На чем проверяются люди если войны
На что проверяются люди, Если войны уже нет?
* * *
Давно смолкли залпы орудий,
Над нами лишь солнечный свет, —
На что проверяются люди,
Если войны уже нет?
Приходится слышать нередко
Сейчас, как тогда:
«Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?»
Не ухнет уже бронебойный,
Не быть похоронной под дверь,
И кажется — все так спокойно,
Негде раскрыться теперь.
Но все-таки слышим нередко
Сейчас, как тогда:
«Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?»
Покой только снится, я знаю, —
Готовься, держись и дерись! —
Есть мирная передовая —
Беда, и опасность, и риск.
Поэтому слышим нередко
Сейчас, как тогда:
«Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?»
В полях обезврежены мины,
Но мы не на поле цветов, —
Вы поиски, звезды, глубины
Не сбрасывайте со счетов.
Поэтому слышим нередко,
Если приходит беда:
«Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?»
1968
В. ВЫСОЦКИЙ
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Проза.ру – порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
На чем проверяются люди если войны
Тольяттинский краеведческий музей запись закреплена
ДЕНЬ ГЕРОЕВ ОТЕЧЕСТВА // «На чём проверяются люди, если войны уже нет. »
Слова Владимира Семёновича Высоцкого очень точно отражают настоящий день. Сегодня мы чтим память всех погибших участников войн и вооружённых конфликтов, отдаём дань уважения всем ветеранам, благодаря которым над нами мирное небо. В то же время мы вспоминаем и о героях «мирной передовой», о людях, не связанных с военной службой, но не жалеющих себя для блага Родины.
7 декабря, ко Дню Героев Отечества и Дню памяти погибших на Северном Кавказе, в Тольяттинском краеведческом музее состоялся моноспектакль «Герои забытой войны» по одноимённой книге Виктора Куликова, директора Музея В.С. Высоцкого в Тольятти. Зрителями стали курсанты Военного учебного центра Тольяттинского государственного университета. Моноспектакль посвящён нашим землякам, участникам Первой Чеченской войны.
На встрече с курсантами присутствовала Галина Ивановна, мама погибшего Александра Ануфриева. Галина Ивановна героически искала пропавшего без вести сына 6 лет.
Светлая память всем ушедшим Героям и низкий поклон ветеранам и родителям военнослужащих!
На чем проверяются люди, если войны уже нет?
Юрий Каморный исполняет песню Владимира Высоцкого
Я не стану рассуждать о том, какая из форм и концепций поминания победы над нацизмом, принятых в нашей стране, более предпочтительна. Меня больше волнует вопрос, насколько мы сами достойны неизмеримой жертвы, принесенной 75 и более лет назад. Ведь едва ли кто-нибудь оспорит, что миллионы и миллионы людей гибли ради того, чтобы на их земле продолжали рождаться дети и чтобы эти дети выросли счастливыми. Так вот, на мой взгляд, суть уважения к героической памяти наших дедов и прадедов состоит не в ежегодных шествиях или телемарафонах, а в том, чтобы никогда не было ощущения, что погибшие скорбят из своей бездны о том, какими мы стали.
По-видимому, эта мысль беспокоила наследников победителей и несколько десятилетий тому назад, когда многие участники второй мировой еще были их современниками, жили и трудились рядом с ними. Характерный пример – песня, написанная в 1968 году Владимиром Высоцким, сыном и племянником фронтовиков, вернувшихся с войны.
Справа налево: Семен Высоцкий, Володя Высоцкий, Евгения Лихалетова-Высоцкая на рубеже 1947–1948 годов
Ее название по первой строчке – «Давно смолкли залпы орудий…»
Давно смолкли залпы орудий,
Над нами лишь солнечный свет.
На чем проверяются люди,
Если войны уже нет?
Приходится слышать нередко
Сейчас, как тогда:
«Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?»
Не ухнет уже бронебойный,
Не быть похоронной под дверь.
И кажется – все так спокойно,
И негде раскрыться теперь.
Приходится слышать нередко
Сейчас, как тогда:
«Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?»
Покой только снится, я знаю.
