На что жалуется калитка
На что жалуется калитка
Сергей ПОГОРЕЛОВСКИЙ
А Я – НАОБОРОТ!
Звонок позвал за парты.
Урок уже идёт.
Ребята приутихли,
А я – наоборот!
Спешит домой из школы
Учащийся народ,
Несёт домой пятёрки,
А я – наоборот…
Ни в школе, ни в футболе
Мне что-то не везёт:
Ребята – по воротам,
А я – наоборот!
Кто гору одолеет?
Эй, лыжники, вперёд.
Ребята – в гору, в гору,
А я – наоборот!
Подсчитываю шишки.
Царапины не в счёт…
Ребята знай хохочут,
А я – наоборот…
ВВЕРХ И ВНИЗ
В гору,
в гору поднимались,
выше, выше забирались,
забирались, поднимались –
оказались
Весёлые картинки, 1982, №1.
— А кто твоя мама?
— Большая волна,
Волна океана седая;
О бурях неистовых пела она,
Меня на груди колыхая.
— Так что же ты к ней
Не вернулся опять
Весёлым сверкающим ливнем?
— Жестокая стужа
Успела сковать,
Укутать всё панцирем зимним.
И вот я проснулся,
Преграды крушу,
Вперёд пробиваюсь упрямо.
Прощайте ребята,
Я очень спешу…
Мы скоро увидимся мама!
ГОРЕ С БОРЕЙ
Что с Борей?
Не иначе,
как бес его попутал –
решать он стал задачи,
да знаки перепутал.
ДВЕ ДЕВОЧКИ
Скучать-грустить не хочет
Девчушка-егоза.
Знай ха-ха-ха-хохочет,
Да ха-ха-ха-хохочет,
Всё ха-ха-ха-хохочет
И скачет, как коза.
***
Куда в реке бежит вода,
Бежит, бежит вода?
К морям она спешит всегда,
Спешит, спешит всегда.
И я, турбина, в путь стремлюсь,
С водой стремлюсь я вместе,
И вот верчусь, верчусь, верчусь,
Верчусь, но всё на том же месте.
Зато мой путь
Далёк-далёк.
В турбине я
Родился, ток.
Мне в дороге нет преград-
Нет! Нет! Нет!
Принести я людям рад
Свет! Свет! Свет!
Но шататься начал он,
Зуб молочный,
Да и вывалился он,
Зуб непрочный.
Что же наша Люба?
Радуется, скачет:
— Я уже без зуба!
Я большая, значит!
Детские стихи
А Я – НАОБОРОТ!
Звонок позвал за парты.
Урок уже идёт.
Ребята приутихли,
А я – наоборот!
Спешит домой из школы
Учащийся народ,
Несёт домой пятёрки,
А я – наоборот…
Ни в школе, ни в футболе
Мне что-то не везёт:
Ребята – по воротам,
А я – наоборот!
Кто гору одолеет?
Эй, лыжники, вперёд.
Ребята – в гору, в гору,
А я – наоборот!
Подсчитываю шишки.
Царапины не в счёт…
Ребята знай хохочут,
А я – наоборот…
ВВЕРХ И ВНИЗ
В гору,
в гору поднимались,
выше, выше забирались,
забирались, поднимались –
оказались
Весёлые картинки, 1982, №1.
ВЕСЕННИЙ РАЗГОВОР
— А кто твоя мама?
— Большая волна,
Волна океана седая;
О бурях неистовых пела она,
Меня на груди колыхая.
— Так что же ты к ней
Не вернулся опять
Весёлым сверкающим ливнем?
— Жестокая стужа
Успела сковать,
Укутать всё панцирем зимним.
И вот я проснулся,
Преграды крушу,
Вперёд пробиваюсь упрямо.
Прощайте ребята,
Я очень спешу…
Мы скоро увидимся мама!
ГОРЕ С БОРЕЙ
Что с Борей?
Не иначе,
как бес его попутал –
решать он стал задачи,
да знаки перепутал.
ДВЕ ДЕВОЧКИ
Скучать-грустить не хочет
Девчушка-егоза.
Знай ха-ха-ха-хохочет,
Да ха-ха-ха-хохочет,
Всё ха-ха-ха-хохочет
И скачет, как коза.
Куда в реке бежит вода,
Бежит, бежит вода?
К морям она спешит всегда,
Спешит, спешит всегда.
И я, турбина, в путь стремлюсь,
С водой стремлюсь я вместе,
И вот верчусь, верчусь, верчусь,
Верчусь, но всё на том же месте.
Зато мой путь
Далёк-далёк.
В турбине я
Родился, ток.
