Лучше сгореть чем сгнить
«Лучше сгореть, чем сгнить»
Написал рассказ. А потому появилась срочная нужда во мнениях и оценке первого своего творения, на этом поприще. За помощью я решился отправится к вам, разнообразная, беспристрастная, публика пикабу.)
«Лучше сгореть, чем сгнить»
«В Туркменистане есть «Дверь в преисподнюю» — место, которое непрерывно горит уже 40 лет
Дарваз — газовый кратер в Туркменистане. Путешественники его называют «Дверь в преисподнюю», или «Врата Ада». Находится в 90 км от кишлака Ербент.
В 1971 году возле деревни Дарваза в Туркменистане советские геологи обнаружили скопление подземного газа. В результате раскопок и бурения разведочной скважины геологи наткнулись на подземную каверну (пустоту), из-за чего земля провалилась и образовалась большая дыра, наполненная газом. Буровая вышка со всем оборудованием и транспортом провалилась в образовавшуюся дыру, люди при этом инциденте не пострадали. Чтобы вредные для людей и скота пары не выходили наружу, их решили поджечь. Геологи предполагали, что пожар через несколько дней потухнет, но ошиблись. С 1971 года природный газ, выходящий из кратера, непрерывно горит днём и ночью.
Ничто, попавшее вовнутрь, уже не может выбраться. Любое живое существо обречено. Гудящий и пышущий горячим воздухом кратер имеет диаметр 60 и глубину 20 метров. Газ идёт из-под земли, разделяясь на сотни горящих разновеликих факелов. В некоторых факелах языки пламени достигают 10–15 метров в высоту.»
Утро 14 февраля, 20ХХ года.
День. 14:16, по Московскому времени.
Время идёт, день приближается к финалу. Словно часы на взрывном устройстве, отмерено и верно идут минуты, приближая меня к моменту истины.
Я поливаю цветы, заправляю кровать, делаю разминку и ставлю греться воду для чая. Готовлю еду и нервно поглядываю в окно. Полиция сдерживает напор журналистов. Задёргиваю шторы, но свет вспышек умудряется пробиваться в прогал меж занавесок. Мир так истосковался по событиям и развлечениям, что мне позволят это сделать? Десяток – другой лет назад меня назвали бы психом и увезли в места не столь отдалённые.
Неужели не происходит ничего более интересного? Что-то случилось? Куда делась вся горечь и жизнь этого мира? Все настолько погрязли в своём синтетическом и электронном счастье, что не способны на поступки? Не могу этого понять.
Открываю сундук и достою огнеупорный костюм. Аккуратно положив на кровать, осматриваю его: Ткань шершавая и плотная на ощупь вызывает в моей памяти вихрь мыслей и ассоциации. Невольно мне хочется закурить.
Вечер. 19:45, по Московскому времени.
Тихо пью чай, сидя за столом, просматривая страницы в интернете. О событии слишком много новостей, от чего начинает болеть голова. Обещают прямую трансляцию с места событий. Это звучит интересно.
На улице уже вечер, но гомон толпы не стихает. Слышаться крики и гудки. Толпа требует зрелищ.
За этими мыслями я не замечаю как кончается чай, посмотрев в пустую кружку я почему-то вспоминаю Энджи. За весь день не ответил ни на один звонок, не залазил в чаты. Изоляция от электронных писем. Мысль о том что она вновь начнёт отговаривать меня – коробит.
Судя по крикам и глухим ударам, какой-то из зевак прорвался через заграждения. Интересно было бы узнать, чего он хотел. В последний раз осматриваю костюм. В голове проноситься мысль: Лучше сгореть, чем сгнить.
Вечер. 20:30 по Московскому времени.
Костюм тяжел и неудобен, в нём трудно дышать, но воздуха достаточно, даже чтобы вернуться. Мне трудно смотреть, прожектора и вспышки камер ослепляют.
К чему столько пафоса и фарса?
Их так влечет чья-то слабость… Ими движет жажда развлечений, словно времена Колизея вернулись, словно вернулся Рим облачившись в новые одежды. Толпа граждан жаждущих крови! Когда представление закончится, мне не будет до этого дела. Собственно не должно быть и сейчас.
Воронка пылает. Из-за переизбытка жизни, она веет тленом. Суть её – пламя, смысл существования – гореть. Без передышек и пауз, пока жизнь не исчерпает себя.
Словно гиена огненная, она готова принимать души.
