Нам объявили что началась война стих
Нам объявили что началась война стих
22 июня ровно в четыре часа
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа,
Киев бомбили, нам объявили,
Что началася война.
Кончилось мирное время,
Нам расставаться пора.
Я уезжаю и обещаю
Верным вам быть навсегда.
И ты смотри.
С чувством моим не шути.
Выйдет, подруга, к поезду друга,
Друга на фронт проводи.
Вздрогнет состав эшелона,
Поезд помчится стрелой.
Я из вагона, ты мне с перрона
Грустно помашешь рукой.
Пройдут года
И снова я увижу тебя.
Ты улыбнешься, к сердцу прижмешься,
Я расцелую тебя.
22 июня ровно в 4 часа Вариант 2.
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили, нам объявили
Что началася война.
Врагов шли большие лавины,
Их не было сил удержать,
Как в земли вступили родной Украины,
То стали людей убивать.
За землю родной Батькивщины
Поднялся украинский народ.
На бой уходили все-все мужчины,
Сжигая свой дом и завод.
Рвалися снаряды и мины,
Танки гремели броней,
Ястребы красны в небе кружили,
Мчались на запад стрелой.
Началася зимняя стужа,
Были враги близ Москвы,
Пушки палили, мины рвалися,
Немцев терзая в куски.
Кончился бой за столицу,
Бросились немцы бежать.
Бросили танки, бросили мины,
Несколько тысяч солдат.
Помните Гансы и Фрицы,
Скоро настанет тот час:
Мы вам начешем вшивый затылок,
Будете помнить вы нас.
слова песни :Двадцать второго июня Ровно в четыре часа Киев бомбили, нам объявили, Что началася война.
ДВАДЦАТЬ ВТОРОГО ИЮНЯ…
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа,
Киев бомбили, нам объявили,
Что началася война.
Кончилось мирное время,
Нам распрощаться пора,
Я уезжаю, быть обещаю
Верным тебе навсегда.
И ты смотри,
Чувством моим не шути,
Выйди, подруга, к поезду друга,
Друга на фронт проводи.
Дрогнет состав эшелона,
Поезд помчится стрелой,
Я из вагона — ты мне с перрона
Грустно помашешь рукой.
Пройдут года,
И снова я встречу тебя,
Ты улыбнешься,
К сердцу прижмешься,
Я расцелую тебя.
Двадцать второго июня, ровно в 4 часа
1941 год.
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили, нам объявили
Что началася война.
Врагов шли большие лавины,
Их не было сил удержать,
Как в земли вступили родной Украины
То стали людей убивать.
Рвалися снаряды и мины,
Танки гремели броней,
Ястребы красны в небе кружили,
Мчались на запад стрелой.
Началася зимняя стужа
Были враги у Москвы,
Пушки палили, мины рвалися
Немцев терзая в куски.
Кончился бой за столицу
Бросились немцы бежать
Бросили танки, бросили мины,
Несколько тысяч солдат.
Рассказывается о десятках вариантов текстов на этот мотив. Некоторые песни ещё в 1940-е годы были записаны на грампластинки. Основных вариантов два: изначальный, в котором описывается мобилизация, и вариант, судя по содержанию, начала 1942 года, темой которого является описание боевых действий вплоть до Московской битвы.
Двадцать второго июня, ровно в 4 часа
Музыка Ежи Петербургского, слова Бориса Ковынева
Автор музыки, поляк Ежи Петербургский, родился в Российской Империи, в Польше. После раздела страны в 1939 году Петерсбургский оказался в отошедшем к Советскому Союзу Белостоке и в конце 1939 года возглавил Белорусский республиканский джаз-оркестр.
Музыка была написана Ежи Петерсбурским в 1940 году в Минске, в номере гостиницы «Беларусь». В первые же дни войны поэт Борис Ковынёв сложил строчки на полюбившуюся мелодию:
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили,
Нам объявили,
Что началася война.
