Националь или метрополь что лучше
Исторические отели вне законов рынка
Жемчужная коллекция
Рейтинга исторических отелей не существует, экспертами они не выделяются в отдельный класс, но формат такой есть, рассказывает Марина Смирнова, партнер Cushman & Wakefield, руководитель отдела гостиничного бизнеса и туризма. С 1928 г. существует ассоциация The Leading Hotels of the Word (LHW), куда сейчас входит около 430 отелей в 80 странах. Каждая гостиница уникальна, самобытна и отвечает высоким требованиям качества и сервиса, указано на сайте LHW.
«Метрополь» эксперты называют жемчужиной гостиничной недвижимости Москвы. Названием и самим существованием гостиница обязана русскому предпринимателю и меценату Савве Морозову, привлекшему к строительству и отделке известнейших архитекторов и художников начала XX в.: Льва Кекушева, Ивана Жолтовского, Михаила Врубеля, Виктора Васнецова, Константина Коровина. У здания сложная судьба: оно строилось с 1899 по 1905 г., потом перестраивалось, горело и снова перестраивалось. Сейчас гостиница признана самым крупным общественным зданием эпохи модерна, одним из самых значительных историко-архитектурных памятников этого стиля и включена в список федеральных памятников архитектуры.
Starwood, управляющая «Националем», включила его в коллекцию эксклюзивных гостиниц The Luxury Collection, начало которой было положено в 1906 г. (под брендом CIGA). Сейчас в ней более 80 лучших отелей и курортов в 30 странах. Многим отелям сети уже не одна сотня лет.
Хранители антиквариата
Prince de Galles, расположенный в 200 м от Елисейских Полей, реставрировался два года компанией ERTIM Architectes SA совместно со всемирно известными французскими дизайнерами Пьер-Ивом Рошоном и Бруно Боррионе. Отель был построен в 1928 г. архитектором Андре Арфвидсоном в разгар движения ар-деко. В отеле останавливались Уинстон Черчилль, лорд Чемберлен, Марлен Дитрих, Элвис Пресли и др.
Стоимость оснащения и модернизации отеля, являющегося историческим зданием, больше по сравнению со стандартными 5-звездочными объектами, рассказывает Наталия Розенблюм, партнер Hospitality InCome Consulting, на 15-25%. В среднем стоимость модернизации одного номера в исторических отелях варьируется от 80 000 до 150 000 евро.
Реконструкция «Метрополя» началась в 1986 г. Тогда отмыли закрашенную в советские времена уникальную стенную и потолочную живопись. Например, в Боярском зале реставраторам пришлось удалять семь слоев краски, до того как появилась оригинальная роспись потолка начала XX в.
В отеле «Националь» масштабная реконструкция проводилась в 1985 г. и продлилась 10 лет. Стоимость вложений не афишируется. Но известно, что «Бин страхование» в 2013 г. застраховало только антиквариат гостиницы на 69,6 млн руб. Напомним: в 2011 г. у города гостиницу купило ЗАО «Смарт финанс групп», действовавшее в интересах Саит-Салама Гуцериева, за 4,583 млрд руб. ($148,8 млн по тогдашнему курсу).
Дорогой трофей
У международных операторов есть отдельные бренды для уникальных отелей, что повышает устойчивость сети и ценник, говорит Наталия Розенблюм. Впрочем, и несетевые исторические отели прекрасно себя чувствуют на любом рынке. Ведь это штучные объекты, которые всегда привлекают внимание гостей, считает она.
По словам Лысенковой, ни одна из международных сетей, когда-либо открывавшая свои двери в Мюнхене, не смогла достичь таких показателей дохода на номер (RevPAR), которых достигает этот несетевой отель. Что это за показатели, консультант называть не захотела. Владельцы и операторы самых дорогих гостиниц предпочитают молчать об их стоимости, вложениях в реконструкцию и доходности. На финансовые вопросы управляющие, как один, отвечали: «Это коммерческая тайна».
В 2012 г. Москва продала «Метрополь» за 8,874 млрд руб., превысив стартовую цену на 174 млн руб. Сейчас владелец мог бы, по мнению Смирновой, перепродать объект уже с премией.
Спрос на старье
Гендиректор «Метрополя» Доминик Года надеется, что в будущем исторический фактор поможет привлекать еще больше гостей. И, соответственно, поднять цены.По данным опрошенных «Ведомостями» экспертов, чтобы поднять ценник, нужно реконструировать отель.
Спрос на историю избирателен, многие не любят «старье», критично оценивает спрос Смирнова. Но исторические отели расположены в центре, в красивых местах, продолжает она, для многих туристов именно это оказывается решающим.
Туристическим группам, на которые ориентируется большинство отелей, неважно, какое прошлое у здания. Вряд ли кто-то выберет гостиницу только потому, что в ней можно встретить привидения из прошлого.
Но исторические отели наверняка привыкли к колебаниям спроса.
