Как понять что человек гомофоб
«Гомофоб – это, как правило, латентный гомосексуал»
«Гомофоб — это, как правило, латентный гомосексуал, это доказано и нашими, и зарубежными сексологами еще в 1930-е годы. Боюсь, здесь как раз скрытая гомосексуальность», — заявил психолог Владимир Шахиджанян. Так он характеризует Омара Матина, убившего полсотни человек в гей-клубе во Флориде.
Омар Матин, убивший полсотни человек в гей-клубе во Флориде
«ЭТО ГЕНЫ»
Во вторник Ситора Юсуфий, бывшая жена террориста Омара Матина, заявила, что тот сам имел гомосексуальные наклонности. По версии Юсуфий, отец Матина неоднократно называл сына геем в ее присутствии.
Как писала газета ВЗГЛЯД, бывший однокурсник Матина по полицейской академии сообщил, что Матин однажды пригласил его на свидание, но получил отказ. Ранее американские газеты также сообщили, что Матин был завсегдатаем гей-клуба Pulse. «Иногда он заходил, садился в углу и выпивал там один. Бывало, что он так напивался, что становился громким и агрессивным», — рассказал один из посетителей. Работник клуба Крис Каллен заявил, что видел Матина в клубе не менее трех лет. Еще один завсегдатай Кевин Уэст рассказал, что целый год переписывался с Матином в специальном приложении для геев.
Напомним, в воскресенье в гей-клубе в американском Орландо 49 человек погибли и 53 были ранены. Нападавший, гражданин США Омар Матин, был уничтожен полицией при штурме.
О мотивах, которыми, возможно, руководствовался Омар Матин, в интервью газете ВЗГЛЯД рассказал Владимир Шахиджанян, психолог, педагог, автор книг по психологии, который много лет сотрудничал с Ароном Белкиным, специалистом по изучению транссексуальности, основателем Общества психоаналитиков России. Автор первой в СССР энциклопедии о сексе «1001 вопрос про ЭТО». Сейчас он пишет книгу на тему гомосексуализма.
— Владимир Владимирович, бывает, что гей так сильно ненавидит геев?
— Гомофоб — это, как правило, латентный гомосексуал, это доказано и нашими, и зарубежными сексологами еще в 20–30-е годы. Боюсь, здесь как раз скрытая гомосексуальность. А латентная гомосексуальность часто прикрывается сильной гомофобией. Он внутри — гомосексуал, его притягивают мужчины, он ничего сделать не может, это зов природы, это гены.
Он понимает, что это плохо, скверно, что на него будут злиться жена, отец, друзья, начальники, коллеги, соседи. Это позор. Это надо скрывать. И тогда человек пытается заглушить сам в себе этот зов, прибегая к жуткой гомофобной риторике.
Помню, самыми злобными антисемитами в советское время были евреи, которые пытались скрыть свое происхождение, ненавидели сами себя за свою «пятую графу».
Так и здесь. Этот Омар Матин был, судя по всему, человеком актуализированным, то есть на грани психического заболевания, сосредоточенный, переживающий ненависть к себе за то, что он такой.
Ненависть копилась и в один прекрасный день ударила ему в голову. Стреляя, он понимал: либо его убьют, либо сам себя вот-вот застрелит, либо его осудят и потом по приговору суда казнят. В тот момент он был под властью адреналина. Нажимает на курок, грохот выстрелов — это та музыка, которая его опьянила.
— Можно ли эту будущую агрессию предвидеть в ребенке, в юноше?
— Распознать трудно. Сейчас задним числом психиатры и следователи раскопают в детстве, в юности причины возникновения агрессии.
— В клубе Матин убивал и девушек. Ему уже было все равно, кого?
— В нем это уже было заложено — стремление к убийству, к аффектации. Будь он не геем, а геймером, в определенный момент он бы пришел в клуб геймеров и устроил бойню там. Или просто зашел на вечеринку девушек, а поскольку ему могла бы перед этим отказать одна девушка, потом другая, третья, то возникла бы ненависть, он устроил бы и там резню.
Аффектация. Кто оказался на пути, того и убивал. Все вы — сволочи! Он ненавидел мир, людей, и прежде всего — себя. Если бы он любил себя, ничего подобного бы не случилось. Важно, чтобы человек любил себя, понимал и ценил себя, уважал себя. Я всегда советую родителям: воспитывайте детей в любви к себе! Тогда не будет уничтожения себе подобных и самого себя потом.