С той поры появилось несколько десятков текстовых версий, но простые строчки «Двадцать второго июня, ровно в четыре часа» навсегда сохранились в народной памяти. Вот что писал об этих стихах композитор Юрий Бирюков:
— Несколько лет назад поэт-песенник Сергей Павлович Красиков, длительное время редактировавший литературно-художественный альманах «Поэзия», рассказал мне, что стихи про «двадцать второе июня», в числе других, принес к нему однажды поэт Борис Ковынёв и предложил опубликовать в разделе, составленном из произведений, родившихся в годы Великой Отечественной войны. Он показал при этом вырезку с их публикацией в одной из фронтовых газет, подписанной его фамилией. Однако члены редколлегии сочли эти стихи примитивными и не заслуживающими опубликования в альманахе. Возможно, они были правы. Но эти строки сочинялись оперативно, по горячим следам событий. А главное — были подхвачены и запеты миллионами. Сам Ковынёв об этом, наверное, не знал и не догадывался. Во всяком случае, не настаивал на выполнении своей просьбы. Забрал стихи и ушел. К тому времени он был уже довольно пожилым человеком.
Текст
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили, нам объявили
Что началася война.
Врагов шли большие лавины,
Их не было сил удержать,
Как в земли вступили родной Украины
То стали людей убивать.
За землю родной Батькивщины
Поднялся украинский народ.
На бой уходили все-все мужчины,
Сжигая свой дом и завод.
Рвалися снаряды и мины,
Танки гремели броней,
Ястребы красны в небе кружили,
Мчались на запад стрелой.
Началася зимняя стужа
Были враги близ Москвы,
Пушки палили, мины рвалися
Немцев терзая в куски.
Кончился бой за столицу
Бросились немцы бежать
Бросили танки, бросили мины,
Несколько тысяч солдат.
Помните Гансы и Фрицы
Скоро настанет тот час
Мы вам начешем вшивый затылок,
Будете помнить вы нас.
Нам объявили что началась война стих
ДВАДЦАТЬ ВТОРОГО ИЮНЯ…
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа,
Киев бомбили, нам объявили,
Что началася война.
Кончилось мирное время,
Нам распрощаться пора,
Я уезжаю, быть обещаю
Верным тебе навсегда.
И ты смотри,
Чувством моим не шути,
Выйди, подруга, к поезду друга,
Друга на фронт проводи.
Дрогнет состав эшелона,
Поезд помчится стрелой,
Я из вагона — ты мне с перрона
Грустно помашешь рукой.
Пройдут года,
И снова я встречу тебя,
Ты улыбнешься,
К сердцу прижмешься,
Я расцелую тебя.
Рукописный отдел Института русской литературы, Р. V, колл. 201, п. 1, № 1, стр. 57. Зап. И. В. Ефремовым в 1946 г. от А. П. Малаховой, бывшей учительницы, в г. Кобрине (БССР). Близкий вариант — в той же коллекции, стр. 56, зап. И. В. Ефремовым в 1942 г. от М. А. Воробьевой в поезде на пути в г. Калинин. Опубликованный вариант: Калужский край, № 169. В тексте Я. И. Гудошникова (Рукописный отдел Института русской литературы, Р. V, колл. 237, п. 1, № 2, стр. 18—19), записанном в сентябре 1941 г. от студентов-допризывников Воронежского сельскохозяйственного института, предпоследний куплет отсутствует, а последний пелся так:
Кончится время лихое —
С радостной вестью приду.
Снова дорогу
К милой порогу
Я без ошибки найду.
То же — в записи И. Я. Рокачева 1944 г., сделанной в Германии (Рукописный отдел Института русской литературы, Р. V, колл. 239, № 3, стр. 24). Запись песни Я. И. Гудошников сопровождает следующими словами: «Слышал я эту песню и позже сотни раз от солдат, офицеров и гражданских лиц. Пелась на мотив „Синего платочка»».
Русский советский фольклор. Антология / Сост. и примеч. Л. В. Домановского, Н. В. Новикова, Г. Г. Шаповаловой. Под ред. Н. В. Новикова и Б. Н. Путилова. Л., 1967, № 97.