Вот это номер: лучшие отели Москвы
ELLE — о лучших гостиницах столицы
Как и положено мегаполису и одной из мировых столиц, Москва богата отелями самых разных уровней — от бюджетных до весьма дорогих. Но среди бессчисленного множества московских гостиниц есть те, с которыми сложно конкурировать. ELLE — о лучших отелях Москвы.
The Ritz-Carlton
Тот самый случай, когда снос здания, заметного в городском ландшафте, не только не нанес урон, но и оказался большим плюсом. На смену «Интуристу», символу красивой и опасной жизни советских валютчиков, снесенному в 2002 году, спустя пять лет пришел The Ritz-Carlton, Moscow. Сегодня этот отель, который является частью мирового бренда, называют и визитной карточкой российской столицы, и самым «центровым» в Москве. Действительно, до Красной площади рукой подать, а пределах километра — Большой театр, Храм Христа Спасителя, музей Пушкина.
Новое 11-этажное здание, вместившее Ritz, отлично вписалось в ансамбль Тверской улицы благодаря сочетанию стиля московских построек XVIII-XIX веков и итальянского Средневековья. Здесь есть все, что нужно для комфортной жизни и даже больше — флористы, личные дворецкие. Отдельная гордость — гастрономические удовольствия. В Ritz-Carlton работают O2 Lounge, бар со знаменитым видом на Красную площадь, Cafe Russe, и, конечно, флагманский Novikov Restaurant & Bar Аркадия Новикова. К слову, несмотря на то, что в столице нет недостатка в хороших гостиницах, мировые звезды первой величины традиционно останавливаются именно в «Ритце».
Four Seasons
Four Seasons, как и «Ритц», открылся на месте советской гостиницы с видом на Храм Василия Блаженного, ГУМ и прочие вип-пейзажи столицы. Он пришел на смену культовой постройке, зданию гостиницы «Москва», фасад которой, по легенде, утверждал лично Сталин. Гостиница, выросшая в Охотном ряду в 1935 г., чуть-чуть не дожила до 70-летия и прекратила свое существование в 2004-м. Британское бюро Richmond International, взявшееся за реконструкцию здания под Four Seasons, подошло к делу крайне деликатно. Тот самый «сталинский» фасад был восстановлен, ряд исторических элементов — мозаика, колонны — также были сохранены. При этом отель «Четыре сезона», открывшийся в прошлом году, — ультрасовременный, в котором прошлое и нынешнее не мешают друг другу, а удачно соседствуют. И это 15 этажей и 180 номеров чистой роскоши — Four Seasons можно не покидать, сервис таков, что все желания гостя смогут быть реализованы. Гурманам светит постоянная прописка в местных заведениях — Bystro, Quadrum, любителям барной жизни достаточно будет спуститься на первый этаж, в Moskovsky Bar. Кухня всех ресторанов Four Seasons — под чутким контролем шефа Давида Эммерле, известного работой в Cristal Room Baccarat и Carre Blanc.
Lotte Hotel Moscow
Отель, работающий в столице уже пять лет, стал первым в Европе для южнокорейской гостиничной сети. Судя по всему, дела идут как надо. Одно из последних достижений Lotte Hotel Moscow — победа в номинации «Лучший завтрак в отеле в Европе» французской премии Prix Villegiature. Награждали победителей в Париже месяц назад, и это ли не повод для гордости — когда в вашем отеле лучшие завтраки? Но и в остальное время суток в Lotte прекрасно кормят. И подробно об этом рассказывают на своей странице в социальной сети Facebook. От солянки до Кагеро Яки, от тыквенного супа до корейских деликатесов — широта интересов и вкусов такова, что Facebook «Лотте Отеля Москва» читается как не худший кулинарный журнал. В Lotte Hotel Moscow вообще все с размахом — самые просторные номера и люксы среди столичных люксовых отелей, богатый номерной фонд (300 номеров), и фантастический Королевский люкс, раскинувшийся на 490 квадратных метрах. Кроме того, в его стенах расположился лучший спа-комплекс Москвы Mandara, на овербукинг которого не влияют даже далеко не самые демократичные цены.
Арарат Парк Хаятт
Главные достопримечательности (иначе и не скажешь) отеля — это, во-первых, бар «Консерватория», включенный влиятельным журналом AD в список самых красивых баров мира. Находящийся под стеклянной крышей отеля, он предлагает фантастическую панораму столицы. Во-вторых, собственная часовня, которая находится на девятом этаже. Вот это сочетание вечных ценностей и современности, дерева и стекла в интерьере, составляют стиль «Арарат Парк Хаятт». Отель очень любят знаменитости — здесь гостили Хью Джекман и Микки Рурк, а Дженнифер Лопес готовилась в зале «Библиотека», что на 12 этаже, к своему столичному шоу. Еще, говорят, Джей Ло (известной своей требовательностью) так понравились сотрудницы местного бьюти-салона, что она попросила их подготовить ее к концерту.
