На чем добраться до воркуты
Воркута вымирает. Люди уезжают и отдают свои квартиры даром. Репортаж Znak.com
Воркута, которую строили сталинские зэки и куда потом ехали за хорошими заработками со всего СССР, умирает. Жилье в городе и соседних поселках стоит так дешево, а коммуналка так дорого, что проще подарить квартиру кому-нибудь, чем найти покупателя. У муниципалитета скопилось около 5 тысяч пустующих квартир. Ежегодно отсюда уезжают по 2000 человек, еще 800 умирают, не дождавшись эвакуации «на материк». Население сокращается с каждым годом. Журналисты Znak.com отправились в самый восточный город Европы, чтобы своими глазами посмотреть на умирающее «советское Эльдорадо» и понять причины упадка.
«Где мчится поезд «Воркута — Ленинград»»
Город угля и шахтеров в 180 километрах от Карского моря — это и есть Воркута. Разрабатываемых месторождений здесь два: Воркутское и Воргашорское. Оба входят в Печорский угольный бассейн. Воркутское месторождение в 70 километрах выше устья одноименной реки (бассейн реки Печоры) было открыто в 1930 году. Позже доказали наличие здесь еще и нефти.
В мае 1931 года сюда, к Воркутскому месторождению, дошла партия из 43 политзаключенных Ухто-Печорского исправительно-трудового лагеря. «Все с 58-й статьей УК РСФСР. Идут без охраны. Их задача — просчитать запасы углей и начать строительство первой шахты», — рассказывает главный эксперт по истории ГУЛАГа в Воркуте Ирина Витман. С зимовки этих 43 заключенных в районе нового месторождения и начался город Воркута. Его исторический центр — поселок Рудник.
По словам Витман, после первой парии заключенных из Ухты следующий этап пришел к месторождению «через Камень (так раньше называли Уральский хребет) из Обдорска (сейчас Салехард)». Их было уже 3,7 тыс. человек. Практически никто, за исключением 54 человек, не смог дожить до весны. Но кто тогда считался с этим? Потом пригнали еще 5 тыс. заключенных, еще и еще. Первые 30 лет Воркута отстраивалась силами заключенных. С конца 1930-х и до самой смерти Иосифа Сталина в 1953 году в Воркуте был расположен Воркутлаг — один из крупнейших лагерей ГУЛАГа.
Через него прошли многие известные в СССР люди. В их числе маршал Константин Рокоссовский, которого по личному ходатайству перед Сталиным маршала Семена Тимошенко освободили в марте 1940 года. «Точных данных нет, но приблизительно через воркутинские лагеря прошли 2 млн человек, около 200 тыс. из них остались здесь лежать в земле. Первоначально просто в ямы сбрасывали и под снег. Только потом разрешили закапывать и хотя бы таблички с номером заключенного ставить», — рассказывает Витман.
Парадокс, но песня «Дочь прокурора», известная своим припевом «По тундре, по железной дороге, где мчится поезд «Воркута — Ленинград»» писалась не здесь. Авторские права на песню закреплены за поэтом Григорием Шурмаком, который написал ее в 1942 году во время работы на урановом руднике в Узбекистане.
Еще один парадокс — из-за Воркуты до сих пор не закончен поминальный проект Эрнста Неизвестного «Треугольник страданий». Скульптор планировал замкнуть его, установив три «Маски скорби» — в Магадане (поставлены в 1990 году), в Екатеринбурге (в 2017 году) и в Воркуте. По словам Витман, несколько лет назад она видела слепки композиции Неизвестного для Воркуты у главного архитектора города Виталия Трошина. Где они теперь, никто не знает, и, как считает краевед, никто даже не будет поднимать вопроса о средствах на этот памятник. «Других проблем так много, что наши мужики с вилами просто снесут мэрию, если там заикнутся об этом», — считает Витман.
В городе сейчас нет даже экспозиции, посвященной эпохе ГУЛАГа. На Руднике, где раньше стояли бараки заключенных, теперь летом устраивают свои сражения страйкболисты. В самой Воркуте сейчас существует только одна исправительная колония № 22, но и ее, как говорят местные жители, планируют закрывать.
Кольцо жизни
Местом ссылки Воркута служила и позднее. Но с начала 1970-х годов ситуация меняется. К эпохе развитого социализма город за Полярным кругом становится «советским Эльдорадо». Сюда ехали за «длинным рублем», «северной пенсией» и романтикой этих широт.
К началу 1990-х годов в окрестностях Воркуты работало 13 крупных шахт. Их закладывали по кругу на краю угольной залежи. Возле каждой разросся поселок — Октябрьский, Северный, Юршор, Промышленный, Воргашор, Строительный, Комсомольский, Заполярный, Советский. На отшибе, в 100 километрах севернее, Хальмер-Ю. У каждого поселка была сформирована собственная полноценная инфраструктура: садики, школы, поликлиники, магазины, аптеки, дома культуры, спорткомбинаты. Каждый поселок — город в городе. Все они соединялись асфальтированной дорогой длиной 54 километра — Воркутинским кольцом.
В 1959 году в Воркуте проживало 55,6 тыс. человек. В 1979 году цифра перевалила уже за 100 тыс. жителей. Пик пришелся на 1991 год. С учетом населения всех поселков кольца и численности населения самой Воркуты (117 тыс.) здесь проживало тогда почти 250 тыс. человек.
