Мои пенаты батюшков о чем
Чубукова Е.В, Мокина Н.В.: Русская поэзия XIX века
Константин Николаевич Батюшков.
«Мои пенаты». Анализ стихотворения
«Мои пенаты». Анализ стихотворения
В свой эпикуреизм Батюшков вносит много прелести и изящества, это не простое сибаритство, а своеобразный культ наслаждения жизнью, земными радостями. И это упоение жизнью и молодостью – то новое, что внес Батюшков в русскую поэзию. С особой силой это проявилось в стихотворении «Мои пенаты» (1812).
В стихотворении та же антитеза: простой образ жизни поэта (странника, «скромного в желаниях») – противопоставлен «богатству с суетой», в котором живут:
Придворные друзья
И бледны горделивцы,
Надутые князья!
Дом поэта – «смиренный уголок», «смиренная хата», «хижина убогая». Обстановка столь же бедна:
Стоит перед окном
Стол ветхой и треногой
С изорванным сукном.
В углу, свидетель славы
И суеты мирской,
Висит полузаржавый
Меч прадедов тупой;
Здесь книги выписные,
Там жесткая постель –
Все утвари простые.
Но в бедной комнате горит «яркий огонь», и в своей «смиренной хате» поэт радостно встретит старого солдата, «убеленного годами и трудом».
Ты смело постучися,
Войди и обсушися
У яркого огня.
Но вот в «свой смиренный уголок» поэт приглашает «прелестницу» – и в «бедной и убогой» комнате появляется «ложе из цветов», на котором с «розами и нарциссами» в златых локонах» мирно почивает Лила в «дымчатом покрове».
Вот поэта в его «смиренной хате» навещают друзья, «философы – ленивцы, враги придворных уз». К их услугам – кубки, «дар Вакха» – вино, и подымается «чаша золотая».
Герой Батюшкова упоен жизнью и молодостью:
Мой друг! скорей за счастьем
В путь жизни полетим,
– два важных термина в поэтике Батюшкова. «Они означают не ничегонеделание, но состояние покоя, отсутствие самопринуждения, внутреннее равновесие, при котором человек может предаваться духовному занятию», – справедливо заметил В. Э. Вацуро.
В этом стихотворении Батюшков впервые переходит от своего раннего мотива – «наслаждения перед лицом смерти к мотиву не просто спокойной, но и радостной смерти»:
Товарищи любезны!
Не сетуйте о нас.
Сберитесь и цветами
И путник угадает
Без надписей златых,
Что прах тут почивает
Батюшков обожествляет простое человеческое счастье – негу и душевный покой, «безвестную сень» (и в этом жизненная и поэтическая философия раннего Батюшкова), где ему дана возможность принять близких друзей – поэтов, «жрецов Феба», «питомцев муз», тех, кому хариты плетут «бессмертия венцы». Для Батюшкова любимые поэты – бессмертны. Державин – «наш Пиндар», «наш Гораций», Карамзин – «фантазии небесной давно любимый сын», Богданович – «воспитанник харит», Хемницер и Крылов – «два баловня природы» – в своих предпочтениях Батюшков пристрастен, как и любой человек.
Условное и безусловное, книжные штампы, мелкие реальные детали – все это характерно для «Моих пенатов». Условен и образ героини: «кудри золотые», «очи голубые», «рука белоснежная», «улыбка нежная», «уста алые» («пламенные»). И эту героиню поэт зовет в свою убогую хижину с бедным столом и простым глиняным горшком («рухлая скудель»)!
Фольклорные мотивы («путь-дорога», «друг сердечный») мирно сочетаются с пышными перифразами. Музы у Батюшкова – «пиериды», «пермесские богини», «парнасские царицы», вино – «дар Вакха», Фортуна – «слепая богиня». В русской поэзии того времени античная мифология была столь популярна, что редкий поэт обходился без Феба, Эрота, Марса, Киприды. Античные симпатии – своеобразный художественный элемент лирики Батюшкова.
