Моцарт и сальери чему учит
Моцарт и Сальери: некоторые размышления над драмой А.С. Пушкина
В этом году исполняется 215 лет со дня рождения А.С. Пушкина. Вновь и вновь мы приникаем к животворным источникам его творчества. И в том числе к «Маленьким трагедиям».
Творчество Пушкина во многом мистично. Дерзну сказать: временами христологично. Христологическим характером во многом обладает и драма «Моцарт и Сальери».
Понятно, что Пушкин оказался заложником черной легенды относительно Сальери: у того не было никаких причин для зависти Моцарту. Реальный Сальери был талантливым признанным композитором, состоявшимся человеком, счастливым семьянином, капельдинером Венской капеллы. Отравление Моцарта ему приписали. Кто и зачем? Трудно сказать. Темна вода во облацех…
Впрочем, есть одна версия. Если Моцарт действительно был отравлен, что не исключено, то его убийцами (и клеветниками Сальери) могли явиться масоны, с которыми знался Моцарт и чьи «таинства» и посвящения он безжалостно осмеял и освистал в «Волшебной флейте». Отступничества ему могли не простить… А дальше – дело техники. Пустить слух о причастности Сальери, из слуха сделать молву, из молвы – априорную истину. «И вот – общественное мненье». Оно оказалось столь могущественным, что довело Сальери до сумасшествия, в одном из припадков которого он признался в убийстве Моцарта. С юридической точки зрения ясно, какова цена подобному признанию. Но, увы, ведь всем известно…
Итак, в прямом смысле пушкинский Сальери не историчен. Но, однако, его образ является глубоко историчным в другом смысле и плане. Он – зеркало эпохи Французской революции и наполеоновских завоеваний.
В трагедии много следов т.н. Великой Французской революции
В трагедии много следов т.н. Великой Французской революции. Один из них – насмешливые слова Моцарта о своем божественном призвании. «Но божество мое проголодалось». Это явная аллюзия на слова предпоследнего царя ацтеков Монтесумы: «Боги жаждут». Понятно чего – крови. Их процитировал Камиль Демулен, говоря о Робеспьере и революционном терроре незадолго до своей гибели, а затем и казни Робеспьера. Как известно, т.н. Великая Французская революция послала на плаху многих гениальных ученых, писателей и поэтов. Среди них был и великий химик Лавуазье; отправляя его на плаху, судьи объявили: «Революции не нужны химики». Казнен был и знаменитый французский поэт Андре Шенье, которому Пушкин посвятил свое проникновенное стихотворение. В этом революционном контексте по-иному прочитывается гибель Моцарта: его убивает посредственность, представитель духовного третьего сословия, для которого непереносима аристократия духа. Характерна эгалитаристская логика Сальери с его мнимой заботой об общем благе:
Что пользы, если Моцарт будет жив
И новой высоты еще достигнет?
Подымет ли он тем искусство? Нет;
Оно падет опять, как он исчезнет…
Как тут не вспомнить Петрушу Верховенского из «Бесов»! «Все рабы и в рабстве равны. В крайних случаях клевета и убийство, а главное – равенство. Первым делом понижается уровень образования, наук и талантов; не надо высших способностей! Их изгоняют или казнят. Цицерону отрезается язык, Копернику выкалываются глаза. Шекспир побивается каменьями. Рабы должны быть равны: без деспотизма еще не бывало ни свободы, ни равенства, но в стаде должно быть равенство».
Сальери – воплощение революционного духа, протеста против несправедливости земной и небесной. Этот протест присутствует с самого начала драмы:
Все говорят: нет правды на земле.
Но правды нет – и выше. Для меня
Так это ясно, как простая гамма.
И вопль обвинения, обращенный к самому Богу:
О небо!
Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений – не в награду
Любви горящей, самоотверженья,
Трудов, усердия, молений послан –
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного.
