Мы на острове сальткрока о чем
Мы на острове сальткрока о чем
Нет ничего волшебнее, чем внезапно очутиться в заброшенном шалаше на крошечном острове в Балтийском море среди множества старинных предметов. В такое удивительное место однажды приехали герои повести Астрид Линдгрен «На острове Сальткрока», и сюда же приглашают детей мегаполиса создатели нового спектакля для всей семьи – Новое Пространство Театра Наций совместно с Творческим объединением 9.
«Этот проект – продолжение творческих театральных чтений, которые начались постановкой «Чарльз Диккенс. Таинственная история с привидениями». Спектакль может стать одним из первых шагов знакомства с театром, его правилами и ценностями. У нас получилось создать уютное пространство, которое позволяет на один час представить, что мы на маленьком острове в Швеции. Мы надеемся, что такие постановки – это повод для диалога родителя и ребенка, почва для их последующего общения», – говорит режиссер Полина Стружкова – один из идеологов современного театра для детей.
В руках актрисы и музыканта с обычными вещами происходят чудесные превращения. Часы с кукушкой, старая лейка, ржавый таз, ретро-магнитофон с бобинами, диапроектор, крутящий на пленке забавные иллюстрации – весь этот хлам в процессе спектакля оживает, воспроизводит шум дождя, раскаты грома, звук шлепающих по лужам ног и рассказывает истории каждого из членов шведской семьи Мелькерсон, снявшей на лето дачу на острове. Папа-вдовец, 19-летняя дочь Малин и трое сыновей постоянно попадают в какие-то передряги, и вместе с ними зрителям предстоит пережить первую любовь и первую потерю. Например, мальчик Пелле, несмотря на печальный опыт с первым питомцем, вновь обретает верного друга – собаку.
После спектаклей дети приглашаются на «Юна-Класс» – урок, посвященный ответственному отношению к четвероногим. Его проведет педагог Центра реабилитации временно бездомных животных «Юна», при поддержке которого состоялась премьера «На острове Сальткрока».*
Уместившись полукругом на дачных складных стульчиках, дети и их родители смогут забыть о классических театральных постановках, разделенных сценой. В новом спектакле много интерактива, так что повода для собственных мыслей и фантазий будет предостаточно.
*Возможность проведения «Юна-класса» подтверждается администратором в день показа.
Астрид Линдгрен
Астрид Анна Эмилия Эрикссон родилась в 1907 году в Швеции, на хуторе Нес.
После окончания школы она устроилась репортером в местную газету. Ее первая любовь – редактор журнала «Виммербю» Аксель Блумберг – был женат. 18-летняя журналистка забеременела от него и вынуждена была покинуть город. Первого мальчика Ларса она родила в Копенгагене, и до 5 лет сын воспитывался в семье приемных родителей. В Стокгольме Астрид познакомилась с Нильсом Стуре Линдгреном. После свадьбы она забрала сына, а через 3 года родила дочь Карин. Нильс усыновил Ларса и дал ему свою фамилию. Супруги прожили в счастливом браке 21 год.
В 1941 году семья обосновалась в стокгольмской квартире, из окон которой был виден прекрасный Васа-парк. Здесь Астрид написала все свои произведения.
Первый персонаж появился благодаря маленькой Карин. Заболевшая воспалением легких дочь попросила Астрид рассказать про Пеппи Длинныйчулок. Имя персонажа девочка выдумала сама. История так понравилась дочери, что мама растянула продолжение на десятки других вечеров. За пять лет короткие рассказы превратились в повесть. Однако крупное шведское издательство Bonnierkoncernen не приняло эту книгу.
В 1944 году на конкурс в только что открывшееся издательство «Рабен и Шегрен» Астрид представила повесть «Бритт-Мари изливает душу» и заняла второе место. Так началась ее творческая биография. «Рабен и Шегрен» пригласили ее на работу, и Линдгрен на долгие годы заняла кресло редактора детской литературы. Вскоре была опубликована книга «Пеппи поселяется на вилле «Курица»», которую мигом раскупили. Сочинение было переведено на десятки языков и разошлось по миру миллионными тиражами.