Поэт стремится к выразительным, «зрительным» эпитетам («слог так и трепещет, так и льется – гармония очаровательна», – напишет об этом стихотворении А. С. Пушкин): фимиам «тучный», парки «тощи». «Сладкозвучие» поэта с особой силой проявляется в поэтической фонетике: «колокола вой» (ударное «о»). Это и разные виды аллитерации («Я в пристань от ненастьЯ», «Сердечно СладоСтраСтье»). Прекрасно по своей образности сравнение «как вихорь на полях», прекрасна пейзажная зарисовка – утро – пробуждение человека и пробуждение самой жизни:
В сиянии дневном,
И пташки теплы гнезды
Что свиты под окном,
Щебеча покидают.
Все с утром оживает.
А вот портреты поэтов, которым адресовано послание «Мои пенаты»:
СлоЖи печалей бремя,
Жуковский добрый мой!
О Вяземский! цВетами
Друзей тВоих Венчай.
Дар Вакха перед нами:
Вот кубок – налиВай!
– высокий мир человеческой личности и несовершенство действительности, поэт видит недостатки, пороки этого мира. Но отрицание этой действительности не переходит в открытое столкновение с ней (не говоря уже о борьбе). Главное для поэта – душевное спокойствие, чистая совесть и добродетель. Но как воспевать реальную простую повседневную жизнь (где для обычных людей нет ни Хлой, ни Киприд), и в то же время не принизить высокую поэзию и не нарушить требований поэтического искусства? У Батюшкова мы не находим ответа. И это противоречие ранней лирики Батюшкова тонко подметил Пушкин: «Главный порок в сем прелестном послании, – пишет он о «Моих пенатах», – есть слишком явное смешение древних обычаев мифологических с обычаями жителя подмосковной деревни. Музы – существа идеальные. но норы и келии, где лары расставлены, слишком переносят нас в греческую хижину, где с неудовольствием находим стол с изорванным сукном и перед камином суворовского солдата с двуструнной балалайкой. Это все друг другу слишком уже противоречит». Эти мысли были сформулированы позднее, а в Лицее юный поэт был в восхищении от послания Батюшкова и пишет «Городок» (1815).
«Мои пенаты» сыграло огромную роль в развитии жанра «дружеского послания». Подобными посланиями обменивались В. Пушкин, Вяземский, Дельвиг. Не избежал его очарования и поэт-декабрист К. Ф. Рылеев.
Константин Батюшков — Мои пенаты: Стих
Послание к Жуковскому и Вяземскому
Отечески Пенаты,
О пестуны мои!
Вы златом не богаты,
Но любите свои
Норы и темны кельи,
Где вас на новоселье,
Смиренно здесь и там
Расставил по углам;
Где странник я бездомный,
Всегда в желаньях скромный,
Сыскал себе приют.
О боги! будьте тут
Доступны, благосклонны!
Не вина благовонны,
Не тучный фимиам
Поэт приносит вам;
Но слезы умиленья,
Но сердца тихий жар,
И сладки песнопенья,
Богинь пермесских дар!
О Лары! уживитесь
В обители моей,
Поэту улыбнитесь —
И будет счастлив в ней.
В сей хижине убогой
Стоит перед окном
Стол ветхий и треногой
С изорванным сукном.
В углу, свидетель славы
И суеты мирской,
Висит полузаржавый
Меч прадедов тупой;
Здесь книги выписные,
Там жесткая постель —
Все утвари простые,
Все рухлая скудель!
Скудель. Но мне дороже,
Чем бархатное ложе
И вазы богачей.
Отеческие боги!
Да к хижине моей
Не сыщет ввек дороги
Богатство с суетой;
С наемною душой
Развратные счастливцы,
Придворные друзья
И бледны горделивцы,
Надутые князья!
Но ты, о мой убогой
Калека и слепой,
Идя путем-дорогой
С смиренною клюкой,
Ты смело постучися,
О воин, у меня,
Войди и обсушися
У яркого огня.
О старец, убеленный
Годами и трудом,
Трикраты уязвленный
На приступе штыком!
