На чем основана музыкальная драматургия оперы снегурочка
Н.А.Римский-Корсаков. Опера «Снегурочка»
Опера «Снегурочка», любимейшее сочинение автора, была создана по одноименной пьесе А. Н. Островского на собственное либретто. Композитор был влюблен в поэтическую красоту «весенней сказки», и опера в целом была написана на одном дыхании за летние месяцы 1880 года, а окончательно завершена в 1881-м.
«Проявлявшееся понемногу во мне тяготение к древнему русскому обычаю и языческому пантеизму[1] вспыхнуло теперь ярким пламенем. Не было для меня на свете лучшего сюжета, не было для меня лучших поэтических образов, чем Снегурочка, Лель или Весна, не было лучше царства, чем царство берендеев с их чудным царем, не было лучше миросозерцания и религии, чем поклонение Яриле-Солнцу», — вспоминал композитор о своей увлеченности сюжетом.
Опера стала светлым гимном идеальной стране берендеев с ее высшими законами добра и красоты, гармоничному единению человека и природы, волшебной и животворящей силе народного искусства, могуществу справедливости, разума и любви, которые управляют судьбами мира.
В опере постоянно переплетаются реальность и фантастика: «земные» образы Леля, Купавы, Мизгиря, царя берендеев, Бобыля, Бобылихи и сказочные — Деда-Мороза, Весны, Лешего, наделенные и человеческими чертами. Образ Снегурочки как бы связывает эти два мира, соединяя в себе волшебные и реальные черты; стремясь из мира природы в мир людей, она постепенно «оживает» под воздействием великой силы любви, ведущей ее, однако, к гибели.
Почти в каждом действии есть красочные обрядовые и игровые сцены, воспроизводящие обычаи старинного народного быта; с ними связаны многочисленные хоровые эпизоды, передающие особенности народного пения. Часто композитор использует и подлинные народные мелодии.
Все персонажи оперы имеют лейтмотивы; Римский-Корсаков использует также и лейттембры — постоянные инструментальные характеристики героев.
Премьера оперы состоялась в январе 1882 года в Мариинском театре и имела успех. Но постановка не удовлетворила автора, так как в ней были сделаны значительные сокращения, на которых настоял дирижер Эдуард Направник, посчитавший оперу слишком растянутой. Полностью «Снегурочка» была поставлена лишь в 1893 году в Большом театре в Москве под управлением И. К. Альтани. Композитор был тронут любовным и бережным отношением к своей музыке и ее прекрасным исполнением.
Опера имеет пролог и четыре действия.
Пролог начинается с оркестрового вступления, рисующего красочный зимний пейзаж. Звучит «суровый и сковывающий» (по определению автора) лейтмотив Деда-Мороза — тихо, но властно в нижнем регистре оркестра у виолончелей и контрабасов:
Лешийобрисован нисходящей угловатой интонацией тритона, на котором строится его лейтмотив — «дикий, ленивый, потягивающийся»:
С этими темами контрастирует лейтмотив Весны — теплая спокойная мелодия у виолончелей, альтов и валторн:
Песни и пляски птиц начинаются со вступления, в котором Римский-Корсаков мастерски воспроизвел подлинные птичьи напевы. В основу хора птиц положены две темы народно-песенного склада, причем вторая («Орел воевода») подлинная, заимствованная автором из собственного сборника.
Легкая и светлая звучность создается благодаря преобладанию верхнего и среднего регистров хора (сопрано и альтов), нежному и прозрачному тембру струнных и деревянных духовых инструментов.
Ария Снегурочки создает пленительный, грациозный и наивный образ прекрасной, но холодной девушки. Главная тема арии (лейтмотив Снегурочки) — изящная, подвижная мелодия с игривой россыпью колоратур лирического сопрано:
Важную роль в музыкальной характеристике Снегурочки играет солирующая флейта — это лейттембр Снегурочки. Звучание этого инструмента будет долго сопровождать холодную красавицу, пока его не сменят более «теплые» краски кларнета. Ария имеет трехчастное строение. В медленной средней части, как отзвук песен Леля, появляется задушевная лирическая мелодия народного склада:
Продолжением музыкальной характеристики Снегурочки является ариетта «Слыхала я». В ней выражены ее мечты, стремление к людям и их песням. Трогательная, непрерывно развивающаяся мелодия строится на напряженных полутоновых интонациях и сопровождается «мерцающими» аккордами в прозрачном верхнем регистре у деревянных духовых:
Проводы Масленицы — народно-обрядовая сцена, в которой сопоставляются разнохарактерные эпизоды. В начале и конце сцены звучит хор «Прощай, Масленица». Его энергичная тема использует мелодические обороты старинных обрядовых песен:
Действие первое.Певец-пастух Лель (контральто) — один из главных героев оперы. Юный Лель олицетворяет, по словам автора, «вечное искусство музыки». Он единственный персонаж, охарактеризованный только песнями. В оркестре образ Леля создает его лейтмотив — пастушеский наигрыш, звучащий у солирующих деревянных духовых инструментов. Первая и вторая песни Леля — медленная, в стиле протяжной («Земляничка-ягодка») и задорная, в духе хороводной («Как по лесу лес шумит») — воссоздают контраст, типичный для народного музицирования:
В ариетте Снегурочки «Как больно здесь» продолжают развиваться намеченные в ариетте пролога человеческие черты образа, сказочность героини начинает отступать; лирическая тема ариетты наполнена проникновенной задушевностью, тонкой поэтичностью, ей свойственны непрерывность и широта мелодической линии:
Сцена свадебного обряда (выкуп невесты женихом) строится на двух подлинных народных свадебных песнях: первая — «Как за речкою» (проходит в оркестровом вступлении) — характеризует жениха, вторая — «Как не пава-свет по двору ходит» — невесту. Обе темы обработаны композитором в народной подголосочной манере и развиваются вариационно.
