Как понять что ты приемный ребенок в семье
Как понять, что вы готовы к тому, чтобы взять приемного ребенка?
Отвечают психологи и приемные мамы
Как определить, справитесь ли вы с ролью приемного родителя? Что нужно обдумать, понять, к чему прислушаться? А вдруг это ошибочный порыв души? Мы поговорили со специалистами и приемными мамами.
Часто потенциальными приемными родителями движут чувства. Конечно, невыносимо думать, что есть дети, у которых нет мамы и папы и которые живут в детском доме, не встречая в свой адрес ласки, родительской заботы. Однако уже опытные приемные семьи замечают: нужно очень ответственно подходить к решению взять ребенка из детского дома, ведь это ответственность и за него, и за себя и всех членов семьи.
Конечно, понять, справишься ли ты, заранее очень трудно. «Когда мы думали, что готовы, мы не были готовы и понимаем это только сейчас. Готовность в этой сфере — это постоянный вопрос и постоянный ответ на этот вопрос. Все ли я делаю верно. Тот ли я, каким должен быть», — замечает Наталия Володина, многодетная мама кровных и приемных детей. Однако основные рекомендации все же можно дать. Возможно, какие-то советы покажутся довольно суровыми, но они основаны на реальном опыте приемных пап и мам и практике психологов и поэтому искренни и объективны.
Эмоции или разум?
В первую очередь нужно понять, насколько ваше намерение обдуманное, осознанное ли это решение. «Если родителями движут эмоции, то это быстро перегорает, настрой исчезает, как только появляются первые трудности», — предупреждает психолог, руководитель психологической службы благотворительного фонда «Арифметика добра» Наталия Мишанина.
Верно оценивайте вашу мотивацию
По оценкам психологов, мотивов, которые настраивают взрослых на то, чтобы взять ребенка из детского дома, насчитывается несколько десятков. Они самые разные. Часто эти мотивации деструктивные — и это сигнал об опасности. Кто-то хочет избавиться от одиночества, кто-то не хочет рожать самостоятельно — «лучше взять готового», кто-то жаждет воспитывать. Бывают токсичные родители, которые оказывают моральное давление на ребенка, сами того порой не замечая.
Попытайтесь откровенно поговорить с собой и осознать, что движет вами. Помочь в этом может психолог — самостоятельно справиться зачастую трудно.
Опасны также случаи, когда опеку разрешают женщинам, у которых не было опыта замужества и материнства, особенно когда такая приемная мама берет под опеку подростка. Она будет относиться к нему, даже подсознательно, как к мужчине, а не как к ребенку. Часто такая мама хочет, чтобы ребенок называл ее «другом», а не «мамой». Вывод — оцените верно свои намерения. Лучше проконсультироваться с психологом.
«Таким родителям лучше брать детей помладше, с которым будет легче реализоваться как мать. Если вы сами не можете понять свою будущую позицию по отношению к ребенку, ее надо обязательно найти», — рекомендует Наталия Мишанина.
Роль Бэтмена невыполнима
Иногда людьми руководит эйфория, радужные представления, что сейчас они сделают ребенка идеальным. Это тоже неверный подход. «Надо настраиваться на то, что те методы, технологии, которые применяются в обычном воспитании обычных детей, с детьми, у которых есть опыт проживания в детском доме, не работают», — отмечает психолог. Понадобится апгрейд своих знаний.
А вот когда родитель замечает: «Меня ребенок учит многому», значит, он способен рефлексировать, он находит в себе какие-то грани своей личности, которые он раньше не замечал.
Когда приемные родители настроены на то, что они вместе со своими детьми пройдут этот путь роста, изменений, а не хотят гнаться за амбициями, у них все получится.
«Если у вас эйфория, то вы можете столкнуться с ситуацией „заботящийся враг“. Дети „оторвутся“ на вас. Все проблемы ребенка с небезопасностью, со здоровьем, со страхами будут отыграны в новой приемной семье. Но лучше не пугаться: чем активнее проходит адаптация, чем искреннее в своих проявлениях ребенок, тем ближе становится для него ваша семья», — делится своим опытом Татьяна Демина, мама четырех детей (двое кровных и двое приемных).