— Говорят, в качестве мишени он присматривался и к «Диснейленду», но все же выбрал гей-клуб.
— В гей-клубах, кстати, нередко атмосфера бывает более раскованная, чем в обычных клубах, где многое деланное, напоказ все веселятся, а на самом деле ищут себе партнера. Мальчики и девочки пришли в одиночестве, уйдут вдвоем.
— Один из выживших рассказал, что Матин во время расстрела не разговаривал, а только смеялся.
— Он играл. Это такой театр, кино. Убиваю и хохочу. Издевательский смех, понимаете? Я выше всего, я сильнее вас всех. Полумрак, музыка, пение, смех — словом, вроде бы нереальность. И крики! Вокруг раненые, умирающие. А его это только подбадривало.
«ГОМОСЕКСУАЛИЗМ ИНОГДА СКЛОНЯЕТ ЛЮДЕЙ К СУИЦИДУ»
— Просто так убивать себя ему не хотелось. Гомосексуализм иногда склоняет людей к суициду. Процент суицидов у геев в два—три раза выше, чем у гетеросексуалов. Мне кажется, когда Матин пришел в этот клуб, он уже знал, что оттуда он уже не выйдет.
— Но все продолжалось довольно долго — три часа. Заперся с группой людей в туалете, начал торговаться с полицией, объявил, что взял заложников.
— Он уже знал, что все, конец. Просто тянул время. Кстати, заложники могли там на него накинуться, скрутить. Это же маленькое, замкнутое помещение. Их много, а он один. Но никто на стрелка не накинулся. Страшно же!
Кстати, вряд ли он случайно заперся с ними именно в туалете. Может, кто-то из моих коллег, изучающих гомосексуализм, и не согласится с версией, которую я сейчас выскажу.
Тут все смешалось: отомстить, стать героем и отдать свою душу Всевышнему. Еще надо разобраться, сильно ты верующий или нет. С одной стороны, ты совершаешь убийства без суда и следствия, что Аллах бы не одобрил. С другой стороны, может, и одобрил бы, потому что во многих мусульманских странах мужеложество карается вплоть до смертной казни, а ты как раз накинулся на гомосексуалов.
— Как вы оцениваете реакцию в мире на это событие?
— Когда я узнал об этом, то первая реакция была — не может быть! Но в жизни может быть, увы, все. То, что происходит теперь, когда в блогосфере смакуется этот случай, огорчает меня. Это событие должно вызывать только соболезнование, сочувствие. Неважно, кого убили: мужчин, женщин, молодых, пожилых. Ни у кого нет права на убийство.
Меня огорчает то, что произошло у американского посольства — пришли некоторые типы и стали оскорблять тех, кто возлагал цветы к стенам посольства. Можно по-разному относиться к политике, но нельзя по-разному относиться к несчастью. В несчастье люди должны протягивать друг другу руки и помогать, независимо от цвета кожи, партийности, национальности, сексуальной приверженности и религиозной направленности.
В целом мир реагировал на это с пониманием. Люди познаются в несчастье. Прежде всего нужно не увеличение решеток, рамок, проверок, обысков — это не даст результата. Результат даст хорошая школа, правильное воспитание, взращивание гуманизма. Как сказал Джон Локк, от правильного воспитания детей зависит благополучие народа. Как сказал Капица-младший, «если бы вместо миллиардов, которые тратятся на вооруженные силы, нашлись бы миллионы на образование и здравоохранение, то для терроризма не было бы места».
Беседовал Юрий Зайнашев
«Взгляд», 14.06.2016
Владимир Владимирович Шахиджанян — журналист-популяризатор, автор нескольких книг и многих статей по психологии и психологическим тренингам, преподаватель факультета журналистики МГУ.
Родился в 1940 году в Ленинграде.
Окончил факультет журналистики МГУ.
Много лет проработал научным сотрудником в лаборатории Арона Исааковича Белкина, российского психиатра, специалиста по изучению транссексуальности, президента общества психоаналитиков РФ.
«Надо держаться подальше, нельзя им доверять» 30 лет назад гомосексуальность перестали считать болезнью. Почему в России все иначе?