Как здесь не вспомнить притчу о работниках виноградника: «Пришедшие же первыми думали, что они получат больше, но получили и они по динарию; и, получив, стали роптать на хозяина дома и говорили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной» (Мф. 20: 10–12).
Социальная сторона подобного обвинения очевидна: земные богатства достаются не труженикам, а «гулякам праздным», «безумцам», «прожигателям жизни».
Здесь уместно задуматься: каков был механизм атеизма времен Французской революции, и почему вчерашние добрые католики бросались бить статуи святых и гадить в храмах? Объяснения можно предложить самые разные: одно из наиболее убедительных – извращенная жажда справедливости, оборотная сторона которой – зависть. Почему, если Бог есть, Он позволяет, чтобы праздные люди богатели и роскошествовали, а труженики разорялись, нищенствовали и угнетались? Христианину ведом ответ на этот вопрос, но он закрыт для того человека, у которого всё – здесь и сейчас и сосредоточено в сей бренной материи.
Однако трагедия пушкинского Сальери гораздо глубже. Ему ведомы духовные глубины, он знает, что такое неземная красота, и тем страшнее его страдания, что не он является творцом такой красоты. Его терзает зависть, и он сам понимает, насколько отвратителен и некрасив этот грех.
Кто скажет, чтоб Сальери гордый был
Когда-нибудь завистником презренным,
Змеей, людьми растоптанною, вживе
Песок и пыль грызущею бессильно?
Никто! А ныне – сам скажу – я ныне
Завистник. Я завидую; глубоко,
Мучительно завидую…
И вот оборотная сторона притчи о работниках виноградника: ропотник-работник становится Каином, братоубийцей. Ведь Сальери убивает не просто своего друга, он убивает собрата по искусству и только потому, что Бог не призрел на его, Сальери, многочисленные труды и жертвы, возделывание музыкальной нивы в поте лица, а призрел на «гуляку праздного», беспечного «пастуха» Моцарта.
В характере пушкинского Моцарта много от Авеля. Он кроток, простодушен, чужд всякой гордости, в отличие от гордеца Сальери. Он подлинно смиренен и вежливо с юмором отстраняет всякие разговоры о своем «сверхъестественном» призвании. Он любит жизнь в самых, казалось, незатейливых ее проявлениях: радостно возится на полу со своим сыном, с восторгом слушает музыку слепого скрипача, более похожую на скрип. В отличие от Сальери, он живет не для себя, а для других, не задумываясь об этом. И при этом он – творец, ясный, светлый, жизнерадостный, обыкновенно-спокойный. К нему применимы слова Христа: «И научитеся от мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим».
И в этом контексте внутренний поединок Моцарта и Сальери приобретает иной смысл: это оппозиция Христос – Каиафа, Спаситель – фарисеи. По особому воспринимаются слова Сальери:
Нет! не могу противиться я доле
Судьбе моей: я избран, чтоб его
Остановить – не то мы все погибли,
Мы все, жрецы, служители музыки,
Не я один с моей глухою славой…
Как тут не вспомнить слова Каиафы: «Вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин. 11: 49–50)!?
Образ Сальери связан с масонской «математической традицией»
Распятие Христа Каиафа оправдывает спасением иудейского народа (но прежде – сословия священников и фарисеев). Убийство Моцарта Сальери оправдывает спасением избранного – жреческого – сословия композиторов. Если мы вспомним, что Сальери, прежде всего, – математик, проверяющий алгеброй гармонию, и впишем в контекст Французской революции, то всё встает на свои места. Образ Сальери связан с масонской «математической традицией», в том числе и с образом циркуля; Бог для масонов – Архитектон вселенной, но на последних ступенях посвящения Богом может стать человек. Соответственно, Сальери может символизировать Каиафу новейших времен – масона-революционера, истребляющего аристократию духа, и одновременно – новейшего Каина-братоубийцу, носителя революционного террора.
Но и к Каину-Сальери приходит возмездие. Характерна концовка:
Ты заснешь
Надолго, Моцарт! Но ужель он прав,
И я не гений? Гений и злодейство
Две вещи несовместные.
