Математики работают с цифрами а историки с чем
История сфальсифицирована, ее надо переписать. Как один математик «затроллил» сотню историков
Павшие оковы советского строя развязали руки альтернативной науке и теориям, которые жестко пресекались в СССР учеными, имевшими вес в ЦК КПСС. Но всеобщий хаос и неопределенность в стране побудили общество искать новые точки опоры. В частности, в истории. Что вы ответите человеку, заявляющему, что Иисус Христос на самом деле был князем Андреем Боголюбским, Чингисхан — Рюриком, а Иван Грозный — римским императором? Надеюсь, вы забросаете его помидорами и погоните взашей. Но книги по альтернативной истории расходятся тысячными тиражами, их кто-то читает, в них кто-то верит. Сегодня мы попытаемся объяснить, как же это все получилось.
В 90-х достаточно было заиметь громкую теорию, заинтересовать издателя тиражами и… вуаля, волна поймана, псевдонаучные книги, написанные левой ногой, разлетаются с полок как горячие пирожки. А в резюме автора появляются многочисленные публикации с громкими околонаучными заголовками, которые при ближайшем рассмотрении оказываются сущим бредом, который умалчивает об одних фактах, перевирает другие, а третьи нещадно эксплуатирует, подгоняя под свои нужды.
Одной из таких псевдонаучных теорий является «Новая хронология» Анатолия Фоменко, которая не только снискала себе благодатную почву на полках рядом с бульварным чтивом, но и активно эксплуатируется в интернете, пробирается в ваши дома через экраны телевизоров. Теория называет выдуманными целые столетия в человеческой истории: мол, на самом деле до 11-го века люди жили первобытным строем, после чего возникла одна огромная империя, на осколках которой различные нации и народы в едином порыве сфальсифицировали исторические документы, чтобы создать свою собственную государственность и обосновать свои права на исторические территории. Ну и просто чтобы покрасоваться крутым фоном, впечатляющим имиджем.
Откуда ноги растут?
Анатолия Фоменко мы уже однажды упоминали в контексте советской космической мультипликации. Его графическим стилем вдохновлялись авторы мультфильма «Перевал». В годы создания последнего ученый уже был профессором МГУ, работал на кафедре высшей геометрии и топологии. Он и сейчас, в возрасте 73 лет, преподает в этом вузе, заведует кафедрой дифференциальной геометрии и приложений мехмата. Но на сайте университета стараются обходить стороной его исторические изыскания, лишь иногда припоминая некие книги по разработке и применению новых эмпирико-статистических методов к анализу исторических летописей, хронологии древности и Средневековья.
Фоменко одним махом, радикально взял и поставил под сомнение все научно-исторические труды своих коллег и предшественников. И хоть был высмеян научным сообществом, но нашел единомышленников среди читателей, которые с удовольствием покупают его книги по «Новой хронологии». Как же так получилось?
Еще в конце 60-х годов прошлого века Фоменко, будучи студентом, прослушал лекцию о теории Николая Морозова, революционера и почетного члена Академии наук СССР, который был уверен в ошибочности существующей хронологии исторических событий. Мол, каменный век на самом деле был в 1-м веке нашей эры, спустя сотню лет наступила эпоха бронзы, а затем и железа. Основывался исследователь на солнечных и лунных затмениях, описанных в летописях.
Ведь как историки устанавливают даты исторических событий? В древних документах частенько записывали результаты наблюдений за астрономическими явлениями. Благодаря этому, а также специальным расчетам можно установить точную дату в прошлом относительно нашей современности. Конечно, есть еще радиоуглеродный анализ и другие физические методы, но они не бьют настолько точно в яблочко.
Фоменко же подхватил идею Морозова и провел собственные астрономические расчеты как любитель. Специалисты отмечают, что в расчетах этих содержатся «громадные ошибки», однако профессора математики уже было не остановить. Во времена СССР широкого размаха теория не получила, так как ЦК был недоволен изысканиями Фоменко, которого громили в научных журналах и прямых письмах в комитет партии.
Звездный же час ученого наступил в 1995 году. Тогда он в соавторстве с Носовским издал книгу «Новая хронология и концепция древней истории Руси, Англии и Рима», которая стала очень популярной. Дальше книги посыпались одна за другой, поддерживаемые как рекламой, так и издателями, узревшими коммерческий успех.
— Думаю, что в наше время вряд ли нас ждет всеобщее признание. Ростки-то мы видим, их очень много, — сказал Фоменко в одном из интервью. — Но до написания школьного учебника «по мотивам» Новой хронологии и введения Новой хронологии как базы для всех курсов на истфаке МГУ еще очень далеко. Но это будет обязательно.