А как настроены близкие?
Нужно также задать себе вопросы: «А зачем мне это нужно? Что мне это даст? Справлюсь ли я? И что будет с моими родными, как они будут себя чувствовать в этой ситуации?». Важно помнить о том, что близкие могут потерять свою зону комфорта. Готовы ли они к этому? Смогут ли они поддержать в трудную минуту. И наконец, не заменяете ли вы кого-то тем ребенком, который появится в семье?
Ведь важно, чтобы не только сама приемная мама или папа были готовы к приходу ребенка в семью, но и вся семья — а остальные члены семьи могут как раз оказаться не ресурсными и не справятся с новой ситуацией.
Есть ли собственный ресурс?
Поразмышляйте о себе — а насколько мощен ваш собственный ресурс? Что вы сможете дать приемному ребенку? Важно знать заранее: дети, приходящие из детского дома, забирают очень много эмоциональной энергии. Они требуют очень много тепла, заботы, внимания.
И если родители имеют мотивацию, допустим, такую: «Я сейчас ему отдам себя, вложу в него силы, а потом он будет мне должен», это неправильно.
«Ребенок будет требовать, подсознательно, то главное, что у него отобрали, — родную семью. Он не понимает, за что его так сильно наказали, отобрав когда-то его маму, которую он очень любил — несмотря ни на что. В нем живет вопрос: за что он лишен родного крова, не важно, чисто там было или грязно, — почему пришли какие-то посторонние дяди и тети и решили его судьбу, забрав его из родного дома? Такие дети несут в себе очень много вины, — поясняет Наталия Мишанина. — Он считает, что его лишили родителей и семьи из-за него самого — допустим, он что-то плохо делал, плохо учился в школе и так далее».
Ребенок из детского дома — ребенок обесточенный, резюмирует психолог. И такой ребенок требует рядом с собой стабильного взрослого. Это крайне важно.
Безусловное принятие
Очень важно быть готовым принять этого ребенка, принять безусловно. Со всеми его заморочками, болью, проблемами, характером.
«И любить приемного ребенка — как и любого вообще — надо не за то, что он хорошо учится или получает медали в спорте, — а просто за то, что он есть, — говорит Наталия Мишанина. — Взрослый должен иметь устойчивую позицию: „Мы хотим тебе помочь. Мы будем с тобой, что бы ни было дальше“. К сожалению, такую ресурсную позицию имеют очень немногие приемные родители. В этом может помочь или первичное собеседование — и те, кто сомневается, уходят думать дальше, и это хорошо! Либо обучение в Школе приемных родителей. Но ШПР чаще не хватает. Поэтому очень важно будущим приемным родителям общаться с теми, кто уже погружен в тему, то есть с уже опытными приемными родителями».
Полюбить чужого
«Тут многое зависит не от вашего характера, — считает Анна Потапова, мама пятерых детей (двое кровных сыновей, три удочеренные девочки). — Подумайте, сможете ли вы полюбить чужого ребенка. Воспринимаете ли вы других детей, как близких вам. Если вы видите только своих, любите безумно только своих кровных, тогда лучше не пускаться в сферу приемного родительства».
«Важно, чтобы ребенок у вас не вызывал негативных эмоций. Если уже на первых встречах такие эмоции есть, лучше не брать этого ребенка. Лучше пусть в душе будет пусто, спокойно — потом появятся чувства. А вот с негативом справиться вряд ли удастся», — считает Ольга Дербенева. Кровным детям Ольги 22 и 13 лет, а приемные Вячеслав и Елизавета — ровесники, им по восемь лет.
