На чем летал мимино

10 интересных фактов о фильме «Мимино»

Над сценарием режиссёр Георгий Данелия работал вместе со сценаристами Ревазом Габриадзе и Викторией Токаревой. Фильм должен был называться «Ничего особенного», а главными героями стать вертолётчик в исполнении Вахтанга Кикабидзе и врач-эндокринолог в исполнении Евгения Леонова. В ходе работы появился альтернативный герой — шофёр-армянин, на роль которого решили взять Фрунзика Мкртчяна. С кем Валико поселится в гостиничном номере — со врачом или шофёром — сценаристы решили с помощью подбрасывания монетки… Выпал шофёр, и тогда для Евгения Леонова написали роль фронтовика Волохова. Он был любимым актёром Данелии он просто не мог не снять его в своём фильме.

Когда Георгий Данелия сказал в Госкино, что хочет поменять название фильма на «Мимино», что по-грузински означает «сокол», ему ответили, что слово дурацкое и менять на него не дадут. На защиту нового названия встал председатель Госкино — он думал о том, что фильм можно будет показать на Московском международном кинофестивале, и «Мимино» звучит более интригующе, чем невыразительное «Ничего особенного».

В фильме планировалось много музыкальных номеров, но их убрали по просьбе Вахтанга Кикабидзе. Он сказал, что не будет петь в кадре — это не в характере его героя. Валико — немногословный серьезный грузин, и весёлые песенки в его исполнении будут звучать неестественно. Георгий Данелия согласился с актёром и оставил несколько песен другим героям, а знаменитую «Чито-гврито» Вахтанг Кикабидзе исполнил за кадром. В кадре актёр только напел грузинскую народную песню «Грибной дождик» в ошибочном телефонном разговоре Валико с Тель-Авивом.

У героя Вахтанга Кикабидзе — лётчика Валико — была собака по кличке Зарбазан (по-грузински «пушка»). Режиссёр искал типичную дворнягу, поэтому все варианты ухоженных домашних любимцев ему не подходили. Настоящего Зарбазана встретили на дороге — лохматая собака бежала по своим делам, когда ее забрала съёмочная бригада с мыслью: «Срочно снять, а хозяевам всё объясним потом». Оказалось, что хозяев у Зарбазана никогда не и было. Оказавшуюся очень компанейской собаку директор фильма забрал с собой в Москву.

Грузинскую часть фильма снимали в городе Телави и сёлах Омало и Шинако. В обмен на дефицитный в тех местах керосин, съёмочной бригаде помогал местный лётчик. Проблемы возникли только со сценой перевозки на вертолёте коровы — лётчик требовал разрешения от своего руководства, так как это было нарушение безопасности полётов. Искать руководство и ждать от него ответа времени не было, и тогда режиссёр решил сыграть на грузинском самолюбии: «Эх, надо было из Москвы лётчика брать. Тут мастер нужен, ас…» Лётчик очень обиделся и сказал, чтобы грузили свою корову, он перевезёт куда надо. В одном из эпизодов в роли пилота появляется и сам Георгий Данелия…

Местные жители съёмочной группе не досаждали до тех пор, пока по горам не пронёсся слух, что на съёмки приехал Вахтанг Кикабидзе. После этого со всех сторон стали приезжать пастухи, чтобы уважить любимого артиста. И было невозможно отказать во встрече человеку, который неё этого сутки скакал на лошади… Беда была в том, что все приезжали со своей чачей и щедро наливали дорогому Бубе, а когда актёр отказывался с жалобами на больную печень или сердце, его уверяли, что чача — лучшее лекарство от недугов. От отчаяния Кикабидзе придумал, что лечится от мужской болезни, и пить ему запрещено врачами. Пастухи понимающе закивали и больше ему никто не наливал…

Эпизод с молодым адвокатом режиссёр взял из биографии своей старшей дочери. Когда она закончила юридический институт и начала адвокатскую практику, то выглядела очень молодо, и никто её всерьез не воспринимал. Первым её подзащитным стал внушительный рецидивист из Бутырской тюрьмы. Когда адвоката впервые оставили один на один с подзащитным — девушка от волнения забыла всё, чему учили в институте, и выглядела так испуганно, что рецидивист сам начал ей подсказывать, что она должна у него спрашивать… Режиссёр дал героине Марины Дюжевой имя своей дочери — Светлана Георгиевна.

Фрунзик Мкртчян всегда придумывал реплики для своих героев как на съёмочной площадке, так и на стадии озвучивания. Фильм «Мимино» не стал исключением — почти вся сцена в суде была импровизацией актёра. Знаменитые фразы Рубика «Я так хохотался!», «Ты и она не две пары в сапоге», «Я вам один умный вещь скажу, но только вы не обижайтесь» актёр тоже придумал сам.

Зажигательную танцевальную сцену Рубика и Валико снимали ночью в ресторане гостиницы «Россия». Съёмочная бригада приехала заранее и обнаружила там припозднившуюся компанию армян, которая узнала Фрунзика Мкртчяна и начала угощать земляка и всю киногруппу… Расходиться компания не собиралась, так что снимали всех, кто был. Танцевать выходили после некоторого количества бокалов, что осложняло работу. Когда дама бросала платок, а Мкртчян должен был в шпагате поднять его зубами с пола — падали по очереди то актёр, то его партнёрша с платком… Георгий Данелия шёпотом попросил Кикабидзе на очередном дубле выхватить злополучный платок, чтобы закончить эту сцену.

Лезгинку с Рубиком и Валико танцевала актриса Татьяна Распутина, и мало кто из зрителей узнал в этой даме колоритную исполнительницу «энергичного танца» из предыдущего фильма Георгия Данелии «Афоня».

Фильм очень успешно прошёл в советском прокате и собрал призы нескольких международных кинофестивалей, в том числе получил главный приз ММКФ 1977 года и приз «Золотой Лачено» на фестивале в Италии, а режиссёру и исполнителям главных ролей вручили Государственные премии. В 2011 году в армянском городе Дилижан был открыт памятник героям фильма — Валико, Рубику и Ивану Волохову. Рубик-джан хвастался: «У нас в Дилижане кран открываешь, вода течёт — второе место в мире занимает», поэтому памятник установили на роднике… В том же 2011 году скульптурная композиция, запечатлевшая тех же героев и режиссёра Георгия Данелию, появилась и в Тбилиси. Еще один памятник Рубику и Валико стоит в российском городе Приозёрске.

Источник

Актеров спаивали, а худсовет умирал со смеху: как снимали «Мимино»

Культовому советскому режиссеру Георгию Данелия 25 августа мог бы исполнится 91 год. Без его фильмов «Не горюй», «Афоня», «Кин-дза-дза», «Осенний Марафон» и конечно, «Мимино» трудно представить не только историю отечественного кино, но и жизнь самих зрителей, живших в 70-80-е годы в большом Советском Союзе.

Говорят, фильмы Данелии опасно пересматривать, – они провоцируют острые приступы ностальгии по старым, добрым временам, когда деревья были выше, кино – добрее, а люди – более открытыми и отзывчивыми. Но и не пересматривать не получается, – смешные и одновременно грустные о поиске себя и своего места в мире затягивают с первых же кадров.

1977 год. После суперуспешного (фильм стал лидером проката), но неоднозначного «Афони» Георгий Данелия хотел снять «что-нибудь простенькое». У него был сценарий о девушке, живущей в маленькой деревне. Она влюблена в местного летчика, а он мотается черте-куда на своем «кукурузнике», пишет стихи и играет на трубе. Это должна была быть легкая и трогательная картина с незамысловатым названием «Ничего особенного». Сценарий уже был одобрен на «Мосфильме», – фильм вписали в план и выделили деньги.

Но чем ближе подходило начало съемок, тем меньше режиссеру хотелось этим заниматься. Оставалось два месяца, пора было набирать актеров, определяться с локациями, а он все тянул. В разговоре с другом Рустамом Ибрагимбековым Данелия поделился своими переживаниями. Тот неожиданно вспомнил другую историю, – тоже о летчике, из Грузии. Когда он не летал, то привязывал свой вертолет железной цепью и закрывал на амбарный замок. С этой детали все и началось.

