Ментальная война что это такое простыми
Николай Стариков
политик, писатель, общественный деятель
Так ли нова «Ментальная война» США против России
Так ли нова «Ментальная война» США против России
Заявление Министерства обороны РФ
25 марта 2021 года российские СМИ обошла новость о том, что в Минобороны РФ заявили о начале ментальной войны против России. Советник главы Минобороны Андрей Ильницкий в интервью журналу «Арсенал Отечества» сообщил, что «Запад во главе с США начал против России ментальную войну, последствия которой проявятся не сразу».
Здесь же А.Ильницкий конкретизировал своё заявление: «всё это ведёт к возникновению нового типа войн. Если в классических войнах целью является уничтожение живой силы противника, в современных кибервойнах – уничтожение инфраструктуры противника, то целью новой войны является уничтожение самосознания, изменение ментальной, то есть цивилизационной основы общества противника».
Советник министра обороны России обозначил и последствия таких действий: «если живую силу и инфраструктуру можно восстановить, то ход эволюции сознания повернуть вспять невозможно, тем более что последствия этой ментальной войны проявляются не сразу, а только как минимум через поколение, когда сделать уже что-либо будет просто невозможно».
Многие знакомы с понятием «информационная война». Мы наслышаны и об опасности кибервойны. А вот «ментальная война» — это действительно что-то новое. Суть понятна, но является ли это определение точным и актуальным? Соответствует ли оно тому смыслу, что вложил в него А.Ильницкий и как противостоять этой напасти?
Терминология
«Информационная война» — это комплексное воздействие на систему государственного и военного управления противостоящей стороны, которое в мирное время приводит к принятию желаемых для инициатора информационного воздействия решений, а в ходе конфликта парализует функционирование инфраструктуры управления противника.
СМИ также активно используют относительно свежий термин «гибридная война», которую путают с войной информационной (психологической). Считается, что целью воздействия в гибридной войне являются основные сферы жизнедеятельности общества, что в итоге оказывает влияние на глобальное мироустройство. На мой взгляд, различия здесь непринципиальные и в обоих случаях речь идёт об инструментах для перехвата политической и военно-экономической инициативы.
Понятие «психологическая война» (можно считать синонимом «информационной войны») до сих пор имеет широкое распространение в иностранной военно-политической и методологической литературе и подразумевает целенаправленное использование пропаганды и иных средств (дипломатических, военных, экономических и проч.) для «прямого или косвенного воздействия на мнения, настроения, чувства и, в итоге, — на поведение противника». Под целевое воздействие попадают и культурные установки населения. То есть то, что в чистом виде является составляющими ментальности нации.
Казалось, вот мы и подобрались к новому термину «ментальная война». Но не торопитесь. Да, особенности ментальности населения любой страны имеют огромное, даже решающее значение. Это всегда учитывается при планировании агрессии, а также является важнейшим принципом выстраивания собственной информационной политики любого государства. Информационная или психологическая война – это, в первую очередь, война традиций. Проще говоря, война одной ментальности против другой.
Теперь про нашу войну с США. В Америке термин «информационная война» вошёл в активное употребление с 1941 года после выхода в свет книги разведчика Л.Фараго «Немецкая психологическая война». В работу над разработкой методологии войны нового типа были вовлечены не только государственные тайные структуры, но и различные гражданские учреждения.
Понятие психологической (информационной) войны в США было пересмотрено после Корейского конфликта 1950-1953 гг. В новом наставлении по ведению психологической войны для армии США было впервые дано социальное толкование американской концепции этого вида войны. Психологическая война подразумевала необходимость проведения мероприятий, передающих идеи и информацию для оказания влияния на сознание, чувства и действия противника. Знакомые смыслы, не правда ли?
Средства ведения информационно-психологической войны известны с 19 века. Они относятся к области использования информации против человеческого интеллекта и, по американской теории, делятся на 4 категории:
Под суть определения «ментальная война» в первую очередь попадают 4-й и 1-й пункты. Но не будем забывать, что их реализация неотделима от оставшихся двух пунктов. При этом успех на одном участке почти всегда положительно сказывается и на других направлениях. Отметим, что в каждом пункте целью противника является именно ментальность.
Ещё один относительно новый термин «Кибернетическая война» вбирает в себя понятие о противостоянии в сети Интернет. Эта борьба, состоящая из шпионажа и атак, в основном направлена на выведение из строя компьютерных систем государственных и жизненно важных структур противника, хотя подразумевает и воздействие на личность.