Затем Линдгрен подарила читателям повесть о приключениях сыщика Калле Блюмквиста, книгу «Мио, мой Мио!» и трилогию о Малыше и Карлсоне, которая имела оглушительный успех. Кроме того написала цикл из 6 книг о сорванце Эмиле Свенсоне, а в начале 1980-х – фэнтези-сказку «Рони, дочь разбойника».
Произведения шведской сказочницы десятки раз экранизировались и ставились на театральных подмостках Европы, Америки и Азии. Астрид Линдгрен была награждена медалью Ганса Христиана Андерсена, которую приравнивают к Нобелевской премии в детской литературе. Умерла писательница в январе 2002 года в возрасте 94 лет.
Мы на острове сальткрока о чем
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Мы – на острове Сальткрока. Повесть. 1964. «Vi på Saltkråkan».
Сальткрока – последний в веренице островов, уводящей в открытое море – «Соленая ворона», так назывался парусник Линдгренов. По другой версии, Сальткрока – медвежий угол, захолустье. Его природа отнюдь не тропически роскошна. Лишь на несколько месяцев в году сюда приходит тепло, и тогда остров утопает в подснежниках, а потом в сирени и шиповниковом цвете. В эти месяцы скудное население Сальткроки разбавляют многочисленные дачники. Обычно островитяне не слишком их жалуют. Но вот на Сальткроку приезжает писатель Мелькер Мелькерссон со своими четырьмя детьми. Они арендуют старую Столярову усадьбу. И хотя крыша протекает и вообще дому не помешал бы ремонт, семья Мелькерссона полюбила и усадьбу, и островную жизнь всем сердцем. Сюда они приезжают на все праздники, сюда стремится малыш Пелле из города. И островитяне, особенно ближайшие соседи Мелькерссонов, становятся им настоящими друзьями. Ну и конечно, повествование не обходится без происшествий. Сыновья Мелькера Юхан и Никлас вместе с соседками Тедди и Фредди уплывают в Рыбью шхеру, не успевают вернуться до тумана и блуждают по нему полночи. Мелькер пытается провести воду от колодца на кухню, а потом сам же случайно ломает желоб. Малышка Чёрвен, любимица всех островитян, неожиданно получает в подарок тюлененка. Потом даритель решает забрать его обратно, и тогда Чёрвен и Пелле прячут его, а на острове разворачивается целая кампания по спасению тюленя.
В «Мы – на острове Сальткрока» ярко заметны принципы письма Астрид Линдгрен.
Ее произведения пропитаны любовью. Не любовью между женщиной и мужчиной (исследователи пишут, что описать этот род чувств ей не удавалось, даже если она бралась). Но любовью взрослого к ребенку. Астрид рассказывала, что сама в детстве чувствовала постоянную, но не назойливую любовь родителей, которым удалось вырастить своих детей с ощущением защищенности. И в повести «Мы – на острове Сальткрока» любовь тоже искрится всеми своими гранями.
«Пелле захохотал. Смех был такой счастливый, что у Малин (старшая сестра, воспитавшая мальчика), услыхавшей его в кухне, на глаза навернулись слезы. Она даже перестала поджаривать тосты, чтобы насладиться этим смехом. Смейся еще, смейся, Пелле, чтобы знать: ты никогда не разучишься смеяться!»
«Под конец он тихо и жалобно заплакал – у Малин заныло сердце. Она сидела рядом с Пелле, также сознавая свое бессилие. Этот бедный малыш, лежавший на кровати, такой худенький и хрупкий, такой маленький для такого большого горя, был ей дороже всех на свете».
И, конечно, герои повести «Мы – на острове Сальткрока» много играют. Так же самозабвенно, как и все остальные герои Линдгрен. Не только малыши Чёрвен, Пелле и Стина, которые рассказывают сказки, расколдовывают принца-лягушку (чтобы раздобыть жениха для девятнадцатилетней «старухи» Малин), гуляют по лесам и лугам со своими зверями. Играют и старшие дети, и их игры еще более захватывающе и увлекательны. Ведь в их распоряжении – ялик, удочки и множество крошечных островов неподалеку. И как всегда у Линдгрен, родители не мешают детям жить своей таинственной и полной опасностей и приключений жизнью.
