Напояющие вселенную что это
Реки, напояющие вселенную!
«Великая бывает польза от учения книжного, ‑ писал преподобный Нестор Летописец, ‑ книги наказуют и учат нас пути к покаянию, ибо от книжных слов обретаем мудрость и воздержание. Это реки, напояющие вселенную, от которых исходит мудрость. В книгах неисчетная глубина, ими утешаемся в печали, они узда воздержания. Если прилежно поищешь в книгах мудрости, то приобретешь великую пользу для своей души. Ибо тот, кто читает книги, беседует с Богом или святыми мужами».
«Страсти Христовы»
В русской традиции существует ряд достаточно примечательных книг, незнакомых широкому читателю. Одной из таковых является сборник «Страсти Христовы». Составление сборника относится к XVII в., распространение он получил преимущественно в среде старообрядцев. Книга являлась предметом чтения главным образом купцов и посадских людей; в печатном издании использовалась в качестве чтений на Страстной седмице Великого поста. Один экземпляр этой книги, изданной в Супрасльской типографии (территория современной Польши) в 1817 г., экспонируется сегодня в нефтеюганском Музее реки Обь.
По содержанию книга представляет собой переводной сборник апокрифических сказаний пассийной тематики (лат. passio, от pati – страдать), принадлежащей к средневековой литературной традиции. Уникальность сборника заключается в попытке художественного описания жертвенного подвига Иисуса Христа. Хронология сюжета простирается от Лазаревой субботы до событий, следующих после воскресения Христова, например, приход Марии Магдалины в Рим к императору Тиберию.
Исследователи характеризуют книгу как «пассийную мистерию», проявляющуюся через восприятие Богоматери событий последних дней земной жизни Иисуса Христа и Его распятия, с акцентуацией на аллегоричности и мистическом характере описываемых событий. Хотя стиль изложения фигуры Христа и Его слов в основном не выходит за рамки евангельской сакральности, описание Богоматери, ее действий и эмоций, напротив, представляет собой психологический «центр тяжести» всей повести.
Например, в седьмой главе книги, после возвещения Христом Своей Матери о будущих страданиях, смерти и воскресении, текст которого в целом близок к евангельскому отрывку (Мф. 20:18; Мк. 10:33; Лк. 18:31, 33), следует диалог, в котором Богородица умоляет Сына не идти в Иерусалим «с великим плачем и рыданием горьким, и с великой жалостью сердечною… “слезы беспрестанно из очию моею текут, и из персей моих воздыхание велие исходит…”».
Несколько раз Богородица уговаривает Христа не идти в столичный град, приводя в свою пользу доводы о послушании родителям, о необходимости отвращения от зла и т.п. Христос объяснял необходимость своих страданий, но Богородица «с великими слезами обымши Его рукама своима и ударися о землю горько глаголющи: о сердце мое, о утроба моя ныне терзается во мне чтоже убо аз в скорби своей имам сотворити, яко Сын мой и Бог хощет со мною тяжце и горце разлучитися… и возстенавше велми от сердца своего, паде пред Ним ниц на землю аки мертва, от великия скорби и рыдания». Диалогичный сюжет повторяется трижды, в ходе которого Христос объясняет Богородице смысл своих страданий, она в бессилии падает на землю, Христос удерживает, она умоляет его не идти на страдания. На третий раз автор текста все же описывает падение Богородицы на землю – явное стремление эмоционального воздействия на читателя.
Исследователи подчеркивают мелодраматический и «народный» характер изложения. Как и описание душевных страданий Богородицы, сборник содержит пространное и эмоционально насыщенное описание бичеваний и страданий Христа. Например, после умовения рук Пилатом следует обрисовка издевательств над Христом, привязанным к столбу: беззаконные иудейские воины начали бить Христа «немилостивно жезлием суковатым. По четыре человек пременяющеся и где пречистое его тело ударяху, ту отторгашеся святая плоть его с кровию и падаше не землю. Яко мало не все тело его святое отпаде, яко жилы его и кости пречистыя быша видими». После возложения тернового венца воины били по тесному венцу и шип пронзил главу Христа «даже до мозгу. И тогда истече пречистыя крове его многое множество, якоже от крове его и земли обагритися».
Описание бичеваний Христа перемежаются с описанием эмоциональных переживаний Богородицы. Когда Она увидела Сына Своего, несущего крест на Голгофу, «велми возстенавши от сердца своего, и паде на землю аки мертва. И аще бы не удержали ю жены пришедшия с нею, то убо конечно убилася бы о землю». Слова о желательнейшей смерти вместе со Христом неоднократно звучат из уст Богородицы в данном произведении.
В то же время концепция главного действующего лица – Иисуса Христа – вполне определенна и реализуется в конечном итоге как образ Христа-Триумфатора, Победителя смерти, Царя Славы. Множество людей от различных народов уверовали во Христа, воины «велиим гласом восклицаху»: «воистину праведный еси ты Сын Божий». Но «окаяннии жидове» не желали обратиться к «познанию милостиваго избавителя нашего». Спокойное величие образа Христа проходит через все произведение, в т.ч. и через главы, описывающие Его распятие и страдания: «Дщери иерусалимския, не плачите мене, но плачите себе и чад ваших: понеже бо мужи ваша взяша кровью мою на себя, и на чада своя…».
Приведенные литературные образы ставят своей целью эмоциональное возбуждение читателя, что свойственно более католической традиции, нежели православной: для православия более важна тема Воскресения Христова. Это отличие легко иллюстрируется названием главного христианского храма Иерусалима. Для католиков он – «Храм Гроба Господня» (Sanctum Sepulchrum), для православных – «храм Воскресения Христова» (Ναός της Αναστάσεως).