Председатель комиссии по городскому хозяйству горсовета Воркуты, создатель первого ТСЖ в городе «Арктика-1» Владимир Тищенко приехал сюда в 1978 году, вскоре после армии. Ему было тогда 20 лет. «Денег хотелось, и романтика где-то там играла», — вспоминает сегодня мужчина с улыбкой. Сам он родом с Украины (украинская диаспора в Воркуте достаточно большая). До переезда за Полярный круг работал слесарем на молокозаводе и получал 70 рублей в месяц. В Воркуте устроился «в геологию, к буровикам» и получал «даже без северных» по 600-800 рублей в месяц.
«Мы жили на Руднике. Мужики летали на выходные в Москву пиво пить. Это реально было так! 50 рублей стоил билет. При обычной зарплате в 500-800 рублей — всегда пожалуйста. Для прикола брали из города такси в Рудник: в первой машине ты едешь, во второй — твоя сумка, в третьей — шляпа. Я домой к родителям летал на выходные. Отсюда до Харькова, там брал такси до Лозовой за 100 рублей. Только к самым воротам просил не довозить, а то батя увидит — таких люлей навешает за мотовство», — ностальгирует Тищенко.
Таких историй здесь полно у каждого старожила. Ирина Витман, к примеру, перебралась в Воркуту в 1986 году из небольшого свердловского городка Ирбит: «Уехала с поста председателя спорткомитета города. Были у меня неплохие перспективы — за полтора года при мне Ирбит по спорту с 23-го места вышел на шестое. Но обманули с жильем. А здесь я поехала как простой специалист по спорту, правда по приглашению шахты «Комсомольская», и через две недели была уже с квартирой».
Когда не стало Союза
С развалом СССР жизнь пошла по-другому. «Длинные рубли» кончились. Один за другим тогда по стране вставали металлургические заводы — основные потребители воркутинского угля. Отпала потребность в таком количестве шахт и шахтеров. В 1998 году они стучали касками на Горбатом мосту в Москве, да толку было мало.
«Первой сдалась шахта «Хальмер-Ю». Там пласты вертикально-падающие, их очень тяжело добывать. В 1994 году ее закрыли», — вспоминает Витман. К 1997 году в Воркуте закрылось еще три шахты — «Промышленная», «Юнь-Яга», «Южная». 18 января 1998 года из-за повысившейся концентрации метана взорвалась шахта «Центральная», располагавшаяся в поселке Промышленном. Тогда погибли 27 горняков, тела 17 из них даже не сумели достать на поверхность. Сейчас об этой трагедии напоминает оранжевый монумент с фотографиями и фамилиями не вышедших на поверхность шахтеров. В том же 1998 году закрыли шахту «Юр-Шор».
«При советской власти была стабильность. Потом мы успешно просрали нашу страну, за которую деды воевали, и пошло-поехало. Я помню, как в 1990-х уголь просто по-черному разворовывался через подставные организации. Один из начальников судебных приставов получил срок за продажу арестованного угля. Когда пришел [Алексей] Мордашов (основной владелец ПАО «Северсталь», куда сейчас входит и АО «Воркутауголь» — прим. Zmak.com), он, с одной стороны, хоть какой-то порядок навел. Все-таки хозяин», — говорит Тищенко.
«Из всех шахт у «Северстали» в Воркуте осталось четыре: «Воркутинская», «Воргашорская», «Комсомольская», «Заполярная». И те уже на ладан дышат. Воркута родилась вместе с угольной промышленностью и развивалась, когда здесь был подъем и строились шахты. Теперь она одновременно с сокращением и закрытием шахт умирает. И будет умирать. Другой промышленности здесь нет и, видимо, уже не будет», — считает Тищенко.
Распоряжением правительства РФ от 16 апреля 2015 года № 668-р Воркута была внесена в перечень моногородов, в которых «имеются риски ухудшения социально-экономического положения». За четыре года положение и впрямь ухудшилось. Собственные доходы бюджета упали с 1,8 до 1 млрд рублей, население сократилось с 60,3 тыс. до 54,2 тыс. человек. Это данные на Росстата на 1 января 2019 года.
Глава горадминистрации Игорь Гурьев приводит иную цифру — 74 тыс. человек по регистрации, а реально где-то 58-60 тыс. человек. Из них в самом городе 40-45 тыс. человек, остальные в сохранившихся еще поселках — «Воргашор — 9 тыс., Северный — 4,5 тыс., Заполярный — 3,5 тыс. человек». Уезжают из Воркуты, как говорит чиновник, примерно 1,5-2 тыс. человек ежегодно.
«У нас сейчас регистрируется где-то 70-80 браков в месяц, еще совсем недавно было не меньше 100. На 100 браков приходится в среднем 60 разводов. Детей с каждым годом рождается тоже меньше», — приводит свою статистику начальник отдела ЗАГС Воркуты Ирина Матвеева. Она показывает на висящую возле ее кабинета на стене таблицу. Согласно ее данным, с 2001 года (в Воркуте тогда родился 1331 ребенок) фиксируется постоянный спад рождаемости. Более тысячи новорожденных (1080) в городе в последний раз зафиксировали в 2015 году. В 2018 году родилось только 810 детей. И это только чуть-чуть выше показателя уровня смертности. За тот же 2018 год в Воркуте умерло 738 человек. С учетом тех, кто уезжает, это дает убыль населения. По этому показателю Воркута сейчас лидирует в России.
