Наливник что такое в афганистане
Командир автомобильного взвода Александр Федоров — о постоянных нападениях душманов на автокараваны и секретах выживания на горных дорогах
Бой на изгибах серпантина
Афганистан… Риск и опасность, мужество и героизм, боль утрат и слезы матерей — вот, пожалуй, далеко не все ассоциации с войной, которая растянулась на долгие годы. Во время военных действий с участием советских солдат многие всерьез сомневались в необходимости выполнения интернационального долга в этой стране. Однако время все расставило по своим местам.
Сейчас, 31 год спустя, стало понятно, что советским воинам удалось существенно отсрочить террористическую угрозу со стороны агрессивно настроенных исламистов, уберечь от нее среднеазиатские республики, на десятилетия притормозить развитие наркобизнеса. Мы встретились с офицерами, служившими в Афганистане, и узнали о ежедневных испытаниях и героизме наших солдат.
Афганистан для наших воинов-интернационалистов всегда будет ассоциироваться с непредсказуемостью и опасностью, жаркой пустыней и величественными горами, с болью и трагедией, с героизмом и мужеством. Александр Федоров, ровно год прослуживший там командиром автомобильного взвода, выполнял, казалось бы, несложные задачи снабжения. На деле же каждый выезд сопровождался смертельным риском. О своем пребывании в Афганистане он рассказал корреспонденту «Р».
После школы Александр пошел по стопам отца и поступил в Челябинское высшее военное автомобильно-инженерное училище. Закончив его, получил звание офицера и должность инженера-механика. Служить его направили в 9-й отдельный автомобильный батальон, который дислоцировался в поселке Ветрино Полоцкого района Витебской области. Туда лейтенант отправился с молодой женой. Они ждали первенца, когда в начале 1986 года сформировали автомобильную колонну от Белорусского военного округа и отправили ее в Афганистан.
— Батальон находился на базе единственной в Беларуси автомобильной бригады. Только в моем взводе было более 60 КамАЗов, 2 КрАЗа, 9 «Уралов», — вспоминает Александр Федорович. — 8 марта объявили загрузку на эшелон, который доставил нас в Термез, самый южный город Узбекистана. Там доукомплектовались, получили новые КамАЗы с полуприцепами, обкатали их, обслужили, перешли знаменитый мост через Амударью и двинулись на Кабул. Мы сменили батальон из Одессы. Что интересно — общаться было нельзя, мы разминулись в пути. Командование опасалось передачи всяческой негативной информации.
Товарно-закупочная база, которую обслуживал автобатальон, стояла на окраине Кабула. Солдаты жили в больших палатках на деревянных каркасах. Впрочем, жили — громко сказано, на базе оставались лишь ремонтники. Бойцы отправлялись в поездки еженедельно, только и было время на погрузку-разгрузку и техобслуживание. Из Хайратона, Пули-Хумри везли продукты, вещи, боеприпасы, уголь, дрова. Часть разгружали в Кабуле, остальное следовало в другие пункты назначения.
— Мое «любимое» направление — Джелалабад, километрах в 150 от Кабула, — улыбается Александр Федорович. — Расстояния по километражу ничего не значили, за сто верст можно было ехать целый день.
Автоколонны формировались из 150—200 машин.
Разъезжать по Афганистану в одиночку или группой в 10—15 машин без защиты было немыслимо. Душманы всеми силами стремились прервать коммуникации, оставить отдаленные части без продуктов и боеприпасов и постоянно нападали на автокараваны:
— В Хайр-Хане, известном также как Теплый Стан, формировались сводные колонны по 150—200 машин. Входили в нее обычные, без всякой брони, грузовики. Во главе колонны вставала пара БТР, посередине и в хвосте. На некоторых участках даже это не спасало. По пути в Гордез был десятикилометровый участок — немножко гор, какая-то растительность… Откуда там появлялись душманы — непонятно, выбить их оттуда никакими силами никто не мог. Этот отрезок пути преодолевали по две машины: давали команду «Вперед!», те мчались, и пока не появились в зоне видимости, другим команда не давалась. И все равно бывало, что моджахеды выходили на дорогу, чтобы перехватить хотя бы эти две машины. Как-то одну в упор расстреляли, уцелевшего водителя вытащили, отняли автомат и за руки, за ноги поволокли с собой. Хорошо, что в замыкании была зенитная установка: подъехала, дала предупредительный залп. Солдатика удалось отстоять, а машина с грузом сгорела.
Без боевых действий не обходился ни один проход колонны:
— Минимум — просто постреляют, максимум — завязывается настоящий бой. Однажды в движении солдат-водитель высунулся в форточку, чтобы протереть зеркало заднего вида. В этот момент афганский снайпер прострелил ему плечо. Хорошо, над сердцем прошла пуля, важные органы не задела и боец смог довести машину до места остановки.
