Можно ли считать что миланский эдикт императоров константина и лициния объявил христианство
Миланский эдикт, или Роль императора Константина Великого в христианизации Римской империи
1700 лет назад император Константин Великий издал Миланский эдикт, благодаря которому христианство перестало быть гонимым и впоследствии приобрело статус господствующей веры Римской империи. Миланский эдикт как юридический памятник — это важнейшая веха в истории развития идей религиозной свободы и свободы совести: в нем подчеркивалось право человека исповедовать ту религию, которую он полагает для себя истинной.
Гонения на христиан в Римской империи
Ещё во время своего земного служения сам Господь предсказывал Своим ученикам грядущие гонения, когда их «будут отдавать в судилища и в синагогах будут бить» и «поведут к правителям и царям за Меня, для свидетельства перед ними и язычниками» (Мф. 10:17-18), а Его последователи воспроизведут и самый образ Его Страданий («Чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься» — Мк. 10:39; Мф. 20:23; ср.: Мк. 14:24 и Мф. 26:28).
Уже с середины 30-х гг. I века открывается список христианских мучеников: около 35 года толпой «ревнителей о законе» был забит камнями диакон первомученик Стефан (Деян. 6:8-15; Деян. 7:1-60). Во время непродолжительного правления иудейского царя Ирода Агриппы (40-44) был убит апостол Иаков Зеведеев, брат апостола Иоанна Богослова; др. ученик Христа, апостол Петр, был подвергнут аресту и чудом избежал казни (Деян 12:1-3). Около 62 года, был побит камнями руководитель христианской общины в Иерусалиме апостол Иаков, брат Господень по плоти.
В течение первых трех веков своего существования Церковь практически пребывала вне закона и все последователи Христа являлись потенциальными мучениками. В условиях существования императорского культа христиане были преступниками и по отношению к римской власти, и по отношению к римской языческой религии. Христианин для язычника был «враг» в самом широком смысле этого слова. Императоры, правители и законодатели видели в христианах заговорщиков и мятежников, колеблющих все основы жизни государственной и общественной.
Римское правительство сначала не знало христиан: оно считало их иудейскою сектою. В этом качестве христиане пользовались терпимостью и в то же время были так же презираемы, как иудеи.
Традиционно гонения на первых христиан относят к правлению императоров Нерона, Домициана, Траяна, Марка Аврелия, Септимия Севера, Максимина Фракийца, Деция, Валериана, Аврелиана и Диоклетиана.
Генрих Семирадский. Светочи христианства (Факелы Нерона). 1882
Первое настоящее гонение на христиан было при императоре Нероне (64). Он сжег ради своего удовольствия более половины Рима, а обвинил в поджоге последователей Христа — тогда произошло известное бесчеловечное истребление христиан в Риме. Их распинали на крестах, отдавали на съеденье диким зверям, зашивали в мешки, которые обливали смолой и зажигали во время народных гуляний. С тех пор христиане почувствовали полное отвращение к Римскому государству. Нерон в глазах христиан был антихристом, а Римская империя — царством демонов. Жертвами гонений при Нероне стали первоверховные апостолы Петр и Павел — Пётр был распят на кресте вниз головой, а Павел усечён мечом.
Генрих Семирадский. Христианская Дирцея в цирке Нерона. 1898
Второе гонение относят к императору Домициану (81-96), при котором было несколько казней в Риме. В 96 году он сослал апостола Иоанна Богослова на остров Патмос.
Впервые Римское государство начало действовать против христиан как против определенного общества, подозрительного в политическом отношении, при императоре Траяне (98-117). В его время, христиан не разыскивали, но если кто был обвинен судебной властью в принадлежности к христианству (это должно было доказываться отказом в жертвоприношении языческим богам), то его казнили. При Траяне потерпели, в числе многих христиан, св. Климент, еп. Римский, св. Игнатий Богоносец, и Симеон, еп. Иерусалимский, 120-летний старец, сын Клеопы, преемник по кафедре апостола Иакова.
Форум Траяна
Преемник Марка Аврелия, Коммод (180-192), восстановил более милостивое для христиан законодательство Траяна.
Септимий Север (193-211) сначала был сравнительно благосклонен к христианам, но в 202 году он издал указ, запрещающий обращение в иудаизм или христианство, и с этого года вспыхнули жестокие гонения в различных частях империи; с особенною силою они свирепствовали в Египте и в Африке. При нем, в числе других, был обезглавлен Леонид, отец знаменитого Оригена, в Лионе был замучен св. Ириней, тамошний епископ, брошена в кипящую смолу девица Потамиена. В карфагенской области гонения были сильнее, чем в других местах. Здесь Фивия Перпетуя, молодая женщина благородного происхождения, была брошена в цирк на растерзание зверями и добита мечом гладиатора.
В короткое царствование Максимина (235-238) были жестокие преследования христиан во многих провинциях. Он издал эдикт о преследовании христиан, в особенности, пастырей Церкви. Но гонение разразилось лишь в Понте и Каппадокии.
При преемниках Максимина и особенно при Филиппе Аравитянине (244-249) христиане пользовались такою снисходительностью, что последнего даже считали самого тайным христианином.
Со вступлением на престол Деция (249-251) разразилось над христианами такое гонение, которое по систематичности и жестокости превосходило все предшествовавшие, даже гонение Марка Аврелия. Деций решил восстановить почитание традиционных святынь и возродить древние культы. Наибольшую опасность в этом представляли христиане, общины которых распространились почти по всей империи, а церковь стала приобретать чёткую структуру. Христиане отказывались приносить жертвы и поклоняться языческим богам. Это следовало немедленно прекратить. Деций решил полностью истребить христиан. Он издал специальный указ, согласно которому каждый житель империи должен был публично, в присутствии местных властей и специальной комиссии, принести жертву и отведать жертвенного мяса, после чего получить специальный документ, удостоверявший этот акт. Отказавшиеся от жертвоприношений подвергались наказанию, которым могла быть даже смертная казнь. Число казненных было чрезвычайно велико. Церковь украсилась многими славными мучениками; но много было и отпадших, особенно потому, что предшествовавший долгий период спокойствия усыпил у некоторых героизм мученичества.