Готовься, держись и дерись.
Есть мирная передовая,
Беда, и опасность, и риск.
Приходится слышать нередко
Сейчас, как тогда:
«Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?»
В полях обезврежены мины,
Но мы не на поле цветов.
Вы поиски звезд и глубины
Не сбрасывайте со счетов.
Поэтому слышим нередко,
Если приходит беда:
«Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?»
Песню эту Владимир Семенович создал по просьбе Суламифи Цыбульник – режиссера киевской киностудии имени Александра Довженко. Она прозвучала (в исполнении актера Юрия Каморного) в фильме, снятом Суламифью Моисеевной по повести и по сценарию нашего земляка Юрия Щербака «Как на войне».
Суламифь Цыбульник. Юрий Щербак
Фильм получил название, в высшей степени созвучное переживаемому нами теперь моменту, – «Карантин».
В свое время Суламифь Цыбульник поделилась в студийной многотиражке «Екран і життя» воспоминанием об обстоятельствах появления песни Высоцкого.
(Увеличение по клику)
А сам по себе фильм, как и повесть, посвящен проблеме, которая и сейчас у всех на слуху. Действие происходит в институте эпидемиологии и вирусологии.
Одна из лабораторий разрабатывает вакцину от смертельной болезни, вызываемой неким «вирусом Джосера». Опыты ведутся на морских свинках. Но в результате технического сбоя из экспериментальной камеры проникло в помещение лаборатории «вирусное облако», и пятеро сотрудников оказались под подозрением инфицированности. Они должны были пробыть определенное время в карантине без права выходить из здания. Не зная, поразил их вирус или нет, они, тем не менее, продолжают работать над вакциной. И в конце концов добиваются успеха! (Хотя по сегодняшним меркам их радость была явно преждевременной: иммунитет проявился покамест только на морских свинках, да и тот не проверен на долгосрочную стабильность). Четверо благополучно проходят карантин, жертвой вируса становится только руководитель лаборатории (артист Алексей Глазырин)…
Юрий Каморный и Алексей Глазырин (сидит под портретами Ильи Мечникова и Даниила Заболотного).
Среди главных персонажей был и участник войны (его играл Владимир Заманский). Он отнюдь не «грузил» коллег своим боевым прошлым, вспоминал о нем неохотно и только в острые моменты споров.
Опять-таки по сегодняшним меркам не очень понятно выглядит облачение сотрудниц лаборатории (Людмила Хитяева и Зоя Недбай). Буквально каждый миллиметр их тел защищен, но лица почему-то остались открытыми.
А покуда все это происходит, фоном проходят сцены мирной жизни мегаполиса (их, естественно, снимали в Киеве). Тысячам людей грозит реальная опасность в случае нарушения карантина в институте, но никто об этом даже не подозревает.
Приведу несколько кадров.
Панорама со стороны бульвара Тараса Шевченко в сторону Брест-Литовского проспекта (нынешнего проспекта Победы). Оператор взял необычайно плотный ракурс, поэтому на первом плане слева виден дом с башенкой на бульваре № 31 (вскоре его изуродовали надстройкой), потом тесно сжатый квартал между площадью Победы и Воздухофлотским путепроводом, а затем проспект почти до КПИ.
Еще два кадра, изображающих пятиэтажки за площадью Победы.
Площадь Победы с характерным движением трамваев поперек главной магистрали.
Крещатик, угол улицы Октябрьской революции (Институтской). Более чем знакомое место, но кинопленка зафиксировала такие забытые артефакты, как «стакан» постового милиционера или знак надземного перехода.
Мост Патона, по которому идет трамвай № 27.
Дарницкий железнодорожный мост за куполами Георгиевского храма Выдубицкого монастыря.
Сани спускаются по бульвару Леси Украинки.
Ресторан «Верховина» в Святошине.
По ступенькам сбегает подруга персонажа, которого играет Юрий Каморный, – девушка-скульптор (Екатерина Крупенникова). Более общего плана нет, так что имею только рабочую версию: возможно, так выглядел в 1968 году «флигель Казанского» в начале нынешней улицы Сагайдачного, который после этого был раза два реконструирован и затем окончательно снесен.