Искусствовед Юрий Бирюков в журнале «Родина» №4 за 2003 год пишет со слов поэта-песенника Сергея Красикова, редактировавшего литературно-художественный альманах «Поэзия», что стихи про «двадцать второе июня» приносил однажды (судя по контексту, через много лет после войны) для публикации в альманахе поэт Борис Ковынев (1903-1970), представив вырезку из фронтовой газеты, где стихотворение было подписано его фамилией. Стихи редколлегия отклонила. Но каких-либо документальных доказательств в пользу авторства Ковынева в статье не приводится.
ВАРИАНТЫ (3)
1. 
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа,
Киев бомбили, нам объявили,
Что началася война.
Кончилось мирное время,
Нам расставаться пора.
Я уезжаю, ты обещаешь
Верною быть навсегда.
Помни меня, дорогая,
Чувства свои береги,
Выйди, подруга, спой ты для друга,
Друга на фронт проводи.
Дрогнет состав паровоза,
Поезд помчится стрелой.
Ты мне с перрона, я с эшелона
Вместе помашем рукой.
Пройдут года,
Снова вернусь, и тогда
Ты улыбнешься, к сердцу прижмешься,
Я поцелую тебя.
Нам дороги эти позабыть нельзя. Песенник. Сост. А. П. Павлинов, Т. П. Орлова. СПб., «Композитор – Санкт-Петербург», 2005.
2. 22 июня
Двадцать второго июня
Ровно в четыре часа
Киев бомбили, нам объявили,
Что началася война.
Кончилось мирное время.
Нам расставаться пора.
Я уезжаю и обещаю
Верным вам быть навсегда.
И ты смотри,
Чувством моим не шути.
Выйди, подруга, к поезду друга,
Друга на фронт проводи.
Пройдут года.
Снова увижу тебя.
Ты улыбнешься, к сердцу прижмешься,
Вновь поцелуешь меня.
Из архива пермского писателя Ивана Лепина
В нашу гавань заходили корабли. Пермь, «Книга», 1996
3. 22 июня
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили, нам объявили
Что началася война.
Врагов шли большие лавины,
Их не было сил удержать,
Как в земли вступили родной Украины,
То стали людей убивать.
За землю родной Батькивщины
Поднялся украинский народ.
На бой уходили все-все мужчины,
Сжигая свой дом и завод.
Рвалися снаряды и мины,
Танки гремели броней,
Ястребы красны в небе кружили,
Мчались на запад стрелой.
Началася зимняя стужа,
Были враги близ Москвы,
Пушки палили, мины рвалися,
Немцев терзая в куски.
Кончился бой за столицу,
Бросились немцы бежать.
Бросили танки, бросили мины,
Несколько тысяч солдат.
Помните Гансы и Фрицы,
Скоро настанет тот час:
Мы вам начешем вшивый затылок,
Будете помнить вы нас.
1942? (датировано по содержанию)
С фонограммы Владимира Меньшова, CD «В нашу гавань заходили корабли» № 4, «Восток», 2001
ДВАДЦАТЬ ВТОРОГО ИЮНЯ, РОВНО В ЧЕТЫРЕ ЧАСА…
(Журнал «Родина», 2003, №4)
Каждый год, когда приходит черед горестного дня начала Великой Отечественной, мне почему-то приходят на память незамысловатые строки одной из самых первых песен той войны. Скорее даже не песни, а песенной переделки довоенного «Синего платочка». Родилась она буквально в первые же дни вражеского нашествия и, думаю, помнится многим, кто пел ее в ту суровую пору.
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили,
Нам объявили,
Что началася война.
Кончилось мирное время,
Нам расставаться пора.
Я уезжаю,
Быть обещаю
Верным тебе до конца.
И ты смотри,
С чувством моим не шути!
Выйди, подруга,
К поезду друга,
Друга на фронт проводи.
Дрогнут колеса вагона,
Поезд помчится стрелой.
Ты мне с перрона,
Я — с эшелона
Грустно помашем рукой.
Пройдут года,
Снова я встречу тебя.
Ты улыбнешься,
К сердцу прижмешься
И поцелуешь, любя.
