Не могу общаться с мамой что делать
Тяжело общаться с мамой? Как прекратить оскорбления и манипуляции
Вы уверены, что ведёте себя с мамой по-взрослому. Что делаете всё возможное, чтобы общаться цивилизованно. Просто мама не идёт вам навстречу. Раздражается, докучает советами, критикует всё, до чего дотянется. Наверное, у неё просто такой характер.
Что ж, раз вы убеждены, что здесь нет вашей ответственности, предлагаю пройти тест из 4 вопросов. Ситуации условны, и ваша мама может использовать другие фразы. Но если по сути подобные вещи в вашем общении происходят — отвечайте «да» и фиксируйте 1 балл.
1. В присутствии ваших детей критикует методы воспитания. Жалеет наказанного ребёнка и закрывает собственной грудью. Протестует против наказания и открыто скандалит. Ведёт «тайную подрывную деятельность», подкармливая сладостями провинившегося внука. (Да/Нет)
2. В порыве раздражения или усталости начинает ко всему придираться. Подарок слишком дешёвый или слишком дорогой. Готовите вы паршиво, и кто только вас учил. Вы что, не можете присесть, когда мать пришла в гости. (Да/Нет)
3. Сидя в гостях, публично критикует вас или вашего мужа. Мало зарабатываете. Не так тратите деньги. Недавно купили ужасный диван за жуткие деньги! Да как такое вообще можно в квартиру ставить? Отдали ребёнка на рисование: зачем ему эти кисточки-карандашики, он должен учиться серьёзным вещам! (Да/Нет)
4. Считает обязательным и безусловным своё присутствие на каждом семейном пикнике, отпуске или загородной поездке. Причём по приезду развивает бурную деятельность, как будто она и есть главный организатор? И вам вместо отдыха снова достаётся роль девочки на побегушках — помыть посуду, порезать овощи, сбегать за пледом к машине, съездить за забытыми конфетами в ближайший магазин (в 50 км)… (Да/Нет)
Если хоть на один из пунктов вы ответили «Да», ваши проблемы с мамой имеют чёткое название. Плохо установленные границы в общении.
Где мама и где границы! Почему она так себя ведёт?
Уверена, вам известно понятие «личных границ». Мы сейчас говорим не о давке в метро в час пик, где люди прижимаются слишком плотно. Личные границы — своего рода частная зона, где за «забором из колючей проволоки» бережно хранится ВАШЕ.
Оскорбления, унижение достоинства, эмоциональные манипуляции и шантаж — попытка влезть через этот забор в грязных ботинках. И её следует пресекать. Даже если это ваша мама.
Такого рода посягательство имеет разные формы:
Пример Виктории:
— Мы живём раздельно. Я приезжаю к ней в гости раз в неделю. Она, вроде, искренне рада мне. С энтузиазмом готовит, суетится, и я ей благодарна. Но потом у неё внезапно портится настроение, она начинает на меня орать, что-то требовать. Жмёт на все известные ей больные мозоли. И моя благодарность слетает, как с белых яблонь дым. Остаётся одна мысль: «Знаешь, за всё, что ты мне дала, я давно рассчиталась своим терпением».
Это типичный пример плохо установленных границ. Мама почувствовала себя плохо, устала, её вдруг накрыл приступ раздражения. И она слила весь этот негатив на Викторию.
Почему? Вовсе не потому, что мама — монстр :). Просто Виктория всегда это позволяет. Мама уверена, что дочка проглотит, простит и будет общаться, как ни в чём не бывало. То есть между ней и родителями весьма размытая граница допустимого. Мама не чувствует, что вот это поведение допустимо, а вот это нет.
Чья это ответственность? В большей степени того, кто привыкает терпеть и добровольно становится грушей для битья.
Как установить границы для мамы?
Лучшего рецепта для такого случая, чем книга Карен Прайор «Не рычите на собаку», я не встречала. Можно прямо по книге выстраивать отношения с мамой, чтобы прекратить такие агрессивные выпады.