«На самом деле это только официальная статистика. С реальным положением дел она сильно расходится», — утверждает бывший глава исполкома местного отделения «Единой России», сейчас член совета партии Антон Глушков. По его словам, на самом деле в Воркуте и пригородах проживает «не более 35-40 тыс. человек». Остальные только числятся по прописке, но уже «перебрались на юг». «Юг» — еще один ходовой местный термин, обозначающий регионы России южнее Полярного круга.
Кольцо смерти
Ознакомительная поездка по поселкам вдоль Воркутинского кольца заставляет усомниться в цифрах официальной статистики. «Самые живые», как говорит Антон Глушков, поселки — это Северный и Воргашор. Они сейчас заброшены наполовину. Обезлюдевшие дома с зияющими пустотой оконными проемами, провалившимися крышами и растрескавшимися стенами здесь составляют целые кварталы. Все они строились в советское время. Единственное, что появилось позже, — православные церквушки и часовни. На фоне окружающего ландшафта они хорошо напоминают о бренности этого мира.
В процессе деурбанизации здесь появились даже новые достопримечательности. В Северном, например, вам покажут готовый корпус новой школы, который не успели сдать при СССР. Он так и пустует. Здесь же есть многоквартирный дом, в котором половина жилая, а вторая брошена. На выезде из поселка вам обязательно покажут проходную несуществующей больше шахты «Северной». В Воргашоре — заправку, которую из-за нерентабельности «даже «Лукойл» бросил». «Говорят, она им ежемесячно 800 тыс. рублей убытков приносила», — утверждает Глушков. Местный пенсионер-активист Владимир Жарук, который называет себя лидером движения «Заложники Севера» (официально оно не зарегистрировано), проведет к зданию заброшенного отделения полиции и к пожарной части МЧС. Ее недавно оптимизировали: половину здания заколотили, оставшихся сотрудников разместили во второй половине.
«В Воргашоре сейчас осталось две школы и два садика, а было восемь школ и столько же садиков. И он еще самый живой на кольце. В остальных поселках просто жопа», — не сдерживая эмоций, говорит Жарук. В этот момент мы проходим мимо руин школы № 32, где еще некоторое время тому назад преподавал его сын. На соседней улице виднеется здание местного Дома культуры. По словам провожатого, от его содержания пришлось тоже отказаться: «Он закрыт. Там пытаются еще сделать Культурно-просветительский центр (КПЦ). Но все его тут уже называют «КаПеЦ». На базе ДК был избирательный участок, я там председателем был. В прошлом году, когда довыборы были, тепла в здании уже не было. Через начальника республиканского МЧС (Воркута относится к Республике Коми — Znak.com) добился, чтобы сюда поставили тепло, но только на время выборов». Следом он показывает пятиэтажку с выпавшим куском стены. Из-за аварийного состояния ее расселили летом этого года, но до последнего, как утверждает общественник, заставляли жильцов платить за капремонт.
На Воркутинском кольце есть и настоящие поселки-призраки: Юршор, Промышленный. К этому же статусу стремительно приближается поселок Советский. Жилыми, и то с натяжкой, в Советском сейчас являются только шесть домов. «Я живу на улице Стасовой, 10. Там на весь дом из 80 квартир продолжает жить только наша семья. На улице Стасовой, 18 числится два человека. Дом не признан аварийным, но почему-то отключен от коммуникаций. Последний жилец оттуда летом еще приходил проведывать, но сейчас давно его не видела», — рассказывает местная жительница пенсионерка Лидия Шоличева.
В Воркуту она приехала в 1977 году вместе с мужем, которому предложили работу на объединении «Воркутауголь». Накопленные за советское время деньги на переезд у семьи «сгорели» в ходе экономических реформ начала 1990-х годов. В очередь на переселение из районов Крайнего Севера они с мужем встали летом 1996 года. Муж так и не дождался, умер в 2003-м. Сама женщина надеется все-таки переехать. «Сейчас дают сертификаты тем, кто в очереди с весны 1996 года. Может, и нам на следующий год дадут», — мечтает Шоличева. Между делом она с детьми, у нее их трое, начала паковать вещи в коробки. Параллельно гоняет тех, кто периодически наведывается в брошенный дом за чем-нибудь ценным. Самое опасное, если срежут на металлолом трубы отопления. Зимой здесь нередко стоят 40-градусные морозы.
Поселок Советский, по словам пенсионерки, «начал умирать с 1997 года, после того как закрыли шахту». Сначала закрылся Дом культуры, потом, по мере того как разъезжались люди, закрывали школы, садики. Сейчас в поселке нет ни поликлиники, ни аптеки, ни даже продуктового магазина. «За продуктами приходится ездить в город. Автобус ходит пять раз в день. Разрывы между рейсами по три часа. Поездка в магазин — это на полдня», — делится бедами женщина.
Пенсия бывшего консультанта Воркутинского суда Шоличевой «с северными» составляет 30 тыс. рублей. Вроде бы немало. Но из этих денег она платит 10 тыс. рублей за коммуналку, еще 10-15 тыс. рублей уходит на продукты питания, остальное — на лекарства и минимальное обновление гардероба. Все ее дети работают: «Один сын работает электрослесарем в ЖКО — получает 25 тыс. рублей. Второй сын работает на РЖД, его заработок от 30 до 35 тыс. рублей. Дочь получает тоже около 20 тыс. рублей». «Здесь у всех у нас такая зарплата. Хотя официально говорят, что она выше», — констатирует собеседница.