«Метрополь»
У этой гостиницы давняя и славная история, берущая начало аж в середине XIX века. При этом собственно именем «Метрополь» отель обзавелся только в 1905 году. Сервис, предлагаемый тогда клиентам, потрясал воображение — лифты, горячая вода, телефоны в номерах. Верой и правдой отслужив и царю, и большевикам», «Метрополь» въехал в постсоветскую эру на последнем дыхании, нуждаясь в серьезной реконструкции. Она заняла пять лет и в 1991-м обновленный, помолодевший отель был с помпой представлен не только в Москве, но и в Нью-Йорке, Вашингтоне и Париже. И сразу, одним из первых, получил международную категорию «5 звезд». «Метрополь» — буквальное воплощение расхожей фразы «живая история». Фантастические интерьеры (так и хочется сказать — декорации), огромное количество уникального — и что важно, со вкусом подобранного антиквариата — производят мощное впечатление. А имена! Зайдите в центральный зал ресторана и представьте — здесь пел Шаляпин, а Игорь Северянин сочинил знаменитый стих «Ананасы в шампанском». Здесь выступал Ленин, гуляли Сталин, Мао, здесь мировые «випы» отмечали юбилей Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской. В советское время сюда ломились — давали взятки, чтобы провести в этом ресторане вечер. Сегодня в этом нет необходимости, так же как и в том, чтобы стать гостем «Метрополя». Несмотря на весь исторический бэкграунд, «Метрополь» — легенда, но живая. Попав в 2012 году в частные руки, отель не потерялся, не исчез с карты Москвы, а наоборот, заиграл новыми красками.
«Националь»
Кстати, президентский люкс «Националя» (цена за ночь — 93 000 рублей) открывает новейший видеопроект Forbes, посвященный самым дорогим номерах пятизвездочных отелей столицы.
Интерактивная версия журнала ELLE
Журнал ELLE
Любое воспроизведение материалов сайта без разрешения редакции воспрещается.
Copyright (с) 2016-2021 ООО «Хёрст Шкулёв Паблишинг»
Сетевое издание «ELLE.RU» (Эль.РУ)
Учредитель: Общество с ограниченной ответственностью «Хёрст Шкулёв Паблишинг»
Главный редактор: Старостина Наталья
Контактные данные редакции для государственных органов (в том числе, для Роскомнадзора):
Москвич
Городская легенда: «Метрополь»
Проект здания гостиницы «Метрополь»
Петь, лепить и писать умел и сам Мамонтов, но, понимая, что выше дилетантского уровня не поднимется, он оставил себе роль организатора. Примой первой русской частной оперы была любовница Мамонтова, меццо-сопрано Татьяна Любатович, певица, по мнению современников, посредственная. Зато в репертуаре было все, чего нельзя было найти на императорских сценах: «Снегурочка», «Садко», «Царская невеста», «Сказка о царе Салтане» Римского-Корсакова, «Русалка» и «Каменный гость» Даргомыжского, «Хованщина» и «Борис Годунов» Мусоргского, «Мазепа» и «Орлеанская дева» Чайковского, «Демон» Антона Рубинштейна. Кюи, Глинка, Бородин, произведения которых не принимали императорские театры, ставились в мамонтовской опере.
У труппы не было собственного здания, артисты выступали в съемных залах, и это создавало сложности. В мае 1898 года Мамонтов «арендовал на 25 лет целый квартал в Москве (против Малого театра, где гостиница Метрополь)… для постройки первоклассной гостиницы, ресторана и художественных зал, из коих одна на 3100 чел. (т. е. театр в 6 ярусов)». Это была сенсация. Театр предполагалось устроить превосходящим размеры Венской оперы. К вестибюлю и коридорам театра должны были примкнуть множество залов, фойе и кабинетов для выставок и маскарадов. Главный зал театра планировался круглым, он должен был прорезать все здание, завершаясь эффектной стеклянной крышей. Проекту помешал финансовый коллапс. Мамонтов был арестован по обвинению в присвоении средств. Денег он не брал, хотя и вел дела, не утруждая себя формальностями. Суд Мамонтова разорил. «Метрополь» открылся уже без него в 1905 году, место театрального зала занял ресторан.
На месте «Метрополя» с середины XIX века стояла гостиница «Славянская». Москвичи называли ее «Челышами» по фамилии владельца, купца Павла Челышева. Там были меблированные комнаты, которые любили провинциальные актеры, трактир, закусочная, пара десятков лавок, мастерские и даже баня. За десять лет до Мамонтова «Челыши» сменили вывеску и стали «Метрополем» еще до того, как появилось то здание, которое мы знаем.
Зал ресторана, 1905
Символами прогресса в «Метрополе» стали панно «Принцесса Греза» теряющего рассудок Врубеля и стеклянный купол ресторана. Его проектирует инженер Владимир Шухов, автор легендарной радиобашни на Шаболовке (она, впрочем, была еще впереди). Для «Метрополя» Шухов придумывает «пирог» из трех куполов. Верхний, самый прочный, держит оборону от ветра и снега и пропускает свет в пространство над рестораном, куда выходят окна номеров трех верхних этажей. Средний купол выполняет вспомогательную функцию, защищая нижний от грязи и пыли, под ним находятся конструкции, позволяющие его чистить. Наконец, нижний купол парит на высоте 12 метров над рестораном, расцвеченный в 1904 году росписями Сергея Чехонина и Татьяны Луговской. 2400 стекол с изображениями крылатых быков, Адама и Евы складываются в его узнаваемую мозаику, ставшую частью художественного наследия вместе с панно Врубеля и Александра Головина и фризом-барельефом Николая Андреева «Времена года». Думал ли создавший самый длинный в Москве образец жанра автор памятника Гоголю, что спустя десятилетие будет петь не гимны в стиле модерн, а лепить и рисовать хрестоматийные изображения вождя революции Ленина?