Пошаговый алгоритм следующий:
Если агрессивное поведение проявляется часто, предупредите: «Если ты на меня снова будешь кричать, я 2 недели не буду общаться с тобой». Если мама сорвалась — 2 недели действительно не общаетесь.
Имейте в виду, обещания такого рода необходимо выполнять. Строго выдерживать временные промежутки и не идти на компромиссы. Не отступать под натиском и не сдаваться в ответ на слёзы и уговоры. Две недели — значит 14 дней. И ни часом меньше!
С первого раза вряд ли отношение к вам кардинально изменится. Через какое-то время мама может списать это на ваше дурное настроение, приступ психоза или ПМС. И в ситуации, когда сорвать гнев будет не на ком, снова использует вас как громоотвод для своих плохих эмоций.
При рецидиве устанавливайте бойкот на месяц. И стойте на своём:
— Ты со мной ведёшь себя хорошо — я с тобой мило общаюсь, забочусь, заезжаю в гости. Ты говоришь мне гадости и скандалишь — делаем перерыв на месяц. Я не намерена терпеть такое отношение.
В третий раз редко приходится повторять. Обычно доходит и так.
Как предотвратить скандал? Управляйте разговором
Не стоит ожидать, что привычка впиваться зубами в ваши негативные эмоции пройдёт у мамы по волшебству. Этот стереотип формировался годами. Практически как лампочка для собаки Павлова :). Мама привыкла выбивать из вас нужные ей эмоции определённым способом.
— Мама может хотеть внимания.
— Или ей нужно почувствовать собственную важность.
— Нужно самой себе доказать, что она что-то значит.
Причины неважны. Мамы — живые люди со всеми вытекающими последствиями и тараканами в голове.
При всём при этом мама лучше всех на свете знает каждую больную мозоль на вашем теле. И лучше всех других умеет на них наступать. С размаху острым каблуком.
Даже не потому, что она специально хочет причинить боль. Скорее всего, она просто так разряжается. Снимает негатив, боль, усталость, раздражение. Просто сливает его на вас. Потому что это самый простой способ расслабиться, почувствовать облегчение. Людям свойственно искать лёгкие пути, даже если это причиняет неудобства близким.
Поэтому у вас только один выход: самой управлять разговором. Обходить темы, болезненные для вас и вызывающие нездоровый интерес у мамы. Определитесь, какие темы вам нравятся и как вы будете прекращать разговор на «скользкие» темы. После чего спокойно и уверенно озвучьте маме условия.
Имейте в виду, что если вы не возьмёте на себя инициативу и не предложите интересные маме разговоры — она сделает это сама. И будет выносить вам мозг тем, что вызывает у вас острую реакцию.
Возможно, мама и не отдаёт себе отчёта, но у неё есть цель — раскрутить вас на эмоции. Если вы этим взаимодействием не управляете, вы не управляете разговором. В результате мама в вас «тычет палочкой», как ребёнок в муравейник, а вы привычно ведётесь на провокации.
В кого-то мама тычет не палочкой, а 7-метровым багром. Бывает. Зачем это позволять?
Хотите вести с мамой приятные разговоры — прописывайте сценарий.
Вы достаточно умная и взрослая женщина, чтобы уметь общаться по тем сценариям, которые вас устраивают. И пресекать разговоры по неприятным.
Очевидно, что «невозможные» разговоры с мамой и удобное, мирное общение — чисто ваше решение. И вопрос ВАШЕЙ ответственности. Возьмите её на себя и действуйте иначе.
Что делать если нет желания общаться с мамой и есть только раздражение?
Здравствуйте, в последнее время замечаю что все реже хочется общаться с мамой, есть раздражение в общении, а ссоры все больше затягиваются во времени, и не хочется даже мириться. Поэтому я созрела написать свою историю сюда. Постараюсь написать наиболее полно, все что вспомню.