Уже в начале службы Александр Федоров получил серьезное боевое крещение и потерял бойца на знаменитом перевале Саланг.
Незадолго до вывода войск из Афганистана
Память История и события
Макаров открыл глаза и сразу вспомнил, что до вывода из Афгана осталось 14 дней. У него теперь каждое утро c этого начиналось. Однажды проснулся и сразу понял — осталось 30 дней, потом все меньше, меньше, и вот уже 2 недели только. А потом будет все: мир, весна, отпуск, любовь с молодой женой, возня с годовалым сынишкой. Потерь больше не будет. Опознаний — где чья нога или голова. Разрушенных кишлаков. Запаха разлагающихся трупов людей и животных. Взглядов этих местного населения… исподлобья. В лицо тебе улыбаются: «Командор, бакшиш!» Только отвернешься — сразу смешанная гримаса ненависти и зависти. Ненависть понятно отчего. Игорь не раз видел, как крушили придорожные кишлаки после очередной засады. А зависть… В этой жутко бедной стране шурави были богачами, причем все — даже солдаты, получавшие мизерное денежное довольствие. А уж лейтенант с зарплатой в 700 чеков — просто Крез. Свалки вокруг советских гарнизонов были раем для местных — там они могли неплохо прибарахлиться, приодеться с ног до головы. Старые шинелки подштопать, вместо подвязанных веревкой кусков автомобильных покрышек на ноги одеть «настоящую» обувь — рваные солдатские кирзачи, а использованные снарядные ящики — это лучший стройматериал в истории Афганистана.
Игорь Макаров был лейтенантом-«комендачем». Чуть меньше года он носился по трассе Хайратон — Кабул на «бэтэре», и наводил порядок на дороге. Как говорил сосед по комнате в фанерном модуле, такой же летеха-комендач Славка Пескарев: «Мы следим за порядком, а беспорядки нас не интересуют». Впрочем, беспорядка на дороге было с избытком. В Афгане напрочь отсутствовало само понятие «правила дорожного движения». Прав был тот, у кого толще броня, больше ствол… «Правее» всех были танки, однозначно. За ними шли «бэтэры» и «бэхи». Среди «бэтэров» тоже была строгая иерархия: «восьмидесятки» главнее «семидесяток», а на «шестидесятки» презрительно косились даже из раздолбанных местных «бурбухаек». «Бэхи» — «бээмпэшки» делились на «первые» и «вторые». «Вторые» были круче просто потому, что более новые, соответственно — более резвые. Потом «Камазы», за ними «Уралы» шли. Причем дизельные «Уралы» были тяговитее, поэтому главнее карбюраторных. Однако все они (кроме танков, конечно) боялись тягачей МТЛБ. Эти «хреновины» с рычаговым управлением могли ерзнуть на дороге так, что сам механик-водитель потом удивленно разводил руками в ответ на вопрос комендачей:
— Как же ты «Тойоту» переехал, землячок?
Колонна «наливников» — любимая добыча душманских отрядов на трассе Хайратон-Кабул
Ну вот, а местная техника — это «Тойоты», «Симурги»… Впрочем, чего только не ездило по раздолбанным афганским дорогам. Казалось, в эту страну свозили специально все, что выпускалось автомобильными заводами годах в 50-х. Слово «техника» применительно к некоторым пыхтящим нагромождениям разнородных частей и механизмов звучит неоправданно благородно. Не раз мимо Игоря проезжало нечто, состоящее из рамы с колесами, двигателя, дощатой будочки и фанерного кузова. Причем каждая деталь данного сооружения была подвязана проволокой. Кроме водителя, разумеется. А водила на таких «бурбухайках» был всегда весел, и радостно махал рукой каждой встреченной на своем пути единице бронетехники. Другого типа страховки — кроме как изобразить предельное дружелюбие — у него просто не было.
Колонна «наливников» попала в засаду
В парке уже дожидался экипаж БТР-80: водитель Гусев Генка, Вася Разумовский — башенный стрелок, и Гоша Хачатрян — на подхвате. У Гоши было слишком сложное армянское имя, вот он и стал Гошей-Гогой на время армейской службы. Завелись, поехали. Хоть перед выводом довелось на новенькой тяговитой «восьмидесятке» покататься. Пока тихо. Ну как — тихо… Колонна за колонной выводятся войска из Афгана. И все по этой трассе. Тут две основных дороги на весь Афган: одна Торгунди — Кандагар, другая Хайратон — Кабул. Все снабжение по ним шло. И большая часть войны вдоль них сосредоточилась.
«Бэтр» тряхнуло, Игорь сбился с мыслей, и тут впереди показалась большая толпа вокруг машин. Это скопление людей и техники Макарову сразу не понравилось. Потому что даже издалека было видно: люди были не наши, и не союзники-«зеленые». Это были самые настоящие духи. С местными душманами-ахмадшаховцами был недавно заключен очередной мир, но, подъезжая поближе, видел лейтенант, что вид у них был совсем не мирный, скорее наоборот.
