадии создания книги: выдача монаху пергамента, нанесение линий учеником, обрезка листов велени и выполнение портрета.
Лучшим каллиграфам поручали выполнять самые почетные работы, обычно по приказанию знатных аристократов или церковников. Но талант этих анонимных художников нс всегда подчинялся золотому правилу смирения, и некоторые монахи не избежали искушения тщеславием, подписывая своим именем то, что они считали своими шедеврами. Иногда из-за этого его заставляли оставить работу. Он мог снова взяться за нее, только если соглашался отдать свой труд исключительно служению Богу и своему религиозному ордену.
Украшение было делом специалистов-миниатюристов и иллюстраторов. Они были гениальными художниками, способными выполнить не только инициалы, увитые золотыми листьями, с которых начинались каждый параграф или глава, но также изобразить цветы, людей, яркие цветные пейзажи на миниатюрах. Сюжет сначала набрасывали в виде эскиза шилом, потом детали обозначали гусиным пером и чернилами, используя при необходимости циркуль, линейку и угломер. Цветные контуры также выполняли пером, только закрашивание делали тонкой кисточкой.
Если среди членов общины не оказывалось художника, монастырь нанимал талантливого мирянина с хорошей репутацией.
Точно так же дело обстояло с переплетчиком, который должен был соединять листы, делать перелет из кожи и замок, часто украшенные тонкой работой.
Вплоть до царствования Карла Великого переписчики пользовались некоторой свободой в выборе шрифтов.
Манускрипт VII в., «Трактат Сент-Илера», написан унциальным письмом.
Вначале монахи использовали все шрифты римского периода: «маюскульный курсив», называемый также «унциальное (уставное) письмо», «полуунциальное» письмо, в котором буквы меньше и круглее, а также «капитальный» — «маюскульная квадрата» — шрифт для надписей на монументах. Иногда использовали также более «деревенский» прописной шрифт на религиозных монументах, называемый «рустика». Вплоть до изобретения книгопечатания унциальное письмо использовало округленные буквы для написания пером.
В каролингском письме прописные буквы очень четкие и правильные, а строчные более квадратные и тонкие, чем унциальные. Этот латинский манускрипт Сульпиция Севера трактует жизнь святого Мартина, он датируется IX в. Строгоость украшенной буквицы очень характерна для манускриптов этой эпохи.
Вскоре после воцарения Карла Великого в 768 г. появилось новое, происходящее, вероятно, от полуунциального; каролингское письмо. Очень четкое и красивое по форме, оно и распространилось впоследствии по всей средневековой Западной Европе.
Царствование Карла Великого также отмечено массовыми поправками. С течением времени в оригинальных текстах оказалось, бесчисленное множество ошибок. Из-за незнания или небрежности монахов эти ошибки повторялись и возникали от копии к копии и в конце концов полностью искажали смысл рукописи. Карл Великий заказал новые, выполненные со всей тщательностью, копии с источников, которые были наиболее точно идентифицированы. Каролингские манускрипты, упорядоченные таким образом, называются аутентичными.
То, что письменность стала светской, позволило появиться новым мастерам.
В конце XII в. почти полная монополия Церкви в области образования пошатнулась, и светские писцы постепенно объединились в мастерские и гильдии. Они писали официальные документы для появившейся новой торговой буржуазии, но сочиняли также и книги.
До этого времени книги создавались только для знати и служителей религии. Роскошные фолианты, молитвенники и теологические трактаты — вот и все книгоиздание прежних времен.
Иллюстратор (сидит справа), светский человек, как часто бывало, встречает в своей мастерской благородного покровителя. Перед ним лежат его рабочие инструменты. Большая часть позолоты на иллюстрациях выполнялась путем наклеивания тончайшей золотой фольги смесью извести, сахара и свинца. Эту смесь сначала наносили на страницу и давали чуть подсохнуть. Она должна была остаться достаточно мягкой, чтобы прилипнуть к странице, не образуя трещин, а смешанная с водой и яичным белком легко стекала с пера.
Теперь эта область стала расширяться за счет новых произведений: появились трактаты по философии, логике, математике или астрономии, а некоторые авторы, например Данте, начали писать на своем родном языке книги, которые предназначались для широкой публики. Они были образованны, но не знали латыни. Буржуазия впервые получила доступ к литературе и книгам.
Спрос был так велик, что мастера едва могли его удовлетворить.
Перо очиняли в несколько этапов. (1) Кончик пера срезается наискосок. (2) Делается разрез посреди трубки. (3) Формируется кончик, срезая его одинаково с обеих сторон. (4) Если нижняя часть острия слишком выпуклая, ее делают более плоской, срезав у самого кончика. (5) Чтобы очинить кончик, нижняя часть острия кладется на гладкую и твердую поверхность.
Чтобы отвечать этим новым потребностям, во множестве создавались лавки переписчиков, их продукция стала более разнообразной. Теперь можно было найти всевозможные руководства — по кулинарии, воспитанию, медицине, астрономии, а также романы.
«Песнь о Роланде», рассказы о куртуазной любви имели все большее распространение. Клиент выбирал каллиграфический стиль и иллюстрации, которые ему нравились, посещая многочисленные лавки или нередко обращаясь к изготовителю книг, который выполнял роль посредника.
В XII и XIII вв. рядом с университетами множились гильдии и братства.
К клиентуре из числа богатых торговцев прибавились студенты. Рождение светских университетов дало существенный источник работы переписчикам, которые воспроизводили разрешенные тексты. На самом деле только богатые студенты могли позволить себе обратиться к профессионалам, другим приходилось одалживать книги у доброго книготорговца и переписывать их самому, буква за буквой.
Учитывая объем работы, ремесленники все чаще объединялись и составляли братства для защиты своих прав и секретов техники. Обучение мастерству также велось под строгим надзором.
Как и их религиозные коллеги, кандидаты в каллиграфы начинали с выполнения более простых работ, нанесения линий или смешивания красок. Считалось, что для их полного обучения требуется не меньше семи лет. В обучение обязательно включалось создание «шедевра», который передавался на суд мастера и других компаньонов. Если работу находили достойной уровня корпорации, ученик получал звание независимого писца и право вести дело самостоятельно. при условии ухода из мастерской своего учителя, причем подальше, чтобы не создавать ему конкуренцию.
Исправления манускриптов иногда давали простор фантазиям порой сомнительного вкуса.
По данным Джона Дрейфуса, историка книгоиздания, кодекс обучения настоятельно рекомендовал ученикам переписчиков избегать чревоугодия и выпивки, а также слишком частых отношений с женщинами и чрезмерно утомительной работы, чтобы сохранять твердую руку!
Переписчик должен был, разумеется, уметь воспроизводить все стили письма и быть способным изобразить любой текст каллиграфически. Но он не должен был допускать ошибок. Мастерские часто прибегали к услугам корректора, которые указывали на полях ошибку. Если она была не очень серьезна, переписчик отскребал пергамент, потом писал правильно на очищенной поверхности. Когда было пропущено слово и его некуда вставить, его писали на полях и рисовали палец, который указывал, куда его нужно поместить в тексте. По если не хватало главы или строк, пропуск компенсировался удачной шуткой: забытый текст писали и нижней части страницы, и иллюстратор должен был тогда взять текст в рамку и нарисовать персонажи, которые делают вид, что карабкаются в нужное место текста!
В то же время, хотя выпуск рукописных книг постоянно увеличивался, а обучение переписчиков требовало от них все большего умения и некоторые из них создавали настоящие чудеса, эти ремесленники и художники не имели никакого общественного признания и зарабатывали столько, что едва хватало на жизнь. Дело доходило до того, что наиболее одаренные из них просто уходили в монастыри, чтобы заниматься там своим делом без материальных забот.
Отражая развитие культуры, готический шрифт уступил место гуманистическим шрифтам.
Этот фрагмент страницы из трактата «Реформа ордена святого Бенуа написан готическим шрифтом, который имел заостренные буквы. Он появился в XIII в.
Это расширение выпуска манускриптов логически сопровождалось изменением шрифтов: переписчики приобрели привычку прибегать к так называемым «готическим буквам, в которых чувствовалось немецкое влияние.
Для этого были и культурные, и материальные причины. Готическая буква была более узкой, чем каролингская, что позволяло сэкономить место.