При Валериане (253-260) вновь вспыхнули преследования на христиан. Эдиктом 257 года он приказал ссылать в заточение священнослужителей, и запретил христианам созывать собрания. В 258 году последовал второй эдикт, повелевавший казнить священнослужителей, христиан высших классов обезглавливать мечом, знатных женщин ссылать в заточение, придворных, лишив прав и имений, отправлять на работы в царские поместья. Началось жестокое избиение христиан. В числе пострадавших были римский епископ Сикст II с четырьмя диаконами, св. Киприан, еп. Карфагенский, принявший мученический венец на глазах паствы.
Сын Валериана Галлиен (260-268) прекратил гонение. Он двумя эдиктами объявил христиан свободными от преследований, возвратил им конфискованное имущество, молитвенные дома, кладбища и пр. Таким образом, христиане обрели право на имущество и около 40 лет пользовались религиозною свободой — до эдикта, изданного в 303 году императором Диоклетианом.
Среди наиболее известных и почитаемых мучеников времени гонения императора Диоклетиана: Маркеллин, папа Римский, с дружиной, Маркелл, папа Римский, с дружиной, вмц. Анастасия Узорешительница, вмч. Георгий Победоносец, мученики Андрей Стратилат, Иоанн Воин, Косма и Дамиан Бессребреники, вмч. Пантелеимон Никомидийский.
Великое гонение на христиан (303—313), начавшееся при императоре Диоклетиане и продолжившееся его наследниками, было последним и самым суровым преследованием христиан в Римской империи. Свирепость мучителей доходила до такой степени, что изувеченных лечили, чтобы снова мучить; мучили иногда от десяти до ста человек в день, без различия пола и возраста. Гонение распространилось в разных областях империи, кроме Галлии, Британии и Испании, где управлял благосклонный к христианам Констанций Хлор (отец будущего императора Константина).
В 305 году Диоклетиан отказался от правления в пользу своего зятя Галерия, который люто ненавидел христиан и требовал полного их истребления. Став августом-императором, продолжал преследования с той же жестокостью.
Число мучеников, пострадавших при императоре Галерии, чрезвычайно велико. Из них широко известны вмч. Димитрий Солунский, Кир и Иоанн бессребреники, вмц. Екатерина Александрийская, вмч. Феодор Тирон; многочисленные дружины святых, такие как 156 Тирских мучеников во главе с епископами Пелием и Нилом и др. Но, незадолго до своей смерти, пораженный тяжкой и неизлечимой болезнью, Галерий убедился, что никакая человеческая сила не может уничтожить христианства. Поэтому в 311 году он издал эдикт о прекращении гонений и требовал от христиан молитв за империю и императора. Однако толерантный эдикт 311 года еще не обеспечивал христианам безопасности и свободы от преследования. И раньше не редко бывало, что, после временного затишья, гонение возгоралось с новою силою.
Соправителем Галерия был Максимин Даза, ярый враг христиан. Максимин, управлявший азиатским Востоком (Египет, Сирия и Палестина), даже после смерти Галерия продолжал преследовать христиан. Преследование на Востоке активно продолжалось до 313 года, когда по требованию Константина Великого Максимин Даза был вынужден его прекратить.
Таким образом, история Церкви первых трех веков стала историей мучеников.
Миланский эдикт 313 года
Главнейшим виновником существенной перемены в жизни Церкви явился император Константин Великий, издавший Миланский эдикт (313). При нём Церковь из гонимой становится не только терпимой (311), но и покровительственной, привилегированной и равноправной с другими религиями (313), а при сыновьях его, например, при Констанции, и при последующих императорах, например, при Феодосии I и II, — даже господствующею.
Миланский эдикт явился важным шагом на пути превращения христианства в официальную религию империи. Этот эдикт был продолжением Никомедийского эдикта от 311 года, выпущенного императором Галерием. Однако, если Никомедийский эдикт легализовал христианство и разрешал отправление обрядов при условии, что христиане будут молиться о благополучии республики и императора, Миланский эдикт пошёл ещё дальше.
В соответствии с этим эдиктом все религии уравнивались в правах, таким образом, традиционное римское язычество теряло роль официальной религии. Эдикт особенно выделяет христиан и предусматривает возвращение христианам и христианским общинам всей собственности, которая была у них отнята во время гонений. Эдикт также предусматривает компенсацию из казны тем, кто вступил во владение собственностью, ранее принадлежавшей христианам и был вынужден вернуть эту собственность прежним владельцам.
Прекращение гонений и признание свободы культа было начальным этапом коренного изменения в положении Христианской Церкви. Император, не принимая сам христианства, склонялся, однако, к христианству и в числе ближайших людей держал епископов. Отсюда целый ряд льгот для представителей христианских общин, членов клира и даже для храмовых зданий. Он предпринимает целый ряд мер в пользу Церкви: делает Церкви щедрые денежные и земельные пожертвования, освобождает клириков от общественных обязанностей с тем, «чтобы они служили Богу со всей ревностью, поскольку это принесет много пользы и делам общественным», делает воскресенье выходным днем, уничтожает мучительную и позорную казнь на кресте, принимает меры против выбрасывания родившихся детей и т.д. А в 323 году появился указ запрещающий принуждать христиан к участию в языческих празднествах. Таким образом, христианские общины и их представители заняли совершенно новое положение в государстве. Христианство стало привилегированной религией.
Под личным руководством императора Константина в Константинополе (ныне Стамбул) был построен символ утверждения христианской веры – Собор Святой Софии Премудрости Божией (с 324 по 337 гг). Храм этот, впоследствии много раз перестраивавшийся, до наших дней сохранил не только следы архитектурного и религиозного величия, но и составил славу императору Константину Великому, первому христианскому императору.
Собор Святой Софии в Константинополе
Что же повлияло на такое обращение римского императора-язычника? Для ответа на этот вопрос придется вернуться немного назад, ко времени правления императора Диоклетиана.
«Сим победиши!»
В 285 году император Диоклетиан разделил империю на четыре части для удобства управления территорией и утвердил новую систему управления империей, согласно которой у власти находились не один, а сразу четыре правителя (тетрархия), двое из которых назывались августами (старшими императорами), а двое других цезарями (младшими). Предполагалось, что спустя 20 лет правления августы отрекутся от власти в пользу цезарей, которые, в свою очередь, также должны были назначить себе преемников. В том же году Диоклетиан выбрал себе в соправители Максимиана Геркулия, при этом отдав ему в управление западную часть империи, а себе оставив восток. В 293 году августы выбрали себе преемников. Одним из них и стал отец Константина, Констанций Хлор, бывший тогда префектом Галлии, место другого занял Галерий, ставший впоследствии одним из жесточайших гонителей христиан.
Римская империя периода тетрархии
Период тетрархии
| Запад Римской империи | Восток Римской империи |
| август – Максимиан Геркул | август – Диоклетиан |
| цезарь – Констанций Хлор | цезарь – Галерий |
| с 305 года | |
| август – Констанций Хлор | август – Галерий |
| цезарь – Север, затем Максенций | цезарь – Максимин Даза |
| с 312 года | с 313 года |
| август – Константин единовластное правление | август – Ликиний единовластное правление |
В 306 году в Риме случилось восстание, в ходе которого Максенций, сын отрёкшегося Максимиана Геркулия, пришёл к власти. Император Галерий пытался подавить восстание, однако ничего не смог сделать. В 308 году он объявил августом Запада Ликиния. В этом же году цезарь Максимин Даза объявил себя августом, и Галерию пришлось присвоить Константину такой же титул (так как до этого они оба были цезарями). Таким образом в 308 году империя оказалась под властью сразу 5 полноправных правителей, каждый из которых не подчинялся другому.
Укрепившись в Риме, узурпатор Максенций предался жестокости и распутству. Порочный и праздный, он задавливал народ непосильными налогами, доходы от которых тратил на пышные празднества и грандиозные строительства. Однако он обладал большим войском, состоящим из гвардии преторианцев, а также мавров и италиков. К 312 году его власть выродилась в жестокую тиранию.
После смерти в 311 году главного императора-августа Галерия, Максимин Даза сближается с Максенцием, а у Константина завязывается дружба с Ликинием. Столкновение между правителями становится неизбежно. Мотивы для него на первых порах могли быть только политические. Максенций уже задумывал поход против Константина, но весной 312 года Константин первым двинул свои войска против Максенция, чтобы освободить город Рим от тирана и покончить с двоевластием. Задуманный по политическим соображениям, поход вскоре принимает религиозный характер. По тем или иным расчетам, Константин мог взять в поход против Максенция только 25 000 войска, четвертую приблизительно часть всей своей армии. Между тем у Максенция, сидевшего в Риме, было войска в несколько раз больше — 170 000 пехоты и 18 000 конницы. По человеческим соображениям, задуманный при таком соотношении сил и положении полководцев поход казался страшною авантюрою, прямо безумием. Тем более, если к этому прибавить значение Рима в глазах язычников и уже одержанные Максенцием победы, например, над Ликинием.
Константин по природе был религиозен. Он постоянно размышлял о Боге и во всех своих начинаниях искал помощи Божьей. Но языческие боги уже отказали ему в своем благоволении через принесенные им жертвы. Оставался один христианский Бог. Он начал призывать Его, просить и умолять. К этому-то времени и относится чудесное видение Константина. Царь получил удивительнейшее послание от Бога — знамение. По словам самого Константина, к нему во сне явился Христос, который повелел начертать на щитах и знамёнах своего войска небесное знамение Божье, а на следующий день Константин увидел в небе видение креста, который представлял подобие буквы X, пересеченной вертикальной линией, верхний конец которой был изогнут, в виде Р: Р.Х., и услышал голос, говорящий: «Сим победиши!».
Это зрелище объяло ужасом, как его самого, так и все войско, которое следовало за ним и продолжало созерцать явившееся чудо.
Битва произошла 28 октября 312 г. на Мильвийском мосту. Когда войска Константина стояли уже у самого города Рима, войска Максенция обратились в бегство, а сам он, поддавшись страху, бросился к разрушенному мосту и утонул в Тибре. Поражение Максенция, вопреки всем стратегическим соображениям, казалось невероятным. Слышали ли язычники рассказ о чудесных знамениях Константина, но только и они рассказывали о чуде победы над Максенцием.
Битва на Мильвийском мосту в 312 году н.э.
Через несколько лет, в 315 году, сенат воздвиг в честь Константина арку, ибо он «внушением Божества и величием Духа освободил государство от тирана». На самом людном месте города воздвигли ему статую, с спасительным знамением креста в правой руке.
Через год, после победы над Максенцием, Константин и вступивший с ним в соглашение Ликиний сошлись в Милане и, обсудив положение дел в Империи, издали интереснейший документ, который называется Миланским эдиктом.
Значение Миланского эдикта в истории христианства невозможно переоценить. Впервые после почти 300 лет гонений христиане получили право на легальное существование и открытое исповедание своей веры. Если раньше они были изгоями общества, то теперь они могли участвовать в общественной жизни, занимать государственные посты. Церковь получила право на приобретение недвижимости, строительство храмов, благотворительную и просветительскую деятельность. Изменение положения Церкви было столь радикальным, что Церковь навсегда сохранила благодарную память о Константине, провозгласив его святым и равноапостольным.
К юбилею Миланского эдикта
(1700 лет христианской государственности)
 |
Весной 313 года в стольном городе Медиолане (ныне Милан, северная Италия) встретились два римских императора. Один из них, Константин, вышел победителем из гражданской войны. Его положение еще не так давно казалось безнадежным: ведь соперник, Максенций, не просто обладал более многочисленными и опытными войсками, но и находился под защитой неприступных стен Рима. Военачальники пытались отговорить его от похода, тем более что и гадания гаруспиков не сулили ничего благоприятного. Но случилось так, что Максенций, вышедший на решающую битву с Константином по пророчеству Сивиллы, погиб, а Константин стал властителем не только Вечного Города, но и всего Запада империи. У него не было никаких сомнений: победа стала результатом помощи свыше. И эту помощь оказал ему не Юпитер и не Геракл, не Митра и не Серапис. Сам таинственный и великий Бог христиан, единственный истинный Высочайший Бог, сотворивший небо и землю, дал Константину знак, что именно он угоден Ему как исполнитель Его воли. Начертав на щитах своих воинов монограмму Хи-Ро, явленную ему в небесном знамении, Константин 28 октября 312 года разбил войска Максенция у Мульвиева моста и на следующий день триумфатором вступил в Рим.