Каватина Берендея (тенор) звучит как восторженный гимн природе, созидающей жизнь и красоту. Поэтичность высказывания Берендея, сравнивающего нежное очарование Снегурочки с весенней прелестью серебристого ландыша, передается задумчиво-мечтательной вокальной мелодией, которую поддерживает непрерывная «колыбельная» линия солирующей виолончели:
Неторопливо
Действие третье начинается большой обрядовой сценой народного праздника в заповедном лесу. Здесь сменяют друг друга хоровые и сольные эпизоды, симфонические номера и речитативы. Ее открывает хор «Аи, во поле липенька», основанный на светлой и плавной мелодии народной хороводной песни, обработанной в подголосочной манере:
Пляска скоморохов — симфоническое скерцо, построенное на удалых размашистых темах народного склада.
Третья песня Леля начинается пастушеским наигрышем солирующего кларнета:
Песня построена в куплетно-вариационной форме. Каждый куплет начинается речитативным запевом:
Его сменяет подвижная плясовая мелодия и задорный короткий припев. Завершает куплет оживленный проигрыш кларнета:
Ариозо Мизгиря (баритон) напоминает баркаролу благодаря размеру 6/8 и однообразно покачивающемуся аккомпанементу. Нежная мелодия с изящными синкопами имеет восточную окраску, которую подчеркивает выдержанная квинта в сопровождении:
Действие четвертое. Сцена таяния Снегурочки — кульминация в развитии ее образа. Сцена состоит из нескольких эпизодов, в которых господствует музыка ариетты из пролога, но уже с более напряженными острыми гармониями и насыщенной теплой инструментовкой. Для сцены характерно также тональное единство — она начинается в до-диез миноре, а заканчивается в ре-бемоль мажоре.
Заключительный хор — Песнь Яриле-Солнцу — запевает Лель. Хор написан в стиле древних эпических гимнов. Его тема строится на лейтмотиве Ярилы и имеет необычный размер 11/4. Хор имеет торжественный величественный характер и основан на постепенном нарастании силы и яркости звучания.
[1] Пантеизм — одушевление, одухотворение явлений природы, связанное с языческими верованиями
На чем основана музыкальная драматургия оперы снегурочка
Опера в четырех действиях с прологом Николая Андреевича Римского-Корсакова на либретто композитора, основанное на одноименной пьесе А. Н. Островского.
Действующие лица:
В ПРОЛОГЕ
ВЕСНА-КРАСНА (меццо-сопрано)
ДЕД-МОРОЗ (бас)
ДЕВУШКА-СНЕГУРОЧКА (сопрано)
ЛЕШИЙ (тенор)
МАСЛЕНИЦА (соломенное чучело) (бас)
БОБЫЛЬ БАКУЛА (тенор)
БОБЫЛИХА, его жена (меццо-сопрано)
СВИТА ВЕСНЫ, птицы: ЖУРАВЛИ, ГУСИ,
УТКИ, ГРАЧИ, СОРОКИ, СКВОРЦЫ,
ЖАВОРОНКИ и ДРУГИЕ, БЕРЕНДЕИ ОБОЕГО
ПОЛА И ВСЯКОГО ВОЗРАСТА.
В ОПЕРЕ
ЦАРЬ БЕРЕНДЕЙ (тенор)
БЕРМЯТА, ближний боярин (бас)
ВЕСНА-КРАСНА (меццо-сопрано)
ДЕВУШКА-СНЕГУРОЧКА (сопрано)
БОБЫЛЬ БАКУЛА (тенор)
БОБЫЛИХА (меццо-сопрано)
ЛЕЛЬ, пастух (альт)
КУПАВА, молодая девушка, дочь богатого слобожанина (сопрано)
МИЗГИРЬ, торговый гость из посада Берендеева (баритон)
ПЕРВЫЙ БИРЮЧ (бас)
ВТОРОЙ БИРЮЧ (тенор)
ЦАРСКИЙ ОТРОК (меццо-сопрано)
ЛЕШИЙ (тенор)
БОЯРЕ, БОЯРЫНИ И СВИТА ЦАРЯ, ГУСЛЯРЫ
СЛЕПЫЕ, СКОМОРОХИ, ГУДОЧНИКИ,
ВОЛЫНЩИКИ, ПАСТУХИ, ПАРНИ И ДЕВКИ,
БЕРЕНДЕИ ВСЯКОГО ЗВАНИЯ, ОБОЕГО ПОЛА,
ЛЕШИЕ, ЦВЕТЫ — СВИТА ВЕСНЫ.
Время действия: доисторические времена.
Место действия: страна берендеев.
Первое исполнение: Санкт-Петербург, 29 января (10 февраля) 1882 года.
Обстоятельства создания «Снегурочки» хорошо известны. Н.А.Римский-Корсаков сам рассказал о них в «Летописи моей музыкальной жизни». Сказка А.Н.Островского «Снегурочка» была первый раз прочитана Римским-Корсаковым около 1874 года, когда она только что появилась в печати. Композитор вспоминал впоследствии, что тогда она ему мало понравилась, а царство берендеев показалось странным. Зимой 1879/80 годов он снова ее прочитал и, на сей раз «точно прозрел на ее удивительную красоту». У композитора была толстая книга из нотной бумаги, и он стал записывать в нее в виде набросков приходившиев голову музыкальные мысли.
Воодушевленный новым сюжетом, Римский-Корсаков отправился в Москву, чтобы встретиться с Островским и испросить у него разрешения воспользоваться его произведением как либретто с правом внести в драму необходимые при работе над оперой изменения. Драматург принял композитора очень любезно, предоставил право должным образом распоряжаться текстом и даже подарил экземпляр своей сказки.
ПРОЛОГ
Из лесу на пляшущих птиц начинает сыпаться иней, потом хлопья снега, подымается ветер, набегают тучи, закрывают луну, мгла совершенно застилает даль. Птицы с криком жмутся к Весне. Из лесу выходит Дед-Мороз — разузнав о прилете Весны, он сам пожаловал ей навстречу. В оркестре звучит его суровая угрюмая мелодия. Дед-Мороз заводит свою разудалую песню («По богатым посадским домам колотить по углам»), в которой похваляется своими зимними подвигами.