Я девушка мне 25 лет. Маме 48 лет. Мой отец умер когда мне было 6. И у меня с 6 лет отчим. Когда я была маленькая конечно с мамой приходилось общаться, даже наверное чаще прогибаться под нее, мама моя еще тот цербер, по гороскопу лев, очень обидчивая, требовательная. Всегда должно быть только как она хочет и безумно гордая. Если у нее не попросить прощения после ссоры (права конечно всегда она), она не будет никогда с тобой общаться. Никогда и это не шутка. Все конфликты в жизни происходили в следующем ключе, мы ссоримся, и надо было подходить как будто унижаться, извиняться за свое поведение и тогда она прощала. Если нет устраивала войну дома тебе. Как вспомню, так вздрогну.
И уехала из дома учиться в 17 лет, и с тех пор не живу с родителями, но примерно год или два максимум назад я стала замечать что к маме у меня очень много обид, что иногда хочется прекратить с ней общение навсегда, что она меня бесит, что бесит ее поведение и тд.
Я работала с психологом, пыталась убрать обиды, техниками, не знаю, убралось это или нет, но желание общаться с мамой так и не прибавилось. В основные обиды детства входило — то, что мама закрывала в детстве меня в туалете (и теперь у меня клаустрофобия), то что орала, била, ругала за оценки, я помню в каком то классе из за четверки не подарила мне подарков на новый год, мой брат рядом рассматривал свои подарки а у меня своих не было. Ну конечно же младшего брата всегда защищала, я была всегда виновата во всем. Ну и когда я училась был момент когда я была без денег и бабушки со своих пенсий мне собирали деньги, хотя родители у меня очень богатые. Бабушка всегда говорила, что не могла кушать зная что я голодаю, а маме было насрать, она жила на харчах. Чтоб вы понимали, у моих родителей есть трехкомнатная квартира, два дома, машина, помещения под сдачу, у папы большие заводы бизнеса и тд. Это не моя выдумка, это реальное состояние нашей семьи, но денег я никогда не видела. И всегда было обидно, что у других детей родители работают и все последнее им отдают, и потом дети благодарны до смерти родителям, что и логично. А в моей семье были деньги, но только для мамы.
И я понимаю, во первых, что это стыдно так думать о своей матери, во вторых я сама на ее примере начинаю и к ней также относиться. И у меня еще причин на это куча. И мне иногда хочется просто с ней не общаться, потому что мне надоело ее гордость, эгоизм. У мамы в жизни ниче не происходит, мы созваниваемся либо она возмущается и сплетничает, что кто то там сидит дома, хотя она сама сидит дома, либо мы обсуждаем мою жизнь и она раздает оценки, что я так сделала, что не так.
Очень хочется чтоб мои дети не продолжили эту цепочку. Но с другой стороны вести себя как мама я не буду точно. Я как бабушка последнее отдам, это же мои дети, кто им поможет если не я. Иногда хочется чтоб ее не стало в моей жизни и говорить детям просто хорошее о ней и чтоб они не видели как мы с ней общаемся и чтоб не относились не дай бог также ко мне.
Когда мы ссоримся мне прям не хочется ей писать, мне так хорошо без ее общения, меня никто не тыкает, в сплетни не втягивает. Думаю, может после очередной ссоры не писать ей и наше общение прекратится. Просто уже нет сил с ней.
Вот все всегда говорят — терпи, это же твоя мама, надо принимать ее такой какая она есть, а если на это уже нет сил и смысла, если мне совсем не хочется с ней общаться?
Я не могу общаться с матерью и ненавижу себя за это. Как живут люди с комплексом вины
Источник: Сноб (snob.ru), Москва, 6 сентября 2020
Чувство вины знакомо каждому. Но как жить, когда оно становится деструктивным и приобретает патологические формы? Люди с синдромом вины рассказали «Снобу», кто в детстве навязал им это ощущение и как оно осложнило их взрослую жизнь.