Да и юмора, этого постоянного спутника языка Астрид Линдгрен, в книге тоже достаточно. Правда, за живот, как обычно, от хохота не держишься. Но остроумных ответов и выдумок – множество. Особенно по-детски непосредственных. «Дядя Мелькер, знаешь что? Раз ты не умеешь писать так, чтобы я поняла, лучше вовсе не пиши!» Так заявляет обиженная Чёрвен Мелькеру, которого отрывает от работы.
Сначала был написан сценарий для одноименного телефильма, который вышел на экраны в 1964 году. В том же году Астрид Линдгрен выпустила книгу о полюбившихся героях. Снимался фильм на острове Норръёра, неподалеку от Фурусунда. А Мария Юханссон, сыгравшая роль Чёрвен, стала любимицей всей Швеции. Кстати, Илон Викланд, проиллюстрировавшая книгу, изобразила Чёрвен похожей на кинематографический образ. Похоже, этот фильм выходил и на советские экраны. К сожалению, не могу его в русском переводе, зато есть телесериал на шведском! 😉
Электронная книга Мы — на острове Сальткрока | Vi på Saltkråkan
Если не работает, попробуйте выключить AdBlock
Вы должны быть зарегистрированы для использования закладок
Информация о книге
Произведение Мы — на острове Сальткрока полностью
Информация об экранизации книги
Чарльз Диккенс всегда мечтал написать исторический роман. Попыткой воплотить эту мечту стал роман «Барнеби Радж», события которого развиваются на фоне антикатолических бунтов лорда Гордона в 1780 году. Перед читателем предстанет яркая картина погружения Лондона в хаос и анархию.
Джеймс Мэлоун въехал в город, паля из пистолетов в синее небо и распугивая жителей. Подзаправившись в салуне он увидел парикмахерскую. И брадобрей устроил ему бритьё по высшему разряду.
Рассказ входит в сборник «Высоко в небеса: 100 рассказов» (2003).
Трогательная история любви в глухих лесах северной Канады. История опасных приключений в суровых природных условиях. В этой повести хорошие парни не столь уж хороши, а плохие, в конце концов, становятся героями.
Преследуемый законом, Веселый Роджер Маккей, все дальше удаляется от любимой девушки Нейды. Его верный пес Питер полон решимости защищать своего хозяина от любых врагов, будь то зверь или человек.
Лето 1928 года стало незабываемым для двенадцатилетнего Дугласа Сполдинга, лето прощания с детством. Неповторимое лето, навсегда запомнившееся запахом зеленых яблок, скошенной травы и новых теннисных туфель. Лето, в котором навсегда осталась радостью запуска петард, чувство сладостного насыщения от обильного ужина, приготовленного бабушкой, торжественный ритуал сбора одуванчиков для особого сорта вина. Лето скорбей, чудес и золотых пчел.
Голубоглазый вихрастый мальчуган по имени Эмиль Леннеберги только и делает, что озорничает. Только он сможет угостить домашних животных пьяными вишнями, поджечь перо на шляпе у пастрорши и даже вылить тесто на голову отцу. Все эти шалости из-за деятельной, неунывающей и любознательной натуры Эмиля. Этот сорванец, шалун и фантазер, однако, обязательно станет председателем сельской управы. Пусть даже жители хутора Каттхульт готовы поменяться с Американцами, отправив им Эмиля в обмен на их землетрясение. Но этот мальчик, несмотря на свои проказы, добрый и славный, считает, что праздник должен быть у каждого. И он подарит вам этот праздник! (с) Leylek для Librebook.ru
Карлсон – вымышленный персонаж в серии детских книг неподражаемой Астрид Лидгрен. Советская мультипликационная адаптация сделала его неотъемлемой частью русской культуры, культовым персонажем для русскоговорящих детей во всем мире.
Мы на острове сальткрока о чем
МЫ — НА ОСТРОВЕ САЛЬТКРОКА
А на Сальткроке живут люди. Их немного. От силы десятка два. Правда, это зимой. Летом на остров приезжают дачники.
Вот такая семья дачников и ехала на пароходе «Сальткрока I» в один прекрасный июньский день несколько лет назад. Отец и четверо детей по фамилии Мелькерсон, коренные стокгольмцы. Никто из них еще не бывал на острове, и все они с нетерпением ожидали встречи с ним, особенно Мелькерсон-старший.
— Сальткрока, — сказал он задумчиво. — Мне нравится это название, поэтому я и снял там дачу.