Помните истерику в западных СМИ насчёт «русских хакеров» и «вмешательства России в американские выборы»? Это та самая причудливая помесь кибернетической и информационной войны, где сложно отделить правду от лжи, но выгодополучатель один и он даже не пытается маскировать свои действия. Причина проста — осознание своей силы и проверенная методика.
Кибервойна считается одной из разновидностей информационной войны в её современном формате. Вычленять её смысла нет, поэтому не будем плодить сущности.
Иначе разновидности войны у нас будут появляться с пугающей регулярностью, примером чему можно назвать недавнее заявление президента Франции Эммануэль Макрон о «вакцинной войне» как о «мировой войне нового типа». Не считайте это блажью или бессильной злобой, это обычное проявление информационной войны, её очередная ожидаемая операция.
Выводы
США ментальную войну сегодня против России не начинали. Они её просто не заканчивали. А началась она 5 марта 1946 года, с Фултонской речи Уинстона Черчилля. Да-да, холодная война стала площадкой для выработки и совершенствования не только новых вооружений, но и методик информационной (психологической) войны. Можно вспомнить и про знаменитый «план Даллеса», в котором, вне зависимости от степени его реальности, чётко прослеживаются все базовые аспекты информационной или, если хотите, ментальной войны.
Давайте сравним для наглядности две фразы. Советник министра обороны России в 2021 году говорит о том, что целью новой войны является уничтожение самосознания, изменение ментальной, то есть цивилизационной основы общества противника.
А в доступном варианте плана Даллеса 60-летней давности написано, что «человеческий мозг и сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности поверить».
На мой взгляд, налицо полное совпадение смыслов. Допускаю, что Андрей Ильницкий под термином «ментальная война» подразумевал суть войны информационно-психологической. Но тогда сложно согласиться с тем, что США во главе коллективного Запада только сейчас начали эту войну против России. Это началось давно и было успешно реализовано в нашей стране в период перестройки и в начале 1990-х гг.. Сейчас мы наблюдаем очередной виток этой войны, причём не то что суть, но даже методики особо не поменялись.
А.Ильницкий в интервью журналу «Арсенал Отечества» также рассказал, как, по его мнению, надо противостоять в ментальной войне: нужно провести суверенизацию интернета, подготовить кадры по информационному противодействию для силовой и гражданской сфер, произвести перезагрузку молодёжной политики и возобновить активный диалог с консервативным большинством, которое является опорным электоратом действующей власти.
Всё это хорошо. Проблема в том, что, за исключением интернета и связанных с ним действий, это рецепт столетней давности. Масштабное применение нового вида воздействия на противника и соответствующая обработка собственного населения были апробированы немцами ещё во время Первой Мировой войны. Кадры по информационному противодействию для силовой и гражданской сфер нужно было готовить ещё 10-15 лет назад. Суверенизацию интернета надо было провести хотя бы после 2014 года, а не дожидаться критического роста угроз российскому Интернету со стороны США в условиях быстро нарастающего глобального конфликта. Работу с молодёжью не надо было прекращать, благо отработанный рецепт известен со времён раннего СССР. Диалог надо вести со всеми слоями населения, а не с быстро уменьшающимся и весьма туманным в определении «консервативным большинством».
Наверное, именно поэтому ответ пресс-секретаря Президента России Дмитрия Пескова на вопрос журналистов о мнении Кремля насчёт резонансного заявления Минобороны России по поводу «ментальной войны» был весьма дипломатичным: «целенаправленная линия на сдерживание и подавление России имеет место быть, она абсолютно постоянна и заметна невооружённым глазом».
Проще говоря, ничего нового не произошло.
Термин «ментальная война» на высшем государственном уровне пока не прозвучал.
Коллективная война Запада против России продолжается.
Ментальная война и гибридность современного мира
А для обсуждения я хотел бы предложить статью советника Министра обороны РФ Андрея Ильницкого о вопросах идеологии и ментальном противоборстве, рецензию на эту статью философа и политолога Олега Матвейчева, а также комментарий на отвлеченную тему профессора Дмитрия Евстафьева, где он размышляет о смысле развития нашей страны.
Собственно, о чем пишут все эти уважаемые люди. Они пишут о войне, об идеологии и о том месте, которое Россия должна занять в современном мире.
Пожалуй, Америки никакой я не открою, если скажу, что об этом пишут постоянно и пишет достаточно много людей. Другое дело, что сейчас настало такое время, когда этим вопросом стали задаваться не только малозаметные публицисты, блогеры и эксперты, но и достаточно серьезные люди высокого порядка, к мнению которых прислушиваются и в коридорах власти.
О чем же пишет Андрей Ильницкий и как это связано с теми публикациями, которые сделали Олег Матвейчев и Дмитрий Евстафьев.