Вообще, отмечает Ольга Дербенева, вы можете долго не чувствовать приемного ребенка. Многие приемные родители себя за это упрекают, но это нормальное состояние. Но потом вы сблизитесь. «Вы можете даже стать похожими друг на друга, ребенок будет повторять вашу мимику, ваши выражения, слова, привычки, постепенно ваши отношения укрепятся».
Не компенсируйте собственные травмы
Бывает, что родитель через ребенка пытается компенсировать свои непроработанные стороны. «Например, родители пытаются избавить ребенка от того, что сами пережили в своем детстве, — а оказывается, что приемному ребенку этого и не нужно, у него свои травмы, своя история, — объясняет Наталия Мишанина. — Надо понимать его нужду, его потребности. И если вы умеете слышать ребенка и определять эти потребности, вы сможете преодолеть эти трудности».
Самый сложный этап — это вживание ребенка в семью. Та самая адаптация, которую боятся все приемные семьи.
К этому надо быть готовым. Это может продолжаться несколько месяцев или даже лет. Ребенок будет проверять вас, он будет «метить» территорию. И родитель должен быть к этому готов, и надо понять, сможете ли вы это выдержать. А проверки бывают самые разные. Психологические, физические, бытовые.
«Ребенок несет нам свою боль — и показывает нам ее через тело, через эмоции, через чувства, через поступок. Если у приемного родителя самого внутри какие-то раны, непроработанные травмы, такое сложное поведение приемного ребенка ударит прямо в эту рану. Родители начинают переживать, возникает непримиримость и даже разрыв отношений», — говорит Наталия Мишанина.
Избавиться от прошлого не получится
Недавний случай: приемные родители (сейчас у них забрали детей) переименовали своих нескольких приемных детей, назвав их одинаковым именем «Илья». Это очень опасно — обезличивать ребенка и лишать его прошлого. «„Было“ — это ресурс ребенка. Если это обесценивают или отвергают — это неуважение к ребенку», — поясняет специалист.
Подумайте, готовы ли вы принять ребенка с его прошлым — а значит с его воспоминаниями, с его кровными родственниками, сможете ли вы наладить при необходимости, ради ребенка, отношения с этими людьми.
Готовы ли вы жертвовать собой?
Татьяна Демина замечает: приемному родителю придется себя просто ломать, надо к этому быть готовым сразу. «Придется поступиться своим сном, временем, интересами, и если это получится, то радости в семье будет много. Но к жертвенности надо быть готовым. Уже не будет той легкой, может быть, жизни, которая была раньше».
«Каждый ли готов к этому? Наверное, не каждый, — считает Галия Бубнова, в семье которой сейчас уже 13 детей — и кровные, и приемные. — Если ты становишься приемным родителем, ты должен принадлежать ребенку 24 часа в сутки. Не в том смысле, что нужно будет скакать вокруг него, а в том, что на тебе лежит полная ответственность за этого ребенка. И нужно быть готовым ко всему. Приемные дети более требовательны. И если они доверились и почувствовали, что могут получить от тебя тепло и любовь, то они уже будут этого подсознательно требовать. И отказать в этом уже нельзя, иначе ты его обманешь. Если ты готов выйти из своей зоны комфорта и подвинуться — своим местом в доме, своим временем, подвинуться в своем сердце, значит, ты сможешь».
«Почините мне ребенка!»
Самому в себе разобраться сложно. Нужен посредник, и, скорее всего, это будет психолог, причем разбирающийся в теме. Вообще приемное родительство — глобальная и постоянная учеба.
«Иногда мы слышим: „Почините мне ребенка!“. Так не получится, — говорит Наталия Мишанина. — Тут нужна комплексная командная работа, а команда — это и психологи, а еще дети и родители, мы даже подтягиваем бабушек и дедушек, старших детей. Нужно сделать все, чтобы усилить ресурс ребенка. Наша главная задача — обеспечить безопасное пространство и научиться взаимодействовать друг с другом».
Из детских домов приходят дети с расстройством привязанности, с травмами душевными, с физическими заболеваниями, пережившие жестокое обращение.