Фото: Robin Utrecht / Shutterstock / REX
Ровно 30 лет назад Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) исключила гомосексуальность и бисексуальность из списка психических расстройств. Трансгендерность в 2018 году была перенесена из раздела психических расстройств в раздел вопросов, связанных с сексуальным здоровьем. Однако негетеросексуальные и нецисгендерные россияне до сих пор сталкиваются с дискриминацией даже в кабинете у психологов — людей, которые менее остальных должны быть подвержены предрассудкам по отношению к своим клиентам. По просьбе «Ленты.ру» психолог-логотерапевт, сооснователь движения «Психология за права человека» Кирилл Федоров поговорил с российскими психотерапевтами о том, почему части профессионального сообщества в России сложно принять факт депатологизации сексуального и гендерного разнообразия.
«Очень много гомофобии и трансфобии среди врачей»
Амина Назаралиева, врач-сексолог, врач-психотерапевт, соучредитель Mental Health Center:
Я живу в весьма специфическом профессиональном пузыре, который состоит из замечательных специалистов. Как только я выхожу из этого пузыря, я сталкиваюсь с чудовищными объемами ненависти к любым людям, которые отличаются. Можно взять любую инаковость. Очень много гомофобии и трансфобии среди врачей вообще, среди психиатров чуть меньше, чем среди врачей других специальностей, а среди психотерапевтов меньше, чем среди психиатров.
Но ситуация меняется к лучшему. Быть гомофобом или трансфобом в профессиональном сообществе становится стыдно. Это происходит благодаря работе ЛГБТ-активистов. И сейчас много просвещения, в том числе в СМИ, благодаря тому, что туда приходят все больше представителей другого поколения, молодые люди и молодые женщины, которые поднимают разные социальные проблемы. Все это помогает переосмыслять вопросы, связанные с ЛГБТ-сообществом.
Отдельная распространенная проблема — конспирологическое мышление.
Очень часто я сталкиваюсь с аргументами о том, что все это «происки гей-лобби, Запада, политика толерантности, которая нам навязывается».
Вот, путем голосования исключили гомосексуальность, «нельзя так делать, и все «нормальные» люди понимают, что все это противоестественно».
Фото: Danish Siddiqui / Reuters
И идея о естественности тоже играет большую роль. С одной стороны, в этой дискуссии кого-то можно убедить, что это естественно, приводя в пример богатство сексуального поведения в животном мире, с другой стороны, права людей нужно защищать не только и не столько из-за этого. Не нужно медикализировать, стигматизировать сексуальность других людей до тех пор, пока это не нарушает свободу других людей или не вызывает тяжелый дистресс у самого человека.
Думаю, начинать нужно с просвещения и образования. Мы от этого точно все выиграем. Я не уверена, что, например, законодательный запрет лечения гомо/бисексуальности и трансгендерности в России без активного просвещения на эту тему не навредит больше, чем если бы его вообще не было. Специалисты не будут понимать, почему это запрещено, и я боюсь, что подобные практики просто уйдут в подполье. Афишировать никто не будет, но заниматься этим не перестанет. И, возможно, это приведет к новой волне всех эти обсуждений про насаждение «ненормы», окна Овертона и гей-лобби из Европы.
«Расстройства связаны не с идентичностью, а с реакцией мира на нее»
Психологические проблемы ЛГБТ-людей связаны с обстоятельствами, в которых они живут. Точно так же, как, например, бедные люди страдают чаще от депрессии и алкоголизма. Но это не делает бедность психическим расстройством. Поэтому, например, в МКБ-11 (Международная классификация болезней 11-го пересмотра, — примечание «Ленты.ру») и трансгендерность перенесена из раздела психических расстройств в раздел сексуального здоровья. Трансгедерность сама по себе не является психическим расстройством, а те расстройства, которые мы встречаем у транс-людей, связаны не с их гендерной идентичностью, а с реакцией мира на нее. По этой же причине ЛГБТ-подростки чаще заканчивают жизнь самоубийством, чем их гетеросексуальные сверстники.
Если вы не эксгибиционист, не садист, не насильник, у вас есть право заниматься тем сексом, каким вы хотите. ВОЗ неинтересно, что вы делаете в постели. Делайте все, что хотите, пока мир или вы сами от этого не страдаете.
Фото: Vahid Salemi / AP
Мир явно не страдает от того, что какой-то процент людей является геями, лесбиянками, бисексуалами. Мы ведь не называем болезнью пристрастие к кроссовкам — от того, что люди ходят в кроссовках, человечество не страдает. Но если вас злит, что кто-то носит кроссовки, то вы не начнете создавать целые отряды людей против тех, кто носит кроссовки и не будете доказывать, как кроссовки патологично влияют на свод стопы, почему кроссовки хуже балеток, говорить о том, что наши предки не носили кроссовки, что кроссовки появились только в XXI веке.
