Мыслитель который считал что размышляющий человек просто испорченное животное
Педагогика. Книга 1: Общие основы: Учебник для вузов (3 стр.)
• существо добродетельное (Сен-Симон);
• то, что сделало из него воспитание (Кант);
• творец собственного «Я» (Фихте);
• создатель орудий (homo faber) (Н.А. Бердяев);
• размышляющий человек – просто испорченное животное (Руссо);
• существо, которое ощущает собственное бытие как проблему (Фромм);
• живое существо, которое может сказать «Я» (Фромм);
• животное, подобное другим (Тейяр де Шарден);
• животное, способное обещать (Ницше);
• даже вечность вложил Творец в их (людей. – И.П.) сердца (Екклезиаст);
• человек есть существо, которое погребает (Н.Ф. Федоров);
• носитель сословных традиций (Гегель);
• существо, расшифровавшее собственный генотип;
• видимая и невидимая натура (Сковорода);
• человек – играющее животное (Ч. Лэм) и т. д. и т. п.
Совершенно невообразимый конгломерат определений появился, когда дополнительные основания для выведения сущности человека стали искать в самом человеке. Здесь пригодилось все: как он ест, спит, как одевается, рассуждает, как относится к животным и т. п.:
• человек есть то, что он ест (Л. Фейербах);
• человек есть то, как он одет (расхожая мысль);
• человек есть то, что он из себя сделал (Ларошфуко);
• человек – это поступок (Фучик);
• ценность человека познается после его смерти (индийское изречение);
• человека выказывает власть (Питтак);
• человек есть существо, недовольное самим собой и способное себя перерастать (Н.А. Бердяев);
• человек есть существо противоречивое и парадоксальное, совмещающее в себе полярные противоположности (Н.А. Бердяев);
• человек – это его вкус (расхожее мнение);
• земля имеет кожу. У этой кожи есть болезни. Одна из них называется – человек (Ф. Ницше);
• земной человек – это слабая душа, обремененная трупом (Эпиктет);
• человек – это величайшая скотина в мире… (В. Ключевский);
• отличительное свойство человека – желать непременно все начинать сначала. (Гете);
• человек – самое тщеславное из животных, а поэтому – самое тщеславное из людей (Гейне);
• ничего нет более жалкого и более великолепного, чем человек (Плиний Старший);
• человек – самое злополучное и хрупкое создание и тем не менее самое высокомерное (Плиний Старший);
• и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и воскорбел в сердце своем (Бытие, 6);
• человек и очень ограничен, и бесконечен, и мало вместителен, и может вместить вселенную (Н.А. Бердяев) и т. д.
Эти определения взяты из многих источников. Из-за огромного количества материала, собранного для этой книги, ссылки сведены до минимума. Идея автора – иметь достаточные основания для корректного анализа.
Зачем нам это знать?
Немного расширим и прокомментируем отдельные определения. И прежде всего зададимся вопросом – чем объясняется постоянный интерес к проблеме человека? Не чем иным, как постоянным изменением места человека в окружающем мире и, следовательно, необходимостью постижения непрерывно меняющейся человеческой сущности.
Что только ни делалось для этого за истекшие 4 тысячи лет! Но постичь сущность человека никому не удалось. Слабая наука додумалась лишь до того, чтобы разделить человека на «сферы», которыми по отдельности могли бы заниматься ученые. Грубо говоря, преуспели: медики получили тело, биологи с физиологами – клетки, педагоги – … А что получили педагоги. Чем занимались философы?
Знаем или предполагаем?
Поостережемся называть знанием все, что написано о человеке. Истина одна, и ее следует искать.
Принято начинать с истоков. Только где эти истоки? Смутно мерещатся в тумане тысячелетий доисторические цивилизации – Древняя Греция, Шумер, Египет, Индия. Долетевшие до нас микроскопические осколки их мудрости плохо воспринимаются современными знатоками человека: блажь все это, говорят они, мистика и мракобесие. А наука верит фактам. Вот расшифруем геном – поймем. Расшифровали, но не поняли, и что с этим делать дальше, никто не знает. Узнали попутно, что геном мыши на 80 % совпадает с геномом человека. Приблизило ли нас это знание к разгадке тайны человека?!
Уже в ранней греческой философии пытались постичь человека. Но дальше того, что он «микрокосм» – существо, не уступающее по сложности самой Вселенной, – не пошли. Исходную идею софистов сформулировал Протагор (ок. 490–410 до н. э.), который утверждал, что человек есть мера всех вещей: «существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют». Поворот от космологических сюжетов к антропологической проблематике осуществили софисты и Сократ (470–399 до н. э.).
Сократ попытался обнаружить объективное содержание человеческого сознания, надеясь выйти на сущность человека. Но дальше изречения «Познай самого себя» не пошел и он, умнейший из людей.
Поиски Сократа продолжил Платон (428–348 до н. э.), который попытался посмотреть на человека абстрактно, как бы с высоты птичьего полета, что по силам только тому, кто сам не есть человек. Человек же на все смотрит по-человечески и все измеряет по своим меркам. Поэтому ему никогда не выйти за пределы человеческого понимания. Платон вышел за пределы чувственного мира и многообразия изменчивых вещей и сделал вывод о существовании неизменного, сверхчувственного мира идей. В человеке, как и во всем сущем, он обнаруживает две сферы: бессмертную, единую и неделимую душу, которая является идеальной сущностью человека, и смертное, тленное тело. Платон определяет природу человека с точки зрения того, каким он должен быть, и потому большое внимание уделяет воспитанию, призванному изменить природу человека и его предназначение.
Аристотель (384–322 до н. э.), как суровый логик, преуспел в познании человека еще меньше, потому что брал его таким, каков он есть в действительности, и человек этот ему так не понравился, оказался таким несовершенным, что философ с отвращением требует совершенствования природной организации человека, признавая ум и интеллектуальную деятельность высшей формой жизни.
«Ищу человека», – отвечал Диоген, бродивший ярким солнечным днем с зажженным фонарем, на вопрос любопытных, что он ищет. «А мы тогда кто?», – удивлялись простофили.
Поиски сущности человека зашли в тупик. Наступило долгое историческое затишье. «Не знаем и никому не советуем размышлять на эту тему, ибо тайна сия велика есть», – отвечали церковники своим прихожанам.
Размышлять о человеке позволено было только посвященным. И они старались, как могли. Что-то объясняли, но больше, кажется, скрывали или нарочно излагали в таких выражениях, чтобы простой смертный ничего уразуметь не мог. Поясню этот момент.
О том, что Земля вертится, знали те, кому было открыто знание, и до Галилея. Не было открытием для посвященных в тайну и прозрение Д. Бруно, равно как и все другие последовавшие после научные открытия. Но знали древние хранители и о несовершенстве человека, о том, что слабый «мыслящий тростник» весьма склонен лелеять свои амбиции, принимать быстрые и неправильные решения, действовать сослепу, опрометчиво и неразумно. Умножая знания, оскудевший нравственно человек только приближает свою кончину и неизбежную гибель всей цивилизации. Такие примерно предположения возникают у нас после знакомства со старинными философскими и религиозными трактатами, истолкованием которых заняты сегодня целые научные сообщества. Герменевтика (искусство толкования текстов) как научная отрасль утверждается, а при действительно прогрессивном развитии знаний о человеке она не должна была появиться вообще.
Нас часто удивляет как бы наивность древних истолкований человека. Вот пример, который приводится в учебниках педагогики и которым хотят показать, какими несовершенными были знания в древности, как плохо они преподавались детям. Средневековый ученый-монах Алкуин, знавший ответы на все вопросы, пытается помочь ученикам схоластической школы постичь сущность человека. Приводим фрагмент из «Словопрения высокороднейшего юноши Пипина с Альбином схоластиком». Ставил вопросы и отвечал на них, разумеется, сам Алкуин:
Пипин. Что такое человек?
Алкуин. Раб смерти, мимо идущий путник, гость в своем доме.
Пипин. На что похож человек?
Пипин. Как помещен человек?
Алкуин. Как лампада на ветру.
Ответы-символы, ответы-загадки: в них и мудрая печаль, и недосказанность, и неопределенность. Алкуин сравнивает человека с лампадой на ветру, пламя которой может и разгореться, и погаснуть, обогреть и обжечь, оно изменчиво и эфемерно. Он – гость в этом мире. Различный в разных обстоятельствах. Именно это и мешает рассмотреть его поближе.
Что можем добавить мы к этому определению во всеоружии современных научных знаний? Мало и даже почти ничего.
Мыслитель который считал что размышляющий человек просто испорченное животное
В один прекрасный день выявилось, что для самолетов с бензиновым двигателем есть предел скорости и высоты. Все ухищрения конструкторов – увеличение объема камер сгорания, повышение коэффициента сжатия, очистка горючего – оказались тщетными. Самолеты выше не летали, и скорость их передвижения не повышалась. Наступило, как говорят специалисты, естественное насыщение возможностей.
Что делать? Мировая конструкторская мысль долго билась над разрешением проблемы. После тщетных попыток опереться на все ту же традиционную парадигму двигателя внутреннего сгорания, стало понятно, что нужно вырабатывать новые идеи и принципы полета. Наконец вспомнили о еще одном способе обеспечения движения – реактивной силе, которая возникает при вытекании жидкости или газа. Обратились к теории реактивного движения, сформулированной школьным учителем К.Циолковским. И дело пошло. Спустя малое время были построены мощные турбореактивные двигатели, позволившие самолетам набирать сверхзвуковую скорость. С их помощью мы летаем по сей день.
Ситуация в педагогической теории и практике аналогична. Мы всеми силами пытаемся достичь новых высот, а они почему то нам не покоряются, и воспитание человека замерло на средневековом уровне. Тот идеал человека, который был сформирован лучшими умами человечества, так и остался недосягаемым. Уже долгое время в воспитании нет прогресса. Несмотря на энтузиазм педагогов, лучше учить, развивать обучаемых мы не стали. Скептики утверждают, что возможности школьных технологий уменьшаются с каждым днем из-за процессов, ухудшающих жизнь подрастающих поколений.
Продуктивная педагогика, о которой автор написал несколько книг, – вершина достижений современной науки, выстроенной на традиционной парадигме. Продукт, получаемый продуктивным педагогом, целиком и полностью зависит от реализации в классе дидактических, психологических, кибернетических, организационных и других закономерностей. Продуктивная педагогика рассматривает ученика в свете традиционных представлений о человеке и его возможностях.
Но человек бесконечно сложнее наших нынешних представлений. Он не только носитель физических, психических, социальных качеств. В свете последних достижений науки, человек предстает перед нами как энергоинформационное существо, принадлежащее не только физическому миру, но и миру тонких энергий. Энергетика, информация человека до сих пор оставались вне поля зрения педагогов. О них мало знали, на них никто не обращал внимания, тем самым оставляя вне поля педагогического взаимодействия мощнейшие силы и возможности человека.
Нет сомнения, что обращение к энергоинформационной сущности человека будет для педагогики тем реактивным двигателем, который выведет ее на качественно новую орбиту полета. Трудно даже представить себе, что произойдет с нашими педагогическими взглядами, если ученика мы будем рассматривать не только как физическое тело с набором психических реакций, а энергоинформационным фантомом с неограниченными возможностями.
Классическая педагогика опирается на устоявшиеся положения смежных наук о природе, материи, жизни, а они уже не кажутся бесспорными. Наука переживает период бурного переосмысления знаний, начало которому положила физика. Из курса классической физики мы, например, ничего не знаем об эфире, торсионных полях, а новейшие научные теории отводят им решающую роль в построении и функционировании Вселенной. Как мы сможем понять значение одной из энергетических оболочек человека – эфирной – если не обратимся к современной физике за разъяснениями сущности этого самого эфира? Не лучше обстоят дела и с пониманием других фундаментальных понятий современной науки, без которых нельзя обойтись при рассмотрении энергоинформационных процессов, сопровождающих человека и его воспитание.
В нынешнюю «официальную» науку активно перетекают знания, которые раньше использовались в так называемой «паранауке» (греческое слово «пара» означает «рядом»). Отношение к ней сильно изменилось под влиянием новых открытий и пример показали «объективные» науки – биология, физика, космология. «Сказки» и «выдумки» нетрадиционной науки, как их еще недавно называли, уже активно осознаются, почти всех заставили думать иначе, а многие их приняли за неоспоримую истину.
Еще совсем недавно люди считали, что сакральные, эзотерические знания – плод неразвитого сознания. Оказалось, все не так. Просто человечество еще не доросло до их понимания. В настоящее время эти знания претерпевают бурное переосмысление. Они актуальны, востребованы и необходимы людям, потому что помогают современному человеку лучше понять себя, свои силы и возможности, найти свое место в системе единого живого организма, простирающемуся значительно дальше материального мира. Задача человека, как клеточки этого организма, – понять всю необъятность жизни и научиться ею управлять.
Наибольший интерес эзотерические знания стали вызывать в свете последних достижений и открытий науки. Выяснилось: все, что открывает и доказывает современная наука, – не есть новое, это, скорее, давно забытое старое. «Что было, то будет, и нет ничего нового под солнцем» – учил мудрый Соломон. То, к чему сейчас подошли ученые, фактически известно. В главных книгах человечества уже содержатся заветные знания, осталось научиться их понимать. В современной картине Мироздания, эзотерические знания уже не кажутся нам пугающими, нереальными, мистическими. В сочетании с официальными, они дают возможность сформировать целостную картину мира и человека.
Истинная наука – это изучение непознанного, все остальное – только развитие и приложение знаний, так называемый «научно-технический прогресс». Многие ученые признают, что наука, посвятившая себя исследованиям материального мира, свои возможности почти исчерпала. Но стреножить человеческую мысль нельзя. Она неукротимо стремится понять то, что находится за пределами видимого, осязаемого и осознанного.
Современная наука вплотную пришла к заключению о существовании единого энергоинформационного поля Вселенной. Человек – его частичка. Человек – это прежде всего энергия. К настоящему времени достаточно общепринятыми стали понятия «биополе», «биоэнергия» и др. Это общие названия для того, что связывает биологическую оболочку человека с энергией окружающей среды. Все, что происходит в Космосе, на Земле и в Человеке – звенья одной цепи, потому что энергия и информация есть объединяющее начало Вселенной.
Одним словом, в современной науке накопилось столько важных, новых и необычных знаний, что игнорировать их педагогам больше нельзя. Если мы не хотим безнадежно отстать от жизни со своим архаическим воспитанием, нужно идти в ногу с наукой, осваивать ее новые достижения, создавать более прогрессивные теории и технологии. Пришло время активно опереться на неиспользованный энергоинформационный резерв человека.
В книге изложены основы энергоинформационной педагогики, которой предстоит в недалеком будущем дополнить и существенно изменить традиционную науку и практику. Все пока выглядит необычно и непривычно. И удивительные выводы, полученные в экспериментах по изучению энергоинформационной сущности человека, и модель ученика, в которой на первый план выдвинуты не внимание и способности, а энергетические силы, и дифференциация обучаемых не по успеваемости, а по сходству аур, и практические рекомендации по возвращению души в педагогическую науку и практику. Читателю скучать не придется.
При подготовке этой книги мне впервые не хватало слов для ясного выражения мысли. Хотя, похвастаюсь, в свое время был обладателем премии «За лучший язык научной книги» и никогда не испытывал подобных затруднений. Традиционная педагогическая терминология оказалась совсем не пригодной для введения читателя в неизведанные миры энергоинформационного человека. В педагогике не только не оказалось обозначений для его неведомых характеристик, но и современных научных понятий, опираясь на которые мы можем рассуждать о новых подходах к познанию и воспитанию человека.
Мыслитель который считал что размышляющий человек просто испорченное животное
Николай Чистяков запись закреплена
Интеллигент вшивый!
Человек сумел открыть новый способ приспособления к окружению. У человека между системой рецепторов и эффекторов, которые есть у всех видов животных, есть и третье звено, которое можно назвать символической системой. Это новое приобретение целиком преобразовало всю человеческую жизнь. По сравнению с другими животными человек живет не просто в более широкой реальности — он живет как бы в новом измерении реальности. Существует несомненное различие между органическими реакциями и человеческими ответами. В первом случае на внешний стимул дается прямой и непосредственный ответ; во втором ответ задерживается. Он прерывается и запаздывает из-за медленного и сложного процесса мышления. На первый взгляд такую задержку вряд ли можно считать приобретением. Многие философы предостерегали человека от этого мнимого прогресса. «Размышляющий человек, — говорит Руссо, — просто испорченное животное»: выход за рамки органической жизни влечет за собой ухудшение, а не улучшение человеческой природы.
Однако средств против такого поворота в естественном ходе вещей нет. Человек не может избавиться от своего приобретения. Он может лишь принять условия своей собственной жизни. Человек живет отныне не только в физическом, но и в символическом универсуме. Язык, миф, искусство, религия — части этого универсума, те разные нити, из которых сплетается символическая сеть, сложная ткань человеческого опыта. Весь человеческий прогресс в мышлении и опыте утончает и одновременно укрепляет эту сеть. Человек уже не противостоит реальности непосредственно, он не сталкивается с ней лицом к лицу. Физическая реальность как бы отдаляется по мере того, как растет символическая активность человека. Вместо того чтобы обратиться к самим вещам, человек постоянно обращен на «самого себя. Он настолько погружен в лингвистические формы, художественные образы, мифические символы или религиозные ритуалы, что не может ничего видеть и знать без вмешательства этого искусственного посредника. Так обстоит дело не только в теоретической, но и в практической сфере. Даже здесь человек не может жить в мире строгих фактов или сообразно со своими непосредственными желаниями и потребностями. Он живет, скорее, среди воображаемых эмоций, в надеждах и страхах, среди иллюзий и их утрат, среди собственных фантазий и грез. «То, что мешает человеку и тревожит его, — говорил Эпиктет, — это не вещи, а его мнения и фантазии о вещах».
С этой, достигнутой нами теперь точки зрения мы можем уточнить и расширить классическое определение человека. Вопреки всем усилиям современного иррационализма это определение человека как рационального животного ничуть не утратило своей силы. Рациональность — черта, действительно внутренне присущая всем видам человеческой деятельности. Даже мифология — не просто необработанная масса суеверий или нагромождение заблуждений; ее нельзя назвать просто хаотичной, ибо она обладает систематизированной или концептуальной формой. С другой стороны, однако, нельзя характеризовать структуру мифа как рациональную. Часто язык отождествляют с разумом или с подлинным источником разума. Но такое определение, как легко заметить, не покрывает все поле. Это pars pro toto; оно предлагает нам часть вместо целого. Ведь наряду с концептуальным языком существует эмоциональный язык, наряду с логическим или научным языком существует язык поэтического воображения. Первоначально язык выражал не мысли или идеи, но чувства и аффекты. И даже религия «в пределах чистого разума» как ее понимал и разрабатывал Кант — это тоже всего лишь абстракция. Она дает только идеальную форму, лишь тень того, что представляет собой действительная конкретная религиозная жизнь. Великие мыслители, которые определяли человека как animal rationale, не были эмпириками, они и не пытались дать эмпирическую картину человеческой природы. Таким определением они скорее выражали основной моральный императив. Разум — очень неадекватный термин для всеохватывающего обозначения форм человеческой культурной жизни во всем ее богатстве и разнообразии. Но все эти формы суть символические формы. Вместо того чтобы определять человека как animal rationale, мы должны, следовательно, определить его как animal symbolicum. Именно так мы сможем обозначить его специфическое отличие, а тем самым и понять новый путь, открытый человеку — путь цивилизации.