В это время всем в империи уже стало ясно, что грандиозная кампания за восстановление «древнего благочестия», развязанная в последние годы правления Диоклетиана по наущению Галерия, кончилась полным провалом. Самых многочисленных и организованных противников римской языческой религии – христиан – не удалось искоренить, несмотря на массовые и жестокие гонения. Видя крах своих планов, сломленный смутой в государстве и страшной болезнью, Галерий в апреле 311 года издает эдикт, который, хотя и с оговорками, легализует христианство.
Вот его текст, сохраненный Лактанцием и Евсевием [3] :
«Император Цезарь Галерий Валерий Максимиан, непобедимый, август, великий понтифик, великий Германский, великий Египетский, великий Фиваидский, великий Сарматский пятикратно, великий Персидский двукратно, великий Карпский шестикратно, великий Армянский, великий Мидийский, великий Адиабенский, с трибунскими полномочиями в 20-й раз, император в 19-й, консул в 8-й, отец отечества, проконсул; и император Цезарь Флавий Валерий Константин, благочестивый, счастливый, непобедимый, август, великий понтифик, с трибунскими полномочиями и император в 5-й раз, консул, отец отечества, проконсул; и император Цезарь Валерий Лициниан Лициний, благочестивый, счастливый, непобедимый, август, великий понтифик, трибун в 4-й раз, император в 3-й, консул, отец отечества, проконсул, – своим провинциалам [желают] здравия.
Посему, в соответствии с этим дозволением, они должны будут молиться своему Богу о здравии как нашем и государства, так и своем собственном, дабы и государство ни в каком отношении не терпело вреда, и они могли беззаботно жить на своих местах».
Указ Галерия фактически означал капитуляцию языческой империи перед Церковью. Но капитуляция эта была обставлена целым рядом условий, о которых мы в точности ничего не знаем, но которые, очевидно, были направлены на сдерживание христианства.
«Иовий Максимин Август – Сабину.
Но когда я благополучно впервые прибыл на Восток и узнал, что очень много людей, способных служить государству, по вышеуказанной причине выслано судьями в разные места, я отдал каждому судье приказ впредь ни с кем из провинциалов не поступать жестоко, но лаской и увещеваниями возвращать к служению богам. Судьи, следуя приказу, стали соблюдать мои распоряжения, и никто в областях Востока не был ни выслан, ни обижен, и люди, не чувствуя угнетения, охотно возвращались к почитанию богов.
Затем, когда в прошлом году я благополучно прибыл в Никомидию и пребывал там, жители этого города пришли ко мне со статуями богов и усиленно просили меня любым способом не разрешать этому народу жить в их родном городе. Но когда я узнал, что в этих областях живет много людей этой религии, я дал им такой ответ: просьба их доставила мне большое удовольствие, но я не вижу, чтобы она исходила ото всех. И если есть люди, упорствующие в этом суеверии, то пусть каждый по желанию своему держится того, что предпочел, а кто пожелает, пусть обратится к служению богам. Впрочем, и этим жителям Никомидии, и жителям остальных городов, обратившимся ко мне с такой же горячей просьбой, то есть, чтобы никто из христиан не жил в их городах, я вынужден был ответить милостиво, ибо древние императоры все соблюдали такое положение, и самим богам, которыми держатся все люди и само государственное правление, было угодно, чтобы я утвердил прошение, поданное в защиту веры в богов.
Тем не менее, хотя твоему благочестию и до сего времени, конечно же, письменно посылались указы и давались приказания, чтобы с жителями провинций, стремящимися соблюдать подобные обычаи, обходились не сурово, но терпеливо и умеренно, чтобы ни от бенефициариев, ни от кого бы то ни было не терпели они обид или насилий, я счел уместным этим письмом еще раз напомнить твоей строгости, что ласками и увещеваниями ты скорее обратишь наших провинциалов к почитанию богов. Посему, если кто по собственному выбору решит признать религию богов, таковых надлежит приветствовать; если же кто желает следовать своей религии, оставь им это право. Таким образом, твое благочестие должно соблюдать то, что тебе велено: никому не разрешается притеснять жителей наших провинций обидами и насилиями, ибо, как выше написано, следует призывать их к вере в богов скорее ласками и увещеваниями.
А чтобы этот указ наш дошел до сведения всех наших провинциалов, ты должен обнародовать его в изданном тобой предписании».
Это произошло во время его кампании против Лициния, у которого он отобрал Малую Азию. Зимой 313 года, уже после гибели своего союзника Максенция, Максимин с 70-тысячной армией быстрым маршем выдвинулся из Сирии и, перейдя Босфор и сходу захватив Византий, направился к Сердике, намереваясь окончательно сокрушить Лициния, а затем, присоединив его армию, ударить на Константина.
В этой накаленной обстановке противники Максимина встретились в Медиолане, где их союз был скреплен браком немолодого уже Лициния с Юлией Констанцией, единокровной сестрой Константина. Именно на этом съезде двух августов и было принято знаменитое постановление о христианской вере, известное под названием Миланского эдикта.
Согласно его рассказу, Лициний из Медиолана с небольшой наспех собранной армией двинулся навстречу Максимину – надеясь хотя бы задержать его наступление в ожидании помощи от Константина. Перед битвой ему предстал во сне ангел Божий, увещевая обратиться вместе со всем войском к Всевышнему со следующей молитвой:
«Всевышний Боже, Тебя мы молим, святый Боже, Тебя мы молим,
всю справедливость Тебе вверяем, спасение наше Тебе вверяем, империю нашу Тебе вверяем.
Благодаря Тебе мы живем, благодаря Тебе побеждаем и благоденствуем.
Всевышний, святый Боже, услышь наши молитвы!
Руки наши к Тебе простираем, услышь, святый, всевышний Боже!»
 |
| Битва у Мульвиева моста. Питер Ластманн, 1613 |
Именно в это время, в июньские иды 3-го консульства Лициния и Константина (13 июня 313 года) в Никомидии был издан тот самый документ, который считается отражением Миланского эдикта. Поскольку греческий перевод у Евсевия не содержит ни даты, ни места издания, именно этот Никомидийский эдикт приходится признать единственной известной нам аутентичной формой медиоланских соглашений Константина и Лициния.