Ненависть, стигма, непонимание сами по себе разрушают любое психическое здоровье, в том числе ЛГБТ-людей. Если взять цисгендерного и гетеросексуального человека и отправить куда-нибудь в племя каннибалов, где он будет жить в бесконечном страхе, что его могут съесть, что все на него смотрят как на мясо, то очень быстро он начнет замечать ухудшение своего психологического здоровья.
«Разговор о гомофобии — разговор об отношении к меньшинствам»
Сергей Бабин, президент Российской психотерапевтической ассоциации, врач-психотерапевт, доктор медицинских наук:
Я считаю, что психиатрия в целом из всех медицинских наук максимально политизирована. И это ее нормальное состояние. Почему нет? Я вообще не очень понимаю разговор о том, что где-то есть чистая наука, а вот где-то есть реальность. Ну какая чистая наука, когда где-то людям не дают права, отбирают детей, принудительно лечат? Никакой чистой науки, конечно, здесь быть не может. Чистая наука — это про мышей в лаборатории.
Если говорить о той же депатологизации трансгендерности, понятно, что она остается в МКБ, но сам факт, что это уже не психическое расстройство, а особенности сексуального здоровья, имеет большую разницу с точки зрения восприятия людей. Иллюзия, что все психические расстройства и заболевания — это какая-то наука, а исключение гомосексуальности из классификации — это вот политика.
Вся психиатрия несет договорной характер. Мы встречаемся, дискутируем и голосуем: включать или не включать. Неважно про какую рубрику идет речь. Любая рубрика МКБ принимается через голосование экспертов.
Российские психотерапевты и психологи — часть российского общества в целом. Российское общество не очень толерантно. И психотерапевты так или иначе тоже транслируют существующие предубеждения, к сожалению. Разговор о гомофобии — это же разговор о стигме, об отношении, в общем, к меньшинствам. И это более широкая проблема. Да, отношение к ЛГБТ-меньшинству более актуально и негативно выражено, но наш социум нетолерантен к любому меньшинству — сексуальному, религиозному, иному внешнему виду, людям с инвалидностью. В обществе много внутренней агрессии, которая периодически находит выход в отношении того или иного меньшинства.
Фото: Carl Court / Getty Images
Сказать, насколько распространена гомофобия и трансфобия в профессиональном сообществе, сложно. Этот вопрос требует дополнительных исследований. Я допускаю, что это ошибка, аберрация личного впечатления. Гомофобные взгляды могут ярко транслироваться в интернете и больше бросаться в глаза. Возможно, такие взгляды распространены не так широко, как нам кажется, потому что «все остальные хорошие люди просто помалкивают».
«Давайте мы не будем поднимать эти темы, а то сейчас набегут сумасшедшие»
Конечно, специалистам необходимо рефлексировать на эту тему, осознавать, что происходит и что они публично высказывают. Наша профессиональная среда должна выступать как источник более зрелых взглядов и мыслей. Хотя с этим есть сложности: и образование хромает, и подготовка, и личная проработка этих вопросов. Далеко не во всех курсах рассматривают особенности работы с тем или иными маргинальными (с точки зрения социума) группами. В этой работе, безусловно, есть своя специфика.
Часть коллег не осознает даже необходимость специфической подготовки. Если осознал — это уже хорошо, значит, хотя бы специалист рефлексирует. У нас в профессиональном сообществе, к сожалению, отсутствуют площадки, где я могу обсудить, в том числе, и свои сомнения в безопасной для себя среде. В одной тусовке на меня навесят ярлык гомофоба, а в другой среде мне скажут: «Да не парься, гореть им в аду, они все больные. » И не хватает такого места в профессиональной среде, где это можно спокойно обсудить, посомневаться.
ЛГБТ-тематика не очень широко обсуждается в профессиональной тусовке. Безусловно, круг людей, которым интересна эта тема, расширяется. Но было бы неплохо вносить эти темы в более широкое профессиональное сообщество. Например, психотерапия тревожных расстройств звучит на всех конференциях, неважно, чему они посвящены — детям, старикам, аналитикам, когнитивистам. А вот, например, проблема гомофобии, помощи ЛГБТ-клиентам редко является просто одной из тем на общих конференциях. Это, в том числе, проблема и организаторов подобных мероприятий, которые тоже неидеальны и тоже имеют свои латентные фобии. Есть свои опасения, как бы чего не вышло: «Давайте мы не будем поднимать эти темы, а то сейчас набегут сумасшедшие и нам потом надо будет объясняться». И даже какие-то позитивные вещи делаются с определенной оглядкой.