История Александры
Мне лет пять, сестре около трех. Мы балуемся. У мамы не получается нас успокоить, поэтому она ложится на диван, закатывает глаза и просит позвать соседку: «Я умираю!» Мы верим ей (мама сильно болела, мучилась астматическими приступами удушья и все мое раннее детство лежала в больницах), плача, обещаем слушаться, и просим: «Только, пожалуйста, мамочка, не умирай!» С тех пор я очень боюсь смерти и часто о ней думаю.
С тех пор каждый раз, вступая в отношения или занимаясь сексом с новым партнером, я чувствую себя виноватой. Меня беспокоит, что они подумают обо мне плохо, хотя они и не думают. Я не хочу, чтобы они считали меня шлюхой. Эта установка, вбитая мне в голову еще в детстве, не дает мне спокойно жить, хотя мозгом я понимаю, что все это глупости.
Сильное чувство вины повлияло не только на мою сексуальную жизнь. Мама, привыкшая жить нашей с сестрой жизнью, так и не смирилась с тем, что мы выросли. Когда в 25 лет моя сестра решила жить отдельно и съехала, мать со слезами на глазах обвиняла ее в неблагодарности, в том, что она «бросила на произвол судьбы пожилых родителей» и т. п. Отец, надо сказать, воспринял переезд дочери как само собой разумеющееся и не делал из этого трагедии. Я съехать так и не смогла. Чувство вины, любовь к родителям и ощущение того, что семья важнее всего, взяли надо мной верх, хотя я и понимаю, что съехать — не значит бросить. Ну и родители у меня действительно пожилые, я немного помогаю им финансово (что также не дает мне снимать жилье) и выполняю разную мелкую работу по дому: от хождения за продуктами в магазин и записи в поликлинику до прибивания полочек и починки ноутбука.
Все было бы нормально, но мать до сих пор пытается меня контролировать и лезть в мою личную жизнь («Хорошие девочки так себя не ведут!» — «Мама, я взрослая женщина! Хватит разговаривать со мной как с маленькой!»). Я пытаюсь отстаивать свои границы и учусь говорить «нет». Часто это заканчивается ссорой. Я срываюсь и ору матом, что меня все *** [достало], что я так больше не могу. Если мама проезжается по больному, могу ее послать. Раньше я всегда молчала, терпела ее оскорбления, но потом мне надоело. В ответ слышу, что я не имею права ее оскорблять, а она может это делать, потому что это она меня родила, а не наоборот. За эти срывы я потом очень себя виню. А мама начинает рассказывать подругам, что дети неблагодарные и не нужно им посвящать свою жизнь.
В последнее время я много плачу и думаю, что лучше бы я переехала. «Ну и съезжай! — говорит она, а потом почти сразу: — И ты туда же! Да я на вас всю жизнь положила, ночами не спала!» К слову, мать до сих пор безуспешно пытается вернуть мою сестру в отчий дом, пробуя повлиять на нее через родителей подруги, с которой сестра снимает квартиру. Мои разговоры на тему, что сестра давно уже взрослая, самостоятельная, независимая и не нужно вмешиваться в ее жизнь, приводят только к одной реакции: «Я не вмешиваюсь! И вообще, я мать, я знаю, как лучше. Она должна жить дома. Вот когда замуж выйдет, пусть делает что хочет».
Мама, в силу обстоятельств, так и не подала «стакан воды» своей матери. За лежачей бабушкой, которая жила в другой стране, много лет ухаживала моя тетя. Она так и не устроила свою жизнь. Иногда мне кажется, что со мной будет так же и что я освобожусь, только когда мамы не станет. Я ненавижу себя за эту мысль. И очень боюсь этого момента: я люблю родителей и не хочу их терять.
Все эти выяснения отношений и грызущее чувство вины отнимают очень много энергии, поэтому я стараюсь не выходить из комнаты и свести общение с мамой к минимуму, а это сложно — мы же живем в одном доме. Ну и, конечно, потом мать начинает обижаться, что я с ней мало общаюсь, а я опять начинаю терзаться чувством вины. И так по кругу.