Двухструнной балалайкой
Походы прозвени
Про витязя с нагайкой,
Что в жупел и в огни
Летал перед полками,
Как вихорь на полях,
И вкруг его рядами
Враги ложились в прах.
И ты, моя Лилета,
В смиренной уголок
Приди под вечерок
Тайком переодета!
Под шляпою мужской
И кудри золотые
И очи голубые
Прелестница, сокрой!
Накинь мой плащ широкой,
Мечом вооружись
И в полночи глубокой
Внезапно постучись…
Вошла — наряд военный
Упал к ее ногам,
И кудри распущенны
Взвевают по плечам,
И грудь ее открылась
С лилейной белизной:
Волшебница явилась
Пастушкой предо мной!
И вот с улыбкой нежной
Садится у огня,
Рукою белоснежной
Склонившись на меня,
И алыми устами,
Как ветер меж листами,
Мне шепчет: «Я твоя,
Твоя, мой друг сердечный. »
Блажен, в сени беспечной,
Кто милою своей,
Под кровом от ненастья,
На ложе сладострастья,
До утренних лучей
Спокойно обладает,
Спокойно засыпает
Близь друга сладким сном.
Уже потухли звезды
В сиянии дневном,
И пташки теплы гнезды,
Что свиты под окном,
Щебеча покидают
И негу отрясают
Со крылышек своих;
Зефир листы колышет,
И все любовью дышит
Среди полей моих;
Все с утром оживает,
А Лила почивает
На ложе из цветов…
И ветер тиховейный
С груди ее лилейной
Сдул дымчатый покров….
И в локоны златые
Две розы молодые
С нарциссами вплелись;
Сквозь тонкие преграды
Нога, ища прохлады,
Скользит по ложу вниз…
Я Лилы пью дыханье
На пламенных устах,
Как роз благоуханье,
Как нектар на пирах.
Покойся, друг прелестный,
В объятиях моих!
Пускай в стране безвестной,
В тени лесов густых,
Богинею слепою
Забыт я от пелен:
Но дружбой и тобою
С избытком награжден!
Мой век спокоен, ясен;
В убожестве с тобой
Мне мил шалаш простой;
Без злата мил и красен
Лишь прелестью твоей!
Без злата и честей
Доступен добрый гений
Поэзии святой,
И часто в мирной сени
Беседует со мной.
Небесно вдохновенье,
Порыв крылатых дум!
(Когда страстей волненье
Уснет… и светлый ум,
Летая в поднебесной,
Земных свободен уз,
В Аонии прелестной
Слетает хоры муз!)
Небесно вдохновенье,
Зачем летишь стрелой,
И сердца упоенье
Уносишь за собой?
До розовой денницы
В отрадной тишине,
Парнасские царицы,
Подруги будьте мне!
Пускай веселы тени
Любимых мне певцов,
Оставя тайны сени
Стигийских берегов
Иль области эфирны,
Воздушною толпой
Слетят на голос лирный
Беседовать со мной.
И мертвые с живыми
Вступили в хор един.
Что вижу? ты пред ними,
Парнасский исполин,
Певец героев, славы,
Вслед вихрям и громам,
Наш лебедь величавый,
Плывешь по небесам.
В толпе и муз и граций,
То с лирой, то с трубой,
Наш Пиндар, наш Гораций,
Сливает голос свой.
Он громок, быстр и силен,
Как Суна средь степей,
И нежен, тих, умилен,
Как вешний соловей.
Фантазии небесной
Давно любимый сын,
То повестью прелестной
Пленяет Карамзин;
То мудрого Платона
Описывает нам,
И ужин Агатона,
И наслажденья храм,
То древню Русь и нравы
Владимира времян,
И в колыбели славы
Рождение славян.
За ними сильф прекрасный,
Воспитанник харит,
На цитре сладкогласной
О Душеньке бренчит;
Мелецкого с собою
Улыбкою зовет,
И с ним, рука с рукою,
Гимн радости поет.