Много лет спустя, работая над передачами телевизионного цикла «Песня далекая и близкая» и песенными рубриками в различных изданиях, я собрал несколько десятков текстовых версий и переделок «Синего платочка», начало которым было положено той, что сочинил накануне войны поэт и драматург Яков Маркович Галицкий:
Синенький скромный платочек
Падал с опущенных плеч.
Ты говорила,
Что не забыла
Ласковых, радостных встреч…
Песня эта в канун войны стала шлягером. Ее пели известные певцы и певицы. А двое из них — Екатерина Юровская и Изабелла Юрьева — даже успели записать довоенный «Синий платочек» на грампластинку. С огромным успехом исполняла эту песню в своих концертах Лидия Русланова, в том числе и на фронте. Но, конечно же, самым популярным в годы войны стал тот вариант «Синего платочка», который сочинил сотрудник газеты «В решающий бой» Волховского фронта лейтенант Михаил Максимов, заканчивавшийся словами: «Строчит пулеметчик за синий платочек, что был на плечах дорогих…» Его спела и записала в фильме «Концерт — фронту» и на пластинку Клавдия Шульженко, и, благодаря ей, песня про «синий платочек» стала своеобразным символом, навсегда слившимся с именем этой прославленной певицы.
И все-таки мне бы хотелось вернуться к тому варианту «Синего платочка», строки которого вынесены в заглавие и начало моего рассказа.
Несколько лет назад поэт-песенник Сергей Павлович Красиков, длительное время редактировавший литературно-художественный альманах «Поэзия», рассказал мне, что стихи про «двадцать второе июня», в числе других, принес к нему однажды поэт Борис Ковынев и предложил опубликовать в разделе, составленном из произведений, родившихся в годы войны. Он показал при этом вырезку с их публикацией в одной из фронтовых газет, подписанной его фамилией. Однако члены редколлегии сочли эти стихи примитивными и не заслуживающими опубликования в альманахе.
Возможно, они были правы. Но эти строки сочинялись оперативно, по горячим следам событий. А главное — были подхвачены и запеты миллионами. Сам Ковынев об этом, наверное, не знал и не догадывался. Во всяком случае, не настаивал на выполнении своей просьбы. Забрал стихи и ушел. К тому времени он был уже довольно пожилым человеком.
А ведь в 1920-е годы имя Бориса Константиновича Ковынева (1903—1970) было на слуху у многих. Первая его книжка стихов вышла в издательстве «Новая Москва» в 1925 году. Вторая — «Последний из могикан» — в 1926-м.
Книгу «Солнце взрослых» рекомендовал к печати А. М. Горький. Из Сорренто он написал автору письмо, в котором очень тепло отозвался о его стихах. Это надолго вдохновило поэта.
Снова песней гудит голова,
Снова молодость брызжет прибоем.
Ну-ка, жизнь, засучи рукава,
Мы еще повоюем с тобою!
Так заканчивалось его стихотворение, посвященное Горькому.
В фондах Российской государственной библиотеки я отыскал несколько поэтических сборников и многочисленные газетные издания с его стихами. Во многих из них явно просматривается их песенная природа. Не случайны, наверное, строки, выплеснувшиеся у него однажды:
Надо песню нести впереди
(В песне есть неизбывная сила!),
Чтобы молодость в каждой груди
Веселей, чем гармонь, голосила…
И такие песни на его стихи были сложены.
Пожалуй, главная из них, оставшаяся жить в народной памяти, но потерявшая, как это нередко бывает, имя автора, та, что начиналась словами:
Где облака вершат полет,
Снаряды рвутся с диким воем,
Смотри внимательней, пилот,
На землю, взрыхленную боем.
Там, где пехота не пройдет
И бронепоезд не промчится,
Угрюмый танк не проползет,
Там пролетит стальная птица…
В 1927 году это стихотворение Бориса Ковынева под названием «Авиамарш» почти одновременно опубликовали газеты «Гудок» (13 июля) и «Красная звезда» (24 июля). А в народе на эти стихи была сложена песня с запомнившимся, думается, многим броским припевом:
Пропеллер, звонче песню пой,
Неся распластанные крылья!
За вечный мир
В последний бой
Лети, стальная эскадрилья!