Профессор любит сравнивать свою хронологию с теорией относительности Эйнштейна и неевклидовой геометрией Лобачевского: «Они вызывали сначала негативную реакцию научного сообщества, теперь же стали неотъемлемой частью современной физики и математики».
Во что верят адепты «Новой хронологии»
Традиционная история, которую все мы изучаем со школьных времен, сфальсифицирована. И эта ложь была преднамеренной, проводилась по заказу различных политических сил: уничтожались или правились источники, создавались подложные исторические документы. При этом уровень фальсификаций был международным и организованным. Они проводились во многих странах, полностью вытравливая из истории некоторые события.
Адепты «Новой хронологии» уверены, что подлинная история человечества начинается с 18-го века. Именно тогда появляется достаточное количество подробных и многочисленных исторических источников, по которым можно строить современную хронологию событий. В то время как исторические документы в период с 9-го по 17-й века малочисленны и требуют исследования их подлинности. Что касается археологических находок более ранних периодов, то их возраст ставится под сомнение, поскольку «хронологи» не доверяют методу радиоуглеродного анализа. Точнее, доверяют лишь в том случае, когда это им выгодно.
Например, в ситуации с Туринской плащаницей Фоменко не забывает упомянуть, что анализ указывает на ее возраст в интервале между 11-м и 13-м веками (на самом деле между 1275 и 1381 годами). Сам профессор говорит, что разбежка в результатах радиоуглеродного анализа может достигать полутора тысяч лет. Это выдает его крайнюю отсталость в понимании основ метода и особенностей калибровки на современном этапе.
Основные посылы «Новой хронологии»
То, что приведено ниже, это тезисы, в которых Фоменко уверен и которые пропагандирует через свои книги, свободно продающиеся и экранизированные для ТВ. Только представьте масштаб трагедии.
В какой-то момент идеи ученого трансформировались в существование огромной и единой Евразийской империи, в состав которой до 17-го века входили Европа, Турция, Египет, Китай, Индия и даже части Северной, Центральной и Южной Америки. Фоменко утверждает, что известна она была под разными названиями: Русь-Орда, Великая Монгольская империя, Арабский халифат, Великая Поднебесная империя Китая и т. д. Там была единая культура, вера и власть. А создали империю колонизаторы, вышедшие в 13-м веке с территории центральной России.
Лишь иногда империю сотрясали гражданские войны, пока в 17-м веке она не раскололась из-за разделения христианства на католицизм, православие, мусульманство и прочие мировые религии. Раскол религиозный привел к расколу в быту, культуре и даже языке. Фоменко без капли стеснения утверждает, что многообразие языков в 17-м веке насаждалось искусственно, чтобы внести раскол среди населения и создать барьеры. Чу! Несколько лингвистов и филологов схватились за сердце.
Например, профессор пишет о том, что татаро-монгольское иго на Руси в обычном школьно-университетском понимании — выдумка. Никакого завоевания иноземцами-монголами с Востока не было, иностранцы не царили на Руси несколько веков как завоеватели. Это был просто специфический период, когда в стране сложился общественный строй из гражданской и военной администрации. Армия и была той якобы иноземной Ордой, набранной из казаков и татар. А татары не были иностранцами. Так просто обозначали военную профессию.
Иисус Христос же родился в 1152 году. В светской византийской истории он известен как император Андроник и апостол Андрей Первозванный. В 1185 году Христа казнили в Царь-Граде. Это вызвало волнения на Руси, родине Марии Богородицы. Именно оттуда хлынули Крестовые походы с целью отмщения. Фоменко утверждает, что они известны нам как Троянская война в «античной» версии истории.
Ну как, прониклись бредовостью? Не совсем? Ну так вот вам еще: в Империи каждые четыре года устраивали Олимпийские игры в память о Христе. Да-да! Выкуси, Зевс!
Зачем все это надо?
На самом деле довольно сложно понять, зачем специалист вполне достойного уровня (в сфере математики) решил выдумывать столь нелепые теории. Может быть, Фоменко вполне адекватен, раз преподает в МГУ, и просто «троллит» научную общественность? Но этот «троллинг» уж слишком затянулся.
Возможно, ученый попросту не хочет отказываться от однажды высказанной теории и продолжает нагромождать все новые, чтобы не признавать своих ошибок. Или самогипноз и самовнушение зашли настолько глубоко, что профессор и сам поверил в свою «Новую хронологию»?
Но самой очевидной, а значит, и самой вероятной причиной является коммерческий успех этой теории. Человек зарабатывает на жизнь своим хобби, тем, что ему нравится. Книги не требуют от него какого-то глубокого погружения в изучение истории, пишутся легко, с вдохновением и полетом фантазии.
— Признаюсь, я сам не могу до конца отделаться от мысли, что для Фоменко его сочинения на гуманитарные темы — это забавный, хотя и изрядно затянутый фарс, мефистофелевская насмешка математика над простофилями гуманитариями, наука которых так беспомощна, что они не в состоянии отличить пародию от научной теории, — писал лингвист и академик Андрей Зализняк.
Критика «Новой хронологии»
Сколь популярна стала эта псевдонаучная теория, столь же много она наплодила критики от ученых, не готовых мириться с таким бестактным вторжением неспециалиста в их сферу. А потому Фоменко доставалось от всех: и от историков (за отрицание очевидных фактов), и от лингвистов (за неверные толкования летописных документов), и от астрономов (за подтасовку фактов), и от археологов (за отрицание памятников, нумизматики и дендрохронологии) и так далее. И даже Русская православная старообрядческая церковь открестилась от подобного переписывания истории.
Читайте также:
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Научно-
образовательный
портал IQ
Интервью на eSTARS: «Цифра даёт возможность настройки исторической оптики, проверки гипотез и получения выводов на больших данных»
Историческое образование и наука сегодня находятся в стадии перехода к более активному использованию математических методов в исследованиях. Этому способствуют развитие информационных технологий, масштабная оцифровка данных и понимание, что нужны новые методы, которые позволяют быстро получать результаты. Однако процесс перехода имеет свои сложности. Об этом шла речь на секции «Digital Humanities» конференции eSTARS состоявшейся в Высшей школе экономики в партнёрстве с глобальной платформой Coursera. IQ поговорил с одним из докладчиков, деканом cоциально-гуманитарного факультета НИУ ВШЭ в Перми Динарой Гагариной о том, какова специфика цифровизации исторической науки в России.
Динара Гагарина,
декан социально-гуманитарного факультета
НИУ ВШЭ в Перми,
академический руководитель образовательной программы
«Цифровые методы в гуманитарных науках»
— Динара, у вас изначально математическое образование, но потом вы переквалифицировались по направлению «история». Как получилось, что вы объединили в своей работе два таких разных научных направления? И кто вы больше сейчас — математик или историк?
— Вообще я с детства планировала быть учителем математики и, соответственно, пошла учиться на механико-математический факультет. Училась в бакалавриате и в магистратуре по направлению «математика». В гуманитарной сфере работать не собиралась. Но, окончив университет, начала преподавать на кафедре информационных технологий математику и информатику на разных так называемых «неспециальных» факультетах. Среди многих моих студентов были историки, так всё и началось. В историю я зашла именно через студентов-историков, — их открытость и блеск в глазах, интерес к разным направлениям знаний. Потом я оказалась в лаборатории исторической информатики и участвовала в разных исследовательских проектах.
Если математике я училась 6 лет, то истории и Digital Humanities учусь уже 16 лет. Мы с коллегами прошли целую серию курсов повышения квалификации не только в России, но и за рубежом. И теперь сложно сказать — кто я больше — математик или историк. Видимо цифровой историк или цифровой гуманитарий. Моя личная история перехода не является уникальной, в цифровую историю приходят с обеих сторон, чаще — со стороны истории, реже — из математики и информационных технологий.
— Вы обучались за рубежом. Как думаете, насколько в России продвинута цифровизация исторической науки и образования по сравнению с западными странами?
— Я бы не сказала, что у нас есть отставание в математизации и цифровизации истории. В целом эти процессы шли относительно синхронно где-то с 1960-х годов и в Советском Союзе, и затем в России, и на Западе. В целом я склонна считать, что наука — это международная сфера, и она не имеет политических и географических границ, ну или по крайней мере не должна их иметь.
— На сессии Digital Humanities конференции eSTARS вы говорили о том, что есть сопротивление части исторического сообщества цифровизации — в силу разных причин, в том числе связанных с особенностями образования. А можно ли описать — составить что-то вроде типологического портрета специалиста-историка, который, наоборот, замотивирован и активно развивается в Digital Humanities?
— Это очень хороший вопрос. Я об этом думала. Тут хочется подойти с позиции моих любимых баз данных и вывести какой-то средний портрет, сделать просопографическое исследование. Наверное, если взять текущий срез времени, то это всё-таки скорее молодые люди. Но не только. Многие специалисты совершают переход в cферу цифровой гуманитарной науки будучи уже состоявшимися исследователями и преподавателями.