— Близко не подъезжай, тормози, — толкнул он Гусева, тот кивнул и подрулил к обочине. Макаров выпрямился во весь рост на броне, и начал оценивать обстановку. Так, БМП смяла «духовский» грузовик, «Симург» вроде. Почти пополам разрубила своей острой «носопыркой». Экипажа БМП не видно — это плохо. Духов человек 100, не меньше, это тоже хреново. Много гранатометчиков, слишком много, это хуже всего.
— Дай связь, — заглянул Макаров в люк. Оттуда высунулась рука со шлемофоном, а затем и сам Василий вылез по пояс. Увидел толпу духов, глаза округлились, пробормотал:
— Фуяссе… Дембиль в опасности, — и нырнул обратно, полез к пулеметам. Башня провернулась, и на толпу уставились два черных пулеметных рыльца: одно калибра 14,5 мм, другое 7,62. Если врезать такой спаркой с 200 метров, будет хороший, качественный «винегрет». Лейтенант мысленно похвалил Василия, приятно служить с понятливыми и не сцикливыми бойцами. Даже если они и чуть слабоваты в плане дисциплины: «косячок» могут раскурить, сахар извести на бражку, ну и т.п. — не будем перечислять все грешки.
Макаров доложил кому положено о ситуации, и получил очень ценное указание: действовать по обстоятельствам. Ах да, пообещали подкрепление прислать, только сколько его ждать. А экипаж БМП, может, в духовскую зону уже тащат, ищи потом головы по виноградникам. «Надо идти», — понял для себя Игорь. Он сунул автомат Гусеву, достал из лифчика «эфку», положил в карман куртки, лифчик тоже оставил, затем сунул голову в люк внутрь «бэтэра»:
Обычно смешливые бойцы — комендачи смотрели серьезно на командира.
— Фамиди-фамиди, — сказал Гусев, щурясь на выскочившее из-за горы солнце, — Только вы там сильно не борзейте, узнайте — че и как, и назад.
— Ладно, Гусев, как скажешь, я сильно борзеть не стану, — ответил Игорь и хотел усмехнуться, но не получилось почему-то.
Он спрыгнул с брони, сунул руки в карманы, нащупал гранату и зашагал к толпе.
Духи ждали его, чуть расступились. Макаров не стал заходить вглубь толпы, и крикнул, стараясь, чтобы голос был погрубее и помужественнее: «Командор, инжи бю!» Кто-то засмеялся, оживленно загалдели все сразу. Вышли два «бородача» к нему. «Красавчики», — подумал лейтенант. Эти духи были экипированы по последней моде горной афганской войны: альпийские ботинки, непромокаемые куртки с массой карманов, снаряженные лифчики с торчащими антеннами «уоки-токи»; у одного из них был АКСу, у другого какой-то «импортный» небольшой автомат. На голове у каждого традиционная чалма.
— Чего мне бояться, уважаемый, за мной великая страна! — ответил Макар, стараясь держаться с достоинством, не показывая ни малейшей тени боязни. В переговорах с духами важнейшим условием было умение себя правильно держать. Если духи чувствовали в человеке слабинку — все, ты для них пустое место, и ноги о тебя вытрут. Скорее, о твой труп…
— Твоя великая страна испугалась и бежит от нас! — засмеялся Черный.
Кто-то перевел, и духи заржали теперь всей толпой. Макаров почувствовал, что впадает в некое анабиозное состояние. В голове что-то шухнуло, все мысли пропали. Вокруг мелькали бородатые рожи, стволы автоматов, кинжалы, РПГ. Вдруг начала бить дрожь в мышцах живота, и он с силой царапнул палец в кармане о выступ «эфки», до крови. Боль в пальце резанула, переключила какие-то рефлексы, и вернула способность соображать. И первая мысль, которая пришла в голову, была следующей:
— Сейчас начнется стрельба, потом война с Ахмад-шахом, и его отряды начнут жечь советские колонны, медленно ползущие по серпантинам. Погибнут еще сотни наших, и тысячи афганцев. И это за две недели до полного вывода войск…
— Мы уходим, чтобы вы жили так, как вы хотите. Все должны жить свободно, — Макаров не отводил взгляда от Черного. Тот перестал смеяться. Толпа потихоньку тоже успокаивалась.
— Скажи, зачем вы тогда приходили к нам? — не унимался Черный.
— Нам приказал… — Игорь чуть замялся, — наш главный командор. Теперь у нас другой главный командор. Он приказал нам уйти.