Мне в дороге нет преград-
Нет! Нет! Нет!
Принести я людям рад
Свет! Свет! Свет!
ЛЮБИН ЗУБ
Но шататься начал он,
Зуб молочный,
Да и вывалился он,
Зуб непрочный.
Что же наша Люба?
Радуется, скачет:
— Я уже без зуба!
Я большая, значит!
НА ЧТО ЖАЛУЕТСЯ КАЛИТКА
Чужая калитка
Алёша Хомутов рос мальчиком старательным, заботливым и работящим. Его очень любили в семье, но больше всех Алёшу любил дедушка, любил и, как мог, помогал ему расти хорошим человеком. Не баловал дед внука, но и не отказывал в том, в чём можно не отказать.
Попросит Алёша научить его ловушки на хорьков ставить — пожалуйста. Трудно ли деду показать, как эти ловушки ставятся! Дрова пилить вздумает Алёша — милости просим! Дед за одну ручку пилу держит, внук — за другую. Помучится парень, да научится.
Так и во всём… Красить ли крылечко задумает малец, огурцы ли на окошке в ящике выращивать — дедушка ни в чём не отказывал. Одного только от внука требовал:
— Коли берёшься за дело — доведи его до конца. А если видишь, что дело тебе не по рукам, — подожди, когда вырастешь.
Вот так и жил Алёша. Всех в своей большой семье радовал, и сам радовался, настоящим человеком себя чувствовал, и другие его таким же называли.
Хорошо на свете жить, когда тебя люди хвалят, когда всё тебе удаётся. Даже в пасмурный день на душе светло и весело. Но как-то и с удачливым Алёшей случилось такое, что пришлось призадуматься…
Всё началось с того, что пошёл он с дедом в лес тетеревов добывать. А дорога в лес шла через садовый питомник, где выращивались молодые деревца. Питомник был хорошо огорожен. Потому что и стадо может забрести да повытоптать саженцы. И лосей теперь столько развелось, что они даже в село, как домой, приходят. А уж про зайцев и говорить нечего — обгложут кору молодых яблонек или груш — и конец.
Подошли Алёша с дедом к питомнику и видят, что калитка открыта. Хлопает калитка на ветру. Щеколда у калитки оторвалась. Заметил это Алёша и говорит дедушке:
— Хозяева тоже мне… Пустое дело на три шурупа щеколду привернуть, а не хотят… Потому что чужая щеколда и ничья эта калитка…
— Что говорить, Алёшенька, — поддержал дедушка разговор, — и петли бы у калитки не худо сальцем смазать, а то, того и гляди, переест их ржа и калитка на землю свалится…
— И свалится, — подтвердил Алёша, — она и так еле-еле держится. Плохо, дедушка, быть чужой калиткой…
— Да уж куда хуже быть чужой калиткой, — опять согласился с внуком дед, — то ли дело наша калиточка. И синей красочкой она тобой покрашена, и петельки чистым нутряным сальцем смазаны, и щеколда у неё «трень-брень», как музыка… своё оно и есть своё.
Тут дед посмотрел на внука, улыбнулся чему-то и дальше зашагал. Долго ходили по лесу. Трёх тетеревов добыли и двух рябчиков. Находились по лесным чащобам да колдобинам так, что еле ноги волочат. Отдохнуть бы охотникам, да сыро в лесу.
— Сейчас на просеку выйдем, там скамейка есть.
Вышли на просеку. Смотрит Алёша — и правда скамейка стоит, в землю вкопанная. Почернела от времени, столбики мохом поросли. Обрадовался Алёша, сел на скамью, как на диван, и ноги вытянул. Хорошо!
Посидел Алёша, отдохнул и спрашивает.
— А чья, дедушка, эта скамья?
— Ничья, — ответил дед, — чужая. Какой-то человек взял да вкопал два столбика да прибил к ним доску. Вот и получилась скамья. Кому надо — отдыхай. Никто этого человека не знает, а все спасибо ему говорят… только скоро эта скамейка тоже, никак, кончится. Столбики у неё подопрели. Ну, так ведь чужая скамья, и никому до неё нет дела. Не то, что наша у ворот, ухоженная да покрашенная…
Тут дед снова посмотрел на Алёшу, потрепал его за розовую щёчку и опять улыбнулся чему-то.
Алёша выследил двух тетеревов. Дома шуму-гаму было выше потолка.
— Вот так охотник растёт у нас! — нахваливает Алёшу мать. — Подстрелить тетерева всякий может, а выследить его редкий умеет.
Весёлый был ужин в этот воскресный вечер, но Алёша почему-то молчал и о чём-то думал.