«Недурно ты попировал, пора бы и в путь тебе на север», — обращается Весна с первыми словами к Деду-Морозу. Он обещает Весне покинуть страну берендеев. Но на кого же Снегурочка останется, беспокоится Весна. Они обсуждают, как поступить. Деду-Морозу известно, что Солнце собирается сгубить Снегурочку и только и ждет того, чтобы заронить ей в сердце своим лучом огонь любви. Скрепя сердце родители решают отдать Снегурочку в поселок берендеев.
Дед-Мороз кличет Снегурочку. Она появляется из леса. Весна ласково встречает ее и спрашивает, не хочет ли она на волю? Конечно, Снегурочка хочет. Ее манят людские песни, отвечает Снегурочка. О своем стремлении пожить с людьми она поет в трогательной арии «С подружками по ягоду ходить, на оклик их веселый отзываться: «Ау, ау!»». Она упоминает Леля. Это настораживает Деда-Мороза. Он расспрашивает ее о нем, и Снегурочка в изумительной ариетте «Слыхала я, слыхала» признается, что «и дни и ночи слушать я готова его пастушьи песни; и слушаешь, и таешь». Дед-Мороз встревожен этими ее словами. «Беги от Леля! Бойся речей его и песен!» — наставляет Дед-Мороз Снегурочку. Мороз и Весна прощаются со Снегурочкой и поручают Лешему следить за Снегурочкой и особенно беречь ее от Леля.
Приближается толпа веселых берендеев. Они провожают Масленицу; их хор начинает звучать еще за сценой. В это время на сцене происходит трогательный эпизод прощания Деда-Мороза и Весны со Снегурочкой. Метель унимается, тучи убегают. Становится ясно, как в начале действия. Сцену заполняют толпы берендеев. Одни везут сани с чучелом Масленицы, другие наблюдают за этим. Снегурочка стоит за кустами, около дупла Лешего. Хор берендеев поет прощание с Масленицей («Раным-рано куры запели, про весну обвестили. Прощай, прощай, прощай, Масленица»). Появившуюся из леса Снегурочку замечает Бобыль и Бобылиха. На их вопросы, кто она, Снегурочка называет свое имя и просит их взять ее с собой. Бобыль и Бобылиха очень рады и уводят Снегурочку. Уходя к людям, она прощается с родителями и с лесом. Ей отвечают голоса из леса, а деревья и кусты кланяются ей. Это приводит берендеев в ужас, и с воплями «Ай, ай» они разбегаются.
ДЕЙСТВИЕ I
Заречная слобода Берендеевка; с правой стороны бедная изба Бобыля с покривившимся крыльцом, перед избой скамья; с левой стороны большая раскрашенная изба Купавы. В глубине улица, через улицу хмельник и пчельник; между ними тропинка к реке. Вечер. Слышатся рожки пастухов (в оркестре соло деревянных духовых). Сходятся слобожане. Среди них Бобыль. Появляется Лель, играя на рожке. Бобыль Бакула знаком приглашает его к себе на ночлег. За теплый прием Лель готов петь свои песни. Бобыль не слишком падок до них и предлагает Лелю петь для Снегурочки. Лель согласен петь Снегурочке за поцелуй. Снегурочке эта плата кажется незначительной, ведь, как она говорит, «при встрече, при прощанье целуюсь с каждым я». Тогда Лель просит за песню цветок, и Снегурочка дает ему его.
Появляется Купава, она сочувствует Снегурочке, но ей некогда долго предаваться этому чувству — сегодня в слободку приезжает ее жених Мизгирь. И действительно, вдали показывается Мизгирь и двое его слуг. Вот они входят с мешками, в которых, как впоследствии оказывается, деньги и гостинцы. Возвращаются девушки и Лель. Купава бежит и прячется между девушек. Мизгирь расспрашивает девушек, не прячется ли среди них Купава. Начинается обряд выкупа невесты. Девушки запевают свадебную песню «То не пава». Мизгирь всех одаряет подарками. Купава выходит к Мизгирю, она зовет Снегурочку присоединиться к их веселью. Вдруг Мизгирь бросает взгляд на Снегурочку. Не в силах отвести взгляд от юной красавицы, Мизгирь тут же решает остаться со Снегурочкой. Тут же кончилось недолгое счастье Купавы. Она в отчаянии и требует, чтобы Снегурочка «отдала дружка назад». Та рада бы это сдедать и просит Мизгиря уйти, но тот непреклонен. Купаве же он заявляет: как для заходящего солнца нет возврата, так и для любви погасшей возврата нет. Он молит Снегурочку любить его. Мизгирь задабривает Бобыля и Бобылиху, чтобы они прогнали Леля, в котором он видит своего соперника.
Купава же созывает народ (вся сцена заполняется девушками и парнями). Все осуждают Мизгиря за измену. Мизгирь признается, что любит теперь Снегурочку, а Купаве бросает обидные слова, упрекая ее в том, что такими же ласками, какими она одаряла его, она могла одарять другого. Оскорбленная девушка бежит к реке, чтобы утопиться. Ее, почти бесчувственную, едва удерживает Лель. Все убеждают Купаву идти искать помощи у мудрого царя Берендея.
ДЕЙСТВИЕ II
Открытые сени во дворце Берендея, в глубине, за точеными балясами переходов, видны вершины деревьев сада, деревянные резные башенки и вышки. Царь Берендей сидит на золотом стуле и расписывает красками один из столбов; несколько поодаль слепые гусляры с гуслями. На переходах у дверей стоят царские отроки.
Действие начинается с песни слепцов-гусляров («Вещие звонкие струны рокочут громкую славу царю Берендею»). Пение гусляров напоминает старинные эпические напевы.