Я думаю, что профессиональное сообщество должно четко заявлять, что мы не поддерживаем конверсионную терапию — изменение сексуальной ориентации или гендерной идентичности любыми способами, включая психотерапевтические. Но это не говорит о том, что если ко мне обращается клиент с неуверенностью, например, в своей сексуальности, я не помогу ему эту уверенность приобрести. Это разные вещи. Исследование его неуверенности не означает, что я тяну его в сторону собственной ориентации.
Или, например, если ко мне приходит клиент с признаками гендерной дисфории, это не означает, что я ему сразу говорю: «Давай вот сейчас тебе будем колоть гормоны, а через полгода операции сделаем». Насколько мне известно, в большинстве стран в рекомендациях конверсионной терапии нет. И если мы говорим про медицину, формально то, чего нет в рекомендациях, — то и запрещено. Я в принципе не очень хорошо отношусь к официальным запретам, но, возможно, в нашей стране это была бы такая символическая вещь, и скорее было бы позитивным шагом, который включал бы в себя просветительский компонент для населения.
«Научные достижения имеют больший вес, чем законодательные запреты»
Светлана Штукарева, психолог-логотерапевт, руководитель Высшей школы логотерапии Московского института психоанализа:
Мне кажется, гомофобия вытекает из позиции, что любой другой, отличающийся от меня человек — враг. Позиция «Другой — это всегда опасность». Неважно, речь идет про ЛГБТ или человека с психическим расстройством, с диабетом, онкологией — «надо держаться подальше, нельзя им доверять». Это радикальный вариант, который, на мой взгляд, среди психологов встречается около 10 процентов. Весьма вероятно, что процент может быть другой, потому что есть люди, которые не высказывают свое мнение по этому вопросу.
Первое, что нужно сделать психологу, который хочет изменить свои гомофобные установки, — это признать их наличие. Безапелляционно и спокойно. Если я хочу изменить их, то я могу обратиться к людям, которые больше меня разбираются в этих вопросах, я буду читать специальную литературу, я пройду личную терапию, пройду супервизию или интервизию, попрошу помощи в социальных сетях.
Но мне кажется здесь принципиально важным не бороться с тем, чтобы эти переживания, взгляды ушли, а стараться, чтобы пришли еще и другие переживания. Я буду стараться, чтобы пришли еще и другие переживания. Я скажу: «да» другому отношению, и это будет автоматически подразумевать «нет» негативному отношению к ЛГБТ-сообществу. Необходимо развивать в себе умение видеть Человека в человеке. Видеть, что есть какие-то вещи, которые мне по каким-то причинам могут быть не близки, но я буду искать то, что мне будет близко в этом человеке. Необходимо развивать в себе умение видеть Человека в человеке. Видеть, что есть какие-то вещи, которые мне по каким-то причинам могут быть не близки, но я буду искать то, что мне будет близко в этом человеке.
Фото: Spencer Platt / Getty Images
Бывает, что-то не стыкуется между двумя людьми, какие-то взгляды, системы ценностей. Но я буду искать то, в чем я буду с ним стыковаться, оставив расхождения на обочине. Проявить интерес к сути в человеке, узнать, чем же он вообще дышит, не смотреть на очевидные характеристики, а пойти в глубину или в высоту. Если я ловлю у себя какое-то непринятие к другому человеку, я стараюсь узнать его лучше. Вижу то, то мне не нравится, и задаю себе вопрос: «А еще что, что еще я могу увидеть? Чем он еще может быть мне интересен? Чем еще человек богат?»
Важно проявлять любопытство к Другому. Важно найти вещи, в которых мы совпадаем. И это может быть какая-то мелочь, деталь. Но может стать большим шагом в понимании того, что это на самом деле за человек. Искать сутевое и обращаться к этому сутевому в человеке.
Важно просвещение и супервизии. Например, со студентами обсуждать, как бы мы работали в психотерапии с клиентом, который является представителем ЛГБТ-сообщества: «Давай проиграем этот вариант. Что мы видим? Как бы мы поступили? Почему мы бы так поступили? Как можно было бы иначе поступить?» И мне кажется важным, чтобы психологи видели то человеческое страдание, которое является результатом отвержения со стороны других.