— Устал, наверно, милый сын? — спросил Алёшу отец.
— А может, с дедом не поладил? — спросила бабушка.
— Да нет, нет, — отмахнулся Алёша, — не устал и поладил с дедушкой. Очень даже поладил.
Прошла неделя, а может быть, и две — отправились дед с внуком по первому снегу на охоту. Пошли через садовый питомник. Глядит дед и глазам не верит. У чужой калитки не только щеколда на хорошие шурупы привёрнута, не только её петли белым салом смазаны, но и краска на калитке, как небо в мае месяце.
— Алёша, ты погляди, — указывает дед, — никак, у чужой калитки родня нашлась.
— Наверно, — отвечает Алёша и дальше идёт.
Шли они опять по старой дороге и на просеку вышли. Добрались до скамейки, где в прошлый раз отдыхали, а скамейки не узнать. Столбики новые вкопаны, доска той же синей краской покрашена, что и калитка, да ещё спинка у скамьи появилась.
— Вот тебе и на, — удивляется дед, — у ничьей скамейки хозяин нашёлся! Омолодил скамеечку, а спасибо сказать некому. Знай бы я этого человека, в пояс бы ему поклонился и руку бы ему пожал.
Тут дед снова заглянул в Алёшины глаза и спросил:
— А ты не знаешь, как звать этого мастера, Алексей?
— Нет, — ответил Алёша, — я не знаю его, дедушка. Знаю только, что весной наши ребята хотят школьную изгородь подновлять. Совсем покосилась. Она тоже чужая, а — наша.
— Это хорошо, — сказал дед.
— А что хорошо? — спросил Алёша.
— Хорошо, что ты мастера не знаешь, который скамью починил и чужую калитку за свою посчитал… А что касаемо школьной изгороди, — сказал дед, разводя руками, — я даже слов подобрать не могу… Видно, приходит, Алёша, такое время, когда всё оказывается своё и наше…
Дед опять заглянул внуку в глаза.
За лесом в это время поднялось позднее зимнее солнце. Оно осветило дым далёкого завода. Алёша залюбовался золотистым, окрашенным солнцем дымом. Дед заметил это и снова заговорил.
— А завод-то, Алёша, который дымит, тоже чужим кажется, если глядеть на него не подумавши… А он ведь наш, как и вся наша земля и всё, что на ней есть.
На что жалуется калитка
Каждый вопрос экзамена может иметь несколько ответов от разных авторов. Ответ может содержать текст, формулы, картинки. Удалить или редактировать вопрос может автор экзамена или автор ответа на экзамен.
Звукопись — искусная фонетической организация речи: подбор слов близкого звучания, виртуозное сочетание звуков, повторение одного и того же звука или сочетания звуков, употребление слов, которые своим звучанием напоминают слуховые впечатления от изображаемого явления.
Ассонанс – повтор гласных
Еще в полях белеет снег, [б’]
А воды уж весной шумят — [в в’]
Бегут и будят сонный брег, [б’ б б]
Бегут и блещут и гласят. [б’ б]
Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звезды блещут
Своей дремоты превозмочь
В русской речи более распространенным типом звукового повтора является аллитерация. Объясняется это тем, что в фонетической системе русского языка доминирующее положение занимают согласные звуки, так как их значительно больше, чем гласных (6 гласных фонем — 37 согласных), и они выполняют в языке смыслоразличительную функцию, несут основную информацию.
Издавна поэты и ученые пытались уловить связь между звучанием слова и его смыслом. Уже в XVIII в. М. В. Ломоносов в «Риторике» доказывает, что поэт, слагая свои стихи, подбирает слова не только по смыслу, но и по звучанию: «В российском языке, как кажется, частое повторение письмена А способствовать может к изображению великолепия, великого пространства, глубины и вышины; учащение письмен Е, И, Ъ, Ю — к изображению нежности, ласкательства, плачевных или малых вещей, через Я показать можно приятность, увеселение, нежность и склонность, через О, У, Ы — страшные и сильные вещи: гнев, зависть, боль и печаль».
Много интересных наблюдений о связи звука и смысла мы находим в статьях К. Бальмонта. Характеризуя каждый звук речи, К. Бальмонт пытается даже наделить его смысловой нагрузкой, закрепить за ним определенные образы. «О — звук восторга,— пишет он,— торжествующее пространство есть О: — Поле, Море, Простор. Все огромное определяется через О, хотя бы и темное: стон, горе, гроб, похороны, сон, полночь. Большое, как долы игоры, остров, озеро, облако. Долгое, как скорбная доля. Огромное, как Солнце, как Море. Грозное, как осыпь, оползень, гром. Запоет, заноет, как колокол. Высокий свод взнесенного собора. Бездонное О».