«Метрополь» строился по последнему слову техники и стандартам комфорта, которые предъявлял XX век. Именно поэтому он почти без изменений этот век и прожил. За образец брали американское. Любой мог найти здесь все необходимое, включая еду. Питание здесь было на любой вкус, но, по московской традиции, собственного приготовления. Для этого в подвалах были устроены печь для французских хлебов, бисквитная печь, печь для расстегаев и «мороженник». Даже в 1937 году в штатном расписании отеля значился собственный «зав. свинарником». Оснащено все было самым современным оборудованием — лифтами, водопроводом, канализацией, вентиляцией, центральным отоплением и холодильниками. Но по старой московской привычке тут есть и «самоварные», чтобы кипящий самовар можно было безотлагательно доставить в номер по требованию постояльца.
Публика от «Метрополя» была в неистовом восторге, поражаясь художественности отделки и обстановки. Он сразу сделался местом банкетов на широкую ногу. Один из первых закатил издатель журнала «Золотое руно», миллионер Николай Рябушинский: «Посредине, в длину огромного стола шла широкая густая гряда ландышей. Знаю, что ландышей было 40 тысяч штук, и знаю, что в садоводстве Ноева было уплачено 4 тысячи золотых рублей за гряду. Январь ведь был и каждый ландыш стоил гривенник», — вспоминал художник Сергей Виноградов. На закусочном столе в ледяных глыбах с вмонтированными в них лампочками стояли ведра с икрой, подавались разукрашенные аршинные стерляди, фазаны и прочие изыски, лилось шампанское. Считается, что свое знаменитое стихотворение «Увертюра. Ананасы в шампанском» Игорь Северянин написал именно здесь, в «Метрополе».
Лифт и зал для корреспонденции, 1905
Ресторан «Метрополя» с его зеленым садом и грандиозными бронзовыми торшерами быстро стал обязательным местом для всех богатых и знаменитых. Он «считался первым в городе по величине и роскоши; во время завтраков, обедов и т. п. являлся местом собрания лучшего общества города». Готовил тут французский шеф-повар Эдуар Ниньон, который чаще появлялся в зале, раскланиваясь с публикой, чем на кухне.
Пока «миллионщики» пьяно куражились, публика попроще пробовала ресторан шантажировать. Газета «Голос Москвы» в феврале 1910 года сообщает, что «в полицейский участок пришли некие С. Павлов и С. Ефимов и заявили, что им в “Метрополе” подали тухлую навагу, а когда указали на это служащим ресторана, то подверглись оскорблениям. Приглашенный в участок распорядитель “Метрополя” объяснил, что заявители в ресторане были, но наваги не спрашивали, а испорченную рыбу принесли с собой в целях шантажа». Кроме богачей и махинаторов в «Метрополе» бывал и цвет интеллигенции. Федор Шаляпин пел тут на столе «Дубинушку» по случаю подписания в 1905 году Манифеста о свободах. Валерий Брюсов, Александр Блок, Константин Бальмонт, Андрей Белый, Михаил Кузьмин и Осип Мандельштам были тут, ели, пили, потом вспоминали щедрый и богатый стол.
Октябрь 1917-го превратил «Метрополь» в крепость: отряд юнкеров защищал отсюда подходы к Кремлю. Юнкеров выбили артиллерийским огнем вместе с окнами в отеле. В «Хождениях по мукам» Алексей Толстой пишет: «Большой зал ресторана в “Метрополе”, поврежденный октябрьской бомбардировкой, уже не работал, но в кабинетах еще подавали еду и вино… В кабинетах кутили, как во Флоренции во время чумы. По знакомству, с черного хода, пускали туда и коренных москвичей, — преимущественно актеров, уверенных, что московские театры не дотянут и до конца сезона: и театрам, и актерам — беспросветная гибель. Актеры пили, не щадя живота».
Гостиница «Метрополь» после обстрела, 1917
В 1918 году «Метрополь» стал не гостиницей, а Вторым Домом Советов (Первым Домом Советов стала гостиница «Националь»). Здесь разместились правительственные учреждения и важные чиновники. В теперешнем президентском номере жил и работал нарком иностранных дел Георгий Чичерин, в номере с видом на Большой театр была приемная председателя ВЦИК Якова Свердлова. Часть гостиницы превратили в коммунальные квартиры, которые дожили здесь до середины 1960-х. Жившая здесь с отцом актриса МХАТа Софья Пилявская вспоминала: «Много лет спустя, когда нам с мужем доводилось бывать на приемах в “Метрополе”, мне всегда виделось: бойкий человек с черпаком в руках стоит ногами на бархатном диванчике, окружающем колонну с большой хрустальной люстрой, и покрикивает: “Ну, шевелись, а ну, дружно!” — и шлепает кашу в подставленные миски, тарелки, банки». Позже население «Метрополя», в том числе и семья жившего здесь в 1940-х Александра Вертинского, питалось в метрополевской столовой по особым талонам.
Ресторан продолжал жить, пусть эта жизнь и была совсем задушенной, примитивной. Воровали и тащили все — фарфор, чашки, приборы. Композитор Сергей Прокофьев в 1927 году жаловался, что кофе ему принесли в стакане с подстаканником вместо кофейной чашки. Но расхитили не все. Поступивший в 1969 году на работу будущий директор ресторана Роман Халилов был потрясен: «Было ощущение, что попал в музей. Ведь раньше даже приборы были серебряные и золотые. А такого хрусталя я вообще никогда не видел!»
Помимо ответственных работников здесь селятся иностранцы. Отсюда Джон Рид пишет «10 дней, которые потрясли мир» (и, вполне возможно, делает это за столиком ресторана), здесь американская танцовщица-босоножка Айседора Дункан выслушивает признания в любви русского поэта Сергея Есенина. В «Метрополе» разучивает азы русской кухни Владимир Познер, живший здесь полтора года после переезда из Франции в СССР в декабре 1952-го. В 1955-м в ресторане «Метрополя» знакомятся виолончелист Мстислав Ростропович и певица Галина Вишневская: «Поднимаю я глаза, а ко мне с лестницы снисходит богиня… Я даже дар речи потерял. И в ту же минуту решил, что эта женщина будет моей». В 2005-м здесь же, в ресторане, пара отметила золотую свадьбу в компании друзей — королевы Испании Софии, королевы Нидерландов Беатрикс, супруги президента Франции Бернадетт Ширак, Бориса и Наины Ельциных.
Майкл Джексон у гостиницы «Метрополь», 1993
По этой же лестнице, с одной стороны огражденной витражами ресторана «Метрополь», а с другой — стеклянной лифтовой шахтой с цветочным фризом многоцветных стеклянных панно, переступая через две ступеньки, любил подниматься к себе в номер граф Ростов из романа Амора Тоулза «Джентльмен в Москве». Пока по роману собираются снимать одноименный сериал с Кеннетом Браной в главной роли, в «Метрополе» можно попробовать несколько коктейлей, вдохновленных книгой.
Ресторан «Метрополя», знававший заискивания перед интуристами и презрительное отношение к согражданам времен зрелого социализма, под сияющим хрустальным куполом сейчас собирает публику на завтраки и бранчи. Прийти на них может любой. Из мраморного фонтана больше не достают живую рыбу, чтобы приготовить выбранным гостем способом, как было в 1970-х, но от этого он не стал менее привлекательным. На его камерной сцене в революционные годы выступали Ленин и Троцкий, в 1930-х играли джаз, а в 1993-м Майкл Джексон перебирал струны арфы, на которой и сейчас играют во время воскресных бранчей.
За кухню ресторанов «Метрополя» сейчас отвечает Андрей Шмаков. Блестящий шеф, он изящно сумел вписать русскую кухню в стилистику nordic cuisine. Лучше всего мастерство Шмакова раскрывал Savva, в последние годы закрытый на реконструкцию. В бывшей кофейне дореволюционного «Метрополя» с плафоном тонкого письма и двумя рядами колонн он респектабельно смешивал традиции и современность. Еда Шмакова, рафинированная, лаконичная, не перегруженная, впечатляла простотой, неожиданностью решений и вкусом, который он виртуозно извлекал из самых неказистых продуктов. Savva моментально вошел в топ лучших ресторанов города.
Пока в спроектированном в начале XX века Игнатием Нивинским (он, кстати, автор Египетского зала Музея изящных искусств на Волхонке и интерьеров Киевского вокзала) пространстве идут работы, Шмаков курирует всю большую кухню «Метрополя». Недавно в нем открылся небольшой «Ресторан №4», в его меню можно найти картофельные «спагетти» с крабом, обожженную говяжью вырезку, гречишные блины и печеные яблоки. И, как говорил легендарный конферансье Апломбов из «Необыкновенного концерта» Сергея Образцова, «атмосферу полного взаимопонимания из ресторана “Метрополь”».
Москвич
Московская легенда: «Националь»
Отель «Националь» в том виде, в каком мы его знаем, появился в результате соперничества. Когда-то здесь, на углу Тверской, беспорядочно теснились невысокие старые постройки, в том числе описанный Гиляровским мрачный, с низкими каменными сводами трактир «Балаклава», популярный среди торговцев с Охотного ряда.
В начале XX века этот кусок земли покупает Варваринское акционерное общество домовладельцев и решает построить большую современную гостиницу. Но годом раньше миллионер Савва Мамонтов начал буквально в двух шагах отсюда возводить грандиозный «Метрополь». Купцы из Варваринского общества решают, что у них все должно быть роскошнее, дороже, современнее. Они приглашают архитектора Александра Иванова, который к тому времени уже построил в Москве множество солидных, респектабельных доходных домов. И вот 1 января 1903 года торжественно открываются двери шестиэтажного дворца. Все здесь соответствовало вкусам просвещенных купцов эпохи модерна: мраморная парадная лестница с витыми чугунными перилами, ковры, лепнина, витражи, мозаичные полы. Уровень комфорта для того времени поразительный: в номерах не только клозет, но и ванна, да еще и телефон. Есть читальный зал с прекрасным набором книг и журналов, есть ресторан русской кухни. Первый этаж отдан под магазины. В отеле 160 номеров разного уровня и комфорта, самые простые обойдутся в полтора рубля в день, самые роскошные, например, «Гостиная Людовика Пятнадцатого» и «Гостиная Людовика Шестнадцатого» — в 25 рублей (для сравнения: зарплата квалифицированного рабочего в те времена составляла 20 рублей, учителя гимназии — примерно 75 рублей). Среди первых постояльцев — балерина Анна Павлова, композитор Римский-Корсаков, писатели Анатоль Франс и Герберт Уэллс, дядя Николая II великий князь Александр Михайлович.
Полтора десятилетия спустя происходит революция. После нее в отеле поселились другие люди — их имена тоже станут очень известными, но они вовсе не собирались платить за проживание. В марте 1918 года в Москву прибывает спецпоезд с вождями большевиков, покинувшими небезопасный Петроград. Кремль после боев с юнкерами надо привести в порядок, поэтому Свердлов, Дзержинский и Троцкий вместе со сподвижниками размещаются в национализированном «Национале». Александра Коллонтай со своим возлюбленным, молодым матросом Дыбенко, выбирает для себя «Гостиную Людовика Пятнадцатого». Ленин, Крупская и сестра Ленина Мария Ульянова тоже занимают один из самых роскошных номеров — двухместные апартаменты под номером 107. По иронии судьбы именно из них открывается сейчас лучший в гостинице вид на Мавзолей.
Через пару недель вожди освободили жилплощадь. Как и многие туристы, покидающие хороший отель, они прихватили на память кое-какие сувениры, поэтому в фондах музея «Кабинет и квартира В. И. Ленина в Кремле» среди личных вещей Ильича до сих пор хранятся две тарелки с надписью «Националь». В отель въехали представители советской номенклатуры рангом пониже. «Националь» переименовали в Первый Дом Советов, и он превратился в странную смесь коммунальной квартиры и санатория. Совслужащие жили здесь с чадами и домочадцами, тещами, малыми детьми и их няньками. Но кухонь в номерах не было, поэтому все гуськом спускались в ресторанный зал, где среди витражей и лепнины повар наделял каждого миской каши. Так длилось полтора десятилетия, состояние отеля сделалось печальным. Наконец 1 июля 1931 года он на полтора года закрылся на ремонт, после чего стал одним из первых объектов в только что созданной системе «Интурист».
В эти годы Советский Союз в большой моде. Но даже симпатизирующие коммунистам интеллектуалы едут в Москву с опаской, ожидая, что победившие пролетарии поселят их в какой-нибудь zemlianka. «Националь» приводит их в восторг. Им говорили, что в Стране Советов разруха и голод, что большевики — враги культуры! Здесь же они оказываются в окружении первоклассных произведений искусства. Какой отель в Европе может себе такое позволить?
Генеральный секретарь НКИД СССР И. А. Дивильковский, Д. Т. Флоринский (шеф протокола НКИД), первый посол США в СССР Уильям Буллит и Кит Мерилл, 1933
Разумеется, никакой. Потому что все эти фарфоровые вазы, картины, гравюры, зеркала с амурами, бронзовые часы, статуэтки взяты из разграбленных усадеб, в том числе из Царского Села и Аничкова дворца. Но чудеса отеля этим не ограничиваются. В антикварном магазине на первом этаже продаются прекрасные иконы и старинные книги (реквизированные из разрушенных церквей) — их можно купить или даже получить в подарок от Страны Советов. В ресторане гостей ожидает икра в хрустальных вазочках, в то время как артисты в косоворотках споют им удалые и печальные песни про Волгу-матушку. Прямо из отеля лимузин отвезет их на встречу с каким-нибудь рабочим или крестьянкой или же на увлекательное зрелище — суд над разоблаченным «врагом народа», например над Бухариным. Иностранцы восхищены таким гостеприимством: если в этой стране так относятся к гостям, как же должны быть счастливы сами ее хозяева, простые советские люди! Именно в ресторане «Националя» группа виднейших западных интеллектуалов во главе с Лионом Фейхтвангером торжественно провозглашает тост за товарища Сталина во время встречи нового, 1937 года.
Но самих советских граждан в отеле вовсе не ждут. Летом 1934 года знаменитый журналист Илья Эренбург смог заселиться здесь лишь после специального письма от газеты «Известия», где он тогда работал. «Как-то утром я заказал чай; официант выслушал меня и вскоре вернулся без подноса: чая я не получу, с сегодняшнего дня ресторан отпускает только на валюту. Я рассердился, но смолчал, попросил принести кипяток и чайник для заварки — у меня были чай и сахар. Официант снова пришел с пустыми руками: “И кипятка не дали, говорят, советским не отпускаем”. Я решил пойти к директору гостиницы. Лестница была заставлена цветами в горшках. Стояли, выстроенные в шеренги, коридорные в ярко-зеленых рубашках, горничные в шуршавших лифах, с пышными наколками; по команде они кланялись, поворачивались налево, направо, улыбались, снова кланялись. Это напоминало репетицию фильма из быта старого купечества». Скоро прибыла новая порция иностранцев, им потребовались номера, Илья Григорьевич был взвешен на весах и найден легким по сравнению с западными мистерами твистерами, от него потребовали немедленно выметаться. Эренбург написал про это раздраженную статью, но добился лишь того, что его стали обвинять в попытке лишить страну валюты и чуть ли не в саботаже.
Во время войны «Националь» практически перестал работать как отель, здесь жили представители дипломатических миссий и сотрудники Красного Креста. В конце 1940-х и в 1950-е годы ресторан при гостинице стал популярнейшим местом для московской литературной, артистической и спортивной элиты. Война закончилась. Тем, кто уцелел, хочется слушать музыку, пить вино, развлекаться, общаться. Лишь у ничтожно малого количества людей есть такая возможность, и эти люди собираются здесь, в большом, ярко освещенном зале с бархатными шторами и видом на Кремль. «В “Национале” все шло чередом: подсаживались, знакомились, уходили, передавали, сообщали, острили, пугали, возмущались, одалживали, устраивали, напивались, буянили. В седьмом часу пришли с бегов, рассказывали, какие были выдачи и новые плутни, в девять, как всегда, явился художник Рысев, про которого говорили, что с ним надо поосторожней, в десятом стали возникать актеры, не занятые в последних актах. “Говорят, в Малом полный провал… ”, “А Мыщикова действительно сняли?”, “Слушайте, а это знаете: пришел раввин к проститутке… ”». Это Юрий Трифонов, повесть «Долгое прощание».
Укрепление витрин, 1941
Один из постоянных посетителей ресторана, практически его достопримечательность — Юрий Карлович Олеша. К тому времени его книги давно не издавались, денег у него обычно хватало лишь на чашку кофе, но к его столику постоянно подсаживались и угощали его более благополучные гости, а если их нет, то официантки иногда наливали ему рюмку коньяка. Потом наступает оттепель, Олешу снова печатают, платят гонорары. По легенде он, чтобы отблагодарить девушек из «Националя», каждой из них купил наручные часы. Еще один посетитель ресторана, который приходит сюда как в дом родной — поэт Михаил Светлов. Тареева вспоминает: «Однажды мы оказались в трудном положении. Когда пришло время расплачиваться, то обнаружилось, что ни у кого нет денег, совсем нет. Каждый рассчитывал, что деньги есть у других, ведь все шли так спокойно и уверенно. И вот такой пассаж. Мы поглядели по сторонам — кто бы выручил… и увидели Светлова. Подошли, спросили: “Михал Аркадиевич, не одолжите до утра 219 рублей, нам до счета не хватает?” “219 не хватает? — удивился Светлов. — А какой же у вас счет?” “219”. “Босяки!” — сказал он, это было его любимое словечко. К счастью, у него деньги были, а могло бы и не быть. Он сам часто гардеробщикам был должен».
В «Национале» лучший в Москве выбор коньяка. Повара готовят лучшие в Москве соусы по рецептам еще царских времен. Есть кулинария, где продают берлинское печенье, тоже лучшее в Москве. Осведомленные люди приходят к трем часа дня, когда оно только что выпечено и в зал вносят пахнущие лимонной глазурью коробки.
А еще здесь лучшая в Москве команда «ниночек». «Ниночка» может быть женщиной, но может и мужчиной, и нет — это не трансвестит. «Ниночками» работают горничные, официантки, швейцары и еще бог весть сколько постоянных посетителей из тех, кто пьет коньяк, рассказывает анекдоты и подсаживается к столикам знакомых. Это слово происходит от аббревиатуры НН, то есть «наружное наблюдение».
Бар для иностранцев в отеле «Интурист», 1965
Во всех интуристовских отелях работала служба наружного наблюдения 7-го отдела КГБ СССР, но именно в «Национале», расположенном практически у кремлевских стен, она трудилась особенно усердно. Постоялец мог быть уверен, что каждый его шаг не останется незамеченным. Вот, например, плоды наблюдений, которые в своей книге «Легенды московского застолья» приводит историк Николай Ямской: «Сегодня объект посетил Большой театр. Затем в сопровождении сотрудника нашего отдела Александра К., кинодокументалиста Василия Катаняна, художника Льва Збарского и его супруги Регины Збарской направился на ужин в гостинице “Националь”. Ужин, заказанный на пять персон, продолжался в течение двух часов. Объект с гостями в соответствии с планом расположился за вторым от большого окна столиком. Было заказано четыре порции стерляди в шампанском, пять порций паюсной икры, бутылка коньяка “Самтрест”, две бутылки шампанского “Советского”, полусухого. После ужина объект направился в свой номер вместе с Региной Збарской, где она пробыла три часа… » Объектом являлся не кто иной, как французский актер и певец Ив Монтан. И очень хочется узнать фамилию Александра К., просидевшего с ним весь вечер за одним столом.