После XVII века – века царя Алексея Михайловича, патриарха Никона и протопопа Аввакума – пришел век XVIII ‑ век Петровских преоброзований и секуляризации. Но уже в конце столетия образованное общество стало ощущать религиозный голод. Увлеченность Вольтером и скептически-пренебрежительное отношение к Православию уже в начале XIX в. контрастировали с высоким уровнем Духовных академий, расцветом богословской науки, золотым веком русской литературы и религиозной философии.
Именно в синодальный XIX век произошел перевод Священного Писания на русский язык. Развитие книгопечатания и удешевление книг позволило иметь литературу не только богатым, но и простым людям. Ряд типографий специализировались на народной аудитории, выпуская книги нравоучительного, культурного и катехизического содержания.
«Жизнь Пресвятыя Девы Богородицы»
Отдельного интереса заслуживает сборник под названием «Жизнь Пресвятыя Девы Богородицы». Книга была составлена русской поэтессой и общественным деятелем Авдотьей Глинкой в 1840 г. путем соединения в цельное произведение отдельных, разбросанных по Четьим-Минеям святителя Димитрия Ростовского, сведений о жизни и успении Пресвятой Богородицы. Составленная компиляция была переложена на современный – то есть на русский дореформенный – язык.
Примечательно, что т.н. «плачи Богородицы», упоминаемые выше в контексте описания сборника «Страсти Христовы», кочевали в российской истории из книги в книгу на протяжении веков. Таковые содержатся и в сборнике, составленном А. Глинкой.
Изложение апокрифичных сюжетов «плачей» традиционно эмоционально: «отныне радость не коснется Меня! Свет мой, радость моя затворилась во гробе! Но я не оставлю Его одного: здесь же умру и с Ним погребуся!» Данная эмоциональность, вероятно, обусловлена влиянием западного памятника «Acta Sanctorum» («Акты святых», «Деяния святых») – произведения, составленного болландистами (течением в иезуитстве, занимавшимся собранием житий святых и манускриптов), которым, наряду с Четьи Минеями свт. Макария, пользовался свт. Димитрий Ростовский при составления своего фундаментального труда.
«Молитвослов»
В конце XIX – начале XX в. в московской типографии А.Д. Ступина был издан «Молитвослов». В отличие от многочасового молитвенного правила дониконовского времени, чтение утренних и вечерних молитв по молитвослову занимало не более 10-15 минут. Но краткие молитвы в данной книге были снабжены подробными комментариями к каждой из них. Состав молитв, их перевод на русский язык, подробность, значительный объем и простота разъяснений и комментариев делают книгу сокращенным вариантом «Закона Божьего» протоиерея Серафима Слободского. В конце молитвослова следуют «десять заповедей закона Божия», «девять заповедей для получения блаженства», а также подробное катехизическое изложение Символа веры. Таким образом, молитвослов являлся изданием, ориентированным на простую народную аудиторию.
Хочется только пожелать, чтобы в издательствах нашей Русской Православной Церкви выходило побольше подобных книг, необходимых для научения молитве и понимания основ христианской веры, ‑ книг, «от которых исходит мудрость».
Словесница Искусств
№1 (27) • 2011 • В начале было слово
Друзья и партнеры
«Книги бо суть реки…»
Книги бо суть реки, напояющие вселенную,
title
се сть исходиша мудрости,
книгам бо есть неисчетная глубина.
«Повесть временных лет», 1037 год
В 1971 году в Хабаровске произошло событие, о котором написали многие советские газеты и журналы, и которое затем стало отправной точкой для научных исследований в области истории книги.
А случилось вот что. Из Петербурга (тогда Ленинграда) на Дальний Восток приехал доктор филологических наук профессор И. Е. Баренбаум. Он знакомился с редким фондом Хабаровской краевой научной библиотеки и, дойдя до полки со старопечатными книгами XVII века, обнаружил знаменитую Острожскую Библию первопечатника Ивана Федорова — книгу 1581 года, отнесенную к шедеврам типографского искусства.
«Титульный лист, характерный двухстолбцовый набор кириллицей, наличие греческого текста — все подтверждало факт издания Библии в Остроге, — писал позднее доктор исторических наук профессор Сергей Антонович Пайчадзе. — Для окончательной идентификации недоставало печатного знака Ивана Федорова, которым он помечал свои книги».
Авторский знак обнаружился на последней станице. Он был прикрыт рукописной тетрадью, что и позволяло книжному раритету XVI века в переплете из обтянутых кожей досок, с медными застежками тридцать лет оставаться незамеченным. Согласно инвентарной записи Острожская Библия включена в фонд Хабаровской научной библиотеки 5 июня 1940 года, источник поступления — неизвестен. Заметим, время для подобной литературы не самое благоприятное, но кто-то принес ее сюда, кто-то поставил на полку, в итоге сохранилась редчайшая книга, сотворенная выдающимся мастером.
Знак, которым Иван Федоров помечал свои произведения, а точнее его символику, ученые трактуют по-разному, но многие придерживаются такой версии: между инициалами И. и Ф. начертана извилистая линия, напоминающая латинскую S, а над ней наконечник стрелы. «Латинский завиток» сравнивают с излучиной реки и читают этот символ как зашифрованную цитату из «Повести временных лет»: «Книги бо суть реки. »
Острожская Библия — это первый полный вариант Священного Писания на церковно-славянском языке и последняя печатная работа Ивана Федорова. Он начал ее в 1575 году, отливал новые шрифты, делал формы для рамок, заставок и заглавных букв. В общем, все то, что сделало в итоге Острожскую Библию произведением искусства. В 1583 году мастера не стало, но изготовленные им печатные формы (доски) хранились у его последователей и были в рабочем состоянии не одно столетие. Библия вышла в свет в 1581 году, и ее тираж по тем временам был значительным. Но, как пишет Пайчадзе, почти четырнадцать из каждых пятнадцати экземпляров бесследно исчезли в глубине веков. Всего же в мире сохранилось около ста (в некоторых источниках около трехсот) экземпляров Острожской Библии Ивана Федорова. Один из них — в Хабаровске.
Собрание раритетов
Сегодня фонд редких книг Дальневосточной государственной научной библиотеки сосредоточен в специально созданном здесь Краевом научно-исследовательском центре книжных памятников. Это одно из крупнейших собраний на Дальнем Востоке наряду с научными библиотеками Владивостока и Якутска. Общее количество хранящихся в Хабаровске редких и ценных изданий впечатляет: около 23 тысяч экземпляров, из них около 4 тысяч — на иностранных языках. И цифра эта постоянно увеличивается, потому что из общего фонда ДВГНБ (а это более 2 миллионов изданий) библиотекари продолжают отбирать рассеянные по нему в прежние годы книги, которые представляют историческую и библиографическую ценность. Наиболее интересные издания можно увидеть на постоянно действующей выставке в научно-исследовательском центре книжных памятников. Это своего рода экскурсия в очень далекое прошлое.
Отправной точкой, с которой началась история формирования редкого фонда, можно считать 1894 год, когда при Приамурском отделе Императорского Русского географического общества организовали библиотеку. Из Академии наук, Императорского Русского географического общества, Петербургского университета, Московского Румянцевского музея, научных обществ, библиотек и просто от частных лиц приходили книжные дары, среди которых встречались достаточно редкие, в том числе издания XVIII века, государственные указы, подписанные собственноручно императрицей Екатериной, о чем сообщалось в первых отчетах Приамурского отдела Императорского Русского географического общества. Потом к этим экземплярам присоединились интересные книги из личных библиотек цесаревича Николая, великого князя Константина Николаевича, других дарителей, и в итоге появился фонд ценных изданий на церковнославянском, русском, латинском, английском и других языках, названный «библиографическими редкостями», или, как отмечалось в документах тех лет, «печатные книги и рукописи, насчитывающие 300 и 200 лет существования». С этого момента «библиографические редкости» прирастали печатными раритетами, и прежде чем появился научно-исследовательский центр книжных памятников, они хранились в секторе редких книг, затем, после переименования, — в отделе редких и ценных изданий.
В 2006 году библиотека стала участником программы «Культура России», сотрудники Краевого научно-исследовательского центра книжных памятников получили возможность приезжать на семинары в Российскую государственную библиотеку, а это профессиональный рост. О статусе научно-исследовательского центра можно судить еще и по тому, что из 31 региона Российской Федерации здесь лучшие условия хранения книжных раритетов. Несколько лет назад правительство Хабаровского края приобрело для ДВГНБ планетарный сканер, предназначенный для сканирования старых книг, и теперь они переводятся в электронный формат. Пока что в работе редкие издания краеведческой тематики, поскольку именно они пользуются наибольшим спросом.
«Редкий статус»
Говоря о том, что придает книге статус редкой, специалисты называют два критерия. Первый — хронологический. То есть все отечественные книги, изданные до 1830 года, и все зарубежные, изданные до 1700 года включительно, принято считать редкими. Второй — социально-ценностный. Это когда по дате выхода в свет книга не может претендовать на статус редкой, но в силу различных причин является таковой. К примеру, самое первое издание пушкинского «Евгения Онегина» вышло после 1830 года, но это бесспорная ценность.
В Краевом научно-исследовательском центре книжных памятников есть издания, приравненные к памятникам мировой культуры. Например, «Комментарии» Гая Юлия Цезаря 1499 года издания и «Тускуланские беседы» Цицерона 1482 года издания на латинском языке. Это инкунабулы, то есть книги, напечатанные до 1500 года. Здесь же, в хранилище редких книг на иностранных языках, первое издание сборника лирических стихов древнегреческого поэта Пиндара, современника Эсхила (1513). Эта книга относится к палеотипам — изданиям, вышедшим в свет между 1501 и 1550 годом. В России, к слову, всего два таких раритета — в Санкт-Петербурге и Хабаровске. Другая книжная редкость первой половины XVI века — на немецком языке: сочинение Мартина Лютера «О торговле и ростовщичестве» вышло в свет в 1524 году, еще при жизни автора. В 1568 году в Лионе издана книга Мишеля Нострадамуса «Предсказания» на французском языке, и один ее экземпляр хранится в Дальневосточной государственной научной библиотеке. Это первое посмертное и самое полное издание знаменитого французского астролога, врача, алхимика и прорицателя.
Есть еще 32 рукописные книги, в том числе созданные в древнерусской традиции, и 7 кириллических старопечатных — Острожская Библия Ивана Федорова (1581), о которой уже шла речь, «Евангелие Учительное» Кирилла Транквиллиона Ставровецкого (1619), «Лексикон Словеноросский и Имен толкование» Памвы Берынды (1627), «Большой требник» Петра Могилы (1646), «Соборное уложение» царя Алексея Михайловича (1649) и «Синопсис» Иннокентия Гизеля (1674).
В общем, уникальные вещи, бесценные: из общего числа книг редкого фонда полторы тысячи изданы до 1830 года. Правда, такое отношение к книжным памятникам было не всегда. В в газетных статьях о редком фонде хабаровской библиотеки главный акцент делался на собрании «самых дорогих для человечества книг — произведений основоположников марксизма-ленинизма».
При этом подчеркнем: книги «менее значимые» все равно хранились самым надлежащим образом. Правда, был период, когда книжные раритеты оказались под ударом. Точнее, их владельческие знаки — экслибрисы. В середине прошлого века наступило время усиленной борьбы с мещанством, и одним из его проявлений кто-то посчитал экслибрис. Вышел соответствующий указ, и библиотекарям пришлось в спешном порядке книги обезличивать. Авторские знаки замазывали чернилами, сдирали, а когда это не удавалось, заклеивали кармашками. И что интересно: в основном хабаровские библиотекари не уничтожили, а именно заклеили немалое количество великолепных экслибрисов, многие из которых без преувеличения произведения искусства.
Сейчас процесс работы с книгой повернулся в обратную сторону: ей возвращают личность владельца. Убирают приклеенные десятки лет назад бумажные кармашки-обереги, и почти за каждым открывается история, время. Хотя встречаются и задачки с одним неизвестным — в том случае, если экслибрис все-таки оказался уничтожен. И тогда можно только предполагать, кем был ее хозяин, из какой она коллекции. Но у специалистов, работающих с редкими книгами, есть свои способы «опознания», иногда на уровне интуиции. Наталья Радишаускайте — заведующая сектором по работе с книжными памятниками Краевого научно-исследовательского центра книжных памятников ДВГНБ отмечает, что по книге обычно можно сказать, кому она принадлежала: «Смотришь, к примеру, на добротный переплет, золотые обрезы и предполагаешь, что, скорее всего, она из коллекции великого князя Константина Николаевича. »
«Осколочки» эпох на книжных полках
Многие книги из редкого фонда дальневосточной «научки» старше Хабаровска, которому немногим больше полутора столетий, говорит Наталья Радишаускайте. И рассказывает об отдельных «осколочках эпох», к которым можно реально прикоснуться. Например, к эпохе Петра Великого.
Коллекция изданий XVIII века — это около 140 книг. В петровскую эпоху, наполненную многими глобальными событиями, произошел еще и серьезный переворот в книгопечатании. Был создан шрифт, которым печатались все светские издания, за что позднее он был назван «гражданским». Все петровские издания, напечатанные гражданским шрифтом в достаточно короткий промежуток времени, с 1708 по 1725 год, считаются редкими, поскольку сохранились лишь те из них, которые попали в свободную продажу и были раскуплены. Те, что хранилось на складах (а это большая часть тиражей), по приказу императрицы Елизаветы Петровны были уничтожены. Часть из них просто сожгли, часть продали на обертки и пыжи или отправили на бумажные фабрики в качестве вторсырья.
Научно-исследовательский центр книжных памятников ДВГНБ обладает немалым богатством, среди которого одна из редчайших книг петровского времени — «Овидиевы фигуры» (1721) с цельногравированным текстом и раскрашенными вручную гравюрами. Сохранившийся экслибрис указывает на бывшего владельца раритета — это известный российский археолог и историк А. Д. Чертков. Как установлено исследователями, библиотекой Черткова после его смерти пользовались В. А. Жуковский,
М. Н. Погодин, Л. Н. Толстой. Возможно, «Овидиевы фигуры» попали в Хабаровск из Государственной публичной исторической библиотеки.
Еще одна истинная редкость для Дальневосточного региона — номер газеты «Санкт-Петербургские ведомости» за 1740 год. Пробежишься по ее страницам, и вот оно, то самое дыхание времени. На первых полосе — главные новости (в основном перепечатанные из зарубежной прессы), в том числе о том, где сейчас идут боевые действия. Самая насущная информация, так же как и в современных СМИ, на последних полосах. Допустим, объявление о том, где и когда состоится продажа лошадей. Есть и реклама: некий садовод приглашает любителей приобрести у него рассаду и луковицы красивых цветов.
«Осколочек» времени — Календарь на 1724 год, где масса полезнейшей информации. Здесь статьи о происхождении солнечных и лунных затмений и прогнозы на грядущий год, заметки о «плодородии и недородии», а в статье «О здравии и болезнях» об изменениях человеческого организма через каждые семь лет жизни. Самыми «мужественными летами» автор называет возраст 28, 35 и 42, но когда человеку исполняется 49, он «на самом верху горы есть, а паки вниз возвращается. ».
«Книга степенная царского родословия» — издание XVIII века, одно из интереснейших в коллекции семьи Старцевых. На полях книги, охватывающей значительную часть истории Российского государства, пометки внимательного читателя. Скорее всего, предполагают специалисты, издание досконально изучал Николай Алексеевич Старцев, внук декабриста Николая Бестужева и сын селенгинского купца Алексея Дмитриевича Старцева, давая тут же, на полях книги, отсылки к другим источникам, возможно, из своего же собрания.
К сожалению, сотрудники Краевого научно-исследовательского центра книжных памятников не располагают полным списком книг всей коллекции Старцевых, как и самой коллекцией, но даже в той ее части, что в итоге оказалась в Хабаровске, многое заслуживает внимания. Например, книги веков в пергаментных переплетах. Они на латыни, и, скорее всего, собирались Старцевыми исключительно как библиографические редкости. Так же как издания Эльзевиров — голландских печатников, которые в XVI веке были лидерами в издательском бизнесе и выпускали малоформатные и доступные по цене книжки. Благодаря солидным тиражам «эльзевиров», как называют издания с издательскими марками Эльзевиров, и до настоящего времени их сохранилось достаточно.
В последние годы специалисты-книжники стали выделять коллекции именные: цесаревича Николая, великого князя Константина Николаевича, герцога Мекленбургского, Венюкова, Арсеньева и др. Такой личностный подход дает возможность не только перелистать страницы времени, но и узнать о читательских пристрастиях исторических персон. Интересный исследовательский и творческий путь. Практически нескончаемый.
Елена ГЛЕБОВА
Фото Алексея МАРТЫНЦА
Напояющие вселенную что это
Cоветский школьник ничего не знал о создателях отечественной письменности, равноапостольных братьях Кирилле и Мефодии, поскольку они были «церковниками», он не читал летописей, потому что их составляли монахи. Духовные цензоры светлого будущего разрешали изучать лишь «светское» произведение «Слово о полку Игореве», а затем аккуратно вырезали семь столетий родной литературы, продолжая «плач Ярославны» акростихами просветителей XVIII века.
Поразительно, но этот репрессивный метод по отношению к христианской отечественной культуре унаследовало национальное образование в независимой Украине. Правда, коммунистическая мифология заменена вполне ординарным отечественным язычеством, возведеным едва ли не в ранг мировой религии, уникальным «светом» которой мы тысячелетиями пылали никем не замеченные, а вот теперь решили просветить им хотя бы самих себя.
В нынешних школьных программах первым «духовным» творением наших пращуров-солнцепоклонников объявлена «дописьменная письменная» (!) «Велесова книга». Это подделка, отвергнутая всем ученым миром, открывает курс «велесологии», чем, по сути, и является изучение отечественной культуры в школах.
Чтобы ни говорили нынешние духовидцы и «велесологи» о дохристианском «космосе» (с греч. — вселенная) наших предков, начало самосознанию и исторической жизни народа положило Крещение Руси и обретение вместе с ним славянской письменности. Родоначальниками последней являются святые равноапостольные братья Кирилл (Константин Философ) и Мефодий, великие миссионеры и подвижники веры Христовой. Они были родом из города Солуни (Фессалоники), обладали универсальными знаниями (Кирилл был библиотекарем при соборе Святой Софии в Константинополе и фактически — секретарем Патриарха), а потому император неоднократно отправлял их проповедовать к языческим народам.
Посланные в 858 году к соседям русичей — хазарам, равноапостольные братья посетили Крым и даже обрели в Херсонесе часть мощей мученика Климента Римского. В 861 году император предложил им отправиться проповедовать христианство славянам в Великой Моравии. На это Константин ответил: «Хотя тело мое утомлено, хотя я болен, я рад пойти туда, если они имеют буквы для своего языка». Узнав, что таковых не имеется, удивился: «Как можно на воде писать слова. » На это император ответил: «Если ты захочешь, Бог тебе их даст». Затворившись в монастыре Полихрон, братья создали славянскую азбуку, которой изложили часть Священного Писания и богослужений.
В конце 863 года миссия направилась в Моравию, где у просветителей появились ученики, среди них своими талантами выделялся славянин по имени Горазд. В 868 году Константин заболел и скончался, приняв перед смертью схиму с именем Кирилл. Ему было 42 года. Перед кончиной он завещал старшему брату «не оставлять трудов учительства». И Мефодий мужественно выполнял завет — внедрял богослужения на славянском языке, несмотря на гонения католических епископов и даже почти трехлетнее тюремное заключение. Однако после смерти Мефодия в 885 году противники жестоко расправились с его последователями, истребив, изгнав и продав их в рабство. Некоторые ученики равноапостольных братьев оказались в православных Сербии и Болгарии и продолжили их дело.
Как известно, святые учителя словенские составили две славянские азбуки — Глаголицу и Кириллицу. Большинство исследователей склоняются к той точке зрения, что Кирилл создал Глаголицу, которую последователи стали называть Кириллицей, а уже позже ученики братьев в Болгарии создали новую азбуку (Кириллицу), на которую перенесли название предыдущей. Любопытно, что древнейшая из дошедших до нас славянских рукописей, именуемая «Киевские листки» (Х век), написана как раз Глаголицей.
Действительно, Кириллица не является оригинальным алфавитом — это буквы греческой азбуки с добавлением знаков для славянских звуков, которых нет в греческом языке. А вот аналогов Глаголицы ни в одном древнем алфавите отыскать так и не смогли. И это неудивительно — святой Кирилл создавал в прямом смысле слова священную азбуку для славян: ее знаки ни с чего не скопированы, они предназначены специально для перевода богослужебных книг. Буквы Глаголицы состоят в основном из сочетаний трех символов христианства: креста (символ Спасителя), треугольника (символ св. Троицы) и круга (символ Бога Отца). Буква Аз (а) обозначалась крестом — именно светом Спасителя равноапостольные братья хотели просветить славян. Читая в «глаголическом» переводе Евангелие, наши пращуры ощущали его святость «и по букве, и по духу». Недаром в Житии св. Кирилла ( IХ век) о буквах говорится: «Вскоре открыл ему их Бог, что внемлет молитвам рабов своих, и тогда сложил письмена».
Любопытно, что когда в Македонии стали заменять Глаголицу Кириллицей (последняя, разумеется, была более удобна для перевода, изучения и освоения великой греческой культуры Византии), против этого выступили старшие ученики свв.Кирилла и Мефодия. На Руси Глаголица существовала до ХII века.
Впрочем, и греческий алфавит, который был основанием для Кириллицы, нес в себе не меньший божественный отпечаток, чем буквы Глаголицы. Сам Господь в грозном Апокалипсисе прибег к азбучному сравнению: «Аз есмь альфа и омега. «. Этим объясняется трепетное отношение к букве и слову наших пращуров. Кроме того, христианское начало просвещения заключалось не только в предмете обучения (Священное Писание), средствах обучения (алфавит), но и в способах обучения. Для изучения того же алфавита составлялись азбучные акафисты. Известен составленный в форме азбучного акростиха (от альфы до омеги) древний (VII века) греческий «Акафист Пресвятой Богородице» с припевом «Аллилуия», широко распространенный среди славянских народов.
Истоки отечественной литературы
Все наши школьные программы по литературе являются наследницами советской заидеологизированной атеистической науки о литературе и несут в себе ее первородный грех. Это прежде всего касается проблемы истоков отечественной письменности. Считается, что литература своими корнями уходит в глухую языческую древность, которая явлена нам устным народным творчеством. Картина возникновения различных жанров литературы вполне мифологична и представляется следующим образом. Древнейшим словесным искусством славян объявлены былины. Академическая школьная программа в разделе «Древняя украинская литература» предлагает для изучения их «Киевский цикл» — про Илью Муромца, Добрыню Никитича и Алешу Поповича. Затем следует упоминание о литературе принятия христианства (переводная и летописи). Былины таким образом предшествуют письменности и якобы являются истоками исторического повествования.
Отечественная проза в свою очередь по той же «модели» возникла из народной сказки. Сначала были сказки о зверях (у каждого — свой характер), затем писатели стали создавать литературные сказки, вместо зверей появились люди, и сказки превратились в повести, рассказы и романы. Лирическая поэзия родилась из языческих обрядовых песен, из обрядов же и детских игр произошла и драма (в ней люди играют разные роли). В каждом классе изучению жанров литературы предшествуют и соответствующие «жанры» фольклора. Это вполне укладывалось в коммунистическую концепцию о том, что литература, как и всякое искусство, является коллективным творчеством народных масс. Народ сочинял думы про Сталина, писатели вторили народу.
Надо ли говорить об абсурдности подобных построений? Напротив, мы можем утверждать, что никогда ныне известный нам фольклор не был и не мог быть источником нашей письменной литературы. Хотя бы в силу того, что весь он «моложе» этой литературы на семь столетий. Все ныне известные нам обрядовые, исторические, лирические, эпические песни, думы, бытовые и волшебные сказки записаны, главным образом, во время этнографического бума. Его начали в XVIII веке немецкие романтики, у нас же его пик относится ко второй половине ХIХ столетия. Именно тогда ушедшие в народ интеллигенты записали основной костяк отечественного фольклора во всех его жанрах. Эпоха собирательства народного творчества завершилась в основном в 30-е годы нынешнего столетия, продолжаясь таким образом не более полутора веков, но при этом фольклор умудрился «основать» тысячелетнюю письменную отечественную литературу.
Те же былины, составляющие «Киевский цикл» записаны на севере России в основном в конце прошлого века, а самая популярная — «Илья Муромец и Соловей-разбойник» — вообще в 1932 году в Карелии. Даже с точки зрения «исторической», ни знаменитый богатырь, взявший имя жившего в ХIII веке святого Киево-Печерской Лавры, ни его друг Алеша Попович (сын попа), ни Добрыня (дядя Владимира, крестившего Новгород) не могли попасть в «дохристианский» фольклор Киевской Руси. Почему же сказания заонежских и карельских крестьян лишь столетней давности стали именоваться древнерусской (по новой терминологии — древнеукраинской) литературой, к тому же считались предшествующими летописям? Лишь по одной причине: и персонажи былин, и география — древнекиевские. Но в таком случае, например, сказание «Как во граде, во Иерусалиме», записанное в ХIХ веке, мы должны поместить в раздел «древнеукраинской литературы времен пришествия Христа» и изучать перед «письменным источником» — Новым Заветом, а народное предание о сотворении мира должно быть отнесено к «прадавней» отечественной литературе дохристианской эпохи человечества.
То же касается языка фольклора: он не был древним. Это русский или украинский язык сельских жителей ХIХ–ХХ столетий. Если бы он действительно был древним, то киевские переводчики греческих книг на родное наречие в Х–ХI веках переводили бы их языком былин, исторических песен и колядок, а не малопонятным ныне языком древнерусских летописей.
Возникает вопрос: а для чего, собственно говоря, нужно было в истории литературы не только перевернуть все с ног на голову (ставить фольклор впереди литературы), но и выводить жанры литературы из устного народного творчества? Ответ очевиден: эта нелепость — результат социального заказа. Отечественная литература не происходила из народного творчества. Как письменность, так и литературу нам принесло христианство. Христианская литература Византии во всем своем разнообразии стала переводиться на славянский язык. В подражание византийским хронографам стали создаваться отечественные летописи, греческие жития, сказания, поучения, хождения, слова, повести, которые стали примерами для написания первых отечественных литературных произведений. Уже в скором времени отечественная культура обогатилась собственными выдающимися произведениями едва ли не во всех жанрах средневековой литературы. Вот эта христианская литература семи столетий и была вырезана из истории отечественной словесности. В программе советской школы, как уже говорилось, изучали «светское» произведение «Слово о полку Игореве», затем шел многовековой «провал» и начиналась литература классицизма.
Чем же заполняли «провал»? Разумеется, теми же «древними» языческими былинами, историческими песнями и народными сказками — фольклором. Если в них речь шла о Батые, то изучали их, как произведения ХIII века, если о казаках — значит XVII века, если о животных — как «доисторические».
Впрочем, основательной идеологической «зачистке» подвергся и фольклор. Если великие ученые прошлого века писали о «гигантском влиянии христианского эпоса» на отечественное устное народное творчество, то в многотомных собраниях фольклорных текстов, изданных в советскую эпоху, мы с трудом отыскиваем упоминания о Спасителе и Божией Матери, хотя известно, что христианские сюжеты были подавляющими в отечественном фольклоре. Кобзари прежде всего были духовными песнопевцами (за что их в 30-е годы и репрессировали), а уж потом исполнителями песен борьбы и протеста, какими они представлены в сталинских кинофильмах.
Особенность нашей древней литературы заключалась в том, что ей главным образом предназначалась миссионерская роль, она несла слово Божие. Азбука, письменность, книга для только что крещенных русичей были священными. Поэтому едва ли не девяносто процентов дошедших до нас древних рукописей составляет переводная богослужебная и житийная литература. Сразу после Крещения Руси в Киев были доставлены из Болгарии переводы библейских текстов, необходимые для богослужений. Святой князь Владимир стал создавать первые школы, стремясь приобщить «к учению книжному» детей из знатных семейств. Через некоторое время воспитанники уже не только переписывали болгарские книги, но и переводили сами.
До конца ХV века на Руси не было полного перевода Библии: Новый Завет к тому времени перевели полностью, а Ветхий — частично. В церковном обиходе использовались древнейшие переводы свв. Кирилла и Мефодия: служебное Евангелие, Апостол, служебная Псалтырь, ставшая также первым учебником грамоты для многих поколений русичей. Полный перевод Библии был завершен под руководством архиепископа Новгородского Геннадия в 1499 году. «Геннадиевская Библия» легла в основу первой печатной Библии, изданной Иваном Федоровым в 1581 году в Остроге.
Вместе с тем переводилась и популярная христианская литература (Шестидневы, Хроники, Хронографы, Палеи), в которых в общедоступной форме излагались ветхозаветная история, жития святых угодников.
Хранительницы истории и литературы
Начало отечественного летописания исследователи относят к концу Х века. Оно, пожалуй, было первым видом письменного словесного творчества. Любопытна структура летописи — она «погодна», то есть расписана по годам. Приступая по благословению архиерея или игумена монастыря к ее «составлению», летописец сначала воссоздавал, редактируя и дополняя, текст, который был написан до него, а затем записывал (включая документы) события, очевидцем которых был сам, или по свидетельствам современников. Следующий летописец продолжал дело предшественника.
Благодаря такому принципу составления летописей, данная литература оказалась единственной хранительницей нашей истории. Дело в том, что ни одной летописи («Повесть временных лет», Галицко-Волынская и др.), по которым мы сегодня изучаем историю Киевской Руси, на территории Украины не сохранилось. Но они сохранились в «начальных сводах» летописей, записанных далеко за пределами Киева : в Суздальско-Нижегородской земле (Лаврентьевской 1377 года, созданной монахом Лаврентием), в Ипатьевском монастыре под Костромой (Ипатьевская летопись первой четверти ХV века), Радзивилловской (вариант Ипатьевской, принадлежавшей литовскому князю Радзивиллу) и т.д.
Летописи сохранили нам и литературные памятники Древней Руси (например, «Поучение Владимира Мономаха» читается только по Лаврентьевской летописи). Так что благодаря христианству мы не только создали свою историю, но и сохранили ее. В противном случае мы бы, действительно, «реконструировали» ее по былинам и языческим обрядам.
Центром летописания был Киев. К ХI веку местные летописцы уже имели в своем распоряжении не только легенды и предания, но и письменные материалы, документы, литературные памятники (Жития святых). Первым крупным памятником древнерусской литературы стал летописный свод, составленный в 70-е годы ХI века игуменом Киево-Печерского монастыря Никоном Великим. Никоновский свод лег в основу следующего труда (автор не установлен), называемого «Начальным сводом». Эта летопись в свою очередь стала источником величайшего произведения отечественной письменности — «Повести временных лет», созданной в 10-е годы ХII века преподобным Нестором Летописцем.
Для написания «Повести» он использовал устные рассказы, документы княжеского архива, жития святых, народные сказания, к тому же очевидцем многих событий был он сам. Нестор создал монументальное произведение. Древнейшую историю славян он вписал в историю всемирную, где наш народ занял свое место среди других.
Перед смертью Нестор завещал печерским инокам-летописцам продолжать свой труд. Его преемниками стали игумен Сильвестр, придавший современный вид повести, игумен Моисей Выдубицкий, продливший ее до 1200 года. Мощи святого Нестора покоятся в Ближних пещерах Киево-Печерской Лавры.
Замечательна и судьба самого митрополита. Он был сподвижником Даниила Галицкого, холмским епископом. После разорения Руси Батыем избран русичами митрополитом Киевским, а в 1250 утвержден в Никее Константинопольским Патриархом. Однако не найдя пристанища в разрушенном Киеве, отправился в Чернигов, оттуда в Рязань, Галич, наконец, решил остановиться во Владимире. Здесь он становится ближайшим сподвижником великого князя Александра Невского. Им удается не только добиться от ханов неприкосновенности христианской веры, храмов и церковного имущества, но и учредить новые епархии, причем одну — в столице орды — Сарае. После кончины великого князя митрополит Кирилл создает еще один выдающийся памятник отечественной письменности — «Повесть о житии Александра Невского», ему же приписывают «Слово о погибели земли Русской». Митрополит скончался в 1280 году в Переяславе и погребен в Софийском соборе Киева.
Летописание на Руси продолжалось до ХVIII века.
Пожалуй, самой распространенной литературой Киевской Руси были Жития святых — как переводные, так и отечественные. Это необычные произведения. Исследователи сравнивают их с иконами, написанными не красками, а словами. Первыми образцами отечественной агиаграфии являются «Чтение о житии и погублении блаженных Бориса и Глеба» и «Житие Феодосия Печерского», принадлежащие Нестору Летописцу. Это литература нравственного воспитания, призванная сформировать идеалы благочестивой жизни и жертвенного служения Богу и Отечеству.
К середине ХIII века мы уже имели свой «Отечник» — Киево-Печерский Патерик. Выдающийся памятник литературы рассказывает о подвижнической жизни насельников Печерского монастыря. Его пострижник, Владимиро-Суздальский епископ Симон, в 20-х годах ХIII века написал назидательное послание печерскому монаху Поликарпу. Желая наглядно показать святость и богоизбранность Печерской обители, Симон присоединил к своему посланию девять рассказов о подвигах ее иноков. Побуждаемый посланием епископа, Поликарп пишет игумену Акиндину свое, сопровождая уже одиннадцатью рассказами из жизни монастыря. Эта переписка и легла в основу Патерика. Затем он добавлялся новыми рассказами того же времени. До наших дней Киево-Печерский Патерик дошел в двух редакциях — Арсеньевской (составленной в 1406 году по инициативе Тверского епископа Арсения) и Кассиановской 1462 года, составленной монахом Киево-Печерского монастыря Кассианом.
Многие произведения житийной литературы были очень популярны. Скажем «Повесть о Петре и Февронии Муромских», составленная во второй половине ХVI века монахом Эразмом, дошла до нас в 150 списках. В это же время по распоряжению митрополита Московского Макария создается первый огромный сборник православного чтения на каждый день — великие Четьи-Минеи. Вершиной же произведений этого жанра по праву считается 12-томный труд «Жития Святых» святителя Димитрия Ростовского.
Святитель Димитрий Ростовский (Даниил Туптало) — великий православный писатель и богослов XVII века. Родился в 1651 году в Макарове близ Киева в семье казачьего сотника. В 11 лет Даниил поступил в Киево-Могилянскую коллегию, затем поселился в Кирилловском монастыре и в 1668-м принял монашеcтво. В 1675 году святитель перешел в Чернигов. Первое дошедшее до нас его сочинение «Руно орошенное» — сказания о чудесах Черниговско-Ильинской иконы Божией Матери.
В 1683 году святитель Димитрий возвратился в Киев и поселился в Лавре. Тут он и приступил к составлению Четьих-Миней (житий святых), многотомной энциклопедии православной святости, работу над которой настойчиво вел в течение 20 лет. Этот выдающийся труд богословской и исторической мысли принес ему признание во всем православном мире. Для его создания святитель собрал одну из самых крупных библиотек того времени на греческом, латинском, славянских и западноевропейских языках.
В 1702 году назначен митрополитом Ростовским. Святитель Димитрий скончался в Ростове в 1709 году. Открытие его мощей последовало в 1752 году, а в 1757-м он причислен к лику святых. Главный труд святителя — Четьи-Минеи (12-томный свод житий святых, охватывающий весь годовой круг) — только в XVIII веке выдержал 10 изданий.
С приходом христианства на Руси появились первые образцы церковного красноречия. Собственно говоря, все литературные произведения того времени создавались не для одинокого чтения, а для чтения вслух. В 1037 году создано знаменитое «Слово о Законе и Благодати» Киевского митрополита Илариона. Это произведение европейского уровня, в котором встречаются едва ли не все приемы церковного красноречия великих ораторов древности. Это и богословский труд, полемически заостряющий проблемы Ветхого Завета и Правды Христовой.
Златоустами Руси считались Киевский митрополит Климент Смолятич, Новгородский епископ Лука Жидята (Житеслав), Кирилл Туровский, воспитанник Киево-Печерского монастыря Серапион Владимирский. Они заложили традицию полемического слова, которую в последующие века продолжили Пахомий Лагофет, св. Максим Грек, Иван Вышенский, Феофан Прокопович, богословы ХIХ и ХХ столетий.
«Поучения» создавали и князья, некоторые из них (Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Ярослав Осмомысл) были великими книжниками, а Владимир Василькович Волынский (ХIII век) сам составил не менее 20 рукописных книг.
К древности относится и зарождение такого популярного жанра литературы как «Хождения» (путешествия паломников). Самое почитаемое из них — «Хождение игумена Даниила», черниговского монаха, посетившего в начале ХII века Святую землю, дошло до нас более чем в ста пятидесяти списках.
Одновременно с духовной литературой на Руси развивалась и светская литература: бытовая, сказочная, сатирическая, воинская. Некоторые ее произведения, например, «Слово о полку Игореве», по праву считаются шедеврами отечественной письменности.
Куда исчезли древние рукописи?
Вместе с тем обращает на себя внимание тот факт, что древних рукописей в Украине при огромном количестве древних монастырей сохранилось немного. Учебники объясняют это татаро-монгольским нашествием, которое якобы на четыреста лет уничтожило всякое рукописание. Объяснение малоубедительное. Северо-Восточная Русь подверглась не меньшему разорению, но киевские памятники литературы сохранились именно там. Некоторые украинские богословы утверждают: рукописи украинских монастырей были вывезены униатскими митрополитами (о чем имеются свидетельства) в Рим. Огромные украинские архивы Ватикана лежат до сих пор неразобранными. Сложные отношения Российской империи, а затем и Советского Союза с Апостольским престолом не давали возможности заниматься этими проблемами. Сегодня — иное время, и, по мнению ректора Киевской духовной академии о.Николая Забуги, посетившего Рим, нас там ждет немало открытий.
Вторым все еще не доступным гигантским хранилищем древних рукописей является Свято-Пантелеимонов монастырь Афона. Монахи Святой горы утверждают, что там тысячи славянских рукописей, которые до сих пор не описаны и не исследованы. Третье такое хранилище — монастырь святой Екатерины на Синае. Эта древнейшая православная обитель имела подворье в Киеве, на Подоле. В монастыре находится одно из лучших в мире собраний православных икон, а также рукописный архив, славянский отдел которого составляет четыре тысячи единиц хранения. Посетивший Киев архиепископ Синайский Дамиан выразил надежду, что до него дойдут и руки украинских исследователей.
Юбилей Рождества Христова ко многому обязывает, и, быть может, в знаменательный год мы возьмемся не за мнимое, языческое, а за действительное возрождение своей культуры, которая была и, надеемся, останется культурой христианской, православной. И наши «реки» вернутся к нам.