К началу съемок был готов лишь первоначальный сценарий, в котором по ходу дела что-то меняли, дописывали, переписывали. Поэтому даже исполнитель главной роли не мог понять, о чем кино и что вообще в нем происходит. Кикабидзе отыгрывал сцену за сценой, – ему казалось, что все это какая-то несуразица.

Тогда же стало ясно, что название «Ничего особенного» уже не подходит. Когда Данелия пришел его поменять, чиновники отказали. Сказали, что «сокол», как переводится «мимино», звучит по-дурацки. Но тут вмешался Филипп Ермаш, возглавлявший тогда Комитет по кинематографии. Он уже предвидел, что фильм можно будет показывать на фестивалях, поэтому «Ничего особенного» его тоже не сильно устраивало. А вот «Мимино» звучало, – так и договорились.

Грузинские сцены снимали в небольшом селе Шинако, в Кахетии. Когда местные жители узнали, что в горах сейчас работает любимый артист, началось настоящее паломничество. Каждый день на площадку приезжали грузины со своими гостинцами, – многие обижались, если Кикабидзе отказывался распить с ними домашнего вина или чачи. С каждым днем желающих уважить актера становилось все больше, – съемки оказались на грани срыва. Но, как позднее рассказывал Данелия, в один момент грузинскому артисту перестали наливать, – тот за компанию выпивал лишь стакан лимонада. По секрету Вахтанг признался режиссеру, что обхитрил сородичей, – сказал, что у него триппер. К такой причине отказа от спиртного горцы отнеслись с большим пониманием.

Фрунзику Мкртчяну было сложнее отказаться от алкоголя. Мало кто знает, что сцена, где главные герои гуляют в ресторане гостиницы «Россия», была очень близка к правде. Самого знаменитого армянина СССР напоили свои же, – они щедро угощали всю съемочную группу. Когда дело дошло до танцев, актеры с трудом стояли на ногах. Мкртчян на полном серьезе хотел переплясать Кикабидзе, – он несколько раз пытался сесть на шпагат и подхватить зубами платок на полу. Но ему никак не удавалось, – около десятка дублей было испорчено. Тогда Данелия втихаря попросил Вахтанга вытащить этот платок из-под носа Фрунзика. Те, кто участвовал тогда в массовке, вспоминали, что армянин, поняв, что его обманули, посмотрел на зал такими глазами, что сидящие за столами буквально покатились со смеха.

На «Мосфильме», где худсовет принимал новый фильм Данелии, люди тоже буквально падали со стульев от смеха. У съемочной группы, ожидавшей вердикта, был шок, – такой реакции никто не ожидал. Особенно веселило зрителей то, как Валико говорит по телефону: «Ларису Ивановну хочу», – звучало непривычно и откровенно. Но на самом деле, это был прямой перевод с грузинского. Исполнитель главной роли потом не раз объяснял, что в Грузии бы сказали так: «Ларису Ивановну минде». Минде, то есть хочу, там бы поняли как «попросите ее к телефону». Но по-русски звучало с иным подтекстом, – это забавляло и смущало одновременно.

В 1977 году в Израиле социалистическая партия была отстранена от власти. СССР больше не влиял на процессы внутри страны. Фильм «Мимино» к тому времени был закончен, одобрен и подготовлен к премьере на десятом Московском международном фестивале. Накануне режиссеру позвонили и потребовали вырезать сцену, где главный герой, желая позвонить в грузинский Телави, попадает в Тель-Авив. Данелия уперся, – он и так вырезал из фильма много чего, а без этого «звонка» фильм вообще терял весь смысл. Он даже был готов к тому, что «Мимино» запретили, положили на полку до лучших времен, о чем прямо сказал руководству.

Но потом, подумав, предложил компромисс, – вырезать сцену для фестивального показа и оставить для проката в кинотеатрах. Так и сделали. На признание фильма это мало повлияло, – на киносмотре картина получила Золотой Приз. А еще через год Данелия, Кикабидзе и Мкртчян за работу над «Мимино» были удостоены Государственной премии.

Однако наилучшей наградой для всей съемочной группы стало признание зрителей. Фильм не повторил судьбу предыдущего шедевра режиссера, – он стал только 17-м в прокате за год. Возможно, потому, что по-настоящему его оценили и поняли гораздо позже. Когда уже не стало Советского Союза, грузин и армян больше не селили в одном номере, а помощь другим людям стала синонимом нарушения личных границ. И только фильмы Данелии напоминают, что так было не всегда, а значит и то, что есть, тоже не останется навечно.

Источник

z25t

Уральский портал об авиации

Обо всём, что летает!

Как снимали фильм «Мимино»

В 1977 году была снята легендарная советская комедия о приключениях провинциального грузинского лётчика Мимино, который решил вернуться в большую авиацию и осуществив свою мечту, осознал, насколько сильна его любовь к родине.

Сегодня в kak_eto_sdelano мы расскажем историю создания этого фильма словами режиссера.

И мы уже втроем, Резо [Габриадзе], Вика [Токарева] и я, поехали в дом творчества «Болшево» писать новый сценарий. Писать надо было быстро: времени до съемок оставалось мало. А у нас кроме вертолета, цепи, замка и Бубы Кикабидзе ничего не было. И мы почти круглосуточно в лихорадочной спешке сочиняли. (Что вертолетчика играет Кикабидзе, мы с Резо решили еще в Телави.) Второй режиссер Юра Кушнерев каждое утро приезжал к нам в Болшево и забирал то, что мы успели написать. Параллельно в Москве работала съемочная группа. По тем эпизодам, что он привозил из Болшева, надо было найти актеров, сшить на них костюмы, выбрать натуру, сделать эскизы декораций, внести изменения в смету, и еще, и еще!
К началу съемок мы кое как набросали первый вариант. А уточняли, дописывали и переписывали сценарий – во время съемок.

Между прочим.
Эпизод: встречу Мимино с адвокатом в Бутырской тюрьме написали один к одному, как это было с моей дочкой Ланочкой [дочь от первого брака Данелии, с Ириной]. Когда Ланочка окончила университет и стала адвокатом, выглядела лет на пятнадцать. А первая ее встреча с подзащитным была в Бутырской тюрьме. Когда подзащитного привел конвоир и оставил Ланочку с ним один на один (тот подзащитный был матерый рецидивист, сплошь покрытый татуировками), Ланочка от испуга забыла все, чему ее учили в институте.
– Да ты не бойся, спрашивай, – пожалел ее подзащитный.
И стал подсказывать, что она должна спросить: «Сначала спроси имя и фамилию. Потом год и место рождения…» Сцена суда, между прочим, снималась в настоящем суде – Хамовническом (в Москве).

Именно от Ланочки я узнал слова «потерпевший», «подсудимый» и, главное, «личная неприязнь». И в знак благодарности нашего адвоката, которого играла Мария Дюжева, назвали – Светлана Георгиевна, так полностью зовут мою дочку.

СЮЖЕТ. Деревенский летчик Валико Мизандари летает на маленьком вертолете, возит крестьян и кино по деревням и влюбляется в стюардессу большого белого лайнера. Приезжает в Москву. Попадает в большую авиацию, летает на лайнере по всему миру. Но понимает, что это не для него. Возвращается в деревню, где он нужен отцу, сестре, племяннику, своей собаке Зарбазану и всем, всем, всем.

Перед тем как начать съемки, мы – Анатолий Петрицкий, Борис Немечек, Кушнерев и я – прилетели в Тбилиси и поехали на машине по Грузии искать места для съемок.
Оператором на «Мимино» был Анатолий Петрицкий. (Он снял с Бондарчуком эпохальный фильм «Война и мир».)