Еще двое мужчин, с именами которых связан «Националь» конца 1950-х годов — это не спортсмены, не кинозвезды, случайные посетители не смотрели им вслед. Возможно, они оказывались здесь одновременно. Возможно, пару раз взглянули друг на друга. Оба они вошли в историю. Для обоих была поставлена точка пули в конце.
Один из них — Олег Пеньковский, сотрудник ГРУ. Именно в «Национале» происходит его встреча с Джеймсом Гренвиллом Винном, бизнесменом и сотрудником британской разведки. Именно тогда Пеньковский передал ему конверт, где содержалось несколько секретных документов и был приложен перечень других, которые он сможет достать. С этого момента он становится предателем, «самым результативным агентом Запада». Год спустя его арестуют и в мае 1963-го приведут в исполнение смертный приговор.
Второй — валютчик Ян Рокотов, сделавший ресторан «Националя» своим штабом. Он приходил сюда один или с женой Лялей Дроздовой, бывшей любовницей Берии. А в коридорах «Националя» и на подступах к нему работали его агенты, предлагавшие иностранцам царские золотые монеты, советскую символику, а также рубли по курсу гораздо более выгодному, чем дали бы в банке. В конце концов один из иностранных дипломатов пожаловался Хрущеву, что нигде в мире вокруг него не вилось столько спекулянтов, как в советских отелях. Никита Сергеевич пришел в ярость, Рокотова арестовали и расстреляли, грубо нарушив действовавшие на тот момент законы — по Уголовному кодексу он мог получить лишь несколько лет тюрьмы.
Реклама «Интуриста», 1966
Упадок и разрушение «Националя» продолжались много лет, пока в 1991 году его наконец не закрыли на реконструкцию. Над его восстановлением долго и добросовестно трудилась австрийская компания, в качестве управленцев наняли менеджеров из Великобритании. К северному фасаду здания пристроили еще этаж, где разместили спа-центр с бассейном. Внутренний двор перекрыли стеклянной крышей и устроили там зимний сад. Были изготовлены новые светильники, в точности имитировавшие старые, дореволюционные. И вот 9 мая 1995 года «Националь» вновь начинает работать. На тот момент это был единственный в Москве отель, получивший пять звезд. Знаменитый ресторан с видом на Кремль теперь назывался «Московский», и там на долгие годы стал торжествовать диковатый великодержавный стиль. «Салат “Кремлевский” по рецепту шеф-повара политбюро ЦК КПСС» в меню мирно соседствовал с каким-то совершенно немыслимым «мясом быка черкесского огромного, тучного, величавого, обжаренного как вы любите» (интересно, что в английском варианте было с грубой прямотой написано «Rib eye steak»).
Все это было несколько старомодным, унылым и слишком «интуристовским». Наконец шесть лет назад на первом этаже отеля открылся ресторан «Dr. Живаго», где большой стиль решили препарировать в современной манере. В результате получился коллаж на тему бурной русской истории XX века, в котором соседствуют статуи пионеров, белый рояль, железнодорожные стаканы в подстаканниках, кавалеристы в буденовках, автоматы для газировки, репродукции Малевича и «сельдь в пальто из свеклы» в меню. Впоследствии на втором этаже появился еще и икорный ресторан «Белуга», там подают «Завтрак бурлака» за 40 тыс. рублей, а на сайте слова «остроумная версия», «переосмысление в реалиях современности», «ирония» повторяются так часто, словно посетителей приглашают не на уху и борщ, а на лекцию какого-нибудь крупного современного философа: «Симулятивная модель культурного дискурса в эпоху постмодерна».
Сам отель выглядит почти так же, как и 110 лет назад. Все те же сахарно-белые атланты с крупными, скучающими лицами. кирпичного цвета ковры с геральдическими лилиями, вазы с многоярусными гирляндами бледно-восковых искусственных цветов. Цены обычные для пятизвездной гостиницы в историческом здании: 14 тыс. рублей за стандартный номер и от 60 тыс. — за ночь в одном из президентских люксов, возможно, в том самом, где останавливались Ленин с Крупской или же Коллонтай с Дыбенко.
Среди постояльцев много граждан России. И удивительным образом — много москвичей. Обычно это семейные пары, которые хотят отпраздновать день рожденья (обычно жены) или годовщину свадьбы. В тяжеловесной, избыточной роскоши отеля есть что-то немодное, нелепое и оттого экзотическое, что-то, что хочется испытать хоть раз в жизни. Провести здесь одну или две ночи — все равно, что прокатиться в лимузине 1960-х годов или надеть платье с корсетом и кринолином, то есть совершить путешествие во времени. Это особенно привлекательно сейчас, когда так трудно совершать путешествия в пространстве.