Входит Бермята, ближайший приближенный царя Берендея. Его хвалебные царю речи тут же пресекаются — вот уже пятнадцать лет он, царь Берендей, не видит благополучия в своем царстве: «. наше лето короткое, год от году короче становится, а вёсны холодней. Сердит на нас Ярило!» С грустью и тревогой говорит царь:
В сердцах людей заметил я остуду;
Не вижу в них горячности любовной,
Исчезло в них служенье красоте,
А видятся совсем иные страсти.
Тогда Бермята рассказывает царю о появлении у них какой-то Снегурочки, из-за которой «передрались все парни». И вот одна девица просится «внесть челобитную». Царь допускает к себе Купаву. Ее вводит отрок, и она падает на колени перед царем. Она плачет и слезно жалуется на своего жениха Мизгиря и на Снегурочку, разлучившую ее с женихом. Берендей сокрушается судьбой Купавы. Он приказывает созвать народ и поставить Мизгиря на суд царев.
ДЕЙСТВИЕ III
Просторная поляна в лесу; со всех сторон от нее сплошной лес. Перед лесом по обе стороны невысокие кусты. Вдали, между кустами, видны богатые шатры. Догорает вечерняя заря. Молодые берендеи водят хороводы, один круг ближе к зрителям, другой поодаль. Девушки и парни в венках. Старики и старухи кучками сидят под кустами и угощаются брагой и пряниками. В первом кругу ходит Купава. В середине первого круга Лель и Снегурочка. Мизгирь, не принимая никакого участия в играх, то показывается среди народа, то уходит в лес. Бобыль пляшет под волынку. Бобылиха и несколько соседей сидят кругом и пьют пиво. Царь со свитой издали смотрит на играющих.
Оркестровое вступление к третьему действию — это мелодия старинной «Липеньки» («Ай во поле, ай во поле, ай во поле липенька, ай во поле липенька») — песни, которую поют и под которую водят хоровод девушки, когда поднимается занавес. Ее сменяет разудалая плясовая песня «Про бобра», которую поет и отплясывает Бобыль. Парни и девушки перестают водить хоровод, и все толпятся вокруг пляшущего Бобыля.
В лес приходит и царь Берендей со своей свитой. Ему хочется посмотреть на молодежь, на ее игры. Он поет свою вторую каватину («Проходит день веселый»), по окончании которой всех приглашает к еще одной забаве: «Скоморохи, кувыркайтесь, ломайтесь, дураки!»
Выбегают скоморохи. «Пляска скоморохов» — виртуозный симфонический эпизод, изобилующий яркими оркестровыми красками, увлекательными ритмами. Он часто включается в программы концертов популярной симфонической музыки. В театральной постановке этот эпизод — повод для хореографа продемонстрировать свою фантазию. (Правда, всегда существовала опасность злоупотреблений танцами в «Снегурочке». Н.Черепнин, приглашенный в 1908 году в Париж для наблюдения и консультации при постановке там «Снегурочки», писал Н.А.Римскому-Корсакову оттуда: «. на первых сценических репетициях танцевали всюду. Я даже начал сомневаться — не балет ли «Снегурочка» (. ) После долгих обсуждений удалось отменить всю эту кошмарную ерунду».)
Приглашая скоморохов, царь Берендей сказал также: «А там уж, на прощанье, Лель пригожий, чтоб день закончить, песню нам пропой». И вот, после пляски скоморохов Лель, аккомпанируя себе на рожке (в оркестре эта мелодия звучит у кларнета), поет свою третью песню («Туча со громом сговаривалась»). Песня пришлась по душе Берендею, и в награду за нее царь предлагает Лелю выбрать себе подружку. Лель направляется к девушкам, на мгновение он как бы в нерешительности задерживается возле Снегурочки, но потом идет к Купаве, выбирает ее и ведет через всю сцену к царю; подойдя близко, целует ее. Снегурочка в слезах убегает в кусты. Царь желает всем веселиться и удаляется со всей своей свитой. Постепенно расходятся и все остальные. Снегурочка остается одна. Она печально бродит по лесу, охваченная ревностью. В своем ариозо («Пригожий Лель, ужель тебе не жалко Снегурочку») она обращается к пастуху с наивными упреками. Но Леля нет, а вместо него перед ней предстает Мизгирь. Он берет ее за руку, но она противится. Плененный красотой Снегурочки, он упорно преследует ее, добиваясь взаимности. В конце концов он становится перед ней на колени. Но слова и слезы Мизгиря страшат Снегурочку, она старается вырвать руку. Обуреваемый любовной страстью, Мизгирь вдохновенно поет Снегурочке свое ариозо «На теплом, синем море», в котором за любовь Снегурочки предлагает бесценный жемчуг. Но и этот дар Снегурочка отказывается принять. Неистовый Мизгирь бросается на Снегурочку. Снегурочка старается вырваться. Появляется Леший, которому Дед-Мороз наказал беречь Снегурочку. Он останавливает Мизгиря. Снегурочка убегает в лес, Мизгирь устремляется за нею, но Леший превращается в сухой пень, и куда бы ни ринулся Мизгирь, всюду перед ним вырастает из земли лес (в оркестре это мастерски передано появлением все новых и новых мотивов во все убыстряющемся темпе). Вновь появляется Леший, он дразнит Мизгиря призраком Снегурочки. Кусты и деревья принимают меняющиеся, фантастические образы. В конце концов призрак исчезает. Мизгирь убегает за ним. Поляна принимает прежний вид.
Входит Лель. Затем появляется Купава и, видя Леля, бросается к нему. Лель спас ее. Она благодарна ему за то, что он поцелуем сравнял ее, забытую, со всеми. Звучит их любовный дуэт.
Между кустов бродит Снегурочка. Она становится невольной свидетельницей любовной сцены Купавы и Леля. В сильном волнении она выбегает из кустов и бросает Купаве ее же упрек: «Разлучница! Твое же это слово! Сама меня разлучницей звала, сама же ты и разлучила с Лелем!» И тут Лель говорит Снегурочке самые горькие слова: «Снегурочка! Подслушивай почаще горячие Купавы речи; время узнать тебе, как сердце говорит, когда оно любовью загорится. Учись у ней любить и знай, что Лелю не детская любовь нужна. Прощай!»