В трудных случаях адаптации, особенно когда в семью попадает подросток, а тем более, например, с опытом возвратов, в психологической службе фонда «Арифметика добра» один психолог работает с ребенком, второй — с родителями, и в какой-то момент усилия объединяются, чтобы дальше работать уже со всей семьей.
Подготовка будущих приемных родителей должна быть обязательной. В некоторых Школах приемных родителей (ШПР) она формальна, это нужно учесть. Часто психологическая терапия ведется с семьей не один год.
«Очень полезно пообщаться с уже состоявшимися приемными родителями — такая возможность есть у нас в Клубе „Азбука приемной семьи“ фонда „Арифметика добра“, — замечает также Галия Бубнова. Клуб фонда — первое масштабное родительское сообщество в России, сейчас в нем уже более тысячи приемных семей. — Причем этот опыт вам будет важен в зависимости от того, какого ребенка вы берете: это могут быть родители грудничков или подростков, или детей с синдромом Дауна, или ребенка с ДЦП и так далее. Очень полезно заранее побывать в приемных семьях, где воспитываются такие дети, и сначала изучить изнутри эту жизнь. Это помогает принять правильное решение и подготовиться».
«Не ждите благодарности. Она придет позже»
«Главное — не впадать в уныние, — советует Анна Потапова. — Я знаю многих приемных мам, которые жалуются, истерят, говорят, что все трудно и плохо. Но это не спасет ситуацию. Ты решился на этот шаг — значит, назад пути нет. Надо помнить, что у тебя есть ресурс, что ты можешь принять этого ребенка таким, каков он есть, и помочь ему развиваться дальше». Анна говорит, что если прокрутить время назад, то она приняла бы точно такое же решение и стала бы приемной мамой.
Конечно, семья настоящая, дружная, заботящаяся — это самое важное, что должно быть у каждого ребенка. Здесь он живет в любви — а это та самая питательная среда для наших детей.
Свой пример приводит Ольга Дербенева. Елизавета в ее семье уже шесть лет, Вячеслав — полтора года. Елизавету взяли в семью в год и десять месяцев: ее кровную маму лишили родительских прав, и малышка даже не успела побыть в детском доме.
А вот Вячеслав жил в детдоме до двух лет, потом пять лет в приемной семье, но его вернули, после этого он попал в семью Ольги. Для мальчика это была серьезная травма. На фоне травмы у ребенка даже выявилось психологическое заболевание. Он ощущает нестабильность. И у него был и до сих пор присутствует страх, что его снова вернут.
«Дети нуждаются в семье, они вдруг узнают, как можно жить по-другому. Меняется картинка поведения, — рассказывает Ольга. — Они вдруг ощущают, что нужны кому-то. Детские дома этого не дают. А благодаря семье у ребенка вырабатывается политика поведения в жизни. И они более адаптированы к самостоятельному будущему».
«Приемный ребенок — это ребенок не для тебя. Вообще любой ребенок — не для тебя. Это ты для ребенка, — напоминает Наталия Володина. — Как-то Маша, наш удочеренный ребенок, спросила меня: „Мама, ты ждешь, что я тебе скажу ‚Спасибо‘?“. Нет. Этого я точно не жду. И я думаю, что это очень важно — не ждать, что тебе скажут „Спасибо!“. Кстати, возможно именно тогда вам и скажут эти слова».
Впервые текст был опубликован 13 июня 2017 года.
Дарья Емельянова: «Оказывается, меня звали Верой»
Читайте также
Ви-джей Арчи: «В сердце мамы — я и целый мир»
Мама и папа взяли тебя из детского дома. Каково узнать это, когда ты уже взрослый? Как с этим жить? Почему детям важно знать, откуда они, даже если кровные родители отказались от них?
Дарья Емельянова живет в Санкт-Петербурге, работает с детьми и точно знает: говорить о серьезном с малышами и подростками можно и нужно, а как и когда — подскажет любящее сердце. Дарья знает, что это важно, потому что ее саму удочерили в три месяца. Об этом она узнала только в 29 лет, и жизнь ее поменялась. Дарья рассказала об этом в интервью фонду «Измени одну жизнь».
«Мне уже нужна была правда»
В детстве у меня не закрадывалось никаких сомнений в том, что я дочка моих мамы и папы. Никаких подозрений не было, хотя, когда мне было семь, в семью взяли еще девочку, мою старшую сестру. Она была уже взрослая, уже все понимала, от нее ничего не скрывали. Я ревновала к ней маму и папу.
Все началось, когда я пошла в музыкальную школу. О том, что я не «мамина и папина», мне начали говорить дети: «А это не твои родители». «Почему?» — спрашивала я. «Потому что тебя удочерили». «Это сестру удочерили! Чего вы меня путаете, чего вы ко мне лезете?» Такое повторилось раз, два.
Городок, где я выросла, маленький, все друг друга знают. Многие решили, что это их обязанность: разоблачать неправду. Однажды я лежала в больнице. Медсестра, взрослая женщина, между делом мне сказала: «Это вообще не твои родители, ты удочеренная».
Мне было лет 12. Тогда я, конечно, задумалась. У мамы спросила. Она ответила: «Ну что ты глупости слушаешь?!» Я выкинула это из головы. Правда, с тех пор сомнения поселились в моем сердце.
Дарья Емельянова. Фото: из семейного архива.
Про удочерение я узнала наверняка, когда мне было 25 лет. Мамы уже не стало. Папа то болел, то грустил. А рассказала мне крестная. Было застолье, и она рассказала мне с посылом «все, не могу больше молчать».
Я молча послушала, приехала домой, и у меня случилась сильная истерика. Одно дело, когда тебе просто кто-то что-то говорит. Это просто информация. Другое — когда тебе это сообщает человек, который семью твою знает всю жизнь. Происходит осознание.
Начала обзванивать всех маминых подруг, мне нужна была правда. Все молчали как партизаны, кроме одной. Приехала ко мне, сказала, что может подтвердить и рассказать все, что знает. Тогда меня волновало одно: меня что, какие-то алкоголики родили? Был страх.
Мама работала в соцзащите, я слышала истории: «Вот, они пьют, сексом занимаются, потом дети рождаются». Хорошо помню повторяющуюся дома фразу: «Зачем нищету плодить?» Мама работала с такими семьями. Но ее подруга рассказала: девочка-студентка из хорошей семьи рано родила, чуть ли не в 16 лет, и родители велели ей оставить ребенка. То есть меня.
«Как поговорить с мамой? Я ее так боюсь»
С папой я тогда не осмелилась поговорить. Мне сейчас пишет много взрослых людей в подобной ситуации. Женщина под сорок у меня однажды спросила: «Как поговорить с мамой? Я ее так боюсь». Когда ты знаешь, остается последний шаг. Но как его сделать, ты не знаешь. Это большая боль. Я сама к этому шла четыре года.
Было время, когда я не думала об этом: была куча других задач, проблем, я «жила жизнь». Но периодически волнами накатывало. Перед 29-м днем рождения я почувствовала острую необходимость поговорить с папой: поняла, что, если не сделаю этого — умру.
В тот момент я случайно (хотя я верю, что все случайности вовсе не случайны) познакомилась с одной девушкой, Ольгой. Я подписалась на нее в Instagram. Оказалось, она тоже узнала, что удочеренная, ищет родную мать. Я увидела у нее пост: «Если у вас такая же ситуация — пишите». Я написала, Оля прислала номер телефона и мы созвонились. Этот разговор стал толчком, «волшебным пенделем», который дал мне сил для разговора с папой.
«О том, что я не «мамина и папина», мне начали говорить дети: «А это не твои родители». Фото: из семейного архива.