Каждый шаг даётся с трудом, приближаясь, я чувствую, как встают дыбом волосы, как запирает от волнения дыхание. Пот течёт по спине, толпа со всем миром отходит на второй план, размываясь в пучине волнения, страха, цвета и красок. Я чувствую тепло огня даже сквозь комбинезон. Осталось каких-то пара метров до того момента, когда пучина поглотит меня.
Лучше сгореть чем сгнить
ЦИТАТА
Всегда лучше сгореть, чем сгнить.
Похожие:
Я лучше буду сожалеть о том, что сделал, чем о том, чего не успел сделать!
Когда тебе тяжело, всегда напоминай себе о том, что если ты сдашься, лучше не станет.
Когда тебе тяжело, всегда напоминай себе о том, что если ты сдашься, лучше не станет.
Когда мне тяжело, я всегда напоминаю себе о том, что если я сдамся — лучше не станет.
Когда мне тяжело, я всегда напоминаю себе о том, что если я сдамся — лучше не станет.
Когда тебе тяжело, всегда напоминай себе о том, что если ты сдашься, лучше не станет.
Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, что бы всегда хотеть того, что делаешь.
Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, что бы всегда хотеть того, что делаешь.
Нужно быть лучше, чем вчера, а не лучше чем другие. Хоть эта стратегия жизни не сама легкая, зато самая беспроигрышная.
Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что делаешь.
Лев Николаевич Толстой
Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что делаешь.
Лев Николаевич Толстой
Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что делаешь.
Лев Николаевич Толстой
Излом твоего плеча
Не пугайтесь количеству текста, революцию никак не уместить в двух-трех предложениях.
Ваш, Хвостатый Сказочник.
Глава 18. Всегда лучше сгореть, чем сгнить.
— Быстро по комнатам, — орет Хеймитч, силком выволакивая Брайана, выходившего из лифта, за шкварник. — Куколка, проводи Китнисс. Эффи аккуратно кладет ладошку мне на спину и тихонечко ведет по коридору до резной двери, за которой оказываются шикарные апартаменты размером с весь мой дом в Двенадцатом. Бархат, шелк, позолота, какие-то сюрреалистические детали интерьера, статуэтки и даже голограммы на стенах в виде телевизоров, по которым транслируется повтор Парада трибутов. Я вижу себя, охваченную пламенем, и поражаюсь задумке Цинны. Мы и правда взорвали публику. И, скорее всего, не только ее. — А где Пит? — спрашиваю я мисс Тринкет, заботливо взбивающую подушку на маленькой софе у окна. — Работает, — беззаботно бросает девушка. — Двери закрывай каждую ночь. Ключи есть только у меня, и не опаздывай к ужину, хотя сегодня можешь поспать. Наводить красоту утомительно. Расписание на письменном столе, на тумбочке около кровати и в файле на шкафчике в ванной. Инструкции здесь голосовые, так что если что-то захочешь — произнеси вслух «Дворецкий» и начинай расспрашивать. Тебе все объяснят. Интерактивные карты номера в голографах, а если нужно позвать кого-то из нас, то попроси программу с нами связаться. Я чисто автоматически кивнула, чувствуя себя распоследним болваном. Половина слов мне была неизвестна. Мы бедные, но не тупые. Из Капитолийских эфиров мы все знаем, что такое морозильная камера или ручной гаджет связи, но лично встречаться с такими приспособлениями никогда не приходилось, поэтому вслух разговаривать с тем, кого не существует, мне кажется полным абсурдом. И поэтому, как только Эффи вышла из номера, я захотела именно этим абсурдом и заняться. — Дворецкий! — громкой произнесла я почему-то в потолок. — Добрый день, трибут Двенадцатого дистрикта, Китнисс Эвердин, — звучит со всех сторон мягкий мужской голос. Вот это да! — Кто ты? — Персональный помощник гостей и посетителей Тренировочного Центра. — Как ты выглядишь? — Внешние параметры не существенны, но вы можете их задать, при желании. Чем я могу вам помочь? Я задумалась. Доставать его вопросами — как-то по-детски, а каких-то определенных желаний у меня на данный момент нет. Разве что. — Я хочу есть. Нужно же выполнять предписания своего ментора. — Для вас разработана специальная программа питания для набора массы тела. Я могу озвучить меню или же могу вывести его на экран, чтобы вы что-то для себя выбрали. — Давай на экран. Напротив меня стена начинает подсвечиваться, белым светом и на ней проступают золоченые буквы с названиями различных блюд. Я даже не могу удержаться от того, чтобы ткнуть в голограмму