Я часто привожу пример летних университетов по Digital Humanities в Лейпциге, где собирается по 100 человек — представителей всех возрастов, областей знаний и самых разных организаций и университетов — от центров, связанных с сохранением культурного наследия, до коммерческого сектора. И это даёт огромный синергетический эффект. Вместе мы усиливаем друг друга.
Это также можно видеть на примере нашей магистратуры «Цифровые методы в гуманитарных науках». У нас есть студенты, которые только вчера окончили бакалавриат, а есть взрослые люди с кандидатской степенью, пришедшие получать магистерское образование в области Digital Humanities.
— Могли бы вы рассказать подробнее об этой магистерской программе? На ней могут учиться преимущественно историки?
— Нет, к нам приходят люди с совершенно разным образовательным и профессиональным бэкграундом. Специфика российских образовательных регламентов в том, что программа должна быть сделана на базе определённого направления. Мы делаем программу по Digital Humanities в пермской Вышке на базе истории. Но ориентируемся на более широкую гуманитарную рамку и помимо истории охватываем лингвистику, культурологию, филологию. Поэтому учиться на ней могут представители разных гуманитарных направлений — и не только. «Технари» приобретают знания и навыки гуманитариев, а сами гуманитарии в процессе учебы могут поменять фокус, например, с лингвистики на историю или наоборот.
— В каких областях истории сегодня больше всего нужны цифровые навыки?
— В самых разнообразных. Это и направления, связанные с исследовательской и аналитической деятельностью, получением новых знаний — академический, исследовательский трек. И также — условно прикладные направления, задача которых сохранение и презентация исторического и культурного наследия — например, разработка виртуальных музеев, электронных библиотек, архивов, создание медиапроектов и гуманитарных стартапов. Это прикладной трек, он также представлен в нашей магистратуре.
— А как обстоит дело в России с подобными магистерскими программами в целом? Это пока — если можно так сказать — эксклюзивное образовательное направление?
— В последние годы количество таких программ растёт, и это замечательно, но, конечно, их пока немного. Как правило, они открываются в университетах, которые являются научными центрами Digital Humanities. Если посмотреть на восток, то такие центры есть в Сибири — в Томском государственном университете, в Сибирском федеральном университете в Красноярске. Если на запад — то это наши партнеры по научным и образовательным проектам — Балтийский федеральный университет им. Иммануила Канта. Программа по анализу культурных данных действует в Университете ИТМО. Ну и, конечно, программа по Digital Humanities в НИУ ВШЭ в Москве и в Перми.
— Если смотреть не на специализированные магистратуры, а на обычное образование историков — насколько более цифровым оно стало в последние годы?
— Пока что в целом существует недостаток цифровых дисциплин для историков в российских вузах. За последние 10 лет ситуация, конечно, стала лучше. В учебных программах по всей стране появились дисциплины, связанные с математикой. Они могут по-разному называться, но суть в том, что они посвящены математическим методам в исторических исследованиях. И традиционно есть что-то по информатике или цифровой грамотности. То есть речь идёт обычно всего об одной-двух дисциплинах. Причины в нехватке кадров, непонимании важности и необходимости цифровых и математических методов, особенностях формирования учебных планов. Обычный бакалавриат по истории — это четыре года — и для цифровой истории в нём нет места. В НИУ ВШЭ сейчас бакалавриат по истории пятилетний, с этой точки зрения нам уже проще реализовать такие специфические задачи.
— В своем выступлении на eSTARS вы перечисляли примеры возможных цифровых дисциплин по истории в вузах. Звучат они, конечно, интересно. Но готовы ли студенты-историки и вообще студенты-гуманитарии к освоению более чем одной-двух цифровых дисциплин — посильная ли это нагрузка?
— Это зависит от содержания этих дисциплин. Если посмотреть, как раньше часто преподавалась высшая математика на гуманитарных факультетах — безадресно, одинаково на всех специальностях — то нет. Это даже не столько непосильно, сколько бесполезно. Студенты просто не увидят в этом смысла — если только ради формирования дополнительных нейронных связей в мозге.
Цифровые курсы для гуманитариев должны быть заточенными с точки зрения изучаемых методов и контента на потребности конкретно историка, филолога, лингвиста, культуролога или философа — в зависимости от того, какую специальность изучает студент.
— И тут мы упираемся в вопрос дефицита преподавательских кадров? Реально ли решить эту проблему в ближайшие годы? Где брать вузам специалистов?
— Во-первых, источником преподавательских кадров в ближайшие годы могут быть те магистерские программы, о которых мы с вами говорили. Во-вторых, преподаватели сами могут развиваться, проходя курсы повышения квалификации, участвуя в летних школах и т.д. Но в этом, конечно, должны быть заинтересованы и сами вузы, которые могут мотивировать своих сотрудников к развитию.
— Останется ли в будущем место для тех историков, которые не хотят осваивать цифровые методы исследований?
— Конечно! Развитие цифровых гуманитарных наук ни в коем случае не отрицает традиционные методы. Наука прекрасна своим разнообразием и у любых методов есть ограничения. Если мы говорим про историческое образование, то важно, чтобы студенты знали и умели использовать разный спектр методик. И могли их совмещать. Синергия, объединение разных методов дает наилучший результат.
— Как вы думаете, с учётом развития цифровых гуманитарных наук, может ли в будущем происходить деление студентов-историков на условно чистых гуманитариев и условно историков-математиков — уже, например, при поступлении в вуз и обучении?
— Мы не можем поделить мир на чистых физиков и лириков, а значит не поделим историков на чистых гуманитариев и историков-математиков. Мне кажется важным, чтобы у студентов была гибкость, чтобы они могли реализовывать свои интересы через курсы по выбору, проекты, курсовые работы и формировать свою индивидуальную траекторию обучения. Все студенты-историки с очень разнообразными интересам — кто-то интересуется историей Древнего Востока, а кто-то современной историей Германии. И нам нужно сделать такой учебный план, чтобы каждый из них получил необходимые знания.
— На секции Digital Humanities вы рассказывали про общедоступный курс по цифровой истории, который вы сделали с коллегами? Можно узнать о нём подробнее?
— Да, это курс по цифровой истории. Он доступен для всех и работает на платформе «Открытое образование». Курс снимала дирекция по онлайн-обучению НИУ ВШЭ. В нём 10 лекций по разным аспектам цифровой истории. Я являюсь автором курса, а в съемке некоторых тем участие принимали Даниил Скоринкин, Дмитрий Добровольский, Владимир Определенов из Высшей школы экономики и Шарлотта Тапман из Университета Эксетера (Великобритания).
— А это только для историков?
— Он сделан в большей степени на историческом контенте. Но на нём может учиться специалист любого гуманитарного направления, потому что многие вещи, которые рассматриваются на курсе, можно экстраполировать и на другие гуманитарные области. Он не требует входных знаний по истории. После каждой лекции даются задания для выполнения. А если есть желание двигаться дальше — мы предоставляем большой список литературы — можно углубляться в тему и развиваться в ней.
— Что интересного сегодня можно сделать в сфере исторической науки с помощью цифровых технологий и математики — можно ли привести примеры?
— Примеров можно привести очень много, в том числе хрестоматийных — таких как исследования Роберта Фогеля, за которые он получил Нобелевскую премию. А вообще наука состоит не только из громких открытий, но и из маленьких шагов, из ежедневной систематической работы многих исследователей.
Отвечая на ваш вопрос — что интересного можно сделать, скажу про два аспекта. Первое — цифровые технологии дают возможность большей верификации, перепроверки результатов — соответственно, большей научности полученного знания. Для истории вообще верификация является проблемой.
Второе — цифровые технологии дают возможность работать с большими объёмами данных — в одном исследовании можно оперировать тысячами или миллионами единиц информации. Это очень важная вещь. Цифровые технологии позволяют рассматривать сразу огромное количество текстов, изображений или ещё каких-либо источников информации, что невозможно было ранее. При этом речь не идёт про макроуровень, цифра даёт возможность настройки исторической оптики и перехода от микроистории со всеми деталями к макро-, к обобщениям и проверке гипотез и получению выводов на больших данных.
— Если говорить об архивах, как вы думаете, архивы в физическом виде сохранятся для исследователей в будущем, или они станут полностью цифровыми?
— Конечно, архивы сохранятся в физическом виде, но всё больше источников будут использоваться в электронном формате. Некоторые вещи историкам безусловно нужны в физическом виде для изучения каких-то материальных особенностей.
— Ситуация пандемии как-то влияет на процесс цифровизации исторической науки?
— С точки зрения развития цифровых и математических методов в исторических исследованиях — скорее нет. Но есть два важных момента.
Первый связан с тем, что общество, кажется, осознало значимость массовой оцифровки. Потому что в условиях закрытых архивов и закрытого вообще всего работать можно только с тем, что оцифровано и выложено.
Второй момент — цифровые технологии, и это важно не только для историков, но и для специалистов разных направлений, позволяют фиксировать то, что сейчас происходит. Они дают нам возможность эффективно и быстро собирать и анализировать данные не только о заболевших, но и то, как люди, организации, отрасли, страны живут и перестраивают деятельность. Это важный источник изучения текущего периода для историков будущего. И этот источник будет уже в сугубо цифровом виде.
IQ