Позвонила папе и сказала, что все давно знаю, мне тяжело, мне нужна правда. По телефону он не стал ничего мне рассказывать, сказал: «Приедешь, поговорим». Приехала в наш городок через какое-то время, когда смогла. Мы долго сидели и смотрели телевизор. Молча. В конце концов я сказала: «Папа, мы можем с тобой до утра так сидеть, но я приехала по делу».
Разговор был неинформативный совсем: папа очень сдержанный человек, весь в себе.
— Ну да, мы тебя взяли.
— А почему меня оставили?
— А почему они всех оставляют?
Ноль информации, в общем. Но важность разговора заключалась вот в чем: когда я услышала правду из папиных уст, ко мне пришло окончательное осознание.
Я, если честно, обалдела. Все-таки я до последнего надеялась, что он скажет: «Это все выдумки. Маленький город, сплетничают все». Потом, анализируя, я поняла, что, узнав правду, не могу жить как раньше. Это выход из зоны комфорта. Это новый уровень: нужно что-то делать, напрячь себя, решать новую задачу, которую не хотелось решать. Но сидеть сложа руки уже было нельзя после этого: Оля интересовалась, как и что. Я не могла ей сказать: «Ничего, сижу сложа руки». Оля проконсультировала меня по поводу следующих шагов: как писать заявления, куда посылать, чтобы мне прислали повторное свидетельство об удочерении.
Просила папу, он писал заявления. В свидетельстве было указано мое настоящее имя и мой настоящий день рождения. Когда я это увидела, была в шоке, конечно. Оказывается, меня назвали Верой. И родилась я 14 августа.
Предпринимаю шаги, чтобы найти биологических родителей, хочу хотя бы посмотреть, на кого я похожа. Это может показаться мелочью для кого-то, но для меня это невиданная роскошь: увидеть родственников по крови.
С папой у нас все нормально. Мне кажется, он боится, что я, не дай бог, его забуду. Но я не собираюсь делать этого. У меня нет претензий ни к кому: ни к людям, которые меня растили, ни к людям, которые меня оставили в роддоме.
«А чего ж раньше не сказали?»
Знание о том, что ты усыновлен, что твои родители — не твои родители, на самом деле рвет крышу. Но я еще могу себя сдержать. У меня есть потрясающая соратница в лице Оли: не устану про нее говорить. Мы с ней на одной волне, у обеих есть силы на это, энергия. Идем дальше, поддерживая друг друга.
Я написала свою историю в социальных сетях, и мне стали писать люди, которые не знают, как им жить с такой же информацией о себе. Многим не хватает просто доброго слова поддержки. Им нужно, чтобы кто-то сказал им: они не какие-то неправильные существа. У многих такие мысли. У меня самой такие мысли были.
Мне всегда казалось, что моя жизнь внутри семьи — какая-то не моя, чужая, что я не понимаю родителей. Устройство нашей семьи вызывало протест. Взрослые меня все время спрашивали: «Чего тебе не хватает-то?» Родителям было непросто со мной. Было чувство, что из одной среды меня взяли и поместили в другую. Потом поняла, что всякое же может быть. Одно дело — взять чужого ребенка, а ты попробуй полюби его. Сердцу же не прикажешь. Материнский инстинкт по отношению к нему может включиться, а может — и нет.
Только сейчас понимаю, отчего во многих ситуациях я видела даже ненависть к себе, природы которой не знала. Никогда не было ощущения, что родители — моя стена, люди, которые простят все.
«Часто мне пишут приемные мамы: вот мы усыновили ребенка, как вы думаете, когда и как рассказать ему?» Фото: из семейного архива.
Когда узнала правду, все разложилось по полкам. И одна только мысль: «А чего же раньше не сказали? Ведь все так просто». Но что-то мешало. Привычка молчать, не выносить сор из избы, не жаловаться. Важно говорить об этом, нужно, необходимо.
Часто мне пишут приемные мамы: вот мы усыновили ребенка, как вы думаете, когда и как рассказать ему? Я честно отвечаю, что не гуру. Сама понятия не имею, когда рассказывать. Но могу предположить, что подскажет любящее сердце. Любящее сердце — залог успеха в любой ситуации.