Гомофобия: страх перед иными
. у гомофобии, как у любой хронической болезни, периодически случаются обострения.
Гомофобия – странное явление. С одной стороны, «фобия» означает страх, а с другой, никто еще не убегал в ужасе от мужчины с манерным голосом и женственными повадками.
Нельзя сказать, что представители сексуальных меньшинств непрерывно подвергаются агрессии. И все-таки у гомофобии, как у любой хронической болезни, периодически случаются обострения. Иногда для этого даже есть формальный повод – например, такой, как несостоявшийся гей-парад в Москве.
Напрашивается вопрос: кто такие гомофобы, и как ими становятся?
Начнём с того, что гомофобия существовала не всегда. В Древней Греции её не было и в помине. Отношения вполне определенного свойства между подростком и взрослым мужчиной считались правомочными. Правда, если мужчина при этом пренебрегал женщинами, на него вскоре начинали коситься, считая инфантильным и придурковатым. Так же как сейчас мы посмотрели бы на взрослого человека, использующего слюнявчик.
Отношение к гомосексуализму, как к явлению аморальному и преступному, было подарено нам христианством. Гомосексуальные связи начали восприниматься даже не как дань греху прелюбодеяния, а как уход от традиционных ролей мужчины и женщины в обществе. А поскольку женская сексуальность во времена раннего христианства и в средневековье игнорировалась, то весь праведный гнев гомофобов пал на голову мужчин.
С развитием психиатрии гомосексуальность стала считаться психическим заболеванием. К слову сказать, некоторые шарлатаны от медицины до сих пор предлагают услуги по излечению «позорного недуга», порой без согласия пациента или на расстоянии. Психическая болезнь сама по себе вызывает ужас и отвращение, но кроме этого в сознании срабатывает стереотип о необходимой изоляции душевнобольных и о возможности принудительного лечения. В результате гомосексуалам приходится не только бороться с направленной на них агрессией, но ещё и постоянно доказывать свою принадлежность к здоровым людям.
Гомофобия закрепилась и на государственном уровне, правда, относительно поздно. В России первая «уголовная» статья за гомосексуальность была введена Петром I в 1706 году, хотя ещё во времена Ивана Грозного приличные бояре сторонились приближённых царя, демонстрирующих «странные» увлечения.
Чем тоталитарнее государство, тем выгоднее ему эксплуатация человеческих страхов, в частности гомофобии.
Не похожий на тебя, не похожий на меня
И, наконец, пара слов о том, как стать гомофобом. Гомофобия, как любая другая форма ксенофобии, – это, прежде всего, страх чужого, «не такого как я». Если кто-то отличается от меня в таком принципиальном моменте – «бабами не интересуется», кто знает, чего от него ждать – он непредсказуем, а, следовательно, опасен.
Отсюда же растут ноги у предубеждения против гомосексуальных практик: вокруг непонятного явления формируется ореол «грязи», «развращенности». Если целующиеся юноша и девушка, вызывают реакцию от нейтральной до умиленной, то целующиеся в юноши рискуют навлечь на себя праведный гнев общественности.
Согласно одной из гипотез, самыми ярыми «пидороненавистниками» становятся недостаточно уверенные в себе граждане. За счет сравнения себя с крайне непопулярной группой людей, они поднимают свою самооценку. Логика проста: есть «настоящие мужики» и есть «пидоры», поэтому чтобы все увидели, какой я настоящий мужик, я буду унижать пидоров, выражать против них агрессию или, на худой конец, рассказывать про них анекдоты. Такая позиция не только поднимает самооценку, но и позволяет делить мир на плохое и хорошее, жить в более простой системе. Многим людям вообще необходим образ врага.
Гей, славяне!
Между тем в России гомосексуальная ориентация способна сделать публичному человеку только негативный имидж. Поэтому о своей гомосексуальности распространяются только деятели шоу-бизнеса в целях саморекламы, пускай и скандальной. Ни один приличный общественный деятель в жизни не признается общественности, в том, что его ориентация немного «не того». А вот на западе есть и политике и актеры ярко выраженного гомосексуального жанра.
Между тем ни высшее образование, ни отсутствие гомосексуальных фантазий, ни даже гомосексуальная ориентация не гарантируют от гомофобии. Конечно, гомофобия – это страх, но страх не конкретного индивида, а части общества. Для каждого же конкретного человека – это приобретенная социальная позиция, на которую он имеет право, если не будет забывать принцип «свобода моего кулака заканчивается там, где начинается свобода твоего носа».