Наконец, основное место действия.
Насколько могу судить, в «роли» института эпидемиологии и вирусологии был отснят комплекс туберкулезной больницы на периферии Киева, невдалеке от Гостомеля, вблизи поселков Мостище и Горенка. Ее строительство происходило в 1967 году, и, вероятно, непосредственно перед принятием больных, в 1968-м, она была предоставлена в распоряжение киностудии, пока на территории велись завершающие работы по благоустройству. Больница сохранилась до нынешнего времени, хотя несколько лет назад были резкие публикации о запущенном ее состоянии.
Въездные ворота (кадр из фильма и современное фото с Гугл-карты):
И дорожка после выхода из комплекса.
Здесь, кстати, уместно будет вспомнить, что совсем недавно туберкулезная больница едва не стала опять местом борьбы с вирусной заразой. Еще до того, как инфицированных коронавирусом украинцев доставили в Новые Санжары, было предположение приспособить для этой цели именно больницу возле Гостомеля. Не знаю – быть может, там сейчас готовят запасные койки для больных ковидом. Как бы то ни было, натуру фильма «Карантин» спустя полвека можно узнать…
Такие воспоминания и мысли вызвал этот киевский фильм в День Победы и в разгар карантина. Можно еще добавить, что важным акцентом киноленты стало признание подлинного героизма наших врачей, вступающих в бой с невидимой заразой. Наверно, сегодня мы вправе их признать теми самыми потомками, которыми гордились бы наши предки, павшие в войне с нацизмом.
А с кем бы ВЫ пошли в разведку?
Приходится слышать нередко
Сейчас, как тогда:
«Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?»
В одном идеальном описании я встретила такой портрет человека, с которым можно идти в разведку:
От себя к этому идеальному портрету я добавила бы либо компетентность, либо умение быстро ориентироваться в незнакомой ситуации, а еще лучше и то и другое. Замечательный портрет! А насколько он вообще реален? И все ли здесь однозначно? Может ли человек быть таким в одной ситуации и совершенно другим в иной? Что в нашей жизни вообще можно приравнять к разведке?
Как бы трудно спорить о том, что горы, пожалуй, вторая по сложности проверка на «вшивость» и выглядит романтичнее при этом… А знаете, что самое забавное? Геологи не поют песен «про горы». Только в студенчестве. А после, если и поют, то отнюдь не романтические. Думаете, почему? По той же причине, по какой разведчики не видят романтики своей профессии. То, что для одних отпуск от отупляющего быта и испытание себя на стойкость и мужественность, для других бытовуха и обыденность. А про бытовуху не складывают романтических песен.
Но давайте вспомним:
И парень бы справился на «отлично», если бы оставался человеком. Проблема лишь в том, что он им не оставался и потому в своем новом теле мог видеть иное, ощущать иное, прикасаться к иному, словом, наслаждаться красотой того, что человеческим глазам казалось уродством.
Мог ли полковник предполагать что-либо подобное? Нет, конечно.
Парень был темной лошадкой для полковника, для которого верность идеалам армии, партии и правительства и была критерием надежности.
Поэтому понятие «надежность» в данном случае очень размыто: Джейк надежен, но для кого?
Т.е., если человек верен кому-то (армии, партии и правительству, церкви, семье, и т.д.), то это лишь до тех пор, пока не появятся альтернативные, более убедительные доводы за кого-то другого.
Вот вы, например, какими бы эпитетами, словами и с каким смыслом определили Человека?
А из этого вытекают другие вопросы: А я такой? А можно ли со мной идти в разведку? Что я в нынешних условиях могу делать хорошо и уверенно? В чем я силён? В чём я слаб? Могу ли я сохранить свое лицо сегодня? А душу?
Вопросов больше чем ответов.
Но такие вопросы должны звучать. Как минимум, каждый хоть раз должен их сам себе задавать. Каждый. Себе.
Выпуск получился суровым, под стать празднику суровых мужчин. Но это мы сейчас исправим
Всем Цельным Мужчинам Посвящается!
Быть сильным, но. покорным, мудрым, нежным,
Богатым быть, но. денег не жалеть.
Быть стройным, элегантным и. небрежным.
Всё знать, всё успевать и всё уметь.
Мы в праздник пожелаем вам. терпенья
В решениях ваших жизненных задач.
Здоровья вам, любви и вдохновенья.
Успехов творческих и всяческих удач!
Если громко вдруг где-то грянет гром. мы на вас надеемся 🙂
LiveInternetLiveInternet
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
На чем проверяются люди, если войны уже нет?
Когда мы отдаем долг памяти героям войны, которая избавила мир от «коричневой чумы», не каждый при этом задается вопросами, обращенными к самому себе.
Юрий Каморный исполняет песню Владимира Высоцкого
Я не стану рассуждать о том, какая из форм и концепций поминания победы над нацизмом, принятых в нашей стране, более предпочтительна. Меня больше волнует вопрос, насколько мы сами достойны неизмеримой жертвы, принесенной 75 и более лет назад. Ведь едва ли кто-нибудь оспорит, что миллионы и миллионы людей гибли ради того, чтобы на их земле продолжали рождаться дети и чтобы эти дети выросли счастливыми. Так вот, на мой взгляд, суть уважения к героической памяти наших дедов и прадедов состоит не в ежегодных шествиях или телемарафонах, а в том, чтобы никогда не было ощущения, что погибшие скорбят из своей бездны о том, какими мы стали.
По-видимому, эта мысль беспокоила наследников победителей и несколько десятилетий тому назад, когда многие участники второй мировой еще были их современниками, жили и трудились рядом с ними. Характерный пример – песня, написанная в 1968 году Владимиром Высоцким, сыном и племянником фронтовиков, вернувшихся с войны.
Справа налево: Семен Высоцкий, Володя Высоцкий, Евгения Лихалетова-Высоцкая на рубеже 1947–1948 годов
Ее название по первой строчке – «Давно смолкли залпы орудий…»
Давно смолкли залпы орудий,
Над нами лишь солнечный свет.
На чем проверяются люди,
Если войны уже нет?
Приходится слышать нередко
Сейчас, как тогда:
«Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?»
Не ухнет уже бронебойный,
Не быть похоронной под дверь.
И кажется – все так спокойно,
И негде раскрыться теперь.
Приходится слышать нередко
Сейчас, как тогда:
«Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?»
Покой только снится, я знаю.
Готовься, держись и дерись.
Есть мирная передовая,
Беда, и опасность, и риск.
Приходится слышать нередко
Сейчас, как тогда:
«Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?»
В полях обезврежены мины,
Но мы не на поле цветов.
Вы поиски звезд и глубины
Не сбрасывайте со счетов.
Поэтому слышим нередко,
Если приходит беда:
«Ты бы пошел с ним в разведку?
Нет или да?»
Песню эту Владимир Семенович создал по просьбе Суламифи Цыбульник – режиссера киевской киностудии имени Александра Довженко. Она прозвучала (в исполнении актера Юрия Каморного) в фильме, снятом Суламифью Моисеевной по повести и по сценарию нашего земляка Юрия Щербака «Как на войне».
Суламифь Цыбульник. Юрий Щербак
Фильм получил название, в высшей степени созвучное переживаемому нами теперь моменту, – «Карантин».
В свое время Суламифь Цыбульник поделилась в студийной многотиражке «Екран і життя» воспоминанием об обстоятельствах появления песни Высоцкого.
(Увеличение по клику)
А сам по себе фильм, как и повесть, посвящен проблеме, которая и сейчас у всех на слуху. Действие происходит в институте эпидемиологии и вирусологии.