В эту эпоху перья стали затачивать наискось, что мешало переписчикам держать перья боком, а не плоско, и это идеально подходило для «ломаного» остроугольного шрифта. Наконец в это же время начался «готический» период в архитектуре, и мы можем увидеть поразительные аналогии между формой пересекающихся стрельчатых сводов и изломами оконных арок и формой букв.
Этот латинский манускрипт итальянского происхождения датируется 1458 г., временем начала гуманистического письма.
В то же время, когда в Италии в XIV и XV вв. появились первые признаки того культурного расцвета, которым стало Возрождение, появился шрифт, который отбросил готические формы. Он был более круглым и менее узким и носил многозначительное название гуманистического. Эти буквы были, несомненно, самыми распространенными, когда произошло событие, имевшее беспрецедентное значение для европейской культуры: изобретение книгопечатания при помощи подвижных литер.
Современники Гутенберга и не подозревали, каким важным событием окажется создание печатного станка.
В самом начале печатание появилось скорее как продолжение рукописного письма, а не как его ниспровержение, как мы оцениваем его теперь, по прошествии времени. Первой заботой печатника была конкуренция с переписчиком, он стремился сделать такие же великолепные издания, как и каллиграфические книги. На страницах с напечатанным текстом оставляли много места для рисунков, которые должны были выполнить иллюстраторы. При этом старались как можно точнее воспроизвести страницы манускриптов. Для этого придумали очень сложные заглавные буквы, много разных шрифтов и знаков.
Дошли даже до того, что стали применять группы знаков, соединенных друг с другом, чтобы это напоминало связки, соединяющие слова в рукописи.
Это настолько верно, что Джон Дрейфус смог написать: «Когда встал вопрос об изготовлении первой напечатанной книги, нужен был такой замысел и такое качество исполнения, которые были бы не ниже, чем у манускриптов, — а их качество было обычно очень высоким, с чтобы конкурировать с ними. Красота Библии, которую Гутенберг напечатал в 1450 г., многим обязано великолепию почерка и украшений библий того времени, написанных вручную».
Книгопечатание возникло не за один день, оно связано с некоторыми техническими изобретениями, которые нередко оставались малоизвестными.
В этой печатне конца XV в. каждый выполнял свою работу. Справа мастер-печатник возле пресса, который ученик опускает на бумагу. Над их головами сушатся отпечатанные листы. Слева два наборщика заполняют верстатку, читая страницу текста; на первом плане работник складывает уже использованные свинцовые литеры в ящик, а позади него корректор перечитывает первые оттиски. На заднем плане работник покрывает краской печатную форму с помощью кожаных тампонов, покрытых фетром. Можно видеть также конусообразные тампоны около пресса Гутенберга, который был реконструирован в XIX в. в Лейпциге.
Китайцы уже с XI в. знали подвижные литеры. «Винтовой пресс» был известен веками, его использовали до Гутенберга, и не только для того, чтобы давить виноград, но и для изготовления бумаги и чтобы делать набивной рисунок на ткани. В начале XV в. печатали «письма», выгравированные на дереве, с изображениями святых или библейских сцен. Но такое печатание выполняли, растирая обратную сторону бумаги, наложенной на дерево. Гутенберг был первым, кто механизировал процесс печатания.
Неспешность и скрупулезность при создании рукописных книг ускорились с изобретением бумаги.
Шеффер, друг Гутенберга, нашел способ отливать литеры из разных сплавов, в том числе из сплавов свинца и сурьмы.
Иоганн Генсфлейш, называемый Гутенбергом (1397-1468), поселился в Майнце в 1448 г., проведя до того 8 лет в Страсбурге. Он занял денег у банкира Фуста, но не смог их отдать. Банкир велел в 1455 г. арестовать все имущество должника. Когда в 1457 г. появилась первая работа с торговой маркой печатника, на ней было указано имя Фуста. Гутенберг был разорен и умер в нищете спустя десять лет
Наконец Гутенберг понял, насколько интересен материал, уже применявшийся в Китае: бумага. Точно неизвестно, когда китайцы изобрели ее, скорее всего во II в. н.э. Известно только, что они пытались делать ее из разных материалов, пока не остановились на льняном волокне. Разрушенное вымачиванием, размятое и измельченное, это волокно дает пульпу, которая при добавлении воды и крахмала становится тестом для получения бумаги.