Сраженная этими словами, Снегурочка вспоминает о последней надежде своей — матери Весне. К ней она отправится с последней мольбой: «Отдай девичье сердце, мама. Отдай любовь — иль жизнь мою возьми!»
ДЕЙСТВИЕ IV
Четвертое действие начинается оркестровым вступлением. Когда занавес поднимается, взору зрителя открывается озеро в Ярилиной долине. Раннее утро. Озеро поросло осокой и водными растениями с роскошными цветами. По берегам кусты тоже с цветами, повисшими над водой. С правой стороны озера — голая Ярилина гора с острою вершиной. Из озера поднимается Весна, вся окруженная цветами. К ней со страстной мольбой обращается Снегурочка: «О мама, дай любви, любви прошу, любви девичьей!» И Весна соглашается на прощанье утешить Снегурочку этим великим, но столь для нее роковым, даром.
Теперь Снегурочка знает чувство любви, и новая встреча с Мизгирем зажигает ее ответной страстью. Но она страшится лучей Ярилы и молит Мизгиря спасти ее, укрыть от солнца. Мизгирь не понимает причин ее страха; он хочет представить Снегурочку царю Берендею как свою супругу.
И вновь царь Берендей, он же — верховный жрец, объясняет великое значение происшедшего: «Пятнадцать лет на нас сердилось Солнце; теперь с ее чудесною кончиной вмешательство Мороза прекратилось». И царь приказывает Лелю петь Яриле-Солнцу хвалебную песнь. Звучит заключительный хор (в уникальном музыкальном размере — 11/4) — песнь Яриле-Солнцу. Взгляды всех устремлены на восток. На вершине горы, на некоторое время («на восемь тактов» — ремарка Н.А.Римского-Корсакова) рассеивается туман и показывается Ярило в виде молодого парня в белой одежде; в правой руке у него — светящаяся человечья голова, в левой — ржаной сноп. Апофеоз: «Свет и сила, бог Ярило, красное Солнце наше, нет тебя в мире краше!» По знаку царя прислужники несут цельных быков и баранов с вызолоченными рогами, бочонки с медом, разную посуду и все принадлежности пира. Так кончается эта опера-сказка.
История создания
В начале семидесятых годов Римский-Корсаков познакомился со сказкой А. Н. Островского «Снегурочка» (1873). Тогда она не произвела на него большого впечатления. «В зиму 1879—1880 годов, — вспоминал композитор, — я снова прочитал «Снегурочку» и точно прозрел на ее удивительную поэтическую красоту… Не было для меня на свете лучшего сюжета, не было для меня лучших поэтических образов, чем Снегурочка, Лель или Весна».
Опера сочинялась летом 1880 года в глухой русской деревне. Композитор говорил впоследствии, что ни одно произведение не давалось ему с такой легкостью и быстротой, как «Снегурочка». В 1881 году опера была завершена. Премьера, состоявшаяся 29 января (10 февраля) следующего года на сцене Мариинского театра, прошла с большим успехом. Оперу восторженно принял и А. Н. Островский: «Музыка к моей «Снегурочке» удивительная, я ничего не мог никогда себе представить более к ней подходящего и так живо выражающего всю поэзию русского языческого культа и этой сперва снежно-холодной, а потом неудержимо страстной героини сказки».
Оптимистическая идея оперы — прославление могущественных животворных сил природы, несущих людям счастье — коренится в народной поэзии. «Снегурочка» воплощает вместе с тем мысль о великой преображающей силе искусства. В опере противопоставлены два мира — реальный и фантастический, олицетворяющий, по словам композитора, «вечные, периодически выступающие силы природы». Снегурочка, пастух Лель и царь Берендей — персонажи полуреальные, полуфантастические. Яриле-солнцу — «творческому началу, вызывающему жизнь в природе и людях» (Римский-Корсаков) — враждебен суровый Мороз. Снегурочка — холодное дитя Мороза и Весны — всей душой тянется к людям, к солнцу, и композитор с замечательной правдой выражения показывает, как постепенно любовь и тепло торжествуют в ее сердце, приводя к гибели.
Музыка
«Снегурочка» — самая поэтичная опера Римского-Корсакова. Композитор считал ее своим лучшим творением. «Снегурочка» поражает удивительно чутким, любовным воспроизведением картин народного быта, обрядов древнего язычества, чудесных образов народных сказок. Музыка оперы, проникнутая неувядаемой свежестью и мудрой простотой народных песен, окрашена мягкой лирикой, весенними тонами расцветающей природы. «Это именно весенняя сказка — со всей красотою, поэзией весны, всей теплотой, всем благоуханием», — писал об опере А. П. Бородин.
Оркестровое вступление к прологу — красочный музыкальный пейзаж, живописующий пробуждение природы от зимней спячки; суровая, угрюмая мелодия Мороза сменяется нежными, обаятельными напевами Весны. В хоре «Сбирались птицы» (игровая народная песня) оркестр имитирует голоса птиц. В арии Снегурочки «С подружками по ягоду ходить» легкие и грациозные переливы голоса перекликаются с прозрачными и холодноватыми напевами флейты. В лирически-проникновенной ариетте Снегурочки «Слыхала я, слыхала» ласково-нежным и хрупким вокальным фразам вторит выразительная мелодия гобоя. Колоритная обрядовая сцена «Проводы масленицы» состоит из ряда хоровых эпизодов народно-песенного склада; мелодия на слова «Веселенько тебя встречать, привечать» — народного происхождения.
Первый акт открывается протяжной песней Леля «Земляничка-ягодка» и веселой плясовой «Как по лесу лес шумит». Ариетта Снегурочки «Как больно здесь» проникнута настроением нежной грусти. Рассказ Купавы «Снегурочка, я счастлива» передает восторженное, порывистое чувство. Ариозо «Пчелки, пчелки крылатые» выдержано в духе народных причетов.