У вертолетчика Валико Мизандари (Мимино) был пес по имени Зарбазан. («Зарбазан» по грузински «пушка».) Зарбазана привезла из Москвы дрессировщица. Это была маленькая собачка. Звали ее Чапа. Славная собачка, но я был недоволен. По Чапе видно было, что она ухоженная и домашняя. А пес Мимино должен был быть потомственной дворняжкой. Встретил я его, когда открылся перевал и мы на рассвете ехали в аэропорт. Он неторопливо трусил по улице. Невысокий, вернее, маленький, лохматый, одно ухо торчит вертикально, второе – болтается. Бородка в колючках, походка независимая. Настоящий Зарбазан! Кино есть кино.
Тут же решили: «Сейчас некогда! С хозяином объяснимся потом». Забрали пса – и увезли. А когда вернулись, выяснили, что хозяина у Зарбазана нет и никогда не было. Он с детства жил вольной жизнью. Питался в ресторане при гостинице и в хинкальной на площади Ленина. Зарбазана мы все полюбили: он был понятливый, веселый и, несмотря на солидный возраст, любил играть в футбол. Когда после съемки механики гоняли мяч, Зарбазан принимал в этом активное участие – подпрыгивал и ударял мяч носом. Иногда его даже в ворота ставили.

Когда возвращались в Москву, Зарбазана взяли с собой (он нужен нам был для съемки в декорации деревенской школы). Поселился он у директора фильма Валеры Гандрабуры. Валера и его жена обожали Зарбазана и баловали его. Жена работала в хорошем месте и кормила пса шоколадом и черной икрой. К теплой постели и деликатесам Зарбазан был не приучен. И недолго протянул. Похоронили мы его на территории «Мосфильма» (ночью, чтобы никто не видел) в яблоневом саду, который посадил Александр Довженко.

Из Омало была видна деревня Шинако со старинной маленькой церквушкой. Напрямую километра четыре-пять – не больше. Но между Омало и Шинако – ущелье. Дом Мимино я хотел снять там, и мы с Толей Петрицким на игровом вертолете слетали посмотреть. Деревня нам понравилась. Летчик Карло сказал, что больше еще одного рейса в Шинако он совершить не сможет. Керосина осталось мало – может не хватить на перелет в Телави. Электричества в деревне не было, и крестьяне все время выпрашивали у нас керосин. А поскольку они помогали нам (дали ослика, чтобы возить аппаратуру, снабжали продуктами), отказать им мы не могли.

Начали снимать в Шинако. Горцы на нас никакого внимания. Считали, что проявлять любопытство невежливо.
И собаки в Шинако были такие же тактичные. Пришли, взглянули на нас и уселись в круг неподалеку. Когда мы отсняли Зарбазана, он пошел к собакам и сел в их компанию.

Во время съемок по горам разнесся слух, что приехал сам Буба Кикабидзе, и пастухи стали приезжать, чтобы оказать уважение любимому певцу. Представьте, пастух на лошади иногда сутки добирается. И после съемок начинает угощать Бубу чачей. Отказаться нельзя. Человек столько сил и времени потратил. Начал Буба искать предлоги. Когда он говорил, что у него болит сердце или печень, ему отвечали, что чача – лучшее лекарство. Когда он говорил, что ему рано вставать и надо выспаться, пастухи говорили, что чача – это самый лучший источник энергии. Но как-то вижу: у костра два пастуха пьют чачу, а Буба – лимонад. Я присел к ним, плеснул себе в стакан, чтобы чокнуться. Хотел плеснуть и Бубе, но пастухи закричали: «Бубе не наливай! Ему нельзя!» На следующий вечер такая же картина. Утром я спросил у Бубы, как он этого добился. «Они думают, что у меня триппер. Я сказал одному по секрету».

У меня два самых любимых актера – Женя Леонов и Буба Кикабидзе. Если Женю я мог снимать во всех фильмах, то Бубу – нет. Кого бы он мог сыграть в «Афоне»? А вот в «Мимино» роль Валико Мизандари была написана специально на него.

Герой Фрунзика Мкртчяна Рубик Хачикян из фильма «Мимино» стал фигурой знаковой, и многие говорят, что это лучшая его роль в кино. А ведь упади тогда монета по другому – и его в этом фильме могло и не быть. И фильм был бы совсем другой.
Когда в Болшево мы написали все, что происходит в Грузии и наш герой прилетает в Москву, возник вопрос:
– Один живет он в номере гостиницы или с кем то?
– С кем то.
– С кем? С Леоновым или Мкртчяном?

Поселили с Мимино Леонова (эндокринолога из Свердловска). Получается интересно. Поселили Фрунзика (шофера из Ленинакана) – тоже интересно. Решили: Леонов – орел, Фрунзик – решка. Подкинули монету. Выпала решка.
И Кушнерев в этот же вечер вылетел в Ереван освобождать Мкртчяна от спектаклей.