История написания
Трагедия была написана во времена Болдинской осени — самого яркого периода в искусстве Пушкина. Как показывают исследования, идея подобного произведения возникла у поэта ещё в 1826 году, во время ссылки в селе Михалковском. Тогда же он написал пробный набросок сюжета, но написан он был только в 1930, а опубликован годом позже в альманахе «Северные цветы». Произведение стало второй по счёту «маленькой трагедией», которых автор планировал написать 9 штук, но остановился на 4. Источников к созданию поэмы было несколько:
Сам Пушкин хорошо понимал, что его поэма — художественное произведение, характеры героев вымышлены. Но его забавляло наблюдение за реакцией публики на скандальную историю.
Краткое содержание
Прежде чем приводить аргументы для сочинения по «Моцарту и Сальери», необходимо ознакомиться с содержанием этого произведения. Трагедия состоит из двух актов. Она начинается в комнате Сальери. Вводная сцена служит экспозицией — в ней рассказывается о характере, воспитании, тайных мыслях и желаниях персонажа через его монолог. Герой в комнате один, потому его единственной аудиторией служат читатели.
Первая часть
Из экспозиции становится понятно, что Сальери осознаёт великий талант Моцарта и восхищается его невероятной музыкой, но зависть не даёт ему покоя. Придворный композитор стыдится этого чувства, оно угнетает и отягощает его — придворный не хочет называться «завистником презренным», но ничего не может с этим поделать. В первой сцене кратко раскрываются сложные отношения двух главных персонажей — их дружба и вражда.
В конце монолога Сальери произносит имя Моцарта, тогда же тот появляется на сцене, думая, что его заметили. Он приводит с собой слепого скрипача, которого случайно встретил в трактире, и просит старика сыграть что-нибудь. Артист исполняет арию из «Дон Жуана» неумело и фальшиво. Моцарта это смешит, Сальери остаётся оскорблённым и недовольным — он ругает скрипача за «надругательство над высоким искусством». Он прогоняет гостя, но друг только вручает тому денег и просит выпить «за здоровье».
Затем Моцарт показывает Сальери сочинение, которое набросал ночью за бессонницей, и играет его. Слушатель оказывает поражён глубине и смелости песни, но музыкант только отшучивается. Сальери возмущается, считая, что Моцарт недостоин себя и не заслуживает собственного таланта, называя молодого коллегу «богом, не понимающим своей божественности». Тот снова шутит, на что придворный музыкант предлагает ему пообедать, встретившись в трактире «Золотого Льва».
Вторая глава
Сальери пытается остановить Моцарта, но тот всё равно выпивает вино. Затем он подходит к пианино и играет свою оперу Requiem. Слушая последнюю композицию, Сальери плачет, но не от угрызений совести, а от осознания выполненного долга. Моцарту становится плохо, он уходит из трактира.
Снова оставшись один, Сальери размышляет о сказанном. Он пытается найти себе оправдание, вспоминая легенду о том, как Микеланджело Буонаротти якобы принёс человеческую жертву ради искусства, но приходит к выводу, что это только глупые выдумки народа. В итоге старый музыкант начинает сомневаться в собственной гениальности — таким образом, даже отравленный Моцарт выходит победителем из их противостояния.
Тема и конфликт
Интересно, что преступник остаётся без традиционного наказания, но и не выходит победителем. Фраза о том, что гениальность и злодейство несовместимы, навсегда отпечатывается в сознании Сальери, заставляя его сомневаться в своих взглядах, а отравленный Моцарт торжествует — он поднялся выше людской злобы, доказав свою исключительность. Смысл произведения в том, чтобы показать, как движимый завистью человек остаётся наедине с собственной совестью и не может найти оправдания для себя, что и служит справедливым возмездием.