Во втором акте, наряду с хоровыми эпизодами, значительное место занимают сцены-диалоги. Неторопливая величаво-спокойная песня гусляров «Вещие, звонкие, струны рокочут» напоминает старинные эпические напевы. В дуэте Берендея с Купавой «Батюшка, светлый царь!» сбивчивая, взволнованная речь Купавы оттеняется ласковыми и спокойными репликами царя. Торжественно, эпически величаво звучит гимн берендеев «Привет тебе, премудрый». В каватине Берендея «Полна, полна чудес» на фоне мерного оркестрового сопровождения спокойно струится мечтательная, поэтичная мелодия.
Третий акт начинается большой массовой сценой. Девушки и парни поют веселую хороводную песню «Ай, во поле липонька», Бобыль лихо отплясывает под разудалый напев «Купался бобер» (обе темы народные). «Пляска скоморохов» — виртуозный симфонический эпизод, изобилующий яркими оркестровыми красками, увлекательными ритмами. Третья песня Леля «Туча со громом сговаривалась» начинается пастушьим наигрышем кларнета; на его фоне возникает широкая, привольная мелодия. Вдохновенно звучит лирическое ариозо Мизгиря «На теплом синем море».
Четвертый акт передает нарастание лирических чувств героини. Нежно-ласкающий любовный дуэт Снегурочки и Мизгиря «Душа полна моя не страхом» льется свободно и легко. В арии Снегурочки «Великий царь» вновь звучит, на этот раз тепло и взволнованно, мелодия ее ариетты «Слыхала я» (из пролога). Сцена таяния Снегурочки — один из трогательнейших в мировой оперной литературе эпизодов. Хрупкая нежность образа Снегурочки оттеняется величественным, лучезарным звучанием заключительного хорового гимна «Свет и сила, бог Ярило».
«Снегурочка», которая, как уже говорилось, возникла сразу вслед за «Майской ночью», при жизни композитора и в последующие десятилетия являлась и, по-видимому, остается до сих пор самой любимой оперой корсаковского репертуара; это сочинение всегда рассматривалось как вершина, средоточие творчества композитора, и потому о нем существует особенно обширная и интересная литература. Кроме того, «Снегурочка» — единственная опера, по отношению к которой Римский-Корсаков успел хотя бы отчасти выполнить свое намерение дать подробный анализ собственного оперного стиля: его незаконченный «Разбор „Снегурочки“» (1905) — ценнейший документ, освещающий по сути все основные положения оперной эстетики и техники композитора. Наконец, именно «Снегурочке» посвящены самые поэтические, душевно открытые строки в «Летописи моей музыкальной жизни». «. Кто не любит моей „Снегурочки“, тот не понимает моих сочинений вообще и не понимает меня», — писал композитор жене в 1893 году, после московской премьеры оперы — по существу первого настоящего исполнения «Снегурочки», когда она прозвучала полностью, без купюр, в должных темпах и с должным сочувствием исполнителей замыслу автора. Премьера в Мариинском театре, состоявшаяся десятилетием ранее, принесла композитору главным образом разочарование — неудачной постановкой, небрежностью исполнителей, снисходительно-презрительным отношением к опере руководителя постановки Э. Ф. Направника и критиков, неадекватным восприятием концепции сочинения в дружеском кругу.
В приведенных выше словах Римского-Корсакова — ключ к пониманию «Снегурочки» как сочинения, с наибольшей полнотой представляющего миросозерцание композитора, личное и художественное в нерасторжимой их связи. Его своеобразие, несозвучное эпохе, оказалось причиной неуспеха оперы в начале 80-х, и оно же к середине 90-х годов поставило «весеннюю сказку» в центр национального художественного процесса.
1881 год — год окончания «Снегурочки» — имеет особое значение в истории отечественной культуры. В этом году умирают Достоевский и Мусоргский, и в последние дни жизни автора «Хованщины» Василий Суриков выставляет свою большую работу на историческую тему — «Утро стрелецкой казни», задумывает «Меншикова в Березове» и делает эскизы для «Боярыни Морозовой». Одновременно с сочинением «Снегурочки» жанрист-передвижник Виктор Васнецов заканчивает первые свои полотна на древнерусские и сказочные темы («После побоища Игоря Святославовича с половцами», «Ковер-самолет», «Витязь на распутье»), пишет «Аленушку», столь глубоко созвучную главному образу оперы Римского-Корсакова, начинает работать над «Богатырями» и оформляет «Снегурочку» Островского для домашнего спектакля С. И. Мамонтова. Впоследствии эти подступы к сказке лягут в основу художественного решения спектакля по опере Римского-Корсакова в Русской частной опере — знаменитой мамонтовской «Снегурочки», которой суждено было сыграть революционную роль в истории русского музыкального театра. В те же годы складывается абрамцевский художественный кружок, живой очаг нового понимания русской красоты; молодой Михаил Врубель, будущий сотрудник Римского-Корсакова и тонкий ценитель его творчества, работает над росписями Кирилловской церкви в Киеве, предвещающими наступление новой эпохи, а другой любимый художник Римского-Корсакова, Михаил Нестеров, создает своего «Пустынника», представляющего то же органическое слияние лирического, эпического, сказочного, древнего и современного, которым отмечена корсаковская «Снегурочка».
Таким образом, с созданием «Снегурочки» творчество Римского-Корсакова, как раньше творчество Мусоргского и Бородина, возглавило новый этап «исканий родной красоты» (И. Э. Грабарь), обозначившийся в изобразительном искусстве со второй половины 80-х — начала 90-х годов, а в музыке — со значительным опережением. Этот этап состоял в отказе от внешнего правдоподобия, от копирования мотивов народного творчества, от декоративизма, с одной стороны, и обязательной повествовательности, «рассказа», — с другой. Характерные черты «нового русского стиля» рубежа веков — обращение к сказочным, былинным, легендарным темам, к легендарным или фольклорным персонажам, стремление воссоздать художественный строй древнерусского и народного искусства путем стилистически выдержанного отбора его элементов и форм, свободное сочинение на основе этих форм, то есть воссоздание и развитие народной системы мышления, — все эти черты очевидны в «Снегурочке», как и в последующих операх композитора. Особенностью «Снегурочки» является необычайная слитность, лирическая наполненность всех составляющих ее художественного мира.