Вероника Тимошенко, психолог Семейного центра «Отрадное»:
Многие психологи считают, что причиной ощущения вины у взрослых является строгое или даже жесткое воспитание, которое не учитывает потребности ребенка. Мать Александры использовала манипулятивные приемы, внушала девочке, что та обязана оправдывать ее ожидания, часто идеалистические. Чувство вины, навязанное девочке, использовалось как рычаг влияния на ребенка.
Человек, выросший в такой семье, как бы проживает не свою жизнь. Комплекс вины заставляет его постоянно угождать родительской воле. Он испытывает страх перед выбором: выбирает, кем быть, с кем жить, как себя вести, не самостоятельно, а с оглядкой на родителей. При этом ему кажется, что он недостаточно хорош в своем деле, в своих отношениях с партнером, детьми, друзьями. Чувство вины мучительно и доставляет огромный дискомфорт, который не дает чувствовать себя счастливым.
История Марьяны
Мама всю жизнь говорила мне, что я какая-то неправильная, что я ни с чем не справлюсь и ни на что не способна. Я ей верила и с детства жила с ощущением тревожности, думая, что так живут все. Только в прошлом году, когда из-за панических атак я обратилась за помощью к психотерапевту, у меня начали открываться глаза.
Мама с детства меня стыдила и винила во всем. Помню, однажды поздно вечером я, маленькая, проснулась и не нашла маму рядом. Я очень испугалась и, громко рыдая «Мама! Мама!», выбежала на крыльцо. Тут она появилась и, вместо того чтобы меня успокоить, начала орать, что мне должно быть стыдно, что я позорю ее перед соседями, такая большая — пугаюсь! Еще случай. Мы с мамой поздно возвращались домой. Идти было далеко, и нас взялись подвезти какие-то солдаты. Их было трое. Мама, тревожный человек, напридумывала себе что-то и начала плакать. Может, боялась ехать одна с тремя мужчинами. (Позже она рассказывала подруге, что не знает, что на нее тогда нашло.) Я испугалась и, не понимая, почему мама рыдает, тоже начала реветь. В итоге нас высадили на обочине. Мама начала кричать, что это сделали из-за меня и не надо было мне плакать. И таких ситуаций, когда меня делали виноватой, было много.
Вообще, мне кажется, что мы с младшим братом для мамы были чем-то вроде кошек: если мама была в хорошем настроении, могла погладить по голове, если в плохом — нам не стоило путаться у нее под ногами. У мамы была присказка, которой она пугала нас с братом, если мы не слушались: «Вы еще ко мне подскочите». Услышав это, мы кидались делать все. Правда, она нас не била. Бил наш отец-алкоголик — я до смерти его боялась. Мама это знала, но ничего не делала — ей плохо даются любовь и поддержка. Поэтому с детства я старалась быть максимально удобной для родителей: тихо сидеть, мало разговаривать, лишний раз ничего не просить, лишь бы они не сердились. Я считала, что так они будут меня больше любить и меньше ругать.
Через несколько лет мать развелась с отцом и частенько говорила нам с братом: «Если вам что-то не нравится, живите с ним». У меня было ощущение, что маме все равно, есть мы или нет. После развода мне ее ужасно не хватало: она много работала и практически все свободное время проводила с подругами. На фоне пережитого стресса в 16 лет у меня развились социофобия и обсессивно-компульсивное расстройство, позднее — генерализованное тревожное расстройство. Мы с психотерапевтом до сих пор работаем над этим.