Китайцы хранили секрет этого производства и передали его своим победителям — монголам — только в VIII в. Монголы, в свою очередь, передали его персам в Самарканде, а те научили арабских торговцев, которые принесли его в Испанию и на Сицилию. В XIII в. в Европе появились большие бумажные фабрики. За исключением некоторых усовершенствований процесс изготовления оставался тем же, что придумали китайцы.
История, которая теперь начинается, является не только историей письменности, но также и историей книгопечатания.
Переписчики и их «достоверные» копии
На сегодняшний день ученым известно больше 5 000 рукописей Нового Завета. Абсолютно все эти рукописи не являются авторскими оригиналами. Это копии, переполненные ошибками и неточностями, искажающими смысл и мешающими правильно понимать суть.
Ошибочка вышла
Есть старый английский анекдот о монахах-переписчиках книг. К моему великому огорчению, адекватно перевести суть, сохранив игру слов, невозможно. Рассказываю с пояснениями.
Молодой монах пришел однажды к отцу-настоятелю и сказал:
— Отче, почему мы переписываем наши священные книги всякий раз с предыдущей копии? Ведь если в нее вкралась ошибка, братья будут повторять ее снова и снова! Не разумнее ли копировать текст по самым древним манускриптам?
Настоятель монастыря взвесил эти слова и пришел к выводу, что монах прав. Взяв свечу, он удалился в библиотеку, чтобы сверить последние копии Писания с самым старым фолиантом, имевшимся в монастыре. Уже через час монахи услышали его ужасающие крики и сбежались посмотреть, что случилось.
Отец-настоятель громко плакал и кричал, биясь о стол головой и повторяя:
— Не «celibate», а «celebrate».
(Не «целибат» — обет безбрачия, а «праздновать»*!)
Самое смешное в этом анекдоте то, что он потрясающе близок к истине.
Ж. де Латур. Св. Иероним, читающий письмо. 1610-30.
Кажется, единственное, что в этой картине не является анахронизмом — это тот факт, что Иероним умел читать. Все остальное — и кардинальская мантия, и очки, и даже бумага — из будущего.
В середине XV века Иоганн Гутенберг выпустил в свет первое печатное издание латинской Библии (этот латинский перевод, известный под названием «Вульгата», создал в IV веке св. Иероним).
Все — абсолютно все! — тексты Священного писания, ходившие в обращении христиан на протяжении почти 14 столетий до этого, были рукописными (впрочем, практика ручного копирования не исчезла с появлением книгопечатания и некоторое время еще существовала параллельно с ней).
Это означает, что каждая копия Библии была переписана вручную с какого-то предшествующего текста, причем в подавляющем числе случаев источником служил не авторский оригинал, а другая копия, снятая в свою очередь с еще более ранней копии.
При ручном копировании неизбежно возникали искажения текста — пропущенные слова или буквы, описки, ошибки. Виной тому была невнимательность переписчика, усталость, плохое освещение, неразборчивый почерк в исходном манускрипте и даже недостаток грамотности. Иногда пометки на полях переписчик принимал за часть текста и переписывал их, добавляя к своему труду. Иногда исходный текст читали вслух, а переписчики записывали его — такая схема работы была удобнее, если нужно было сделать сразу несколько копий. Скажите честно — кто ни разу не ошибся на диктанте.
В некоторых случаях переписчик мог внести и намеренные изменения — например, посчитав, что какое-то слово в исходном тексте написано с ошибкой и «исправив» ее.
И все эти ошибки и описки, все результаты невнимательности и небрежного отношения к тексту перекочевывали в следующую копию Священного Писания, становясь, фактически, его частью!
Кроме того, нужно помнить о том, кто именно копировал книги. Ведь монахи-переписчики, которых можно было бы с натяжкой назвать «профессионалами», появились сравнительно поздно. Первые несколько столетий христианские тексты копировали случайные люди. Среди них иногда попадались очень грамотные и сведущие в чтении и письме. Но бывали и такие, кто мог лишь механически копировать текст буква за буквой, не понимая даже смысла написанных слов. Ведь большинство ранних христиан происходили из самых бедных (и, как следствие, самых необразованных) слоев населения. А это значит, что уже самые ранние копии текстов Нового Завета должны были изобиловать неточностями и ошибками. Не будем забывать и о том, что эти тексты не сразу приобрели статус священных, и первые переписчики обращались с ними весьма вольно, дополняя и перекраивая повествование в соответствии со своими религиозными представлениями.
Мы не можем упрекать этих людей в том, что они искажали текст — они делали, что могли, и вероятно, прикладывали к работе все старание. Но этого определенно было недостаточно, чтобы в неизменности сохранить исходные авторские тексты.
Разумеется, об этом было прекрасно известно всем, кто имел дело с книгами. В некоторых текстах есть даже предостережения будущим переписчикам — например, автор Апокалипсиса угрожает, что всякий, кто припишет лишнее в текст, будет награжден язвами, а кто убавит от текста, потеряет «участие в книге жизни и в святом граде» (Откр. 22:18-19).
Даже козе понятно, что все эти угрозы были бесполезны. Из года в год, столетие за столетием, ошибки в манускриптах накапливались и накапливались. Их можно было бы исправить, сравнив текст с древнейшими рукописями — но самые древние доступные переписчикам манускрипты, разумеется, тоже были неточными копиями. К тому же в мире, где книга сама по себе была редкостью, получить доступ хотя бы к одному экземпляру текста было уже роскошью — тут уж не до выяснения древности и точности текста!
Хуже того, до начала XVIII века никто и не задумывался о том, насколько серьезными могут быть такие изменения в текстах. В 1707 году вышел труд английского ученого Джона Милла, проанализировавшего около сотни греческих рукописей Нового Завета (как вы помните, именно на греческом был изначально написан Новый Завет). Милл обнаружил в этих манускриптах больше 30 000 (прописью: тридцати тысяч!) расхождений — в среднем по 300 на каждую рукопись! Причем в этот список вошло далеко не все, а только важные искажения и явные ошибки.
Что же из этого следует?
Ничего особенного. Просто, читая текст Библии (и Нового Завета в частности), нужно понимать, что вы читаете слова, которые имеют лишь отдаленное отношение к изначальному, подлинному тексту.
Многие слова в дошедшем до нас тексте перепутаны, многие пропущены или искажены, из-за чего меняется (а то и полностью теряется!) смысл целых фраз. Многое переписчики добавили «от себя», нарушая логику и последовательность авторского текста и внося новые смыслы.
Иллюстрация из кодекса Albendense, библиотека Сан-Лоренсо-де-Эль-Эскориаль (Испания).
Вот вам лишь несколько примеров.
Греческие слова «избавивший» (λύσαντι) и «омывший» (λούσαντα) — омофоны, звучат они идентично, но пишутся по-разному. Неудивительно, что однажды какой-то невнимательный переписчик, работавший, видимо, под диктовку, перепутал эти слова. Манускрипт с ошибкой стал основой для последующих копий — и эта ошибка тиражировалась до тех пор, пока не попала в печатные книги, что окончательно утвердило ее как «правильный» вариант текста: «. возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших. » (Откр. 1:5) вместо «избавившему нас». В конце концов эта ошибка попала и в русский Синодальный перевод.
Вам кажется это незначительным пустяком? Это цветочки!
Одно из первых печатных изданий греческого текста Нового Завета было предпринято знаменитым голландским ученым Эразмом Роттердамским в начале XVI века. Подготавливая свой текст к печати, Эразм очень торопился (ему хотелось опередить других авторов). Поэтому ради экономии времени никакой серьезной критической работы над греческим текстом он проделывать не стал. Все тексты Нового Завета у него имелись в единственном экземпляре — этот экземпляр (созданный в XII веке) и стал основой для публикации.
Когда дело дошло до Апокалипсиса, выяснилось, что в книге отсутствует последняя страница с греческим текстом. Думаете, Эразм отправился в библиотеку и нашел недостающее? Как бы не так! Библиотеки для слабаков. Наш ученый, ничтоже сумняшеся, просто взял латинскую версию Библии (Вульгату) и. перевел текст оттуда.
В результате появилась книга, основанная на случайных греческих манускриптах, имевшихся в распоряжении Эразма, да в придачу ко всему, еще и с его собственным дополнением к Откровению Иоанна!
Но на этом история не закончилась. После выхода книги в свет обнаружилось, что в ней отсутствует чрезвычайно важный для верующих фрагмент. Этот маленький кусочек, включающий всего несколько слов, имеет огромное значение: на нем (практически на нем одном) базируется все утверждение о триединстве Бога. Фраза настолько важна, что даже получила собственное имя, принятое среди богословов и ученых: «Comma Johanneum», или «Иоаннова вставка». Звучит она так: «Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святой Дух, и Сии три суть едино».
Фрагмент этот должен находиться (или напротив, не должен — в зависимости от того, считаете ли вы его подлинным текстом или поздним дополнением) в первом послании Иоанна (5:7). Греческий манускрипт, которым пользовался Эразм, этого фрагмента не содержал, в то время как в Вульгате он был (а Вульгата вот уже тысячу лет была основой богослужения во всем западном мире). Разумеется, церковные власти были возмущены: не покушение ли это на святые слова? Не разгибание ли скреп.
Эразм Роттердамский в ответ на обвинения только пожал плечами и сказал:
— Если вы покажете мне греческий текст, где такие слова есть — я включу их в следующее издание.
Легко понять, как быстро нашелся нужный греческий манускрипт. Его изготовили специально для такого случая и предъявили ученому — пришлось тому сдержать слово и действительно вписать фрагмент в текст. Начиная со второго издания греческого Нового Завета декларация божественной триединости в нем присутствует, хотя ее нет ни в одном более раннем греческом тексте.
Думаете, и это пустяки?
Опубликованный Эразмом Роттердамским Новый Завет выдержал множество переизданий. Примерно через сто лет появился фолиант, издатели которого не постеснялись заявить, что текст в нем «принят всеми и не содержит ничего ошибочного». С этого времени за текстом Эразма закрепилось гордое звание «Textus receptus», то есть, «общепринятый текст» — и, как следствие, этот вариант Нового Завета стал самым распространенным.
Именно на нем основаны многие переводы на другие языки — например, популярная в англоязычных странах Библия короля Якова (XVII век).
В начале XIX века зашла речь о новом переводе Библии на русский язык. И угадайте, какой текст был взят за основу при переводе Нового Завета.
Правильно. Это был Textus receptus.
Монах скриптория за работой. Иллюстрация из книги: William Blades, Pentateuch of Printing with a Chapter on Judges. 1891.
Русский Синодальный перевод Нового Завета — все четыре Евангелия, Деяния и прочие книги — основан на средневековой публикации греческого текста под редакцией Эразма Роттердамского.
Эта публикация, в свою очередь, имеет в основе случайный манускрипт XII века, причем в нее по требованию Церкви была включена «Иоаннова вставка», которая в оригинале отсутствует.
Что же до Апокалипсиса, то русский текст его последних стихов — это перевод с греческого текста, который Эразм перевел с латинского текста Вульгаты, который св. Иероним в IV веке перевел с греческого текста — а этот текст, без сомнения, тоже был копией более раннего списка. Вы еще не запутались.
Я рассказал только о двух случаях искажения текста.
300 лет назад Джон Милл нашел 30 000 разночтений в ста греческих манускриптах.
На сегодняшний день ученым известно больше 5 000 рукописей Нового Завета, написанных на греческом (и это только на греческом!). Абсолютно все эти рукописи не являются авторскими оригиналами. Это копии, переполненные ошибками и неточностями, искажающими смысл и мешающими правильно понимать суть.
Количество разночтений в этих манускриптах, по разным оценкам — от 200 до 400 тысяч.
К слову, полный греческий текст Нового Завета включает всего около 146 тысяч слов.
Следовательно, ошибок в Новом Завете больше, чем слов в нем.
У меня все, товарищи.
* В дополнение к анекдоту. Как подсказывает ученый Гугл, в редких случаях слово celebrate может означать «отправлять церковную службу». Предоставляю вам самостоятельно решать, какое из значений в данном случае предпочтительнее.