пальцем, и когда я это делаю — изображение начинает рябить. Столько еды я еще не видела, а таких чудных названий никогда не встречала. Чего стоит только перепелиная печень под соусом из каперсов и ананасов. Что такое каперсы? Седло барашка с черносливом, рибай с кровью и молодыми початками, медовая скумбрия, нафаршированная икрой летучей рыбы. У них есть хотя бы просто хлеб? — Дворецкий, а что такое реберный край с тушеным дайконом и маринованными семенами горчицы? То, что я увидела на голограмме, после своего вопроса, заставило меня даже улыбнуться. — Идеально! — Приятного аппетита, мисс Эвердин. Откуда-то раздается едва слышимый писк, и когда я нахожу источник, то вижу большую пластиковую коробку, выросшую прямо из стола на импровизированной кухне. Открываю крышку и. Да! В общем, у меня первый раз в своей не слишком долгой жизни вместо прилипшего к позвоночника живота вперед вывалилось кругленькое пузо, в котором покоился сочный кусок мяса со специями, названия которых я даже не вспомню. Что-то там маринованное и тушеное. Неважно. Важно, что потянуло в сон, и дойдя до кровати, я тихо-мирно уснула, уже не чувствуя себя жертвой обстоятельств. Вот бы так жить! Ни в чем себе не отказывать. Захотел поесть — все появляется само-собой, как в сказках о волшебных скатертях. Хотя, это, наверное, отвратительно — отъедаться, когда моя семья, возможно, сводит концы с концами. Хотя нет. Им обещали помочь. Все. Гейл точно обещал. Воспоминания о прощании с другом всплыли в памяти яркими вспышками. — Нас двадцать четыре, Гейл, а победитель только один. — Достань лук. Не можешь достать — сделай. Я учил тебя много лет и теперь даже не допускаю мысли о том, что ты сдашься. Слышала меня? — он поднимает мое лицо за подбородок. — Не сдавайся. Я буду ждать. Мы будем. Слезы начинают скатываться по моим щекам, охотник наклоняется, целуя меня в соленые губы, а я даже не сопротивляюсь. Мне кажется в этот момент, я даже не понимаю происходящего. Все как в бреду. Какой-то бред. — Время, — грубо говорит подошедший миротворец и силой выпихивает кричащего последние наставления друга наружу, но солдат не уходит, а закрывает дверь на замок. С моей стороны. Оборачивается. Снимает шлем. Эван. — Соберись немедленно! — кричит он на меня, и я даже как-то внутренне сжимаюсь, выпрямляя позвоночник, расправляя плечи и судорожно стирая с щёк слезы. — Соберешься тут. — Если хочешь увидеть новый мир, придется выжить на этих играх. Уяснила? — Да, — киваю я. — Держись там, — он быстро прижимает меня к себе и тут же отстраняет. — Готова? — Да. — Я не слышу, солдат. — Так точно, — сквозь горечь, усмехаюсь я, и он, надев шлем обратно, выводит меня из Дома Правосудия. Неожиданно матрас на кровати начинает шатать из стороны в сторону, и я сначала не понимаю, в чем дело, поэтому распахиваю глаза, утыкаясь взглядом в широкую спину перед собой. Светлые волосы. Тяжелое, измотанное дыхание. И запах спирта. Это не Хеймитч ошибся комнатой. Это Пит, работа которого подразумевает празднование Парада с возможными будущими спонсорами. Я не одна на этих играх. Он тоже на Арене, и я не знаю, какая из них отвратительнее. Подбираясь ближе к парню, я просовываю руку под его локоть и обнимаю победителя, утыкаясь в мягкую кофту на уровне его лопаток. И слышу хлюпанье носом. Второй всхлип. Кроме шуток, мне кажется, в мой мозжечок просовывают дрель, которая начинает при каждом таком звуке прокручивать внутренности черепной коробки. Что они с ним делают? — Пит, — я привстаю, пытаясь заглянуть в лицо победителя, но он сам разворачивается, и красные пятна на его щеках подтверждают мои догадки. — Ну зачем. — Прости меня, Китнисс. Я не могу, — мотает он головой. — Я не хочу так. Я не могу. Прости меня. Не может. Не хочет. Не нужны мне такие жертвы. — Ты останешься со мной? — Всегда, — проворачивается он на месте, обнимая меня, кажется, даже ногами, но держа вес протеза, чтобы мне было не тяжело. «Всегда», — хочу вторить я и взять с него обещание — больше никогда не ходить к этим треклятым спонсорам, но вместо этого выбираю более действенную тактику. Я целую его. Сама. Неаккуратно. Слишком панически, на мой взгляд. Чувствуя на губах терпкий вкус алкоголя, но все это сейчас не важно. Важно, что если себя я не спасу, то спасу хотя бы его. Для меня это важно. Почему-то было важно всегда.