Правы ли поэты, писатели? Можно ли довериться их фонетическому и эстетическому вкусу? Этот вопрос волнует и ученых-лингвистов. Они провели многочисленные эксперименты с восприятием звуков языка и оценкой их смысловой нагрузки. Некоторые результаты этих поисков вы найдете в книге Л. П. Крысина «Жизнь слова». Книга А. П. Журавлева «Звук и смысл», адресованная учащимся, продолжает волнующий разговор о существовании какой-то силы, связывающей звук и смысл в языке, при этом привлекаются результаты новых исследований в области русской лингвистики. В последние годы даже родилась новая филологическая область теории содержательности звуковой формы в языке. Эта наука получила название фоносемантика, а автор названной книги — один из основателей нового направления.
Фоносемантика – новая область науки о языке, исследующая смысловую функцию фонетических единиц (звуков).
Звукоподражание — употребление слов, которые своим звучанием напоминают слуховые впечатления от изображаемого явления.
Например, в стихотворении «На что жалуется калитка» С. Погореловского настойчивое повторение звука [ж] создает впечатление, будто мы слышим резкие и неприятные звуки, которые издает старая скрипучая калитка:
Тебе прилежно я служу,
Железом, жалуясь, визжу:
Уж ты, пожалуйста, уважь –
Звуковые повторы как художественный прием используется и в прозаических произведениях. Большим мастером звукописи был А. Белый, творчество которого обычно характеризуется специальными терминами — поэтическая проза, ритмическая проза, орнаментальная проза (то есть использующая прием звуковых повторов, совмещающая в себе характерные черты прозы и поэзии). Звуковой инструментовке своих произведений он придавал особое значение. Вот отрывок из его произведения: «Папа едет на лекции: лекции — линии листиков; многолетие прожелтило их; листики сшиты в тетрадку; по линиям листиков — лекций! — летает взгляд папочки; линии лекций — значки: круглорогий прочерченный икс хорошо мне известен; он — с зетиком, с игреком».
Звуковые повторы могут привести и к неблагозвучию речи. К. И. Чуковский советовал молодым поэтам внимательнее относиться к звуковой стороне речи. «Ни в одном стишке, сочиненном детьми, я не встречал таких жестких, шершавых звукосочетаний, какие встречаются в некоторых книжных стихах»,— писал Чуковский и приводил примеры звуковых нелепиц: «Ах, почаще б с шоколадом. — щебсш»; «пупс взбешен — ппсвзбшн». Поэт возмущается: «Попробуйте произнести это вслух. Нужно ненавидеть ребят, чтобы предлагать им такие языколомные щебсшы». Порой неблагозвучное скопление звуков появляется и в произведениях талантливых писателей. Так, нередко встречается в русской поэзии явление, получившее название — гиатус (от лат. «отверстие, дыра»). Этим термином обозначают зияние, неблагозвучное скопление гласных на стыке двух или трех слов: И под гармонию ЕЯ Я строил стих (А. Майков). Через ливонскиИЕ Я проезжал поля (Ф. Тютчев).
Явление гиатуса обыгрывается в стихах-экспериментах. Некоторые из них принадлежат перу Александра Кондратова — ученика В. Хлебникова:
Чтобы понять, что стихотворение не лишено смысла, нужно знать, что Ио – античная возлюбленная Завса, Ия – современное женское имя собственное, Эа – царство, которое отождествляется с Колхидой, аи – сорт шампанского.
Еще одна разновидность звуковой игры — тавтограммы — игровые стихи, в которых все слова начинаются с одной и той же буквы:
Осень опять обняла
Еще одна форма игрового словесного искусства — палиндром — слово, фраза или целое стихотворение, одинаково читаемые по буквам слева направо и справа налево. В России в XVII—XVIII вв. палиндром называли «рачьими стихами». Вот одно из четверостиший Г. Р. Державина, две первые строчки которого читаются одинаково справа налево и слева направо (с поправкой на произношение и особенности орфографии слова мечом):
Я иду с мечем судия;
С начала та ж я и с конца
И всеми чтуся за Отца.
Есть свидетельства, что составлением «перевертышей» увлекался Н. В. Гоголь, обратимость героев и сюжетов его прозы общеизвестна. Важно и далеко не случайно, что название повести «Нос» первоначально было «Сон», природный анаграмматизм этих слов как нельзя лучше отражает анаграмматический, перевернутый мир повести о приключениях майора Ковалева.