Вот его русский перевод (с учетом версии Евсевия) [13] :
Когда я, Константин Август, а также я, Лициний Август, благополучно собрались в Медиолане и обсуждали всё, что касается народной пользы и безопасности, среди прочего полезного для большинства людей мы решили первым делом дать распоряжения относительно сохранения почитания Божества, чтобы даровать и христианам, и всем возможность свободно следовать той религии, какой кто пожелает. Дабы какое бы ни было Божество на небесном престоле, Оно было бы благосклонно и милостиво к нам и ко всем, кто находится под нашей властью. Итак, мы решили хорошо и самым взвешенным образом обдумать это мероприятие, поскольку сочли вообще никому не отказывать в возможностях, обратил ли кто свой разум к религии христиан или к той, какую счел наиболее для себя подходящей, дабы вышнее Божество, почитанию Коего мы следуем свободным разумом, могло оказывать нам во всём обычную Свою благосклонность и доброжелательство.
Мы решили дать твоей попечительности полнейшее об этом разъяснение, чтобы ты знал, что мы даровали христианам возможность свободно и независимо блюсти свою религию. И поскольку ты убедишься, что это разрешено нами им, твоей чести будет понятно, что и другим дарована возможность соблюдать свою религию так же открыто и свободно ради покоя времен наших, дабы каждый имел свободную возможность блюсти то, что он избрал. Это было сделано нами, дабы не оказалось от нас никакого ущемления ни какому-либо почитанию, ни какой-либо религии.
Итак, Константин и Лициний, оба получившие власть в результате чудесного вмешательства свыше, провозгласили полную свободу христианства. Однако личное их отношение к этой религии было далеко не одинаковым. Если Константин, хотя еще и не принявший крещения, не скрывал своей приверженности к христианству и украшал свои знамена монограммой имени Христа, то Лициний был, скорее, сторонником «неопределенного монотеизма» и к христианам относился с подозрением. Впоследствии отношения между бывшими союзниками стали напряженными, и после попытки Лициния устранить Константина при помощи заговора дело дошло до открытой войны. В ней Константин вышел победителем, и с сентября 324 года вся империя от Атлантики до Евфрата вновь, после длительного периода разделений, оказалась объединена под одним скипетром.
В качестве образца решений императора приведем послание 314 года:
«Константин Август – Хресту, епископу Сиракузскому.
Еще прежде некоторые дурно и извращенно начали отступать от почитания святой небесной Силы и от кафолического учения. Желая положить конец этим ссорам, я распорядился пригласить из Галлии некоторых епископов, а также вызвать из Африки постоянно и упорно спорящих друг с другом представителей враждебных сторон, чтобы в общем собрании и в присутствии Римского епископа вопрос, вызвавший это смятение, можно было тщательно обсудить и уладить.
Но поскольку некоторые, как это бывает, забыв о своем спасении и о благоговении, которое должно оказывать святейшей вере, и не думают прекращать свои ссоры и не желают подчиниться вынесенному решению, утверждая, что лишь малое число людей высказало свое мнение и что не были предварительно и тщательно разобраны все необходимые обстоятельства рассматриваемого дела и решение было вынесено с поспешностью и горячностью, от всего этого происходит так, что те, кто должны бы иметь братское единодушие, находятся в постыдном, скорее же гнусном, разделении и подают людям, души которых чужды святейшей веры, повод для насмешек. Поэтому я счел своим долгом озаботиться, чтобы это дело, которому следовало быть оконченным после вынесенного решения с общего согласия, хотя бы теперь в присутствии многих пришло к концу.
Бог Вседержитель да сохранит тебя здравым на многие лета».
Так римский император сразу же оказался вовлечен в церковные дела.
Однако, созывая за государственный счет Соборы епископов, Константин никогда не соглашался сам выступать в качестве судьи в церковных вопросах – несмотря на то, что ему принадлежала верховная юрисдикция над всеми без исключения жителями империи. Сложившаяся при Константине система, в которой государство с благоговением признавало за Церковью особый общественный статус и право автономии в вопросах вероучения и внутренней дисциплины, просуществовала многие века. Именно эту систему описывает (а вовсе не изобретает) великий Юстиниан в преамбуле к 6-й новелле 535 года, декларируя совместное действие «двух божественных начал» – священства и царства, которые в устроении дел человеческих должны приходить, каждое своим путем, к гармоничной и согласной «симфонии», стройному ладу, плодами которого являются всевозможные блага материальные и духовные.
Приложение
(Тексты в оригинале)
1. Эдикт Галерия от 30 апреля 311 г.
Euseb. Hist. eccl. VIII 17
Αὐτοκράτωρ Καῖσαρ Γαλέριος Οὐαλέριος Μαξιμιανὸς ἀνίκητος Σεβαστός, ἀρχιερεὺς μέγιστος, Γερμανικὸς μέγιστος, Αἰγυπτιακὸς μέγιστος, Θηβαϊκὸς μέγιστος, Σαρματικὸς μέγιστος πεντάκις, Περσῶν μέγιστος δίς, Κάρπων μέγιστος ἑξάκις, Ἀρμενίων μέγιστος, Μήδων μέγιστος, Ἀδιαβηνῶν μέγιστος, δημαρχικῆς ἐξουσίας τὸ εἰκοστόν, αὐτοκράτωρ τὸ ἐννεακαιδέκατον, ὕπατος τὸ ὄγδοον, πατὴρ πατρίδος, ἀνθύπατος
καὶ Αὐτοκράτωρ Καῖσαρ Φλαύιος Οὐαλέριος Κωνσταντῖνος εὐσεβὴς εὐτυχὴς ἀνίκητος Σεβαστός, ἀρχιερεὺς μέγιστος, δημαρχικῆς ἐξουσίας, αὐτοκράτωρ τὸ πέμπτον, ὕπατος, πατὴρ πατρίδος, ἀνθύπατος.
Inter cetera quae pro rei publicae semper commodis atque utilitate disponimus, nos quidem volueramus antehac iuxta leges veteres et publicam disciplinam Romanorum cuncta corrigere atque id providere, ut etiam Christiani, qui parentum suorum reliquerant sectam, ad bonas mentes redirent, siquidem quadam ratione tanta eosdem Christianos voluntas invasisset et tanta stultitia occupasset, ut non illa veterum instituta sequerentur, quae forsitan primum parentes eorundem constituerant, sed pro arbitrio suo atque ut isdem erat libitum, ita sibimet leges facerent quas observarent, et per diversa varios populos congregarent.