Лучше сгореть чем сгнить
ЦИТАТА
Похожие:
Всегда лучше сгореть, чем сгнить.
Я лучше буду сожалеть о том, что сделал, чем о том, чего не успел сделать!
Когда тебе тяжело, всегда напоминай себе о том, что если ты сдашься, лучше не станет.
Когда тебе тяжело, всегда напоминай себе о том, что если ты сдашься, лучше не станет.
Когда мне тяжело, я всегда напоминаю себе о том, что если я сдамся — лучше не станет.
Когда мне тяжело, я всегда напоминаю себе о том, что если я сдамся — лучше не станет.
Когда тебе тяжело, всегда напоминай себе о том, что если ты сдашься, лучше не станет.
Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, что бы всегда хотеть того, что делаешь.
Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, что бы всегда хотеть того, что делаешь.
Нужно быть лучше, чем вчера, а не лучше чем другие. Хоть эта стратегия жизни не сама легкая, зато самая беспроигрышная.
Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что делаешь.
Лев Николаевич Толстой
Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что делаешь.
Лев Николаевич Толстой
Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь, а в том, чтобы всегда хотеть того, что делаешь.
Лев Николаевич Толстой
Лучше сгореть, чем гнить
«Я люблю прекрасную музыку, которая рассказывает о чудовищных вещах.
Последний раз я веселился в 1962 году. Я выжрал целую бутылку микстуры от кашля и завалился на заднее сиденье полного моих мексиканских друзей зеленовато-голубого «линкольна континенталь» 1961 года выпуска, слушая какой-то из концертов Джеймса Брауна. Так вот, с тех пор я не веселился по-настоящему. Потому что спустя некоторое время на смену всему, что я любил, пришли «фольксвагены», брюки-клеш, запахи пачули и пророщенные зерна. А от этого не забалдеешь.
Я родился на заднем сиденье такси на больничной парковке под щелканье невыключенного счетчика. Я появился на свет небритым и закричал: «Мне нужно на Тайм-сквер, гони изо всех сил».
Когда мои дети стали спрашивать меня о том, почему я не такой, как другие, и почему у меня нет нормальной работы, я решил рассказать им сказку. Я сказал им: «В одном лесу росли кривое дерево и нормальное, прямое дерево. И каждый день это прямое дерево говорило кривому: посмотри на меня, я высокое, могучее, прямое, правильное, прекрасное; а ты — скрюченное и согнулось пополам так, что никто даже не хочет на тебя смотреть. Так они и росли в лесу рядом, пока в один прекрасный день в лес не пришли дровосеки. Они посмотрели на прямое дерево и посмотрели на кривое, а потом сказали: давайте срубим вон то прямое дерево и вон те прямые деревья, а все кривые оставим расти. И они порубили все прямые и высокие деревья, перевели их на доски, зубочистки и туалетную бумагу. А кривое дерево по-прежнему в лесу — становится с каждым днем более сильным и более странным».
Став отцом, я усвоил одно: никогда не давай свой автомобиль тому, кому дал жизнь.
Если вы обезглавите таракана, он не умрет. Даже без головы он способен прожить еще пару недель. А вот для мухи две недели — это вся ее жизнь. А в каждом семяизвержении — 400 миллионов сперматозоидов. Но если посмотреть на людей вокруг, то будет трудно поверить, что все они способны на 400 миллионов.
Если бы дерьмо хоть чего-то стоило, беднякам запретили бы иметь задницы.
Джармуш однажды сказал мне: «Быстро, дешево и хорошо — из этих трех вещей нужно всегда выбирать две. Если быстро и дешево, это никогда не будет хорошо. Если это дешево и хорошо, никогда не получится быстро. А если это хорошо и быстро, никогда не выйдет дешево. Но помни: из трех все равно придется всегда выбирать два».
Рай для меня — это я и моя жена на трассе номер 66 с кружкой кофе, дешевой гитарой, магнитофоном с барахолки, сидящие в мотеле и смотрящие в окно на нашу машину, которая отлично ездит и припаркована у самой двери.