Андрей Ильницкий в своей статье пишет, что помимо шести традиционных сред ведения боевых действий существуют и другие среды, в которых между государствами и цивилизациями происходят столкновения и противоборства, и которые можно классифицировать, как отдельный вид боевых действий.
«Задача любой войны прежняя — объект воздействия должен быть в итоге лишен суверенитета и перейти под внешнее управление. Если для этого ранее — в классической войне было необходимо захватить территорию и уничтожить живую силу врага, то теперь это делать не обязательно. Можно разрушить государство и уничтожить страну, поменяв сознание общества», — пишет советник Министра обороны.
В частности, Андрей Ильницкий вводит такое понятие, как «ментальная война» и дает определение этому понятию.
«Ментальная война — это война, направленная на изменение мировоззрения. Причем если живую силу и инфраструктуру можно восстановить, то эволюцию мировоззрения повернуть вспять невозможно — в этом и есть главная угроза ментальной войны!» — указывает Андрей Ильницкий.
Еще советник Министра обороны приводит слова Начальника Генштаба Вооруженных сил России Валерия Герасимова, где он подчеркивает, что в современной войне побеждает не тот, кто пересилит, а тот, кто «передумает противника».
Трудно не согласиться с данными тезисами. Пожалуй, к этому можно добавить только одно — не тот, кто просто передумает противника, а тот, кто сделает это быстрее и технологичнее. Причем технологичнее, это не только на уровне железа, но в и социально-политических аспектах.
А с этим у нас в России есть большие проблемы. Мы каждый раз опаздываем.
За последние сто с небольшим лет, мы как минимум два раза наступали на грабли «Ментальной войны». И каждый раз мы оставались у разбитого корыта.
Это Февральская революция 1917 года. Это развал СССР в 1991 году, когда великий Советский Союз с самой сильной армией в мире буквально за недели прекратил свое существование. Нам правда говорят, что общество само выбрало свой путь, но мы-то знаем, что это было не так.
«Время показало — этот путь был во многом иллюзорный, мы тогда, на рубеже 80-х и 90-х, подталкиваемые врагами Советского Союза извне и пятой номенклатурной колонной внутри, трагически ошиблись, пройдя нужную развилку», — добавляет в своей статье Андрей Ильницкий.
Этот тезис тоже абсолютно верный.
Фантики от жвачек «Turbo», вареные джинсы и виниловые пластинки «Manowar» у нас в конце 80-хх годов прошлого века появились, а наша страна исчезла.
И как говорится, что с того. Помогло все это нам? Где этот СССР?
Вопрос в другом. А принесет ли это нам успех. И не проиграем ли мы в очередной раз «ментальную войну» в «серой зоне»?
Олег Матвейчев считает, что как минимум, эту новую «ментальную войну» Россия может не проиграть, но для этого российской власти придется выполнить некоторые условия.
Да, действительно. Россия опередила США в некоторых военных разработках и вооружениях, но Америка совершенно на поэтому на военном фронте не предполагает наступления.
В Америке считают, что прямое военное столкновение в текущей итерации поколения войны принесет этой самой Америки неприемлемый ущерб. Зачем такая война, где ответ противника ставит вопрос о твоем дальнейшем существовании. Это логично и разумно.
И да, поэтому в Америке даже продлевают с Россией договор по СНВ-3. Им это банально выгодно.
Что же касается ментальной войны, о которой написано совершенно справедливо и правильно, то нужно понимать, что это всего лишь часть целого комплекса мер, действий и воздействий, который осуществляется Америкой в отношении не только своих противников, союзников, но и своего населения.
То, что у нас впервые признали эту ментальную среду, как место, где ведутся боевые операции, это хорошо. Но на это надо смотреть в комплексе и более широко. Серая зона, в которой ведутся боевые действия включает в себя и гибридные боевые действия, нетрадиционные боевые действия, информационную войну, ментальную войну, экономическую, психологическую и другие формы войны.
И нужно понимать, что война в этой «серой зоне» будет вестись постоянно. Тут нет конвенций и прочей дипломатической чепухи. Никто ничем не ограничен.
Я полностью согласен, что для противодействия этим операциям в «серой зоне» нужно создать при Министерстве обороны Центр гуманитарных технологий — своего рода конструкторское бюро, в котором будут разрабатываться современные принципы идеологического воздействия, различные гуманитарные операции мягкой силы и технологии воздействия на западные страны.
Но этого совершенно недостаточно.
Мы упускаем главное. И тут я согласен с нашим профессором Дмитрием Евстафьевым.
Мы отстаем от Запада в осмыслении пространственности нового мира. Дмитрий Евстафьев считает, что года на 3–4. А как я вижу, то лет на 15 — 20.
Чем мы, как политическое государственное образование, отличаемся от Запада.
У западного политического класса есть свой мессианский проект. Да, можно его назвать, как продвижение «демократии» во всем мире. Не в этом суть.
А суть в том, что вся политическая элита, вот этот истеблишмент, который является в этих государствах политической властью, они все, при всем своем различии, объединены одной мессианской идеей — политическое, финансовое, информационное и военное доминирование во всем мире. И все это подается под соусом продвижения демократии.
Конечно, все это делается не ради счастья покоренных народов. Во главу угла ставятся вполне конкретные финансовые интересы. Но это работает. Бусы продаются…
А что у нас. Есть ли у Российского политического класса свой мессианский проект, за счет которого наш доморощенный политический истеблишмент хочет конкурировать за геополитическое лидерство в этом мире.
В СССР был более чем конкретный мессианский проект, и мы боролись за геополитическое лидерство. А что у нас есть сейчас, какой у нас есть проект?
«Русский мир» на геополитический мессианский проект не тянет. Наша политическая элита и истеблишмент этот проект не понимают и даже не защищают его в приграничных странах. Победа в Великой Отечественной войне тоже не годится на мессианский проект. Победа была у нас, а Запад тогда проиграл. Победа — это наш внутренний исторический дискурс и для внешнего потребления она не подойдет.
Какую мессианскую норму современная Россия могла бы предложить этому глобальному миру? Чем Россия могла бы стать конкурентом Западу с его проектом продвижения «Демократии»?
Может быть нравственность или справедливость. А может быть традиционные ценности. Я не знаю. А может быть все это вместе взятое. Но все это должно быть упаковано в оболочку мессианской идеи. В ту оболочку, которую можно будет продвигать. В ту оболочку, которую можно будет вонзать в социополитическое, социокультурное и общественное тело внутриполитической стабильности других государств.
Но этого опять же мало.
Важно чтоб политический истеблишмент нашего государства, власть, хотела этим заниматься.
А у нас власть в стране вообще хочет вести политическую тотальную войну с Западом за лидерство в этом мире?
Наверно, я точно не уверен, какие-то отдельные представители российского истеблишмента хотели бы побороться с западом за место под солнцем. Но так чтоб была прямая артикуляция в общество этих нарративов, этого совершенно не видно. Большая часть правящего в России политического класса погружено в себя. Их заботит исключительно их личное политическое будущее. Есть и те, которые прямо артикулируют за Западный проект.
Конечно, и на Западе есть среди политического класса отступники от идей продвижения «демократии» во всем мире. Но как правило, их судьба печальна. Они достаточно быстро маргинализируются и лишаются всех возможностей для своей политической деятельности.
И вот тут самый главный вопрос, как мы будет вести ментальную войну, если наш государственный и политический класс даже не знает, за что он должен воевать и вообще не хочет какой-то геополитической конкуренции с мессианским проектом Запада.
Так что прав Дмитрий Евстафьев. Запад не только раньше нас осознает горизонтальную, но и вертикальную (качественную) гибридность современного мира.
Так что воевать в открытой войне Запад с нами не будет. Да и не надо это сейчас ему.
Вот что сказали в Пентагоне относительно модернизации своих танков. А сказали очень просто — зачем нам модернизировать танки, если для войны с папуасами они избыточны и более чем достаточны, а с Россией на них воевать скорее всего не придется.
Для чего США создают к 2030 году глобальную спутниковую многоэшелонированную систему управления и разведки. Для чего они ведут поиск технологий в создании глобального ударного вооружения. Для чего они занимаются синхронизацией всех систем управления и вооружения…
Вот куда двигаются наши американские товарищи и партнеры. А чтоб мы им не мешали, в это время они нас руками Госдепа и командования Сил специальных операций будут душить в «серой зоне».
ВПК, я думаю, разберутся если им правильно поставить задачу. По крайне мере я надеюсь. А вот понимает ли это наше начальство, то вот с этим есть большой вопрос, что они вообще понимают и чего они вообще хотят.
В Министерстве обороны России возникло новое определение для нынешнего технически мирного времени. Советник министра обороны Андрей Ильницкий считает, что США начали против России новый вид войны – войны ментальной. И нам нельзя в этой войне проиграть.
Война ментальная. Звучит ново и необычно. И по смыслу где-то даже полнее, нежели уже прижившееся понятие «информационная война». Хотя подход к новому термину для обозначения нынешнего турбулентного военно-политического положения советник министра обороны, действительный государственный советник третьего класса Андрей Ильницкий начал всё же со знакомого тезиса: Запад под руководством США развязал против России информационно-гибридную войну.