Кто-то перевел, и духи практически перестали шуметь. Их враждебность не исчезла, но явно перешла в другое состояние. Второй бородач что-то недовольно сказал Черному. Тот согласно кивнул и заявил:
— Ваши люди разбили нашу машину. Мы возьмем себе всех ваших, кто был внутри, и вернем, когда вы дадите нам новый «Камаз»… — Черный запнулся, — полностью загруженный мукой. «Камаз» с мукой, ты понял меня?
Черный выхватил откуда-то кинжал.
— Если вы не согласны, мы будем резать ваших солдат вот так, — и Черный показал несколькими движениями рук, как именно он будет резать.
— Где наши солдаты? — спросил Макаров.
— Они пока здесь, но скоро мы уведем их вниз, туда, — Черный махнул рукой куда-то в сторону ущелья, в неопределенном направлении.
— Я думал, у нас мир, — сказал лейтенант, и почувствовал, что ладонь, в которой находилась граната, так сильно вспотела, что пальцы начали скользить даже по ребристой поверхности.Он продолжал:
— Если начнется война — будет плохо всем, разве вы хотите войны?
Макаров глянул по сторонам — духи в толпе молчали. Молчал и Черный.
— Бакшиш, — сказал Макаров незнакомым самому себе охрипшим голосом, глядя прямо в глаза Черному.
Тот просто испепелял лейтенанта взглядом. Для него Игорь тоже был фактически мертв. Однако стало ясно, что главный тут не он, все-таки, а второй дух, с «импортным» автоматом и седоватой бородой. Тот сказал несколько фраз Черному. Макар знал слов 100 на дари, но не понял ничего из сказанного. Зато он понял главное: шансы — хоть и мизерные — есть. А раз есть, их надо использовать, додавливать духов морально. Тем более, что вдалеке послышался гул, который мог означать только одно: к месту событий подходит колонна тяжелой техники.
— Скоро сюда придут танки. Потом прилетят вертолеты. Лучше мы договоримся сейчас, — сказал Макаров, обращаясь теперь к главному духу. Духи-командиры переговорили накоротке между собой.
— Дайте нам новый «Камаз», — заявил Черный, — а мы вернем ваших людей.
Со стороны Саланга показались два бортовых «Урала». У Игоря мелькнула даже не мысль, а некий зачаток мысли…
— Я дам вам такой грузовик, — Макаров показал рукой с гранатой на «Уралы».
Духи оживленно заговорили, потом Черный сказал:
— Хорошо, мы согласны.
Макаров вышел на трассу и махнул рукой «Уралам». В «Уралах», увидев комендантскую форму, приняли к обочине и остановились. Макаров подошел к кабине и сказал водителю:
— Сейчас, постойте немного.
Потом вернулся к духам:
— Давайте наших солдат.
Лейтенант подошел к ним.
— Кто механик-водитель? — спросил он.
— Я, — ответил белобрысый боец.
— Сколько вас было всего?
— Грузите вашего невменяемого в «десант», садитесь в БМП и уезжайте.
— На… й, — вполголоса сказал Макаров, — куда хотите, только быстро.
Двое бойцов потащили третьего к БМП. Духи, расступаясь, смеялись, некоторые пинали их вдогонку ногами.
Черный схватил одного пехотинца за шиворот и крикнул ему прямо в ухо:
— Запомните, Афганистон никто не смог покорить! Это наша земля, наши горы!
— Эй, комендач, помощь нужна?
Макаров вновь повернулся к духам. Черный стоял уже совсем один, но автомат он теперь опустил стволом вниз, и держал его за рукоятку одной рукой. Макаров повернулся к «Уралам», и махнул им рукой: уезжайте, мол. Те тронулись и поехали мимо колонны бронетехники. Макаров глянул еще раз на Черного, тот все не уходил. Тогда лейтенант медленно повернулся, и пошел сам в сторону своего БТРа. Шел не оглядываясь. Было совсем нежарко в горах зимой, но по позвоночнику струился пот. Дошел. Обернулся. Черного не было. Гранату Игорь держал теперь обеими руками. Гога протянул ему руку, а Василий спрыгнул, и вместе они помогли Макарову подняться на БТР.
Примерно через километр Макаров сказал:
— Стой. Помогите спуститься.
— Гоша, иди со мной к обрыву.
Подошли к обрыву. Макаров лег на живот на самом краю, и выставил руку с гранатой над пропастью.
— Гоша, разжимай мне пальцы.
Поехали обратно в гарнизон. Машины и люди все также мелькали слева и справа. Бойцы что-то возбужденно рассказывали Игорю, но он не слышал ни слова. Лейтенант, слегка запрокинув голову, смотрел на седые, испещренные шрамами, вершины… Горы стояли насмерть.
Андрей Ворошень
Дочитали статью до конца? Пожалуйста, примите участие в обсуждении, выскажите свою точку зрения, либо просто проставьте оценку статье.