Я и сам когда-то пел «Стальную эскадрилью» в суворовском и курсантском строю и потому встретился с нею на пожелтевших от давности газетных страницах как с доброй старой знакомой.
Еще раньше — в феврале 1924-го, Ковыневым были сложены и опубликованы пронзительные строки «Поэмы о Ленине», тоже ставшие песней:
Налетала вьюга сгоряча,
Под деревней выла у околиц.
А в избе о смерти Ильича
Говорил приезжий комсомолец…
Стихи и песня про «двадцать второе июня», мне думается, тоже из этого ряда. И потому имя их автора заслуживает того, чтобы его не забывали и помнили.
Много лет назад довелось мне услышать от поэта Якова Захаровича Шведова — автора знаменитого «Орленка» мудрые слова поэтической притчи:
И в час предзакатный опять и опять
В душе афоризм шевелится:
В обычаях мира — сначала распять,
Потом — на распятье молиться…
Оказалось, что и эти провидческие поэтические строки тоже принадлежат перу Бориса Ковынева…
С трудом отыскал я его неухоженную, заросшую травой могилку на Ваганьковском кладбище. Не сумел пока найти хотя бы его фотографию, чтобы поместить ее в этом рассказе и в будущей своей книге «Распятые авторы знаменитых песен». В ней идет речь о трагических судьбах авторов «По долинам и по взгорьям», «Авиамарша», «Песни о встречном», «Называют меня некрасивою» и других песен, истории которых я уже рассказывал или собираюсь рассказать в рубрике «Память сердца». Будет в ней и рассказ о песнях Бориса Ковынева, распетых в народе, но остающихся пока безымянными. Упорно продолжаю свой поиск и очень надеюсь на помощь тех, кто прочтет эти строки.
Двадцать второго июня, ровно в четыре часа
ДВАДЦАТЬ ВТОРОГО ИЮНЯ, РОВНО В ЧЕТЫРЕ ЧАСА…
(Журнал «Родина», 2003, №4)
Каждый год, когда приходит черед горестного дня начала Великой Отечественной, мне почему-то приходят на память незамысловатые строки одной из самых первых песен той войны. Скорее даже не песни, а песенной переделки довоенного «Синего платочка». Родилась она буквально в первые же дни вражеского нашествия и, думаю, помнится многим, кто пел ее в ту суровую пору.
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили,
Нам объявили,
Что началася война.
Кончилось мирное время,
Нам расставаться пора.
Я уезжаю,
Быть обещаю
Верным тебе до конца.
И ты смотри,
С чувством моим не шути!
Выйди, подруга,
К поезду друга,
Друга на фронт проводи.
Дрогнут колеса вагона,
Поезд помчится стрелой.
Ты мне с перрона,
Я — с эшелона
Грустно помашем рукой.
Пройдут года,
Снова я встречу тебя.
Ты улыбнешься,
К сердцу прижмешься
И поцелуешь, любя.
Много лет спустя, работая над передачами телевизионного цикла «Песня далекая и близкая» и песенными рубриками в различных изданиях, я собрал несколько десятков текстовых версий и переделок «Синего платочка», начало которым было положено той, что сочинил накануне войны поэт и драматург Яков Маркович Галицкий:
Синенький скромный платочек
Падал с опущенных плеч.
Ты говорила,
Что не забыла
Ласковых, радостных встреч…
Песня эта в канун войны стала шлягером. Ее пели известные певцы и певицы. А двое из них — Екатерина Юровская и Изабелла Юрьева — даже успели записать довоенный «Синий платочек» на грампластинку. С огромным успехом исполняла эту песню в своих концертах Лидия Русланова, в том числе и на фронте. Но, конечно же, самым популярным в годы войны стал тот вариант «Синего платочка», который сочинил сотрудник газеты «В решающий бой» Волховского фронта лейтенант Михаил Максимов, заканчивавшийся словами: «Строчит пулеметчик за синий платочек, что был на плечах дорогих…» Его спела и записала в фильме «Концерт — фронту» и на пластинку Клавдия Шульженко, и, благодаря ей, песня про «синий платочек» стала своеобразным символом, навсегда слившимся с именем этой прославленной певицы.