Но дальше последовало пояснение особенностей:
Всё это ведёт к возникновению нового типа войн. Если в классических войнах целью является уничтожение живой силы противника, в современных кибервойнах – уничтожение инфраструктуры противника, то целью новой войны является уничтожение самосознания, изменение ментальной – цивилизационной – основы общества противника. Я бы назвал этот тип войны ментальным.
Что «всё это»? Понятно:
Но конфликт другого рода идёт и цель его та же, что и в любой войне: добиваться такого результата, при котором воля и возможности сопротивления противника сокрушены, его политические и государственные институты ликвидированы, над территорией врага установлена власть победителя, а население приведено к покорности этой власти.
Средства разные, цель одна
В качестве общего знаменателя в любом случае выступает требование по приведению государства к покорности по отношению к победителю.
Соответственно, средства достижения этой цели могут быть какими угодно. Уже в Средние века многие понимали, что путь вооружённых столкновений – не единственный, а нередко даже и нежелательный. Труды китайского геостратега Сунь Цзы в помощь пытливым.
Если какие-то государства оказывались по разным причинам как бы на одной геополитической лестничной площадке, то конфликты между ними нередко проходили не в вооружённой, а именно в информационной сфере. Потому что самые хитрые и многоходовые средневековые интриги – это, в конечном счёте, именно информационное воздействие. И чем теснее становилось на мировой «лестничной площадке», тем чаще информационное воздействие оказывалось в силах решать задачи былого вооружённого воздействия. Хотя, конечно, вплоть до накопления ядерного потенциала, способного гарантированно уничтожить не только жертву, но и агрессора, пушки по-прежнему оставались «последним доводом королей». Но, заметим, – всё же последним.
Меняющийся характер войны
Но сейчас наступили времена, когда в выражении «последний довод королей» слово «последний» приобрело значение «финальный», «окончательный». Для всех. Отменило ли это войны? Нет. Поскольку не отменило их цели. Это отменило только возможность вооружённого решения вопроса между ядерными державами. Но это же потребовало эволюции войны в другие формы. Отчего и возникло и стало модным понятие «гибридных войн».
И в этом смысле Андрей Ильницкий просто дал общее определение тому, что происходит в сфере государственного противостояния сегодня, на наших глазах.
Или вот следующая, на первый взгляд, категория – войны информационные. Тоже на первый взгляд всё тут понятно. Вот, скажем, новость:
США и ЕС призвали Россию отказаться от «конфронтационного подхода».
Ну красота же! То есть те, кто часом ранее ничтоже сумняшеся объявлял, что концентрирует боевые группы у границ России, кто подтягивает к её границам военные базы и ядерные бомбы пониженной мощности (в вере, что таковые не сорвут планку мирового термоядерного апокалипсиса), кто грозит нам «серьёзным усилением» на земле, на воде и в воздухе, кто, наконец, давит нас санкциями по самими же изобретёнными поводам, – именно эти люди нас же призывают отказаться от конфронтационного подхода!
Информационный выстрел? Разумеется. Ну а как назвать тотальное давление во всей, так сказать, сфере разума, когда и запрещают исполнение гимна на международных соревнованиях, и обзывают убийцами за собственноручно уничтоженный над Донбассом пассажирский «Боинг», и обвиняют в отравлении явного мазурика? Да ещё когда какового отравления не было, о чём обвинители прекрасно знают. А внедрение целой протестной идеологии через свою информационную агентуру и агентов влияния в среде медиа, интернета и так называемой творческой интеллигенции? А интернет-мемы? А обязательное появление в любой ленте комментариев под любыми текстами различного рода обвинителей «режима»? А вечный ной о нищете – хотя никогда ещё народ России в целом не жил так зажиточно, как ныне? А вбросы – то про распрекрасный, то про разужасный Советский Союз – чтобы в обоих случаях набросить новую грязь на Россию?
Получается, что и тут, как и в случае с кибервойнами, один вирус переходит в другой. Более или менее опознаваемый, потому что профессиональный, – в некий экзистенциональный, едва ли не в виртуальный. Почти не ощущаемый, но от этого не менее смертоносный. Потому что внедряется уже не в область разума, где его разумом же и разрушить можно, как COVID-19 вакциной «Спутник V», а именно в менталитет. Не в самосознание, а – в самоощущение.
А антител там нет по определению.
Но есть другое. Есть та твёрдость духа, любовь к Родине, патриотическое чувство, которое делало неизбежной победу России во всех войнах во все времена.