Канзас — лучшее место на свете. Ты просыпаешься раньше, чем господь бог, смотришь в окно и ни хера не видишь. Потому что за окном ничего нет. Но у тебя есть крыльцо, под крыльцом спит собака, готовая отгрызть яйца любому недоумку, а в чулане у тебя стоит дробовик двенадцатого калибра. И все в округе знают, что если их бейсбольный мяч залетит на твою территорию, они его никогда больше не увидят.
На сегодня высочайшей наградой для артиста, которую наша культура способна ему преподнести, является право появиться в рекламе — мурлыкать какую-то чушь с капота нового автомобиля. Подобную ублюдочную честь я всегда отметаю — непреклонно и молниеносно.
Неохота говорить об этом, но когда я вижу в журнале свои интервью, я стараюсь выстилать ими дно помойного ведра.
Единственной причиной, по которой стоит писать новые песни, является то, что ты устаешь от старых.
По-моему, Джордж Буш — мой преданный фанат. Он приходил на мои концерты в семидесятые. Но не сам — Буша притаскивал его кокаиновый дилер.
Некоторые истории будоражат мой мозг. Я слышал про японский сухогруз, который был затоплен в Токийском заливе во время Второй мировой. Долгое время он лежал на дне с огромной дырой в корпусе, а гигантская команда инженеров билась над тем, как поднять его на поверхность. И тут один из них сказал: это же элементарно. И он рассказал, что в детстве обожал мультфильм про Дональда Дака, и там тоже был корабль с дырой в борту, лежащий на дне моря. Но Дональд Дак забил трюм этого корабля шариками от пинг-понга, и корабль всплыл. Единственное, что беспокоило того парня, — где в Токио раздобыть двадцать миллионов шариков для пинг-понга. Все стали смеяться над ним, но кто-то из руководства группы сказал: а почему бы не попробовать? И они забили трюм этого корабля шариками, и корабль всплыл. Эта история, как мне кажется, лучшее напоминание о том, что нужно всегда оставаться при своем мнении, как бы к этому ни относились вокруг.
Жена называет меня ослом. Однажды она сказала: «Я вышла замуж не за человека, а за осла». А я подумал: «Хорошее название для альбома».
Мне нравятся ослы. Они очень себе на уме. Они никогда не будут слушать кого-то другого.
Все временно, даже вечность.
Оставьте почести сенаторам и ученым. А на моем могильном камне напишите: «Говорил же вам: я болен».
Меня интересует не так много вещей. Знают ли пули, кому предназначены? Есть ли затычка на дне океана? Что жокеи говорят лошадям? Что думают газеты, когда идут на папье-маше? Что чувствует дерево, растущее у эстакады? Если скрипки порой звучат как кошки, означает ли это, что струны сделаны из кошачьих кишок? Когда земной шар перевернется и стряхнет нас со своей спины? Когда мы увидим смешанные браки между людьми и роботами? Действительно ли бриллиант — это уголь, у которого хватило терпения? Могла ли Элла Фитцджеральд разбить бокал своим голосом?
Мой любимый звук — это жарящийся на сковороде бекон. Если вы запишете этот звук и проиграете его задом наперед, то он будет трещать и пощелкивать, в точности как старая пластинка на 33 оборота. А этот звук сейчас не так просто найти.
Мне плевать, что кто-то хочет выглядеть и звучать так же, как я.
Самая странная запись в моей коллекции — это пластинка «Лучшее от Марселя Марсо», выпущенная в семидесятые одной лос-анджелесской конторой. Там было сорок минут тишины, а потом аплодисменты. Продавалась она превосходно, и, естественно, я ее себе тут же купил. Я люблю ее ставить, когда приходят гости, и меня безумно раздражает, когда кто-то начинает разговаривать во время прослушивания.
Джентльмен — это человек, который умеет играть на аккордеоне, но никогда не делает этого.
Никогда не забывайте вести записи. Жизнь полна непонятного: разводные ключи, карманные ножи, собачья еда, растворимый кофе, губная помада. Надо же все это хоть как-то систематизировать.
Воспитание у меня строго церковное.
Я люблю барахолки и разборки старых автомобилей, потому что мне нравятся вещи, назначение которых мне неизвестно. Типа «Эй, чувак, а что это за херовина?» — «А, это помада из XVII века. А это собачья еда времен «Титаника». А это шляпа со Второй мировой».
Мне нравятся мелочи, у которых много деталей.