Помимо вопроса о зависти, проблематика «Моцарта и Сальери» затрагивает вечный конфликт рационального и творческого. Для молодого гения музыка — это искусство, для капельмейстера — ремесло. Творчество одновременно сближает и отдаляет их. Сальери восхищается музыкой Моцарта, но рассуждения о том, как тот впустую прожигает свой талант, тратит гениальность на пустяки и развлечения, допускает кощунство и не воспринимает искусство всерьёз, служат не меньшим мотивом для преступления, чем зависть.
Композиция произведения
Внутренней основой композиции произведения служит описание борьбы добра и зла. Некоторые из её особенностей:
Само произведение написано довольно просто. Оба акта сочетают монологи и диалоги основных персонажей. Неспешное начало подводит к очевидной кульминации и развязке.
Заканчивается трагедия на философской ноте — вместо непосредственной смерти Моцарта читателю показываются размышления Сальери о произошедшем.
Главные герои
Пьеса не отличается богатым составом персонажей. Среди них выделяются два главных героя — Моцарт и Сальери, характеристика которых во многом противоположна. Таблица действующих лиц:
Персонажи, помимо Моцарта и Сальери, являются второстепенными. Автор никак не раскрывает их характер, используя героев только как часть сюжета, происходящего с друзьями-композиторами.
Жанровые особенности
Интересная особенность «Моцарта и Сальери» — жанр. Произведение относится к числу «Маленьких трагедий» Пушкина и сохраняет все присущие им черты:
Написана пьеса в стихотворной форме. Её литературное направление — классицизм. В повествовании чётко соблюдены три литературных правила единства — действия, места и времени. Для написания поэт выбрал белый пятистопный ямб, который считался классическим ещё во времена трагедий Шекспира. Объём произведения очень мал — всего две главы, что делает его уникальным среди жанра, обычно насчитывающего десятки событий и персонажей. Помимо «Моцарта и Сальери», к маленьким трагедиям причисляют «Каменного гостя», «Пир во время чумы» и «Скупого рыцаря» — богатое внутренне наполнение позволяет им соответствовать канонам жанра.
Анализ произведения Моцарт и Сальери Пушкина (трагедии)
Именно зависть является разрушительной силой. Именно она заставила пойти на такую злобу, на ужасное преступление. Зависть заставила забыть, что Моцарт лучший друг. Автор произведения хотел показать, что когда человек делает что-то плохое или еще хуже убийство, то в конце концов остается только он и советь. А проблема находится только в том, кто совершает зло. Но все же Моцарт даже, будучи отравленным, все равно превзошел Сальери. Он сказал, что таланту(гению) и злу не бывать вместе
Композиция. Главной особенностью произведения есть то, что она состоит из монологов героев, а также и диалогов главных персонажей. Мысль произведения состоит в том, что зависть ранит человека, а потом душит, это и есть авторская композиция. Если говорить в общем, то композиция произведения состоит из столкновения добра и зла.
Жанр. В произведении присутствует конфликт, далее раскрывается главная идея и проблема и в конце трагедия. Пушкин не стал исключением и написал трагедию так же в стихах, а именно по манере Шекспира, пятистопным ямбом. По своему объему произведение относительно небольшое, а также без всяких лишних ответвлений. Но, не смотря на малый объем в данном произведении заложен огромный смысл.
Проанализировав данное творение Пушкина, можно сказать, что поэт изобрел свой неповторимый жанр – маленькая трагедия.
История. Некоторые историки утверждают, что первые строки данного произведения великий поэт написал в 1826 году. Данное время является очень плодотворным для Пушкина, в эти годы он создал много произведений. «Моцарт и Сальери» является одним из гениальнейших творений поэта, оно относится к сборнику «маленьких трагедий». В это время известный Моцарт являлся неким культом для людей, данной личностью многие интересовались, люди хотели больше знать о его жизни и о его смерти. В каждом уголке Европы ходили слухи о причинах смерти величайшего композитора. Стоит знать, что, когда Пушкин создал свою версию смерти композитора, а именно через отравление, он стал еще знаменит, а его версия очень нравилась людям.