Denique cum eiusmodi nostra iussio extitisset, ut ad veterum se instituta conferrent, multi periculo subiugati, multi etiam deturbati sunt. Atque cum plurimi in proposito perseverarent ac videremus nec diis eosdem cultum ac religionem debitam exhibere nec Christianorum deum observare, contemplatione mitissimae nostrae clementiae intuentes et consuetudinem sempiternam, qua solemus cunctis hominibus veniam indulgere, promptissimam in his quoque indulgentiam nostram credidimus porrigendam, ut denuo sint Chrsitiani et conventicula sua componant, ita ut ne quid contra disciplinam agant.
aliam autem epistolam iudicibus significaturi sumus quid debeant observare.
Unde iuxta hanc indulgentiam nostram debebunt deum suum orare pro salute nostra et rei publicae ac sua, ut undique versum res publica praestetur incolumis et securi vivere in sedibus suis possint.
Μεταξὺ τῶν λοιπῶν, ἅπερ ὑπὲρ τοῦ χρησίμου καὶ λυσιτελοῦς τοῖς δημοσίοις διατυπούμεθα, ἡμεῖς μὲν βεβουλήμεθα πρότερον κατὰ τοὺς ἀρχαίους νόμους καὶ τὴν δημοσίαν ἐπιστήμην τὴν τῶν Ῥωμαίων ἅπαντα ἐπανορθώσασθαι καὶ τούτου πρόνοιαν ποιήσασθαι ἵνα καὶ οἱ Χριστιανοί, οἵτινες τῶν γονέων τῶν ἑαυτῶν καταλελοίπασιν τὴν αἵρεσιν, εἰς ἀγαθὴν πρόθεσιν ἐπανέλθοιεν. ἐπείπερ τινὶ λογισμῷ τοσαύτη αὐτοὺς πλεονεξία κατειλήφει ὡς μὴ ἕπεσθαι τοῖς ὑπὸ τῶν πάλαι καταδειχθεῖσιν, ἅπερ ἴσως πρότερον καὶ οἱ γονεῖς αὐτῶν ἦσαν καταστήσαντες, ἀλλὰ κατὰ τὴν αὐτῶν πρόθεσιν καὶ ὡς ἕκαστος ἐβούλετο, οὕτως ἑαυτοῖς καὶ νόμους ποιῆσαι καὶ τούτους παραφυλάσσειν καὶ ἐν διαφόροις διάφορα πλήθη συνάγειν.
τοιγαροῦν τοιούτου ὑφ’ ἡμῶν προστάγματος παρακολουθήσαντος ὥστε ἐπὶ τὰ ὑπὸ τῶν ἀρχαίων κατασταθέντα ἑαυτοὺς μεταστήσαιεν, πλεῖστοι μὲν κινδύνῳ ὑποβληθέντες, πλεῖστοι δὲ ταραχθέντες παντοίους θανάτους ὑπέφερον· καὶ ἐπειδὴ τῶν πολλῶν τῇ αὐτῇ ἀπονοίᾳ διαμενόντων ἑωρῶμεν μήτε τοῖς θεοῖς τοῖς ἐπουρανίοις τὴν ὀφειλομένην θρῃσκείαν προσάγειν αὐτοὺς μήτε τῷ τῶν Χριστιανῶν προσέχειν, ἀφορῶντες εἰς τὴν ἡμετέραν φιλανθρωπίαν καὶ τὴν διηνεκῆ συνήθειαν δι’ ἧς εἰώθαμεν ἅπασιν ἀνθρώποις συγγνώμην ἀπονέμειν, προθυμότατα καὶ ἐν τούτῳ τὴν συγχώρησιν τὴν ἡμετέραν ἐπεκτεῖναι δεῖν ἐνομίσαμεν, ἵνα αὖθις ὦσιν Χριστιανοὶ καὶ τοὺς οἴκους ἐν οἷς συνήγοντο συνθῶσιν οὕτως ὥστε μηδὲν ὑπεναντίον τῆς ἐπιστήμης αὐτοὺς πράττειν. δι’ ἑτέρας δὲ ἐπιστολῆς τοῖς δικασταῖς δηλώσομεν τί αὐτοὺς παραφυλάξασθαι δεήσει
ὅθεν κατὰ ταύτην τὴν συγχώρησιν τὴν ἡμετέραν ὀφείλουσιν τὸν ἑαυτῶν θεὸν ἱκετεύειν περὶ τῆς σωτηρίας τῆς ἡμετέρας καὶ τῶν δημοσίων καὶ τῆς ἑαυτῶν, ἵνα κατὰ πάντα τρόπον καὶ τὰ δημόσια παρασχεθῇ ὑγιῆ καὶ ἀμέριμνοι ζῆν ἐν τῇ ἑαυτῶν ἑστίᾳ δυνηθῶσι.
2. Эдикт Константина и Лициния 313 г. («Миланский эдикт»)
Lactantius. De mort. persec. 48. 1–12
Euseb. Hist. eccl. X 5. 2–14
Cum feliciter tam ego [quam] Constantinus Augustus quam etiam ego Licinius Augustus apud Mediolanum cinvenissemus atque universa quae ad commoda et securitatem publicam pertinerent, in tractatu haberemus, haec inter cetera quae videbamus pluribus hominibus profutura, vel in primis ordinanda esse credidimus, quibus divinitatis reverentia continebatur, ut daremus et Christianis et omnibus liberam potestatem sequendi religionem quam quisque voluisset, quod quicquid divinitatis in sede caelesti nobis atque omnibus qui sub potestate nostra sunt constituti placatum ac propitium possit existere. Itaque hoc consilium salubri ac reticissima ratione ineundum esse credidimus, ut nulli omnino facultatem abnegendam putaremus, qui vel observationi Christianorum vel ei religioni mentem suam dederet quam ipse sibi aptissimam esse sentiret, ut possit nobis summa divinitas, cuius religioni liberis mentibus obsequimur, in omnibus solitum favorem suum benivolentiamque praestare.
Quare scire dicationem tuam convenit placuisse nobis, ut amotis omnibus omnino condicionibus quae prius scriptis ad officium tuum datis super Christianorum nomine videbantur, nunc libere ac simpliciter unus quisque eorum, qui eandem observandae religionis Christianorum gerunt voluntatem, citra ullam inquietudinem ac molestiam sui id ipsum observare contendant.