С учетом «северных» затрат накопить им самостоятельно на переезд из Воркуты просто нереально.
Заложники Севера
Таких как Шоличева, Жарук, Тищенко и Витман в Воркуте живет сейчас 14 тыс. человек. Это люди, отработавшие на Крайнем Севере положенный стаж и подпадающие под федеральную программу переселения в районы с более мягким климатом. Речь идет о гражданах, приехавших в Арктику не позднее 1 января 1992 года и отработавших здесь 15 лет.
От государств им положен сертификат на приобретение жилья из расчета 18 квадратных метров приобретаемой площади на члена семьи. Квадратные метры умножаются на 45 133 рубля, среднюю стоимость квадратного метра, утвержденного правительством РФ, и на коэффициент, утвержденный для региона переселения. Самый большой коэффициент (1,2) для Москвы и Московской области. Именно поэтому большинство воркутинцев указывает в анкетах, что собирается ехать на ПМЖ в Москву. Квартиру там можно потом перепродать, купить что-то дешевле в другом регионе, а монетизированную разницу ставить себе на житье-бытье.
В первую очередь сертификаты положены инвалидам I–II группы и пенсионерам. И тех, и других в Воркутинской очереди 9520 человек. Именно их Жарук и именует «заложниками Севера». «Эти 9520 неработающих уже пенсионеров и инвалидов являются для города балластом. Их надо всех выселять отсюда, — говорит активист. — За счет этого в городе освобождается дополнительное количество квартир. За счет этого собираем всех людей с поселков, которые и так уже умерли, в город. Делаем его компактным, удобным, уютным и не расшвыриваем больше средства на обслуживание этих ставших ненужными поселков», — предлагает он.
На досуге пенсионер уже все подсчитал: «Докладываю. 9520 человек. Умножаем на 18 квадратных метров на человека, умножаем на состав семьи, в среднем это три человека. Затем умножаем на 45 133 рубля и получаем 23 млрд рублей, чтобы переселить весь «балласт» отсюда. Разве это деньги для страны? Сама республика Коми в виде налогов ежегодно собирает в Москву 151,5 млрд рублей. Это на то, чтобы [Сергей] Собянин там менял бордюры летние на зимние, осенние на весенние и еще 4 млрд рублей тратил на подсветку деревьев».
Распалившись еще больше, пенсионер припомнил и новости про «фонтан Кадырова за 60 млрд рублей». »[Блин], это и мои деньги тоже! Я сколько раз встречался и с [Вячеславом] Гайзером и с [Сергеем] Гапликовым (прежний и нынешний главы Коми — Znak.com), предлагал им: «Ребята, откройте уже рот. Если мы хозяева в своем доме, неужели мы будем такой ерундой заниматься?». Я хочу остаток жизни провести в нормальных условиях, а не в экстремальных! Здесь надо оставить только тех, кто нужен. Зачем держать в заложниках людей? Это не государственный подход».
В Воркуте с пенсионером Жаруком согласны многие. Даже глава администрации Гурьев. Он хоть и иронизирует, говоря об активном пенсионере, желая внешне дистанцироваться от него, однако ситуацию на самом деле видит практически так же. Активизация программы переселения позволит экономить городской бюджет. Согласно цифрам, которыми оперирует чиновник, сейчас сертификаты на переселение получают примерно 220-230 жителей Воркуты в год. Такими темпами нынешнюю очередь в 14 тыс. человек удастся ликвидировать не раньше чем через 63 года.
«Иногда кажется, что эта программа работает как сдерживающий отток населения с Севера фактор», — считает партиец Глушков. Имеется в виду, что люди не выбираются из Воркуты своими силами, надеясь все-таки дождаться от государства сертификатов.
Четырехкомнатная квартира за 50 тыс. рублей
Отток населения из Воркуты привел к тому, что здесь девальвировалась одна из главных ценностей современной России — недвижимость. «Четырехкомнатная квартира; площадь 59,3 квадратного метра; 4-й этаж в пятиэтажном доме. Цена 55 тыс. рублей. Недорого, потому что так захотел собственник», — гласит объявление о продаже самой дешевой квартиры в Воркуте, опубликованное на Domofond.ru. Следом предлагается трехкомнатная квартира на улице Авиационной площадью 70 кв. метров за 70 тыс. рублей.
На сервисе Avito.ru на текущий момент опубликовано 689 объявлений о продаже квартир в Воркуте. Тут цены выше, самая дешевая квартира выставлена за 250 тыс. рублей. Она находится почти в центре возле Шахтерской набережной, которая тянется вдоль реки Воркута. Это трехкомнатная квартира на третьем этаже панельной пятиэтажки по улице Дорожной площадью 70 кв. метров. Самое дорогое предложение на Avito.ru — четырехкомнатная квартира в кирпичном доме на улице Ломоносова «с евроремонтом» за 2,5 млн рублей. Между домом на улице Дорожной и домом на улице Ломоносова 700 метров.