И все-таки мне бы хотелось вернуться к тому варианту «Синего платочка», строки которого вынесены в заглавие и начало моего рассказа.
Несколько лет назад поэт-песенник Сергей Павлович Красиков, длительное время редактировавший литературно-художественный альманах «Поэзия», рассказал мне, что стихи про «двадцать второе июня», в числе других, принес к нему однажды поэт Борис Ковынев и предложил опубликовать в разделе, составленном из произведений, родившихся в годы войны. Он показал при этом вырезку с их публикацией в одной из фронтовых газет, подписанной его фамилией. Однако члены редколлегии сочли эти стихи примитивными и не заслуживающими опубликования в альманахе.
Возможно, они были правы. Но эти строки сочинялись оперативно, по горячим следам событий. А главное — были подхвачены и запеты миллионами. Сам Ковынев об этом, наверное, не знал и не догадывался. Во всяком случае, не настаивал на выполнении своей просьбы. Забрал стихи и ушел. К тому времени он был уже довольно пожилым человеком.
А ведь в 1920-е годы имя Бориса Константиновича Ковынева (1903—1970) было на слуху у многих. Первая его книжка стихов вышла в издательстве «Новая Москва» в 1925 году. Вторая — «Последний из могикан» — в 1926-м.
Книгу «Солнце взрослых» рекомендовал к печати А. М. Горький. Из Сорренто он написал автору письмо, в котором очень тепло отозвался о его стихах. Это надолго вдохновило поэта.
Снова песней гудит голова,
Снова молодость брызжет прибоем.
Ну-ка, жизнь, засучи рукава,
Мы еще повоюем с тобою!
Так заканчивалось его стихотворение, посвященное Горькому.
В фондах Российской государственной библиотеки я отыскал несколько поэтических сборников и многочисленные газетные издания с его стихами. Во многих из них явно просматривается их песенная природа. Не случайны, наверное, строки, выплеснувшиеся у него однажды:
Надо песню нести впереди
(В песне есть неизбывная сила!),
Чтобы молодость в каждой груди
Веселей, чем гармонь, голосила…
И такие песни на его стихи были сложены.
Пожалуй, главная из них, оставшаяся жить в народной памяти, но потерявшая, как это нередко бывает, имя автора, та, что начиналась словами:
Где облака вершат полет,
Снаряды рвутся с диким воем,
Смотри внимательней, пилот,
На землю, взрыхленную боем.
Там, где пехота не пройдет
И бронепоезд не промчится,
Угрюмый танк не проползет,
Там пролетит стальная птица…
В 1927 году это стихотворение Бориса Ковынева под названием «Авиамарш» почти одновременно опубликовали газеты «Гудок» (13 июля) и «Красная звезда» (24 июля). А в народе на эти стихи была сложена песня с запомнившимся, думается, многим броским припевом:
Пропеллер, звонче песню пой,
Неся распластанные крылья!
За вечный мир
В последний бой
Лети, стальная эскадрилья!
Я и сам когда-то пел «Стальную эскадрилью» в суворовском и курсантском строю и потому встретился с нею на пожелтевших от давности газетных страницах как с доброй старой знакомой.
Еще раньше — в феврале 1924-го, Ковыневым были сложены и опубликованы пронзительные строки «Поэмы о Ленине», тоже ставшие песней:
Налетала вьюга сгоряча,
Под деревней выла у околиц.
А в избе о смерти Ильича
Говорил приезжий комсомолец…
Стихи и песня про «двадцать второе июня», мне думается, тоже из этого ряда. И потому имя их автора заслуживает того, чтобы его не забывали и помнили.