Quae sollicitudini tuae plenissime significanda esse credidimus, quo scires nos liberam atque absolutam colendae religionis suae facultatem isdem Christianis dedisse. Quod cum isdem a nobis indultum esse pervideas, intellegit dicatio tua etiam aliis religionis suae vel observantiae potestatem similiter apertam et liberam pro quiete temporis nostri [esse] concessam, ut in colendo quod quisque delegerit, habeat liberam facultatem. [Quod a nobis factum est. Ut neque cuiquam] honori neque cuiquam religioni [detractum] aliquid a nobis [videatur].
Atque hoc insuper in persona Christianorum statuendum esse censuimus, quod, si eadem loca, ad quae antea convenire consuerant, de quibus etiam datis ad officium tuum litteris certa antehac forma fuerat comprehensa priore tempore, aliqui vel a fisco nostro vel ab alio quocumque videntur esse mercati, eadem Christianis sine pecunia et sine ulla pretii petitione, postposita omni frustratione atque ambiguitate restituant; qui etiam dono fuerunt consecuti, eadem similiter isdem Christianis quantocius reddant, etiam vel hi qui emerunt vel qui dono fuerunt consecuti, si petiverint de nostra benivolentia aliquid, vicarium postulent, quo et ipsis per nostram clementiam consulatur. Quae omnia corpori Christianorum protinus per intercessionem tuam ac sine mora tradi oportebit. Et quoniam idem Christiani non ea loca tantum ad quae convenire consuerunt, sed alia etiam habuisse noscuntur ad ius corporis eorum id est ecclesiarum, non hominum singulorum, pertinentia, ea omnia lege quam superius comprehendimus, citra ullam prorsus ambiguitatem vel controversiam isdem Christianis id est corpori et conventiculis eorum reddi iubebis, supra dicta scilicet ratione servata, ut ii qui eadem sine pretio sicut diximus restituant, indemnitatem de nostra benivolentia sperent. In quibus omnibus supra dicto corpori Christianorum intercessionem tuam efficacissimam exhibere debebis, ut praeceptum nostrum quantocius compleatur, quo etiam in hoc per clementiam nostram quieti publicae consulatur.
Hactenus fiet, ut, sicut superius comprehensum est, divinus iuxta nos favor, quem in tantis sumus rebus experti, per omne tempus prospere successibus nostris cum beatitudine publica perseveret. Ut autem huius sanctionis benivolentiae nostrae forma ad omnium possit pervenire notitiam, prolata programmate tuo haec scripta et ubique proponere et ad omnium scientiam te perferre conveniet, ut huius nostrae benivolentiae sanctio latere non possit.
ὁπότε εὐτυχῶς ἐγὼ Κωνσταντῖνος ὁ Αὔγουστος κἀγὼ Λικίννιος ὁ Αὔγουστος ἐν τῇ Μεδιολάνῳ ἐληλύθειμεν καὶ πάντα ὅσα πρὸς τὸ λυσιτελὲς καὶ τὸ χρήσιμον τῷ κοινῷ διέφερεν, ἐν ζητήσει ἔσχομεν, ταῦτα μεταξὺ τῶν λοιπῶν ἅτινα ἐδόκει ἐν πολλοῖς ἅπασιν ἐπωφελῆ εἶναι, μᾶλλον δὲ ἐν πρώτοις διατάξαι ἐδογματίσαμεν, οἷς ἡ πρὸς τὸ θεῖον αἰδώς τε καὶ τὸ σέβας ἐνείχετο, τοῦτ’ ἔστιν, ὅπως δῶμεν καὶ τοῖς Χριστιανοῖς καὶ πᾶσιν ἐλευθέραν αἵρεσιν τοῦ ἀκολουθεῖν τῇ θρῃσκείᾳ ᾗ δ’ ἂν βουληθῶσιν, ὅπως ὅ τί ποτέ ἐστιν θειότητος καὶ οὐρανίου πράγματος, ἡμῖν καὶ πᾶσι τοῖς ὑπὸ τὴν ἡμετέραν ἐξουσίαν διάγουσιν εὐμενὲς εἶναι δυνηθῇ. τοίνυν ταύτην τὴν [ἡμετέραν] βούλησιν ὑγιεινῷ καὶ ὀρθοτάτῳ λογισμῷ ἐδογματίσαμεν, ὅπως μηδενὶ παντελῶς ἐξουσία ἀρνητέα ᾖ τοῦ ἀκολουθεῖν καὶ αἱρεῖσθαι τὴν τῶν Χριστιανῶν παραφύλαξιν ἢ θρῃσκείαν ἑκάστῳ τε ἐξουσία δοθείη τοῦ διδόναι ἑαυτοῦ τὴν διάνοιαν ἐν ἐκείνῃ τῇ θρῃσκεία, ἣν αὐτὸς ἑαυτῷ ἁρμόζειν νομίζει, ὅπως ἡμῖν δυνηθῇ τὸ θεῖον ἐν πᾶσι τὴν ἔθιμον σπουδὴν καὶ καλοκἀγαθίαν παρέχειν
ἅτινα οὕτως ἀρέσκειν ἡμῖν ἀντιγράψαι ἀκόλουθον ἦν, ἵν’ ἀφαιρεθεισῶν παντελῶς τῶν αἱρέσεων, αἵτινες τοῖς προτέροις ἡμῶν γράμμασι τοῖς πρὸς τὴν σὴν καθοσίωσιν ἀποσταλεῖσι περὶ τῶν Χριστιανῶν ἐνείχοντο καὶ ἅτινα πάνυ σκαιὰ καὶ τῆς ἡμετέρας πραότητος ἀλλότρια εἶναι ἐδόκει, ταῦτα ὑφαιρεθῇ καὶ νῦν ἐλευθέρως καὶ ἁπλῶς ἕκαστος αὐτῶν τῶν τὴν αὐτὴν προαίρεσιν ἐσχηκότων τοῦ φυλάττειν τὴν τῶν Χριστιανῶν θρῃσκείαν ἄνευ τινὸς ὀχλήσεως τοῦτο αὐτὸ παραφυλάττοι.
ἅτινα τῇ σῇ ἐπιμελείᾳ πληρέστατα δηλῶσαι ἐδογματίσαμεν, ὅπως εἰδείης ἡμᾶς ἐλευθέραν καὶ ἀπολελυμένην ἐξουσίαν τοῦ τημελεῖν τὴν ἑαυτῶν θρῃσκείαν τοῖς αὐτοῖς Χριστιανοῖς δεδωκέναι, ὅπερ ἐπειδὴ ἀπολελυμένως αὐτοῖς ὑφ’ ἡμῶν δεδωρῆσθαι θεωρεῖ ἡ σὴ καθοσίωσις καὶ ἑτέροις δεδόσθαι ἐξουσίαν τοῖς βουλομένοις τοῦ μετέρχεσθαι τὴν παρατήρησιν καὶ θρῃσκείαν ἑαυτῶν, ὅπερ ἀκολούθως τῇ ἡσυχίᾳ τῶν ἡμετέρων καιρῶν γίνεσθαι φανερόν ἐστιν, ὅπως ἐξουσίαν ἕκαστος ἔχῃ τοῦ αἱρεῖσθαι καὶ τημελεῖν ὁποίαν δ’ ἂν βούληται [τὸ θεῖον]. τοῦτο δὲ ὑφ’ ἡμῶν γέγονεν, ὅπως μηδεμιᾷ τιμῇ μηδὲ θρῃσκείᾳ τινὶ μεμειῶσθαί τι ὑφ’ ἡμῶν δοκοίη.
καὶ τοῦτο δὲ πρὸς τοῖς λοιποῖς εἰς τὸ πρόσωπον τῶν Χριστιανῶν δογματίζομεν, ἵνα τοὺς τόπους αὐτῶν, εἰς οὓς τὸ πρότερον συνέρχεσθαι ἔθος ἦν αὐτοῖς, περὶ ὧν καὶ τοῖς πρότερον δοθεῖσιν πρὸς τὴν σὴν καθοσίωσιν γράμμασιν τύπος ἕτερος ἦν ὡρισμένος τῷ προτέρῳ χρόνῳ, εἴ τινες ἢ παρὰ τοῦ ταμείου τοῦ ἡμετέρου ἢ παρά τινος ἑτέρου φαίνοιντο ἠγορακότες, τούτους τοῖς αὐτοῖς Χριστιανοῖς ἄνευ ἀργυρίου καὶ ἄνευ τινὸς ἀπαιτήσεως τῆς τιμῆς, ὑπερτεθείσης [δίχα] πάσης ἀμελείας καὶ ἀμφιβολίας, ἀποκαταστήσωσι, καὶ εἴ τινες κατὰ δῶρον τυγχάνουσιν εἰληφότες, τοὺς αὐτοὺς τόπους ὅπως ἢ τοῖς αὐτοῖς Χριστιανοῖς τὴν ταχίστην ἀποκαταστήσωσιν οὕτως ὡς ἢ οἱ ἠγορακότες τοὺς αὐτοὺς τόπους ἢ οἱ κατὰ δωρεὰν εἰληφότες αἰτῶσί τι παρὰ τῆς ἡμετέρας καλοκἀγαθίας προσέλθωσι τῷ ἐπὶ τόπων ἐπάρχῳ δικάζοντι, ὅπως καὶ αὐτῶν διὰ τῆς ἡμετέρας χρηστότητος πρόνοια γένηται. ἅτινα πάντα τῷ σώματι τῷ τῶν Χριστιανῶν παρ’ αὐτὰ διὰ τῆς σῆς σπουδῆς ἄνευ τινὸς παρολκῆς παραδίδοσθαι δεήσει
καὶ ἐπειδὴ οἱ αὐτοὶ Χριστιανοὶ οὐ μόνον ἐκείνους εἰς οὓς συνέρχεσθαι ἔθος εἶχον, ἀλλὰ καὶ ἑτέρους τόπους ἐσχηκέναι γινώσκονται διαφέροντας οὐ πρὸς ἕκαστον αὐτῶν, ἀλλὰ πρὸς τὸ δίκαιον τοῦ αὐτῶν σώματος, τοῦτ’ ἔστιν τῶν Χριστιανῶν, ταῦτα πάντα ἐπὶ τῷ νόμῳ ὃν προειρήκαμεν, δίχα παντελῶς τινος ἀμφισβητήσεως τοῖς αὐτοῖς Χριστιανοῖς, τοῦτ’ ἔστιν τῷ σώματι [αὐτῶν] καὶ τῇ συνόδῳ [ἑκάστῳ] αὐτῶν ἀποκαταστῆναι κελεύσεις, τοῦ προειρημένου λογισμοῦ δηλαδὴ φυλαχθέντος, ὅπως αὐτοὶ οἵτινες τοὺς αὐτοὺς ἄνευ τιμῆς, καθὼς προειρήκαμεν, ἀποκαθιστῶσι, τὸ ἀζήμιον τὸ ἑαυτῶν παρὰ τῆς ἡμετέρας καλοκἀγαθίας ἐλπίζοιεν. ἐν οἷς πᾶσιν τῷ προειρημένῳ σώματι τῶν Χριστιανῶν τὴν σπουδὴν δυνατώτατα παρασχεῖν ὀφείλεις, ὅπως τὸ ἡμέτερον κέλευσμα τὴν ταχίστην παραπληρωθῇ, ὅπως καὶ ἐν τούτῳ διὰ τῆς ἡμετέρας χρηστότητος πρόνοια γένηται τῆς κοινῆς καὶ δημοσίας ἡσυχίας.
τούτῳ γὰρ τῷ λογισμῷ, καθὼς καὶ προείρηται, ἡ θεία σπουδὴ περὶ ἡμᾶς, ἧς ἐν πολλοῖς ἤδη πράγμασιν ἀπεπειράθημεν, διὰ παντὸς τοῦ χρόνου βεβαίως διαμείναι. ἵνα δὲ ταύτης τῆς ἡμετέρας νομοθεσίας καὶ τῆς καλοκἀγαθίας ὁ ὅρος πρὸς γνῶσιν πάντων ἐνεχθῆναι δυνηθῇ, προταχθέντα τοῦ σοῦ προστάγματος ταῦτα τὰ ὑφ’ ἡμῶν γραφέντα πανταχοῦ προθεῖναι καὶ εἰς γνῶσιν πάντων ἀγαγεῖν ἀκόλουθόν ἐστιν, ὅπως ταύτης τῆς ἡμετέρας καλοκἀγαθίας ἡ νομοθεσία μηδένα λαθεῖν δυνηθῇ.