«Цены на недвижимость начали понемногу даже расти. Газовики начали сюда ездить, военные приехали, и люди быстро сориентировались», — рассказывают в Воркутинском бюро недвижимости. Впрочем, это справедливо только для самого центра Воркута вокруг улицы Ленина и квартир с ремонтом. В среднем однокомнатные квартиры в городе стоят сейчас в районе 200 тыс. рублей, двухкомнатные около 400-500 тыс. рублей, трехкомнатные 600-700 тыс. рублей, четырехкомнатные — 800. Абсолютное большинство предложений не переваливает за 1 млн рублей.
При этом центр Воркуты производит неплохое впечатление. Недавно здесь открыли торговый центр «Мир», есть свой драмтеатр, кинотеатр, с прошлого года пришли торговые сети — «Магнит», «Пятерочка», «Эльдорадо». Работает несколько ресторанчиков и кофеен. Впрочем, и здесь то тут, то там в глаза бросаются заколоченные окна брошенных хозяевами квартир, пустующие здания закрытых за ненадобностью детских садов и школ.
В поселках, расположенных по Воркутинскому кольцу, квартиру могут и подарить. «Во многих домах просто бросают квартиры. У меня был случай — звонит незнакомый номер. Там мужичок какой-то, сказал, что проживает уже давно в «средней полосе», а на поселке у него квартира стоит, за которую приходится платить. И нужно было ему от квартиры избавиться. Продать не может, она никому не нужна. Спросил, что делать. Я говорю: слушай, мужик, найди алкаша с паспортом и подари ему квартиру, только проставься сначала. Проходит месяц-полтора. Звонок: «Все получилось»», — рассказывает пример из жизни Тищенко.
По словам Гурьева, в Воркуте вместе с поселками сейчас стоят брошенными 155 домов. «Только разобрать их — это 200 млн рублей по затратам. Еще 700 млн рублей уйдет на рекультивацию земель. Я часто слышу: «Сносите!». Мне самому не нравится, что они стоят. Это неправильно, когда наши дети смотрят на всю эту разруху и привыкают к ней. Но это деньги на ветер! В прошлом году мы снесли два четырехэтажных дома на Энгельса по федеральной программе. Один дом снести — 1,6 млн рублей. Так вот, у меня выбор: или направить 1,5 млн рублей на строительство детских площадок, ремонт дорог и латание крыш или снести один дом», — говорит глава горадминистрации.
Продавать высвобождающиеся здания тоже пытались. За 2 млн рублей ушло здание «ПечорНИИпроект» в центре города. Сейчас там располагается офис местного отделения ЕР, кое-какие офисы и магазинчики. За 4 млн рублей продали кирпичное здание закрывшейся школы № 16 на улице Ломоносова. Новый собственник так и не придумал, как его использовать. Сейчас это руины, которые периодически горят, и один раз там уже кончали жизнь самоубийством.
«Собака с миской в одной квартире, сам — в другой»
Помимо брошенных и стремительно превращающихся в руины домов в Воркуте есть, как кажется, самый большой в России фонд пустующего муниципального жилья. По словам сити-менеджера Гурьева, на текущий момент он составляет 5,1 тыс. квартир. Все они подключены к теплу, электричеству, воде. Только на их теплоснабжение из бюджета города приходится ежегодно выделять до полумиллиарда рублей.
Часть этого маневренного фонда пытаются использовать для расселения малозаселенных домов. Программа реализуется на субсидии из бюджета региона, но вызывает у местного населения много вопросов, а нередко и раздражение. «На переселение 81 семьи в Воргашоре и 32 семей в Северном республика выделила 50 млн рублей. Деньги идут на ремонт жилья. Надо 113 квартир. Получается, 466 тыс. рублей тратят на ремонт одной квартиры. Это какая же глупость?! За 460 тыс. рублей можно в городе купить приличную квартиру и ничего не ремонтировать. Зачем ремонтировать здесь за 460 тыс. рублей квартиру, если ее цена на рынке от 30 до 50 тыс. рублей? На мой взгляд, кто-то просто отмывает деньги на этом», — возмущается пенсионер Жарук.
«Насколько я знаю, стоимость ремонта квартиры была заявлена в 370 тыс. рублей. Для этого они брали брошенные квартиры. Закупили оптом сантехнику, батареи, двери, пластиковые окна. Их всегда можно снять и перепродать потом. Потолок лепили пластиковой потолочной плиткой. Это дешевле даже, чем штукатурка. На стены нашли бумажные обои, а-ля 1990-е. Они уже отваливаются от стен. Мы считали. Сам ремонт вместе с материалами и работами выходит не больше 100 тыс. рублей, а остальное куда делось?» — почти вторит его словам Витман.
Оба собеседника недоумевают, почему, используя пятитысячный фонд муниципального жилья, власти не могут «закрыть вопрос по поселкам», переселив жителей кольца в город. «Что касается этих обвинений в неэффективном использовании средств. Переселить людей из поселков мы не можем. В законе четко звучит, что предоставляются квартиры только в том же самом населенном пункте», — парирует Игорь Гурьев. Из всех поселков Воркутинского кольца только Советский де-юре является районом города. Все остальные — самостоятельные населенные пункты. В мэрии думают о расширении городской черты. Это позволит обойти законодательные ограничения.
При этом чиновник оперирует своими цифрами: «По Воргашору мы переселили из малозаселенных домов в центр поселка 160 семей. Благодаря этому отключили от коммуникаций восемь домов. Экономический эффект за 12 месяцев — почти 20 млн рублей. Сейчас занимаемся расселением поселка Цемзаводского. Из 80 оставшихся там семей 40 уже получили ключи. Там тоже будет экономия».
У сити-менеджера есть свой набор удивительных историй о неэффективном расходовании бюджетных средств: «Весной приехали на Цемзаводской. Стоит практически пустой многоквартирный дом. От отопления не отключен — еще живут люди. Заходим в подъезд. На первом этаже в брошенной, но отапливаемой трехкомнатной квартире живет собака с миской. Несколькими этажами выше, в другой квартире, живет ее хозяин. Больше никого. Спрашиваем, почему так. Ответ: «Мне так удобно». Я понимаю, что им так хорошо. Но надо понимать и то, что за содержание остальных квартир платит бюджет, то есть жители города из своего кармана».
Не вымирание, а регулируемое сжатие
Гурьев сетует, что люди часто не могут понять тонкостей современного российского законодательства и межбюджетных отношений. «Сразу требуют предоставить им сертификат [на переселение]. Приходится каждый раз объяснять, что это федеральная программа».
Вымиранием происходящее в Воркуте чиновник стремится не называть: «Вымирающие — не очень корректный термин. Звучит так, как будто здесь все плохо и никакой инфраструктуры. Мы называем это регулируемое сжатие. Воркута медленно уплотняется до тех параметров, при которых город будет работать стабильно».
По мнению главы администрации, «регулируемое сжатие» остановится после закрытия всех «неперспективных поселков», когда численность населения достигнет отметки в 50 тыс. человек.
Текущий бюджет Воркуты составляет 3,5 млрд рублей в год. При этом собственных доходов лишь 1 млрд рублей. Все взносы градообразующего предприятия, АО «Воркутауголь», составляют лишь 20 млн рублей в год (до вычета НДС, добавляют в мэрии). Остальные налоги и сборы организация платит в вышестоящие бюджеты.
Дойдя до финансовых вопросов, собеседник с воодушевлением начинает рассказывать о новых детских площадках, благоустройстве и бюджете на ремонт дорог, который в следующем году им удастся довести до небывалых еще 160 млн рублей. «Лишь бы лета хватило на все это. Оно у нас полтора месяца всего», — сетует Гурьев.
Глушков вспоминает, что в бытность Гурьева начальником местной налоговой в Воркуте пытались поднять собираемость налогов. Это обернулись оттоком бизнесменов, которые предпочли перерегистрироваться в другие регионы. «Малого и среднего бизнеса здесь нет. Ему тут нечего делать. Есть микробизнес. Но с приходом федеральных продуктовых сетей сократился и он», — говорит единоросс.
«Света фар» хватит до 2037 года
Очень много у воркутян вопросов к владельцу угольного промысла — ПАО «Северсталь». Здесь до сих пор не могут забыть советскую систему, при которой градообразующее предприятие несло ответственность за все происходящее в городе — содержали дворцы культуры, спортивные объекты и собственные колхозы. «На данный момент это предприятие, которое мы называем градообразующим, никакого отношения к городу не имеет. Как минимум последние пять лет они планомерно отказываются от социальной нагрузки, проще говоря, градообразующее предприятие отказывается от города. Что будет с ним — надо в первую очередь спрашивать сейчас у Мордашова», — считает Глушков.
«Мордашов купил это все здесь за три копейки, грубо говоря. И держит сейчас «Воркутауголь» как свою грядку. Вместо того, чтобы идти на рынок и покупать этот уголь, как петрушку, по рублю за килограмм, он здесь берет его по 16 копеек. Пока грядка дает петрушку, она ему интересна. Но вкладывать в развитие, чтобы расширить и удобрить эту грядку, на мой взгляд, у него особого желания нет», — высказал Жарук популярные в Воркуте мысли.
У него для претензий есть свои основания: «Я сюда, на Рудник, приехал из Украины в 1979 году геологом. Это было 40 лет тому назад. Тогда в геологии здесь было около 20 тыс. человек, а сейчас просто 20. Последний толковый угольщик у них Аркадий Шепунов. Все, некому вести поиск!». Дальше он вслух произносит то, о чем в кулуарах давно уже шепчутся многие российские геологи: «Почему закрылась геология? В 1991 году пришли к власти «дерьмократы», я по-другому не могу их назвать. Они сказали: «На наш век хватит». И правда, когда мы работали в геологии, у нас благодаря съемкам и поиску было разведано запасов примерно на 50 лет вперед. Все пробурено, все просчитано, все в архивах». Сейчас эти наработки, по словам пенсионера из Воргашора, практически исчерпаны.
«Здесь самая молодая шахта — «Воргашорская». Через месяц ей исполняется 44 года! Раньше считалось, что шахта в среднем вырабатывается за 50 лет. Это проектная мощность. Получается 6-7 лет — и по-хорошему все!» — продолжил Жарук. В подтверждение своих слов он ссылается на выступление гендиректора «Воркутаугля» Сергея Лихопуда на прошедшей 22 октября в Сыктывкаре «Стратегической сессии — Арктика-2035»: «Лихопуд тогда сказал коротко. До 2035 года будет все нормально, а после все будет [хреново]. Разведанных запасов угля у них есть только до этого срока, дальше угля нет».