Пушкину очень нравилось, как люди реагировали на его произведение. Поэту очень нравилось придавать своим творениям художественную мистификацию. Так же Пушкин в произведении применяет некоторые слухи и догадки, но все это нравится людям.
Вариант 2
«Моцарт и Сальери» — одна из поэм, созданных Пушкиным. С каждым десятилетием критики литературы находят в этом произведении отголоски новых проблем и все глубже погружаются в старый образцовый конфликт, который представляют собой две ключевые фигуры произведения.
Моцарт и Сальери часто ассоциируются с конфликтом гения и посредственности. Но эта история вряд ли стала бы так долго будоражить умы поколений, если бы была простой притчей о зависти маленькой бесталанности к гениальности и божественной силе человека. Нет, это скорее история о столкновении двух умов, по-своему гениальных, но при этом друг другу себя противопоставляющих. Талант приходит во многих формах и воплощениях. Герои выражают собой полярные точки притяжения. Пушкин специально связывает две заглавные фигуры союзом «и» в названии, стараясь подчеркнуть их неразделимость. Не бывает Сальери без Моцарта, а Моцарта без Сальери, каким бы опустошительным не был конфликт между ними.
Отношения между персонажами развиваются на протяжении всей поэмы. Чередование монологов Сальери с его диалогами с Моцартом в структуре произведения медленно приводит читателя к сцене с отправлением. Важную роль в конфликте играет музыка, закадровый персонаж, такой же живой и способный дышать, как и герои. Недаром произведения Моцарта откликаются в Сальери с ещё большей тревогой, чем сам творец. И неслучайно именно музыка заставляет Сальери спрашивать себя о том, а не посредственность ли он по сравнению с чем-то воистину непостижимым его разумом в своей красоте.
В этих двух вечных образах мы видим конфликт между двумя творцами: внутренним и внешним. Внутренний творец, играющий на струнах своей души, пусть и темной, но глубокой – Сальери. И в противопоставление ему — Моцарт – творец внешний, с музыкой, струящейся из его души навстречу миру. Он не чувствует свой талант, он является с ним единым целым и готов поделиться собой с этим миром. Всё это находит свою любопытную симметрию. При множестве монологов Сальери в произведении нет ни единого монолога Моцарта, при музыке Моцарта, в поэме нет ни следа исполнений Сальери своих произведений.
В сцене отравления каждый остается при своей роли. Злой рок и усмешка. Моцарт бросает одно из самых красноречивых и культовых изречений в истории русской литературы: «Гений и злодейство – вещи несовместимые». Эти слова заставляют Сальери усомниться в своей гениальности. Ведь своим деянием он не только разделил музыку с жизнью, но и композитора с человеком, превратив себя в убийцу гениальности.
Доклад: «Нравственные уроки пушкинской трагедии «Моцарт и Сальери» (9 класс)
Нравственные уроки пушкинской трагедии «Моцарт и Сальери»
учитель русского языка и литературы
Куксевич Любовь Ивановна
Нравственные уроки пушкинской трагедии
Важнейшее в нашей отечественной русской литературе – особое воззрение на мир. Основная мера всех вещей, утверждаемая нашими писателями – совесть, в отличие от писателей западных. И герои нашей литературы ищут справедливости и добра, а не славы, карьеры, денег.
Духовную сущность литературы утвердил И.С.Шмелев:
Если основная мера всех вещей – совесть, рассмотрим с этой точки зрения сочинения моих семиклассников после изучения повести Л.Н.Толстого «Детство». Дети должны были написать развернутый ответ на вопрос «Опишите ситуацию, после которой вам, как и герою повести Л.Н.Толстого, было стыдно». Вообще, любое сочинение – это сам ученик, его мировоззрение, отношение к людям. Да и обращение ребенка к книге – это попытка понять автора, вписать себя в конкретную ситуацию.
