На чем основывается мифология

Популярная история мифологии

Первые главы книги, которую вы держите в руках, дают общее представление о том, что такое миф и мифология, о классификации мифов и истории изучения мифологии. Дальнейшие главы повествуют об особенностях мифологических представлений разных народов: древних славян, скандинавов, кельтов, египтян, индийцев, иранцев, китайцев, японцев, американских индейцев и австралийских аборигенов. Особое внимание в книге уделено античной мифологии (греческой и римской). Однако следует отметить, что каждая из описанных мифологических систем обладает неповторимым своеобразием и поэтому по-своему интересна.

Оглавление

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Популярная история мифологии предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

РАЗВИТИЕ МИФОЛОГИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

Мифотворчество представляет собой важнейшее явление в культурной истории человечества. В первобытном обществе мифология была основным способом понимания мира. На самых ранних стадиях развития, в период родовой общины, когда, собственно, и появились мифы, люди стремились осмыслить окружавшую их действительность, однако реального объяснения многим явлениям природы они дать еще не могли, поэтому и сочиняли мифы, которые считаются наиболее ранней формой мировосприятия и понимания первобытным человеком мира и самого себя.

Поскольку мифология является своеобразной системой фантастических представлений человека об окружающей его природной и социальной действительности, причину возникновения мифов, а иными словами, ответ на вопрос, почему мировосприятие первобытных людей выразилось в форме мифотворчества, следует искать в особенностях мышления, характерных для сложившегося к тому времени уровня культурно-исторического развития.

Восприятие мира первобытным человеком носило непосредственно-чувственный характер. При обозначении словом того или иного явления окружающего мира, например огня как стихии, человек не дифференцировал его на огонь в очаге, лесной пожар, пламя горна и т. д. Таким образом, зарождающееся мифологическое мышление стремилось к определенного рода обобщениям и было основано на целостном, или синкретическом, восприятии мира.

Мифологические представления сформировались потому, что первобытный человек воспринимал себя неотъемлемой частью окружающей природы, а его мышление было теснейшим образом связано с эмоциональной и аффектно-моторной сферой. Следствием этого стало наивное очеловечивание окружающей природной среды, т. е. всеобщая персонификация и «метафорическое» сопоставление природных и социальных объектов.

Явления природы люди наделяли человеческими качествами. Силы, свойства и фрагменты космоса в мифах представлены как конкретно-чувственные одушевленные образы. Сам космос нередко выступает в образе живого великана, из частей которого создавался мир. Тотемические предки обычно имели двойную природу — зооморфную и антропоморфную. Болезни представлялись в виде чудовищ, которые пожирали люд-ские души, сила выражалась многорукостью, а хорошее зрение — наличием большого количества глаз. Все боги, духи и герои, подобно людям, включались в определенные семейно-родовые отношения.

На процесс осмысления каждого явления природы оказывали непосредственное влияние конкретные природные, хозяйственные и исторические условия, а также уровень социального развития. Кроме того, некоторые мифологические сюжеты заимствовались из мифологий других народов. Происходило это в том случае, если заимствованный миф соответствовал мировоззренческим представлениям, конкретным условиям жизни и уровню социального развития воспринимающего народа.

Важнейшей отличительной чертой мифа является его символизм, который заключается в нечетком разделении субъекта и объекта, предмета и знака, вещи и слова, существа и его имени, вещи и ее атрибутов, единичного и множественного, пространственных и временных отношений, происхождения и сущности. Кроме того, для мифов характерен генетизм. В мифологии объяснить устройство вещи — значит рассказать, как она создавалась, описать окружающий мир — значит рассказать о его происхождении. Состояние современного мира (рельеф земной поверхности, небесные светила, существующие породы животных и виды растений, образ жизни людей, сложившиеся социальные отношения, религии) в мифах рассматривается как следствие событий давно минувших дней, того времени, когда жили мифические герои, первопредки или боги-творцы.

Все мифологические события отделяются от нас большим временным промежутком: действия в большинстве мифов совершаются в стародавние, начальные времена.

Мифическое время — это то время, когда мир был устроен иначе, чем теперь. Это раннее, начальное время, правремя, которое предшествовало эмпирическому, т. е. историческому, времени. Это эпоха первотворения, первопредметов и перводействий, когда появляются первые копье, огонь, совершаются первые поступки и т. д. Все явления и события, относящиеся к мифическому времени, приобрели значение парадигмы (в переводе с греческого — «пример», «образ»), поэтому воспринимались в качестве образца для воспроизведения. В мифе обычно объединяются два аспекта — диахронический, т. е. рассказ о прошлом, и синхронический, или средство объяснения настоящего, а в некоторых случаях и будущего.

Описываемые в мифах события первобытные люди не относили к сверхъестественным. Для них мифы были абсолютно реальными, потому что являлись результатом осмысления действительности многими предшествующими поколениями. Иначе говоря, в мифах заключалась мудрость предков, существовавшая веками традиция. На основе этого и возникла непререкаемая вера в их правдоподобность.

Резкое разграничение мифологического (сакрального) и современного (профанного) времени характерно для самых примитивных, архаических мифологических систем, но видоизмененные представления об особой начальной эпохе сохраняются и в высших мифологиях. В них мифическое время может характеризоваться как золотой век или, наоборот, как эпоха хаоса, которая подлежит упорядочению силами космоса. Мифологические начальные времена в качестве фона сохраняются в архаической эпике («Калевале», «Эдде», якутских и бурятских богатырских поэмах).

Мифическая модель «начальное время — эмпирическое время» по своему характеру линейна. Постепенно она перерастает в другую модель — циклическую. Этот переход обусловлен ритуальным повторением событий мифического времени, а также календарными обрядами и развитием представлений об умирающих и воскресающих богах, вечном обновлении природы и т. п. Циклической модели времени соответствуют мифы о последовательной смене мировых эпох. Таковы «махаюги» в Индии; гесиодовская смена пяти веков с возможностью возвращения в будущем золотого века; цикл эпох, каждая из которых завершается мировой катастрофой, в доколумбовских мифологиях Америки и т. п.

Еще одним существенным признаком мифологического мышления является этиологизм. Во многих мифах объясняются причины каких-либо реальных явлений, происходящих в окружающей человека среде. Как известно, мифологические представления об устройстве мира выражаются в повествованиях о происхождении различных его элементов, поэтому этиологизм теснейшим образом связан с самой спецификой мифа. Кроме того, в наиболее архаических мифологиях, например у австралийских аборигенов, имеется множество собственно этиологических мифов, которые представляют собой короткие рассказы, объясняющие те или иные особенности животных, происхождение каких-либо черт рельефа и т. п.

Итак, неспособность установления различий между реальным и сверхъестественным, недостаточное развитие абстрактных понятий в сознании первобытного человека, чувственно-конкретный характер образов, метафоричность и эмоциональность — все эти и другие особенности первобытного мышления способствовали превращению мифологии в весьма своеобразную символическую (знаковую) систему. Через ее терминологию, образы и понятия древние воспринимали и описывали окружавший их мир.

Нередко мифологию ошибочно отождествляют с религией. Вопрос о соотношении этих двух понятий является одним из сложнейших и не имеет в науке однозначного решения. Не вызывает сомнения лишь тот факт, что понятие мифологии является гораздо более широким, чем понятие религии, поскольку в нее входят не только рассказы о богах, но и предания о происхождении космоса, мифы о героях, легенды об образовании и гибели городов и многое другое. Мифология представляет собой целую систему первобытного мировосприятия, которая включает не только зачатки религии, но и элементы философии, политических теорий, донаучных представлений о мире, а также в силу своей образности и метафоричности и разных форм искусства, в первую очередь словесного.

До сих пор ученые не пришли к единому ответу на вопрос о соотношении мифа и обряда (религиозного ритуала). С давних пор известно, что многие мифы служили как бы разъяснением религиозных обрядов. Это так называемые культовые мифы. Человек, исполнявший обряд, в лицах воспроизводил события, о которых рассказывалось в мифе, поэтому мифическое повествование превращалось в своеобразное либретто исполняемого драматического действа.

Ярким примером культовых мифов могут служить священные мифы, повествованием которых сопровождались древнегреческие элевзинские мистерии. Мифы о Деметре и ее дочери Коре, о похищении Коры владыкой подземного мира Плутоном и ее возвращении на землю разъясняли совершаемые драматические события.

Не подлежит сомнению, что если не все, то большинство религиозных обрядов сопровождались культовыми мифами. Однако до сих пор остается спорным вопрос о том, создавался ли обряд на основе мифа или миф сочинялся в обоснование обряда. Множество фактов из религии разных народов свидетельствует о первичности обряда, который во все времена являлся самой устойчивой частью религии. Связанные же с ним мифологические представления нередко заменялись новыми, при этом первоначальный смысл обряда утрачивался. Некоторые религиозные действа, наоборот, складывались на основе какого-либо предания и выступали как бы в качестве его инсценировки.

Таким образом, в древних культурах миф и обряд развивались в тесной взаимосвязи и составляли единое мировоззренческое и структурное целое. Они являлись двумя аспектами первобытной культуры — «теоретическим», или словесным, и «практическим». Такой подход к данной проблеме вносит некоторое уточнение в определение мифологии. Хотя мифология представляет собой совокупность рассказов, фантастически изображающих действительность, а миф в буквальном смысле этого слова является повествованием, его нельзя отнести к жанрам словесности. Точнее говоря, миф отражает определенное представление о мире, которое лишь принимает форму повествования. Мифологическое мироощущение может выражаться и в других формах — действа (обряда), танца, песни и т. д.

Мифы представляют собой как бы священное духовное сокровище племени, поскольку связаны с заветными традициями, существовавшими с незапамятных времен, утверждают установленную в обществе систему ценностей и способствуют поддержанию определенных норм поведения. Миф, особенно культовый, выступает в качестве обоснования существующего в обществе и мире порядка.

Культовый миф всегда считался священным, поэтому был окружен глубокой тайной и являлся достоянием тех, кто был посвящен в соответствующий религиозный ритуал. Культовые мифы составляли эзотерическую, т. е. обращенную вовнутрь, категорию мифов. Кроме того, религиозная мифология включала и другую, экзотерическую, или обращенную вовне, категорию мифов, которые были придуманы специально с целью запугивания непосвященных, особенно детей и женщин.

Эзотерические и экзотерические мифы были связаны с определенным общественным явлением, которое сопровождалось соответствующим ритуалом. Например, при переводе юношей в класс мужчин совершался возрастной посвятительный обряд — посвящаемым сообщались мифы, содержание которых ранее им было неведомо. На основе самих посвятительных обрядов возникли специфические мифологические представления, например появился образ духа, который считался учредителем и покровителем возрастных посвящений.

Расщепление религиозно-мифологических образов на эзотерические и экзотерические характерно для некоторых племенных культов и для древних национальных религий. В современных мировых религиях различие между этими двумя категориями мифов практически исчезает, так как религиозно-мифологические представления, превратившись в религиозные догматы, становятся необходимым и обязательным для всех предметом веры.

При рассмотрении вопроса о соотношении религии и мифологии следует учитывать, что роль религии в первобытном обществе в значительной мере отличается от ее роли в классовом обществе. В условиях развития последнего мифология подверглась существенному изменению.

Из-за смешения мифологических сюжетов и мотивов персонажи мифов (боги, полубоги, герои, демоны и др.) вступили между собой в сложные взаимоотношения — родственные, супружеские, иерархические. В результате появились целые генеалогии богов, образы которых ранее не были связаны друг с другом. Характерным примером политеистического пантеона является сложный пантеон великих и малых богов Полинезии и Древней Индии.

То же явление прослеживается и в развитии мифологии Древнего Египта и Вавилонии. В германо-скандинавской мифологии сложился пантеон богов-асов, подчинивших себе другую группу — богов-ванов. В греческой мифологии великие боги разного происхождения образовали иерархический ряд во главе с «отцом богов и людей» Зевсом и расположились по вершинам и склонам фессалийского Олимпа.

Деление общества на классы привело к расслоению мифологии. В Египте, Вавилоне, Греции и Риме появились мифологические сказания и поэмы о богах и героях, которые якобы являлись предками аристократических родов. Свои собственные мифологические сюжеты разрабатывали жрецы. Аристократическая и жреческая мифологии образовали высшую мифологию.

В верованиях народных масс по-прежнему сохранялась так называемая низшая мифология, основу которой составляют представления о разных духах природы — лесных, горных, речных, морских, связанных с земледелием, плодородием земли и растительностью.

Наиболее устойчивой, несмотря на свою грубость и непосредственность, оказалась именно низшая мифология, образы которой дошли до наших дней в произведениях фольклора и поверьях многих европейских народов. Представления же о великих богах, характерные для высшей мифологии, существующие у древних кельтов, германцев и славян, практически полностью исчезли из народной памяти и только частично слились с образами христианских святых.

Мифология сыграла большую роль в развитии различных форм идеологии. Она стала исходным материалом для формирования философии, научных представлений и литературы. Вот почему в науке возникает вопрос о размежевании мифов и близких к ним по жанру и времени создания форм словесного творчества — сказок, героического эпоса, легенд и исторических преданий.

Многие фольклористы указывают на происхождение сказки из мифа. Доказательства этому утверждению исследователи нашли в архаических сказках, сюжеты которых связаны с первобытными мифами, ритуалами и племенными обычаями. Мотивы, характерные для тотемических мифов, присутствуют в сказках о животных. Очевидным также является мифологическое происхождение волшебных сказок, рассказывающих о браке персонажа с животным, которое обладает способностью сбрасывать свою шкуру и принимать человеческий облик. Это сказки о чудесной жене, приносящей удачу своему избраннику и покидающей его из-за нарушения супругом какого-либо запрета.

Сказки о посещении иного мира ради освобождения томящихся там пленниц восходят к мифам, повествующим о странствованиях шаманов или колдунов за душой больного или умершего. Сюжеты мифов, которые характерны для посвятительных обрядов, воспроизводятся в сказках о группе детей, попавших во власть злого духа, чудовища, людоеда и освободившихся благодаря находчивости одного из них.

В волшебной сказке сохраняется важнейшее мифологическое противопоставление «свой — чужой», которое характеризует отношения героя и его антагониста. В сказках оно выражается в таких противопоставлениях, как дом — лес (ребенок — Баба-яга), наше царство — иное царство (молодец — змей), родная семья — чужая семья (падчерица — мачеха) и т. п.

Важной предпосылкой превращения мифа в сказку стал его разрыв с ритуальной жизнью племени.

В результате были отменены всякие запреты на рассказывание мифа, в число его слушателей были допущены непосвященные, в том числе женщины и дети, а это способствовало развитию сознательного и свободного вымысла.

В отличие от мифа, в котором действие разворачивается в первоначальные времена, время и место действия в сказке становятся неопределенными.

Сказочное действие, к примеру, может происходить в тридесятом царстве, в тридевятом государстве в стародавние времена. Понятно, что такого места в реальности не существует.

Деяния сказочных героев утрачивают космологическое значение, они направлены на достижение индивидуального благополучия конкретного персонажа. Так, герой волшебной сказки похищает живую воду для излечения своего отца или добывает огонь для собственного очага, а не ради всеобщего блага.

В отличие от мифологических героев сказочные персонажи не наделены магическими силами. Успех героя не зависит от соблюдения им каких-то магических предписаний или от обретения магических способностей. Чудесные силы как бы оторваны от него. Они могут помогать герою в достижении цели, действовать вместо него или, наоборот, вредить ему.

В сказке основное внимание уделяется взаимоотношениям между людьми, в том числе и семейным, тогда как в тематике мифов преобладают глобальные вопросы о происхождении мира, человека и земных благ.

Миф и волшебная сказка имеют единую морфологическую структуру, которая представляет собой цепь потерь некоторых космических или социальных ценностей и их приобретение, являющееся результатом определенных действий героя. Однако миф не всегда предполагает счастливый конец, в сказках же, как известно, добро обязательно побеждает зло.

Наконец, на стилистическом уровне важными жанровыми показателями, которые противопоставляют волшебную сказку мифу, являются традиционные сказочные формулы зачинов и концовок. В мифах соответствующие формулы указывают на время первотворения (например, «это было тогда, когда животные еще были людьми» и т. п.). Вместе с тем следует отметить, что прямая речь в сказках несет на себе отпечаток некоторых ритуально-магических элементов, правда, представлены они в схематизированном виде.

Разграничение мифа и исторического предания, легенды вызывает множество разногласий, потому что является в значительной степени условным. К историческим преданиям относятся те произведения народного творчества, в основу которых положены события, действительно имевшие место в истории. Таковы предания, рассказывающие об основании городов (Рима, Киева, Фив и др.), о войнах, видных исторических деятелях и др.

Наглядным примером недостаточности названного признака для разграничения мифа и исторического предания являются мифы Древней Греции. Как известно, в их состав входят различные повествования, нередко написанные в поэтической или драматической форме и рассказывающие об основании городов, о Троянской войне, о путешествии аргонавтов, других важных событиях. Сюжеты многих из этих рассказов основаны на реальных исторических фактах и подтверждены археологическими и другими данными, например раскопками Трои, Микен и др. Однако разграничить исторические предания и собственно мифы очень сложно, тем более что в повествования об исторических событиях нередко включаются образы богов и различных мифологических существ.

Под влиянием мифологии развивался также и героический эпос. В архаических формах героического эпоса — таких, как карело-финские руны, нартовский эпос народов Кавказа, грузинские сказания об Амирани, якутский, бурятский, алтайский, киргизский и шумеро-аккадский эпосы, — четко выражены мифологические элементы. Архаический эпос близок к мифу и по своему языку. Мифологические элементы сохраняются также и в более поздних эпических произведениях — «Рамаяне», «Махабхарате», «Илиаде», германо-скандинавском эпосе, русских былинах и др.

Через сказку и героический эпос с мифологией связана литература, в частности повествовательная. Драма и лирика на первоначальном этапе своего развития также восприняли некоторые элементы мифа непосредственно через ритуалы, народные празднества и религиозные мистерии.

Тесную связь с мифологическими представлениями обнаруживают и первичные научные знания, например древнегреческая натурфилософия, история в изложении Геродота, медицина и др.

Впоследствии, когда закончился процесс выделения из мифологии таких форм общественного сознания, как литература, искусство, политическая идеология и др., они еще долго пользовались мифологическим языком для истолкования своих понятий. В литературе, живописи и пластических искусствах традиционные мифологические сюжеты широко использовались в художественных целях.

Мотивы античной, библейской, а на Востоке — индуистской, буддистской и других мифологий стали источниками не только сюжетов, но и неповторимой образности для поэзии вплоть до XIX века. В XX столетии к мифологии сознательно обращались некоторые направления литературы. Такие писатели, как Дж. Джойс, Ф. Кафка, Т. Манн, колумбиец Г. Гарсия Маркес, А. Ануй и др., не только использовали в своем творчестве традиционные мифы, нередко сильно изменяя их первоначальный смысл, но и создавали собственные мифологические сюжеты, свой язык поэтических символов. Так что без знания мифов невозможно понять сюжеты многих картин, опер, а также образного строя поэтических шедевров.

В заключение всего сказанного можно сделать следующий вывод. Мифология не идентична философии, хотя содержит немало рассуждений о глобальных проблемах бытия. Она не относится к литературным жанрам, хотя ей принадлежит заслуга создания неповторимых поэтических образов. Мифология не тождественна религии, но включает в себя различные культы и обряды, посвященные богам. Ее нельзя назвать историческим повествованием, хотя многие мифы рассказывают об исторических событиях. Можно с полной уверенностью утверждать, что мифология — это нечто универсальное, первая мировоззренческая система, которая призвана ответить на самые разные вопросы, поэтому включает в себя множество разнообразных компонентов.

Ценность мифологии состоит еще и в том, что она представляет собой огромный пласт культурного развития, через который прошло все человечество, важнейшее явление мировой истории, которое составляло основу духовной жизни на протяжении многих тысячелетий.

Источник

Введение в мифологию

«Изучая мифологию, мы занимаемся не седой древностью и не экзотическими культурами. Мы изучаем наше собственное мировосприятие» – этот тезис сделал курс Александры Леонидовны Барковой навсегда памятным ее студентам. Древние сказания о богах и героях предстают в ее лекциях как части единого комплекса представлений, пронизывающего века и народы. Мифологические системы Древнего Египта, Греции, Рима, Скандинавии и Индии раскрываются во взаимосвязи, благодаря которой ярче видны индивидуальные черты каждой культуры. Особое место уделяется мифологическим универсалиям, проявляющимся сквозь века и тысячелетия. Живой язык, образная, подчас ироничная подача самого серьезного материала создает эффект непосредственного общения с профессором, на лекциях которого за четверть века не уснул ни один студент.

Оглавление

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Введение в мифологию предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Лекция 1. Понятие мифа

Мы будем заниматься мифологическим мышлением. Что это такое? Чем мифологическое мышление отличается от мифологии славянской, египетской и какой угодно? Примерно тем же, чем скелет человека отличается от человека как индивидуальности. То есть мифологическое мышление — это то, что было, есть и, вероятно, будет. Это то, на чем построена не только древняя культура, но и культура современная. На универсалиях мифологического мышления в огромной степени строится, например, современная реклама. В какой-то степени на них строится вообще современное искусство. И несовременное тоже. Итак, есть некие универсалии, которые существуют помимо нашего сознания. Они находятся на уровне подсознания. Они не меняются с течением веков и тысячелетий. Они, естественно, не отличаются у разных народов. Хотя, конечно, у каждого конкретного народа они наполняются неким конкретным содержанием, конкретной формой. Конечно, надо уметь различать, где мы имеем дело с универсальным представлением (и, соответственно, надо делать акцент на том, что это представление универсальное), а где-то надо все-таки делать акцент на частностях, потому что частности — это, собственно, то, что составляет нашу национальность. Всё это тоже не менее важно, чем универсалии, просто надо правильно расставлять акценты в каждом конкретном случае.

Что же в таком случае миф? Сразу хочу подчеркнуть, что, хотя мы привыкли под словом «миф» подразумевать некие сказания о том, как какой-то там бог соблазнил какую-то там очередную смертную или не очень смертную женщину (что нам в основном известно по мифам Древней Греции, хотя это тоже не совсем так), мы под словом «миф» подразумеваем не сказания. Мы под словом «миф» подразумеваем представление. И это представление может воплощаться или словесно (в форме мифа, рассказа), или же изобразительно (изображения богов в любом музее истории искусств), и, наконец, миф может воплощаться через действия, то есть в ритуале. Например, когда кто-то видит черную кошку, совершает некие ритуальные действия, чтобы она зла не принесла, то это ритуальные воплощения мифа на примитивном уровне. Но мы будем это называть суеверием, потому что каждый человек скажет, что он во всё это не верит. Но когда человек подчеркивает, что он не верит, но совершает действие, — это суеверие. А когда верит — это миф.

Итак, миф воплощается в одной из трех форм. Но и не обязательно только в одной, может сразу и в двух, и в трех: словесной, изобразительной и ритуальной. Мы, конечно, в основном будем иметь дело с мифами, воплощаемыми словесно, но не всегда. Другие формы тоже будут. Итак, миф — это некое представление. Но какое? Чем мифическое представление отличается от немифического? Тем, что в основе мифологического мировосприятия всегда лежит представление о двух мирах: мире людей и ином мире. И эти два мира взаимодействуют. Таким образом, миф — это представление, основанное на взаимодействии мира людей и иного мира (мы можем называть его потусторонним). Но слово «потусторонний» мне не нравится, потому что для мифологически мыслящего человека он никакой не потусторонний. Например, человек живет в доме, в котором есть домовой. Ну какое же это потустороннее существо? Это уже, можно сказать, член семьи. В какой-то степени даже старший член семьи. Ничего потустороннего для мифологически мыслящего человека здесь нет. Это «потустороннее» только для исследователя, атеиста.

И еще один очень важный момент. Я уже неоднократно употребляла выражение «мифологическое мышление». Этот термин прижился в науке. Нам от него уже никуда не деться, мы уже на него обречены. Но тем не менее необходимо признать, что мифологического мышления не существует. Как так? Дело в том, что мышление подразумевает логический анализ, в то время как мифология основывается совершенно на другом. Она основывается на эмоциональном восприятии действительности. Если взять уже упомянутый случай с черной кошкой, то логически, разумеется, ее появление в себе никакого вреда не несет. Почему человек плюет через левое плечо и разламывает палочку, если встретил черную кошку? Потому что это бьет по его эмоциям, он испытывает чувство страха или некоего дискомфорта. Стало быть, миф — это иррациональное переживание действительности, которое основано на взаимодействии мира людей и иного мира и может воплощаться словесно, изобразительно или через действие, то есть ритуально. Это мы и будем понимать под словом «миф».

Обобщая, мы можем сказать довольно жестко: всё, что мифологично, эмоционально. И практически всё, что эмоционально, в той или иной степени мифологично.

Миф основан на противопоставлении: «свое» и «чужое». Причем в мифологическом мировосприятии (дальше я буду говорить «мышлении» в силу научной традиции, но надо помнить, что это все-таки не мышление») всё «свое» воспринимается положительным независимо от его неких объективных качеств. Оно «свое», и поэтому оно — хорошее. Как только мы сталкиваемся с таким представлением, всё прекрасно, логика отдыхает, логика выключена, пошла чистая мифология. А соответственно, всё чужое воспринимается как потенциально опасное, как потенциально враждебное и, применительно к антуражным (традиционным) мифологиям, как колдовское. Понятно, что такая картина, как противопоставление «своего» и «чужого», очень хорошо ложится на советскую идеологию. И действительно, в последние два десятилетия появилось очень много работ, где ценности советской культуры и мировоззрение советской эпохи рассматриваются строго именно в рамках классической мифологии. И кстати, из этого мы делаем простой вывод: мифологическое мышление не связано с религиозностью. И иногда даже одно другому довольно сильно вредит. В советское время, как известно, религии не было. Она была отменена. Был атеизм. А мифология цвела пышным цветом, потому что религия ей не мешала. Всё «свое» мыслится благим, всё «чужое» — потенциально опасным, колдовским. Возьмем более антуражный пример. Приезжает американский этнограф к австралийским аборигенам, записывает их сказания. Те его принимают, потому что считают его своим предком (кстати, любопытный факт, что австралийцы действительно верили, что британцы — их предки, потому что у австралийцев обитатели мира мертвых представляются белотелыми, а австралийцы, как вы знаете, смуглые). Итак, они его принимают, но предупреждают не ездить за те холмы, потому что там якобы живет очень злое племя, которое может его заколдовать и съесть. Естественно, британец не слушает их советов, едет за те холмы, и там, можно догадаться, ему говорят то же самое. Этот пример можно спроецировать на советское время, на «железный занавес». От австралийцев в этом смысле мы отличаемся достаточно мало.

Кто у нас населяет иной мир?

К иному миру относятся, естественно, боги классических архаических или не очень классических мифологий.

Следующий класс — божества (в русской мифологии: русалки, домовые, лешие). То есть существа, которые живут бок о бок с человеком, живут с ним в одном доме, живут с ним на одной территории. Их культ, представление о них, сосуществование рядом с ними играло и играет до сих пор очень-очень большую роль. Может показаться, что в нашем современном обществе поверий о леших нет, но если поговорить с серьезными туристами, то они много интересного расскажут. А если вам удастся разговорить серьезного спелеолога или серьезного альпиниста, то там такого будет и вовсе предостаточно. Не могу не заметить, что чем больше профессия (род занятий) связана с риском, тем больше будет уровень мифологизации. И кстати, такие представления (об ином мире) будут достаточно ревниво охраняться и далеко не всегда выдаваться вовне. Чтобы записывать, допустим, современные поверья о леших, можно далеко не всякого туриста разговорить, и далеко не всякий турист согласится это рассказать. Потому что для него это действительно очень серьезный вопрос, он с этими силами взаимодействует. Не будем говорить о том, существуют они или нет, поскольку это вопрос веры.

Следующая категория — это животные. Животные с завидной регулярностью мифологически маркированы. Иногда в определенных ситуациях животные оказываются мифологически значимы, хотя в обычной жизни мы к ним так не относимся. Пример из моей личной полевой практики. Приезжаем мы в украинскую деревню с фольклорной экспедицией от Института славяноведения под руководством Никиты Ильича Толстого (внука Л. Н. Толстого). Как празднуется свадьба? Вот так-то и так-то, но на свадьбе обязательно должен быть кот. Через год приезжаем в деревню, которая находится приблизительно в пятидесяти километрах от первой. Как празднуется свадьба? Вот так-то и так-то. Но на свадьбе категорически не должно быть кота. И опять-таки каким-то образом это объясняется. Оставим вопрос о том, должен ли быть все-таки кот на свадьбе. Что мы имеем? Совершенно обычное домашнее животное. В обычной жизни никакой мифологической роли не играет. Но свадьба — переход из холостого состояния в семейное. Раз состояние перехода — значит, это зона риска, зона повышенной эмоциональной окрашенности. И в этой ситуации обычное животное мифологизируется. И в этой ситуации кот оказывается мифологически значим, и поскольку он здесь мыслится носителем определенных сил, то эти силы мы можем или принимать, или отвергать. И соответственно, в деревнях, расположенных сравнительно недалеко друг от друга, решения принимаются противоположные.

Итак, мы уже имеем такие категории: боги, божества, обитатели мира мертвых, животные.

Последняя категория существ иного мира — соседние народы, которые в большей или меньшей степени мифологизируются всегда. Вот сейчас благодаря глобализации это потихонечку уходит. И то у нас хватает совершенно немыслимых мифов про другие народы. Идем дальше.

Уже была упомянута одна черта мифологического мышления, которая чрезвычайно важна: это тождество противоположностей (пример с котом на свадьбе). Почему оно оказывается возможным? Потому что когда какой-то объект ярко мифологически эмоционально окрашен, то, соответственно, он вызывает весьма сильные эмоциональные переживания, которые могут быть как с плюсом, так и с минусом. От любви до ненависти один шаг. От ненависти до любви, в общем, не многим больше. То есть чем мифологичнее какой-либо объект, тем противоположнее может быть его восприятие. Это особенность мифологического мышления. Она была подмечена очень давно. Но именно через эмоциональное восприятие оно, насколько я помню, никогда не объяснялось. Это надо очень хорошо понимать.

Возьмем пример более антуражный. Греческая мифология. Рождается у Леды от Зевса, пришедшего к ней в образе лебедя, прекраснейшая из всех смертных женщин дочь Елена. Всё замечательно. Она живет у земного мужа Леды. И приходит время выдавать Елену замуж. И оказывается парадоксальная ситуация: за красивейшую из женщин никто не хочет свататься. Почему? Формально это объясняется тем, что каждый боится, что он женится на Елене, а ее тотчас украдут. На самом деле это позднейшая рационализация. Речь идет о том, что сверхкрасота, как и сверхуродство, решительно отталкивают. Потому что это то, что не входит в привычный людям уровень бытия, в привычный людям образ жизни. И это одинаково отталкивается, одинаково отрицается. Кстати, очень часто в разнообразных сказаниях мы встречаемся с тем, что персонаж, особенно негативный, может одновременно восприниматься и как сверхпрекрасный, и как сверхуродливый или менять облик с одного на другой. Это обычная ситуация. Если кто хорошо помнит курс алгебры, то в классе пятом изучается такая величина, как модуль. Допустим, есть пределы красоты и уродства или каких-либо других качеств по модулю. Пределы — в данном случае для человека. Если за эти пределы существо выходит как в лучшую, так и в худшую сторону, то всё — это нелюдь. Кстати, в связи с этим не могу не заметить, что наш с вами язык прекрасно сохраняет представление о том, что далеко не всякое существо, похожее на человека, является человеком. Мамы у нас иногда напрасно ругают так своих детей: «Когда ж ты у меня человеком станешь?» Конечно, такая мама не верит в то, что существо рождается еще не вполне человеком, но язык это еще сохраняет. Или же выражение, что таким-то путешественникам, шедшим через опасные земли, было предсказано, что они вернутся живыми. С точки зрения логики это очень смешно. Как будто бы можно вернуться мертвыми. С точки зрения мифологии всё нормально. То есть, действительно, у нас на протяжении тысячелетий было представление о том, что в чужих краях тебя заколдуют, съедят, а в твоем облике явится какой-нибудь демон или ты вернешься в состоянии ходячего трупа. А такому вампиру надо что-то есть, ты будешь пожирать своих бывших сородичей. И соответственно, предсказание, что человек может вернуться не живым, когда-то было вполне актуальным. А сейчас оно просто сохраняется в языке. Таково мифологическое мышление в самых общих чертах.

Следующий важный момент. Если мы находимся внутри некоего круга эмоциональных переживаний, то естественно, что законы, по которым самые разные явления в этом круге отождествляются, нам понятны, потому что мы по ним живем. Как только мы оказываемся вне такого круга переживаний, то сразу же начинается восприятие таких отождествлений, как «чушь собачья». Приведу простой пример. Допустим, мы перенесемся в советское время. Нам надо нарисовать стенгазету «Да здравствует советская пионерия!». Что можно взять в качестве эмблемы для такой газеты? Пионерский галстук, барабан, пионерский значок, горн, костер. Можем нарисовать отдающего салют пионера. Или пионерку. Можем нарисовать отряд пионеров. Для человека, который представляет себе советскую действительность, понятно, что всё это абсолютно равнозначные символы советской пионерии для эмблемы такой стенгазеты. Они все годятся в равной степени. Это просто понятно и очевидно. Но из этого следует, что для нас именно в данных рамках абсолютно равнозначны: кусочек красного шелка, кусочек металла, мальчик, девочка, мальчик и девочка, вместе взятые. В рамках символа, в рамках эмоционального переживания они все полностью тождественны. Но как только мы выходим за пределы этого символа, то, понятно, мы мальчика от девочки прекрасно отличаем.

Источник