С эротами играя,
Философ и пиит,
Близь Федра и Пильпая
Там Дмитриев сидит;
Беседуя с зверями
Как счастливый дитя,
Парнасскими цветами
Скрыл истину шутя.
За ним в часы свободы
Поют среди певцов
Два баловня природы,
Хемницер и Крылов.
Наставники-пииты,
О Фебовы жрецы!
Вам, вам плетут хариты
Бессмертные венцы!
Я вами здесь вкушаю
Восторги пиерид,
И в радости взываю:
О музы! я пиит!
Анализ стихотворения «Мои пенаты» Батюшкова
Восхищение жизнью и молодостью вносит Батюшкин в русскую поэзию. Это и проявляется в стихотворении «Мои пенаты» написанное автором в период 1811-1812 годов. Вдали от Петербурга у Константина Николаевича появляется ностальгия по жизни, которая была в большом городе, и он начинает писать стихотворение с обращением к литераторам того времени — Карамзину, Жуковскому, Вяземскому, Дмитриеву. В произведении есть и другие имена, но Батюшков обращается к этим авторам. Это стихотворение он приложил к письмам, которые отправил всем 4.
«Мои пенаты» — проявило значимую роль в развитии жанра «дружеского послания». В произведении большое количество отсылок к древнегреческой культуре, философские мотивы и древнегреческие мифологические образы. Создается некое «двоемирие», где воплощаются античные образы и детали, показывающие настоящую жизнь в деревне. Для создания деталей античного мира используется мифологемы, которые начинаются уже с названия: Пенаты — в мифологии Древнего Рима боги-хранители домашнего очага.
Автор использует вольную рифмовку, т.е. смешение различных схем рифмовки, стихотворение не делится на строфы. По структуре оно подразделяется на 5 разных частей. В первой части поэт говорит о неприятии к роскоши, акцентирует внимание на том, что ценности не в комфорте и лоске. Лирическим героем, который живёт в бедности и аскетизме, автор отображает своё сознание. Вторая часть, это противопоставление деревенского мира и мира людей, которые привыкли к богатству. В третей части появляется мир самого поэта, его представления. В четвёртой части вновь возникает противоречие светской жизни и духовного мира поэта. Душа лирического героя освободилась от противоречий и в ней царит любовь, дружба и счастье. В последней пятой части Батюшков обращается к Жуковскому и Вяземскому, к тем кому и было адресовано само стихотворение.
Переходя к основной мысли произведения, важно отметить, что автор доказывает истинную радость жизни в обыденных вещах. Главной ценностью Батюшков считает любовь и творчество. Счастье поэт находит только там, где есть покой и мир. Именно в этой среде настоящий поэт сможет найти свое вдохновение.
Ранняя лирика Константина Батюшкова — образец художественного мастерства. Она наполнена гармоничным языком и внутренней гармонией. Поэт создал идеальный образ жизни.
«Мои пенаты». Анализ стихотворения
В свой эпикуреизм Батюшков вносит много прелести и изящества, это не простое сибаритство, а своеобразный культ наслаждения жизнью, земными радостями. И это упоение жизнью и молодостью – то новое, что внес Батюшков в русскую поэзию. С особой силой это проявилось в стихотворении «Мои пенаты» (1812).
В стихотворении та же антитеза: простой образ жизни поэта (странника, «скромного в желаниях») – противопоставлен «богатству с суетой», в котором живут:
Придворные друзья
И бледны горделивцы,
Надутые князья!
Дом поэта – «смиренный уголок», «смиренная хата», «хижина убогая». Обстановка столь же бедна:
Стоит перед окном
Стол ветхой и треногой
С изорванным сукном.
В углу, свидетель славы
И суеты мирской,
Висит полузаржавый
Меч прадедов тупой;
Здесь книги выписные,
Там жесткая постель –
Все утвари простые.
Но в бедной комнате горит «яркий огонь», и в своей «смиренной хате» поэт радостно встретит старого солдата, «убеленного годами и трудом».
Ты смело постучися,
О, воин, у меня,
Войди и обсушися
У яркого огня.
Но вот в «свой смиренный уголок» поэт приглашает «прелестницу» – и в «бедной и убогой» комнате появляется «ложе из цветов», на котором с «розами и нарциссами» в златых локонах» мирно почивает Лила в «дымчатом покрове».
Вот поэта в его «смиренной хате» навещают друзья, «философы – ленивцы, враги придворных уз». К их услугам – кубки, «дар Вакха» – вино, и подымается «чаша золотая».
Герой Батюшкова упоен жизнью и молодостью:
Лень, праздность (досуг) – два важных термина в поэтике Батюшкова. «Они означают не ничегонеделание, но состояние покоя, отсутствие самопринуждения, внутреннее равновесие, при котором человек может предаваться духовному занятию», – справедливо заметил В.Э. Вацуро.
В этом стихотворении Батюшков впервые переходит от своего раннего мотива – «наслаждения перед лицом смерти к мотиву не просто спокойной, но и радостной смерти»:
Товарищи любезны!
Не сетуйте о нас.
Сберитесь и цветами
Усейте мирный прах.
И путник угадает
Без надписей златых,
Что прах тут почивает
Счастливцев молодых!
Смерть не страшна, даже парки, те, кто в античной мифологии прядут нить человеческой жизни, под пером Батюшкова приобретают иронический оттенок – «парки тощи».
Батюшков обожествляет простое человеческое счастье – негу и душевный покой, «безвестную сень» (и в этом жизненная и поэтическая философия раннего Батюшкова), где ему дана возможность принять близких друзей – поэтов, «жрецов Феба», «питомцев муз», тех, кому хариты плетут «бессмертия венцы». Для Батюшкова любимые поэты – бессмертны. Державин – «наш Пиндар», «наш Гораций», Карамзин – «фантазии небесной давно любимый сын», Богданович – «воспитанник харит», Хемницер и Крылов – «два баловня природы» – в своих предпочтениях Батюшков пристрастен, как и любой человек.
Условное и безусловное, книжные штампы, мелкие реальные детали – все это характерно для «Моих пенатов». Условен и образ героини: «кудри золотые», «очи голубые», «рука белоснежная», «улыбка нежная», «уста алые» («пламенные»). И эту героиню поэт зовет в свою убогую хижину с бедным столом и простым глиняным горшком («рухлая скудель»)!
Фольклорные мотивы («путь-дорога», «друг сердечный») мирно сочетаются с пышными перифразами. Музы у Батюшкова – «пиериды», «пермесские богини», «парнасские царицы», вино – «дар Вакха», Фортуна – «слепая богиня». В русской поэзии того времени античная мифология была столь популярна, что редкий поэт обходился без Феба, Эрота, Марса, Киприды. Античные симпатии – своеобразный художественный элемент лирики Батюшкова.
Поэт стремится к выразительным, «зрительным» эпитетам («слог так и трепещет, так и льется – гармония очаровательна», – напишет об этом стихотворении А.С. Пушкин): фимиам «тучный», парки «тощи». «Сладкозвучие» поэта с особой силой проявляется в поэтической фонетике: «колокола вой» (ударное «о»). Это и разные виды аллитерации («Я в пристань от ненастьЯ», «Сердечно СладоСтраСтье»). Прекрасно по своей образности сравнение «как вихорь на полях», прекрасна пейзажная зарисовка – утро – пробуждение человека и пробуждение самой жизни:
Уже потухли звезды
В сиянии дневном,
И пташки теплы гнезды
Что свиты под окном,
Щебеча покидают.
Зефир листы колышет.
Все с утром оживает.
А вот портреты поэтов, которым адресовано послание «Мои пенаты»:
СлоЖи печалей бремя,
Жуковский добрый мой!
.
О Вяземский! цВетами
Друзей тВоих Венчай.
Дар Вакха перед нами:
Вот кубок – налиВай!
В стихотворениях Батюшкова постоянна антитеза – высокий мир человеческой личности и несовершенство действительности, поэт видит недостатки, пороки этого мира. Но отрицание этой действительности не переходит в открытое столкновение с ней (не говоря уже о борьбе). Главное для поэта – душевное спокойствие, чистая совесть и добродетель. Но как воспевать реальную простую повседневную жизнь (где для обычных людей нет ни Хлой, ни Киприд), и в то же время не принизить высокую поэзию и не нарушить требований поэтического искусства? У Батюшкова мы не находим ответа. И это противоречие ранней лирики Батюшкова тонко подметил Пушкин: «Главный порок в сем прелестном послании, – пишет он о «Моих пенатах», – есть слишком явное смешение древних обычаев мифологических с обычаями жителя подмосковной деревни. Музы – существа идеальные. но норы и келии, где лары расставлены, слишком переносят нас в греческую хижину, где с неудовольствием находим стол с изорванным сукном и перед камином суворовского солдата с двуструнной балалайкой. Это все друг другу слишком уже противоречит». Эти мысли были сформулированы позднее, а в Лицее юный поэт был в восхищении от послания Батюшкова и пишет «Городок» (1815).
Послание «Мои пенаты» сыграло огромную роль в развитии жанра «дружеского послания». Подобными посланиями обменивались В. Пушкин, Вяземский, Дельвиг. Не избежал его очарования и поэт-декабрист К.Ф. Рылеев.
► Читайте также другие статьи о жизни и творчестве К.Н. Батюшкова:
► Перейти к оглавлению книги Русская поэзия XIX века
Анализ стихотворения «Мои пенаты» (К. Батюшков)
Автор: Guru · 29.08.2018
Константин Николаевич Батюшков к большому удивлению литераторов оказался тем автором, наследие которого не «на слуху». Конечно, Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Есенин удостоились большей известности в современном обществе, но это еще не означает, что поэзия Батюшкова менее профессиональна или же поверхностна. Этого поэта нужно уважать, прежде всего, за его строгость — он ни единого раза не отступил от собственного идеала создания стихотворного Текста, о котором следует рассказать отдельно.
История создания
Стихотворение «Мои пенаты» написано автором в период 1811-1812 годов, в это время уже достаточно зрелый поэт (на тот момент Батюшкова исполнилось 24 года) находился в имении сестёр, в Хантаново. Находясь вдали от Петербурга, Константин Николаевич все глубже тонул в чувстве одиночества, он начинает все чаще вспоминать просвещенную интеллигенцию большого города и литературные вечера в компании таких же, как и он поэтов.
Из-за переполняющих чувств, которые легко модно сравнить с лёгкой ностальгией, Батюшков и начинает писать стихотворение, обращённое к знаменитым авторам того времени — Карамзину, Жуковскому, Вяземскому, Дмитриеву. В произведении присутствуют и иные имена, но Батюшков обращается именно к этим авторам, ведь это стихотворение он приложил к письмам, которые отправил всем 4 личностям.
Жанр, направление и размер
Данное стихотворение следует выделить из массы лирических произведений Константина Николаевича, ведь «Мои пенаты» — своеобразное воплощение идеала традиции русского послания. Батюшков, можно сказать, показал всему русскому литературному миру, как должно строиться послание, поэтому жанр стихотворения определятся сам собой.
Говоря о направлении лирики Константина Батюшкова, стоит отметить, что поэт чаще всего обращался к философской лирике, ставил перед собой те вопросы, на которые ответ найти просто невозможно — смысл жизни, ее скоротечность, природа эмоций и чувств. Кроме того, это произведение анакреонтическое. То есть, в нем изобилуют отсылки к древнегреческой культуре, философские мотивы и типичные для древнегреческой мифологии образы.
Также стоит отдельно упомянуть, что Батюшков практически всегда писал в стихотворном размере ямб. Сам автор говорил, что размер выбирает поэта, что только один стихотворный размер способен передать голос литератора.
Образы и символы
Система образов и символов в данном стихотворении очень сложная. Из-за достаточно большого объёма, каждый из образов представлен очень подробно.
Темы и проблемы
Автор делит 2 мира «гостей» своеобразные 3 ступени.
Основная идея
Главная мысль стихотворения — доказать то, что истинная радость жизни в земных и обыденных вещах, ради которых не стоит тратить деньги, жить в роскоши и злате. Все, что действительно может быть дорого человеку — жизнь, во всех ее проявлениях. Автор призывает читателей видеть смысл бытия в обыденных вещах — в дружбе, в любви, в творчестве.
Может показаться, что стихотворение носит излишне дидактический характер, но это не совсем так, Батюшков очень мастерски обходит тот момент, когда он, как автор, должен занять ту или иную сторону. Каждый человек выбирает свою судьбу сам.
Средства художественной выразительности
Данное стихотворение изобилует изобразительно-выразительными средствами, рассмотрим многочисленные эпитеты и метафоры.
Автор говорит о том, что любовь и дружба наполняют «сердце тихим жаром», метафорично описывая силу этих чувств и их тёплое, успокаивающее воздействие на человека. «Свидетель славы и суеты мирской» — человек, который одновременно свободный жить во славе и в серых буднях, истинный счастливец. Особой образностью наполнено выражение «ложиться в прах». Автор говорит об этом в контексте с эпикурейцами, отводя им недолгую жизнь и скорую трансформацию в прах.
В данном стихотворении огромное количество средств художественной выразительности, все перечислять долго, так что если вам понадобится что-то конкретное, то напишите об этом в комментариях, добавим.
Константин Батюшков
Мои Пенаты (+ Анализ)
«Мои пенаты»
Константин Батюшков
Послание к Жуковскому и Вяземскому
Отечески Пенаты,
О пестуны мои!
Вы златом не богаты,
Но любите свои
Норы и темны кельи,
Где вас на новосельи,
Смиренно здесь и там
Расставил по углам;
Где странник я бездомный,
Всегда в желаньях скромный,
Сыскал себе приют.
О боги! будьте тут
Доступны, благосклонны!
Не вина благовонны,
Не тучный фимиам
Поэт приносит вам;
Но слезы умиленья,
Но сердца тихий жар,
И сладки песнопенья,
Богинь Пермесских дар!
О Лары! уживитесь
В обители моей,
Поэту улыбнитесь –
И будет счастлив в ней.
В сей хижине убогой
Стоит перед окном
Стол ветхой и треногой
С изорванным сукном.
В углу, свидетель славы
И суеты мирской,
Висит полузаржавый
Меч прадедов тупой;
Здесь книги выписные,
Там жесткая постель –
Всё утвари простые,
Всё рухлая скудель!
Скудель. но мне дороже,
Чем бархатное ложе
И вазы богачей!.
Отеческие боги!
Да к хижине моей
Не сыщет ввек дороги
Богатство с суетой;
С наемною душой
Развратные счастливцы,
Придворные друзья
И бледны горделивцы,
Надутые Князья!
Но ты, о мой убогой
Калека и слепой,
Идя путем-дорогой
С смиренною клюкой,
Ты смело постучися,
О воин, у меня;
Войди и обсушися
У яркого огня.
О старец, убеленный
Годами и трудом,
Трикраты уязвленный
На приступе штыком!
Двуструнной балалайкой
Походы прозвени
Про витязя с нагайкой,
Что в жупел и в огни
Летал перед полками,
Как вихорь на полях,
И вкруг его рядами
Враги ложились в прах.
И ты, моя Лилета,
В смиренной уголок
Приди под вечерок
Тайком переодета!
Под шляпою мужской
И кудри золотые
И очи голубые
Прелестница, сокрой!
Накинь мой плащ широкой,
Мечем вооружись
И в полночи глубокой
Внезапно постучись..
Вошла – наряд военный
Упал к ее ногам,
И кудри распущенны
Взвевают по плечам,
И грудь ее открылась
С лилейной белизной:
Волшебница явилась
Пастушкой предо мной!