Его девятнадцатилетняя дочь, Малин, взглянув на него, покачала головой. До чего же легкомысленный у них отец! Ему скоро пятьдесят, а он все такой же непосредственный, как ребенок: в нем больше мальчишества и беспечности, чем у его собственных сыновей. Вот он стоит на палубе в радостном нетерпении, будто мальчуган в рождественский вечер, и ждет, что его затея снять дачу на Сальткроке всех осчастливит.
— На тебя это похоже, — сетует Малин. — Только ты можешь за глаза снять дачу на острове только потому, что тебе понравилось его название.
— А я думал, все так делают, — оправдывался Мелькер.
Но тут же смолк и задумался. А может, надо быть писателем и чуточку не в своем уме, чтобы так поступать? Из-за одного названия… Сальткрока, ха, ха! Может, другие сперва едут и смотрят.
— Некоторые, разумеется, так и делают! Но не ты!
— Ну что ж, я как раз туда и еду, — беззаботно ответил Мелькер. — Приеду и посмотрю!
И он посмотрел по сторонам своими веселыми голубыми глазами. Все, что он видел, было ему дорого: эта неяркая водная гладь, эти островки и скалы, эти серые неприступные шхеры — обломки благородных шведских гор седой старины, эти берега с деревянными домишками, причалами и рыбачьими сараями… Ему захотелось дотянуться до них рукой и дружески их похлопать. Но вместо этого он обнял за шею Юхана и Никласа.
— А вы понимаете, как это красиво? Понимаете, какие вы счастливчики, что все лето будете жить среди такой красоты?
Юхан и Никлас ответили, что понимают. И Пелле сказал, что он тоже понимает.
— Почему же вы тогда не восторгаетесь? Сделайте милость, повосторгайтесь!
— А как? — удивился Пелле. Ему было только семь лет, и он еще не научился восторгаться по заказу.
— Мычите, — сказал Мелькер и безмятежно рассмеялся. Потом он сам замычал, и дети прыснули со смеху.
— Ты мычишь, как корова, — сказал Юхан, но благоразумная Малин возразила:
— Может, подождем мычать, пока не увидим, что за дом ты снял. — Но Мелькеру это не понравилось.
— Агент уверял меня — дом чудесный. Надо же верить людям на слово. «Настоящая дача, уютный старый дом», — говорил он мне.
— Когда же мы, наконец, доедем? — взмолился Пелле. Хочу скорее увидеть дачу.
Мелькер взглянул на часы.
— Через час, сынок. К тому времени мы здорово проголодаемся и отгадайте-ка, что мы тогда сделаем?
— Пообедаем, — ответил Никлас.
— Вот именно. Усядемся на залитой солнцем лужайке и перекусим чудесными бутербродами, которые припасла Малин. На зеленой травке, понимаете… так вот просто будем сидеть, и у нас будет лето.
— Вот здорово! — воскликнул Пелле. — Так я скоро замычу.
Но потом он решил заняться другим. Остался еще час пути, сказал отец, и на пароходе наверняка найдется еще для него дело. Правда, чего он только не переделал! Он облазил все трапы и заглянул во все тайники и уголки. Сунул было нос в штурманскую рубку, но его оттуда выпроводили. Забежал на минуточку в кают-компанию, но и оттуда его выпроводили. Пытался пробраться на капитанский мостик, но и тут ему дали от ворот поворот. Долго стоял в машинном отделении и таращился на поршни машины, которые ходили и стучали. Свешивался через перила за борт и плевал в шипящую белую пену, которую взбивал пароход. Попил лимонада на баке и поел сдобных булочек, а остатки бросил голодным чайкам. Переговорил почти со всеми пассажирами на пароходе. Проверил, за сколько времени можно пробежать от носа до кормы. И путался под ногами у матросов всякий раз, когда пароход причаливал к пристани и на берег сгружали груз и чемоданы пассажиров. Словом, проделал все, что только может проделать семилетний мальчик на рейсовом пароходе, идущем в шхеры. Теперь он оглядывался в поисках чего-нибудь новенького — и вдруг обнаружил двух пассажиров, которых прежде не заметил. На баке сидел старик с маленькой девочкой. А на скамейке рядом с девочкой стояла клетка с вороном. Живехонький, взаправдашний ворон! Пелле оживился. Он любил всяких разных зверюшек и вообще всех, кто живет, движется, летает и ползает под небесным сводом и на тверди земной, — всех птиц, всех рыб и всех четвероногих. «Мои миленькие зверюшки», — называл он их всех без разбору, причисляя к зверюшкам даже жаб, ос, кузнечиков, майских жуков и всяких других букашек.
А тут ворон! Живехонький, взаправдашний ворон!
Когда он подошел к клетке, девочка приветливо улыбнулась ему беззубым ртом.
— Твой? — спросил он, просунув указательный палец между железными прутьями, чтобы, если удастся, немножко погладить птицу. Этого не следовало делать. Ворон клюнул его в палец, и Пелле быстро отдернул руку.
— Берегись Попрыгуши-Калле, — сказала девочка. — Да, ворон мой, правда, дедушка?
— Как же, как же, это Стинин ворон, — подтвердил он. — Во всяком случае — пока она живет у меня на Сальткроке.
— Вы живете на Сальткроке? — восторженно спросил Пелле. — И я там буду жить летом. Вернее, папа и все мы будем жить там.
Старик с любопытством посмотрел на него.
— Вон оно что, так это вы сняли старую Столярову усадьбу? Пелле усердно закивал головой.
Склонив голову набок, старик пытался что-то вспомнить. Потом рассмеялся чуть кудахтающим смешком.
— Как же, как же, хорошо. Только кому что нравится.
— Как это? — переспросил Пелле.
Старик снова закудахтал.
— Бывает, которым нравится, когда крыша течет, а бывают и такие, которым не нравится.
— Бывают и такие, которым не нравится, — словно эхо повторила девочка. — Мне вовсе не нравится.
Пелле призадумался. Об этом, пожалуй, стоит рассказать папе. Но не сейчас. Как раз сейчас ему нужно поглядеть на ворона, это крайне необходимо. Видно, что и Стине не терпелось показать ему свою птицу. Наверно, здорово иметь ворона, на которого охотно глазеют люди, и особенно такие вот большие мальчики, как он сам. И пусть Стина всего-навсего маленькая девочка, больше пяти ей не дашь, но ради ворона Пелле готов подружиться с ней и играть все лето или хотя бы до тех пор, пока не найдет себе товарища получше.
— Хочешь, я как-нибудь зайду к тебе? — милостиво предложил он. — В каком доме ты живешь?
— В красном, — ответила Стина.
Что ж, это тоже примета, хотя и не очень хорошая.
— Ты лучше спроси, где живет дедушка Сёдерман, — посоветовал ему старик. — Меня тут всяк знает.
Ворон хрипло закаркал в клетке, всем своим видом выражая беспокойство. Оказывается, Пелле снова просунул палец в клетку, и ворон снова клюнул его.
— Ты не думай, он умный, — сказала Стина. — Умнее всех на свете — так говорит дедушка.
Сальткрока (шв.) — медвежий угол, захолустье. (Здесь и в дальнейшем примечания переводчиков.)
Шхеры (шв.) — скалистые острова или группы подводных или надводных прибрежных скал.
На острове Сальткрока
Астрид Линдгрен
Небогатый писатель и четверо его детей снимают на лето дачу на крошечном островке, затерявшемся среди шхер Балтийского моря. И после многих передряг и забавных приключений понимают, что не в силах расстаться ни с этим островом, ни с его обитателями.
Совершенно не понимаю, как эта чудесная женщина манипулирует моими воспоминаниями. Всё моё общение с безбрежной водной стихией сводится к трём мимолётным моментам: 1) Океан из окна самолёта. 2) Горе-море из окна автобуса. 3) «Эй, уточка, кис-кис-кис!» — и падение со скользкого камня в жижу водоёма в Петергофе. Но я читаю эти страницы и чувствую, что это моё. Извилистые фьорды, сумасшедшие детские тайны, солнечное тепло, солёный морской ветер, салака, чёрт подери, пусть я и знаю, как она выглядит, только из гугла. Наверное, давным-давно к Линдгрен явился волшебник в голубом вертолёте и выдал ей универсальную формулу детства, которую она потихоньку вплетает в свои произведения, сказочные и совсем не сказочные, а очень даже реалистичные, такие как «Мы — на острове Сальткрока». Закрыть глаза, услышать шум ветра на берегу и смех загорелых под шведским солнцем детишек. В них веришь безоговорочно, не может быть, чтобы фру Линдгрен их выдумала. Моё детство точно такое же, пусть в нём и не было сенбернаров, тюленей и копчёной салаки. Мысли, игры, поведение — то же. А ещё такой же батя, который обладает волшебными руками и превращает всё, до чего дотронется, в стихийное бедствие.
А ведь если так разобраться, то ничего особенного в книжке нет. Городская семья снимает дачу на острове Сальткрока («Медвежий угол», самое подходящее название), полузаброшенную усадьбу столяра, умело доламывающуюся кривыми руками заботливого отца семейства. Но дети никогда не переживают из-за текущих потолков, рассохшихся досок и облупленных красок, потому что простые прелести деревенского бытия, неведомые городским ребятам, затмевают все неурядицы. Вдобавок отовсюду валятся горы животных, мелких приключений и колоритных соседей. Чёткой линии одного повествования нет, это больше похоже на сборник баек или рассказиков, крупных фееричных происшествий тоже, все герои самые обыкновенные… И, может быть, именно поэтому такие очаровательные. Дзэн-философ «Колбаска»-Чёрвен со своим гигантским псом, девочки-пацанки, потрясающая детская логика, которая есть, но со стороны кажется полным её отсутствием. Невозможно устоять.
И почему у меня в детстве было так мало книжек Линдгрен? Всё-таки образы «бой-девчонок» у неё самые-самые.
Флэшмоб 2012, огромное спасибо за совет irish_kirsche
Совершенно не понимаю, как эта чудесная женщина манипулирует моими воспоминаниями. Всё моё общение с безбрежной водной стихией сводится к трём мимолётным моментам: 1) Океан из окна самолёта. 2) Горе-море из окна автобуса. 3) «Эй, уточка, кис-кис-кис!» — и падение со скользкого камня в жижу водоёма в Петергофе. Но я читаю эти страницы и чувствую, что это моё. Извилистые фьорды, сумасшедшие детские тайны, солнечное тепло, солёный морской ветер, салака, чёрт подери, пусть я и знаю, как она выглядит, только из гугла. Наверное, давным-давно к Линдгрен явился волшебник в голубом вертолёте и выдал ей универсальную формулу детства, которую она потихоньку вплетает в свои произведения, сказочные и совсем не сказочные, а очень даже реалистичные, такие как «Мы — на острове Сальткрока». Закрыть глаза, услышать шум ветра на берегу и смех загорелых под шведским солнцем детишек. В них веришь безоговорочно, не может быть, чтобы фру Линдгрен их выдумала. Моё детство точно такое же, пусть в нём и не было сенбернаров, тюленей и копчёной салаки. Мысли, игры, поведение — то же. А ещё такой же батя, который обладает волшебными руками и превращает всё, до чего дотронется, в стихийное бедствие.
А ведь если так разобраться, то ничего особенного в книжке нет. Городская семья снимает дачу на острове Сальткрока («Медвежий угол», самое подходящее название), полузаброшенную усадьбу столяра, умело доламывающуюся кривыми руками заботливого отца семейства. Но дети никогда не переживают из-за текущих потолков, рассохшихся досок и облупленных красок, потому что простые прелести деревенского бытия, неведомые городским ребятам, затмевают все неурядицы. Вдобавок отовсюду валятся горы животных, мелких приключений и колоритных соседей. Чёткой линии одного повествования нет, это больше похоже на сборник баек или рассказиков, крупных фееричных происшествий тоже, все герои самые обыкновенные… И, может быть, именно поэтому такие очаровательные. Дзэн-философ «Колбаска»-Чёрвен со своим гигантским псом, девочки-пацанки, потрясающая детская логика, которая есть, но со стороны кажется полным её отсутствием. Невозможно устоять.
И почему у меня в детстве было так мало книжек Линдгрен? Всё-таки образы «бой-девчонок» у неё самые-самые.
Флэшмоб 2012, огромное спасибо за совет irish_kirsche
Надо пользоваться каждой секундой и чувствовать, что ты в самом деле живешь на свете.
Рецензия написана в рамках дуэли Собери их всех.