Сочинения семиклассников удивили. Многие написали, что еще слишком мало прожили на свете, чтобы стыдится того, что с ними произошло. Другие заявили, что не намерены рассказывать о себе, ибо это их личное дело, и попытались привести веские аргументы. За всю практику преподавания я поняла: ребята научились высказывать свое мнение и отстаивать свою позицию. Но мало задумываются о тех, кто рядом, просто не видят, не стараются увидеть и услышать.
Как же много надо потрудиться нам, чтобы повернуть их к страницам отечественной литературы.
Многие написали о злом гении, приводя в пример и Гитлера, и других реальных и вымышленных персонажей.
Все это происходило в февральские дни, весь город говорил о подвиге ленинградцев, о тех, кто ценой своей жизни прокладывал дорогу по льду Ладожского озера. В классе на подоконниках горели свечи, дети читали стихи, готовили презентации о подвигах водолазов.
Как связать воедино эти противоположности?
Снова открываем трагедию Пушкина. Название: «Моцарт и Сальери».
— Обращаемся к ключику: название, начало, конец трагедии.
И вот уже говорят ребята:
— Пушкин хочет показать несостоятельность просветительского рационализма в образе Сальери.
— Просто зависть одного героя к другому.
Обращаемся к началу трагедии:
Все говорят: нет правды на Земле.
Но правды нет и выше. Для меня
Так это ясно, как простая гамма.
Родился я с любовию к искусству.
Сразу перед нами противопоставление: Земля и Небо.
Если нет правды на Земле, значит она на Небе. Но Сальери заявляет, что и там ее нет.
Слово «гамма» тоже понятно. Сальери композитор. Всю жизнь занимается музыкой, любит искусство. Ключевое слово – любит. Но Творец и есть любовь.
— Что же больше Творца любит Сальери?
— И как к этому относится? А к другим наукам?
— «Упрямо и надменно от них отрекся я».
Музыку я разъял, как труп.
Проверил я алгеброй гармонию»
Но ведь Моцарт тоже гений. Это только со стороны кажется, что ему все легко дается, что он несерьезно относится к своим сочинениям. Но кто может измерить внутреннюю напряженность гения? Кто может измерить и внутреннюю напряженность и самого Пушкина. Его тоже упрекали в праздности и легкости.
Значит проблема не в уме. И Моцарт, и Сальери умны.
— Если проблема не в уме, тогда в чем?
И сразу приводят примеры, вспоминая и грехопадение людей («Будете как Боги»), и библейский сюжет о Каине и Авеле, и «Притчу о блудном сыне».
— А который сын блудный?
— Конечно, младший, он ушел от отца.
— А старший, он упрекает отца, значит и он блудный? Заблудился?
— А завидует ли Глюку?
— Нет, его называет великим. А завидует Моцарту:
Я ныне завистник. Я завидую, глубоко,
Где же правота, когда священный дар,
А озаряет голову безумца.
— Но ведь подобное мы читали в самом начале: «Правды нет и выше».
Значит, проблема не на рациональном, не на логическом, а на уровне нравственном, даже религиозном. Откроем черновики Пушкина, первоначальное заглавие именно «Зависть». Все становится понятным. Но это слишком просто для Пушкина. И он убирает это название, дает другое «Моцарт и Сальери». Хотя тема зависти не снимается, остается.
— А Моцарта называет безумцем.
Вот оно, зерно истины . Сальери надо набрать факты для очернения другого. Если их нет – выдумать. И уже Моцарт со слов Сальери «безумец», «праздный гуляка»…
— Для чего нужны эти реальные и выдуманные факты Сальери?
— Сальери говорит прямо – надо подтвердить справедливость задуманного им.
Вот теперь и попробуем определиться с пониманием термина «гений». С одной стороны, это величайшая степень способностей, величайшее развитие ума, рационального начала в человеке. И Сальери мы можем назвать гением. Дети были правы, когда писали «злой гений»?