Можно рассказать прямо сейчас: «Знаешь, ты у нас долгожданный, волшебный ребенок. Мы тебя ждали-ждали, и ты пришел из животика одной женщины. И пришел к нам. Представляешь, как необычно? Если захочешь узнать побольше, все тебе расскажем. А пока просто знай».
Я открыта для общения по теме усыновления. Назло всем табу буду продолжать об этом говорить. Для меня самой это терапия. Когда я увидела отклик, то поняла, насколько это важно. Если кому-то сложно, нужно с кем-то поговорить по этой теме, напишите мне. Хочу продолжать цепочку добра. Продолжать что-то хорошее.
Елена Мачинская, приемная мама, психолог фонда «Измени одну жизнь»:
Есть люди, которые, пройдя через тяжелые испытания в жизни, ломаются, озлобляются или стараются забыть, отречься от своего трудного опыта.
И лишь самые сильные находят возможность жить дальше, они помогают выбрать верную дорогу тем, кто находится только в начале пути. Не зря Фридрих Ницше сказал про таких людей: «Быть великим — значит давать направление».
Мне часто приходится говорить с замещающими семьями про тайну усыновления. Очень часто родители просто не знают, когда стоит сказать ребенку о том, что он приемный, поэтому они стараются годами оттягивать этот разговор. Пока однажды не понимают, что пауза затянулась, ребенок уже слишком взрослый, чтобы вот так вывалить на него информацию.
Ребенок взрослеет, задает все более и более сложные вопросы: «А я тоже был у тебя в животике? А почему у тебя нет фотографий, где я маленький?»; «Мама, а в каком родильном доме я родился?»; «Мама, а тебе тоже делали УЗИ, когда ты была беременной? Тебе сказали, кто родится?»; «Скажи, когда я родился, я сразу закричал? А кто придумал мне имя?» Ком лжи нарастает.
Тайна начинает трещать по швам: «Почему вы с папой и все родственники высокие и светлые, а я такой низкий и темноглазый?»; «А почему у вас с папой первая группа крови, а у меня вторая?»
Чем больше клубок лжи, тем сложнее его распутать, сложнее объяснить, зачем столько лет приходилось лгать тому, кто доверяет родителям безусловно. Многие папы и мамы считают, что это нужно для того, чтобы защитить его. Вдруг над ним в школе будут смеяться? Или соседки будут пальцем показывать?
Однако вот что получается на самом деле: тайну хранят не от соседей, не от одноклассников, а от самого ребенка. Чаще всего вокруг все и так знают. Слишком много обычно свидетелей, и всех молчать не заставишь. Это и персонал роддома, где родился ребенок, и сотрудники опеки, и педагоги и няни дома малютки, где жил малыш какое-то время, судья и секретарь суда, и та машинистка, что готовила дело, и тот следователь, что разыскивал мать, которая оставила ребенка, и участковая медсестра, и…
Список слишком велик для того, чтобы тайна навсегда оставалась тайной. Вероятность того, что кто-то из этих людей однажды окажется, к примеру, соседкой или матерью одноклассника, далеко не нулевая. Разве лучше, чтобы ребенок узнал правду от того самого одноклассника, чья мать однажды за обедом проболтается о том, что знает? Сомневаюсь.
Эта правда может слишком дорого стоить. И первое, что будет уничтожено, — это доверие, опора, на которую, как кольца на пирамидку, нанизываются отношения близких людей.
Именно поэтому так важно быть честным с ребенком с самого первого дня, с самой первой секунды. Близкие доверительные отношения с сыном или дочерью гарантированно становятся фундаментом, на котором сформируется здоровая зрелая личность. И, даже если однажды кто-то попробует сказать в насмешку, что он приемный, ребенок сможет спокойно и твердо ответить: «Да, и у меня самые лучшие на свете родители».
Материал подготовлен и опубликован совместно с «Аргументы и факты».