Одна из лабораторий разрабатывает вакцину от смертельной болезни, вызываемой неким «вирусом Джосера». Опыты ведутся на морских свинках. Но в результате технического сбоя из экспериментальной камеры проникло в помещение лаборатории «вирусное облако», и пятеро сотрудников оказались под подозрением инфицированности. Они должны были пробыть определенное время в карантине без права выходить из здания. Не зная, поразил их вирус или нет, они, тем не менее, продолжают работать над вакциной. И в конце концов добиваются успеха! (Хотя по сегодняшним меркам их радость была явно преждевременной: иммунитет проявился покамест только на морских свинках, да и тот не проверен на долгосрочную стабильность). Четверо благополучно проходят карантин, жертвой вируса становится только руководитель лаборатории (артист Алексей Глазырин)…
Юрий Каморный и Алексей Глазырин (сидит под портретами Ильи Мечникова и Даниила Заболотного).
Среди главных персонажей был и участник войны (его играл Владимир Заманский). Он отнюдь не «грузил» коллег своим боевым прошлым, вспоминал о нем неохотно и только в острые моменты споров.
Опять-таки по сегодняшним меркам не очень понятно выглядит облачение сотрудниц лаборатории (Людмила Хитяева и Зоя Недбай). Буквально каждый миллиметр их тел защищен, но лица почему-то остались открытыми.
А покуда все это происходит, фоном проходят сцены мирной жизни мегаполиса (их, естественно, снимали в Киеве). Тысячам людей грозит реальная опасность в случае нарушения карантина в институте, но никто об этом даже не подозревает.
Приведу несколько кадров.
Панорама со стороны бульвара Тараса Шевченко в сторону Брест-Литовского проспекта (нынешнего проспекта Победы). Оператор взял необычайно плотный ракурс, поэтому на первом плане слева виден дом с башенкой на бульваре № 31 (вскоре его изуродовали надстройкой), потом тесно сжатый квартал между площадью Победы и Воздухофлотским путепроводом, а затем проспект почти до КПИ.
Еще два кадра, изображающих пятиэтажки за площадью Победы.
Площадь Победы с характерным движением трамваев поперек главной магистрали.
Крещатик, угол улицы Октябрьской революции (Институтской). Более чем знакомое место, но кинопленка зафиксировала такие забытые артефакты, как «стакан» постового милиционера или знак надземного перехода.
Мост Патона, по которому идет трамвай № 27.
Дарницкий железнодорожный мост за куполами Георгиевского храма Выдубицкого монастыря.
Сани спускаются по бульвару Леси Украинки.
Ресторан «Верховина» в Святошине.
По ступенькам сбегает подруга персонажа, которого играет Юрий Каморный, – девушка-скульптор (Екатерина Крупенникова). Более общего плана нет, так что имею только рабочую версию: возможно, так выглядел в 1968 году «флигель Казанского» в начале нынешней улицы Сагайдачного, который после этого был раза два реконструирован и затем окончательно снесен.
Наконец, основное место действия.
Насколько могу судить, в «роли» института эпидемиологии и вирусологии был отснят комплекс туберкулезной больницы на периферии Киева, невдалеке от Гостомеля, вблизи поселков Мостище и Горенка. Ее строительство происходило в 1967 году, и, вероятно, непосредственно перед принятием больных, в 1968-м, она была предоставлена в распоряжение киностудии, пока на территории велись завершающие работы по благоустройству. Больница сохранилась до нынешнего времени, хотя несколько лет назад были резкие публикации о запущенном ее состоянии.
Въездные ворота (кадр из фильма и современное фото с Гугл-карты):
И дорожка после выхода из комплекса.
Здесь, кстати, уместно будет вспомнить, что совсем недавно туберкулезная больница едва не стала опять местом борьбы с вирусной заразой. Еще до того, как инфицированных коронавирусом украинцев доставили в Новые Санжары, было предположение приспособить для этой цели именно больницу возле Гостомеля. Не знаю – быть может, там сейчас готовят запасные койки для больных ковидом. Как бы то ни было, натуру фильма «Карантин» спустя полвека можно узнать…
Такие воспоминания и мысли вызвал этот киевский фильм в День Победы и в разгар карантина. Можно еще добавить, что важным акцентом киноленты стало признание подлинного героизма наших врачей, вступающих в бой с невидимой заразой. Наверно, сегодня мы вправе их признать теми самыми потомками, которыми гордились бы наши предки, павшие в войне с нацизмом.