А после «Мимино» многие его реплики цитируют и сейчас, через тридцать лет. Некоторые запомнились, потому что они смешные: «Я так хохотался!», «Ты и она не две пары в сапоге». Но есть и совершенно обычные. Во время завтрака Хачикян спрашивает Валико:

– Вы почему кефир не кушаете? Не любите?
Ну что тут запоминать? Но и эту фразу до сих пор повторяют. Уверен, если бы это сказал другой актер, не Мкртчян, эта реплика вряд ли осталась бы в памяти, даже сразу после просмотра.

Как снимали зажигательный танец Мкртчяна в гостиничном ресторане.
Пришли в ресторан «России» незадолго до закрытия, чтобы поставить аппаратуру и подготовить реквизит. Снимать планировали ночью. Но не тут-то было. Увидев Фрунзика, гулявшая там компания армян принялась угощать земляка и всю съемочную группу. Расходиться никто не собирался, пришлось снимать в «естественных» декорациях. Танцевать Фрунзик вышел в натуральном подпитии и был исполнен решимости «заткнуть за пояс» Мимино.

Чтобы «перетанцевать» Кикабидзе, Мкртчян решил сесть на шпагат и зубами поднять с пола платок, который бросала плясавшая с ним дама. После нескольких бокалов партнерша пару раз приземлялась следом за брошенным платком. Если не падала дама, то бился головой об пол Фрунзик. Я уже разрешил не поднимать злополучный платок, но упертый армянин пытался сделать по-своему и портил дубли один за другим. Тогда я шепотом попросил Кикабидзе выдернуть из-под носа у Фрунзика платок, чтобы снять, наконец, без брака. Удачный кадр больше не переснимали.

Что касается выпивки, то Мкртчян этого дела не чурался. Но на съемках был уговор две недели не пить. Прошло два дня, и Фрунзика осенило: «Так вот почему бездари выбиваются в начальники: пока таланты пьют и похмеляются, эти с утра тратят энергию на карьеру».

Песни в фильме.
Поет в фильме и выходящий в полотенце из душа Рубик-Фрунзик: веселости моменту добавляет азербайджанская мелодия «Шалахо» (народный танец) в исполнении армянина. А уж в ресторане звучат и армянская народная песня «Сирун», и грузинская «Сулико», и «Лезгинка», и песня на стихи Евгения Евтушенко «Мой пес».

Еще одна песня на слова Евгения Евтушенко и Роберта Рождественского «Приходит день, уходит день» (музыка Гии Канчели) звучит на титрах в исполнении Вахтанга Кикабидзе и сопровождает весь фильм. В кадре певец и актер поет только два куплета грузинской народной песни «Грибной дождик» (по телефону, по просьбе незнакомого грузина, скучающего по родине). А самая известная песня из «Мимино» в исполнении Вахтанга Кикабидзе – «Чито-грито, чито-маргалито» – звучит за кадром. Основную музыкальную тему о «птичке-невеличке» написал композитор Гия Канчели на стихи поэта из рода Багратиони Петра Грузинского.
Данелия измучил потомка грузинских монархов, который всё никак не мог ему угодить. В корзину ушло два десятка стихов, прежде чем режиссер услышал, наконец, то, что взяло его за душу. Интересно, что популярность песни не обрадовала композитора. Гия Канчели не считал ее достойной внимания и признавался, что вообще не писал бы эту мелодию, если бы знал, как она «прилипнет» к его имени.

Песен в фильме должно было звучать больше. Но записав все фонограммы, Кикабидзе понял, что обилие музыкальных сцен диссонирует с его немногословным героем, и посоветовал режиссеру обойтись без них. Готовую музыку без сожаления убрали.

Когда мы снимали, было очень холодно, мороз доходил до минус сорока. А костюмы выбрали летом. Буба выбрал плащ, а Фрунзик короткую курточку. Я говорил, что будет холодно.
«Они же с Кавказа, откуда у них теплые вещи?» – возражали они. Та зима была на редкость суровой. Сцену «Хачикян и Валико у Большого театра» снимали, когда было минус 36. Досталось беднягам!