Я поступила в университет, но позже бросила учебу из-за накрывшей меня на третьей сессии депрессии. Мама тогда как раз начала намекать, что не знает, чем платить дальше за обучение. А я уже была так вымотана, что в каком-то смысле решила сделать ей «одолжение», бросив все. Я думала, что недостаточно умна, чтобы учиться в университете, и мне нужно идти работать продавцом, как мама. Хотя все предыдущие сессии я сдавала успешно. После этого мама постоянно говорила мне, что я неудачница, что теперь у меня единственный выход — найти богатого мужа и жить за его счет, потому что толку от меня все равно никакого. Манипуляции, вранье, сарказм, обесценивание, критика и постоянное убеждение в том, что я беспомощная, подавались как забота обо мне. Поэтому я долго идеализировала маму и верила, что проблема исключительно во мне, что во всем виновата я. Доходило даже до мыслей о самоубийстве — таким скверным и никчемным человеком я себя чувствовала.
Я прожила с матерью еще лет десять — не было финансовой возможности съехать. Постоянные крики, скандалы, «ты живешь в моем доме, поэтому делай так, как я тебе говорю». Очень тяжело жить с человеком, который вечно всем недоволен и всех критикует. В 28 лет я съехала и наконец смогла выдохнуть. Мой брат, который младше меня на два года, до сих пор живет с мамой и не собирается съезжать. Он считает ее спасительницей, которая увезла нас от агрессивного отца-алкоголика. Думаю, брат подсознательно считает, что, пока он живет с матерью, с ним все будет в порядке.
С переездом тревога и депрессия никуда не ушли. Каждый раз, когда мы встречались с мамой, настроение портилось: меня словно бы откидывало назад, в прошлое, где меня ни во что не ставили и постоянно попрекали. Когда я говорила, как было бы здорово уехать жить в другой город или страну, она говорила, мне, что я не справлюсь и пропаду, да и вообще, как я могу мать родную оставить. Если я что-то не хотела для нее сделать, она говорила: «Ну, как же так, ты родной матери отказываешь?» И я снова чувствовала себя виноватой.
Пару лет назад к моей тревожности и депрессии прибавились панические атаки. Помню, в одну из ночей, когда меня накрыло, я позвонила маме и попросила поговорить со мной, потому что мне было очень страшно и казалось, что я умираю. Мама только раздраженно сказала, что я выбрала не самое удобное время для звонка, потому что ей завтра рано вставать на работу, и я сама должна справиться со своими проблемами. Больше я за помощью к ней не обращалась и наконец обратилась к психотерапевту. Он помог мне избавиться от панических атак и понять, что я не обязана поддерживать отношения с людьми, от общения с которыми мне плохо, даже если это мои родственники. Я поняла, что все это время не разрывала связь с мамой только из чувства долга, и в итоге прекратила общение. Но иногда я думаю, что ошиблась, что мне все это показалось, что вдруг мы с терапевтом не правы и своим решением я нарушаю вековые общественные устои. Мой внутренний ребенок до сих пор боится маму, от которой зависел в детстве.
Вероника Тимошенко, психолог Семейного центра «Отрадное»:
Марьяна выросла в дисфункциональной семье с зависимыми и созависимыми родственниками, а ее мать была эмоционально нестабильна. В таких семьях не соблюдаются личностные границы, нет уважения к друг другу и к детям, а у детей нет ощущения безопасности. Ребенку, чтобы выжить, приходится подстраиваться под взрослого, выполняя его эмоциональные запросы. Впоследствии эта стратегия не дает личности проявить себя и жить полноценной жизнью и может стать причиной различных расстройств.
История Сергея
Мой папа вырос без отца. Его мать работала кондуктором. Денег, чтобы поднять на ноги двоих детей, едва хватало. Отец рано узнал, что такое ответственность и самостоятельность. Хотя мы играли с ним в футбол, ходили на рыбалку, он не участвовал в моем непосредственном воспитании и никогда не давал советов, которые так нужны мальчику, — например, что делать, если начинается драка.