Много лет назад довелось мне услышать от поэта Якова Захаровича Шведова — автора знаменитого «Орленка» мудрые слова поэтической притчи:
И в час предзакатный опять и опять
В душе афоризм шевелится:
В обычаях мира — сначала распять,
Потом — на распятье молиться…
Оказалось, что и эти провидческие поэтические строки тоже принадлежат перу Бориса Ковынева…
С трудом отыскал я его неухоженную, заросшую травой могилку на Ваганьковском кладбище. Не сумел пока найти хотя бы его фотографию, чтобы поместить ее в этом рассказе и в будущей своей книге «Распятые авторы знаменитых песен». В ней идет речь о трагических судьбах авторов «По долинам и по взгорьям», «Авиамарша», «Песни о встречном», «Называют меня некрасивою» и других песен, истории которых я уже рассказывал или собираюсь рассказать в рубрике «Память сердца». Будет в ней и рассказ о песнях Бориса Ковынева, распетых в народе, но остающихся пока безымянными. Упорно продолжаю свой поиск и очень надеюсь на помощь тех, кто прочтет эти строки.
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили, нам объявили
Что началася война.
Врагов шли большие лавины,
Их не было сил удержать,
Как в земли вступили родной Украины,
То стали людей убивать.
За землю родной Батькивщины
Поднялся украинский народ.
На бой уходили все-все мужчины,
Сжигая свой дом и завод.
Рвалися снаряды и мины,
Танки гремели броней,
Ястребы красны в небе кружили,
Мчались на запад стрелой.
Началася зимняя стужа,
Были враги близ Москвы,
Пушки палили, мины рвалися,
Немцев терзая в куски.
Кончился бой за столицу,
Бросились немцы бежать.
Бросили танки, бросили мины,
Несколько тысяч солдат.
Помните Гансы и Фрицы,
Скоро настанет тот час:
Мы вам начешем вшивый затылок,
Будете помнить вы нас.
ДВАДЦАТЬ ВТОРОГО ИЮНЯ…
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа,
Киев бомбили, нам объявили,
Что началася война.
Кончилось мирное время,
Нам распрощаться пора,
Я уезжаю, быть обещаю
Верным тебе навсегда.
И ты смотри,
Чувством моим не шути,
Выйди, подруга, к поезду друга,
Друга на фронт проводи.
Дрогнет состав эшелона,
Поезд помчится стрелой,
Я из вагона — ты мне с перрона
Грустно помашешь рукой.
Пройдут года,
И снова я встречу тебя,
Ты улыбнешься,
К сердцу прижмешься,
Я расцелую тебя.
Рукописный отдел Института русской литературы, Р. V, колл. 201, п. 1, № 1, стр. 57. Зап. И. В. Ефремовым в 1946 г. от А. П. Малаховой, бывшей учительницы, в г. Кобрине (БССР). Близкий вариант — в той же коллекции, стр. 56, зап. И. В. Ефремовым в 1942 г. от М. А. Воробьевой в поезде на пути в г. Калинин. Опубликованный вариант: Калужский край, № 169. В тексте Я. И. Гудошникова (Рукописный отдел Института русской литературы, Р. V, колл. 237, п. 1, № 2, стр. 18—19), записанном в сентябре 1941 г. от студентов-допризывников Воронежского сельскохозяйственного института, предпоследний куплет отсутствует, а последний пелся так:
Кончится время лихое —
С радостной вестью приду.
Снова дорогу
К милой порогу
Я без ошибки найду.
То же — в записи И. Я. Рокачева 1944 г., сделанной в Германии (Рукописный отдел Института русской литературы, Р. V, колл. 239, № 3, стр. 24). Запись песни Я. И. Гудошников сопровождает следующими словами: «Слышал я эту песню и позже сотни раз от солдат, офицеров и гражданских лиц. Пелась на мотив „Синего платочка»».
Русский советский фольклор. Антология / Сост. и примеч. Л. В. Домановского, Н. В. Новикова, Г. Г. Шаповаловой. Под ред. Н. В. Новикова и Б. Н. Путилова. Л., 1967, № 97.
Искусствовед Юрий Бирюков в журнале «Родина» №4 за 2003 год пишет со слов поэта-песенника Сергея Красикова, редактировавшего литературно-художественный альманах «Поэзия», что стихи про «двадцать второе июня» приносил однажды (судя по контексту, через много лет после войны) для публикации в альманахе поэт Борис Ковынев (1903-1970), представив вырезку из фронтовой газеты, где стихотворение было подписано его фамилией. Стихи редколлегия отклонила. Но каких-либо документальных доказательств в пользу авторства Ковынева в статье не приводится.