«В ближайшее время мы рассчитываем увеличить объемы добычи угля. Мы вряд ли сможем вернуться к тем объемам, когда мы работали пятью шахтами (до взрыва «Северной» объединение добывало до 13 млн тонн угля в год), но увеличить сегодняшние показатели, а это 9-10 млн тонн в год, мы планируем», — заявил в ответ на это пресс-секретарь ОАО «Воркута» Андрей Харайкин.
Сейчас на шахте «Воргашорской» добывают энергетический уголь, используемый как топливо котельными «Т-Плюс». На шахтах «Воркутинской», «Комсомольской» и «Заполярной», а также на Юньягинском открытом разрезе возле поселка Северного добывают коксующийся уголь для производства концентрата, который весь без остатка потребляется «Северсталью» («Воркутауголь» покрывает 85% потребности металлургического холдинга в топливе).
По словам Харайкина, стратегический бизнес-план компании рассчитан до 2037 года. «Дальше он пока не расписан. Но мы ведем геологоразведочные работы на двух участках. Это юго-западный блок шахты «Воргашорская». На него у нас серьезные планы. Это один из крупнейших наших проектов, на который мы планируем потратить 10 млрд рублей. Второй участок это Нижнесырьягинское месторождение (в 5 километрах за поселком Северный — Znak.com). Уже сейчас можно сказать, что месторождение пригодно для отработки открытым способом, что удешевляет себестоимость этого угля», — разъяснил Харайкин.
При этом официальный представитель «Воркутаугля» уверяет, что три другие шахты предприятия «не разом закончат работать в 2037 году» — «какая-то раньше, какая-то позже». «То, что в 2037 году мы тут все закроем на клюшку, говорить было бы неверно. Честно говоря, в нынешних условиях меняться что-то может каждый год. Мы планировали с шахты «Комсомольской» перейти к пластам затопленной «Северной» в 2020 году. Но сейчас отложили эти планы до 2023 года, так как выяснилось, что на самой «Комсомольской» можно еще что-то взять. То же самое по «Воргашорской», ее запасы были просчитаны до 2023 года. Теперь появился инвестпроект, и мы продляем ее жизнь до 2030 года. И так меняется каждый год. 2037 год — это та конечная точка, которую видно отсюда. Как вы едете на машине и это место, докуда хватает света ваших фар», — пояснил собеседник.
«Можем принимать по два Boeing с иностранными туристами»
Десять лет назад в Воркуте делали ставку на строительство газопровода Ухта — Бованенково (проект «Газпрома» по транспортировке газа с ямальских месторождений). Это возможность диверсификации экономики моногорода. Но местное население на эту стройку брали скупо — надо платить «северные», 80% плюсом к окладу. Для ряда субподрядчиков из числа воркутинских предпринимателей, по словам Антона Глушкова, эта история закончилась банкротством. «Все думали, раз газовики, то никого не кинут. В итоге — миллионы непогашенных долгов. А потом еще и налоговая навешала по принципу субсидиарной ответственности за долги по налогам и сборам», — объяснил бизнесмен, не слишком углубляясь в подробности.
Есть еще туризм и народные промыслы, включая оленеводство, но они не позволяют создать достаточное количество мест, чтобы трудоустроить всех. «С [главой Коми Сергеем] Гапликовым разговаривали как-то раз, и он мне говорит: «Я был вчера на поселке Советском, аэродром военный видел. И я вижу, что этот аэродром может принимать по два Boeing с иностранными туристами». Я его спросил: «А показывать-то что будем? Разрушенные поселки?» — иронизирует Тищенко.
По мнению Глушкова, альтернатива работе на шахтах «Воркутауголь» в Воркуте появиться, только если начать добычу других полезных ископаемых, которых вокруг города также немало. «Еще при СССР проводились изыскания, вся карта утыкана крестиками. Это драгоценные металлы, редкоземельные металлы, руды, нефтяные залежи в сторону Ямала. Нужна воля государства, чтобы все это начать добывать и перерабатывать, уходя от принципа моногорода», — говорит собеседник.
Бывший геолог Жарук его поддерживает. По словам пенсионера, в бассейне реки Усы, в которую впадает Воркута, есть месторождения рассыпного золота с содержанием металла 45-47 грамм на тонну породы (сейчас разработка считается рентабельной при содержании 4 грамма золота на тонну). Кроме того, Жарук упоминает про залежи барита, который крайне востребован в нефтяной отрасли и химической промышленности. Этот собеседник также уверен, что освоение новых горнодобывающих сфер также невозможно без санкции государства, а пока ее нет, уголь будет оставаться для Воркуты кормильцем.
«Вывод один — надо менять систему»
Согласно официальным данным, в самом АО «Воркутауголь» сейчас работает порядка 6 тыс. человек. Еще 6 тыс. человек работает у подрядчиков. По словам пресс-секретаря объединения Андрея Харайкина, новички проходят обучение за счет предприятия. Для них предусмотрена стипендия в 40 тыс. рублей. Потом их распределяют на вспомогательные участки, где зарплата колеблется от 50 до 100 тыс. рублей. Когда появляются нужный опыт и навыки, можно перейти на основные участки, там можно заработать до 120 тыс. рублей в месяц. В среднем по объединению зарплата сейчас составляет 70 тыс. рублей.