Особый интерес к палиндрому возник в русской поэзии конца XIX — начала XX века, то есть в то время, которое ознаменовалось новаторскими поисками новых форм стиха поэтами разных литературных направлений.
Сергей ПОГОРЕЛОВСКИЙ — Стихи
Сергей ПОГОРЕЛОВСКИЙ
А Я – НАОБОРОТ!
Звонок позвал за парты.
Урок уже идёт.
Ребята приутихли,
А я – наоборот!
Спешит домой из школы
Учащийся народ,
Несёт домой пятёрки,
А я – наоборот…
Ни в школе, ни в футболе
Мне что-то не везёт:
Ребята – по воротам,
А я – наоборот!
На дерево полез я,
Под самый небосвод.
Кричат мне:
— Вниз, на землю! —
А я – наоборот!
Кто гору одолеет?
Эй, лыжники, вперёд.
Ребята – в гору, в гору,
А я – наоборот!
Подсчитываю шишки.
Царапины не в счёт…
Ребята знай хохочут,
А я – наоборот…
ВВЕРХ И ВНИЗ
В гору,
в гору поднимались,
выше, выше забирались,
забирались, поднимались –
оказались
Вниз помчались — ух, помчались!
Шибче, шибче разогнались,
разогнались – повстречались. –
С кем бы это?!
Весёлые картинки, 1982, №1.
ВЕСЕННИЙ РАЗГОВОР
— Куда ты несёшься,
Постой, ручеёк,
Побудь, непоседливый, с нами!
— Спешу я, ребята,
Ведь путь мой далёк, —
Бегу я на родину, к маме!
— А кто твоя мама?
— Большая волна,
Волна океана седая;
О бурях неистовых пела она,
Меня на груди колыхая.
Всегда бы ту песню
Я слушать хотел,
Но солнце пригрело сильнее, —
И к страннице тучке
Я паром взлетел,
Понёсся по свету я с нею.
— Какой ты счастливец, —
Увидел с небес
Всю землю с её чудесами!
— Да, много в пути
Повидал я чудес,
Но помнил, грустил я о маме.
— Так что же ты к ней
Не вернулся опять
Весёлым сверкающим ливнем?
— Жестокая стужа
Успела сковать,
Укутать всё панцирем зимним.
Я снегом на землю
Упал – и уснул,
С полями уснул и лесами.
— А что тебе снилось? —
— Что, славя весну,
Бегу я на родину, к маме!
И вот я проснулся,
Преграды крушу,
Вперёд пробиваюсь упрямо.
Прощайте ребята,
Я очень спешу…
Мы скоро увидимся мама!
ГОРЕ С БОРЕЙ
Что с Борей?
Не иначе,
как бес его попутал –
решать он стал задачи,
да знаки перепутал.
— Ах, Боря! —
стонет Минус. —
Я в море с горя кинусь!
— О ужас! —
плачет Плюс.
Я в луже утоплюсь!
ДВЕ ДЕВОЧКИ
Скучать-грустить не хочет
Девчушка-егоза.
Знай ха-ха-ха-хохочет,
Да ха-ха-ха-хохочет,
Всё ха-ха-ха-хохочет
И скачет, как коза.
А эта плакса-рёва
Весь день реветь готова.
Чуть что –
Уж слёзы капают, —
Хоть вёдра подставляй!
И час
Кап-кап-кап-капают,
И два
Кап-кап-кап-капают,
И три
Кап-кап-кап-капают…
Мы тонем.
Ай-я-яй!
Куда в реке бежит вода,
Бежит, бежит вода?
К морям она спешит всегда,
Спешит, спешит всегда.
И я, турбина, в путь стремлюсь,
С водой стремлюсь я вместе,
И вот верчусь, верчусь, верчусь,
Верчусь, но всё на том же месте.
Зато мой путь
Далёк-далёк.
В турбине я
Родился, ток.
Мне в дороге нет преград-
Нет! Нет! Нет!
Принести я людям рад
Свет! Свет! Свет!
ЛЮБИН ЗУБ
Был у Любы зуб, зуб, —
Кочерыжкой хруп, хруп!
И морковкой хруп, хруп! –
Вот какой был зуб, зуб!
Но шататься начал он,
Зуб молочный,
Да и вывалился он,
Зуб непрочный.
Что же наша Люба?
Радуется, скачет:
— Я уже без зуба!
Я большая, значит!
НА ЧТО ЖАЛУЕТСЯ КАЛИТКА
Тебе прилежно
я служу,
железом,
жалуясь,
визжу:
уж ты,
пожалуйста,
уважь —
жирком
заржавленную
смажь!
Залайкать и забрать к себе на стену: