Мобильная этнография что это
Киберэтнография
СОДЕРЖАНИЕ
Введение [ править ]
Традиционное этнографическое исследование наблюдает за взаимодействием между людьми, находящимися в одном месте. Этнографии онлайн-культур и сообществ расширяют этнографические исследования до условий, в которых взаимодействие технологически опосредовано, а не лицом к лицу. Таким образом, киберэтнография устраняет ограничения традиционного представления о полевом участке как о локализованном пространстве. Он также понимает, что онлайн-сообщества могут создавать общую культуру посредством взаимодействия с помощью цифровых технологий. Хотя утверждение о том, что этнографические полевые исследования могут быть осмысленно применены к компьютерным взаимодействиям, оспаривается [1], оно становится все более и более приемлемым. [2]
Многие другие аспекты интерактивного, компьютерного или виртуального взаимодействия и формирования сообщества отличаются от их личных, реальных или личных аналогов. Центральное значение имеет то, что многие взаимодействия в онлайн-сообществах носят текстовый характер. [3] Хотя эти текстовые артефакты напоминают следы взаимодействия, они представляют собой взаимодействия, представляющие интерес для киберэтнографа. Это другой вид взаимодействия, в котором язык тела и другие виды социальных сигналов отсутствуют или переводятся в знаки и текст. [ необходима цитата ]
Характер и уровень доступа, доступный исследователям онлайн-сообществ, также характерны для киберэтнографии. В то время как личные взаимодействия являются эфемерными, поскольку они происходят, социальные онлайн-взаимодействия часто автоматически сохраняются и архивируются, создавая постоянные точные записи. Кроме того, в онлайн-сообществах часто неясны различия между частным и общественным пространством. [3] киберэтнография пытается адаптировать процедуры наблюдения с участием участников, такие как участие в культурных мероприятиях, сбор и анализ данных и проведение этических исследований, к этим непредвиденным обстоятельствам, опосредованным компьютером. [ необходима цитата ]
Диапазон методологий [ править ]
Этнографы подошли к изучению Интернета по-разному. Различные термины относятся к различным формулировкам методологических подходов к киберэтнографии. Многие из них стремятся поддерживать собственный диалог с устоявшимися традициями этнографии. Каждый формулирует свое отношение к устоявшейся антропологической традиции по-разному (и иногда несовместимо). Некоторые думают, что этнографии, проводимые в Интернете, предполагают особый методологический подход. Другие думают, что киберэтнография не является отличительной формой этнографии, хотя этнографические исследования в Интернете заставляют нас задуматься над фундаментальными предпосылками и концепциями этнографии. [10]
Выбор методов должен быть напрямую адаптирован к тому типу вопросов, на которые исследователь пытается ответить. Основное преимущество киберэтнографии заключается в объеме и масштабе имеющихся данных. [ необходимая цитата ] Другие преимущества включают получение информации непосредственно от участников. Например, размещение необработанных полевых заметок в блоге и разрешение участникам оставлять комментарии может обеспечить прозрачность. Киберэтнография также позволяет использовать различные типы сбора данных, включая аудиовизуальные форматы, на различных платформах, таких как веб-сайты, социальные сети и форумы.
Наблюдение за участниками офлайн [ править ]
Киберэтнографам важно подумать о том, достаточно ли онлайн-взаимодействия для них для развития глубокого понимания сообщества. [3] Неясно, следует ли рассматривать характеристики идентичности в онлайн-среде как отдельные от офлайновых идентичностей или они являются продолжением офлайновых идентичностей. Когда исследователи считают, что понимание взаимосвязи между онлайн- и офлайн-идентичностями участников необходимо, они могут попытаться встретиться с информаторами лицом к лицу.
Однако многие киберэтнографы, в том числе Хайн и Уолстром, считают, что включенное наблюдение в офлайновой обстановке может быть искажено асимметрией между исследователем и участником. [3] [8] Это связано с тем, что члены сообщества полагаются на компьютерную коммуникацию, они могут оказаться в невыгодном положении по сравнению с исследователем, который понимает их онлайн-взаимодействия, но также использует личное общение. Поскольку часто исследователи заинтересованы в понимании взаимодействий в онлайн-контексте и что сравнение онлайн- и офлайн-идентичности не имеет значения, заслуживающие доверия этнографические исследования могут проводиться только в онлайн-контекстах. [8]
Ограничения [ править ]
Одним из основных недостатков онлайн-этнографии является необходимость для этнографа обладать определенными технологическими навыками. Некоторые исследования могут потребовать только элементарных навыков работы с компьютером, но другие могут потребовать передовых знаний технологий и инструментов, таких как веб-приложения, аналитические инструменты и компьютерное программирование. Развитие таких технологий имеет тенденцию расти быстрее, чем литература по методологии, поэтому «нет единого мнения о том, как наилучшим образом собирать и анализировать данные новых медиа». [3]
Временная природа онлайн-данных также может быть проблемой. Киберэтнографы могут спросить: «Что такое данные современности?» Робинсон (2011) заявляет, что в таких случаях, как видео на YouTube и последующие комментарии, «настоящая кибер-реальность может быть интерпретирована как постоянное накопление всего прошлого вклада членов или участников». [3] Киберэтнографам также необходимо подумать о своей собственной идентичности и о том, как «[это] могло бы стать частью цикла обратной связи с теми, кого он / она изучает» [3], и будет ли он сторониться собранных данных. и целостность исследования. Таким образом, киберэтнографам необходимо быть особенно гибкими и рефлексивными в своей практике этнографии.
Еще одно ограничение киберэтнографии состоит в том, что она усложняет вопросы конфиденциальности. Хотя исследователям всегда приходилось принимать во внимание людей, которые изначально не участвовали в этнографическом исследовании, киберэтнография позволяет исследователям фактически видеть «идентифицируемые записи этих связей и взаимодействий». В результате исследователям, возможно, придется принять дополнительные меры предосторожности, спросив у информаторов разрешения на участие в их исследовании, а также сокрывая личности указанных информаторов. [11]
Этика [ править ]
Таким образом, существуют серьезные этические проблемы, связанные с использованием цифровых инструментов, сбором данных из киберпространства и тем, уважают ли киберэтнографы конфиденциальность в киберпространстве. [17] То, что веб-сайт не защищен паролем от исследователя, не обязательно означает, что это открытое пространство, в котором нарушается право на анонимность и конфиденциальность. Таким образом, Робинсон (2011) настаивает, что «если наша идентичность в киберпространстве является расширением нашей автономной идентичности, им должны быть предоставлены те же этические соображения, что и в автономном мире». [17]
Институциональные наблюдательные советы (ЭСО) не могут быть приспособлены к этическим дилеммам, представляемым киберэтнографией. Исследователи должны четко сформулировать свои намерения и правильно определить, какие данные будут собираться. Когда исследователи «прячутся», негласно наблюдая и собирая данные, они не получают знания и согласия участников. Это противоречит традиционной этнографической практике информированного согласия., в котором участники имеют право узнать о проводимом исследовании и принять информированное решение о том, участвовать или не участвовать. Киберэтнографы сталкиваются с проблемой информирования участников о своем присутствии и исследовательской деятельности, не подвергая опасности их способность собирать достоверные данные. Ученые рекомендуют включать в сообщения исследователей примечания, указывающие на их исследовательский интерес и ссылки на дополнительную информацию. [17] Однако такая практика возможна только в некоторых онлайн-пространствах, таких как форумы, но не в других.
Другая проблема заключается в том, что технологические инновации и возможности для новых исследований опережают создание четких и адаптированных этических принципов. Тем не менее, некоторые руководящие принципы существуют и регулярно обновляются Ассоциацией интернет-исследователей (AoIR).
Метод: цифровая этнография
Полина Колозариди — кандидат социологичеких наук, координатор клуба любителей интернета и общества, преподаватель ВШЭ. Анна Щетвина — координатор клуба любителей интернета и общества, студентка Университета Мастрихта. Тьюториал дополнен обзором литературы от антрополога Елены Соколовой.
Что такое цифровая этнография?
В самом словосочетании «цифровая этнография» есть немало сомнительного. У интернет-исследователей под подозрением находится зыбкое понятие «цифровой», которое обозначает нечто отдалённое от «аналогового» мира, но при этом не имеет позитивного содержания. Для антропологов, этнографов и фольклористов использование слова «этнография» по разным причинам может быть болезненным, так как мы не найдём консенсуса по поводу того, что считается теорией, а что — методом.
Эти две оговорки необходимы, чтобы начать разговор о том, что это за метод и как его использовать. Во время двух онлайн-школ интернет-исследований, проведенных клубом любителей интернета и общества, мы несколько раз обращались к нему, и составляя учебные материалы, и непосредственно выходя в поле. Поэтому мы будем говорить в первую очередь о том опыте, который сформировался в ходе этой работы: междисциплинарном и прикладном.
Те же методологические принципы применяются и в цифровой этнографии, но в другом контексте и на других объектах — включённое наблюдение проводится на форумах и в видеоиграх, интервью берутся с помощью скайпа, а описанию с помощью дискурс-анализа подвергаются ролики на ютубе. Теоретические основания этого подхода разнообразны: это и символический интеракционизм (Маркхам), и социальная антропология (Бёлсторф), и визуальные исследования (Реттберг).
Мы написали этот текст, вдохновившись эссе Аннет Маркхэм «Что бы сделал Малиновский, если бы у него был интернет». Её подход позволяют разложить всё по полочкам. Мы советуем вам, прежде чем отправиться в поле, попробовать определить, что означает каждый элемент в вашем исследовании. Например, если вы этнографируете видеоблогеров, что будет вашим полем? Как вы будете связываться с информантами, если вам нужно будет брать у них интервью? Каким образом вы выстроите работу с архивами? Что будет артефактом, а что — вашей заметкой?
Конечно, на многие вопросы можно дать ответ только в ходе полевой работы, но стоит заранее иметь в виду, что они возникнут. Итак, из чего состоит этнографическое исследование в интернете?
Когда этнографические исследования происходящего в интернете только начинались, в ходу были обозначения «кибер-» и «виртуальный». Происходящее в интернете представлялось мало связанным с офлайн-миром. С тех пор оба эти понятия существуют наравне со словом «цифровой», но нам кажется важным провести здесь разграничение. Виртуальной этнографией чаще называют изучение особых виртуальных миров: компьютерных игр, анонимных форумов и других мест в интернете, где люди идентифицируют себя способом, никак не связанным с их кругом общения и паспортными данными в материальном мире. Например, это исследования Тома Бёлсторфа про Second Life [Boellstorff, 2008].
Когда мы говорим об изучении, например, групп в ВКонтакте или чатов в мессенджерах, где все представлены своими реальными именами, слово «виртуальный» едва ли будет уместно. Ведь современные пользователи часто общаются с помощью социальных сетей со своими офлайн-знакомыми. Мы вряд ли станем называть виртуальным общение одноклассников по телефону. Так и в случае социальных сетей чаще речь идёт о всей совокупности отношений с конкретными людьми, и эта совокупность не делится строго на реальную и виртуальную.
Есть авторы, которые разделяют все эти обозначения — например, Кристин Хайн, в своей книге «Virtual Ethnography» [Hine, 2000]. А Ади Кунцман, наоборот, использует их как синонимичные.
Мы используем тут метафору пространства. В классической книге Кристин Хайн интернет — это пространства взаимодействия (cite for interaction). Цифровой этнограф работает с интернетом как пространством, а не инструментом и не частью жизни, неотъемлемо находящейся с нами (о трёх метафорах интернета см. [Markham, 2005]). Вероятно, сейчас это основное отличие, которое отделяет цифровую этнографию от не-цифровой, в которой, конечно, используются и другие метафоры.
Всё сильно изменилось за последние годы. Например, мессенджеры — это разве пространство?
Да, в случае виртуальных миров, онлайн-пространство изоморфно физическому офлайновому. Это отличает его от большинства интернет-«полей», где пространство совсем не напоминает привычное физическое. Так ставится под сомнение или даже разрушается метафора пространства. А Бёлстроф и те, кто работает именно с мирами, устроенными как отдельное пространство — это очень отдельный, очень специфический кейс. И, вероятно, именно в этом его главное и первостепенное отличие (а не в анонимности + аватар, цифровая «воплощенность» пользователя и вот это все.)
— комментарий антрополога Ангелины Козловской
Так же, как этнографы отправляются в определённое место, цифровой этнограф обращается к форумам, вступает в паблики и группы, читает комментарии ютуберов и смотрит сториз (stories) в инстаграме. Если читателя смутит обилие незнакомых слов, являющихся незамысловатой калькой с английского, можно считать это экзотическими обозначениями мест и племён. Но эти «племена» не отделены от нас физическими границами, пользователи совершенно разных ресурсов могут ехать по соседству в метро или учиться с вами в одной группе, наконец, жить в одной семье.
Очень интересный момент — эти цифровые «поля», в отличие от дальних стран, доступны в равной степени и антропологу, и другим пользователям, то антрополог в некотором смысле теряет свой привилегированный доступ к опыту. И различие языков как раз-таки понимают многие — для этого нужно просто быть продвинутым пользователем.
— комментарий антрополога Ангелины Козловской
Как же цифровому этнографу работать с полем? Понятно, что у офлайновых антропологов с «вхождением в поле» чуть проще: приезжаешь в леса Амазонки или рабочий квартал в крупном городе, и вот оно — поле.
Вообще на уровне повседневного словоупотребления под «вхождением в поле» и в социологии, и в антропологии обычно понимается не просто факт физического проникновения на определенную территорию, а установление контакта с кем-либо из информантов. Мне кажется даже, что «полем» антропологи часто называют самих информантов (вот там, смотри, твое «поле» стоит/пришло) в отрыве от «привычных мест обитания». Понятное дело, что, попадая в какое-то место, даже если там никого нет, мы уже получаем какую-то информацию, которую можно собирать и анализировать, и в этом более широком и общем смысле поле уже начинается. Но используя такие примеры, вы как бы уравниваете поле с физическим пространством, хотя это справедливо разве что для колониальной антропологии. Я к тому даже в традиционной этнографии вопрос о том, где начинается поле, не так очевиден, как может показаться.
— комментарий антрополога Ангелины Козловской
А где и в какой момент начинается поле у онлайн-этнографа? Она на уровне языка, практик, интерфейсов, участия? От того, как вы определите границы поля, будет зависеть и работа с информантами, и способы наблюдения. Так, если вы изучаете субкультуру, то по специальным словам можете понять, что на этом ресурсе люди обсуждают свои внутренние вопросы. Бывает, что отличаются практики или формы участия. Но важно иметь в виду, что-то, что кажется вам странным или необычным, просто отличается от привычного для вас, и доверять своей интуиции осторожно.
Если вам интересно именно изучение виртуальных миров, обратите внимание на сборник «Ethnography and Virtual Worlds: A Handbook of Method», которое посвящено методологическим основаниям виртуальной этнографии. В работе над книгой участвовали Том Бёлсторфф и Бонни Нарди, классики цифровой этнографии, исследовавшие виртуальные миры многопользовательских игр.
Эта книга в большей степени, чем остальные, похожа на учебник, поэтому начинающим исследователям рекомендуем её в первую очередь. Она ведёт читателя от истории и теории этнографии к подготовке и проведению конкретного исследования, анализу результатов и их презентации. Отдельная глава посвящена дизайну исследования и процессу подготовки: исследовательским вопросам (актуальности, персональному интересу), выбору группы или вида деятельности для исследования, параметрам поля, изучению офлайн-контекста. Рассматриваются онлайн-методы: включённое наблюдение в виртуальных мирах, интервью в виртуальных мирах, разнообразные методики сбора данных (записи чатов, экрана, видео, аудио), использование количественных данных, привлечение офлайн-методов и т. д.
Наблюдение и заметки
Проводить ли наблюдение только в онлайне? Как влияет офлайн-контекст и нужно ли его исследовать? С годами различить онлайн и офлайн становится всё сложней. Есть уже немало исследований, которые обращаются к практикам взаимодействия человека и гаджета или интернета, но сбор материала происходит в офлайне. Если вы наблюдаете, как человек пользуется смартфоном, — для изучения некоторых вопросов знать содержание его действий, то есть что именно он видит на экране и куда нажимает, необязательно. Появление полностью офлайновых исследований пользования гаджетами связано с тем, что интернет перестал быть стационарным и стал карманным. Такой подход использует Константин Глазков, исследуя нормативность использования смартфонов и VR в городском пространстве. Но иногда, наоборот, нужно наблюдать в том числе и за тем, что делает пользователь в интернете.
Так устроены были исследования Дэниела Миллера и его коллег в проекте Why we post. Они наблюдали сообщества в офлайн-среде и анализировали их взаимодействия в интернете. Это 2012 год. Представляется, что граница онлайна и офлайна будет размываться и дальше.
На наш взгляд, приставка «цифровой» нужна для переходного периода, пока новое пространство и подходы не стали привычными.
Наблюдение нужно документировать. К фотографиям и письменным заметкам добавляются скриншоты, записи с веб-камер, аудио и видеоматериалы. Как проводить границу между наблюдаемым и случайно замеченным (вопрос, важный и для традиционной этнографии)? Какие принципы ложатся в основу сбора информации, когда вся она на поверхности и доступна?
Кажется, что работа наблюдателя в интернете сходна с работой архивиста. Но ведь дело не только в том, чтобы прочитать все тексты, которые написаны, например, на форуме. Антрополог не может полностью устраниться от соучастия, иначе сбор материала превратится в коллекционирование. У участия свои сложности. Опять же, если речь идёт об этнографии онлайн-игры, всё понятно: участвовать значит играть вместе с другими. А если мы занимаемся блогами? Нужно ли писать в комментариях? Или достаточно ежедневного чтения?
Почему? И откуда вообще берется слово «архив» в данном контексте, разве оно релевантно? Получается, архив — это любое онлайн-взаимодействие, которое отложено во времени? Тогда почти весь интернет — это один большой архив. Но под архивом обычно имелось в виду собрание письменных текстов. Предположим, мы решили, что архивом переписка на форуме или под фотографией становится через — условно — пять лет? Ок, но я могу в любой момент ответить на комментарий, который кто-то оставил пять лет назад и вновь «запустить» это взаимодействие. Короче, тут никак не обойтись без обсуждения вопроса о границах письменной и устной речи, которые сейчас абсолютно поменялись, текстовый — не значит письменный, и т. д.
— комментарий антрополога Ангелины Козловской
Одна из долгоживущих метафор интернета — глобальный архив. Это интересно сочетается с методами этнографии, когда наблюдение и общение с людьми сочетается с исследованием артефактов. Но есть и большая разница между работой с вебом как контекстом изучаемых явлений и интернет-артефактами как объектами. Например, классик web history Нильс Брюггер считает, что артефакты следует изучать в архивированном виде, выкачивая их из интернета. То есть фиксировать их — в условиях динамичности онлайна это почти невозможно. Конкретно в этом абзаце и комментарии Ангелины, мне кажется важным противопоставление наблюдения и чтения/участия. Да, у нас и правда есть несколько вариантов поведения. Мы можем прочитать переписку на форуме и проанализировать особенности среды (интерфейса), в которой она происходит, можем скачать её и сделать контент-анализ, а можем запустить переписку, чтобы точнее понять особенности поведения участников форума, нормы и границы.
— комментарий Ани Щетвиной
Важно решить, с какой информацией вы работаете. Ади Кунцман в своём занятии на первой онлайн-школе клуба любителей говорила о трёх базовых элементах исследования:
— Мы можем смотреть на слова, на то, что люди говорят и как они это говорят. Это может быть текстуальный анализ, литературный или дискурсивный.
— Мы можем смотреть на визуальный ряд: например, фотографии в интернете, мемы, картинки, видео. Так, если мы изучаем тему политического конфликта между двумя странами, то можем посмотреть, как она отражается в селфи, в мемах. Как пишет Джилл Уолкер Реттберг, это исторически связано с историей искусства, visual studies. Причём там тоже подходов много: что на картинке, что за картинкой, композиция, кто на ней есть, кого нет, как эти онлайн-объекты перемещаются и изменяются, какова динамика их присутствия на разных интернет-площадках. и почему выбран именно такой подход [Rettberg, 2014].
— Мы можем смотреть на поведение, тогда это будет социальный анализ — что человек делает. Тогда вы исследуете, как люди в соцсетях воспринимают проблему, что они о ней пишут или чего не пишут, что говорят в комментариях, или как они формируют твит, или как они изображают это, серьёзно или карикатурно, какие жанры они создают и используют в сети, когда пишут пост, как шерят.
Каждое исследование по цифровой этнографии предполагает новый набор инструментов. Нам нужно отвечать на вопрос о том, кого мы считаем акторами, что такое авторство, допустимо ли рассматривать вместе изображение, текст и хэштег (и какую роль может играть такой объект как хэштег), насколько материально онлайн-пространство, и так далее. Кроме того, артефакты в интернете существуют в особой среде: мы не можем изъять артефакты из контекста, необходимо анализировать и его тоже. Нецифровой этнограф проводит похожую работу, за тем исключением, что он всегда будет понимать, где находится он сам по отношению к полю. В цифровой этнографии позиция вс
Что почитать на эту тему
— Atkinson (ed.), P., Delamont (ed.), S., 2010. SAGE Qualitative Research Methods, SAGE Benchmarks in Social Research Methods. SAGE Publications.
— Bernard, H. R. (2015). Handbook of methods in cultural anthropology (Second edition / edited by H. Russell Bernard, Clarence C. Gravlee). Lanham: Rowman & Littlefield Publishers.
— Fielding, N., Lee, R. M., & Blank, G. (2017). The SAGE handbook of online research methods (Second edition). Los Angeles: SAGE Reference.