Б. В. Асафьев писал, что «Снегурочка» есть «постижение космоса» через «ощущение красоты, сквозь призму народной эстетики сквозь отражение чувства закономерности — гераклитовского чувства космического в природе — в языческих мифах крестьянского календаря». И он же сказал о «глубоко человечном» начале, противящемся «вечной текучести всего», о том, что великолепное славление Ярилы-Солнца не может затмить весеннего образа Снегурочки, и «нам жалко Снегурочки, жалко минувшей весны. ». У Римского-Корсакова в этой опере индивидуальное, личностное — «весеннее» (не только в образе Снегурочки) показано в сложном соотношении с законами родовой жизни — «круговорота времен года». Эта концепция выводит музыкальную драму за пределы языческого мира в христианскую эпоху, в современность, и, с определенной точки зрения, «Снегурочка» есть первый у Римского-Корсакова опыт создания нового мифа в художественной форме. Именно поэтому опера так привлекала и художников, искавших путей синтеза «своего» и «народного», и тех ценителей искусства нового поколения, которые с середины 90-х годов образовали вокруг композитора среду, защищавшую и поддерживавшую его творчество.
Один из них, Н. Ф. Финдейзен, писал: «Те же элементы, что и в „Майской ночи“, входят в „Снегурочку“: сказочная волшебность, душевный лиризм и народный колорит; комизм многих сцен в ней также вне сомнения. И во всем этом в „Снегурочке“ еще богаче, еще сильнее и прекраснее, еще более тонко и слитно переплетены одно с другим; отсюда и ее ни с чем не сравнимая чисто моцартовская цельность и одухотворенность». Сам композитор, говоря, что в «Снегурочке» «нет ничего вычурного, внешнего, натянутого, преувеличенного и подчеркнутого», выражал ту же мысль о спаянности, цельности художественного микрокосмоса оперы и объяснял «таковую удачу со „Снегурочкой“» ее «необыкновенно подходящим» для него сюжетом. Удачным было, кроме исключительной красоты текста Островского, то, что в этой пьесе (еще более, чем опера, непонятой современниками и получившей настоящее признание только в следующем столетии) изначально заложена «очень тесная связь эпико-мифических, обрядово-ритуальных сцен с движением самой фабулы — везде активное участие принимают действующие лица» (Кандинский А. И.). Этим в принципе решалась основная проблема многослойной, разветвленной музыкальной драматургии, с которой Римский-Корсаков столкнулся в «Майской ночи» и которую снова с большим напряжением разрешал в «Младе».
Жанр «Снегурочки» определялся в разные времена и разными слушателями по-разному. Стасов, например, считал ее оперой «преимущественно эпической» или «эпико-фантастической» с «глубоко лирическими страницами». Он и, по-видимому, Балакирев выше всего ценили в «Снегурочке» «изображение Руси, ее народа, ее разнообразных личностей и характеров, картин, событий и сцен». И хотя Балакиреву нравилась также финальная сцена оперы, Римский-Корсаков остался неудовлетворен реакцией кучкистов: «. Я предпочел бы, — писал он в „Летописи“, — чтобы Балакирев оценил поэтичность девушки Снегурочки, комическую и добродушную красоту царя Берендея и проч.».
(Римский-Корсаков был очень обижен также на Мусоргского за его равнодушие к «Снегурочке», хотя и понимал, в сколь тяжелом физическом и душевном состоянии находился Модест Петрович за полгода до кончины, — очевидно, именно от него, самого одаренного и чуткого, Римский-Корсаков ожидал, может быть подсознательно, подлинной оценки нового в своем произведении. Некоторым утешением для автора стали восторженные отклики Бородина и Лядова, принявших оперу, по свидетельству корсаковской «Летописи», целиком. Это подтверждается и письмом Бородина к Римскому-Корсакову, где в авторском подзаголовке «весенняя сказка» подчеркнута не сказочность, а «весеннесть»: «Это именно весенняя сказка — со всею красотою, поэзиею весны, всей теплотой, всем благоуханием». Лядов, по воспоминаниям Асафьева, говорил, что в Прологе «Снегурочки» заключены зерна будущих больших корсаковских полотен. Можно добавить: и зерна симфонических картин самого Лядова.)
Обида, слышащаяся в этих словах, понятна: друзья и наставники принимали в музыке Римского-Корсакова «старое», ими же воспитанное, и не принимали в ней «нового», «своего». В театре и в рецензиях на петербургскую премьеру «Снегурочка» рассматривалась как сказочно-развлекательная опера (Направник выражал недоумение, почему автор увлекся столь «наивной» пьесой; недалеко от него ушел и Кюи). Даже в чутком отзыве Финдейзена, цитированном выше, о «Снегурочке» говорится как об «изящнейшей, благоуханнейшей сказочной миниатюре», и такая точка зрения неоднократно высказывалась и позже. Между тем очевидно, что собственно сказочность в «Снегурочке», в отличие, например, от «Сказки о царе Салтане», имеет подчиненное значение, и в XX веке устанавливается более верный взгляд на «Снегурочку» как «сказку-миф», произведение эпико-лирического или лирико-эпического жанра (исследователи ставят акцент то на одной, то на другой части двуединства). Может быть, лучше всего подошла бы к этому произведению асафьевская формула «действо о весне», со всем тем содержанием и историческими ассоциациями, которые связываются ныне с данным термином.