И вот с улыбкой нежной
Садится у огня;
Рукою белоснежной
Склонившись на меня,
И алыми устами,
Как ветер меж листами,
Мне шепчет: «я твоя,
Твоя, мой друг сердечной. »
Блажен, в сени беспечной,
Кто милою своей,
Под кровом от ненастья,
На ложе сладострастья,
До утренних лучей
Спокойно обладает,
Спокойно засыпает
Близь друга сладким сном.
Уже потухли звезды
В сиянии дневном,
И пташки теплы гнезды,
Что свиты под окном,
Щебеча покидают
И негу отрясают
Со крылышек своих;
Зефир листы колышет,
И всё любовью дышет
Среди полей моих;
Всё с утром оживает,
А Лила почивает
На ложе из цветов…
И ветер тиховейной
С груди её лилейной
Сдул дымчатый покров…
И в локоны златые
Две розы молодые
С нарциссами вплелись;
Сквозь тонкие преграды
Нога ища прохлады,
Скользит по ложу вниз…
Я Лилы пью дыханье
На пламенных устах,
Как роз благоуханье,
Как нектар на пирах.
Покойся, друг прелестной,
В объятиях моих!
Пускай в стране безвестной,
В тени лесов густых,
Богинею слепою
Забыт я от пелен:
Но дружбой и тобою
С избытком награжден!
Мой век спокоен, ясен;
В убожестве с тобой
Мне мил шалаш простой;
Без злата мил и красен
Лишь прелестью твоей!
Мечта (Подруга нежных муз, посланница небес…) (Элегия) (+ Анализ)
Без злата и честей
Доступен добрый Гений
Поэзии святой,
И часто, в мирной сени,
Беседует со мной.
Небесно вдохновенье;
Порыв крылатых дум!
(Когда страстей волненье
Уснет… и светлый ум,
Летая в поднебесной,
Земных свободен уз,
В Аонии прелестной
Сретает хоры Муз!)
Небесно вдохновенье,
За чем летишь стрелой,
И сердца упоенье
Уносишь за собой? –
До розовой денницы
В отрадной тишине,
Парнасские царицы,
Подруги будьте мне!
Пускай веселы тени
Любимых мне певцов,
Оставя тайны сени
Стигийских берегов,
Иль области эфирны,
Воздушною толпой
Слетят на голос лирный
Беседовать со мной.
И мертвые с живыми
Вступили в хор един!…
Что вижу? ты пред ними,
Парнасский исполин,
Певец Героев, славы,
В след вихрям и громам,
Наш лебедь величавый,
Плывешь по небесам.
В толпе и Муз и Граций,
То с лирой, то с трубой,
Наш Пиндар, наш Гораций,
Сливает голос свой.
Он громок, быстр и силен,
Как Суна средь степей,
И нежен, тих, умилен,
Как вешний соловей.
Фантазии небесной
Давно любимый сын,
То повестью прелестной
Пленяет Карамзин;
То мудрого Платона
Описывает нам,
И ужин Агатона,
И наслажденья храм;
То древню Русь и нравы
Владимира времян,
И в колыбели Славы
Рождение Славян.
За ними Сильф прекрасной,
Воспитанник Харит,
На цитре сладкогласной
О Душеньке бренчит;
Мелецкого с собою
Улыбкою зовет,
И с ним, рука с рукою,
Гимн радости поет.
С Эротами играя
Философ и Пиит,
Близь Федра и Пильпая
Там Дмитриев сидит;
Беседуя с зверями
Как счастливый дитя,
Парнасскими цветами
Скрыл истинну шутя.
За ним в часы свободы
Поют среди певцов
Два баловня природы,
Хемницер и Крылов.
Наставники-Пииты,
О Фебовы жрецы!
Вам, вам плетут Хариты
Бессмертные венцы!
Я вами здесь вкушаю
Восторги Пиерид,
И в радости взываю:
О музы! я Пиит!
Пробуждение (Элегия) (+ Анализ)
Дата создания: вторая половина 1811 г. – первая половина 1812 г.