На Бубу и Фрунзика смотреть было больно! Поскольку натурные сцены были в основном в центре, во время перерыва я возил их обедать к себе домой (мама вкусно кормила нас). Мы обедали и обсуждали сцену, которую сегодня предстояло еще снять. Здесь проявлялась неуемная фантазия Фрунзика. Он предлагал бесконечное множество вариантов, из которых нам оставалось только отобрать. Некоторые сцены в фильме сняты не по сценарию. Это итог маминых обедов.

Так, например, по сценарию после Большого театра, когда Мимино и Рубик заходят во двор и там нет «КамАЗа», они находят его в соседнем дворе, и на радостях Фрунзик целует машину, а поскольку мороз – губы прилипают к железу. Кстати, КрАЗ достали в съемках был для северных широт (оранжевый цвет – арктическое исполнение).

А Фрунзик придумал, что когда Мимино пошел звать милицию, Хачикян остался во дворе охранять следы. И когда во двор хочет войти человек, он угрожающе поднимает увесистый кусок льда и говорит:
– Друг, как брата прошу, не подходи! Сюда нельзя! Здесь следы!
Когда мы спускались к машине, на лестнице встретили моего ученика режиссера Виктора Крючкова, который шел ко мне. Он и сыграл прохожего.

Фрунзик придумывал и реплики своему герою. Реплик «я так думаю», «я один умный вещь скажу, только ты не обижайся» тоже не было в сценарии, это придумал Фрунзик. (Когда я говорю: «не было в сценарии», я имею в виду тот сценарий, по которому мы снимали и который все время менялся.)
Еще у него был особенный дар. Во время озвучания, если его герой на экране на секунду открывал рот (чмокал или просто шевелил губами), Фрунзик умудрялся вставить слово, всегда синхронно и всегда к месту.
Великий актер был Фрунзик Мкртчян!

Вообще то в сценарии второе место в мире занимала вода не из Дилижана, а из Ленинакана. Но Гия Канчели попросил меня (он каждое лето ездил в Дилижан в Дом творчества композиторов писать свои симфонии):
– А нельзя сделать так, чтобы этот Хачикян был не из Ленинакана, а из Дилижана?
– Нельзя.
– Почему?
– Потому что Дилижан – курорт. А Хачикян не композитор, а шофер.
– Но в Дилижане тоже шоферы есть.
На Канчели была симпатичная курточка, похожая на толстовку.
– Ты где эту куртку купил? – спросил я.
– Не помню.
– Красивая, – сказал я. – Я как раз такую ищу.
– На! – Канчели снял курточку и отдал мне. – Вымогатель!
Так Хачикян поселился в Дилижане.

На роль сотрудника московской базы номер два Нукзара Папишвили я пригласил знаменитого Остапа – Арчила Михайловича Гомиашвили. Он согласился.
Арчил часто шутил, что я пригласил его сниматься только потому, что у него была собственная машина «Волга» и собственная дубленка.

«Слушай, друг, у тебя хорошие глаза, сразу видно, что ты хороший человек», – обращается Хачикян к парню, который стоит, заложив руки за спину рядом с милиционером у двери районного суда. – Там хороший парень погибает, помоги.
Подходит второй милиционер, они берут его под руки и ведут к «воронку». У «воронка» парень оборачивается и кричит:
– Извини, генацвале, лет через пять помогу!

Хорошего парня играл Савелий Крамаров. «Мимино» – четвертый фильм, в котором у меня снялся этот самый популярный актер. В жизни Савелий был совсем не похож на своих героев. Дисциплинированный, не курящий, не пьющий, йог. На съемки приходил всегда подготовленный. Текст знал назубок. Следил за своим здоровьем. Даже если у него была царапина, шел в поликлинику показываться врачу.
Последний фильм, в котором он у меня снялся, – «Настя». Савелий был уже гражданином Америки. После фильма «Мимино» хотел поехать в туристическую поездку, его не выпустили. Тогда он уехал из страны вообще, эмигрировал. Из всех картин, где снимался Крамаров, его вырезали. Хотели вырезать и из «Мимино», и из «Джентльменов удачи». Но я им написал, что они совершают идеологическую ошибку! «Посмотрите фильм внимательно! Крамарова там не пирожными кормят, а в „воронке“ в исправительную колонию увозят, на пять лет». И еще напомнил, что и в «Джентльменах удачи» актер Крамаров играет бандита и отщепенца.
Подействовало! Оставили все, как было.

Наш герой купил в Западном Берлине подарок для своего друга Хачикяна и хотел позвонить ему в Дилижан. На переговорном пункте ему сказали, что у них такого города в списке нет. «А Телави?» – спросил Валико. «Есть». И его соединили с Тель Авивом. Случай распорядился так, что на другом конце оказался эмигрант из Кутаиси, грузинский еврей Исаак. Исаак очень обрадовался, услышав родную речь, и стал расспрашивать, что нового в Кутаиси. Потом они с Валико в два голоса стали петь грузинскую песню. Исаак плакал. А потом, расплатившись за разговор, Валико без копейки в кармане шел пешком до аэропорта.

После разговора с Валико Исаак тут же позвонил в Телави, чтобы сообщить другу Валико – Кукушу, что зеленого крокодила для Хачикяна Валико купил. Но телавский кепочник Кукуш, которого играл великий грузинский комик Ипполит Хвичия, испугался говорить с Израилем, замахал руками и закричал: «Нет меня! Нет! Перерыв!»
И Хвичия сыграл это так, что в том месте, когда смотрели материал, стоял хохот. Даже я смеялся, что со мной на моих картинах бывает очень редко. (Этот эпизод, к сожалению, так и не вошел в фильм.)

Случай, когда телефонистка в Западном Берлине не поняла, что заказывали Телави, и соединила с грузинским евреем Исааком, был взят из жизни. Такая история произошла со вторым секретарем одного из таллиннских райкомов партии, грузином по национальности. Как-то он попросил телефонистку связать его с Телави, а та не поняла и соединила с Тель-Авивом. Был жуткий скандал, едва не выгнали из партии…

Для кинофестиваля пришлось купировать и разговор по телефону с Тель-Авивом (это не помешало картине получить главный приз). Крамолы там не было, но в свете международной обстановки (СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем) любые контакты оценивались как нежелательные. В то же время, для внутреннего показа эпизод со случайным звонком в Тель-Авив был оставлен.

Приз «Мимино» на фестивале получил. А осенью он вышел на экраны кинотеатров большим тиражом – и во всех копиях разговор с Тель Авивом был. Данелия позже выкупил у киномеханика уцелевшую фестивальную копию «без Тель-Авива» и выбросил пленку, порезав ее на мелкие кусочки.

В 1978 году Вахтанг Кикабидзе, Фрунзик Мкртчян и Георгий Данелия получили за «Мимино» Государственную премию СССР. А картину в первый же год показа посмотрели около 24,5 миллионов человек и купили 70 стран мира.

Через десятилетия после выхода фильма в героев киноленты увековечили в памятниках. Этот стоит в Дилижане (Армения), с краником откуда можно попить водички.

А этот памятник поставили в Тбилиси, автор Зураб Церетели. На грибочке Георгий Данелия.

Автор фото exler.ru

(из книги Георгия Данелия «Тостуемый пьет до дна»)

Спасибо что дочитали до конца. Надеюсь, что вам было интересно!.

Посмотрите другие интересные посты про советские комедии. Просто жми на фото

Как снимали фильм «Кин-дза-дза» Как снимали фильм «Джентльмены удачи»
__

«Операция «Ы» и другие приключения Шурика» «Невероятные приключения итальянцев в России»
__

Если у вас есть производство или сервис, о котором вы хотите рассказать нашим читателям, пишите Александру Куксе (alxmcr@gmail.com) и мы сделаем самый лучший репортаж, который увидят не только читатели сообщества, но и соцсетей проекта и сайта Как это сделано

Подписывайтесь также на наши группы в фейсбуке, вконтакте, одноклассниках и в гугл+плюс, где будут выкладываться самое интересное из сообщества, плюс материалы, которых нет здесь и видео о том, как устроены вещи в нашем мире.

Жми на иконку и подписывайся!

Источник