А с другой стороны, гений – высочайшее развитие духовных сил – уже не гениальность, а святость, поэтому гений не может быть злодеем по определению.
Моцарт и Сальери – два гения, но неравные между собой.
Неравенство не вызывает зависти. Мы уже видели, что Сальери не завидует Глюку, а признает его гениальность.
Сальери тяготит несправедливость жизнеустроения, когда «звание» гений дается не по заслугам. Еще в молодости Сальери был упрямым и надменным, а теперь тем более считает, что его точка зрения единственно верная. И здесь уже не обычная зависть, а гордыня.
Поэтому Пушкин и убирает первоначальное название. Его волнует другое: принять или не принять замысел Творца готов человек.
А Сальери правду на Небе отрицает, тем самым бунтует.
Здесь мы наблюдаем неполноценность рассудка, но видим его изворотливость. Ведь чтобы вмешаться, нужны аргументы. И мы опять возвращаемся к тому, о чем уже говорили.
Сальери находит логичное (для себя) обоснование собственной правоты:
Нет, не могу противится я доле судьбе моей,
Я избран, чтоб его остановить.
Пушкин показал, как Сальери сотворил себе кумира – искусство. Сам Сальери заявил нам об этом в начале трагедии. И это привело к деградации личности. Музыкант, воспевающий гармонию мира, сам становится разрушителем, рабом своей гордыни.
А Моцарт свободен, его музыка живет не только среди избранных, но и в среде уличных музыкантов, среди людей, как трава в поле. И сам Моцарт умеет искренне, по-детски радоваться. Он не обожествляет музыку, понимая, что она лишь отражение того, кто все это создал.
Пушкин совершил еще одно парадоксальное открытие.
Моцарт не осознает на уровне рациональном, что Сальери представляет опасность, грозит гибелью, хотя на художественном уровне прекрасно знает:
Представь себе. кого бы?
Ну, хоть меня — немного помоложе;
Влюбленного — не слишком, а слегка —
С красоткой, или с другом — хоть с тобой,
Я весел. Вдруг: виденье гробовое,
Незапный мрак иль что-нибудь такое.
В это и заключается один из парадоксов искусства: в расхождении между художественным постижением истины и обыденно-житейским непониманием ее в реальном проявлении, между эстетическим и рациональным мышлением.
И умный Сальери вдруг засомневался в своей исключительности:
Но ужель он прав,
И я не гений? Гений и злодейство
Две вещи несовместные. Неправда:
А Бонаротти? Или это сказка
Тупой, бессмысленной толпы — и не был
Убийцею создатель Ватикана?
Так воедино связались все три ключика: название, начало и конец произведения. Вопросы в конце трагедии мучительно терзают того, кто самолично решил исправить «несправедливость» ради пользы, о которой перед смертью так легко отозвался Моцарт «презренной».
Как много разглагольствований мы слышали о пользе в рассуждениях Лужина и Лебезятникова, слышим о пользе сейчас: все должно быть полезно, все должны приносить пользу, иначе …
А Пушкин ярко и образно показал, куда такое преклонение перед пользой может привести. Иногда я задаю ребятам провокационный вопрос: «А зачем, для какой такой пользы нужны старики, больные, увечные?»
Молчат, думают, понимают, что нельзя сказать об этих людях: не нужны, ибо пользу не приносят.
А вопросы не заканчиваются, и все прочитанное не исчерпывается до дна, и всегда есть тайна воздействия художественного текста.
Пушкин А.С. «Моцарт и Сальери»// Маленькие трагедии. – Интернет-публикация.
Бонди С.М. О Пушкине. Статьи и исследования. М.: «Художественная литература», 1978.
Рассадин С. Драматург Пушкин. М.: «Искусство», 1977.
Томашевский Б. Пушкин. М: «Художественная литература», 1990.
Энциклопедия литературных произведений. Под ред. С.В.Стахорского. – М: 1998 – стр. 301-302.
М.М.Дунаев. Православие и русская литература. – М.: «Христианская литература» 2001.