Моя мать — младший ребенок в многодетной деревенской семье. Ее детство тоже нельзя назвать счастливым: ей приходилось много хлопотать по хозяйству, а мой дед, выпив, иногда бегал за ней с топором забавы ради. После школы мать перебралась в город и выучилась на педагога. Она относилась ко мне не как к сыну, а как к ученику, плюс очень опекала меня. Мать постоянно ругала меня за оценки ниже пятерки, даже если это была пятерка с минусом, сравнивала меня с другими детьми и с собой: «Я училась на пятерки, ты тоже должен так учиться!» При этом за отличные оценки меня не хвалили, потому что получить пять — «нормально», «так и должно быть». Или вот еще показательный пример ее отношения ко мне. Когда мне было лет 5–6, я играл во дворе с пацанами: меня кинули в сугроб и навалились сверху, а я чуть не задохнулся, так как был самым мелким. Испуганный и зареванный, я вернулся домой и матюгнулся с порога на пацанов. За это мне тут же прилетело рукой по губам от матери, потому что я не должен ругаться. Почему я плачу, мать абсолютно не интересовало.
Когда мне было 12, родители взяли ипотеку — чтобы ее выплачивать, отец работал до поздней ночи. Примерно в этот же период мы забрали к себе парализованную бабушку, у которой начался маразм. Все это негативно сказалось на семейном психоэмоциональном фоне. После уроков я вынужден был сидеть дома и ухаживать за бабушкой. Я стал хуже учиться. Мои попытки оправдаться перед матерью ни к чему хорошему не приводили: в ответ на мои аргументы вроде «есть дети, которые учатся хуже» она лицемерно парировала «меня они не волнуют», хотя мать часто сравнивала меня с теми, кто учится лучше. Во время этих ссор я иногда слышал от матери «Вот некоторые в детском доме вообще без родителей живут, поэтому ты должен быть счастлив!» Я не понимал, почему она так со мной себя ведет, и в какой-то момент начал чувствовать себя нежеланным ребенком (позднее я предъявлял за это родителям претензии, пытаясь вызвать у них чувство вины — использовал против них их же методы). К тому же отец иногда, без зла или намерения причинить мне боль, рассказывал, что еще до женитьбы, в другом городе, у него хорошо складывалась работа ученого и он жалеет, что ему по семейным обстоятельствам пришлось все бросить и вернуться домой. Мое сознание извращало эту историю до мысли: «Раз он жалеет, что вернулся — значит, жалеет, что семью завел, что я родился».
К 16 годам я заработал депрессивное расстройство. Попытки словесно оправдать себя, избавиться от чувства вины, доказать, что я нормальный, ни к чему не приводили, а только усугубляли ситуацию, и я начал себя калечить. Физическая боль отвлекала от душевной и давала высвободиться эмоциям. В порыве злости, отчаяния, истерики я мог набить ручкой гематому на лбу и исколоть себе руку ножом. У матери тут же включался «материнский инстинкт», и она оставляла свои нападки. Получается, я становился тем, кто манипулирует и вызывает чувство вины. Мы менялись ролями.
В 23 года депрессия достигла пика: я потерял сон, не ощущал вкуса еды, вставал с ощущением, что на голову положили кирпич, и думал о суициде («Нет человека — нет проблемы»). Хорошие друзья отправили меня к психиатру. Сеансы психотерапии помогли мне вернуться в относительную норму, восстановиться физически и изменить отношение к ситуации. Однако я не могу сказать, что решил все свои проблемы.
Мое критическое состояние повлияло на отношения с родителями. С отцом я общаюсь нормально, поскольку к нему у меня меньше претензий. С матерью — когда как. Хотя у нас и были долгие беседы про прощение друг друга, ее привычка при любой ссоре вспоминать события 10–15-летней давности вызывает у меня острую ответную реакцию. Мы все еще периодически бросаемся друг в друга желчью, просто сейчас в конфликте доминирую я (при этом я не желаю родителям зла). Это абсолютно никому не идет на пользу, поэтому я решил отстраниться и свести контакты к минимуму. Когда я переехал от родителей, жить мне стало значительно легче.
Вероника Тимошенко, психолог Семейного центра «Отрадное»:
Мать Сергея была эмоционально холодна и дистанцировалась от ребенка. Помимо чувства вины навязала ему комплекс отличника.
Патологические размеры и формы чувство вины начинает принимать тогда, когда человек занимается постоянным самобичеванием, не верит в свои силы, становится обидчивым, отказывается думать и мечтать о будущем. Чтобы избавиться от этого деструктивного чувства, человеку нужно признать, что оно приобрело у него патологическую форму, и пойти на прием к специалисту. Потому что, как правило, самостоятельно принять постулаты, что никто не обязан соответствовать ожиданиям других, что у каждой личности есть свои границы, что каждая личность цельная и ценна сама по себе, посмотреть на ситуацию с разных углов, человек с комплексом вины не может.
Комплекс вины идет рука об руку с понятием долженствования. Есть расхожее понятие «никто никому ничего не должен». Оно может звучать спорно. Но попробуйте заменить слово «должен» на слово «хочу», и тогда ваши действия и ваша жизнь приобретут совсем другой смысл: я помогаю близким не потому, что должен, а потому что люблю их и хочу помочь. Чувствуете разницу?
Не стоит винить родителей и свое тяжелое детство в своих собственных уже взрослых проблемах и неудачах. Постарайтесь стать своему внутреннему ребенку лучшим родителем. Ваша жизнь в ваших руках.
Что такое комплекс вины и как от него избавиться
Ирина Кутянова, психолог Семейного центра «Печатники»:
Чувство вины — гипертрофированное чувство ответственности, оно может быть как рациональным, так и нерациональным. Нерациональное чувство вины возникает, когда на ребенка возлагают несоразмерную его возрасту ответственность (как в третьей истории), требуют и ожидают от него слишком многого. Ребенок не справляется и чувствует себя виноватым.
Во всех историях дети были нежеланны или рождены не в любви — и в этом изначально корень проблемы. То есть формирование комплекса вины началось еще до появления этих детей на свет. Такие дети всячески пытаются заслужить любовь родителей, но при этом считают, что недостойны быть счастливыми. Они стараются быть удобными, сначала для родителей, а в дальнейшем и для окружающих.
Нежеланным или рожденным не в любви детям родители бессознательно транслируют негативные установки на жизнь: не люби, не живи, не будь счастливым. Например, в первой истории мама на подсознательном уровне считала, что пошла на несчастливый брак, поэтому и дочь не имеет права быть счастливой и должна следовать по ее пути, а ее собственные желания — это плохо и греховно. В таких семьях существует проблема эмоционального слияния, отсутствия границ, ребенок воспринимается не как отдельная личность, а как собственность родителей.
Поэтому, чтобы преодолеть комплекс вины, человеку нужно работать с выстраиванием личностных границ, понимать, когда он действует под влиянием собственных эмоций, а когда — под влиянием чужих, повышать свою ценность и значимость и дать себе разрешение на то, чтобы жить, любить и быть счастливым человеком. Для людей с комплексом вины важно работать с высвобождением эмоций, хотя осознавать свою нежеланность и травматичное детство для них будет очень болезненно. Им важно отделиться от родителей, прежде всего эмоционально. Иногда необходимо физическое разделение: съехать и не позволять родителям вмешиваться в свою жизнь. Когда это происходит, чувство вины ослабевает и отношения выравниваются.
Однако таким родителям не просто отпустить своих детей. Когда дети вырастают, родителям становится страшно, что они станут ненужными. Тогда начинаются манипуляции: например, маме вдруг становится плохо, когда сын собирается на свидание или как-то пытается устроить свою личную жизнь. Родители начинают нагружать детей ответственностью и напоминать о неоплатном долге. Хотя забота о родителях заложена в нашей культуре, жизнь направлена на движение вперед: дети отдают «долг» своим детям. Ребенку, выросшему без родительской любви, сложно возвращать ее родителям. Он делает что-то для родителей вымученно, из гипертрофированного чувства вины и долга, а не из любви. Когда же ребенок растет в любви, он возвращает не «долг», а заботу, по собственному желанию.