Машинист горных выемочных машин с шестого добычного участка шахты «Комсомольская» 41-летний Александр Македонский, с которым мы познакомились через Харайкина, в целом подтвердил эти цифры. Мужчина говорит, что его зарплата за последний месяц составила 110 тыс. рублей и он считает предприятие «Варкутауголь» «стабильным предприятием».
Как оказалось, Македонский переехал в Воркуту с родителями в 1985 году из знаменитого своей историей украинского города Измаил. В 1993 году семья мужчины вернулась обратно. На родине Македонский пытался учиться на военного моряка, но бросил. Говорит: «Не мое». В 2014 году вернулся в Воркуту, решив пойти по стопам отца и стать шахтером. Параллельно работает массажистом, недавно открыл даже свой кабинет. В целом шахтер-массажист не производит впечатление замученного жизнью человека.
Хотя и у него есть претензии к месту, где он сейчас живет. «Город с 1990-х серьезно поменялся, добавилось больше разрушенных зданий. Жалко очень. Я сам был с Комсомольского поселка, красивый был поселочек. Считаю, что город с его финансами может и получше выглядеть», — говорит Македонский. Претензий к владельцу объединения «Воркутауголь» у него нет, скорее к местной власти: «Купите хорошие качественные краски и перекрасьте город. Поменяйте окна, дороги сделайте. Увидите, что тогда будет. И мест, куда можно пойти с детьми, посидеть и отдохнуть, мне лично не хватает. Не хватает кинотеатра, детского развлекательного центра».
С карьерой шахтера Македонский намерен завязать «через девять лет». Хочет перебраться в какой-нибудь большой город: «Детям надо развиваться дальше. Здесь этого нет. У меня сестра живет в Питере, там дети очень хорошо развиты».
Его коллега-шахтер с «Воркутинской», 27-летний Игнат Баскаков (данные изменены), оценивает происходящее и в городе, и на объединении «Воркутауголь» куда более скептически. «Смотри, мне 27 лет. Я здесь родился и вырос. Учился в четырех школах — они все закрыты! Я служил год в армии, посетил пять частей — все они закрыты! В стране, которая, как нам говорят из телевизора, самая сильная и богатая, такое разве может быть? Мне кажется — нет! Ладно бы, если бы что-то одно закрыли, а другое построили. Но такого не происходит», — говорит собеседник.
«Воркута очень скоро будет город-призрак. К этому все идет. Город на первом месте по убытию людей, и это только официальная статистика, которая реальность не догоняет. Чтобы город жил, его надо развивать. Запасов угля здесь — добывать и добывать. Так постройте здесь хотя бы одну новую шахту, и уже ситуация поменяется. Постройте две новые шахты — все, город оживет!» — говорит Игнат.
Давай, чтобы было всем понятно. Есть четвертый пласт — это самый жирный, вкусный уголь. Его, с одной стороны, попыталась разрабатывать «Центральная» — в 1998 году она «взлетала». Потом, с другой стороны, его попробовала взять «Северная». Она «взлетела» в 2016 году. Сейчас с третьей стороны туда гонят народ с «Комсы». Она и так самая старая и глубокая из угольных шахт в мире. Глубина выработки — больше километра. И это уже риск взорваться, так как у нас чем глубже, тем больше метана и угольной пыли. Так ее еще и гонят на четвертый пласт! А взорвется «Комса» — тут вообще можно будет все остальное закрыть сразу. На «Воргашорской» только энергетический уголь, он для металлургии не подходит и «Северстали» не нужен», — разъяснил молодой шахтер.
Однако сам он бросать все и уезжать из родного года не планирует: «Какой смысл? То, что у нас в стране сейчас повсеместно происходит, позволяет сделать только один вывод — надо просто менять систему. Мы сейчас живем, добивая то, что построено при СССР. И это надо быть полным дураком, чтобы этого не видеть. А что дальше, что достанется нашим детям? Вот это по-настоящему страшно. Жаль только, что люди предпочитают молчать. Недавно у нас три взрослых мужика в шахте обсуждали «Битву экстрасенсов». Когда ты это слышишь, то точно понимаешь, что что-то пошло не так».
Глава администрации Воркуты Игорь Гурьев также не намерен покидать город. Он собирается участвовать в конкурсе на должность главы города, который скоро должен объявить горсовет. В 2015 году, когда Гурьев только пришел в мэрию, в его декларации значился доход в 2,4 млн рублей. В 2016 году он вырос до 5,1 млн рублей. В 2018 году чиновник задекларировал доход в 9,6 млн рублей.
До него в Воркуте так же живо обсуждали только доходы бывшего гендиректора компании «Северсталь-менеджмент» (ей принадлежали угольные шахты Воркуты) Вадима Ларина. Он получал 6,8 млн рублей в месяц. В ноябре 2016 года, после взрыва на шахте «Северной», ему при увольнении была выплачена компенсация в 156,7 млн рублей. После этого Ларин перебрался в Лондон, реализовав на практике мечту воркутинских шахтеров заработать и улететь отсюда в счастливое будущее. Правда, все это происходило на фоне уголовного дела о взятках, которые получало руководство местного управления Ростехнадзора, Гострудинспекции и горноспасательной части за попустительство при проверках соблюдения норм безопасности на объединении «Воркутауголь».
У нас есть еще большой фоторепортаж из Воркуты: 64 фотографии гибнущего города. Посмотрите его.