На символический смысл «Снегурочки», определяющий образный строй и характер музыкального действия, прямо указывает Римский-Корсаков в своем разборе оперы. Он пишет:
Не только содержание, но и стиль этих строк напоминают об искусстве не XIX века, а новой эпохи, о полотнах Врубеля и Рериха, сказках Ремизова. Стоит обратить внимание также на соответствующую эстетике мифа сложную иерархию действующих лиц, которая дается в авторском разборе оперы: их не три категории, как обычно считают (представители стихийных сил природы, полумифические-полуреальные существа, реальные персонажи), а вдвое больше: кроме названных, Масленица — «соломенное чучело и представитель установившейся бытовой и религиозной жизни человечества»; голоса самой природы — «птицы и цветы, поющие человеческими голосами»; высшее божество — Ярило-Солнце. И каждой из этих категорий, и каждому персонажу внутри каждой категории соответствуют свои интонационность и темброво-гармоническая сфера. При этом в «Снегурочке» преодолевается распадение тематического материала на «жанровый», «фантастический» и «лирический», характерное для более ранних сочинений композитора и некоторых более поздних: в этой партитуре очень много переходных, промежуточных состояний. Это касается как музыки природы, находящейся в постоянном движении (от холода к теплу, от утра к вечеру, от ночи к рассвету), так и персонифицированных образов: например, народные песни, которые поет Снегурочка, не тождественны по внутреннему строю хоровым песням Леля; музыка Весны в последней ее сцене со Снегурочкой иная по сравнению с Весной Пролога, передающая расцвет и очеловечение весенних образов, и т. д.
Лейтмотивная техника оперы описана композитором самым подробным образом, и чтение этого разбора вызывает изумление сложнейшей инженерией музыкальной постройки (три категории тем, двенадцать групп мотивов в первой категории и т. д.) и фантастической расчетливостью автора, заранее предусмотревшего множество сюжетно обусловленных модификаций каждого мотива, их сочетаний. На самом деле «постройка» была сконструирована post factum, а сочинялась «Снегурочка» стремительно, в состоянии непрерывного вдохновения, в гармонии с окружающим миром — с «милым Стелевым», где Римскому-Корсакову, впервые проводившему целое лето в русской деревне, «все нравилось, все восхищало» (Знаменательно, что такая же, только более краткая, поездка в глушь, в настоящую русскую деревню (в Тверскую губернию в имение Лодыженских) вдохновила композитора на первые эскизы «Псковитянки».), с летними грозами, с пением птиц в саду, созреванием плодов и ягод, с лесом «Волчинцем» и Копытецкой «ярилиной горкой».
С наслаждением вспоминая о месяцах работы над «Снегурочкой», Римский-Корсаков писал: «В ответ на свое пантеистически-языческое настроение я прислушивался к голосам народного творчества и природы и брал напетое и подсказанное ими в основу своего творчества. ». (Как ни странно, именно редкостная аутентичность личного творчества — критики не могли отличить заимствованных композитором тем от его собственных — послужила поводом для резких нападок на сочинение и обвинений его автора в художественной несостоятельности.) «Голосом природы» мог быть крик петуха на дворе или напев ручного снегиря, «тройное эхо, слышимое с балкона»; пень, поросший мхом, казался «лешим и его жилищем». Что касается «голосов народного творчества», то важно отметить множественность их истоков: композитор не только обильно использовал известные ему народные песни или реконструировал их из элементов, сохранившихся в более поздних образцах, но и ввел в оперу помнившиеся с детства народные речитативы и пастушьи наигрыши, даже церковные песнопения («знаменная» тема Ярилы, «поминание» Масленицы). Шире всего в «Снегурочке» представлена обрядово-календарная сфера, но также и эпические напевы, лирическая песенность, романсовость, связанные с фольклором инструментальные жанры. В эту картину своеобразно вписывается личностно-лирический тематизм Снегурочки и царя Берендея, романтические интонации Мизгиря и даже речитатив в классическом духе. Вообще, говоря о романтических прообразах некоторых персонажей и ситуаций в «Снегурочке», некоторых ее музыкальных форм, как бы упускают из виду классические прототипы, очень существенные для стиля этой оперы. Их влияние ощущается, кроме речитативов, в стройных формах сольных номеров, в композиции некоторых больших хоровых сцен, где вместе с идущим от песенности сюитным принципом сказывается воздействие ораториального стиля старых мастеров. Такие эпизоды, как ариетта Снегурочки в Прологе с солирующим гобоем, первая каватина царя Берендея с солирующей виолончелью, по типу изложения и развития тематизма вызывают вполне конкретные ассоциации с глинкинским «Русланом», но также с пассионами и кантатами Баха, которые Римский-Корсаков к этому времени уже хорошо знал, фрагментами которых дирижировал в концертах БМШ.
Приведение всего этого богатства к единству составляет тайну «Снегурочки», которую не мог до конца разгадать, несмотря на все схемы и разборы, сам автор оперы. Что же касается романтизма, то моментом наибольшего сближения с поздним западноевропейским музыкальным романтизмом является, вероятно, «сцена таяния» — русская параллель вагнеровской «Isoldes Liebestod». Известно, что этой оперы Вагнера Римский-Корсаков ко времени сочинения «Снегурочки» не знал (или знал очень мало): по выражению Гёте, яблоки созрели одновременно в разных садах.
После малоудачной первой постановки, триумфом ознаменовалась премьера 1885 года в Московской частной опере Мамонтова (художник В. Васнецов). В этом сочинении, пожалуй, впервые раскрылся полностью мелодический дар композитора, выявились особенности его стиля, использующего фольклорные мотивы, но всегда в своем, оригинальном преломлении. Ярчайшим достижением стала финальная сцена таяния Снегурочки («Великий царь»).
В наше время опера ставится редко, последняя постановка в Большом театре осуществлена в 1978 году (дир. Лазарев).
Дискография: Грампластинка «Мелодия». Дир. Кондрашин, Снегурочка (И. Масленникова), Дед-Мороз (М. Д.Михайлов), Весна-Красна (Обухова), Берендей (Лемешев), Лель (Максакова), Купава (Панова), Мизгирь (Ал. Иванов) — Capriccio. Дир. Ангелов, Снегурочка (Земенкова), Дед-Мороз (Гюзелев), Весна-Красна (Милчева), Берендей (Андреев), Лель (Минева), Купава (Евстатиева), Мизгирь (Виденов).