— Hine, C. (2017). From virtual ethnography to the embedded, embodies, everyday internet. In L. Hjorth, H. A. Horst, A. Galloway, & G. Bell (Eds.), The Routledge companion to digital ethnography (pp. 21–28). New York: Routledge Taylor & Francis Group.
— Kozinets, R. V. (2015). Netnography: Redefined (2nd edition). London: SAGE Publications Ltd.
Boellstorff, T. (2010, 2008). Coming of age in second life: An anthropologist explores the virtually human. Princeton, N.J., Woodstock: Princeton University Press.
Boellstorff, T. (Ed.) (2012). Ethnography and virtual worlds: A handbook of method. Princeton: Princeton University Press.
Hine, C. (2000). Virtual ethnography. London: SAGE Publications Ltd.
Markham, A. N. (2005). Reconsidering self and other: the methods, politics, and ethics of representation in online ethnography. In N. K. Denzin & Y. S. Lincoln (Eds.), The SAGE handbook of qualitative research (3rd ed., 793—820). Thousand Oaks: Sage Publications.
Rettberg, J. W. (2014). Seeing ourselves through technology: How we use selfies, blogs and wearable devices to see and shape ourselves / Jill Walker Rettberg. Basingstoke: Palgrave Macmillan.
Мобильная этнография что это
Этнография (социальная антропология) – это раздел качественных исследований. Основной метод, используемый в этнографии – это включенное наблюдение. С научной точки зрения, суть в том, что личность исследователя влияет на результат. Кроме того, перемещение объекта исследования (респондента) из привычной среды в среду лабораторную (как это происходит в большинстве исследований) также искажает картину. Метод включенного наблюдения позволяет исключить это влияние и увидеть потребителя и продукт в естественном взаимодействии. Конечно, в практике маркетинговых исследований помимо наблюдения используется и целый комплекс методов сбора и анализа информации (дневники респондентов, интервью, сбор и анализ артефактов).
Этнографические исследования направлены на изучение поведения потребителей в естественных условиях (работа, дом, магазин) и позволяют раскрыть истинные факторы, влияющие на мотивацию представителей целевой группы.
Исследование с использованием этнографических методов позволяет:
Этнографические исследования позволяют решить следующие задачи:
Каким образом метод включенного наблюдения применяется в изучении потребительского поведения? Наша компания предлагает следующие виды исследований на его базе:
«Сопровождаемая покупка». Специально отобранные респонденты совершают покупку интересующего товара в сопровождении исследователя, который может фиксировать процесс при помощи аудио или видео (включенное наблюдение). Также в ходе покупки могут задаваться уточняющие вопросы (вплоть до глубинного интервью по заранее разработанному сценарию).
Для глубинного понимания стиля жизни какой-либо группы потребителей может применяться методика «Один день с…» Исследователь проводит с респондентом весь день/рабочий день/вечер отдыха, фиксирует процесс на видео/аудио. Как правило, такой метод сочетается с глубинным интервью для получения вербальной информации о происходящем. Такой вид исследования применяется при выводе товара на новый рынок, в ситуации поиска новых идей, изучении специфики потребления в определенной социокультурной группе.
«Самостоятельная видеоэтнография». Суть методики в том, что респондент самостоятельно, без участия модератора, снимает видео-ролик по заданному сценарию. Сценарий включает в себя интересующие исследователя вопросы, на которые респондент должен ответить. К видео могут быть заданы определенные требования по поводу места съемки (это может быть домашняя или рабочая обстановка, посещение магазина/другого заведения). Также исследователь может попросить респондента продемонстрировать в ходе ролика процесс потребления/определенные артефакты/процесс выбора продукта в месте покупки и т.д. Данный вид исследования сочетает в себе преимущества этнографических методов (наблюдение в естественной среде, отсутствие влияния модератора, возможность демонстрации артефактов) и качественных методик (круг освещаемых вопросов заранее определен исследователем).
Все эти виды исследования могут применяться как самостоятельно, так и комбинироваться и дополняться другими видами качественных исследований.
Кроме того, как и другие виды качественных исследований, этнография – достаточно гибкий инструмент и позволяет разрабатывать индивидуальные подходы под конкретные запросы клиента.
Мы серьезно ориентированы на качество результатов, полученных в ходе исследований с применением данного метода, именно поэтому мы проводим его самостоятельно на территории всей России. Мы готовы к сотрудничеству с новыми клиентами, именно поэтому у нас действует система скидок для новых клиентов. Оставьте заявку, и с вами свяжется наш специалист в ближайшее время.